Текст книги "Прекрасная дикарка"

Автор книги: Анна Ольховская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

И непонятно, как Алексей почувствовал, что это платье – ее? Почувствовал – и не испугался?

И не только не испугался, но и купил его, и всю церемонию бракосочетания смотрел на свою невесту сверкающим от возбуждения взглядом. И плевать ему было на бойкот возмущенных его торопливостью друзей и знакомых.

Потому что у него была самая красивая и самая необычная невеста в мире.

Отталкивающепритягательная.

И это на следующий день после свадьбы отметили все светские хроники, посвятив скромной церемонии бракосочетания Алексея Майорова и Изабеллы Флоренской центральные развороты.

Чуть позже цветные фотографии молодоженов появились в региональной прессе, их напечатали практически во всех газетах и газетенках, правда, уже в чернобелом варианте.

И когда в небольшой сельский магазинчик пришел посещающий его раз в месяц высокий кряжистый старик, обосновавшийся три года назад на лесном хуторе, веселая толстушка Милка, хозяйка этой лавки, протянула ему пачку газет:

– Вот, дедушка Тихон, насобирала вам на растопку, когда в город за товаром ездила. Мне знакомая киоскерша отдает списанные.

– Спасибо, Людмила, – улыбнулся старик, пряча газеты в сумку.

– Да чего там, мне не трудно! – толстушка перегнулась через прилавок, стиснув его (прилавок) мощным бюстом, и просительно заканючила: – Дедушка Тихон, у меня так зуб разболелся, сил никаких нет! Я знаю, что вы всякой ерундой не занимаетесь и лечите только серьезные болячки, но времени совсем нет в город к зубному съездить! Вы бы дали какой травки, а? Дедушка Тихон! Что с вами?!

Она испуганно отшатнулась, увидев, как мертвенно бледнеет загорелое лицо старика. И как разгорается пламя в его глазах, мгновенно превратившихся в черные провалы. Он вообще был очень странным, этот Тихон. Появился три года назад неизвестно откуда с небольшим вещмешком за плечами, ружьем и здоровенной псиной на поводке. Обосновался на заброшенном лесном хуторе, отремонтировал его собственными руками и с тех пор жил отшельником, ни с кем особо не общался. Но вскоре люди прознали, что в их места перебрался очень сильный знахарь, помогающий порой в тех случаях, когда официальная медицина оказывалась бессильной. Лечил Тихон травами да молитвой, раз в месяц приходил в сельмаг вместе с Ханом, среднеазиатской овчаркой, закупал необходимое и снова возвращался на хутор. Ни с кем так и не сдружился, отшельник он и есть отшельник. Но держался обычно приветливо, улыбался даже порой.

А тут – ужас прямо! Продавщице показалось, что воздух вокруг старика искрил, словно молнии крохотные тудасюда бегали. И кобель его огроменный, только что послушно сидевший возле ног хозяина, вдруг вскочил, шерсть вздыбил и зарычал так жутко, что Милка, пискнув, перекормленной мухой взлетела на стул. Стул к таким эскападам готов не был и угрожающе заскрипел.

И главное, непонятно, с чего сырбор такой? Изза газеты, что ли, которую Тихон в руках держит? Так там ничего особого нет. Для старика особого, она, Милка, с огромным интересом разглядывала фотки со свадьбы своего любимого когдато певца Алексея Майорова и его полюбовницы, а теперь жены Изабеллы Флоренской, столичной выпендрежницы. Это же надо было додуматься – на свадьбу такое жуткое платье напялить! Да, смотрелась девица в нем суперски, но на невесту не походила.

А вот на ведьму очень даже.

ГЛАВА 14

– Лекс, ты скоро? Сколько можно плескаться? – мелодичный голос жены, раньше казавшийся ему бархатносексуальным, сейчас вызывал то же ощущение, что и скрип пенопласта по стеклу.

Алексей включил воду посильнее и снова подставил голову под резкие струйки душа. На сегодня было запланировано очень много дел, а он – словно переваренная макаронина, и это, заметьте, прямо с утра!

Со здоровьем у него все в порядке, он недавно прошел диспансеризацию, диагноз – вы, голубчик, вполне пригодны для перепашки поля. Причем в роли коня, хотя можете попробовать себя и в качестве плуга. Сердце, легкие, давление, сосуды – все в норме, но тогда почему он чувствует себя все хуже и хуже?!

Почему жизнь утратила краски, а от одного взгляда на молодую жену хочется завыть от тоски, и это всего лишь три недели спустя после свадьбы?!

Алексею с трудом удавалось справляться с делами, да и то исключительно благодаря помощи Виктора и Марь Палны, а тут еще и новая засада!

Съемки сериала, саундтрек для которого записывал подопечный Майорова, начались, никакого форсмажора не случилось, соответственно, и роли для Изабеллы так и не нашлось. И жена методично выносила ему мозг, требуя найти роль, причем только главную! Вторые не для нее, она ведь, зараза такая, теперь не просто кинозвезда, но и жена самого Алексея Майорова!

Вообщето, если быть до конца честным, Изабелла, сменив статус любовницы на звание официальной супруги, вовсе не стала другой. Она капризничала не больше, чем прежде, а может, даже и меньше, она была нежной, ласковой, страстной, заботливой – разной. Она очень старалась, явно наслаждаясь совместной жизнью, оказалась неплохой хозяйкой, вкусно готовила. Ну а то, что требовала ролей, причем главных, – так Изабелла Флоренская того заслужила своими предыдущими работами в кино.

Она, кстати, смогла даже примирить его друзей со скоропалительным браком Майорова, и Ирина Ильинична уже приглашала их в гости.

Так чего же тебе надобно, старче? Что ты маешься? Почему ноет и болит душа? Что он все время пытается вспомнить, что?!

Ведь было, было какоето мимолетное видение, Алексей запомнил ту оглушительную радость, накрывшую его искрящейся волной. Радость запомнил, а то, что ее вызвало, – нет.

И маета рвала душу на части, делая мир серым и пыльным. А женщина, с которой он намеревался прожить остаток жизни и еще три недели назад восхищавшая его, раздражала все сильнее. Даже секс с ней, такой упоительный еще недавно, стал пресным.

И он ничего не мог с этим поделать.

Алексей выключил воду и прислушался – тихо. Кажется, жена ушла. Изабелла собиралась кудато по своим делам, каким – он не спрашивал. Майоров никогда не интересовался ее делами, захочет – сама скажет.

Вот странно – даже мысль о том, что дорогую супругу он сегодня до самого вечера больше не увидит, мгновенно улучшила настроение, придала сил. Алексей даже замурлыкал какуюто песенку, вытираясь полотенцем докрасна. Так, теперь – бриться. Зеркало, конечно же, запотело, надо его феном продуть.

Он включил фен и внезапно замер, пытаясь схватить за хвост промелькнувшее воспоминание. Запотевшее зеркало – что с этим связано? Совсем недавно было чтото такое, он даже…

Вспомнил! Нет, не про само зеркало, а про то, что он тогда снимал это зеркало на мобильный телефон. Зачем, почему – сейчас узнаем. Может, хоть тогда перестанет точить термит ускользающего видения.

Алексей торопливо надел пафосный халат из натурального шелка, подарок Изабеллы, и в очередной раз недовольно поежился – скользкая ткань мгновенно прилипала к влажному телу. Он с удовольствием завернулся бы в тот, старый халат, но все вещи из его прежней семейной жизни остались на старой квартире. Алексей так и не собрался пока отвезти их в какойнибудь благотворительный фонд. Он вообще больше ни разу не был там, чтото не пускало.

Так, не отвлекайся, ищи телефон. Вечно бросаешь где попало!

На этот раз попало кухне. Алексей схватил мирно дремавший на холодильнике смартфон и очень невежливо разбудил его, грубо тыкая пальцами в нежный животик дисплея. Таким тыкальщикам надо полено с кнопками покупать, а не хрупкий аппаратик, требующий легкого касания кончиками пальцев!

Обидевшись, смартфон закапризничал и отказался показывать хозяину фотографии. Но Алексей быстро напомнил, кто есть ху, и телефон, оскорбленно пискнув, открыл доступ к снимкам.

Вот только никакого запотевшего зеркала там не было. Вообще. Всего десять фоток, и на всех – их свадьба. Вот он, вот Изабелла, вот Виктор, вот ожившая египетская мумия в кримпленовом платье, сшитом сорок лет назад, и в парадновыходном шелковом платке – та самая бабка Степанида. Препротивнейшая старуха, между прочим, от ее буравящих глазок все волоски на теле вставали дыбом. Вот свидетельница со стороны невесты – женщина средних лет в огромных очках с затемненными стеклами (у нее какаято проблема с глазами, так сказала Изабелла). Эта женщина, ее, кажется, зовут Снежаной, когото очень напоминала Алексею, но кого именно – он так и не вспомнил.

Ладно, это все ерунда, но где фотографии, сделанные им до свадьбы? Он, конечно, не очень часто использовал смартфон в качестве фотоаппарата, но иногда приходилось. И не только зеркало в ванной, были еще снимки с прослушиваний, с кастинга, в конце концов!

Так, похоже, ктото из тех, кто фотографировал на его телефон, случайно стер все, что было раньше. Или не случайно? Да ну, глупости какие, кому это могло понадобиться? Изабелле? Виктору? А может, это он сам, слегка подвыпив, ткнул пальцем не туда, и эта капризная хрень отомстила за хамское обращение?

Случайно глянув на время в телефоне, Алексей охнул и умчался в спальню переодеваться – он катастрофически опаздывал на встречу с композитором, писавшим музыку к сериалу.

Пришлось забыть о завтраке, но ничего, Марь Пална снова выручит свежими плюшками и кофе.

Алексей, проверяя на ходу содержимое портфеля, выбежал из квартиры, поздоровался с кемто из соседей, спустился на лифте в паркинг и направился к своему джипу. «Бентли» с водителем сегодня с утра в распоряжении Виктора, ему нужнее.

Клякнула сигнализация, отпирая заодно и центральный замок, Алексей открыл дверцу, забросил портфель на переднее сиденье и собрался сесть за руль, но в этот момент ктото похлопал его по плечу.

Он оглянулся и получил в лицо обжигающую струю газа.

А премерзко, знаете ли! Валит на раздва.

На три можно просыпаться, да вот не получается так же быстро, как отключиться. Голова гудит, веки прочно сцементированы ушлым гастарбайтером, во рту привкус какойто химии.

Алексей застонал и снова попытался разлепить глаза, не перфоратором же их долбить!

Получилось. Так, и где это он? В какую дыру засунули его похитители? А кому еще могло понадобиться отключать его с помощью баллончика с газом?

Любопытная дыра, надо сказать, очень напоминает просторный салон его джипа. Только ракурс непривычный – вместо лобового стекла перед глазами потолок.

Оказалось, что он лежит на заднем сиденье собственного автомобиля, ноги аккуратно согнуты, все дверцы закрыты, не дует, хорошо и уютно – спи спокойно, дорогой товарищ! И на сколько, интересно, его вывели из строя?

Алексей посмотрел на часы и выматерился сквозь зубы – уже четыре часа дня, он провалялся в отключке больше шести часов! Все запланированные на сегодня дела спланировали к чертовой матери! Небось телефон раскалился от звонков, пока он слюни пускал на заднем сиденье! Ну точно, двадцать неотвеченных вызовов!

И кому понадобилась вся эта фигня? А главное – ради чего? Ничего особо судьбоносного, что могло в какойто степени заинтересовать его конкурентов, сегодня не намечалось, так в чем же смысл?

Ой, дурно все это пахнет, смердит просто, господа!

Алексей осторожно выбрался из машины, ожидая приступа тошноты или тотальной слабости, опрокидывающей на пол. Не дождался. Самочувствие нельзя было назвать превосходным, но и поганым оно тоже не было. Так, серединка на половинку, вполне работоспособен. Ну что же, коечто из запланированного он еще сделать успеет, надо все же съездить в офис.

Алексей зябко поежился и только сейчас обнаружил, что стоит без куртки, в одном лишь тонком джемпере. И джинсах…

Так, минуточку! Из квартиры он вышел в костюме, это Алексей прекрасно помнил. А сейчас почемуто оказался совсем в другой одежде. Без сомнения, в своей, но он этого не надевал сегодня!

Заголосил телефон, и одновременно за спиной послышались шаги нескольких человек. Алексей обернулся и настороженно посмотрел на приближавшихся людей:

– Вы кто? Что вам надо?

– Алексей Викторович Майоров? – Вперед выдвинулся тип, на физиономии которого проступало еле сдерживаемое отвращение вперемешку с торжеством. Странный коктейль, надо сказать.

– Да, – выпрямился Алексей, ощущая, как сердце заходится от предчувствия непоправимого.

– Вы задержаны. Вот ордер.

– За что?!

– За убийство.

– Вы с ума сошли! – облегченно расхохотался Майоров, на мгновение решив, что все это – кретинский розыгрыш. – Придумали бы чтонибудь пооригинальнее, господа!

– Придумывать – это по вашей части, господин Майоров. Или мне лучше называть вас Дракулой?

ЧАСТЬ II

ГЛАВА 15

– Ежик! – возмущенный голос Ники, победно звеня, ввинтился в мой спящий разум и с энтузиазмом тренера по футболу принялся пинать беднягу. – Немедленно слезь оттуда! Слышишь? Или всетаки мама права, когда говорит, что тебя ей подсунули обезьяны, украв ее сына?

– Это тебя обезьяны подсну… подусу… выбросили, вот! А я не обезьяна, я сегодня буду как Тумиси.

– Ежик, ты не обезьяна, ты осел! Твой приятель Тумиси из Племени Воздуха, он умеет летать, а ты – нет.

– И я умею! Я у мамы потихоньку скатерть взял, вот, видишь, и теперь у меня будут такие же штуки, как у Тумиси, и я полечу! Мне надоело быть самым слабым, все мои друзья чтото умеют делать суперски – Тумиси летает, Корхи может под водой сидеть долгодолго и плавает как рыба, Орван сильный, по деревьям лазает, бегает быстрее всех. А я – ничего не умею! И некрасивые мы, не такие, как все!

– Ежик, – рассмеялась девочка, – ты дурак!

– Сама такая!

– Ты очень красивый мальчик, поверь, потому что ты похож на папу. Да, мы не такие, как все, потому что мы родились не здесь.

– Я – здесь.

– Ну физически – да, но мы все – мама, я, ты, дядя Петер – мы не из этого мира, мама ведь тебе сто раз рассказывала про Москву, про дом. Там все такие, как мы.

– Это сказки все, мне друзья сказали, что другого мира нет, что раньше и здесь жило племя похожих на нас, они были плохие, злые, и их убила Старейшая. А нас она не тронула, потому что ею управляла ты.

– А сейчас я займусь тобой, если немедленно не слезешь с крыши! Хочешь стать послушным болванчиком и выполнять все мои указания?

– Так нечестно! Мама тебе запретила делать это с людьми!

– Ничего, мама простит, когда узнает, зачем я это сделала!

– Мама сейчас выйдет и комуто настучит по непослушной попе, – уведомила я присутствующих, высовываясь из окна. – Ваши вопли перебудили весь лес. Ежик, ты еще на крыше? Странно, я думала, что у меня более сообразительный сын.

– Ято сообразительный, – проворчал малыш. – У меня просто непослушная попа, ты сама сказала, и она мешает мне слезть.

– А я всегда говорила, что твоим сыном управляет вовсе не голова! – немедленно съязвила Ника.

– А ты… А у тебя… – запыхтел мальчик, подыскивая достойный ответ на гнусную инсинуацию сестры.

Не нашел, расстроился и молча полез вниз по приставленной к стене дома лестнице, обиженно поджав губы. Смирись, малыш, пока смирись. Лет через десятьпятнадцать ты, возможно, и сможешь побеждать сестренку в споре, а пока – без вариантов.

Потому что сейчас Нике десять лет, а тебе всего три года. Да, ты очень умный для своего возраста мальчик, умеешь читать и говорить не только на русском, но и на английском и на немецком, ты великолепно развит физически, но дело не только в этом.

Ты обычный ребенок, а вот твоя сестра – индиго, предел ее способностей остается даже для меня загадкой. Ника взрослеет, и ее сила растет вместе с ней. Вернее, не совсем так – моя дочь учится управлять своей силой, одновременно открывая все новые и новые грани. Телепатия, телекинез, умение управлять людьми и животными, причем не только теми, кто находится рядом, но и теми, кто находится далеко. И мне кажется, что в прошлом именно таких людей, как Ника, называли колдунами и магами. Это не сказочные персонажи, как я думала прежде, это реальные люди, наделенные нереальными способностями, и мне приходилось сталкиваться с подобными персоналиями[4]. Просто настоящих магов, ведунов, экстрасенсов – выберите любое название, суть от этого не изменится – всегда было очень и очень мало, но сейчас ситуация резко изменилась. Видимо, пришла пора очередного скачка в развитии человеческой расы, и с конца двадцатого века на планете рождается все больше так называемых детейиндиго.

И такой ребенок появился у нас с Лешкой. С Алексеем Майоровым, моим мужем. Бывшим мужем, потому что он, скорее всего, давно уже воспользовался нашим с дочерью исчезновением и быстренько женился на своей новой пассии, Изабелле Флоренской.

Интересно, он искал нас или так, погоревал немного, и все? Друзьято искали, я уверена – и Таньский с Хали, и Сашка с Винсентом, и Левандовские. Сергей Львович и Винсент, объединив возможности ФСБ и ЦРУ, перевернули, наверное, весь мир, разыскивая нас.

Вот только переворачивали они цивилизованный мир.

А нас недобрая воля случайно встреченных в Турции ублюдков занесла в самые глухие дебри амазонского леса, где мы и проведем, похоже, всю жизнь.

Нас не хотят отпускать живущие здесь племена, справедливо опасаясь, что мы приведем к ним очередных «Богов», которые снова сделают из людей подопытных кроликов.

Потому что Племя Воды, Племя Земли и Племя Воздуха – мутанты, появившиеся на свет в результате отвратительных экспериментов свихнувшегося нациста. Он всегда хотел быть богом, доктор Менгеле из фашистского концентрационного лагеря в Освенциме. Еще там, в лагере, он начал свои чудовищные эксперименты, в том числе и над человеческими зародышами. А много позже, убедив весь мир в своей гибели, создал в амазонской глуши целый научноисследовательский центр, собрав туда самых талантливых уродов от науки, и вот там развернулся вовсю. Довольно внушительная территория была закрыта периметром электромагнитных заграждений, пересечь которые не могло ни одно живое существо. Внутри периметра оказались заперты три деревни местных индейцев, из которых извращенный гений (увы, он действительно был гениален) доктора Менгеле сотворил Племя Воды – амфибий, Племя Воздуха – умеющих летать, пусть и не очень далеко, обладателей складных кожистых перепонок между ногами и руками, и Племя Земли – очень сильных, смахивающих на оборотней существ, меньше всех остальных похожих на людей.

Но на этом эксперименты не закончились, Менгеле и его подручным очень понравилось чувствовать себя Творцами (между прочим, для несчастных племен они и были Великими Богами). Я не знаю, что именно они делали и как, но однажды, не желая насильно стать матерью Нового, из резервации умудрилась сбежать девушка из племени Воды – Лхара. Она смогла уйти довольно далеко, а потом попалась в рыбацкие сети, ее выкупили владельцы частного дельфинария, и Лхара около полугода провела там в качестве «амазонской русалки[5] А потом шоу приехало в курортную Аланью, где в это время были мы с Никой. Я только что узнала о предательстве мужа, дочка, как оказалось, знала об этом с самого начала – проклятие ребенкаиндиго, – и нам очень хотелось отвлечься.

Вот и отвлеклись.

Во время шоу Ника установила мысленный контакт с Лхарой, чем и обратила на себя внимание настигших беглянку людей доктора Менгеле. Они в темпе навели справки о нас и быстро сообразили, кем является Ника Майорова, чем привели свихнувшегося наци в дикий восторг.

Ребенокиндиго! Неслыханная удача! Да еще вместе с матерью! Это же какой простор для экспериментов, а вдруг удастся поставить производство детейиндиго на поток! Целая армия сверхлюдей – да перед ними любое оружие будет бессильно!

Я же говорю – псих.

Но благодаря этому психу мы оказались здесь, на другом конце планеты, вдали от цивилизованного мира.

И здесь же я узнала, что увезла из Москвы последний подарок Лешки – нашего сына. И мне стало еще хуже – как только Менгеле узнает о моей беременности, участь нерожденного ребенка будет решена. На свет появится очередной мутант.

Но – не случилось. Оказалось, что наци, сам того не ведая, уже создал пока не армию, но целый взвод детейиндиго, экспериментируя с зародышами. В каждом из племен обнаружились дватри представителя новой расы, среди них оказалась и Лхара.

И как только Сильные, как назвали их в племенах, осознали свои способности и научились управлять ими, паучье гнездо доктора Менгеле было стерто с лица земли, причем в прямом смысле слова.

Как это происходило, я вспоминать не хочу. Слишком уж все было жутко и в прямом смысле слова бесчеловечно. Впрочем, не мне судить – этим людям пришлось перенести слишком многое…

Погибли все самозваные боги. В живых оставили лишь Петера Вайса, Огненного Бога (уж очень рыжим и конопатым он уродился), помогавшего нам с Никой сбежать. Петер попал сюда не по своей воле, его заманил интересной работой отец, преданный помощник Менгеле. Парень ничего не знал о творящихся здесь ужасах, а когда узнал – было поздно. Обратной дороги из центра не существовало.

И вот уже больше трех лет мы живем здесь. На развалинах поселка были построены несколько домов – для нас, для Петера и чтото типа больнички, где Петер лечил местных. К счастью, во время разгрома уцелел подземный склад с продовольствием и медикаментами, так что проблем у единственного на всю округу доктора с дипломом не было. Люди доверяли рыжему, и даже шаманы племен ходили к Петеру лечиться.

А когда мне пришло время рожать, рыжий доктор помог появиться на свет моему сыну.

Которого я назвала Алексеем.

Потому что, дура такая, так и не смогла забыть его отца.

ГЛАВА 16

Когда мой сын только учился говорить, он не справлялся с буквами «р» и «л», и ласковое мамино Лешик превратил в Ешик.

А в результате стал Ежиком. Хотя собственно ежика малыш совсем не напоминал. Он до боли в сердце напоминал мне только одного человека – своего отца. Маленькая Ника тоже очень походила на Алексея, только цвет волос был мой, да глаза необычные, серокарие. Но теперь, когда ей было уже без малого одиннадцать, моя доча очень изменилась. Вытянулась, повзрослела, светлые кудряшки, легким облачком вихрившиеся вокруг головы, превратились в густые, слегка вьющиеся, ольхового оттенка волосы, а черты лица все больше напоминали мне мои собственные, хотя и отцовского осталось немало.

Но подрос Алексей Майоровмладший, у которого вообще ничего моего не просматривалось. Большущие карие глазенки с прозеленью, длинные каштановые волосы, которые парень категорически отказывался стричь, мимика, улыбка, жесты, даже интонации – Господи, больното как! Но ни за что на свете я не отказалась бы от этой боли.

Да, забыла сказать – наш Ежик унаследовал от отца великолепный слух и голос, и в данный момент распевает на весь лес охотничью песню племени Земли. Разумеется, на языке оригинала, мои дети легко выучили его. А вот я не захотела – все здесь понимали язык богов, то есть немецкий, на нем мы и общались. Потому что мне казалось, что, как только я начну свободно говорить на местном диалекте, эта земля навсегда станет нашим домом. И надежда на возвращение, робко теплившаяся в самом дальнем уголке души, погаснет окончательно.

Что касается учебы – учился у нас только Ежик, с ним занимались мы с Петером. А Ника с остальными индиго жили своей, немного отстраненной от всех, жизнью. Они никогда не злоупотребляли своей силой, доказывая соплеменникам, кто тут царь зверей. Все и так знали, помнили, кому они обязаны своей свободой.

Как знали и то, что самая сильная среди индиго Маленькая Сестра – Ника. И это было, пожалуй, главной причиной нашей изоляции здесь. Как, впрочем, и то, что все средства связи были уничтожены во время разгрома поселка. И об электричестве пришлось забыть, и о водопроводе, и о канализации.

Нет, мы не одичали, но Ежик знал обо всех достижениях цивилизации только по нашим рассказам. И, глядя порой на мускулистого загорелого дочерна малыша, почти всегда разгуливавшего в одних шортах и самодельных сандаликах (детской обуви на складе не было, как, впрочем, и женской), я не знала – радоваться мне или огорчаться. С одной стороны, мой сын был не по годам самостоятельным, смелым и сообразительным мальчишкой, совсем не похожим на избалованных цивилизацией трутней, для которых несчастные производители товаров вынуждены писать подробнейшие инструкции, такие, как, например, эти: «Кекс: снять упаковку, поместить кекс в рот, съесть»; «Электрическая пила: не останавливать лезвие руками!»; «Жидкий сыр: для более удобного использования снимите с банки крышку»; «Молоток: при заглатывании может нанести вред организму!». И так далее, и тому подобное.

Ежик отлично справляется с кексами со склада и даже сам научился снимать с них целлофановую упаковку. И никогда не пытался проглотить ни молоток, ни гвозди, ни даже очень соблазнительный фонендоскоп Петера.

Малыш не верит в существование другого, отличного от этого, мира, сколько бы мы ему ни рассказывали о нем. Потому что нормальные люди не могут жить по таким дурацким законам, вот!

По каким законам? Поскольку книг у нас мало, Ежик перечитал все, что читалось, в том числе и обнаруженную Петером распечатку, где ради хохмы были собраны самые кретинские законы, действующие в различных штатах США.

Если честно, я Ежика могу понять. Мир, живущий по таким законам, не имеет будущего. Как и тот, в котором отсутствует цветовая дифференциация штанов.

Судите сами:

Штат Аляска: вход в парикмахерскую с кенгуру строго запрещен.

Штат Алабама: запрещено продавать орешки после заката солнца по средам.

Штат Калифорния: запрещено есть апельсины в ванной.

Штат Коннектикут: запрещено ходить спиной вперед после заката солнца.

Штат Флорида: запрещено есть творог по воскресеньям после шести часов вечера.

Штат Айдахо: запрещена рыбалка со спины жирафа.

И много еще столь же «адекватного».

В общем, Ежику совсем не хотелось уезжать из привычного мира, в котором он родился, где живут все его друзья, где всегда тепло, только иногда идут проливные дожди, где буйство красок и живности, где нет никаких опасностей, а звери все очень добрые.

Мальчишке было невдомек, что его Эдем создан Сильными. Это они вместе с его сестрой контролируют территорию, не допуская сюда хищников и отпугивая представителей других индейских племен. Индиго дежурили по очереди, обычно парами, охраняя свой мир от опасностей.

И не только. Они постоянно учились, оттачивая свои навыки и умения. И придумывали себе новые, на первый взгляд – невыполнимые задания.

Например, сегодня, насколько я знаю, Ника собиралась мысленно дотянуться домой, в Москву. Она очень скучала по отцу, ведь практически с самого рождения дочка ментально была рядом с Алексеем, поначалу неосознанно. Она чувствовала отца, помогала ему, поддерживала, спасала.

Потом связь на время исчезла, когда Ника, как мы думали, навсегда лишилась своей силы.

Но оказалось, что мы ошиблись.

А потом нас увезли сюда, на противоположную часть Земли, и контакт прервался. Слишком далеко. Слишком.

Но Ника не собиралась сдаваться. Они ведь умели объединять свои силы, сплетая их в один мощный поток и направляя его в нужное место. Первый раз это получилось спонтанно, когда пришлось действовать в режиме цейтнота, без какоголибо предварительного плана и тренировки. Но они справились, да еще как!

А теперь, спустя три года, все индиго были словно одним целым, они чувствовали друг друга на любом расстоянии, но это вовсе не означало тотального проникновения в жизнь друг друга, нет. Ребята умели закрываться, «исчезать» на какоето время, но стоило комуто «позвать», и остальные мгновенно откликались.

Я знаю, что Ника уже пробовала дотянуться до отца, но у нее ничего не получалось, сил у ребят не хватало.

А потом подросла и обнаружила в себе способности индиго младшая сестренка Михара, возлюбленного Лхары. Это вообще было отличительной особенностью экспериментальных индиго доктора Менгеле – сверхспособности, если они были, проявлялись у них только в период полового созревания, взросления. Тогда как Ника была особенной с рождения, и даже раньше. Во всяком случае, мы с ней чувствовали эмоции друг друга весь период моей беременности, и я была абсолютно убеждена, что так бывает у всех мам.

Но когда носила Ежика, поняла, что это не так.

В общем, во взводе индиго случилось пополнение, и сегодня должен был состояться дебют юной Локини. Ника и остальные индиго много занимались с девушкой, обучали ее, тренировали, и вроде бы все получалось неплохо.

А теперь Ника нетерпеливо ерзала за столом, дожидаясь, пока испекутся оладушки.

– Мамс, ну скоро? Я уж опаздываю!

– Мы опаздываем, – поправила я.

– Как это?

– Так это. Сегодня мы с Ежиком идем с тобой на эту вашу сходку.

– Но… – Ника совсем растерялась. – Мам, ты же знаешь, вход на гору Тимуку разрешен только индиго.

– И кто так решил?

– Ну, мы все.

– А теперь решите подругому.

– Мааам!

– Ника, – я очень старалась говорить ровным и спокойным голосом, но связки вообразили себя контрабасными струнами и предательски подрагивали. – Ты знаешь – я никогда не вмешивалась в ваши дела, хотя коечто меня напрягало. Но сегодня… – и откуда взялся этот комок в горле? – Ты думаешь, я не скучаю?!

– Мамичка, – Ежик спрыгнул со стула и, подбежав ко мне, обнял мои ноги, – мамичка, не плачь! Ты зачем плачешь? Тебе больно, да? Ты обожглась? Давай подую!

– Спасибо, ребеныш, – я опустилась на корточки и прижалась мокрой от слез щекой к загорелой грудке. – Уже все прошло.

– И не прошло! – топнул ногой малыш и, насупившись, погрозил кулачком Нике: – Это все изза тебя, я знаю! Злюка! Жадина!

– А жадинато с какой стороны? – проворчала девочка, расстроенно сопя. – Мамсик, я не знала! Я думала, ты ничего знать о папе не хочешь, потому что дядя Петер…

– Дядя Петер был и навсегда останется только другом, – я ласково взъерошила кудрявую шевелюру сынишки. – И он знает об этом. Странно, что ты, индиго, этого не чувствуешь.

– Потому что я уже достаточно взрослая, чтобы не «слушать» близких, – прошептала Ника.

– Ладно, проехали, – я усадила Ежика обратно на стул и поставила перед ним тарелку с горкой горячих оладушек, политых медом. – Ешь, защитник мамин. И ты тоже подкрепись, – очередная горка обосновалась перед грустным носом Ники.

Впрочем, грустным был не только нос, там и глаза на мокром месте оказались, и губы дрожали, и вообще – за столом сидело сплошное расстройство.

Я обняла свое родное расстройство и поцеловала теплую макушку:

– Никусь, я все понимаю, нельзя – значит нельзя. Раз твои друзья так решили…

– Перерешат, – шмыгнула носом дочка. – Я им все объясню. Давай, Ежище, жуй в темпе! Мы идем на гору Тимуку!

– Правда?! – привизгнул от восторга малыш. – Вот друзья обзавидуются! У нас никто там еще не был!

– И ты не будешь, если начнешь мешать и шкодить.

– Чесслово, не начну!