Текст книги "Однажды в лифте (СИ)"
Автор книги: Анна Шнайдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Однажды в лифте
1
Анна
Я никогда не верила в приметы. По-моему, ничего глупее, чем приметы, человечество ещё не придумало. Возвращаясь, смотрись в зеркало, вместе с ножом дари монетку, не переходи дорогу после чёрной кошки… Хорошо хоть баб с пустыми вёдрами в наше время практически не встретишь. Если не считать пустым ведром пустую голову, конечно.
Да-да, я циник, скептик и Фома неверующий. Сложно быть другой, когда тебе с детства мама и бабушка твердят про все эти приметы, а ты раз за разом убеждаешься в том, что они не работают.
Хотя… если бы я в своё время вышла замуж в мае, одна примета сработала бы. Но, увы, свадьба у нас с Олегом была в сентябре.
– Пять лет коту под хвост! – сокрушалась мама. – Ты, Анька, отдала ему свои лучшие годы! А он тебя бросил!
Ну, положим, никуда он меня не бросал. Просто держать дома изменившего тебе мужика – примета куда сквернее чёрной кошки и бабы с пустыми вёдрами.
– Да ещё и под Новый год! Встречать Новый год в одиночестве – плохая примета.
Я подавилась мороженым, которое увлечённо поедала, наплевав на все диеты. Хм, это что-то новенькое… Я слышала только «Как Новый год встретишь – так его и проведёшь».
– Будем встречать вместе. Ты, я и бабушка.
О ужас, летящий на крыльях ночи.
– Я буду не одна. – Вдохновенно соврала я и для смелости отхватила большой кусок вафельного рожка. Закрепила результат: – У меня есть… мущ-щ-щина.
Хотя… почему соврала-то? Мой пёс Альфонс – мущ-щ-щина хоть куда! С ним даже спать вместе можно, если любить ненавязчивый запах псины и ошейника от блох.
Впрочем, сейчас зима, и ошейник мы пока не носим. Значит, только псины.
– Как?! – мама охнула. То ли испуганно, то ли восторженно. – И кто он?
Я сделала вид, что увлечена мороженым.
Кто бы это мог быть…
– Да так. Сосед. Ничего серьёзного, мам, просто коротаем вместе досуг. И Новый год тоже вместе встретим.
– Женат? – мама свела брови. Логика – это не её конёк, да.
– Нет. В разводе.
А чё? Проиграть, так миллион, ну а врать – так вдохновенно.
Ща ещё детей придумаем… Двое в Пензе, один на Камчатке. Почему бы и нет?
Правда, мама меня тогда сразу раскусит. Возможно, даже пополам.
– Короче, мы с ним нашли общую тему для разговоров. Несчастные разведёнки оба.
– Всё к лучшему, – махнула рукой мама. – Олег всегда был тебе не пара.
– Это ещё почему? – протянула я и вновь подавилась мороженым, услышав:
– Вечно в туалете что-то насвистывал. Плохая примета!
М-да.
Честно, из всех грехов Олега этот, пожалуй, был самым меньшим.
– Точно, – протянула я, доев наконец рожок. – А ещё он на дорожку никогда не садился…
– Вот-вот, – кивнула мама. – Значит, ты с кавалером будешь Новый год встречать, к нам не приедешь?
– Ага. С кавалером.
И имя этому кавалеру «сон». Нафиг Новый год… Хоть высплюсь по-человечески.
2
Последним, что я услышала от Олега прежде, чем он ушёл, было:
– Ты своего пса всегда любила больше, чем меня!
Поначалу я очень удивилась, а потом подумала, что муж – тогда ещё не бывший – пожалуй, прав. Если еда заканчивалась у мужа, я особо не беспокоилась – он большой мальчик, сам о себе может позаботиться. А вот если у Альфонса…
В конце концов, раз в месяц поесть пельмени – не такая уж большая трагедия, особенно с учётом моего рабочего графика. Но Олег, выросший на жирном борще с пампушками и крыжовниковом варенье, покупные пельмени презирал.
– Я устала и хочу спать. У меня нет сил ни на что. Можешь сам себе что-нибудь скашеварить? – спрашивала я после особенно тяжёлых рабочих дней, и неизменно слышала в ответ бурчание:
– С собакой гулять у тебя были силы…
Наверное, есть во мне что-то неправильное, да. Но собака же не может сама себя выгулять, в отличие от мужа.
Поэтому он и нашёл себе другую, без собак. И ушёл туда, где ему будут не варить пельмени, а лепить их.
А по мне, так главное – чтобы лапшу на уши не вешали.
За неделю до Нового года я, как мне показалось, основательно к нему подготовилась. Купила подарки для мамы и бабушки, небольшие сувенирчики на работу коллегам, коих у меня приличное количество, запаслась кое-какой долгохранящейся едой типа зелёного горошка и крабовых палочек – чтобы не стоять в очередях лишний раз накануне праздника. Нет, объедаться я не собиралась, но праздничный стол сделать надо, как же без него! А потом – спать.
Я даже беруши купила, понимая – без них я в новогоднюю ночь не усну. Народ наш празднует громко и взрывать всякие хлопушки с фейерверками будет до утра. Я же сплю очень чутко, беспокойно, и беруши в новогоднюю ночь мне жизненно необходимы, чтобы действительно спать, а не ждать, пока бомбёжка закончится.
31 декабря был рабочий день, и я, как и другой рабочий люд, продолбалась на работе до пяти вечера. Хорошо, что вообще ушла – заказов перед Новым годом на меня свалили целую кучу.
Потом мы с коллегами заглянули в кафе на часок – это у нас традиция, почти как баня у Жени Лукашина – выпили за прошлое и будущее, а затем разбрелись по домам.
Основательно постояв в пробке, я попала к себе ближе к восьми вечера. Вывела Альфонса, немного нарушив наш с ним график выгула – обычно я делаю это часов в десять, но в новогоднюю ночь чем раньше, тем лучше. А то он «выстрелов» боится.
В девять я начала готовить праздничный стол, и только тут сообразила, что забыла купить самое главное.
Что самое главное в Новом годе? Думаете, ёлка? Ни фига! Самое главное – это мандарины! И вот я, дура безголовая, совсем про них забыла!
Ну нет. Без мандаринов Новый год – не Новый год. Надо сходить и найти мои любимые, из Абхазии, и чтобы кислющие были… Как Олег говорил: «Не мандарины, а вырви глаз». А я именно такие и люблю. Кислые, без косточек. Чтобы, когда чистишь, они тебе в морду ароматным соком брызгали! Романтика.
В общем, я быстренько оделась и побежала в магазин на углу дома. Купила килограмм мандаринов, заодно, раз уж зашла – так в нашей стране делают многие, заходят за одним, а покупают целую сумку, – влажные салфетки, бутылку минералки и симпатичный шарик на ёлку. На кассе лежал, не удержалась… Маркетинг, чтоб его!
Расплатилась, добежала до дома, вошла в подъезд. Перед лифтом топтался парень с ёлкой в обнимку. Я усмехнулась – да, заработался чувак, 31 декабря в десять с лишним вечера ёлку покупать. А я когда-то считала, что так только в кино бывает!
Грузовой лифт запикал, двери распахнулись, мы вошли внутрь.
– Вам какой? – спросили хором, и хором же ответили:
– Девятый, – он.
– Десятый, – я.
О-о-о, так это же мой «любимый» дятел-перфоратор снизу. Как ни выходной – так он что-то сверлит, пилит, забивает. Видимо, забился так, что забил… тьфу, забыл про Новый год.
Хах. Забавно будет, если сейчас, вернувшись домой, он опять начнёт что-нибудь сверлить или пилить. Вон и стройматериалы тащит…
Я с трудом удержалась от хихиканья. Но секундой спустя стало не до смеха – лифт, резко вздрогнув, остановился и задумчиво завис в пространстве шахты на уровне шестого этажа.
Нет, ну я так не играю!
3
Андрей
Соседку сверху он узнал сразу. Сложно не узнать человека, который периодически проносится мимо тебя с жуткой дворнягой, и никогда не здоровается. Пару раз Андрей буркал в убегающую спину «здрасьте», соседка угукала, не останавливаясь и даже не поднимая глаз – смотрела только на свою собаку. Вообще, кажется, собаки её интересовали гораздо больше людей. Пару раз Андрей видел её на улице, умиляющуюся каким-то играющим щенкам или хохочущую над тем, как её собственный пёс бегает за голубями.
Она и сейчас толком не посмотрела на него – так, скользнула взглядом. И это, чёрт возьми, было обидно. Обычно девушки на Андрея засматривались – высокий, смуглый, с чёрными глазами и тёмными густыми волосами, которые слегка вились, он легко мог бы работать фотомоделью. А эта мышка-мартышка… мармышка… маленькая, чуть пухленькая, с каштановыми волосами-пружинками – смотрела так, будто он был стеной.
Любительница собак… Интересно, что покупать ходила за два часа до Нового года? Горошек в салат «Оливье»? И почему муж не сбегал? Она же вроде замужем… По крайней мере Андрей пару раз видел её вместе с каким-то парнем. Кстати, а кольцо-то есть?..
И только он опустил взгляд, чтобы посмотреть на мармышкины руки, как лифт, душераздирающе бряцнув, вздрогнул и остановился.
– Ёпсель мопсель… – пробормотала соседка. – Вот же свезло так свезло… надеюсь, он сейчас заработает… в качестве новогоднего чуда…
Андрей в чудеса вообще не верил, в том числе и новогодние, поэтому сразу пошёл и нажал кнопку вызова диспетчера.
Оттуда послышались… музыка и звяканье посуды.
– Фейспалм, – мармышка хлопнула себя ладонью по лбу. – Они там уже отмечают…
– Да-да! – гаркнула в динамик какая-то явно не очень трезвая женщина. – Слуш-шаю!
– Мы тут в лифте застряли. – Андрей старался говорить погромче: музыка и звяканье усилились. – Пионерская, шесть, первый подъезд. Грузовой лифт. Вытащите нас, пожалуйста, нам тоже хочется Новый год нормально встретить.
– Ща! Ща всё будет! Ждите, ща вынут! – пообещала диспетчер и отключилась.
В лифте повисла печальная тишина.
– Можно начинать делать ставки, – сказала мармышка нарочито бодрым голосом, расстегивая куртку. Потом сняла её и бросила в угол – туда, где было чище всего. – Успеют до Нового года или не успеют.
– Не успеют. – Андрей сделал то же самое, прекрасно понимая, что за то время, пока их будут вытаскивать, он тридцать раз вспотеет, и мрачно прислонился к лифтовой стене. – Они бухие там все сейчас. Даже дорогу не найдут, заблудятся.
– Ну-у-у, – соседка задумчиво почесала смешной остренький носик, – я буду надеяться на…
– Новогоднее чудо? – насмешливо переспросил Андрей.
– Не. На то, что кто-нибудь из этих суперспасателей в завязке. Или трезвенник.
– Скорее язвенник.
– Можно и так. – Мармышка залезла одной рукой в пакет и достала оттуда крупный мандарин. – Мандаринчик будете?
– Нет.
– А я съем, если не возражаете.
И она принялась бодро чистить свой «мандаринчик» маленькими пальцами с аккуратно подстриженными ногтями.
4
Анна
Хмурый какой-то этот сосед снизу, неприветливый. Хотя красивый, это да. Почти как Олег, только Олег высокий блондин, а этот высокий брюнет.
Впрочем, если бы я постоянно сверлила, я тоже была бы неприветливой.
– А что ёлку так поздно купили? – поинтересовалась я, жуя мандаринчик. – Забыли?
– Нет, – ответил мой дятел снизу. – Я ремонт делал. Ставить ёлку, когда дома хаос и грязь – не лучшая идея. Вчера закончил, сегодня купил.
– О! – я обрадовалась. – Так вы больше не будете сверлить?!
Он усмехнулся, как мне показалось, мстительно.
– Буду.
– Почему? – я надулась.
– Ну, мне может понадобиться собрать мебель или что-нибудь повесить…
– Ясно. Короче, всегда найдётся, что посверлить, – заключила я грустно. И тут он вдруг выдал:
– Могу сказать, что цоканье когтей вашего пса о ламинат раздражает не меньше дрели.
Я оторопела.
– А вы слышите?!
– Конечно! – сосед фыркнул. – Особенно в пять утра. Что вы вообще делаете в пять утра, что он за вами ходит по всей квартире?!
От неожиданности я так растерялась, что ответила чистую правду:
– Писаю…
У соседа вытянулось лицо.
– Что?!
– Писаю! – я засунула в рот ещё дольку мандаринчика и продолжила: – Я на ночь пью чай и около пяти часов начинаю хотеть в туалет. Поэтому встаю и писаю!
Сосед поморгал. Глаза у него, кстати, были красивые – чёрные такие, с пушистыми ресницами. Любая женщина позавидует!
– А вы не пейте чай на ночь! – заявил мне этот… смазливый перфоратор. – Зачем вы пьёте чай на ночь?
– Хочу – и пью! – отрезала я.
Олег тоже вечно бухтел, что нечего на ночь «напиваться». А я если чай не пью – просыпаюсь через два часа от дикой жажды. Лучше уж пописать под утро, чем полночи маяться от сушняка.
– И с печеньем, небось, – продолжал сосед. – Печенье на ночь вообще вредно! Тем более вам.
– Что это значит – тем более мне? – Я, доев мандаринчик, встала в позу «а мне пофиг, на какой стороне у тебя тюбетейка». – А-а-а?
– Похудеть вам надо! А то топаете так, что слышно не хуже, чем вашего пса!
Вот же гад!
– А вот это не ваше дело! – возмутилась я от всей души. – Я же вам ничего не советую. Вот и вы помолчите, за умного сойдёте!
– А вы мне и не можете ничего посоветовать. – Эта смазливая сволочь ещё и нос задрала. – Я прекрасно знаю, как выгляжу.
И тут я выдала:
– Как гей!
О-о-о! Как рассердился-то!
Хм. Кажется, меня сейчас будут убивать.
5
Андрей
– Что? Что ты сказала? – процедил Андрей, делая шаг вперёд и нависая над соседкой. Думал, испугается, но она только усмехнулась и повторила, задирая голову:
– Да как гей. Смазливый такой, чистенький, женоподобный. Маникюр и педикюр делаешь, наверное? Да, кстати, забавно… – Мармышка рассмеялась. – Педикюр! От слова «педик»!
– Я не педик.
– Да ладно, – она прищурилась. – Можешь не оправдываться. Мне-то что?
Чёрт, что ж так бесит-то?
– Да не педик я! Я вообще был женат!
– Не аргумент. Многие педики женаты или были женаты. А потом они понимают, что их судьба не там, и разводятся, дабы предаваться разврату. Хотя… – Она вдруг отвела глаза и, улыбнувшись как-то беспомощно, тихо добавила: – Да и не только педики, конечно…
Но Андрей почти не обратил внимания на эти слова. От возмущения он уже чуть не взрывался.
Разврату… Много эта мелочь понимает в разврате!
Хотя он тоже… не особо.
– Так что нечего мне тут… Про печенье на ночь глядя, – пробурчала мармышка обиженно и вновь поглядела на него. – Можно подумать, моё печенье кому-то сильно жить мешает. А вот твой перфоратор…
– Без перфоратора ремонт не сделать. А печенье мешает! Чем больше вес, тем громче топаешь.
Кажется, она скрипнула зубами.
– Беруши в уши – и адьос, амигос!
– Я не люблю спать с берушами.
– Ясно, – мармышка подняла брови. – Сверлить ты любишь, а с берушами спать – нет. Мальчиков любишь, девочек нет. Какие у тебя ещё недостатки?
– Я не люблю мальчиков.
– Да-да, – она закивала. – Конечно. Так я и поверила. Ты… как это называется? Латентный гомосек, во.
– Кто?!
– Хм, – мармышка прищурилась. – Слишком много умных слов, да? Латентный гомосек – равно скрытый педик. То бишь, педик, который отрицает, что он педик, но это не мешает ему быть педиком.
Ух, как же хочется её задушить!!!!
– Не педик я! – почти заорал Андрей. – Доказать?!
– И как ты это мне собираешься доказывать? – удивилась мармышка. – Что, у педиков какие-то особые приметы есть? Как клыки у вампиров?
– Вот так! – прорычал Андрей, схватил соседку обеими руками за плечи, чтобы не вырывалась, и поцеловал.
6
Анна
А-а-а… У-у-у… О-о-о… М-м-м…
Вот же блин. А неплохо.
И нежно, и в то же время решительно…
И приятно, как ни странно. Так что я решила не сопротивляться. Просто стояла столбом, наслаждаясь тем, как мой сосед по лифтовой тюрьме изо всех сил старается показать своё поцелуйное мастерство.
– Ну и? – спросил, перестав целовать. – Что?
– Ничего, – я равнодушно пожала плечами. – Это ничего не доказывает.
– Как это?
– Вот так! – я округлила глаза. – Я тоже могу поцеловать девочку и сказать – смотрите, я лесбиянка. А могу и собаку в нос поцеловать, это же не значит, что я с собаками того самого…
– А очень похоже! – мрачно процедил сосед. – Что ты с собаками того самого.
– Это твоя больная фантазия, – я усмехнулась. – Наверное, у всех педиков такая.
– Я не педик!
– Ну да, ну да, – я кивнула. – Конечно. Ты не педик, я лесбиянка. Всё честно.
Надо же, а ведь он серьёзно решил, что я считаю его педиком! Похоже, с чувством юмора тут всё очень плохо. Печально.
У Олега тоже было неважно с чувством юмора, и из-за этого он иногда на меня смертельно обижался. Мог на полдня надуться, услышав в магазине во время примерки, что «в этой куртке он похож на глисту в скафандре». Глиста казалась ему очень обидным словом.
А какой он скандал мне устроил, когда я, принимая гостей, пошутила, открывая дверь: «Здравствуйте, гости дорогие! Вас приветствует хозяин квартиры, – указала на себя, – и его верный падаван, – на Олега. – Будьте как дома в нашем дурдоме!»
Ну фигня же полнейшая. Но с ним получилось так, как любит говорить моя мама: «Не всё шутка, где есть юмор». Юмор был, а вот шутки не вышло. Вышла трагедь.
Но если чувства Олега я старалась щадить, то с чего мне щадить этого… дятла-перфоратора?
– И вообще, а почему ты так сопротивляешься? Ну гей. Можно подумать, геем быть плохо.
– Я не гей потому что!
Хы. Кажется, у него сейчас из макушки дым повалит.
Или из ушей…
– У всех свои недостатки, короче. Я вон чай на ночь пью с печеньем, ты мальчиков любишь. О, кстати! – Я даже оживилась. – А ты актив или пассив?
Мрачная соседская морда после этой фразы теперь точно будет сниться мне в кошмарах.
– Сейчас узнаешь.
И тут он опять меня поцеловал.
Но на этот раз ещё и прижал к стене лифта всем корпусом. И руки нахально сжали грудь.
Вот это у дятла наглость!
А потом одна из них опустилась и залезла ко мне в джинсы…
7
Андрей
Мармышка что-то промычала ему в губы, но что, Андрей не понял – он, нащупав пальцами искомое и ощутив, как девушка вздрогнула, начал двигать рукой.
– Ты шо делаешь, придурок, – прошипела-прошептала мармышка, дёрнув головой, чтобы освободить губы, но у неё это толком не получилось – Андрей тут же вновь поймал их и, раздвинув, стал ласкать языком, не прекращая движений пальцами внизу.
Мармышка вдруг всхлипнула, а после сладко, протяжно застонала. И Андрей неожиданно понял, что хочет её. Плевать, кем она его там считает. Он её хочет. И получит… сейчас.
Не отвлекаясь от ласк, второй рукой Андрей задрал мармышке свитер и спустил ниже бюстгальтер, оголяя остренькие розовые соски. Оторвался от губ, наклонился – и втянул один в рот, второй сжимая пальцами.
– Ах, – сказала мармышка и, всхлипнув, призналась как будто с неохотой: – Классно как…
Классно? Не-ет, ей ещё пока не было классно, всего лишь приятно.
И Андрей усилил напор внизу, одновременно с этим прикусывая один сосок, а второй зажимая пальцами…
***
Анна
Надо его остановить. Точно, надо, обязательно…
Ой, нет, не сейчас. Попозже…
Слишком приятно… Слишком давно у меня этого не было…
Да, попозже…
Настойчивые, требовательные пальцы ласкали внизу, а губы и руки занимались грудью, и с каждым движением мир уплывал всё дальше, оставляя после себя чистое наслаждение.
Оргазм был настолько острым, что я, не выдержав, обняла соседа за шею – боялась свалиться на пол…
Но секундой спустя мы свалились туда вместе, и я, по-прежнему содрогаясь от нахлынувших чувств, ощутила, что с меня стягивают джинсы вместе с трусами.
Хотела сказать «может, не надо»… Или не хотела? В общем, неважно. Потому что ещё секундой спустя мне раздвинули ноги – и так резко вонзились внутрь, что я вскрикнула.
Чёрт, большой… Олег тоже большой, но этот… дятел… ещё больше, кажется…
– Вот же кайф… – прошептал сосед мне на ухо и, не дожидаясь моего ответа, сразу начал размашисто двигаться. Но больно не было – только до невероятности приятно, настолько приятно, что я совершенно не могла соображать. Понимая, что во всём этом есть что-то ненормальное, я тем не менее была не способна его остановить.
Вместо этого я стонала, сопела и всхлипывала…
***
Андрей
Как же сладко она стонала! Он ловил эти стоны губами, не прекращая двигаться и сжимая ладонями грудь, и постепенно понимал, что уже очень давно не ощущал ничего подобного к девушке. С тех пор, как развёлся с Катей, точно не ощущал…
А мармышка стонала всё громче и громче, и Андрей вновь начал ласкать её внизу, растирая влагу и ловя себя на мысли, что ужасно хочется пройтись там языком…
Вот же… Не надо было об этом думать. Тело вспыхнуло жаром, и он едва не совершил непоправимое, но в последний момент всё-таки успел.
Соседка же распахнула глаза и посмотрела на Андрея, как ему показалось, с неудовольствием…
8
Анна
Только я хотела сказать: «Хорошо, что вытащил», как этот… трахатель-стахановец вдруг сполз вниз и припал губами к тому самому месту, где только что побывал.
И от этого места по телу расходился жар, вновь выжигая все мысли и доводы, и хотелось только сильнее, быстрее, резче… Я дрожала, я выгибалась, я сжимала его голову руками, сильнее разводя ноги и, кажется, в итоге пережила маленькую смерть…
Или это была жизнь? Чёрт её знает. В любом случае – было так хорошо, что я вознеслась к небесам… А потом резко грохнулась башкой об лифт, когда меня спросили с ехидцей:
– Ну что? Доказал, что не педик?
– Чего?.. – просипела я, вытирая слёзы с глаз. Мощный был оргазм, раз даже прослезилась.
– Того. Хорошо же тебе было?
Я несколько секунд смотрела на расплывающийся силуэт соседа, пытаясь понять, о чём он вообще говорит.
Потом вспомнила.
Вздохнула.
Все мужики – придурки. Не знаю, есть ли такая примета, но если нет, срочно надо включить в список.
– Там в пакете с мандаринами салфетки есть…
– Чего? – теперь уже удивился сосед. Хотя, если подумать, что тут удивительного-то?
– Салфетки. Влажные. Давай сюда.
– Зачем? – Я уже открыла рот, чтобы сказать «за надом», когда этот дятел протянул: – А-а-а, понял…
– Я счастлива.
Через секунду я вытирала живот, а мой сосед по тюрьме в это время залезал в карман куртки за мобильным телефоном.
– Через пятнадцать минут Новый год. Я же говорил – не успеют…
– Я в этом и не сомневалась, – проворчала я, выкидывая салфетки в угол. – У меня там минералка есть. Можно распить.
– Да? – сосед оживился. – А у меня ничего нет, кроме ёлки.
– Ёлка – тоже нужная вещь, – утешила его я, окончательно оделась, встала и, достав из пакета шарик, торжественно повесила его на дерево. – Вот! Ну красота же, скажи? Неописуемая.
Он промолчал.
Наверное, не согласен. Ну и ладно!
