Текст книги "Нарисованная красота (СИ)"

Автор книги: Анна Шилкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 9

Кузнец смотрел на мои художества высоко подняв брови. Я предъявила ему плотный лист, на котором в масштабе один к одному изобразила иглу Видаля, несколько петель разных размеров, ложку Уно, ситечко и скругленный пинцет. Подробно рассказала ему что хочу от каждого инструмента.

Рассказ я подкрепила двумя золотыми задатка: тонкую работу было возможно выполнить только из созданного визами металла. Именно этот аргумент оказался решающим – мужик согласился на работу.

Потом был визит к столяру, который смотрел на меня как на ближайшего друга. Он вручил мне огромный тканый мешок с банками и рефилами и обещал в обозримом будущем сделать еще столько же. Необычную тару раскупали очень быстро, а у меня был приоритет. Лекари, визы, даже мои конкуренты – все оказались от такой придумки в восторге.

Наконец, я нашла заведение местной «косметички». Той, кто создавала эти адские макияжи и учила им других. Предложение за золотой прямо сейчас сделать из меня неземную красотку было встречено восторгом.

Меня усадили на табуретку походили вокруг цокая, едва не вырвали мне волосы, пытаясь вытащить шпильку, что я сделала сама, борясь с раздражением и, наконец, приступили к созданию изумительного образа.

Через почти два, по ощущениям, часа, без умолку болтающая женщина в не очень аккуратной маске на лице, закончила и предложила мне зеркало. Я от него отказалась, оставила плату и пошла домой.

Шла быстро, головы не понимала, на попытки со мной пообщаться не реагировала.

Уже дома я зашла в кабинет и посмотрела в зеркало. От отражения я шарахнулась с визгом. На звук прибежала Кьюма и тоже шарахнулась, но молча.

– Ты что с собой сделала? – Выдохнула она.

– Влезла в чужую шкуру. – Так же шепотом ответила я.

Лицо уже начало болеть – а я и часа в этом макияже не пробыла. Да глицериновые пленки ничто по сравнению с этим потрясающим воображение ощущением!

Но я все же заставила себя вернуться к цели этого мероприятия и посмотрела в зеркало очень внимательно. Волосы мне закрутили на горячие щипцы в крупные локоны. Вообще к моему круглому лицу подходили крупные локоны, но их забрали наверх, неаккуратно уложили и щедро засыпали мукой сверху. Да, мукой крупного помола, даже не мелом. Кроме того, локоны не остужали и те, что все же выпустили из прически, почти распрямились, оставив неаккуратный завиток на самых кончиках.

Лицо было щедро замазано подтопленным свиным жиром, на который очень щедро, до полного выбеливания, положили мел. Не очень аккуратно истолченный мел – с крупными кусочками. Проблема у этого подхода была в том, что все мои прыщи прекрасно подчеркнулись, создавая эффект грязного лица. Я видела эффект белой шоколадки с воздушным рисом, но такого как на моем лице не видела никогда (и искренне надеялась больше никогда не увидеть). Довершали работу с кожей румяна. Мастер взяла в руки свеклу, влажную, возможно подкисшую – пахла она не очень, истекающую соком и приложила на места, где гипотетически, находились мои щеки. Даже боги с ними с яблочками и оттяжкой к вискам, модной в моем мире совершенной косметики. Влажную «текстуру» сверху на огромный слой сухой. Конечно, на щеках образовались провалы в прошлом слое макияжа, которые в итоге остались грязными разводами.

Глаза проработаны, по сути, не были. Только на остро пахнущий клей налепили несколько пучков шерсти, призванной быть искусственными ресницами. Глаза немного пощипывало – очень хотелось умыться.

Брови, напротив, внимания не избежали. Их от души намазали еще одной порцией жира и сверху засыпали умброй. Клянусь мицелляркой – это была глиняная пыль! Результат на лицо: едва проглядывались волоски, самые длинные, видимо, из бровей, а то место, где они должны быть, стало огромной склизкой гусеницей, темно-коричневого цвета.

Губы, без неожиданностей, оформили красной палочкой. Если я правильно поняла, а на запах было похоже, это был красный глиняный порошок, замешанный на животном жире и ржавчине. Цвет получился глубокий, конечно, но кожа губ горела.

Скульптура лица потерялась – макияж сделал мое лицо плоским блином.

Никто не вымыл ни мое лицо, ни свои руки. Где-то там, под слоем всего этого, был мой аккуратный и симпатичный макияж. Виднеющаяся часть стрелок на глазах и присыпанная мелом тушь делали меня особенно очаровательной.

Я быстро разделась и смыла всю эту жуть с себя. Над головой вода трудилась очень долго. После мытья я села под маски: нанесла желатиновую на волосы и глицериновую с розовой водой на лицо. Через час я снова почувствовала себя человеком и отправилась обедать и выяснять успехи Кьюмы.

Девочка не только справилась с водой, но и повторила все уже отработанное с огнем и воздухом, зажигая и гася свечу.

Обед готовили вместе – овощной салат, протушенное со сметаной мясо и вода. Пока тушилось мясо, я взялась за эксперимент. Утром Мьяла, по моей просьбе, сняла для меня сливки. Сейчас они стояли на столе и ждали меня.

Создала воздушный цилиндр и подхватила в него сливки. Цилиндр стал интенсивно их трястись вверх и вниз. Скоро появилась пахта и комок сливочного масла. Побочный продукт я слила – использую для масок, а масло принялась промывать холодной колодезной водой. Когда все было готово, посолила готовый продукт, тщательно промешала и скатала его в шар, который «ваакумировала» и убрала в подпол. Оставалось дождаться Мьялу и снять пробу с масла, употребив его со свежей сдобой.

Кьюма вопросов не задавала, но смотрела во все глаза.

– Утром узнаешь. – Улыбнулась я и пригласила обедать.

После обеда девочка отправилась упражняться, а я занялась косметикой.

Среди купленного товара Елина был неочищенный рис. Его было довольно много – видимо, хорошо покупали. Я взяла стакан риса на четыре стакана воды и отправила вариться. Пока варился рис откопала листья зеленого чая и запарила их горячей водой в горшке.

Потом измельчила в пыль, которая легко поднималась в воздух рыбью чешую, а за ней жемчуг. Второй добавила в пудру, промешала и закрепила, оставив в глубокой баночке со слоем ткани сверху – сияющая рассыпчатая пудра. Потом добавила пару капель глицерина, оливкового масла, размешала в кашу и запекла хайлатер из рыбьей чешуи, хотя где-то пятую часть порошка я отложила. Богатством оттенков мой сиятор не блещет, но мне подходит.

К этому моменту сварился рис, который я размолотила в кашу прямо в воде и отцедила на ткань. Оставила рисовое молоко остывать и проверила зеленый чай – он как раз крепко заварился, так что я вынула оттуда листья и отложила их для маски.

Не знаю, откуда Мьяла приперла овсяные хлопья, но собиралась их использовать по полной. Промолола их в муку с крупными частями, смешала с пахтой и оставила настаиваться в подполе.

Пришел черед скульптора. У меня был потрясающий серо-коричневый пигмент цвета экрю, который я спрессовала в готовый продукт с парой капель глицерина.

Настал черед кокосов. Их у меня было пять, но пожертвовать в целях эксперимента я была согласна только одним. В среднем кокос хранится около восьми месяцев. Елин, полагаю, не с дерева его собрал, так что даем месяц до покупки торговцем, еще месяц хранения и три месяца в пути – он сам говорил об этом, итого у меня три месяца на использование плодов.

Я проткнула орех гвоздем, вылила молоко и расколола скорлупу. Из неравных половинок выскребла мякоть, превратила ее в кашу и залила горячей водой. По дому тут же поплыл сладковатый аромат. Пока мякоть отдавала все ценное, я принюхалась к молоку и осторожно попробовала его на язык. Вкус вызвал ностальгию, и я выпила все молоко в два глотка, наслаждаясь коротким ощущением старой жизни. За промешиванием и придавливанием мякоти меня застала Кьюма, вернувшаяся сообщить, что она сделала все, что могла и устала.

На ее вопросительный взгляд я не ответила, отправив девочку спать и набираться сил.

Сама же я смешала средство для снятия макияжа из рисового молока и зеленого чая.

Отобрала пигменты для помады, сделала несколько рефилов с запеченными тенями разных цветов, среди которых нашлись не только базовые. В некоторые добавила немного сияющих частиц, другие оставила матовыми, но в итоге я получила палетку теней.

Теперь передо мной лежал широкий спектр разнообразной косметики, которую я поспешила применить, чтобы все проверить. Тщательно умылась и нанесла яркий сияющий вечерний макияж с кошачьим взглядом. Зеркалу в кабинете я доверяла и отправилась смотреться в него. Результат меня удовлетворил. Хотя были подчеркнуты некоторые шелушения, но ни один продукт в кожу не провалился, а сам образ смотрелся красиво даже на мой изощренный вкус.

– Ничего себе ты развернулась! – Послышалось смешливо из кухни.

Я вышла к вернувшейся с торговли Мьяле. Завидев меня, она присвистнула.

– Проверяю продукты. – Поделилась с ней я.

– Да-да, чудеса, я в курсе. – Наконец, нашлась со словами она.

– У меня для тебя тоже есть кое-что новенькое. – Сообщила я.

Мы договорились опробовать масло на пюре и хлебе. За окном сгущались сумерки, так что макияж даже был уместен во времени суток.

В очередной раз промешала кокосовую массу и принялась все убирать со стола, пока Мьяла делала ужин и ставила тесто для хлеба. Закрыла все готовые рефилы, закупорила банки и остатки порошков, взболтала горшок со средством для снятия макияжа, расставила все по местам. В последнюю очередь я еще раз размешала массу и отправила ее в подпол. Надеялась, средней температуры в два градуса выше нуля хватит для моей цели.

Вскоре я обновила молоко в блюдцах, положила кошке остатки мяса с обеда и уселась на лавку. На все мои манипуляции, включая создание кейса – среднего ларя с косметикой, в котором стоял горшок с кистями и лежали плотными штабелями рефилы, ушло около полутора часов. Мьяла как раз поставила остывать хлеб и начала толочь пюре.

Второй осмотр в зеркале показал, что сияние несколько померкло, скульптор провалился в кожу, но в целом макияж держался. Задумчивая вернулась к столу.

– Что ты там опять придумываешь? – Весело спросила Мьяла.

– Сколько длится прием? – Невпопад ответила вопросом.

– Ну часов десять. – Призадумавшись, ответила девушка.

– А ты видела, как себя ведет макияж благородных после приема?

– Нет, но ты можешь спросить своих клиенток. – Легко пожала плечами собеседница.

Могу спросить, только кого? Благородные мне платят, в частности, за то, что я все сама знаю. Варла и девчонки ничего не знают о таком. В любом случае, надо продлевать стойкость образа, но знать, что я хочу переплюнуть тоже хочется.

– Ты видишь разницу, между тем как ты пришла и тем, что есть сейчас? – Поинтересовалась я.

– Нет. – Честно присмотрелась ко мне Мьяла.

– Хорошо.

Я пошла к зеркалу, пока девушка накрывала ужин. Разницу я лично увидела, но глаза были на месте, цвет кожи был ровным и нужные места все еще сияли. Прошло только два часа или около того.

За ужином к нам присоединился Елин. Масло в пюре повело себя отлично – как я привыкла и добавило именно ту нотку вкуса, которой мне не хватало. На теплом еще хлебе масло было вкусным, но не совсем таким, как я ожидала – надо доработать рецепт.

Осваивая новый компонент, Мьяла выпытала из меня все области применения. Что смогла вспомнить рассказала и теперь задумчивой стала девушка.

Елин рассказывал о дне на рынке. О том, что Кьюма, как и любой виз, должна отдыхать, он узнал сразу как пришел и сейчас хоть и нервничал, но держался стойко.

Ужин прошел мирно и спокойно, все разошлись довольные прошедшим днем.

Утро началось поздно. В голове шумело, во рту пересохло и в целом было как-то нехорошо. Разбудила меня Кьюма, которая смотрела на меня огромными перепуганными глазами.

Внизу меня дожидались трое: приказчик, которого я просила прийти, чтобы разобраться с наследством; лакей от благородных, с сообщением, что они сегодня не придут; и уже знакомый мерзкий мужик – Гарт Керн. Посыльного я отпустила, сразу, как все услышала, попросив вернуться за мной завтра за пять часов до начала приема. Приказчика попросила подождать меня немного, а Гарту лишь кивнула в знак приветствия.

Меня интересовало масло, которое я вчера поставила. Может это невежливо и не очень важно сейчас, но я не была готова к очередным грязным инсинуациям в свой адрес от «детектива» Керна. Мне нужна была пауза, чтобы взять себя в руки.

В подполе я налила себе молока, изменив правилу утреннего стакана воды, и зажгла огонек. Стихия откликнулась, но как-то совсем неохотно. С кокосом все получилось: наверху меня ждало твердое кокосовое масло, внизу, вероятно, осталась перетертая мякоть. Использую на скраб для кожи головы – всяко лучше, чем сахаром тереть.

Собрала кокосовое масло в отдельный, случайно тут оказавшийся горшок, но собрала, преодолевая сопротивление стихии.

Закралось подозрение, что я сделала что-то не так, раз стихии так неохотно идут на контакт со мной.

Приличное и неприличное время для моего отсутствия вышло, пришлось возвращаться обратно.

Все еще напуганная Кьюма дала мне чашку с водой. По ее рукам бегали мелкие искры, и я попросила девочку узнать, как дела у рабочих и не нужно ли им чего-нибудь. Она быстро убежала – только пол скрипнул.

– Литта, я установил, что вы не убивали родителей. – Сообщил мне будничным тоном Гарт, стоило мне усесться на скамью.

– Да вы что? – Едко переспросила я.

– Представьте себе. – В тон мне ответил он. – Так что расскажите мне все, что вы помните о той ночи.

Ничего я о ней не помнила. Иногда прорывались короткие вспышки во сне, но все они не приносили никакого понимания происходящего, только пугали. Но, даже проснувшись от кошмара ночью, уже к утру я ничего не помнила.

– Я не помню ничего. – Спокойно ответила я.

– Давайте попробуем пробудить вашу память. – Как-то неприятно-хищно улыбнулся следователь. – Ночью Надср с вами и женой возвращался от старого друга-купца Гевгена Лописа, с которым должен был отправиться на следующий день караваном. Где-то между рынком и вашим домом его самого избили до смерти, возможно, чем-то тяжелым, его жену разрубили пополам, а вас, подумайте только, лишь оглушили, бросив в канаве.

В ответ на этот рассказ в голове вспыли трое в ночной темноте, словно появившиеся из ниоткуда перед нами на той улочке, где был прилавок Мьялы. Один грубо требовал какой-то ценный товар назад, другой схватил маму Литты и девушка, вопреки животному ужасу, который испытывала, кинулась к головорезу, который сдавливал горло ее мамы, держа ту спиной к себе. Третий элемент не дал Литте даже коснуться женщины, с силой ударив ту по голове, и сознание девушки померкло.

Видимо, от этих воспоминаний я побледнела, потому как приказчик вмешался, не дав Гарту зацепиться за смену выражений на моем лице.

– Вы что себе позволяете?! – Взвился с места он. – Литта – хорошая девушка, порядочная. Если вы не имеете к ней обвинений, покиньте дом немедленно!

Гарт только хмыкнул в ответ на это, но, еще с минуту посверлив меня взглядом, вышел.

– Литта, ты как? – Участливо глядя на меня спросил мужчина.

– Я в порядке, спасибо, Инн. – Ответила я, и поразилась тому, какой у меня сиплый голос.

В голове зашумело еще сильнее, и я выпила оставшуюся воду в несколько глотков.

– Я приготовил документы для твоего вступления в наследство. – Он протянул мне несколько плотных листов грязноватого цвета.

Я наискось пробежала текст глазами. Мне полагался дом весь придомовой участок, мамино приданое – жемчужные бусы и семь рулонов шелка, чугунная сковородка и четыре тысячи золотых монет.

– Сковородку я принес. – Когда я подняла огромные глаза на приказчика.

Четыре тысячи?! Да я могу безбедно жить на это всю оставшуюся жизнь и три тысячи еще внукам передать, с учетом тех накоплений, что были в доме.

– Откуда? – Выпалила я.

– Сковородка? Не знаю. – Пожал плечами Инн. – Пару месяцев назад ее отдали мне на хранение и в случае чего передать ее тебе.

– Инн! – Взвизгнула я. – Откуда у родителей такие деньги?!

– Так они копили всю жизнь, детка. – Улыбнулся отечески он. – Все носили мне по золотому, по два.

За всю жизнь средний горожанин может скопить сотню золотых, чтобы вы понимали. Пять сотен – если он себе во всем отказывает. Для селянина сто золотых монет – сумма нереальная, даже воображению не поддающаяся. Как купец средней руки мог накопить такое состояние?!

Документ я подписала, сковородку забрала – тяжеленная, зараза. Вскоре после этого Инн откланялся, оставив меня переваривать новую информацию.

Шум в голове мешал связно мыслить, нарастая. Вода откликнулась только с пятого раза, переместившись ко мне в кружку.

– С тобой все в порядке, Литта? – Обеспокоенно заглядывала мне в глаза Кьюма. – Ты качалась… – Неуверенно проговорила она.

– Все хорошо, милая. – Очнулась я. – Просто устала в последние дни. Я пойду посплю, а ты поупражняйся в том, что мы уже изучили, хорошо? – Она кивнула. – Можешь попробовать наладить контакт с землей – так откликается на нашу ущербность.

Объяснение скверное, конечно, – «ущербность» понятие странное. Но на большее я пока что не была способна.

Несмотря на острое желание лечь, я проверила косточку авокадо, стоящую на окне, полила эвкалипт (сразу после того, как добилась ответа у земли), выпила еще воды. Доползла до установок и проверила их – все шло по накатанной. Сходила в душ и ответила на несколько вопросов Кьюмы о земле.

Только после всего этого поднялась к себе и рухнула на кровать. В сон я провалилась почти мгновенно, под монотонный шум в голове, и ни стук на заднем дворе, ни хлопанье дверьми вернувшейся Мьялы, мне не помешал.

Глава 10

Меня разбудила Мьяла. В ушах звенело, в голове шумело, во рту пересохло, осознание себя в пространстве как-то изменилось.

– Литта, за тобой слуга от благородных пришел! – Трясла меня за плечо девушка.

Я подскочила. Почти сутки проспала! Нужен перерыв, однозначно.

– Налей ему молока, я уже бегу. – Сипло распорядилась я.

Мьяла, добившись от меня реакции, ушла. Я же надела платье и балетки побежала вниз. В кабинете собрала свой так и не доработанный чемодан и выскочила к посыльному, на ходу закалывая волосы. Выпила воды, которую сунула под нос Кьюма и выразила готовность следовать за юношей.

Пока заполошно собиралась, неприятные ощущения отступили и вода принесла облегчение, но мне все еще было не хорошо в целом.

– Ты бы накинула что-то на себя. – Посоветовал добродушно слуга, кивая за окно.

Там накрапывал дождик. Это не очень здорово: моя косметика не водостойкая и если пойдет дождь, под который попадут мои красотки, конфуза не избежать.

Но я надела свою мантию, накинула капюшон и снова попросила вести меня.

Мантия принесла мне несколько открытий: во-первых, я не промокла, вода с нее будто скатывалась, двигаясь к карете, ожидающей за воротами, во-вторых, мне сразу стало ощутимо легче. Будто влили сил.

Доехали мы где-то за пол часа, хотя я закладывала на дорогу час. Но перед тем, как меня проводили к госпожам, меня отвели на кухню, где плотно накормили. Было не так вкусно, как дома, но и моих «секретиков» у местных кухарок, как у Мьялы, не было.

Наконец, я попала наверх, где уже ждали Атория и Тамьяра. Дом, как я поняла, был Атории, но девушки решили собираться вместе.

– Доброго дня! – Поздоровалась я.

– Светлого! – Отозвалась Атория, Тамьяра кивнула.

– Показывайте платья и давайте решать, кто первый. – Предложила-распорядилась я.

Меня отвели в гардероб, где предъявили два платья. Глубокого бордово-кровавого цвета, приталенное, с небольшим шлейфом из тяжелого материала у Атории и нежно-голубое с летящей юбкой прикрывающей щиколотки у Тамьяры.

– Девочки, вы меня извините, но вы должны поменяться платьями. – Вынесла вердикт я. – Верьте мне, – ответила я на два вопросительных взгляда.

Фигуры у них похожи, платья на шнуровках – вполне хорошо сядут даже если их поменять местами.

Видимо, поверили и я приступила. Пригнала Тамьяру, которая решила быть первой, к зеркалу и заставила простроить заново архитектуру лица. Эта акция была с умыслом: я хотела, чтобы девушка прочувствовала разницу между чистым лицом и образом, который я создам. Они не в курсе, но я-то знаю, что исходная версия образа продержится часа полтора от силы, а гулять им гору времени. Скорее всего, у «масок» все тоже сильно поплывет под конец, но не факт.

Девушки встречали меня уже вымытыми, так что мы просто сделали увлажняющие маски, нанесли крем, умыли лицо холодной водой и приступили к макияжу.

Я трудилась почти два часа, создавая Тамьяре образ леди-вамп. Сильной, властной, хищной. Не факт, что я правильно поняла ее внутреннее ощущение, но я уловила от нее что-то именно такое.

Сперва попыталась наслоить тональное средство, чтобы уплотнить цвет. Зря – наслаивалось плохо. Но я выкрутилась, показав мое средство для снятия макияжа. Дождалась, пока застынет, вручила горшочек, тряпочку и предложила снять макияж, параллельно рассказывая о том, как средство применять.

Решила подойти с другой стороны и начать создавать вечерний образ с глаз. Мои тени однозначной осыплются под глаза, так что я на ходу изобрела «патчи» и начала. В целом, получились такие себе черно-бордовые смоки-айс. О том, как сильно я рискую, нанося так вальяжно по сути не тестированный продукт, я старалась не думать. Исходя из моего короткого опыта в ношении «трендового» местного макияжа, он не продержится долго в первозданном виде, к тому же я придумала для девушек фокус в процессе нанесения подводки.

Работа с кожей заняла намного меньше времени, чем глаза. Сухие текстуры на мою тональную основу отлично наслаивались, так что закрепила я ее сияющей версией тонированной пудры, нанесла хайлайтер, так, чтобы было видно из космоса, а контурирование жесткое делать не стала – у нее и своя форма лица хорошая. Только немного углубила тень, чтобы компенсировать небольшую потерю рельефа лица из-за тонального.

С губами вышла заминка: помад у меня не было, только кусочек кокосового масла, который я захватила с собой вообще случайно и несколько рассыпчатых пигментов, которые я взяла на всякий случай. Держаться это будет до первого глотка из бокала, компактной версии у меня нет, но я смешала в пустом рефиле тонированный блеск для губ. Мешать пришлось вручную и долго, периодически подтапливая масло руками – стихия не отозвалась. Наносилось, к счастью, без серьезных проплешин, так что удалось нанести аккуратно. Смотрелось как лак для губ – такой был у многих люксовых брендов моего мира, только раз в пятьдесят менее пигментированный. Для экспресс-версии вполне неплохо.

Волосы несильно начесала и собрала в высокий хвост, закрепила черной лентой и шпильками. Попыталась сделать бабку, чтобы собрать объемный пучок. Получилось не очень, так что я просто прикрыла ленту, удерживающую хвост, волосами, как смогла тщательнее закрепив все это механически – на стихию полагаться не приходилось. Темные волосы на фоне светлой кожи и бордового макияжа стали смотреться еще темнее, что только подчеркнуло мою идею образа.

Потом мы надели платье, поставили Тамьяру на каблуки, и я стала, придирчиво оценивая, ходить вокруг нее, выискивая в моем дебюте недочеты. Нашла я их довольно много, но Атория была в восторге, только что в ладоши не хлопала. Подвела благородную к зеркалу и впервые за время нашего знакомства увидела на ее лице удивление: у Тамьяры натурально отвисла челюсть.

– Все не так радужно, – попыталась поумерить восторг девушки, – губы придется часто поправлять, а глаза к середине вечера будут выглядеть иначе. – На меня остро глянули. – Но! – Я важно оттопырила палец вверх и пошатнулась от головокружения вместе с этим движением. – Как только увидишь, что макияж глаз сильно изменился – все скаталось в складку, например, ты возьмешь вот это средство, – я потрясла горшок со средством для снятия, – тряпочку и аккуратно снимешь весь цвет, оставив только подводку.

Пришлось наскоро накрасить глаза, сделать стрелки (косые, естественно) и показать, что я имею в виду. Тамьяра кивнула, мол, поняла.

Больше книг на сайте – Knigoed.net

Я перешла к Атории. Первым делом повторила с ней опыт у зеркала, а уж потом приступила к созданию чуда. Ей я хотела сделать максимально нежный образ, так что основной упор был на работу с кожей и архитектурой. Глаза я подчеркнула совсем тоненькой межресничной стрелочкой, сверху на базовый цвет теней, просто, чтобы выровнять цвет века и аккуратно, едва заметно, углубила складку века, тщательно разделяя прокрасила ресницы, и на этом с глазами закончила.

Работа с кожей заняла много больше времени, но в итоге аккуратное контурирование, нежное сияние в нужных местах, подсвеченные внутренние уголки глаз и прозрачное кокосовое масло на губах сделали ее образ нежным и невинным. Глаза стали еще больше и наивнее, губки прямо-таки просили поцелуя (будто бы первого в ее жизни).

Заплела свободные французские косы с лентами, получилось очень красиво разделить весь объем волос, оставив легкий налет даже не небрежности, а юношеской неловкости при создании такой прически на себе. В итоге получилось даже более объемно, чем у Тамьяры с начесом.

Ритуал с платьем, нарезанием кругов и зеркалом повторился. Атория долго на себя смотрела, но в итоге кивнула, принимая работу.

Как раз в этот момент в дверь постучались с сообщением о том, что пора ехать. Я поспешила дать девушкам последние наставления:

– Вам надо будет негусто припудриваться в течение вечера, – промахнула пудрой по своему лицу, – а перед сном обязательно снять вот этим, – опять горшок с демакияжем, – все с лица и тщательно умыться.

Девушки покивали. Атория распорядилась, чтобы когда я буду готова мне подали карету. Наконец, они накинули плащи, прикрывая капюшонами головы, и поспешили вниз. Слуга остался со мной, а я, пошатываясь, и придерживаясь за предметы, собирала все свои хохоряшки обратно в кейс. Скоро и я надела мантию и показала готовность ехать.

Внизу женщина с блестящей сальной кожей лица, поджатыми брезгливо губами и в грязном чепце на голове, отдала мне честно заработанные четыре золотых. Правда, по ее лицу было видно, что она считает это растратой. Видимо, прошлая визажистка брала намного меньше.

Мне было уже так плохо, что я проигнорировала все невысказанные претензии и поспешила за слугой к карете.

Дождь усиливался и я начала серьезно беспокоиться за образы моих подопечных. Везли меня дольше – видимо, дорогу несколько размыло, и возница старался быть аккуратным.

Домой я ввалилась еле живая, напугав всех, кто там был до чертиков.

Заплетающимся языком сообщила Мьяле, что я отправляюсь спать на неопределенное время и что за мной надо присмотреть, на что она всучила мне последовательно воды, молока и пирожок, не прерывая, в прочем, моего движения наверх. Там она заставила меня раздеться, заверяя меня, что мантию она повесит обратно на распорку. Заботливая Мьяла даже подоткнула мне одеяло.

На этот раз сном я забывалась довольно долго – слышала, как мне принесли воды, как задернули поплотнее шторы, пытаясь не дать дождю лить на меня и прикрыли дверь эдак не плотно.

*Что видела Мьяла*

Когда Литта полубезумная буквально ввалилась в дом и промямлила, что должна поспать я, хоть и испугалась, а приняла это как должное. Все визы должны отдыхать – это и дети знают, но Литта себя загнала. Сознательно, похоже.

На все ее странности я внимания не обращала – не котят же она в своем масле консервирует.

То, что она делает с людьми, мне лично, нравится, так что я как могла ее поддерживала.

Через три дня, когда ни на какие внешние раздражители она не реагировала, я начала переживать и в процессе торговли спрашивала у торговцев советы.

Искомое я получила у столяра, который попросил меня зайти к нему за ее заказом. Там был тот виз, что запекал на банках глину. Виз оказался одним из старейших визов огня в этом городе и рассказал мне о том, что спать она так может и годы.

Мне остается только поставить в комнате ведро и периодически кормить ее не очень жирными бульонами, чтобы совсем не ослабела.

Прозвучало, конечно, логично, но домой я пришла озадаченная. Как мне ее кормить и заставлять отправлять естественные надобности? Виз заверил, что она совсем справится и без моего участия, но я все равно переживала.

– Мьяла, нам пора обратно. – Подошел ко мне Елин, пока я задумчивая варила бульон.

– Хорошо продал в этом году? – Дежурно спросила я.

– Не плохо. – Кивнул он. – Кьюма говорит, что она готова к самостоятельным занятиям, так что я начал собираться.

– Я хочу купить все, что у тебя осталось. – Вдруг попросила я.

– Для Литты? – Улыбнулся мужчина.

– Для нее. – Кивнула. – Проснется же она рано или поздно. – Как-то не очень уверенно закончила я.

– Отдам все за три золотых с полтиной серебра. – После короткого раздумья предложил цену он.

– Три золотых ровно, – хихикнула я, позволяя себе отвлечься от переживаний, – перебьешься без моего серебра.

Тот улыбнулся в ответ и кивнул. После пошел разгружать оставшийся товар на старое место бадьи.

Я же поднялась наверх и застала у Литты Кьюму с пирожком.

– Поешь, ну же. – Обреченно и, видимо, уже в сотый раз, просила девочка.

– Кьюма, она не ела три дня. Лучше не давать ей пирожков сейчас – она сама так говорила. – Тихо сказала я, но девочка все равно вздрогнула.

Я показала чашку с бульоном.

– Давай пробовать вместе. – Предложила ей, присаживаясь на край кровати.

Через тридцать минут попыток так и эдак скормить Литте бульон я сдалась и поставила его, уже едва теплый, на пол рядом с кроватью. Потом поменяла воду, принесла ведро.

– Съешь бульон и справь нужду в ведро, – попросила напоследок я, ни на что особо не надеясь, и пошла заниматься тестом.

За ужином мы договорились, что Елин и Кьюма отправятся завтра утром. Все последние дни шли дожди, так что отправляться по темноте купец побоялся.

– Сегодня благородные приходили, когда ты была на рынке. – Сказала вдруг Кьюма. – Я им сказала, что Литта отдыхает, а тебя нет. Они придут завтра вечером – так они сказали.

Было ожидаемо, что они придут. На рынке я через Варлу всем сказала, что у Литты перерыв и предложила приходить за новыми порциями средств по мере окончания. Как же хорошо, что я заставила Литту показать где она что держит еще пару недель назад, когда Варла забежала за каким-то настоем, пока та была занята с благородными.

Когда я зашла вечером проведать Литту, миска была пуста, вода выпита, а в ведре плескалось. Мерзко, конечно, но что поделать.

Следующим утром я оставила для Литты свежего молока от Крынки и ушла торговать. Елин и Кьюма вышли с рассветом, строители пришли одновременно с моим уходом и сразу приступили к работе.

Пирожки я продавала рассеяно, но разобрали все. Ко мне подходили другие лоточницы поболтать, а я только отмахивалась. Наверняка, поползут какие-нибудь нелепые слухи, но мне не привыкать.