Текст книги "После – долго и счастливо"

Автор книги: Анна Тодд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 26
Хардин

– Отстань! – Я ударяю гипсом по челюсти Ноя, и он отскакивает, сплевывая кровь.

Однако это его не останавливает. Он ударяет снова и сбивает меня с ног.

– Ты сукин сын! – вопит он.

Мы перекатываемся, и я оказываюсь сверху. Если я сейчас не остановлюсь, Тесса будет ненавидеть меня еще больше. Я терпеть не могу этого засранца, но она хорошо к нему относится и, если я его покалечу, никогда меня не простит. Мне удается встать на ноги и отойти подальше от этого гребаного новоиспеченного полузащитника[3]3
  Имеются в виду крупные габариты игроков в американский футбол.


[Закрыть].

– Тесса… – начинаю я и поворачиваюсь к кровати, но обнаруживаю, что там никого нет.

Все во мне переворачивается. Мокрое пятно, оставшееся после того, как ей стало плохо, – единственное доказательство, что она вообще была здесь.

Даже не взглянув на Ноя, я выбегаю в коридор и зову ее по имени.

«Как я мог быть таким идиотом? Когда я перестану вести себя как полный придурок?»

– Где она? – спрашивает Ной у меня за спиной, следуя за мной, точно потерявшийся щенок.

Кэрол по-прежнему спит на диване. Она не сдвинулась с места с тех пор, как я уложил ее сюда вчера вечером, когда она уснула у меня на руках. Может, эта женщина и ненавидит меня до глубины души, но я не смог ее оттолкнуть, когда она нуждалась в поддержке.

К своему ужасу, вижу, что входная дверь открыта и от сильного ветра раскачивается на петлях. У въезда припаркованы две машины: Ноя и Кэрол. Такси за сотню баксов от аэропорта до дома Кэрол стоило того, иначе я потерял бы кучу времени, поехав к дому Кена за своей машиной. По крайней мере, Тесса не попыталась никуда уехать.

– Ее туфли здесь, – говорит Ной, поднимая одну из хлипких туфель Тессы, и бросает ее обратно на пол.

Его подбородок перепачкан кровью, а в перепуганных голубых глазах плещется тревога. Тесса бродит где-то в одиночестве в грозу, а все потому, что я позволил своему гребаному эго одержать верх.

Ной на минуту исчезает, а я изучаю окрестности, пытаясь найти свою девочку. Когда он возвращается после повторного осмотра ее комнаты, в руках у него ее кошелек. Она сбежала босиком, без денег и телефона. Она не могла уйти далеко: мы дрались минуту, не больше. Как же так получилось, что ярость отвлекла меня от Тессы?

– Я поезжу на машине по району, – говорит Ной, вытаскивая ключи из кармана джинсов, и выходит наружу.

Здесь у него преимущество. Он вырос на этих улицах, знает каждый уголок, а я нет. Я осматриваюсь в гостиной и иду на кухню. Выглянув в окно, понимаю, что преимущество все-таки у меня, а не у него. Удивительно, как он сам не догадался. Может, он и знает город, но я знаю мою Тессу, и мне точно известно, где она.

Я выхожу через черный ход, дождь до сих пор льет как из ведра. Я одним прыжком преодолеваю ступеньки и иду по траве к маленькой теплице в углу двора, прячущейся под покачивающими ветками деревьями. Металлическая дверь полуоткрыта. Значит, интуиция меня не подвела.

Я нахожу Тессу свернувшейся калачиком на полу: джинсы испачканы, босые ноги в грязи. Прижав колени к груди, она зажимает дрожащими руками уши. От этой сцены разрывается сердце. Так больно видеть, что от моей сильной девочки почти ничего не осталось. Ряды горшков с землей заполняют эту так называемую теплицу: ею явно никто не занимался с тех пор, как Тесса уехала из дома. Сквозь трещины в потолке хлещет дождь, заливая маленькое пространство.

Я ничего не говорю, но не хочу ее испугать и надеюсь, что она слышит, как мои ботинки хлюпают по грязи, покрывающей пол. Опустив глаза, вижу, что пола здесь нет вообще. Вот откуда столько грязи. Убрав ее руки от ушей, я наклоняюсь, чтобы заглянуть ей в глаза. Она бьется, как загнанное в угол животное, и я вздрагиваю от ее реакции, но продолжаю крепко держать.

Она зарывается руками в грязь и пинает меня ногами. Как только я отпускаю ее запястья, она снова закрывает уши, и с ее губ слетает судорожный всхлип.

– Я хочу тишины, – умоляет она, медленно раскачиваясь взад-вперед.

Мне так много нужно ей сказать, выплеснуть так много слов в надежде, что она выслушает меня и перестанет замыкаться в себе, но один взгляд в ее наполненные отчаянием глаза – и я забываю все, что вертелось на языке.

Если она хочет тишины, я дам ей тишину. Черт, сейчас я дам ей что угодно, лишь бы она не гнала меня прочь.

Я придвигаюсь ближе, и мы сидим на грязном полу старой теплицы. Теплицы, в которой она пряталась от отца, теплицы, в которой она прячется сейчас от целого мира и от меня.

Мы сидим, а по стеклянной крыше барабанит дождь. Мы продолжаем сидеть, пока ее рыдания не переходят в тихие всхлипы. Она неподвижно смотрит перед собой в одну точку. Мы сидим в полном молчании, мои ладони лежат поверх ее маленьких пальчиков, закрывая ей уши, отсекая любой шум, создавая тишину, которая ей так нужна.

Глава 27
Хардин

Сидя и слушая, как за окном бушует ураган, я не могу не сравнить его с тем хаосом, в который превратилась моя жизнь. Я придурок, самый настоящий придурок, худший вариант из всех существующих.

Несколько минут назад Тесса наконец затихла. Ее тело наклонилось вперед, и она позволила себе опереться на меня в поисках поддержки. Ее заплаканные глаза прикрыты, она заснула, несмотря на дождь, громко барабанящий по ветхой теплице.

Я немного сдвигаюсь, надеясь, что она не проснется, и кладу ее голову себе на колени. Нужно увести ее отсюда, подальше от дождя и грязи, но я знаю, что она сделает, как только откроет глаза: прогонит меня прочь, скажет, что не хочет видеть, а я, черт возьми, не готов снова услышать эти слова.

Несомненно, я их заслуживаю – все, от первого до последнего, и даже больше, но это не изменит того, что я гребаный трус. Мне хочется наслаждаться тишиной, пока она длится. Только здесь, в сладкой тишине, я могу притвориться кем-то другим. Могу притвориться, пусть и на минуту, что я Ной. Конечно, не такой раздражающий вариант, каким является оригинал, но, если бы я был им, все сложилось бы по-другому. Все было бы теперь иначе. Я завоевал бы Тессу с помощью слов и чувств, а не из-за глупого спора. Смешил бы ее гораздо чаще, чем заставлял плакать. Она доверяла бы мне полностью и безоговорочно, и я бы не разрушил это доверие, стерев его в порошок, и не наблюдал, как оно улетает вместе с ветром. Я хранил бы его и, возможно, даже стал бы его достоин.

Но я не Ной. Я Хардин. А быть Хардином ни черта не значит.

Если бы в моей голове не было столько гребаных вопросов, требующих внимания, я мог бы сделать ее счастливой. Я зажег бы для нее свет в жизни так, как она сделала это для меня. Но она сидит здесь, сломленная и совершенно измученная. Кожа перепачкана, грязь на руках начала подсыхать, и лицо, даже во сне, перекошено в гримасе боли. Ее волосы в некоторых местах мокрые, в других – сухие и взъерошенные, и я задаюсь вопросом, переодевалась ли она с тех пор, как уехала из Лондона. Я бы никогда не отправил ее обратно, если бы знал, что она обнаружит в квартире мертвое тело отца.

Когда мысли возвращаются к отцу Тессы и его смерти, я совершенно теряюсь. Первое, что приходит в голову, – отмахнуться от этого, словно с неудачником, прожигающим жизнь, не произошло ничего важного, но в тот же миг в груди тяжелеет от потери. Я не слишком хорошо его знал, да и вообще едва терпел его присутствие, но он был неплохим собеседником. Трудно это признать, но он мне даже нравился. Он был несносен, и меня дико раздражало, что он опустошал коробку моих любимых хлопьев одну за другой, но мне нравился его оптимистичный взгляд на жизнь и то, как он обожал Тессу, несмотря на то что его собственная жизнь была полным дерьмом.

Ирония судьбы в том, что он покинул этот мир именно тогда, когда у него появилось то, ради чего стоит жить. Словно не мог вынести столько счастья. Глаза щиплет от нахлынувших эмоций, возможно, от скорби. Скорби от потери человека, которого я едва знал, скорби от потери Кена, начавшего вырисовываться в образе отца, скорби от потери Тессы. Но есть и крошечная надежда, что она вернется и не будет потеряна навсегда.

По моему лицу катятся эгоистичные слезы вперемешку с каплями, падающими с промокших насквозь волос. Я наклоняю голову, борясь с желанием прижаться лицом к ее шее, чтобы забыться. Я не заслуживаю покоя, который она может подарить. Я не заслуживаю ничьего покоя.

Все, чего я достоин, – это сидеть здесь и хлюпать носом, как презренный бродяга, в молчании и одиночестве. Молчание и одиночество – мои старые верные спутники.

Мои жалкие всхлипы теряются в звуках дождя, и я благодарен, что девочка, которую я обожаю, спит и не видит, что я совсем расклеился. Все, что сейчас происходит, включая смерть Ричарда, – последствия моих собственных поступков. Если бы я не согласился взять Тессу в Англию, ничего бы из этого не произошло. Мы были бы счастливы и сильны как никогда – так, как было неделю назад.

«Черт, неужели это было всего неделю назад?»

Кажется невозможным, что прошло всего несколько дней. Словно вечность прошла с тех пор, как я прикасался к ней, держал ее в своих объятиях, чувствовал, как под моей ладонью бьется ее сердце. Моя рука тянется к Тессе, я изнемогаю от желания дотронуться до нее, но боюсь разбудить.

Если бы всего раз почувствовать ровное биение ее сердца, это бы успокоило и утешило меня. Помогло бы справиться со срывом, остановило эти омерзительные слезы, скатывающиеся по щекам, и усмирило дикое волнение в груди.

– Тесса!

Низкий голос Ноя прорывается сквозь шум дождя, а за ним, словно восклицательный знак, следует раскат грома. Я торопливо вытираю лицо, желая исчезнуть в холодном весеннем воздухе прежде, чем он ворвется сюда.

– Тесса! – зовет он снова, на этот раз громче, и я знаю, что он у теплицы.

Я стискиваю зубы в надежде, что он не станет больше выкрикивать ее имя, потому что, если он ее разбудит, я…

– Слава богу! Мне следовало догадаться, что она здесь! – громко восклицает он, заходя внутрь. На его лице неописуемое облегчение.

– Может, заткнешься? Она только что уснула, – грубо шепчу я и опускаю взгляд на спящую Тессу.

Он – последний их тех, кого я хотел бы сейчас видеть. Конечно, он заметил мои воспаленные глаза и раскрасневшиеся щеки – чертово доказательство нервного срыва.

Черт, кажется, я даже не могу ненавидеть этого гаденыша, потому что он пытается не смотреть на меня, чтобы не смутить. За эту его неизменную доброту какая-то часть меня ненавидит его еще больше.

– Она… – Ной оглядывается в грязной теплице и возвращается взглядом к Тессе. – Следовало догадаться, что она пойдет сюда. Она всегда пряталась здесь раньше…

Откинув со лба светлые волосы, он, к моему удивлению, делает шаг к выходу.

– Я буду в доме, – устало говорит он и, сгорбившись, уходит, даже не хлопнув дверью.

Глава 28
Тесса

Он надоедает мне весь последний час, следя в зеркале, как я накладываю макияж и завиваю волосы, и тискает при каждом удобном случае.

– Тесс, детка, – стонет Хардин в который раз. – Я люблю тебя, но, если ты не поторопишься, мы опоздаем на собственную вечеринку.

– Я знаю, просто хочу выглядеть прилично. Все там будут.

Я посылаю ему примирительную улыбку, не сомневаясь, что он не будет долго сердиться, и втайне наслаждаясь выражением неудовольствия на его лице. Обожаю эту ямочку на его правой щеке, которая появляется, когда он сердито, но так мило хмурится.

– Прилично? Ты сразишь всех наповал, – ноет он, определенно ревнуя.

– Еще раз, что там за вечеринка? – Я наношу на губы тонкий слой блеска. Не могу вспомнить, что происходит, только знаю, что все в нетерпении и мы опоздаем, если я не закончу прихорашиваться.

Меня обнимают сильные руки Хардина, и я неожиданно вспоминаю, что за повод для праздника. Это настолько ужасно, что я роняю блеск в раковину и судорожно выдыхаю.

– Похороны твоего отца, – шепчет Хардин.

Я выпрямляюсь и, обнаружив, что сижу в объятиях Хардина, торопливо отталкиваю его от себя.

– Что случилось? В чем дело? – восклицает он.

Хардин здесь, рядом со мной, мои ноги переплелись с его. Не нужно было засыпать – как вообще это могло случиться? Я даже не помню, как уснула. Последнее воспоминание – теплые ладони Хардина поверх моих, закрывающие уши.

– Ничего, – хриплю я.

Горло горит огнем, и я осматриваюсь по сторонам, пока мозг пытается осознать, что происходит.

– Мне нужна вода. – Потерев шею, я пытаюсь встать. Спотыкаюсь и перевожу взгляд на Хардина.

Его лицо непроницаемо, глаза красные.

– Тебе что-то снилось?

Пустота быстро наполняет меня снова, забираясь в грудную клетку и явно намереваясь остаться там надолго – в самом глубоком и уединенном месте.

– Сядь. – Он дотрагивается до меня, но его пальцы словно прожигают мою кожу, и я отскакиваю в сторону.

– Пожалуйста, не надо, – тихо прошу я.

Хмурый, обожаемый мною Хардин из сна был просто сном, бессмысленным сном, и теперь передо мной другой Хардин – тот, который вернулся, чтобы нанести очередной удар после того, как отказался от меня. Я знаю, почему он это делает, но это не означает, что я готова сейчас с ним разбираться.

Смирившись, он наклоняет голову и опирается рукой о землю, чтобы подняться. Его колено скользит по грязи, и я отворачиваюсь, пока он встает, хватаясь за оградку.

– Я не знаю, что делать, – тихо произносит он.

– Тебе не нужно ничего делать, – бормочу я и изо всех сил пытаюсь заставить свои ноги двигаться, чтобы выйти отсюда под проливной дождь.

Я уже на середине двора, когда слышу его шаги за спиной. Он держится на безопасном расстоянии, и я благодарна ему за это. Мне нужно личное пространство, нужно время, чтобы подумать и перевести дух, и нужно, чтобы его не было рядом.

Распахнув дверь, я захожу в дом. Грязь ручьями стекает на коврик, и я сжимаюсь при мысли о том, как отреагирует на такой беспорядок мать. Чтобы не выслушивать ее жалобы, я, раздевшись до лифчика и трусиков, оставляю кучу грязной одежды на заднем крыльце и, прежде чем пройти по чистому кафелю на кухне, стараюсь как можно лучше смыть под дождем грязь с ног. С каждым шагом раздается скрип, и я подпрыгиваю от неожиданности, когда открывается задняя дверь и входит Хардин в грязных ботинках.

Зачем беспокоиться о чем-то настолько незначительном – о грязи? По сравнению со всеми остальными проблемами в моей голове грязь кажется такой мелочью, такой ерундой. Мне не хватает тех дней, когда беспорядок в доме был поводом для волнения.

– Тесса? Ты меня слышала? – прерывает голос Ноя мои размышления.

Поморгав, я поднимаю на него глаза: он стоит босиком в коридоре, с мокрой одеждой в руках.

– Прости, нет.

Он сочувствующе кивает.

– Ничего страшного. Ты в порядке? Тебе нужно в душ?

Я киваю, а он заходит в ванную и включает воду. Шум воды заставляет меня подойти ближе, но я замираю на месте, как только слышу голос Хардина:

– Он не будет помогать тебе принимать душ.

Я не отвечаю. У меня просто нет сил, чтобы ответить.

«Конечно нет, с какой стати ему это делать?»

Хардин проходит мимо меня, оставляя за собой грязные следы.

– Извини, но это невозможно.

В голове у меня нет ни одной мысли, а может, это только так кажется, но я начинаю печально смеяться над тем, какой беспорядок он тут устроил. Не только в доме моей матери, а вообще везде, где он появляется, после него остается беспорядок. Включая меня – со мной полный бардак.

Он исчезает в ванной.

– Она полуодета, и ты включаешь для нее воду, – говорит он. – Черт, нет, ты не останешься здесь, пока она принимает душ. Ни за что.

– Я просто пытаюсь помочь, а ты создаешь проблему на…

Я захожу в ванную и проталкиваюсь мимо двух угрюмых мужчин.

– Оба вышли, – приказываю я монотонным безжизненным голосом. – Идите и разбирайтесь где-нибудь еще.

Выгоняю их и закрываюсь. Как только щелкает замок, я начинаю молиться, чтобы Хардин не прибавил эту тонкую дверь к своему списку разрушений.

Раздевшись до конца, встаю под воду и спиной чувствую, какая она горячая. Я вся в грязи и ненавижу это. Ненавижу, что приходится вычищать ее, засохшую, из-под ногтей и выдирать из волос. Ненавижу, что, как бы яростно я ее ни смывала, никак не могу почувствовать себя чистой.

Глава 29
Хардин

– Что я мог поделать, если она была раздета? Тут такое происходит, а ты волнуешься, что кто-то увидит ее голой? – В голосе Ноя слышится осуждение, и мне хочется придушить его здоровой рукой.

– Дело не только… – Я глубоко вздыхаю. – Дело не в этом.

Я не собираюсь обсуждать с ним все это дерьмо. Кладу руки на колени, затем убираю их в карманы, но тут же понимаю, что ничего не выйдет, – из-за гипса. Неуклюже перекладываю руки обратно на колени.

– Не знаю, что произошло между вами, но ты не можешь наезжать на меня за то, что я хочу ей помочь. Я знаком с ней всю свою жизнь и никогда не видел в таком состоянии, – неодобрительно качает головой Ной.

– Я не буду разговаривать с тобой на эту тему. Мы в разных командах.

Он вздыхает:

– Нам необязательно враждовать. Я желаю ей самого лучшего. Так же как и ты. Я для тебя не угроза. Я не так глуп, чтобы думать, что когда-нибудь она выберет меня. Для меня все это в прошлом. Я все еще ее люблю, потому что, наверное, всегда буду любить, но совсем не так, как ты.

Его слова возымели бы гораздо больший эффект, если бы я не презирал его последние восемь месяцев. Я молча стою, прислонившись спиной к стене напротив ванной, и жду, пока она не закончит принимать душ.

– Вы снова расстались? – любопытствует он. Никак не поймет, когда пора заткнуться.

– Разве это не ясно? – Я закрываю глаза и слегка откидываю голову.

– Я не собираюсь вмешиваться в ваши дела, но надеюсь, что ты расскажешь мне о Ричарде и как получилось, что он умер в твоей квартире. Не понимаю, как это могло произойти.

– Он жил у меня после того, как Тесса уехала в Сиэтл. Ему некуда было пойти, поэтому я позволил ему остаться у себя. Когда мы улетели в Лондон, он должен был лечь в клинику на реабилитацию. Поэтому представь себе мое удивление, когда он обнаружился на полу моей ванной мертвее мертвого.

Дверь ванной открывается, и Тесса в одном полотенце проходит мимо нас. Ной никогда не видел ее голой – ни один мужчина, кроме меня, не видел, – и я эгоистично желаю, чтобы так все и оставалось. Понимаю, что сейчас не время думать о таких вещах, но ничего не могу с собой поделать.

Наслаждаясь тишиной, я иду на кухню за водой и вдруг слышу тихий, неуверенный голос Кэрол:

– Хардин, можно тебя на минутку?

Женщина еще не начала говорить, а я уже в замешательстве из-за ее тона.

– Э-э… да. – Я немного отступаю назад, чтобы сохранить безопасную дистанцию, и упираюсь в стену маленькой кухни.

На ее лице невозможно ничего прочесть, но для нее эта ситуация явно такая же неловкая, как и для меня.

– Я просто хотела поговорить о том, что случилось прошлой ночью.

Я отвожу взгляд и смотрю себе под ноги. Непонятно, чем это закончится, но она уже заколола волосы и стерла остатки вчерашнего макияжа, размазавшегося вокруг глаз.

– Не знаю, что на меня нашло, – говорит она. – Мне не следовало так вести себя с тобой. Это было невероятно глупо, и я…

– Все в порядке, – перебиваю я в надежде, что она замолчит.

– Нет, не в порядке. Я хочу убедиться, что между нами ничего не поменялось: я по-прежнему очень хочу, чтобы ты держался подальше от моей дочери.

Я поднимаю голову, чтобы встретиться с ней взглядом. В принципе ничего другого я от нее и не ожидал.

– Мне бы хотелось сказать, что я вас послушаю, но это не в моих силах. Я знаю, что не нравлюсь вам. – Я замолкаю и не могу не рассмеяться над своим преуменьшением. – Вы меня ненавидите, я это понимаю, но вы же знаете, что ваше мнение ничего для меня не значит. Я не пытаюсь вам досадить, просто дела обстоят именно так.

Она начинает смеяться вместе со мной и застает меня этим врасплох. Ее смех такой же, как и мой – звучный и полный боли.

– Ты так похож на него. Разговариваешь со мной в точности, как он разговаривал с моими родителями. Ричарду тоже было все равно, что о нем подумают другие. Но посмотри, что с ним стало.

– Я не он, – огрызаюсь я.

Я действительно стараюсь вести себя с ней как можно более вежливо, но она все усложняет. Тесса так долго сидит в ванной, и я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не пойти и не проверить, как она. Да еще этот Ной поблизости.

– Хардин, попробуй понять мою точку зрения. У меня были такие же нездоровые отношения, и мне известно, как они заканчиваются. Я не хочу того же для Тессы, и если ты ее и правда любишь, как говоришь, то тоже не захочешь для нее похожего будущего. – Она смотрит на меня, ожидая реакции, но затем продолжает: – Я хочу для нее только хорошего. Можешь мне не верить, но я воспитывала Тессу так, чтобы она в отличие от меня не зависела от мужчины. И посмотри, что с ней стало. Ей девятнадцать, и каждый раз, когда ты ее бросаешь, мир рушится…

– Я…

Она вскидывает руку:

– Позволь мне закончить. На самом деле я ей завидовала. Это плачевно, но часть меня завидовала тому, что ты всегда возвращался к ней в отличие от Ричарда, который никогда не возвращался ко мне. Но с каждым вашим расставанием я все больше убеждалась, что вас ждет тот же конец, что и нас, потому что хотя ты и возвращаешься, но никогда не остаешься. Если хочешь, чтобы она повторила мою участь и превратилась в одинокую, полную ненависти женщину, продолжай в том же духе. Уверяю тебя, именно так все для нее и закончится.

Мне досадно от того, каким видит меня Кэрол, но еще больше досадно то, что она права. Я и правда всегда ухожу от Тессы, но, даже когда возвращаюсь, жду, пока она снова не станет счастливой, и опять ухожу.

– Решать тебе. Похоже, кроме тебя, она никого не слушает. Моя дочь любит тебя слишком сильно.

Я это знаю – знаю, что она меня любит, и именно поэтому наша история закончится не так, как у ее родителей.

– Ты не можешь дать ей то, что нужно. И удерживаешь ее от того, чтобы она встретила того, кто сможет, – говорит она, но я слышу лишь звук, с которым закрывается дверь в старую спальню Тессы, а значит, она вышла из душа.

– Вы увидите, Кэрол, увидите… – отвечаю я и беру из шкафа пустой стакан. Наполняя его водой для Тессы, я говорю себе, что смогу изменить наши отношения и доказать, что все остальные, в том числе и я сам, ошибаются. Конечно, смогу.