Текст книги "Золушка нового тысячелетия (СИ) "
Автор книги: Анна Шульгина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
– В туалете...
– И что они там вдвоем делают?
Ира закусила губу и сделала попытку засмущаться:
– Нуууу... – после чего все-таки немного покраснела и хихикнула.
Мазуровский почувствовал, что начинает и сам заливаться краской. У него было несколько предположений, зачем парень с девушкой могут уединиться в туалете. И ни одно из них не было приличным.
– Где?
– Там. – Ира ткнула пальцем в сторону общежития. Из открытого окна на первом этаже доносились какие-то подозрительные звуки.
Тем временем в санкомнате
– Нет, это не подходит. Нужно побольше.
– А это?
– Теперь поменьше, – все равно не соглашалась Лина. – И подними повыше – неудобно же.
– На тебя не угодишь! Лучше переворачивай быстрее...
– Это тебе не котлета, чтобы спешить перевернуть.
Лина и Вадим, споря вполголоса и время от времени сверяясь с фото на экране мобильника, шустро листали анатомический атлас. Судя по состоянии обложки, книга была издана ещё при царе Николае, причем не факт, что Втором. Между страницами огромного фолианта хранилось какое-то сено. То ли кто-то с его помощью икебану мастерил, то ли это была такая замысловатая отпугивалка для грызунов. И если второе, то травка явно не помогла – у книги был погрызен корешок и объедены уголки.
– Вадик, ты осторожнее давай! Нас Нина Васильевна за атлас убиблиотекарит!
Нина Васильевна Серова была бессменной владычицей царства книг и журналов. Создавалось впечатление, что возводились города, рушились империи и творились революции, а она все также сидела в своем темном углу, кутаясь в поеденный молью пуховый платок над стаканом с чаем. Единственное, что могло вывести индифферентную старушку из себя – это порча казенного имущества. Причем Нина Васильевна каким-то фантастическим образом досконально помнила все повреждения каждой книги. Так вот, стоило нанести ущерб печатному слову, как Серова материализовалась перед хулиганом и подбирала свое, индивидуальное для каждого, слово, но уже зачастую НЕпечатное. В дальнейшем, грозная библиотекарша называла провинившихся студентов только этим прозвищем. Линка, например, была "бестолковицей".
– Кстати, Вадь, а как она тебя называет?
Вадик что-то буркнул себе под нос и ещё глубже зарылся в знания.
– Ну, Вааадь...
– Да никак! Я, в отличие от некоторых, ничего не портил.
– До этого момента может и не портил, – согласилась Лина, провожая взглядом упорхнувший на грязный пол раздел "Верхние конечности".
Вадик побледнел и с трудом выдавил:
– Она же мне их оторвет...
– Кого "их"?
– Верхние конечности... – практически замогильным голосом ответил скорбящий друг.
– А я-то подумала... – Линку отвлек звяк мобильника.
MARiNE: Вы скоро? К вам Мазур рвется.
Sotona: Что-то заподозрил?
MARiNE: Непотребство
Sotona: ???
MARiNE: В интиме он вас заподозрил
Sotona: На здоровье. Задержите!
MARiNE: Пытаемся. Быстрее давайте.
– Нашел! Я нашел!!! Смотри, – Вадик ткнул Линке в лицо пыльный том. На развороте красовались чьи-то раздробленные челюсти и разбросанные в художественном беспорядке зубы. – Видишь?
– Вижу, – на всякий случай согласилась девушка. – А что именно ты мне показываешь?
– Ну, ты правда бестолочь! Это фрагмент нижней челюсти. Поняла теперь?
– Ты не обзывайся. Или напомнить, кто за тебя два года высшую математику сдавал?
– Да помню я все, – Вадик схватил Лину за руку и посмотрел с надеждой бездомного щенка. – Ты мне с Маришкой поможешь? – атлас упорно не хотел помещаться в его рюкзак, поэтому парень поднатужился. В сумке что-то треснуло, и книга рыбкой ушла в недра.
– Куда ж я от вас, влюбленных, денусь. Мы сегодня будем в "Серебре", подходи часам к одиннадцати. Будем нашу Марусю тобой очаровывать.
– Ты настоящий друг! – Вадик сжал Линку в медвежьих объятиях, от которых она издала что-то средней между охом и хрюком, и чмокнул в нос.
– Запомнила, что Мазуровскому говорить? Ты лучше близко не подходи, издали крикни: "МандИбуля" [2]2
mandibula (лат.) – нижняя челюсть
[Закрыть]!
– Как-то это нецензурно звучит, – хмыкнула девушка.
Sotona: Мы выходим, отвлекайте
MARiNE: )))
– Ага, язык медицины вообще так певуч и благозвучен, – улыбнулся Вадик и приобнял Лину за талию.
С Мазуровским они встретились в дверях общежития. Препод окинул их подозрительным взглядом:
– Вы где были?
– Я Сотникову успокаивал. Она верующая и при виде святыни расплакалась от счастья, – парень постарался незаметно ткнуть Лину пальцем под ребро, но немного не рассчитал силу, девушка сдавленно охнула и вытаращила глаза. – Видите? До сих пор никак в себя прийти не может!
– То-то я на её наряд смотрю и понимаю – она практически ортодокс!
– Николай Вячеславович, я кость опознала. Это фрагмент нижней челюсти, – отмерла Лина и постаралась поскорее скрыться от подозрительного взгляда препода.
– Ладно, будем считать, что практикум вы отработали, – девушка облегченно вздохнула, но следующая фраза заставила её вновь замереть на месте. – В конце концов, вы мне через месяц ещё экзамен сдавать будете. И учитывая сегодняшнюю выходку, начинать готовиться к нему вам нужно с завтрашнего дня!
Лина немного побледнела и проблеяв: "Тогда я пошла!" вылетела к подругам.
– Вы, надеюсь, хоть атлас-то из туалета забрали? – Мазуровский засмеялся при виде обалдевшего лица Вадима. – Почему студенты вечно забывают, что все преподаватели когда-то были на их месте? – и с этими словами он обошел ошарашенного парня и скрылся.
Линка ужом ввинтилась между одногруппниками, обсуждавшими возможные лишения, которые им грозили за произошедшее. Больше всех возмущался староста:
– Вечно из-за тебя в какое-нибудь дерьмо попадаем! – он возмущенно ткнул пальцем в сторону Лины, за что тут же был шлепнут по руке Иришкой:
– Чего ты к ней привязался? Не нравится – не участвуй! Зато хоть развлеклись, а то я чуть стоя уснула, как лошадь. А Мазуровский нам ничего не сделает. Он суров, но справедлив. Попомните моё слово, ещё и перед ректором нас прикроет.
– Ребят, простите меня, – виноватым голосом прошептала Лиина, – Я, действительно, не подумала, что он на вас может отыграться. Теперь Мазур на экзамене с живых не слезет...
– А что, когда-то было по-другому? Не бери в голову, сдадим. Ты же нам подсказывать будешь? – Вся группа замерла в ожидании ответа. Лина не была зубрилкой или гением, но обладала почти фотографической памятью и могла воспроизвести большую часть выученного перед экзаменом практически вплоть до запятой. Для этого ей нужно было только закрыть глаза и немного сосредоточиться. К сожалению, эти знания проявлялись на сетчатке каким-то образом миную головной мозг, поэтому написать-то она все могла, но с объяснениями было намного сложнее.
– Естественно! – девушка заметно повеселела, заметив, что друзья не держат на неё зла. – И вообще, давайте канать отсюда, пока Мазуровский не вернулся!
Поскольку освободились девушки намного раньше ожидаемого, Лина прихватила близняшек и отправилась на свое новое ПМЖ. Родителей отца она помнила очень плохо – они погибли в автокатастрофе, когда Лина ещё не пошла в школу. Единственное яркое воспоминание, оставшееся о них – это запах выпечки. Её бабушка, Татьяна Сергеевна, очень уважала домашнюю кухню и с удовольствием возилась с тестом.
Когда они вошли в небольшую прихожую, Лине почудился запах ванили. "Или квартиранты забыли пакетик со специями, или у меня уже глюки пошли. Скоро начну видеть таинственные сияния и шарахаться от черных кошек", – посмеялась про себя девушка, закрывая дверь.
– А ничего так. Уютненько, – Мариша уже пробежала по комнатам, раздвигая везде шторы и распахивая окна. – Пыльно, правда... Хорош в прихожей топтаться, раздевайтесь, хватайте тряпки-веники и айда чистоту наводить!
– Хозяйственная ты наша... И кому такое чудо достанется... – Ира хитро покосилась на сестру. – Какому царевичу-королевичу наша Марья-искусни... – Ей в лицо прилетела диванная подушка. – Совсем обалдела?! Мало ли кто чем на ней сидел, а ты мне её в лицо!
Девушки с любопытством посмотрели на поднявшееся облако пыли почему-то грибовидной формы. Ира старательно прокашлялась и вопросительно посмотрела на Лину.
– Ну, физики-ядерщики у нас квартиру не снимали. В последнее время. Наверное... – пожала плечами хозяйка помещения. Ира пулей помчалась в ванную оплевываться и умываться.
Лина присела на подоконник рядом с задумчивой Мариной. С высоты третьего этажа просматривался почти весь двор. В нарядно раскрашенной песочнице сидели две маленькие девочки, старательно ковыряясь совочками.
Напротив окна на ветке старого каштана важно прохаживалась, чеканя шаг, ворона. Она остановилась, внимательно присмотрелась к девушкам и, оглушительно каркнув, сорвалась вниз. Девушки подпрыгнули от неожиданности и едва не последовали за наглой птичкой.
– Тьфу, напугала, зараза! – Марина схватилась за грудь, но почему-то с правой стороны. Она с надеждой проследила за падением "птицы счастья". – Успела-таки крылья раскрыть, – недовольно проворчала юная ворононенавистница.
– Скоро лето... – помолчав, задумчиво протянула Марина. В тишине квартиры было слышно, как Ира в ванной в полголоса ругается из-за отсутствия полотенец.
– Угу...
Лина незаметно наблюдала за подругой и размышляла об обещании, данном Вадиму. А грозилась она, ни много ни мало, помирить этих баранов.
Их история любви была довольно обычна. Девочка-отличница не самой блестящей внешности и обладательница отнюдь не ангельского характера влюбилась в первого красавца своего курса. Но, к удивлению многих и в первую очередь самой Маринки, он ответил ей взаимностью. Они встречались почти год, нередко ругались из-за какой-нибудь ерунды, но никогда даже мысли не допуская о расставании, когда вмешалась местная «звезда полей» Лизавета Громова. Она решила, что негоже какой-то серой мыши занимать место рядом с Вадимом, которое ей, Лизавете, подходило намного больше. Начала она, как ей показалось с более слабого противника – Марины. Сначала в ход пошли подколки, потом откровенные издевки, но будучи посланной по матушке, причем прилюдно и в очень невежливой форме, отстала. Зато буквально прилипла к Вадиму. То конспект возьмет переписать, то подсказать на семинаре, ведь он «таааакой умный!». Поначалу парню льстило такое внимание, но постепенно начало его утомлять, тем более, что он замечал реакцию Маринки, которая, в конце концов, не выдержала и однажды ехидно поинтересовалась:
– А о чем ты сегодня на перемене с Лизкой интимно шептался?
– О практике, – отрезал Вадим, прекрасно понимая, куда клонит его девушка. Ему и самому надоело рвение Громовой и тут, то ли мужская дурь взыграла, то ли он гороскоп с утра не прочитал, в котором прямым текстом указывалось: "В возможных конфликтных ситуациях сегодня лучше промолчите", но он задал роковой вопрос. – А тебе что-то не нравится?
– Ну, что ты! Все просто зашибись! Только вот если я попытаюсь с каким-нибудь парнем обсудить учебу, практически зажавшись посреди коридора, ты будешь недоволен!
Слово за слово они поругались и сгоряча решили расстаться. Одумались уже на следующий день, но поскольку оба считали себя правыми – а как же иначе! – то мириться первым никто из них не желал. На людях они были неизменно вежливы и спокойны, но частенько по ночам Лине приходилось по телефону успокаивать то одного, то другую.
Вся группа уже почти месяц с интересом наблюдала за этой эпопеей. И только двум студентам было неинтересно и грустно: Ире, которая переживала за сестру и Лине, у неё причин было целых две. Первая – хотелось, чтобы её друзья перестали, наконец, дурить, сели и нормально поговорили, потому что эти двое действительно любили друг друга, но из-за непростых характеров никак не желали уступать. Вторая – и Вадим, и Марина избрали Линку практически семейным психологом и по очереди изливали на неё свои чувства и претензии друг к другу. Девушка некоторое время терпела, но потом заявила, что она "сначала двинет ему в козлиный лоб, потом этой овце по загривку, а затем запрет их в каком-нибудь чулане, чтобы они там или помирились, или прибили друг друга, но перестали, наконец, выносить ей мозг!"
Друзья обиделись и несколько дней с ней не разговаривали, что было расценено Линой как высшее благо. Но счастье было недолгим, и она уже подумывала об осуществлении своей угрозы, как к ней подошел Вадим и огорошил:
– Я хочу с Мариной помириться, но не знаю как. Поможешь?
– Блин, может мне с вас начать деньги брать за сеансы психологической разгрузки?! – начала она, но осеклась, поняв, о чем он просит. – Серьезно?
– Да, только мне кажется, что она меня разлюбила...
Лина хотела было посоветовать перекреститься, но у парня был такой несчастный вид... А если вспомнить, что вчера Марина полдня рассматривала вопрос "Вадим – любовь всей моей жизни или так, хрен с горы?", то желание относительного покоя и отсутствия рядом кислых рож стало почти нестерпимым.
– Ну, давай сочинять план по захвату объекта "Марина Зайцева"!
О том, что эта крепость готова сдаться без боя, она решила не упоминать.
– Лин... А Вадик про меня ничего не говорил?.. – Марина рассматривала радиатор батареи так, как будто ничего более захватывающего в жизни не видела.
– Ты с какой целью интересуешься? Помнится, несколько дней назад я слышала: "Ну его нафиг! Это было временное помутнение рассудка!" – Лина старательно скопировала Маринины интонации.
– Люблю я его! – Маринка всхлипнула и прижала ладошки к глазам, пытаясь сдержать слезы. – Ничего не могу с собой поделать... – под конец фразы она окончательно сбилась на плач.
– Успокойся! – Линка испуганно дернулась, прижала Марину к своему плечу и начала потихоньку укачивать, в тщетной надежде успокоить. – Зайка, перестань, не плачь. Он тебя тоже любит, я уверена. Просто он парень, а мужики в этом плане на всю голову ушибленные... – Она крепче обняла подругу. Марина уткнулась лицом ей в шею и продолжала тихо всхлипывать. Когда Ира показалась в комнате, она уронила с трудом найденное полотенце и метнулась к сестре.
– Чего она? – тихо, одними губами спросила Ира, обнимая страдалицу за другое плечо.
Лина закатила глаза и так же ответила:
– Вадим.
– Марин, хватит тебе рыдать. Я понимаю, что во время плача калории расходуются, но давай лучше с спортзал сходим? – по опыту Ира знала, что успокаивать Маринку дохлый номер, её можно только чем-нибудь отвлечь.
– Вот видишь! Она меня не понимает, а ещё сестра называется! – и ещё теснее прижалась к Лине.
– Я не вижу, зато чувствую, что ты об мой шарф сопли вытираешь. Я не в претензии, но стирать его будешь сама.
– Какая ты мелочная! Я тут страдаю, я ты какую-то тряпку для меня зажала...
Линка подумала было обидеться, но не стала и со словами:
– Для тебя ничего не жалко, дарю! – сдернула с шеи злополучную удавку и, удерживая двумя пальцами, широким жестом протянула Марине.
Шарфик уныло обвис. Помимо следов слез и соплей, он цвел разводами от потекшей туши и пятнами от помады. Марина прикинула состояние своего макияжа и затянула новую песню:
– Кроме того, что я несчастная, я теперь ещё и страааааашная...
– Да ты по жизни страшная, чего только теперь расстроилась? – рубанула с плеча Ира и попыталась сбежать.
Шоковая терапия сработала. Сестра не оценила такой экстравагантный комплимент и, утеревшись рукавом, попыталась дать подзатыльник, но промазала.
– Помолчала бы, убогая. Мы же на одно лицо! – но обидный эпитет отвлек от слез и она заметно успокоилась.
– Вы у меня обе умницы, спортсменки, а если тебя, Ир, расчесать, а Марусю умыть, то ещё и красавицы! – Лина погнала подруг в ванную и следующие полчаса пыталась вернуть им человеческий вид.
Её грызли сомнения. С одной стороны Марина её подруга и пересказать разговор с Вадиком святое дело. С другой – Вадим тоже не чужой, тем более что просьба была конфиденциальной. Она привыкла держать слово, но соблазн был велик как никогда. Если поговорить с Мариной, то уже сегодня вечером они помирятся, в этом можно не сомневаться. Вот только вынесут ли из случившегося урок, о том, что нужно не только любить друг друга, но и доверять? Здесь уже возникали определенные сомнения. Поэтому Лина решила промолчать. В конце концов, не маленькие, сами разберутся.
Как оказалось, вытряхивание пыли из всех щелей, мытье окон и прочие занятия по приведению жилища в божеский вид, заняли гораздо больше времени, чем девушкам казалось вначале. Маришка, быстренько свернув душевные терзания и возвратив себе позитивный настрой, так рьяно взялась за управление мероприятиями по наведению чистоты, что уже через пару часов Лина усомнилась в прелестях отдельного проживания.
– Все, я больше не могу, – простонала Ира, стоя на четвереньках перед унитазом и сжимая дрожащими руками туалетный ершик. – У меня коленки болят, поясницу ломит, в глазах темнеет и уже почти жить не хочется!
– Налицо все признаки депрессии, – подала голос Лина, которая в это время пыталась выгнать из-под ванны жирного паука. Насекомое бомжевать явно не хотело, потому забилось в дальний угол и категорически отказывалось его покидать.
– Истину глаголете, коллега! – Мариша, шурша газетой, полировала кухонное окно. – Вот уже и суицидальные мысли пошли. А чем это лучше всего лечится? Правильно – физическими упражнениями и ударным трудом!
Ира бросила сумрачный взгляд на до отвращения жизнерадостную сестру и прикинула – попадет она в неё ершиком или нет? И если да, то что ей за это будет? Так и не решив вопрос самостоятельно, она обратилась к виновнице торжества:
– Лин, можно я в неё орудие труда брошу?
– А что у тебя в руках? Тряпка?
– Нет, ершик для унитаза.
– Можно, но за последствия я не ручаюсь. Ладно, хрен с тобой, живи насекомое, все равно скоро сдохнешь! – в сердцах бросила Лина и показалась в коридоре.
– Это ты мне? – обалдела от такого сердечного напутствия Ириша.
– Паук под ванной завелся. Я только к нему, а он дохлым прикидывается... Неспортивно как-то безвольного противника добивать...
– Ещё чуть-чуть и я сама навечно у тебя поселюсь, ослабнув от непосильных нагрузок, – вздохнула Ира, норовя свернуться клубком вокруг фаянсового трона.
– Опять полночи в сети сидела? Если хочешь, можешь сразу в ванной поселиться – один жилец там уже есть, хоть скучно тебе не будет. Сплетете себе семейное гнездышко, заведете мохнатых детишек... Мух я вам, так и быть, буду на бедность подкидывать.
– А если это он, а не она? – заинтересовалась Ира.
– Тогда все то же самое, но без паучат. Звиняй, подруга, тут наука бессильна, – пожала плечами Лина и охнула от боли в спине.
– Не трогай страдальца – пауки к деньгам! – авторитетно заявила Мариша, присоединяясь к подругам.
– А мыши? – Лина так и не разогнувшись, напряженно рассматривала малюсенькую дырочку за плинтусом. Умом она понимала, что в эту щель не сможет протиснуться даже дистрофичный таракан, но... Она могла недрогнувшей рукой препарировать проформалиненные останки и спокойно вживую следить за ходом операции, но вид мыши повергал её в ужас и трепет. При этом она прекрасно сознавала иррациональность своего страха – ведь не съест же её один маленький грызун – а сделать с собой ничего не могла.
– А мыши – к порче мебели, – усмехнулась Ира, прекрасно осведомленная о фобии подруги. – Заведи себе кошку. Или у сестры в аренду Степу возьми...
– Действительно, дай ей, наконец, возможность наладить личную жизнь, – поддержала Марина. – А то этот кот хуже пояса верности.
Подруги незло посмеялись над проблемами Евы с добродетельным питомцем и решили заканчивать этот припадок трудолюбия. Уже в прихожей, обуваясь, Лина вспомнила:
– Мариш, надень сегодня голубое платье, – попросила она и подмигнула недоуменно вздернувшей бровь Ире. Марина в это время наклонилась, завязывая шнурки, и пропустила этот обмен жестами:
– Зачем?
– Так надо, – отрезала Лина. – Вечером узнаешь!
******************
– Этот твой знакомый хоть правила знает? – Стас одной рукой управлял машиной, а другой прижимал к уху телефон. Да, это запрещено, но гарнитуру от мобильника он потерял ещё на прошлой неделе, а купить новую все время забывал.
– Вот ты и объяснишь! – голос у Евы был подозрительно довольным. – Только помни, что свое принципиальное согласие ты уже дал, а участие в игре – подарок на день рождения, так что идти на попятный уже поздно.
Стас насторожился и, с трудом отыскав свободное место, припарковался.
– Ты сейчас о чем? – что-то подсказывало парню – то, что он сейчас услышит, ему сильно не понравится.
– Ну... Это не он, а она.
"Плохо, но не смертельно" – подумал Стас. Девушек в пейнтболе было немало, взять, к примеру, ту же Еву. Но её он уже много лет воспринимал как друга, а не как красивую женщину. Но вот какая-нибудь фифа, снимающая маску во время игры, что строжайше запрещено правилами, чтобы посмотреть, не сломала ли она в горячке боя ноготок, может стать проблемой.
– Давай уже договаривай, ведь это ещё не все?
– Провидец! – восхитилась Ева. – Ты её знаешь.
Стас очень хотел бы увидеть лицо собеседницы, уж слишком ласково и успокаивающе она говорила.
– Её зовут Лина. – Имя затронуло какие-то смутные ассоциации, но ничего конкретного Стас вспомнить не смог. – Это моя младшая сестра, – добила его Ева.
– Твою мать! Ты издеваешься? – зашипел Стас, попутно заметив, что не зря заранее остановил машину. – Я её каждый день вспоминаю, как бреюсь перед зеркалом!
– Чего ты так разорался, сердце моё? Ну, отметелила тебя девчонка, так об этом знаем только мы трое. А шрамы украшают мужчин, ещё спасибо ей должен сказать! И потом, она же извинилась.
– Ага, как же, помню: "Извини, но ты, придурок, сам виноват, нечего к беззащитной девушке подкрадываться!"
– Вот видишь, сестренка с младых ногтей умеет четко обосновывать свои действия. И вообще, что ты взвился, как будто тебя за подписью петиции в поддержку гей-парада застали? Она уже выросла и практически поумнела.
– Практически?
– Не цепляйся к словам! Так что, проведешь вводный инструктаж?
Стас задумался. Как обладателю коричневого пояса по самбо и просто мужчине, было обидно, что его застала врасплох малолетка ростом ему по плечо и раза в полтора легче. И ладно бы просто ударила, так ведь нокаутировала по всем правилам. Такое удавалось единицам. И ещё этот шрам на подбородке...
В то же время ему стало интересно, во что превратилась эта нескладная девчонка с наглым характером и огромными янтарными глазищами.
– Ладно, я с ней поговорю, – решил Стас и, получив координаты места встречи, отключился.
Шесть с половиной лет назад
Еве в тот год катастрофически не повезло – она опоздала на организационное собрание группы первого сентября, поэтому была единогласно выбрана старостой, и тащить ей эту лямку предстояло до начала следующего года и очередного несчастливого опозданца. А поскольку это был третий год обучения, то он нес милый сердцу любого студента праздник – «экватор».
Сразу после окончания зимней сессии было решено отметить это дело широко и душой. Но тут встал вопрос с помещением – на новогодних праздниках отыскать свободное кафе было так же реально, как купить неворованный бэушный мобильник с рук на привокзальной площади. То есть, технически возможно, но на практике ещё никому не удавалось.
Назревал конфликт желаний и возможностей. Положение спасли родители Евы, вспомнившие свою студенческую юность. Они разрешили ребятам отметить праздник у них на даче. То, что скромно называлось дачным домиком, на самом деле было каменным двухэтажным коттеджем. Из плюсов там имелись – сауна, гараж на три машины и территория в пару гектаров. Из минусов – бонус в виде постоянно проживающих бабушки и дедушки. Вишенкой этого десерта была прабабка – почетный филолог, проработавший четверть века в колонии для несовершеннолетних учителем русского языка и имевшей устоявшиеся взгляды на студенческие гульбища.
– Мам, спасибо, конечно, но при бабусе нам останется только чинно попивать чаек и беседовать об английской литературе!
– Ладно, мы их на сутки вывезем в город, – предложил отец, – а за это ты присмотришь за Линкой. У неё новая блажь – решила стать чмо.
– Не чмо, а эмо. Но в принципе, это одно и тоже, – не смотря на веселый тон, на лице Натальи Павловны была явно видна печать заботы. – Ты за ней пригляди. И постарайтесь не сжечь дом!
Лина – на тот момент тощая коротко стриженая брюнетка с полным отсутствием вторичных половых признаков – на факт своеобразного балласта для студенческой вечеринки отреагировала довольно прохладно. Её мятущаяся душа никак не могла определиться с оптимальной субкультурой. Готы слишком депрессивны, скинхеды даже не рассматривались, гопота не подходила под её стиль жизни, няшкой она не могла стать в силу патологической нелюбви к аниме, а быть как все – не хотелось. Поэтому она решила стать эмо. По прошествии двух недель решимость начала увядать – обладая живым и веселым нравом, к трудностям Лина относилась довольно философски, поэтому рыдать над разбитой чашкой или биться головой о стенку из-за "неуда" по контрольной было выше её сил.
И надо же такому случиться, что именно в этот день её пригласили на тематическую вечеринку новые черно-розовые друзья. К родителям соваться было бесполезно, все равно не отпустят, но был шанс договориться с сестрой. К удивлению Лины, Ева, частенько прикрывавшая грехи младшей, в этот раз встала в позу и сказала свое категорическое "Неть!". Оставался только один выход – дождаться пока лихая компашка малость перепьется и незаметно тикать огородами. Хоть поселок и считался дачным, он находился в черте города, так что проблем с транспортом возникнуть не должно – маршрутки ходят каждый полчаса.
Родители выгрузили активистов попойки и примазанную к ним Линку у ворот, забросили предков на заднее сиденье и отчалили со словами:
– Вернемся завтра после обеда. Огуречный рассол в подвале, как спуститесь – справа кадка стоит! Если что, утром по запаху найдете...
– Стасик, ты у нас все равно трезвенник, поэтому проследи, чтобы моя мелкая не учудила ничего, – попросила Ева, бросая предупреждающий взгляд на младшую. Та только презрительно фыркнула и отвернулась. – Она, скорее всего, постарается вечерком сканать в свою гот-компанию.
– Не гот, а эмо! – поправила Лина. – А ты почему не пьешь? – поинтересовалась она у Стаса, невольно вспоминая знаменитое изречение Петра I.
Парень только открыл рот, как за него ответила Ева:
– Режимный он, – брякнула она, стараясь удержать равновесие на льду и мысленно проклиная себя за то, что натянула сапоги на шпильках.
Подтянувшийся народ громко заржал. Стас поклонился Еве в пояс:
– Такую характеристику мне ещё не давали! – и пояснил для Линки, – я борьбой занимаюсь, поэтому нужно соблюдать спортивный режим.
Девушка уважительно присвистнула и отстала от него.
На самом деле Стас немного покривил душой – пить ему тренер разрешал, в пределах разумного, естественно. Проблема была в самом парне – у него была непереносимость алкоголя. Организм реагировал на огненную воду, как на сильнейший яд, обеспечивая всеми прелестями интоксикации уже через четверть часа после принятия на грудь. Помучившись пару раз, Стас решил, что фразу: "Трезвость – норма жизни!" придумал такой же бедолага, как и он сам, и на всех гульбищах был той самой трезвой единицей, отвечающей за транспортировку упившихся тел.
Лина дождалась, пока народ разогреется и не увидев поблизости Стаса, начала быстренько спускаться по лестнице. Разбежавшись, она не успела вовремя затормозить, поэтому врезалась с размаху в парня, поджидавшего её внизу. Ощущения были, словно она попыталась лбом пробить стенку. Потирая рукой ушибленный нос, она ненавидяще уставилась на Стаса. Тот внимательно осмотрел её повреждения, нахмурился, молча погрозил пальцем, развернул на 180 градусов и придал ускорение легким шлепком по попе.
"Вот зараза, только соглядатая мне не хватало" – молча психовала Линка, оглядываясь на парня. А посмотреть было на что – высокий (хотя, учитывая её рост, так можно был сказать почти о каждом) под метр девяносто, смуглый, почти черные короткие волосы и неожиданно светлые бледно-голубые глаза с темным ободком. В другой ситуации, она мгновенно влюбилась бы в него, но сейчас он её безумно раздражал.
Девушка выждала ещё полчаса и предприняла новую попытку, на этот раз более удачную. Но во дворе буйная молодежь устроила проводы зимы (это в начале января-то!) и мастерила из подручных средств чучело. Пока жертвами пали метла и прабабкина душегрейка, но это явно было только начало. Ни Евы, ни Стаса видно не было. О том, чтобы незамеченной выйти через ворота, можно было забыть, поэтому Лина прокралась вдоль забора, чтобы тихонько выбраться через дверь гаража. Тенью скользнув внутрь, она решила не включать свет из соображений конспирации и начала пробираться на ощупь. Почувствовав под рукой стойку с инструментами, она поняла, что остался последний рывок до желанной свободы и обрадовано вскрикнула. Внезапно кто-то крепко взял её за плечи и прошептал бархатным голосом на ушко:
– Далеко собралась?
Заорать Линка не смогла – с перепугу пропал голос, поэтому она действовала ни чистых инстинктах. Резко вывернулась из хватки и подняла вверх согнутую в колене ногу. Нападавший сдавленно охнул и отпустил агрессивную жертву. Лина хотела отмахнуться от мужчины, но забыла, что в держит в руках какую-то хрень типа гаечного ключа, поэтому добавила нападенцу железякой по лицу. Стас, а теперь до неё дошло, что это был именно он, вполголоса сказал нехорошее слово, затем раздался какой-то грохот и все стихло. Только вдалеке кто-то требовал, чтобы принесли из прихожей соломенную шляпку, а то Зима получилась недостаточно гламурной.
«Нянечкой в детском саду я ещё не работал», – думал Стас, в очередной раз отправляя упертую малолетку в её комнату. Девчонка бросала на него злые взгляды, но молчала.
Одногруппники уже достаточно разогрелись и разбились на группы. Кто-то предлагал надеть на себя медвежью шкуру, лежащую перед камином, и в образе Потапыча пойти пугать соседей, другие предложили поиграть в прятки. Первых отговорила Ева, сказав, что шкуре без малого двадцать лет, десять из которых на ней пировала моль, а вторых сам Стас, пригрозив, что не будет искать уснувших по шкафам потеряшек. В конце концов, наименее трезвые предложили погадать, благо скоро Святки. Девушки тут же поддержали начинание истошным визгом, но никто не смог вспомнить наиболее верные способы определения "суженых-ряженых", и все с горя пошли разводить во дворе костер, чтобы через него прыгнуть. Стас, не подумав, хмыкнул:
