Текст книги "Душа Ягуара (СИ)"
Автор книги: Анна Ривн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Глава 39
Намурон
Прошла неделя с того дня, когда моя сказочная жизнь превратилась в ад. Я не мог спать и есть. В груди метался обезумевший зверь, царапая меня изнутри, пытаясь найти выход и растерзать всех тех, кто попадется ему на пути. И неважно, кто это будет, враг или друг.
Мне никогда не забыть того дня, в который из моей груди буквально вырвали сердце.
В то утро мне доложили, что на оружейном заводе произошел взрыв в отделе сборки. Десятки людей были госпитализированы, двое погибли, не доехав до больницы. Я думал, что хуже этого уже ничего быть не может, и жестоко ошибся. По возвращении домой я застал там подругу Алены, кричащую на Абдула, который в этот момент смотрел на меня таким взглядом, что можно было подумать, что он смертельно болен и ему осталось жить всего пару минут. Заметив меня, Вика бросилась ко мне. Она что-то говорила, прерывая свою речь потоками слез и громкими всхлипываниями. Как бы я ни старался, я не мог ничего разобрать, кроме того, что Алена пропала. Когда это дошло до моего сознания, я набросился на Абдула, стискивая в руках лацканы его пиджака.
– Как ты допустил это? – в ту секунду я готов был порвать на части лучшего друга от ярости и страха.
– Я оставил ее одну на пару минут. В этот момент ее и похитили, камеры зафиксировали, как ее выносили из здания в бессознательном состоянии и погрузили на заднее сидение машины. Я уже пробил номера, машина краденая. И, Намурон… машину нашли, она пуста. Нет ни отпечатков пальцев, ни каких-либо зацепок, которые указывали бы, кто это мог сделать. Мои люди ищут ее, я сам себе не прощу, если с ней что-нибудь случится.
После его слов меня словно ударили под дых. Черная пелена боли и страха за жизнь той, кто стала для меня всем, едва не лишила меня контроля над собой. Я понимал, что Абдул не виноват в том, что произошло, но… он не смог защитить мою женщину. Видя, какие мысли отражаются на моем лице, мой уже бывший друг огорчился, мне даже показалось, что ему так же больно сейчас, как и мне.
– Уходи, – холодно бросил я, отворачиваясь от него, глядя перед собой мертвым, неподвижным взглядом. – Твои услуги мне больше не потребуются.
– Друг, я найду ее, – услышал я у себя за спиной голос, полный сострадания и железной уверенности.
Мне не хотелось с ним больше говорить. Не о чем. Все, что я хотел ему сказать, я уже сказал. Мое тело и разум сейчас были похожи на глыбу льда. Я медленно, будто в тумане, добрел до нашей с Аленой комнаты и закрыл за собой дверь на ключ. Через пару секунд в нее начали стучать, из коридора послышались чьи-то голоса. Я подошел к кровати, где еще утром я проснулся самым счастливым человеком на свете, и взял в руки ее подушку, на которой еще остался ее запах. Прижал ее к своей груди, словно хотел вобрать ее в себя и навсегда оставить там. Моя боль была невыносимой. Мне хотелось кричать и рвать на части все, на что падал мой взор. Я чувствовал свое бессилие, и от этого мне становилось еще хуже.
Звук голосов за дверью перешел в шепот. В ушах стучала кровь, руки похолодели. Кажется, у меня шок. Я снова вдохнул запах подушки, и меня немного отпустило. Еще вдох, и мои руки начали теплеть, а в голове слегка просветлело. В груди что-то ожило и принялось рваться наружу. Я понял, что не пожалею никого, когда узнаю, кто похитил Алену. В голову начали приходить мысли о том, кто бы это мог быть. Сколько бы я ни думал об этом, вывод был один – кто-то в моем доме лишний.
– Душа моя, я найду тебя, чего бы мне это ни стоило. Только дождись меня.
Дни шли, прошла неделя. Приближался день, когда я должен был принять власть из рук моего отца. Я не хотел этого, только не сейчас, когда у меня забрали самое дорогое. Отец и Нэмр помогали мне, как могли. Когда они узнали о похищении, их можно было смело везти в музей, как окаменелости. Отец после этого слег на пару дней. Он уже принял Алену в нашу семью как свою дочь и мою будущую жену. Брат не знал, куда бежать, потому что порученный мною ему проект требовал его личного присутствия. Но даже возвращаясь после долгого дня, полного сложной работы, Нэмр, едва перекусив, бросался помогать моим людям в поисках и пытался подключить для этого свои личные деловые и дружеские связи.
За это время похититель ни разу не пытался выйти на контакт с нами. Он не выдвигал никаких требований. Это убивало. Я бы отдал последние деньги, только бы вновь получить возможность держать Алену в своих объятиях. Дни проходили в поисках, а ночи были для меня сущим кошмаром. В голову лезли плохие и до дрожи пугающие мысли. Я боялся, что ее продали кому-нибудь в гарем, но после того, как я лично прошелся по каждому в ее поисках, я немного успокоился. Ее ни у кого не было. Узнав, кого я ищу, буквально все лишились дара речи. Ведь я искал свою будущую жену. Многих это огорчило, многих – обрадовало, и только в глазах одного я увидел триумф. Увидев, что я смотрю на него, мой бывший слуга, а по совместительству и отец моей бывшей наложницы Джанны, заметно вздрогнул.
– Где твоя дочь? – спросил я отца своей бывшей наложницы.
– Она уехала за границу, мой господин, сразу же после того, как вы выгнали ее из своего гарема, – нагло врал он мне в лицо.
– Убить всех и поджечь дом, – холодно бросил я, выходя из комнаты.
– Даже детей? – неуверенно спросил меня человек из моей охраны.
– Даже их, – громко сказал я, чтобы меня услышал каждый из присутствующих.
– Господин, пощадите! – бросилась передо мной на колени одна из жен хозяина дома. – Дочери здесь уже давно нет. Я не знаю, где она прячется, но знаю, что у нее есть в пустыне заброшенный дом, куда она часто ездила, когда жила у вас. Умоляю, сохраните жизнь моим детям, они ни в чем не виноваты! Дочка давно лишилась рассудка из-за ревности и жажды власти. Когда найдете ее, передайте ей, что мы отказываемся от нее, – рыдая, сказала женщина, едва не целуя мои начищенные туфли.
– Хорошо. Я оставлю жизнь твоим детям и всем женам твоего мужа. Но твой муж и старшая дочь понесут наказание, – сказал я, глядя на Абдула.
Я все-таки смог заставить себя простить своего лучшего друга спустя пару дней после похищения Алены. Помню, в тот день он ворвался ко мне в кабинет пьяный в стельку. За его спиной маячила такая же «трезвая» Вика. Судя по их состоянию, они провели время вместе, что явно говорило о том, что между ними определенно что-то есть. Тогда я ничего не говорил, только слушал, как они виноваты в том, что случилось. Выслушав их пьяные речи, я отправил их спать, сказав при этом, что давно их уже простил и ни в чем их не виню.
В прошедшую неделю Абдул с Викой проводили все вечера вместе. Порой я им страшно завидовал, потому что их отношения очень походили на наши с Аленой. В такие моменты я уходил к себе в спальню и лежал в обнимку с подушкой, на которой все еще оставался запах моей любимой. Ночи, полные одиночества и дикого страха, разрывали мое сознание. Мои близкие поддерживали меня в эту трудную минуту, как могли, я очень ценил их заботу, но это ужасно угнетало и проводило к неконтролируемой ярости.
– Обыщите здесь все и всех допросите, – сказал Абдул, поняв меня без слов. – Нам нужно выяснить, где находится этот заброшенный дом.
«Держись, моя душа, я скоро найду тебя и покараю всех, кто причинил тебе боль. Они отняли тебя у меня, теперь я отниму у них их жизни».
Глава 40
Мне никогда не было так плохо, как сейчас. Голова ужасно кружилась, словно меня качало в лодке на волнах неспокойного моря. Меня тошнило, и с каждым новым вздохом тошнота усиливалась, не давая вдохнуть полной грудью. Тела я практически не чувствовала и не могла открыть глаза, чтобы осмотреться. Где я нахожусь? И что же было в том шприце, отчего мне так сейчас плохо, что хочется умереть?
Дикий страх, переполняющий мое сознание, вместе с мыслью о том, что это мог быть какой-то наркотик, заставил мою кровь застыть в жилах. Я все могла перенести, но только не это и только не сейчас, когда я могла быть беременна от любимого мужчины. Неожиданно пронзившая меня мысль об этом, мгновенно заполнила мою душу океаном счастья и нарастающей паникой. У меня уже были на этот счет свои догадки, потому что низ живота привычно не тянуло, а энергия не била ключом, как это бывало всякий раз, когда приближались эти дни по календарю. Нет, я не боялась беременности и родов, я боялась за правильное развитие и здоровье еще совсем маленького плода. Потерять своего ребенка я не могла, ибо, если это случится, я просто этого не выдержу, как не выдержала бы и если бы что-нибудь случилось с Намуроном.
Я верила, что мой мужчина найдет меня рано или поздно. Если я в нем не ошиблась, он горы свернет, но доберется до своей цели, чего бы это ему ни стоило. Почувствовав ранее в Намуроне небывалую силу духа и непоколебимую решимость, я поняла, что именно такой мужчина мне и нужен. Раньше все свои проблемы я решала сама, теперь мне хотелось, чтобы их решили за меня. Стоять за спиной мужчины – не слабость, а желание иметь надежную опору, которой так не хватает любой женщине, привыкшей все делать самой.
Боль в месте уола на шее заставила меня сжаться и свернуться в клубок. Боже, как же мне плохо! Слезы хлынули из глаз неконтролируемым потоком, который я была не в силах сейчас остановить. В горле ужасно першило от сухости и противного горького привкуса. Не знаю, сколько я еще продержусь в сознании, но сил бороться с этой мукой почти не оставалось.
– Что ты ей вколол, сукин сын? – неожиданно услышала я рядом с собой обеспокоенный мужской голос.
– Обычное снотворное, – недоуменно ответили ему.
– Ей нужен врач. У нее жар. Если ей не помочь, она может умереть! – яростно кричал на второго первый незнакомец.
– Дерьмо. Этого мне еще не хватало – нянчиться с ней!
Голоса стихли так же неожиданно, как и появились. Меня снова оставили наедине с моей болью. Слава Богу, я узнала, по крайней мере, что мне вкололи, и от этого на душе стало чуть легче и спокойней. Не знаю, как бы я отреагировала, если бы это все-таки был наркотик. Страшно даже подумать.
– Потерпи, девочка, скоро сюда приедет врач и поможет тебе. Надеюсь на это, ибо Намурон мне голову оторвет, если с тобой что-нибудь случится.
Этот голос… мне был очень смутно знаком. Жаль, что я сейчас не могла увидеть воочию его обладателя. Чужие забота и поддержка сейчас для меня стали глотком чистого воздуха. Кто этот мужчина и почему он так боится за мое здоровье? К тому же он знаком с Намуроном, может, мне удастся с ним договориться и сбежать отсюда? Да вот только где это «отсюда»?
– Пить, – на грани слышимости прошептала я.
– Сейчас, сейчас, – засуетился мужчина, гремя чем-то.
Мою голову заботливо и аккуратно подняли. Губ коснулось что-то прохладное, а через секунду рот наполнился божественно вкусной водой. После трех первых жадных глотков мне стало чуть легче. Головная боль немного утихла, и я смогла открыть глаза.
– Илан???
– Да, он самый.
– Вы – убийца? – знаю, вопрос тот еще, но юлить и ждать я не привыкла.
– Нет, что ты, я здесь такой же пленник, как и ты, – недовольно и грустно ответил мне дядя Намурона.
– Тогда кто?
– Я, – ответили от двери. Я медленно повернула голову.
– Ты? Как ты мог? Намурон не простит, – от шока я едва могла говорить.
– Мне его прощение и не требуется. Когда он придет за тобой, я наконец завершу то, что начал много лет назад, – холодно сказал Алекс и быстро вышел, оставив меня с Иланом наедине в незнакомой комнате с песчаным полом.
* * *
После ухода Алекса мне стало еще хуже. Видимо, к телесной боли от вколотого мне в шею ранее добавилась еще и боль душевная. Как он мог так поступить со своим родным братом? С Салимом? Со мной? Что послужило причиной того, что Алекс так озлобился на свою семью? Власть? Деньги? Ревность? Это были самые распространенные в мире причины, ради которых, человек мог совершать преступления и пойти против всех, нарушая законы морали.
Алекс. Добрый, веселый мальчишка из прошлого. Что же он скрывал от меня все эти годы? Зачем он меня похитил? Ради выкупа или банальной ревности? Я же видела, как он смотрел на меня всякий раз, когда думал, что я не замечаю его пристального взгляда, в котором читались тоска и боль. Мне так хотелось с ним сейчас поговорить, понять и образумить, пока еще не поздно что-то изменить. Я не могла допустить, чтобы его убили как предателя и братоубийцу. Если в моих силах хоть что-то изменить, я не успокоюсь, если не использую эту возможность. Главное – вывести его на откровенный разговор.
– Я, конечно, не врач, но мне кажется, у тебя аллергическая реакция, – тихо сказал Илан, кладя мне на лоб прохладную тряпку, смоченную водой.
У меня никогда не было ни на что аллергии, поэтому мне было сложно об этом судить. Но даже если это так, то что делать? Сейчас, как ни печально, вся надежда была на человечность Алекса. Если я ему хоть немного дорога, он позаботится обо мне, если же нет… я, скорей всего, умру. Чтобы отвлечься от «веселых» мыслей, я решила поговорить с Иланом и выяснить у него, как так получилось, что он тоже пленник, как и я.
– Намурон поручил мне приглядывать за Нэмром, едва тот переступил порог его дома. Как позже оказалось, племянник был прав в том, что не поверил ему. Нэмр виновен в смерти матери Намурона. В тот день они с Намуроном должны были погибнуть оба, но племяннику повезло. Благодаря тому, что он сидел на водительском месте, на его сторону пришлось меньшее количество стальных стержней арматуры. Несмотря на то, что одна железяка едва не проткнула его сердце, как стрела – мишень, он выжил и смог быстро встать на ноги. Мне иногда кажется, что племянник сделан не из плоти и крови, а из жидкого металла, так как на нем всегда все быстро заживает, и он быстро приходит в норму, – довольно хмыкнул мой собеседник.
– Жаль только, что нельзя залатать душевные раны так же, как и порезы на одежде, – произнесла я на грани слышимости.
– Да ты права, – горько выдохнул Илан. – Предательство смывается только кровью, неважно, друг ты или родной брат. Боюсь, что скоро здесь будут горы трупов, потому что Намурон придет за своим. Он никого не пощадит, уж я-то знаю, сам был когда-то таким же молодым и сильно влюбленным.
От слов дяди Намурона мне стало чуточку легче и теплее. Сейчас мне нужна была любая поддержка или хорошая новость, чтобы окончательно не потерять сознание от нарастающей с каждой секундой пульсирующей боли в шее и страшного зуда по всему телу. Мне нужна было помощь, и срочно.
Глава 41
Наверное, я все-таки отключилась, потому что неожиданная боль в руке привела меня в чувство и заставила открыть прикрытые от усталости глаза. Взгляд с трудом сфокусировался на незнакомом мне мужчине, который, склонившись надо мной, делал мне укол. Врач или палач?
– Что вы мне колете? – пытаясь сдержать нарастающие страх и панику, спросила я его.
– Не волнуйтесь, это обычный укол от сильной аллергической реакции организма. Я так понимаю, она была вызвана препаратом, на который ваша иммунная система ответила острой реакцией сужения трахеи и гортани. Поэтому вас сейчас беспокоят повышенная сухость во рту и ярко выраженная боль в области шеи. Спустя пять минут вам станет чуть лучше, боль отступит. Я оставлю вам лекарство от аллергии, оно абсолютно безвредное и быстродействующее, – ответил мне мужчина. Я присмотрелась. Он был немолод на вид, и казался добрым и отчего-то вызывал доверие.
– Огромное вам спасибо, – тихо поблагодарила я врача. – Как скоро я встану на ноги?
– Думаю, с вашим молодым организмом, – уже завтра, – охотно ответил мне врач, вставая со стула, который был приставлен к моему ложу, на котором я лежала немощной куклой.
– Помогите мне. Я здесь не по собственной воле, меня похитили.
Как мне показалось, мужчина сначала хотел мне что-то ответить, но тут же резко передумал и молча отвел свои черные глаза в сторону. Но потом, уже выходя из комнаты, неожиданно резко обернулся ко мне и сказал:
– Если ты та, о ком я думаю, то не бойся. Он уже ищет тебя, и поверь, он найдет. Никогда мне не доводилось видеть такой искренней боли и решимости в глазах мужчины. Теперь я понимаю почему.
Больше он мне ничего не сказал, а просто тихо закрыл за собой дверь и ушел. Его слова пролились живительным бальзамом на мои измотанные недавними событиями нервы и тревоги по поводу того, достаточно ли я дорога Намурону и будет ли он меня искать. Прокручивая в голове последние слова врача, я неожиданно провалилась в спокойный и спасительный для своего организма сон.
Я крепко спала, когда сквозь сладкий сон почувствовала, как кто-то нежно гладит мое лицо и верх груди кончиками горячих пальцев. Поначалу я подумала, что это Намурон, но в нос ударил знакомый запах другого мужчины, который предал не только меня, но и всю свою семью. Что, если Алекс пришел, чтобы меня … Мне не хотелось об этом думать, только не сейчас, когда и так все было хуже некуда.
– Почему? – не открывая глаз и с замирающим от волнения дыханием, спросила я в темноту.
– Ты не поймешь, – не прекращая гладить мои волосы, ответил уставшим голосом Алекс.
– Я знаю тебя много лет. Ты был мне самым близким другом. Мы столько пережили вместе. Ради нашей дружбы в прошлом, объясни мне, пожалуйста, что происходит в твоей душе, – я распахнула глаза, проникая взглядом в темные глаза своего похитителя, пытаясь достучаться до его сознания.
Он молча смотрел на меня около пары минут, затем, склонившись над моим лицом, прикоснулся губами к моему лбу и так и замер. Я боялась пошевелиться или что-то сказать. Этого мужчину я не знала, как не знала и того, на что он способен. Тот же запах, тот же голос, но не взгляд. Его пальцы сильнее сжали волосы у меня на затылке, заставляя меня задрать подбородок. Мужские губы коснулись моих в легком поцелуе, вызывая по телу дрожь страха. Заметив мою реакцию, Алекс горько хмыкнул и, к моему облегчению, отстранился.
– Я тебе противен, – тихо сказал он. – Я сам себе противен, но не это главное, главное – то, что ты меня никогда не простишь. Я – убийца, Булочка, жестокий и бесчувственный душегуб. Мне нет оправдания, нет прощения.
От его слов у меня в груди все оборвалось. Надежда умерла, едва родившись. Боль в его словах была такой явной и обреченной, что мне захотелось обнять его и утешить. Какие же мы все-таки слабые, женщины, – даже убийцу готовы утешить и простить, если придется. В глазах Алекса было столько сожаления, что я не выдержала и, поднявшись с кровати, обняла его, крепко прижимаясь к нему всем телом, даря ему свою заботу и поддержку.
– Расскажи мне. Не держи в себе. Обещаю, я попытаюсь понять тебя и… простить, – услышав его судорожный вздох над своей макушкой, я почувствовала, как его руки нежно обняли меня за плечи и крепко прижали к мужской груди.
– Когда я был маленьким ребенком, я ужасно боялся змей. Однажды мы вместе играли с Намуроном в саду. Помню, как сейчас, – в тот день прошел сильный дождь. Мы резвились на мокром песке с братом, как два маленьких счастливых поросенка, дорвавшихся до огромной лужи с грязью. Я не сразу заметил опасность, что подстерегала меня возле большого камня, а когда заметил, было уже поздно. Почувствовав в ноге резкую обжигающую боль, я не сразу понял, что произошло. Глаза сами опустились вниз, столкнувшись с желтым завораживающим взглядом змеиных глаз арабской кобры, ее здесь называют еще рогатой гадюкой. Холодное гладкое тело обвило мою ногу до самого колена, – от страшных воспоминаний Алекс задрожал.
– От обуревавшего меня в тот момент ужаса меня скрутило судорогой, а чуть позже –парализовало тело ниже пояса. После этого я очнулся в больнице, где мне уже вкололи противоядие и обработали рану. Казалось, все было хорошо, о чем говорили все анализы и дальнейшие обследования, но проблема была в том, что я не мог ходить. Со временем я стал замечать, что меня больше ничего не радует, мои предпочтения в еде изменились, как изменилось и мое отношение к близким и родным мне людям. Врачи списывали это на трудности в осознании травмы, необходимость принять то, что, возможно, я перестану ходить и вовсе. Были версии, что яд успел парализовать нервную систему, но все теории рухнули в одно утро, когда я уверенно встал с кровати и пошел. Все были безумно счастливы, как и я. После реабилитации я снова вернулся к нормальной жизни, выучился и стал помогать Намурону в совете министров. Все было хорошо до тех пор, пока меня не накрыл первый приступ.
Я хорошо помню тот день, когда в моей голове раздался чужой голос. Сначала я подумал, что это мне показалось, но голос позвал меня снова. Он назойливо шептал мне, чтобы я убил мать брата и его самого. Я сопротивлялся, что-то кричал о том, что никогда этого не сделаю, а потом… просто потерял сознание. Очнувшись, я узнал, что машина Намурона попала в аварию, в которой его мать погибла. Расследование показало, что в машине были мои отпечатки пальцев. Никто не обратил на это внимания, ведь я мог взять ее у брата и раньше, чтобы покататься и покрасоваться перед девчонками. Вот только я-то знал, что никогда не брал и не просил ее у него, потому что страшно боялся ее разбить. Пока Намурон был в бессознательном состоянии, я решил бежать, пока меня не схватили и не казнили за убийство его матери и попытку убить будущего президента Эмиратов.
Я все рассказал своей матери. Она сразу же поверила мне и стала собирать наши вещи и документы. Взяв с собой все ее драгоценности, подаренные отцом, мы отправились в аэропорт, где у нас был один знакомый пилот, друг ее детства. Отец о нем не знал, так как мама почему-то скрывала от него их с Халимом знакомство. Мама быстро отвела его в сторону и что-то ему сказала, после чего мы без лишних слов покинули Эмираты и полетели в Россию. По прилете в Краснодар мы жили у какой-то знакомой тетки, до тех пор, пока мама не нашла нам частный дом недалеко от центра. Как раз к тому моменту были готовы мои новые документы на имя Козлова Александра Салимовича. Собрав вещи, мы переехали и стали обживать и обустраивать свое новое гнездышко. Приступов у меня больше не было, как и чужого голоса в голове. Для местной школы я был уже стар, но это не мешало мне там появляться каждый день и заводить новые знакомства. С русским языком у меня не возникло сложностей, потому что в Эмиратах я изучал его наравне с английским. В одной из уличных потасовок возле ночного клуба я познакомился с твоим братом Антоном. Мне сразу же пришелся по душе его сильный и веселый характер, он до боли напоминал мне Намурона в юности, – наверное, поэтому я быстро подружился с ним, желая вновь почувствовать себя цельным и нужным. Но когда я познакомился с тобой, все изменилось.
Голос в моей голове стал появляться все чаще. Он нашептывал мне, чтобы я овладел тобой и сделал тебе больно. Мама стала замечать за мной странности, и тогда мы впервые с ней поругались. Она просила, чтобы я обследовался, нашел причину этих изменений в своем поведении. Маму пугала эта странность и то, что с каждым днем я меняюсь, и не в лучшую сторону. Однажды я пришел домой раньше обычного и застал ее за тем, что она с кем-то разговаривала по телефону. По доносившимся до меня отдельным фразам я понял, что она говорила с врачом, и, судя по ее лицу, новости меня ждали неутешительные. Положив телефонную трубку, она уже оборачивалась ко мне, когда я неожиданно для себя схватил со стола нож и двинулся на нее.
Что происходило дальше, я не помню. Помню только то, что, очнувшись, увидел изрезанную мертвую маму, которая лежала в луже собственной крови. От шока я не сразу понял, что произошло, а когда увидел в своей руке окровавленный нож и осознал, что я сделал, решил убить и себя. Я наугад тыкал в себя острым лезвием ножа и яростно кричал в оглушающую меня тишину. В тот момент я не чувствовал физической боли, меня убивала душевная мука. Не знаю, сколько я нанес себе ножевых ранений, но, ослабев от потери крови, рухнул на пол, в надежде на скорую смерть. Но этому было не суждено случиться. Проснувшись на холодном столе в морге, я понял, что каким-то чудом, а, скорей всего, в силу проклятья, выжил. Дьявол не забрал меня в ад, а решил оставить меня на земле, чтобы я мог быть ему здесь полезен. Другого объяснения этому я не мог найти.
Дабы уберечь тебя от себя, я заплатил местному патологоанатому, чтобы он написал в документах, что я умер вместе с матерью. Сделав вид, что боюсь повторного нападения несостоявшихся убийц, я убедил врача не заявлять в полицию. После долгой реабилитации в частной клинике я уехал в Америку, где прошел полное медицинское обследование. Физически я был практически здоров, важные органы не были задеты, пострадала только моя левая рука, после того как я травмировал ее ножом и повредил какие-то важные нервы, она потеряла чувствительность.
Но не это было самым главным, что мне поведал один из обследовавших меня врачей. Как сейчас помню тот день, когда мне сказали, что я неизлечимо болен одной из самых редких болезней. Мне поставили диагноз – диссоциативное расстройство личности. Наконец поняв, в чем дело, я снова попытался покончить с собой. Но эта тварь, что сидит внутри меня, каким-то образом отключает мое сознание всякий раз, когда я думаю об этом или хочу что-либо предпринять.
Алекс ненадолго замолчал. Немного отойдя от услышанного, я поняла, что вся дрожу от ужаса, осознавая, с кем я сейчас нахожусь наедине в комнате. Ведь вторая его личность по-прежнему жаждет меня и хочет причинить мне боль. Липкий страх буквально сковал мое тело, оплетая своими черными щупальцами. Во мне все кричало, чтобы я бежала отсюда как можно дальше. Алекс болен самой непредсказуемой и опасной болезнью, от которой нет лекарства и нет спасения.
– Я не хочу убивать брата и никогда не желал ему смерти, – тихо и уверенно сказал мне мой друг. – Я слишком много натворил в этой жизни плохого и неправильного. Когда я увидел тебя рядом с ним по телевизору, то понял, что нашел выход и свое спасение. Я не сомневался, что брат в тебя влюбится, потому что не любить тебя невозможно. Мне оставалось только ждать и временами создавать вам двоим трудности. И, знаешь, я этому рад, потому что ты полюбила его всем сердцем, защитила от несостоявшегося горе-убийцы и поделилась с ним собственной кровью. Потом он поселил тебя в родительскую спальню, тем самым показав всем, ЧТО ты для него значишь. Как мне ни больно это говорить, но я безумно рад за вас двоих.
– Ты все это подстроил? Но для чего?
– А ты еще не поняла? – насмешливо сказал мне на ухо чужой голос, исходящий из уст Алекса. – Алекс хочет, чтобы нас убил его родной брат.
