Текст книги "Конец мая"

Автор книги: Анна Сулацкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава 5

Июнь 2022 год

Ева

Захватчики

Мама всегда говорила, что нас убьет антипригарное покрытие на сковородах, которое вызывает рак. Когда она останавливалась у прилавка с выставленной на нем посудой с тефлоновым покрытием, мама читала целую лекцию о его вреде.

Поэтому на нашей кухне вся посуда была из французского чугуна, который стоил, как утверждал папа, как «чугунный мост».

Но как оказалась, бояться следует космоса, и черных дыр.

Я прячусь в лесу, здесь им труднее меня достать. Вчерашний дождь принес запах свежести и чистоты. Я глубоко втягиваю в себя влажный воздух. После замкнутого пространства, он кажется мне особенно вкусным.

За эти несколько лет захватчики построили свои башни на нашей Земле. Их острые шпили упираются в небо, а поверхность почти черного цвета.

По-крайней мере, я так думаю.

Проверять у меня нет желания. Никто из выживших не подходит к ним близко, если не хотят умереть. Но даже отсюда я вижу свет одной из них. Башни разбросаны по главным центрам городов, именно они рождают перехватчиков, которые вылетают на наши поиски каждую секунду.

Захватчики не успокоятся, пока мы все не передохнем.

Я прислушиваюсь и устраиваюсь поудобнее в своем спальном мешке. Рядом со мной лежит рюкзак и моя снайперская винтовка. Коробчатый магазин на десять патронов. Привычным движением проверяю его. Полный. Я всегда держу его заряженным, и не трачу понапрасну патроны.

У каждого из нас были тысячи желаний до Вторжения и только одно после – остаться в живых. Теперь мы на земле, которой не можем наслаждаться, где никому нельзя доверять. За это время, мне попалась всего пара людей. Я наблюдала за ними со стороны несколько дней. Меня могли пристрелить, если бы я просто заговорила с ними.

И я бы сделала тоже самое.

Звучит жутко и странно, но захватчиков невозможно отличить от нас. Тоже тело. Та же кровь. Они маскируются под людей.

Инопланетяне очень быстро приспособились.

Наверняка, наблюдали за нами сотни, а то и тысячи лет.

Папа любил повторять, что не только мы всматриваемся в космос, но и он изучает нас. Думаю, мы переоценили себя, и в итоге – проиграли. Никто до сих пор не знает, откуда они явились.

Наши новейшие спутники не смогли засечь их корабли, гамма-телескопы оказались бесполезны.

Ну, или правительство проигнорировало опасность.

Родители часто жаловались, что экспертным группам урезают бюджет, и они работали на одном энтузиазме. Если бы я знала, что так все обернется, то слушала бы их внимательнее.

Держу пари, папа должен был заметить НЛО, летящий на Землю.

Это ведь не соринка, не космический мусор, а самый настоящий инопланетный корабль.

Наверняка, он доложил об этом правительству, но долгие переговоры не дали результата, или что-то пошло не так.

Всегда что-то идет не так, когда вмешивается политика.

Институт космических исследований РАН был стерт с лица земли вместе с моим отцом. Когда я приехала, то нашла только пепелище и разрушенную до основания Москву.

На мои глаза наворачиваются жгучие слезы, хотя я давно перестала плакать.

С того момента, как поняла, что действительно осталась одна с рюкзаком, забитым любимыми вещами, в городе, который нам уже не принадлежал.

Мне пришлось бросить Приус, он отказывался ехать, преодолев 9172 километров дорог. На это ушло 1464 часа страха и 87840 минут ужаса в темном салоне автомобиля. Все это время, я пыталась приспособиться к новой «жизни».

Но воспоминания о тех, кого я потеряла, всегда вызывают нестерпимую боль.

В прошлом мире говорили, что время лечит и все пройдет.

Не проходит. Ты просто привыкаешь.

Захватчики использовали психотропное оружие против нас. В первые дни Вторжения, мы сами поубивали друг друга. Наша численность сократилась со ста сорока семи миллионов до несколько тысяч, а взрывы подчистили там, где не смогли мы.

И люди больше не могли оказать сопротивления.

Это был умный ход, доказывающий, что с интеллектом у них все в порядке.

Трупы были везде. В реках, в озерах, лежали в руинах. Я до сих пор помню этот сладковатый запах гниения. Мы были ослаблены. Сломлены. Напуганы. Инфекции поражали выживших, трупный яд отравил воду, вызывая новые смерти.

Но как я уже сказала, захватчики не были настолько глупы, чтобы портить экосистему. Они стали сжигать наши тела. Несколько месяцев в разных уголках страны горели гигантские костры.

Меня передергивает.

Нам остались только заброшенные канализационные шахты и лес.

Я жду темноты, захватчики не любят ночь, и предпочитают спать в своих уютных домах. Раньше я тоже не любила, но мне пришлось ко всему привыкать. Пришлось ломать себя на кусочки и собирать заново.

Теперь новая версия меня способна убивать.

Мне не нравится то, что я вижу, когда смотрю на себя в зеркало. Но я не знаю, смогу ли это изменить и мне становится страшно. Страшно, что я превратилась в чудовище, и боюсь, это уже не исправить.

Я так и не сомкнула глаз.

В последнее время, я не могу спать. Перед каждой вылазкой, я нервничаю все сильнее. Молюсь Богу, чтобы все прошло гладко. Знаю, после всего случившегося глупо просить Его о чем-то, Он допустил слишком много дерьма, но все равно делаю это и целую мамин крестик.

Как только солнце полностью садится, я убираю спальный мешок и достаю из рюкзака ломтик зачерствевшего хлеба и макаю его в открытую банку консервы. Это не помогает скрыть вкус плесени, но я упрямо жую и глотаю, потому что мне нужны силы.

С каждым месяцем достать еду становится все сложнее. На всех магазинах и складах стоит охрана. Окраины давно разграбили.

Может быть, прикинуться одной из них?!

Я нервно смеюсь.

Мне приходится выбираться на поверхность. Покидать свой безопасный бункер. Оставлять уютную комнату, заполненную привычными вещами. И искать себе еду. В основном, я охочусь. Но иногда, в заброшенных домах, на окраинах, я нахожу что-нибудь съедобное.

Какая-то тень мелькает среди деревьев. Я тут же вскидываю винтовку, и взвожу курок затвора. Мой опыт обращения с оружием вырос с уровня «новичок» до разряда «продвинутый».

Я могу вести стрельбу с опоры. По движущейся мишени. Стоя. Лежа.

Если бы я сейчас оказалась вместе с братом в том коридоре, я бы никогда его не бросила. Я бы уничтожила их всех до одного. Но я не могу изменить прошлого.

Беру рюкзак и вскидываю винтовку на плечо.

Пора.

Я прохожу большую водонапорную башню, когда-то она была ярко красного цвета, но сейчас превратилась просто в кусок ржавчины. Несколько лошадей спокойно пасутся на пастбище.

Может быть, пристрелить одну из них.

Я поднимаю ствол и смотрю в прицел. Луна дает мне достаточно света, чтобы попасть ей прямо между глаз. Она дергает ушами и настораживается. Почему-то я представляю себя на ее месте. Что это меня захватчики держат на мушке.

Колючие мурашки поднимаются по коже, и я сглатываю горечь.

Нет. Не могу.

Опускаю ружье, и иду дальше.

На самом деле, я уже начинаю жалеть, что поддалась слабости. Если так пойдет и дальше, я превращусь в психопатку. Таких тоже было полно после Вторжения. Религиозные фанатики остались до сих пор.

Не знаю, может быть, они пытаются изгнать захватчиков Библией?

Какой-то звук заставляет меня насторожиться. Дрожащей рукой убираю назад короткие волосы, и всматриваюсь в небо. Я вся холодею, когда вижу серую точку перехватчика, уверенно двигающегося в моем направлении.

Он меня заметил.

Почему я не подумала, что захватчики обитают не только в городе? У них были свои касты. Что-то вроде семьи. Я не хочу так думать, но за годы я в них достаточно поднаторотела. Работники живут, как люди и работают в «теплицах», это я их так называю. На самом деле, это какая-то инопланетная штука со сверкающим куполом, предполагаю, она поддерживает нужную температуру внутри.

Я допустила ошибку, решив, что в этом захолустье работники не будут селиться.

Я бегу в сторону старого сарая, рокот перехватчика нарастает. Туфли увязают в грязи, и я стараюсь не упасть. Приклад бьет по бедрам, но мне всё равно, главное выбраться отсюда. Проскальзываю в щель. В нос бьет запах сена, перешагиваю через тюки и продвигаюсь дальше.

Я понимаю, что здесь меня быстро найдут.

Выхожу с другой стороны и вижу дом работников. Он стоит в окружении зеленых деревьев. Огибаю забор и натыкаюсь на рычащего пса. Его рыжая шерсть встает дыбом, и карие глаза смотрят со злобой.

– Заткнись, – шиплю я на него, он исходит лаем, и вместо того, чтобы побежать в сторону леса, я кидаюсь к дому.

Надеюсь, это уловка сработает и обманет преследователей.

Цепь собаки не дает ему разорвать меня на куски. Я осторожно поднимаюсь на террасу и вбегаю в дом. Снимаю грязные туфли и беру их в руки. Стараясь дышать через нос, двигаюсь по коридору.

Где-то тикают напольные часы. В гостиной горит камин, его веселый свет отражается от начищенного паркета. Белый ковер лежит у дивана. Мягкие подушки хаотично раскиданы на покрывале.

И этот умопомрачительный запах еды, от которого у меня сводит желудок. Голодные спазмы заставляют меня глотать слюну.

На секунду, я представляю, что здесь живет обычная семья. Двое детей и любящие их родители. Может быть, это правда. И захватчиков здесь нет. Я прохожу мимо кресла и оказываюсь у чулана.

Дверь заперта, и я уже собираюсь открыть ее, как слышу позади чьи-то тихие шаги. Сжимаю вспотевшими пальцами приклад винтовки и оборачиваюсь. На меня удивленно смотрит девочка лет тринадцати.

На вид, она как человек: распахнутые голубые глаза, темные волосы, и нескладная фигура.

Но на самом деле, это нечто иное.

– Не двигайся, иначе я размажу тебя по стене, как таракана, – угрожающе говорю я, – Ты меня понимаешь?

Девочка кивает, слишком опрятная. Слишком чистая, чтобы быть выжившей. Дикая ненависть наполняет меня. Я могу убить ее без зазрения совести. Нажать на курок.

Но если мне придется отстреливаться, я хочу иметь при себе полный магазин, и это останавливает меня.

– Встань в угол, – девочка выполняет приказ, никак не могу привыкнуть, что они не говорят, – Одно неосторожное движение и ты труп.

Она опять кивает.

Если перехватчик доложил обо мне, охранники прибудут сюда в считанные секунды.

– Сколько вас здесь? – допытываюсь я, обдумывая пути отхода, – Покажи на пальцах?

Девочка загибает четыре пальца.

От страха у меня сжимается горло. Чувствую себя в ловушке, и идея спрятаться здесь уже не кажется мне такой идеальной. К дому подъезжают несколько машин, и фары на секунду освещают меня. Хлопают дверцы, и дюжина ног несутся к входной двери.

Мое сердце почти перестает биться.

Я бегу к камину, и хватаю кочергу. Возвращаюсь к двери. С силой ударяю по замку. Еще один удар и еще.

Неожиданно кто-то касается меня рукой, и я едва не срываюсь на крик.

– Ванная комната, – девочка показывает куда-то в сторону, – Идти с тобой.

Глава 6

Июнь 2022 год

Кирилл

Роковое решение

Керосиновая лампа стоит на грубо сколоченном столе, тускло освещая тесное помещение вагона. В основном, все свободное пространство занимают кровати. На каждой лежит потрепанный матрас и плоские подушки. На стенах висят пожелтевшие плакаты «Мстителей».

– У нас заканчивается еда, – наконец, нарушаю я тишину, – И медикаменты.

– И что ты предлагаешь? – говорит Герман, свесив ногу со своей стороны постели.

– Выйти в город.

– Их перехватчики повсюду.

– Можно попробовать проникнуть в один из их домов, – настаиваю я, и все смотрят на меня так, будто у меня плохо с головой.

– Рехнулся, Док? – хмыкает рослый парень, густая борода скрывает половину его лица, и блестящие светлые глаза останавливаются на мне.

– Рабочих почти никогда не бывает дома, – не сдаюсь я, – Если не попадемся на глаза перехватчикам, охотники не появятся.

– Слишком рискованно, – присоединяется к разговору еще один мужчина.

– Умирать от голода мучительнее, – не сдерживаюсь я, и заставляю себя говорить своим обычным спокойным голосом, хотя мне хочется пробить кулаком стену.

– Мы это не разгребем, – качает головой мой друг, оранжевый огонек сигареты в его руке медленно тлеет.

Но он тоже думает об этом.

– Бывали дни и хуже.

Я знаю, что Марк согласится.

Мы живем в заброшенном метро больше года. Станция неплохо сохранилась, по сравнению с остальными. Захару здесь нравится. Да и я не жалуюсь. По сравнению с местами, где прятались мы, это воистину королевское убежище.

Меня прозвали Доком, и я имею право голоса.

Только если это не касается вылазок на поверхность.

– Их сотни, – Герман передергивает плечами, – А то и тысячи бешеных пчел, охраняющих свою матку.

– Мы не пойдем к Башне.

– Все это дерьмо собачье. Хочешь сдохнуть, иди, – Игорь отворачивается к стене, он все еще не пришел в себя, и я его не виню.

После встречи с захватчиками, я вытащил из его плеча пулю, похожую на зеленый шарик диаметром в несколько миллиметров. Она почему-то не взорвалась. Можно сказать, ему крупно повезло, но больше рисковать он не хочет.

Человек всегда беспокоиться о вещах, которые могут с ним случиться. Вторжение не смогло это изменить.

– Я «за», – Марк затягивается сигаретой, и табачный дым плывет в спертом воздухе, – Кто-нибудь еще? – я оглядываю собравшихся.

Больше никто не поднимает рук.

По правде сказать, я этому даже рад, и доверяю только своему другу. Если идти на такое рискованное дело, то уж лучше с человеком, который тебя никогда не бросит.

Ну, или хотя бы задумается. Это уже не плохо в нынешнем положении.

– Будет жаль, если Док не вернется… – говорит Герман, присаживаясь на койку.

– Так иди с ними, – предлагает кто-то, со своего места я не вижу, кто именно.

– Рот завали.

– Успокойтесь оба, – вмешивается Роман, ему лет пятьдесят, он здесь с самого начала, и можно сказать, верхушка власти.

У всех групп выживших есть лидер, тот, кто отвечает за принятия трудных решений, кто указывает путь. Тот, кто видит общую цель и может контролировать остальных. Без его участия ничего не решается.

И я напрягаюсь.

– Все мы боимся попасть к захватчикам, кто знает, что они делают с людьми, – продолжает Роман, – Но ты прав, нам придется выбираться на поверхность, если твоя идея сработает, мы сформируем отряд, если нет…

– Мы будем просто пушечным мясом? – Марк тушит бычок о консервную банку, и откидывается на спинку стула, – Я прав?

– Да, – просто отвечает он, не моргнув глазом, – Оружия у нас немного, сами понимаете, у нас дети…

– Но пара пистолетов у вас найдется? – спрашиваю я.

– Пара найдется, – соглашается Роман, усмехнувшись.

– Спасибо и на этом, – я поднимаюсь на ноги, и Марк делает тоже самое, – Выдвигаемся сегодня ночью.

– Ты вату не катаешь, – хмыкает Роман.

– Лучше разобраться с этим сразу.

В полной тишине, мы идем по вагону. Из кухни плывет запах вареной капусты. В небольшой комнатке, огороженной листами фанеры, помещается маленький стол с газовой плиткой, покосившийся от старости шкаф, с разложенной внутри утварью, поржавевшая раковина и круглый затертый коврик.

– Любая непродуманная мелочь может стоить нам жизни, – нарушает молчание Марк и бросает на меня внимательный взгляд.

– Я знаю.

– Хорошо.

Марк так же, как и я, надеялся только на себя, и привык к осторожности. Может быть, поэтому мы до сих пор оставались в живых. Его родители погибли в автокатастрофе за год до Вторжения. Он воспитывал Захара сам, другие родственники не захотели брать на себя такую ответственность. Ему пришлось бросить университет, и устроиться на работу.

Марк рассказал мне об этом в полуразрушенном сарае, где раньше держали скот. Обстановка не располагала для душевных разговоров. Нещадно воняло разложившимися трупами животных.

«Им повезло, что они не дожили до этого дня, моя мама бы сошла с ума, увидев, где нам приходится прятаться».

Сейчас мы делим крохотное помещение на троих, практически в самом конце поезда. Как только я отодвигаю штору, Захар спрыгивает со второго яруса своей кровати и бросается ко мне.

– Кирилл! – кричит он, я поднимаю его в воздух, и мальчик заливисто смеется.

За два года Захар заметно подрос, но все равно, остается чересчур худым и маленьким.

– Сегодня мы видели самую настоящую змею, – он разводит руками и показывает ее размер.

– Такая большая?

Он кивает.

– Белла сказала, что это уж.

– Ну, если Белла так сказала, – насмешливо протягивает Марк, заходя следом за мной.

– Дядя Валера предложил ее приготовить, но она жутко воняет, – Захар смешно морщит нос.

– И? – улыбаюсь я.

– Теперь она висит на кухне колбаской.

– Колбаской? – я приподнимаю бровь.

– Белла отрезала ей голову.

– Не я, – она появляется на пороге, и я ставлю Захара на пол, – А Валерка, я только держала детей на безопасном расстоянии.

Она переводит напряженный взгляд с меня на Марка.

– Может, пойдешь, поиграешь? – обращаюсь я к мальчику, – Наверняка, ребята тебя заждались.

Как только он выбегает из комнаты, Белла рассерженно поворачивается к нам.

– Это правда?

– Что именно? – Марк достает два рюкзака, и кладет их на кровать.

– Это, – она выразительно смотрит на сумки, – Вы идете на поверхность вдвоем!

– У нас есть план, – сдержанно отвечает мой друг, на самом деле его нет, но я решаю благоразумно промолчать.

– План? – смеется Белла, – Два пистолета против армии инопланетян? – уточняет она.

– Типа того.

– И чья эта идея?

Мы оба молчим.

– Два идиота, – вздыхает Белла, и убирает со лба каштановую челку, – И что я ему скажу, если вы не вернетесь?

– Пали смертью храбрых, – бурчит Марк.

Я вижу в ее зеленых глазах боль, и это совсем на нее не похоже.

– Так и сделаю.

– Вот и славно, – огрызается он.

– Никто не будет по тебе убиваться, – предупреждает она, нервно сцепив вместе бледные руки, – Заруби себе это на носу.

– Даже ты? – Марк приподнимает рыжую бровь, – А как же чувства?

– Ты же сам сказал, что я шлюха, – припоминает Белла, и я начинаю жалеть, что остался здесь, – Какие у меня могут быть чувства.

– А, ну да, – Марк метает в ее сторону холодный взгляд, – Когда ты обнималась с другим.

– Я объясняла тебе, что он сам полез ко мне.

– Наверное, именно поэтому твоя рука была в его штанах.

– Да пошел ты, – Белла резко разворачивается, и выбегает из комнаты.

– Не говори ни слова, – рыкает он на меня, и я закрываю рот.

Их отношения не мое дело. Они то ссорятся, то мирятся. И это длится уже полгода.

Мы тратим несколько часов на сборы, и ближе к одиннадцати выдвигаемся в путь. Нам вручают по пистолету, и даже провожают до выхода.

– Смотрите в оба, – вот и все напутствие.

Отодвинув два больших куска шифера, мы выбираемся на поверхность.

– Грёбаный свежий воздух, – Марк смотрит на темное небо, затянутое тучами, – Я уже и забыл, каково это, – я киваю с отсутствующим видом, потому что мои мысли заняты другим.

Сосредотачиваюсь на звуках, но слышу только наше дыхание и стрекотание насекомых.

Мы петляем по пустынным улицам, и держимся темных переулков. Мое сердце бьется, как сумасшедшее, и я смертельно боюсь, но стараюсь не показывать вида.

До парка всего несколько метров, и я облегченно вздыхаю, когда открытое небо закрывают ветви деревьев. Бросаю взгляд на Марка, его губы плотно сжаты, и он смотрит по сторонам.

Он боится так же, как и я.

Перехватчики могут появиться неожиданно.

Мои армейские ботинки хлюпают по грязи, и идти становится все труднее. Начинается мелкий дождь, и я вздрагиваю, когда теплые капли падают за шиворот. Я не помню, когда в последний раз видел дождь.

Наверное, в прошлой жизни. Еще до Вторжения.

Почему-то я вспоминаю свой первый поцелуй, мне было тринадцать, и она была старостой класса. Ее родители уехали в Испанию, а мне не куда было идти, родители забыли вытащить ключ и я не мог попасть домой.

Мне пришлось брести под дождем несколько километров и искать место, где можно было бы незаметно переждать ночь, не попадаясь никому на глаза. В школе начались каникулы, и эта было самое жесткое для меня время.

Отец оставил на моем лице несколько синяков, и у меня болели все ребра. Спать на вокзале мне совсем не улыбалось. Но еще хуже нарваться на ребят с соседнего района.

Я проходил мимо остановки, когда меня окликнули.

– Кирилл? – Диана была одета в темно-синюю толстовку и джинсы. На носу массивная оправа очков, и длинные по пояс каштановые волосы, разлетающиеся в разные стороны.

      Обычно, она убирала их на затылок, и без своей привычной прически, Диана выглядела непривычно привлекательной.

– Чего тебе? – пробурчал я, не ожидая увидеть ее в этом районе, еще и в такой час.

Дул сильный ветер и я дрожал. Пахло влажной землей и грозой.

– Репетитор по сольфеджо живет здесь, – Диана неопределенно махнула куда-то рукой.

Мне была неинтересна ее идеальная жизнь. По правде сказать, меня раздражали все эти прилежные ученицы до зубного скрежета.

– А-а-а, – без интереса протянул я, и собирался уходить.

– Подожди, – неожиданно она схватила меня за руку, ее пальцы были холодными и влажными, – Можешь проводить меня, я пропустила автобус, и боюсь идти одна…

Ее просьба показалась мне странной. Мы особо не общались, к тому же, именно Диана заложила нас с другом, когда мы курили за школой, и нам неслабо влетело.

Но она действительно выглядела испуганной.

Может быть, в тот момент, именно ей стало меня жаль, а не наоборот. До сих пор, хочу думать, что нет.

Диана пригласила меня к себе и дала вещи брата, чтобы я переоделся. Мне было неуютно находиться в ее доме, но она убедила меня, что все нормально. Странно, но вне школа Диана мне даже понравилась. Несмотря на неловкость, я облачился в мягкий свитер и брюки.

Когда я вошел в гостиную, она уже сидела на диване в плюшевой пижаме и сушила волосы. Очки лежали на тумбочке. Заметив меня, Диана задержала взгляд на моем лице, и я ответил ей точно таким же прямым взглядом.

– Тебе идет, – просто сказала Диана.

– Надеюсь, ты не о синяках, – усмехнулся я и принялся рассматривать фотографии на каминной полке, везде была запечатлена улыбающаяся семья из четырех человек. На голове парня всегда была шапка, и я подумал, это странно.

– Где твой брат? – спросил я, усаживаясь рядом с ней, – Он ведь не вышвырнет меня отсюда? – может быть, ради этого она меня и притащила сюда.

– Не сможет, – серьезным тоном ответила Диана, – Он умер год назад, – она повернулась ко мне, и я не сразу нашелся что сказать, по сути, я ничего о ней не знал, хотя мы и учились в одном классе, – У него была лейкемия.

– Скверно, – ляпнул я, почувствовав, как у меня горят кончики ушей.

– Ага, – Диана не сводила с меня больших карих глаз, мне всегда было не по себе, когда кто-то так долго смотрел на меня. Чтобы она перестала так пялится на меня, я наклонился к ней и поцеловал.

Диана не оттолкнула меня, ее губы пахли малиновым бальзамом для губ. Я запустил руку в ее еще влажные волосы, и притянул к себе ближе. Сердце забилось быстрее. Мой опыт общения сводился только к просмотру фильмов для взрослых, и они сильно отличались от реальности.

Наш поцелуй длился несколько минут, пока она не отстранилась от меня, положив свои ладони на мою грудь.

– Когда идет дождь, мне становится страшно, – прошептала Диана, я боялся, что она заметит мою эрекцию, и не двигался с места.

– Почему?

– Он напоминает мне, что все когда-то заканчивается, – я не понял ее тогда, и думаю, разочаровал, Диана встала на ноги, – Можешь остаться здесь, – она расстелила мне на диване, и наутро я ушел.

Больше мы никогда с ней не оставались наедине, Диана не смотрела в мою сторону, и через несколько месяцев, сменила школу. Но я был ей благодарен за ту ночь, и сухие вещи.

Интересно, что стало с ней? Выжила ли она?

Надеюсь, что да.

Небо освещают огни перехватчиков, и я замираю на месте. Ужас колющим холодом проходится по всему моему телу.

– Валим отсюда! – кричит мне Марк, очередь вырывает куски древесины рядом со мной.

Я несусь вперед, огибая деревья. Подошва скользит по мокрой траве. Совсем близко чертыхается Марк, его ботинки увязают в жидкой каше. Мы несемся дальше, не разбирая дороги, как перепуганные животные.

Перехватчиков становится больше.

Я поднимаю голову.

Единственное, что мне остается – это рассчитать траекторию следующего выстрела и если я не ошибаюсь, то он будет направлен в мою сторону. Инопланетная пуля взрывается зеленым огнем. Шрапнель задевает Марка, и он падает на землю.

Ползу к нему.

– Сильно ранен?

Он отрицательно качает головой, но я вижу кровь на его лице. Мы прячемся в углубление в земле, и оба тяжело дышим. От адреналина кружится голова.

– Что будем делать?

У меня есть идея, но я знаю, ему она не понравится.