Текст книги "Путешествие за Грань"
Автор книги: Анна Никитская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 3
Комната воспоминаний
За прошедшие восемь лет дом на Лимпик-стрит весьма преобразился. Трещины на фасаде были давно заделаны, и стены покрывала новенькая светло-бежевая штукатурка. Крыша также была полностью отреставрирована, и теперь ее украшала блестящая красно-коричневая черепица. Во дворе появилось множество новых растений: деревьев, кустарников и цветов. По периметру дома от основания до крыши тянулись длинные вьюны, придавая ему некое сходство с лесной хижиной.
Внутреннее убранство особняка также полностью преобразилось. Как всякая настоящая нимфа, миссис Тэйлор знала, как поддержать чистоту. Она нисколько не страдала от потери своих магических навыков и легко справлялась с уборкой, превращая это прозаическое действо в легкий волшебный танец. Она кружила по дому с ведром и тряпкой, оставляя за собой лишь шлейф из восхитительных ароматов и ощущение кристальной чистоты. Гораздо сложнее миссис Тэйлор давалось обучение кулинарным навыкам. И все старания освоить этот процесс чаще всего кончались несварением желудков у остальных членов семьи. Собственно, поэтому было принято коллективное решение пресекать любые ее попытки попотчевать домочадцев новыми «шедеврами кулинарии».
Немало в обустройстве дома постояльцам помогло содержимое того самого сундука. Повсюду стояла роскошная старинная мебель и уникальные предметы интерьера, сохраняя прежний дух благородной старины. Так что если бы даже мисс Кунс все же попала внутрь дома, то упрекнуть его обитателей за изменение общего облика и стиля особняка вряд ли смогла. Кроме того, чтобы как-то разнообразить свою жизнь, Талия всерьез увлеклась обустройством сада, и вскоре ее стараниями он был превращен в великолепнейший райский уголок, в котором цвели замысловатые растения, журчал (непонятно откуда появившийся) ручеек и пели диковинные птицы.
Немало изменилась и сама мисс Кунс как внешне, так и внутренне. Теперь соседи часто видели ее прогуливающейся по магазинам в чисто выстиранной, отглаженной и даже довольно модной одежде. На лице почтенной мисс всегда сияла загадочная улыбка, а от прежней озлобленности не осталось и следа.
«Чудеса, да и только, – шептались соседи. – Видано ли дело, на склоне лет так измениться?!»
Но докопаться до причин столь странных изменений в ее поведении никто бы не смог, так как сразу было решено, что «дорогая мисс Кунс попала под стрелы Амура». В общем, они были не так уж не правы. И теперь трудно было понять: то ли ее поведение было результатом гипнотического влияния мистера Тэйлора, то ли следствием неожиданно нахлынувшей симпатии к его другу. Было ясно одно, что немалую роль в этих изменениях сыграло то, что она избавилась от съедающего ее душу чувства ненужности и одиночества. И, хотя хозяйка дома проживала отдельно от остальных, она часто имела возможность перекинуться словечком со всеми жителями дома по улице Лимпик-стрит, пятьдесят шесть. И часто потчевала их разными вкусностями собственного приготовления.
Легче всех прочих примириться с новой жизнью удалось Ганнибалу. Он быстро освоился в своем новом амплуа и массу времени проводил в образе человека. Подобные перемены произошли в нем благодаря юному Тэйлору, вокруг которого и были сосредоточены все его заботы. Хотя миссис Тэйлор была хорошей матерью: доброй и любящей, она, как всякая типичная нимфа, была довольно легкомысленна и порой невнимательна по отношению к сыну. А Ганнибал обожал восьмилетнего Хью и уделял ему почти все свое свободное время: читал сказки, мастерил игрушки, катал на спине. А позже, когда мальчик пошел в школу, Ганнибал стал помогать ему с уроками и вообще всячески поддерживал молодого Тэйлора. А по ночам, спустившись в подвал дома, он вновь становился могучим гнедым конем, и то только потому, что так и не привык спать на перинах. Иногда они с Робертом уезжали далеко от города и там, как в старые добрые времена, неслись стремглав по зеленым полям, снова становясь единым целым – наездником и его верным четвероногим другом.
В отличие от этих двух счастливцев Роберт и Эрлдью чувствовали себя в мире людей неуютно. Но Эрлдью тяготился лишь частым пребыванием в шкуре «ненавистной псины», а в остальном был вполне доволен жизнью. Особо близкой дружбы с мальчиком он не завел лишь потому, что просто не мог с ним общаться, будучи в образе собаки. Но он был вовсе не против того, чтобы Хью чесал ему за ушком, гладил и называл «любимым песиком». Все остальное время Эрлдью проводил в подвале в собственном обличье, так как он, как и все его сородичи, любил жить в темных, прохладных пещерах и предпочитал любому общению вдумчивое одиночество.
Поистине несчастным чувствовал себя лишь глава семейства. С годами его характер сильно изменился. Из легкого на подъем, ироничного мужчины он превратился в замкнутого и разочарованного жизнью человека. Случалось так, что Ганнибал упрекал его в невнимании к сыну:
– Послушай, друг, – говорил он, – мальчику не хватает отца.
– У него есть отец. И у него есть ты, и, мне кажется, ты неплохо справляешься.
– Роберт, ты же знаешь, о чем я! Объясни, что тебя так тревожит?
– Как ты не понимаешь?! Не о такой жизни я мечтал для своей семьи. Мой сын мог стать выдающимся воином! Я лишил его дома и прошлого. Я вынужден скрывать от него правду. И что толку в этой правде, если она не позволит сделать его другим!
– Так, может, и не нужно ничего скрывать? Я уверен, парень поймет!
– Что он поймет, Ганнибал?! Что его отец – трус?!
– В том, что ты сделал, трусости не было. Это была необходимость. Если бы я так не считал, я бы никогда не последовал за тобой. И я ни о чем не жалею. Но сейчас ты действительно ведешь себя как трус! Подумай об этом.
– Ганнибал, не пытайся изменить мое решение! Хьюберт никогда ни о чем не узнает! И я прошу тебя больше не совать нос не в свои дела!
Как обычно, после подобных стычек Роберт уходил в свой кабинет и подолгу просиживал там. Это была комната воспоминаний. В ней он хранил дорогие его сердцу вещи: старый сундук его матери, свое воинское облачение, старинные книги, разные магические безделушки и, конечно, свой боевой меч. Запираясь в комнате, он усаживался в кресло и подолгу разглядывал свой меч, гладил лезвие и разговаривал с ним, точно с живым, уносясь мыслями далеко-далеко из этого мира туда, где он был по-настоящему счастлив.
В тот день он в сердцах взбежал по ступенькам наверх и, быстро повернув ключ, вошел в кабинет: «Он назвал меня трусом! Я так и думал! Да как он мог!»
Роберт в раздражении мерил шагами комнату.
«Он ведь просто глупый конь! Куда уж ему понять! Учит меня, как я должен вести себя с сыном, а сам даже не знает, что такое быть отцом! Тоже мне образец для подражания!»
Чтобы успокоить нервы, он глотнул янтарной жидкости из серебряной фляжки с эмблемой дракона. Эта фляжка была особенна тем, что, образно выражаясь, не имела дна. Она всегда была полна превосходного крепкого эля и при неосторожном обращении с ней могла напоить своего обладателя до полусмерти.
Мистер Тэйлор никогда не отличался тягой к алкоголю, но в этот раз, погруженный в свои невеселые размышления и понимая в глубине души справедливость претензий Ганнибала, он немного увлекся. Расслабившись вконец и успокоив свою совесть очередной проповедью о безопасности семьи, он все-таки решил найти Ганнибала и извиниться. Быстро покинув кабинет, он наткнулся на Хью, играющего на ступеньках в солдатиков, с улыбкой потрепал его по голове и пошел дальше, даже не вспомнив, что забыл запереть дверь.
Восьмилетний Хью Тэйлор был уменьшенной копией своего отца. Взглянув на них, стоящих рядом, можно было с легкостью представить самого мистера Тэйлора в детстве. Тот же прямой нос, слегка увеличенная верхняя губа и чуть выступающий волевой подбородок. Мальчику особенно нравилось, когда мать зачесывала его черные, немного вьющиеся волосы на правый пробор.
«Прямо как у папы», – думал Хью и радовался, что так он еще больше похож на своего родителя.
Мальчик рос в любви и заботе, он практически ни в чем не знал отказа: самые дорогие и красивые игрушки появлялись в его комнате словно по волшебству, стоило ему лишь только заикнуться. И будучи по природе своей ребенком послушным и ласковым, не давал повода для нареканий. Но как ни старались его мать и Ганнибал, ему все равно очень не хватало внимания и признания отца. Нет, мистер Тэйлор не был с ним суров, даже напротив. Он иногда играл с сыном, укладывал его спать, отвозил в школу, но мальчик чувствовал, что отец делает это как-то неохотно, как будто он предпочел бы сейчас заняться чем-то другим или кем-то другим… Хью не был уверен. Он знал, что отец по-своему любит его, но ему хотелось чего-то большего. Наверное, чтобы его папа был горд им.
«Но за что ему мной гордиться, ведь я такой обычный, – думал Хью. – Я не такой сильный, как Джек Трэнт, и не такой умный, как Стю Крол, и даже не такой талантливый, как Том Ли».
Больше всего Хью любил просто сидеть на ступеньках и мечтать о том, как он вырастет и станет этаким супергероем, одним из тех, что сражаются со злом в его любимых комиксах. И финал его фантазий, какими бы неожиданными они ни были, всегда имел один конец: он спасает мир, и отец обнимает его и говорит, что гордится им.
Вот и в этот самый обычный день Хью сидел на ступеньках широкой лестницы, ведущей на второй этаж, и предавался своим обычным мечтам, когда отец прошел мимо, потрепав его по голове. И как всегда, мальчик испытал то же самое чувство: будто отец мыслями где-то далеко. Когда мистер Тэйлор скрылся из виду, он вскочил, впервые почувствовав сильное желание что-нибудь разбить или сломать. Сжав кулаки, он быстро зашагал по лестнице в надежде отыскать дядю Ганнибала. Обычно его дядя умел находить нужные слова, и Хью мог снова чувствовать себя почти счастливым. Дядя был всегда с ним откровенен, хотя порой мальчику казалось, что он знает какую-то тайну, но молчит об этом.
Проходя по коридору мимо кабинета отца, мальчик вдруг заметил, что всегда прежде запертая дверь приоткрыта. Его охватила радость, какую испытывают дети в Рождество, обнаружив под елкой долгожданный подарок. Не знающий ни в чем отказа, Хью не понимал, почему отец никогда не позволял ему входить в свой кабинет.
«Там хранятся важные рабочие документы», – объяснял свой запрет мистер Тэйлор. Но мальчик все равно не понимал, зачем тогда он держит комнату на замке, ведь если бы отец просто попросил не ходить туда, он никогда бы не сделал этого. В конце концов эти обстоятельства разбудили в нем нешуточное любопытство, и сейчас он был в шаге от того, чтобы удовлетворить его.
Хью огляделся, чтобы убедиться, что никто за ним не наблюдает, и на цыпочках скользнул в комнату. Войдя внутрь, он застыл в изумлении: настолько это место оказалось непохожим на строгий рабочий кабинет, который он себе всегда представлял. Скорее оно напоминало музей, наполненный редкими старинными экспонатами. На стенах висели различные виды холодного оружия, богато украшенного разноцветными камнями. Похожие попадались ему в книгах по истории, но некоторые он видел впервые. Вдоль стены стояли разного размера сундуки с замысловатыми рисунками по бокам. У стены напротив располагались сосуды интересных форм и размеров. На полках были толстые книги в богато украшенных переплетах: такие (он был уверен) не продавались в обычных книжных магазинах. И тут он заметил лежащий на столе огромный блестящий меч: у него была мощная рукоять, наконечник которой был увенчан большим прозрачным белым камнем, торчащим из пасти дракона. Длинное лезвие было выполнено из металла серебряного оттенка такой пронзительной чистоты, что, казалось, меч излучал свет. Хью неодолимо потянуло прикоснуться к нему. Он подошел к столу и попытался поднять клинок, но тот даже не сдвинулся с места. Убедившись, что меч не прикручен к столу и его ничто не держит, мальчик попробовал снова, но результат, увы, остался прежним. Ему не удалось сдвинуть оружие ни на дюйм.
«Такой тяжелый! – подумал Хью. – Неужели отец может его поднять? Какой же он сильный!»
В этот момент в дверь вошел мистер Тэйлор. Заметив сына, пытающегося сдвинуть его меч с места, он испытал сильнейший приступ паники.
– Вон отсюда! – закричал Роберт не своим голосом.
Хью вздрогнул всем телом и, увидев разгневанного отца, пулей вылетел из комнаты.
Несколько секунд спустя мистер Тэйлор пришел в себя. Подбежав к двери, он прокричал:
– Хью, вернись, я не хотел!
Но мальчика уже и след простыл. Он бежал по саду не оборачиваясь, как будто за ним гнались злые, разъяренные собаки. Добежав до забора, он резко сел на траву, уронил голову на руки и горько заплакал.
Роберт Тэйлор стоял бледный посреди кабинета, осознавая, что все еще можно исправить. Нужно только спуститься вниз, найти сына и попросить у него прощения. Но он также знал, что этого будет недостаточно, что нужно будет обо всем ему рассказать. А он не мог. Не хотел, чтобы сын считал его трусом – пусть лучше считает бессердечным тираном. Он устало опустился на стул, обхватил голову руками и прошептал:
– Прости меня, сынок!
Глава 4
Удивительная эстафета
После этого случая и без того непростые отношения между отцом и сыном стали еще более прохладными. Поначалу Хью побаивался, что отец его накажет, но ничего так и не произошло. Глава семьи вел себя так, как будто ничего не случилось. Спустя некоторое время Хью решился поведать Ганнибалу о том неприятном происшествии, но взял с него слово, что тот не станет обсуждать этот случай с отцом.
Выслушав его историю, Ганнибал нахмурился и серьезно спросил:
– И что ты обо всем этом думаешь, парень?
– Да что тут думать? По-моему, мой папа просто собирает все эти старые вещи! И еще я думаю, что все эти железяки и склянки значат для него гораздо больше, чем я! – насупившись, заявил мальчик.
– Послушай, Хью, это не так! Твой отец – сложный человек, но он любит тебя…
– Не надо, дядя! – едва сдерживая слезы, всхлипнул Хью. – Я уже взрослый и все понимаю. Вот ты меня любишь, а он нет!
Ганнибал только вздохнул. В конце концов, он решил проявить уважение к решению парня и не стал на него давить.
– Ну, хорошо, хорошо. Давай не будем это обсуждать, если ты не хочешь, – примирительно сказал Ганнибал и почувствовал, как мальчик расслабился.
Минуло четыре года. Этот неприятный эпизод как-то понемногу забылся, как это часто случается в детстве. У Хью теперь появилось новое интересное увлечение. Его мать, Талия Тэйлор, была морской нимфой, и ее постоянно тянуло к морю. В надежде, что ее сын мог унаследовать ее любовь к воде, она предприняла попытку обучить его плаванию и не ошиблась в своих предположениях. Мальчик так полюбил это занятие, что они стали часто по утрам ездить к морю, чтобы потренироваться. У Хью все выходило удивительно хорошо, и вскоре он мог заплывать уже очень далеко. Он чувствовал себя в воде легко и свободно.
Как-то утром за столом Хью объявил:
– Мама, я хочу записаться в школьную команду по плаванию, если вы не против.
Миссис Тэйлор с радостью встретила желание сына:
– Конечно, мы не против, дорогой! На днях съездим в магазин и купим все необходимое.
– Я узнавал у Эдди Саммерса, он с прошлого года в команде, мне потребуется пройти медицинский осмотр и представить справку о том, что я здоров и могу тренироваться, – сказал мальчик.
– Хорошо. Не волнуйся, мы обо всем договоримся, правда, Роберт? – пропела миссис Тэйлор.
– Да, да, – с задумчивым выражением лица ответил Роберт Тэйлор и пристально посмотрел на сына.
У Хью возникло впечатление, что отец впервые заинтересовался его делами, но почему-то его это не порадовало.
Когда завтрак был закончен и Хью, Ганнибал и Эрлдью отправились погулять в сад, мистер Тэйлор решил поговорить с женой.
– Дорогая, нам нужно обсудить решение нашего сына.
– А что тут обсуждать, дорогой, у Хью настоящий талант! Ты бы видел, он просто великолепен! Он дал бы фору любому спортсмену!
– Вот это-то меня и тревожит. Тебе кажутся нормальными его способности, а для людей они необычны. Даже не получив наших магических навыков, он все равно остается не просто ребенком. Благодаря твоим генам он будет плавать лучше любого одногодка, а благодаря моим – лучше других бегать, дальше прыгать и демонстрировать большую силу.
– Ну и что! – Миссис Тэйлор наконец решилась дать бой. – Мало того что из-за твоих страхов ты стал чужим своему сыну! Да, да, я не слепая! Я все вижу и замечаю. Просто я всегда вела себя как примерная жена и не вмешивалась в твои решения. А теперь ты решил лишить его возможности показать миру свои таланты! Да ты сам блистал в этом возрасте! Ты тоже был слишком талантлив даже для нашего мира, и ничего!
Мистер Тэйлор, казалось, потерял дар речи. Очнувшись от оцепенения, он пошел в атаку:
– Послушай, Талия! Нам нельзя привлекать к себе излишнее внимание. Ты же понимаешь, что мы не совсем обычная семья. У нас в подвале живет конь, который прикидывается моим братом, и странное лапчатое существо, которое по совместительству исполняет роль нашей собаки. Заметь, без особого энтузиазма! Им и так тяжело. Наш дом наполнен редкими старинными вещами, а никто из нас даже не работает! Так мы еще и в бегах, если ты не забыла. И мне бы вовсе не хотелось, чтобы у нас возникли проблемы, только потому, что нашему сыну потребовалось блеснуть перед одноклассницами! Ему же никто не запрещает плавать с тобой! Пусть наслаждается процессом без публики! И мне бы хотелось рассчитывать на твою поддержку в этом вопросе!
Миссис Тэйлор вздохнула. Она понимала, что переубедить мужа ей не удастся и все, что она могла сделать для сына, это обставить все так, чтобы мальчик не понял, кто истинный виновник этого решения.
На следующий день они поехали на медицинский осмотр. Обойдя всех врачей и сдав уйму анализов, Хью чувствовал себя измотанным, но счастливым. Он уже предвкушал, как покажет всем, что он не просто застенчивый симпатичный мальчик. Ему уже надоело быть в школе пустым местом. Он относился к той категории учеников, которых никто не трогает, просто потому, что они обычные: не фрики, не слабаки, а просто ничем не выдающиеся личности. И хотя по некоторым предметам Хью демонстрировал великолепный уровень знаний, по другим он сильно отставал, но лишь потому, что эти предметы просто были ему неинтересны. Из-за такого избирательного подхода его лицо так ни разу и не появилось на доске почета. А ему так хотелось хоть чем-то выделиться. Но в глазах окружающих он был простым мальчиком, хотя и обладавшим очень выразительной внешностью. О нем часто так и говорили: «Ах, это тот хорошенький мальчик из шестого класса…» Он, конечно, очень нравился девочкам. Они часто шептались, показывая пальцем в его сторону, и глупо хихикали. Но его только раздражало такое повышенное внимание, и он не ответил взаимностью ни одной из них. Ведь им был интересен вовсе не он, а лишь его внешняя оболочка. И вскоре интересующиеся им девочки, оскорбившись таким пренебрежением, объявили ему негласный бойкот. Но как они ни старались донести до него смысл этого бойкота, он его так и не понял, а был только рад тому, что, наконец, его оставили в покое.
Ему отчаянно хотелось быть признанным именно мужской частью школьного коллектива. Чтобы его приняли как равного все эти футболисты, пловцы и прочие школьные знаменитости. А они, как назло, никак его не замечали. Ведь даже девчонки, которые толпами шушукались у него за спиной, были самыми обычными и не такими интересными, как у тех ребят. Но самым глубинным его желанием, в котором он едва ли смог бы признаться самому себе, было вовсе не стремление покорить сердца его школьных знакомых. По-настоящему ему хотелось завоевать лишь одно сердце – сердце своего отца.
Этим утром Хью проснулся в хорошем расположении духа. Он спустился к столу и, пока Талия подавала еду на стол, с улыбкой листал спортивный журнал.
– И что это ты нынче такой веселый? – спросил его Ганнибал, наливая стакан молока.
– Я сегодня пойду на первую тренировку! Вот только дождусь папу, он должен привезти справку из клиники, – весело ответил Хью.
От внимательного взгляда Ганнибала не укрылось то, как опустились плечи миссис Тэйлор, подающей на стол завтрак. Это было такой редкостью – видеть, как Талия грустит. Он сразу почувствовал, что что-то стряслось. Но окончательно картина прояснилась, когда на пороге дома появился мистер Тэйлор.
– Папа, папа, ты ее принес? Давай скорее, мне нужно успеть на тренировку к десяти! – Мальчик вскочил со стула и побежал к отцу.
– Постой, Хью, не так быстро. Садись, сынок, нам нужно серьезно поговорить, – остановил его отец.
– Папа, у тебя что-то случилось? – Хью замер в ожидании ответа.
– Нет, сын, не у меня. – Мистер Тэйлор сделал паузу. – Я был у доктора Штейна, он передал мне результаты твоего обследования… К сожалению, ты не можешь заниматься плаванием или другим активным видом спорта… У тебя обнаружены некоторые проблемы со спиной. Любые чрезмерные нагрузки, которые неизбежны при серьезных занятиях спортом, могут привести к повреждению позвонков и тяжелым последствиям для здоровья. Ты понимаешь меня?
Он с надеждой посмотрел на сына и понял, что мальчик очень расстроен. Стараясь сохранять бодрое выражение лица, он добавил:
– Но есть и хорошие новости! Если делать все потихоньку, без перегрузок, то ты можешь, как и раньше, ездить плавать с мамой или играть в любые другие подвижные игры. Но понемногу и не прилагая больших усилий.
Сидящий под столом Эрлдью не выдержал и тяпнул Роберта за ногу. Эта была единственная форма протеста, которую он мог себе позволить в присутствии мальчика. Сообразив, что повел себя как обычный пес, он начал отплевываться, чтобы избавиться от неприятного привкуса брючной ткани во рту, и, рыча что-то себе под нос, направился в подвал. Он не удостоил главу семьи взглядом, а лишь взглянул на Ганнибала, призывая последовать его примеру и как минимум лягнуть предателя копытом меж глаз.
После такой реакции друга мистеру Тэйлору ничего не оставалось, как ретироваться к себе в кабинет. Он попросту побоялся взглянуть в глаза жене и Ганнибалу. Он знал, что не увидит там ничего, кроме разочарования.
– Мне очень жаль, Хью, – только и сказал он, уходя.
В этом году Хью исполнилось шестнадцать лет. За это время парень подрос и сильно изменился. Из веселого, немного стеснительного мальчика он превратился в серьезного красивого юношу. Он заранее начал подготовку к поступлению на химико-биологический факультет за океаном, в Гарвард. Хьюберт не очень-то удивился, когда отец сообщил ему, что подобрал для него учебное заведение не в Англии, что было бы логично, а в далеких Соединенных Штатах Америки. Это само собой предполагало то, что возможности приезжать на каникулы или бывать в гостях у родителей будут сведены к минимуму. Хью не видел никаких причин для принятия подобного рода решения, но действия отца уже не задевали его так, как прежде. Он привык к его странному отношению и, в общем, сам понимал, что пора уже начать самостоятельную жизнь. Он давно перестал мечтать и уже не старался добиться внимания своего отца, а испытывал лишь обиду и горечь.
После того, как он узнал о своих проблемах со здоровьем, Хью, казалось, и вовсе потерял интерес к спорту. Почти каждое утро начиналось приблизительно так:
– Хью, дорогой, я поехала на пляж, сегодня отличная погода! Может, поедешь со мной? – веселым тоном зазывала его мать.
– В другой раз, мам! – отвечал Хью.
Но оба они знали, что этот другой раз вряд ли наступит. И даже старания дяди Ганнибала увлечь его игрой в баскетбол или футбол прошли даром. Хью предпочел удалиться от спорта. А поскольку его всегда привлекала магия химических реакций и он очень любил заниматься ботаникой, то выбор будущей специальности стал очевиден. Он посвятил подготовке к поступлению все свое свободное время, никогда не посещал никаких школьных внеклассных мероприятий и постепенно перешел в разряд абсолютных отличников. Его могли бы считать заучкой, если бы не его уникальная внешность. Он был строен, в меру высок и удивительно привлекателен для зубрилы. И когда-то бойкотирующие его девочки, став вполне уже взрослыми девушками, готовы были теперь забыть все обиды, лишь бы он обратил на них внимание. Но он по-прежнему оставался равнодушным. И это разжигало девичьи фантазии еще больше. И даже многие парни с завистью и злостью поглядывали в его сторону.
Единственным его другом в школе оставался Эдди Саммерс, тот самый мальчик из школьной команды по плаванию, который и предложил когда-то Хью записаться в команду. Только Эдди он рассказал о своих проблемах со здоровьем. А тот факт, что Эдди не растрепал о его недостатке на всю школу, сделало Саммерса в глазах Хью самым надежным другом. Они даже однажды отправились вместе поплавать, и Эдди ждал не очень приятный сюрприз:
– Как ты это сделал? – Он все еще не мог поверить, что Хью смог его обставить.
– Ты просто сегодня был не в форме, друг. А я очень-очень старался, чтобы не ударить в грязь лицом, – ответил ему Хью, понимая, что он сам ничуть не старался и при желании мог бы плыть еще быстрее.
– Пожалуй, ты прав. – Уязвленное самолюбие не позволило Эдди предложить вторую попытку. – Но ты все равно молодец! Настоящий талант!
Кому-то другому эти слова могли бы польстить, но Хью стало как-то не по себе. Он ясно осознал, чего мог бы добиться, если бы не этот его физический недостаток. И он решил больше не повторять таких заплывов, а Эдди и не настаивал.
Вопреки разности интересов (один был увлечен спортом, другой – наукой) они прекрасно ладили. Эдди никогда не болтал ерунды и был ценным источником новостей о спортивном мире школы. Как Хью ни хотел, он не смог выкинуть эту страсть из своей души. И всегда жадно впитывал всю информацию о результатах соревнований.
В понедельник Эдди заехал за ним в школу.
– Хью, ты должен мне пообещать одну вещь.
– Эдди, я не пойду с тобой знакомиться с «цыпочками». Если я только дам повод и заговорю с ними, они похоронят меня под валом любовных открыточек, шариков и прочей розовой мишуры! Не дай бог, еще целоваться полезут! Брр! – Хью даже передернуло от таких «слюнявых» перспектив.
– Я, конечно, понимаю, что мистер Совершенство не изволит сегодня помочь бедному смертному в его нелегком поиске той самой единственной…
– Да у тебя по три единственных за вечер! – перебил его Хью и хохотнул. – Или снова попросишь одолжить тебе Эрлдью, чтобы окончательно разбить сердце несчастной дамы?
– Этот проказник смылся в самый ответственный момент, а я всего лишь повязал ему на шею бантик! Она почти была у меня…
– Ох, избавь меня от подробностей! – воскликнул Хью.
– Да ладно! Ты просто завидуешь! Или я тебе? Не важно. Я сейчас не об этом, – и уже серьезно добавил: – Послушай, я знаю, что ты не в ладах со спортом и вообще стараешься держаться от всего этого подальше, но я хотел тебя попросить завтра сходить со мной на соревнования. Такого масштабного события в нашем городе еще не было. К нам приезжают самые сильные пловцы из разных клубов со всей страны. Будет нечто грандиозное! У нас есть все шансы сделать их! Мои предки завтра не смогут, а все мои «цыпочки» куда-то поразбежались. В общем, ты же мой друг. Кто-то же должен будет кричать: «О, Эдди, ты самый лучший!» – когда я взберусь-таки на пьедестал почета!
Хью так и подмывало найти уважительную причину и вежливо отказаться, но в то же время ему нестерпимо хотелось там побывать.
«Всего один разок, а потом только учеба, учеба и еще раз учеба!» – торжественно пообещал он себе.
– Хорошо, уговорил. Но только ради тебя!
– Ага. Думаешь, я не знаю, что у тебя аж все зудит, как хочется туда попасть! – поддел его Эдди.
Они как раз подъехали к школе, и Хью, проигнорировав замечание друга, вышел и направился в свой класс.
– До встречи завтра, – прокричал ему вдогонку Эдди.
Весь следующий день Хью находился в волнующе-приподнятом настроении. Сегодня он впервые побывает на столь крупных соревнованиях, да что там, он вообще впервые будет наблюдать за соревнованиями вживую. И может, даже станет свидетелем нового рекорда среди юношей. Ведь любой мальчишка, выбравший этот вид спорта, мечтал стать таким, как самый известный американский пловец Майкл Фелпс. Эдди был его ярым поклонником и знал обо всех значимых победах этого выдающегося спортсмена. И поскольку он постоянно твердил об этом, Хью волей-неволей был посвящен во все достижения «Балтиморской пули». Он знал, что Майкл Фелпс стал единственным в истории спорта четырнадцатикратным олимпийским чемпионом и двадцатитрехкратным чемпионом мира. Что на данный момент Майкл установил тридцать семь мировых рекордов на «длинной воде» и что на своей любимой дистанции – двести метров баттерфляем – недавно установил новый мировой рекорд: одна минута пятьдесят одна секунда и пятьдесят одна сотая секунды.
«Интересно, а за сколько бы мог проплыть я?» – подумал Хью.
Как раз в этот момент он подъехал к зданию бассейна. Там уже толпилась масса народу: болельщики в футболках с символикой любимых команд, простые зеваки и куча репортеров. Среди прочих Хью увидел логотип крупного федерального канала и окончательно уверился в том, что приехал не зря.
Он прошел на трибуны и сел на одно из самых удачных мест, вблизи зоны состязаний. Там уже вовсю шла подготовка. Тут и там мелькали шапочки с эмблемами разных клубов, и слышались приветственные выкрики. Когда трибуны заполнились, прозвучал сигнал к началу состязаний.
Хью во все глаза наблюдал за происходящим: на большом экране появлялись все новые результаты заплывов; некоторые спортсмены были столь близки по своим очкам друг к другу, что приходилось определять победителя по фотофинишу. Слышались взрывы аплодисментов из разных секторов болельщиков. Но чаще всего аплодировал сектор, в котором сидел Хью, и сектор напротив. Это говорило о том, что пара лидеров уже определилась. Ими стали лондонский клуб «Морские звезды» и бирмингемская команда «Акваолимпик», за которую выступал Эдди. Индивидуальные достижения здесь играли второстепенную роль, главным была победа всей команды. От каждого клуба в состязаниях выдвигалось по четыре человека. В первом туре участвовали пловцы на короткие дистанции по два человека из команды. Во втором – по два человека на более длинные дистанции.
В конце второго тура один из участников, Джо Полиш, плыл четыреста метров на спине. Его соперник шел первым, а Джо следовал сразу за ним. В последний момент Джо решил сделать рывок и, не рассчитав силы, ударился головой в край бассейна. Ему был засчитан второй результат, но парень, получив небольшое сотрясение мозга, выбыл из соревнований.
