Текст книги "Прекрасная дикарка"

Автор книги: Анна Ольховская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Но он ошибся, омерзительно горький «чаек», который Алексей выпил с огромным трудом, оказался волшебным. Уже через пять минут тошнота исчезла, через десять – успокоилось сердце и прояснилась голова, а через пятнадцать минут перестало ныть в груди.

– Потрясающе! – Алексей осторожно сел в кровати, покрутил головой, помассировал шею и бодро спрыгнул на пол. – Изабелла, ты волшебница!

– Есть немного, – загадочно усмехнулась девушка.

– Если вдруг мой продюсерский бизнес развалится, мы с тобой фитоаптеку откроем, – Майоров подхватил любимую на руки и закружил по комнате. – На одном чае от похмелья озолотимся! Ты где научилась так в травах разбираться?

– Знакомая бабулька научила, я так, дилетантка, а вот бабка Степанида – известная травница, она много чего знает, – Изабелла внимательно всмотрелась в смеющееся лицо мужчины и озабоченно нахмурилась: – Лекс, ты не оченьто гарцуй, а то опять свалишься. Вон бледный какой попрежнему. Отпусти меня!

– Ни за что! Никогда! Я теперь тебя никуда не отпущу.

– Тогда хотя бы на пол поставь, нам пора собираться.

– Куда?

– Домой.

– Так мы дома.

– Это твой дом, Лекс, – тихо прошептала девушка, отвернувшись. – Вернее, ваш с Анной. Да поставь же меня!

– Хорошо, только не злись, – Алексей опустил свою ношу на пол и развернул ее лицом к себе, внимательно вглядываясь в глаза: – Ничего не понимаю! Ты же так хотела сюда попасть, ты сюда попала, причем, насколько я помню, целый спектакль разыграла, заставив соседского добермана описаться от восторга… Слушай, – он нахмурился и помассировал виски, – вот странно!

– Что странного в том, что я не хочу оставаться в доме, где все напоминает тебе о семье? – в голосе Изабеллы зазвенели слезы.

– Да я не об этом! Странно, что я четко помню лишь то, что происходило до ужина. Причем помню, что злился на тебя, вел себя как законченный эгоист, собирался бросить тебя, а потом… Что было потом? Я слышал, как ты перечисляла Виктору выпитое мною – это вообще бред какойто, я никогда не смешиваю напитки разной крепости.

– Неужели вообще ничего не помнишь? – Слезы из голоса перебрались в уголки глаз, и сердце Алексея сжалось от нежности.

– Не волнуйся, солнышко, главное я помню, – он вытер кончиками больших пальцев сорвавшиеся с пушистых ресниц слезинки.

– Что главное?

– То, что вчера вечером понял, – я не могу без тебя. Я хочу засыпать с тобой, просыпаться с тобой, хочу, чтобы ты родила мне дочку и сына. Я люблю тебя, родная! Прости, что не понял этого сразу, что мучил тебя и себя столько лет! Я сегодня же займусь оформлением всех бумаг, и очень скоро мы поженимся.

– Правда?

– Самая правдивая правда!

– А скоро – это когда?

– Думаю, недели через дветри.

– А свадьба будет? Я так мечтала о красивом платье, о цветах, о сказке!

– Все будет, солнышко, все!

Они ворковали и ворковали, но Алексею почемуто казалось, что это не он говорит. От собственного дебильного гульканья нарастало чувство дискомфорта.

Наверное, Изабелла чтото такое уловила в его глазах, потому что вывернулась из объятий и брошенной куклой опустилась на край кровати:

– Не могу больше здесь оставаться, прости. Давят на меня эти стены.

– Да не придумывай ты ничего, – Майоров сел рядом и обнял девушку за плечи. – Эта квартира гораздо просторнее твоей, в центре. А что касается вещей Анны и Ники – я их соберу и отвезу в какойнибудь благотворительный фонд.

– Не знаю, может быть, я и смогу привыкнуть позже, когда ты вывезешь вещи, – невнятно проговорила Изабелла, уткнувшись носом в плечо мужчины. – Но не сейчас. Я хочу домой!

– Ладно, ладно, только не плачь, – Алексей поднялся и, обогнув кровать, взял с тумбочки свой мобильник. – Поехали. Я позже вернусь, порядок наведу, а то остатки еды завоняются.

– Нет! – испуганно вскрикнула девушка и, опомнившись, смущенно улыбнулась: – Не обращай внимания, это я от волнения. Столько всего произошло за одни сутки! Вчера еще я была самой несчастной на свете, а теперь – самая счастливая! А что касается продуктов – зачем же их оставлять, я сейчас все быстренько приберу, а остальное мы с собой возьмем, не пропадать же добру.

– Хозяюшка ты моя! – усмехнулся Алексей, целуя любимую в кончик носа. – Хлопотунья! Давай вместе уберем, так быстрее будет.

– Давай.

Собственно, убирать особо нечего было. Они дружно сгребли в мешок для мусора остатки еды, бутылку изпод вина, упаковки магазинных салатов и прочий хлам, которого набралось всего на один относительно большой пакет.

Который Изабелла и вручила Майорову, предварительно плотно стянув завязки:

– На! Тебе поручается самое ответственное – вынести мусор.

– Слушаюсь, мой командир!

– Ой, Лекс, как здорово! – захлопала в ладоши девушка.

– Что здоровото? – удивленно поднял брови Алексей.

– Мы с тобой впервые вместе по хозяйству хлопочем, как настоящая семья!

– А мы и есть настоящая семья, осталось только закрепить это юридически, – он подмигнул Изабелле и, насвистывая, вышел из квартиры.

До мусоропровода и обратно он сбегал вприпрыжку, словно пацан. На душе было легко и свободно, от радости кружилась голова.

Вернее, это Алексей думал, что от радости.

А это бесновалось подсознание, стремясь докричаться до верхнего этажа:

– Включи мозги, идиот слюнявый! Ты же сам только что сгрузил в мешок ОДНУ бутылку и ту от вина! Где тара от водки, от шампанского? Где?! В квартире ничего подобного не осталось, полки пусты! Чем тебя опоили, кретин? А черные свечные огарки на дне мешка?! Эта хрень откуда? И почему пол в прихожей выглядит так, словно его вымыли с шампунем? В квартире ведь почти три года не убирались, все пылью заросло! Найди деда Тихона, слышишь? Найди!!!

Но Алексей ничего не слышал. И не видел.

Он был счастлив.

ГЛАВА 11

Видимо, поэтому его состояние довольно быстро улучшалось. И к тому моменту, когда Изабелла стремительно, словно ведьма на помеле, влетела в подземный паркинг своего дома, Алексею было уже вполне комфортно.

И лицо больше не напоминало тыльную часть мучного червя, постепенно возвращая попрятавшиеся по углам краски. Так, во всяком случае, транслировало боковое зеркало, в которое Алексей невольно заглянул, едва не впечатавшись носом в стекло при очередном лихом вираже своей спутницы.

– Аккуратнее, гонщица ты моя нереализованная! – усмехнулся он, потирая плечо. – Сколько раз уже говорил – нельзя так в паркинг влетать, здесь, между прочим, люди ходят, твои соседи, и не все они ловкие ниндзя, способные бабочкой вспорхнуть на два метра вверх, уходя от лобовой атаки твоего кабриолета. А если ребенок от родителей убежит?

– Это проблемы родителей, – совершенно не испугалась подобной перспективы девушка, летевшая на прежней скорости к участку паркинга, на котором стоял номер ее квартиры. – Пусть лучше следят за своими паршивцами, а то отмывай потом машину от крови!

– Никак не могу привыкнуть к твоему чувству юмора, – Алексей скривился и потер затылок. – Очень уж оно у тебя своеобразное.

– А при чем тут чувство юмора? – удивленно приподняла брови Изабелла, с визгом покрышек загоняя сверкающую лаком «бээмвушку» в стойло и глуша мотор.

– Или ты часто отмывала машину от крови зазевавшихся детишек? – Гвоздь, вонзившийся в затылок, все сильнее наливался болью.

Да сколько же можно, ведь только что все нормально было! Совсем расклеился, рухлядь картонная! И Изабелла еще со своими дурацкими шутками! Настроение резко испортилось, послушным мопсом следуя за самочувствием.

Девушка чутко уловила перемену в своем мужчине и смущенно улыбнулась:

– Прости, если я тебя раздражаю! Это… Понимаешь, мне так хочется быть похожей на Анну!

– В смысле?

– Ну, она ведь была очень остроумной, я помню ее ответы на порой совершенно кретинские вопросы журналистов. Я так смеялась, читая интервью с ней! И вместе вы так слаженно всегда говорили, словно два давно сыгравшихся партнера по настольному теннису друг другу пасовали всякими там фразочками и словечками. Я тоже так хочу научиться!

– Даже не пытайся! – совершенно неожиданно для себя рявкнул Алексей, и в следующее мгновение боль буквально взорвала голову изнутри, словно чтото наконец освободилось оттуда.

И перед тем как исчезнуть в пульсирующем мраке, он успел увидеть… Нечто совершенно неожиданное, невероятное, от чего сердце буквально зашлось в безумной радости.

А потом тьма, чавкнув, проглотила и Алексея, и это нечто.

И на волю выпустило только Алексея, утопив так некстати прорвавшееся видение на самом дне трясины, там, где многомного тягучего, липкого ила.

Тем временем Алексей изумленно таращился в лобовое стекло, пытаясь сообразить – а чего это он, собственно, тут разлегся, вместо того чтобы в темпе выбраться из кабриолета Изабеллы Флоренской и подняться в квартиру упомянутой барышни.

И кстати, что это там держит упомянутая барышня в руке и почему во рту так погано и горько?

– Ну как ты, любимый? – к лицу приблизились широко распахнутые карие глазищи, в которых переливалась через край совершенно искренняя озабоченность.

Вообщето, к нему приблизились не только глаза, они ведь у Изабеллы нормальные, человеческие, а не рачьи. Это будь она клешнястой особой, тогда – да, тогда могла бы высовывать глаза далеко вперед. Или вверх, в зависимости от сектора обзора.

Поэтому девушка наклонилась к Алексею вся целиком, тревожно всматриваясь в его снова побледневшее лицо:

– Идти сможешь?

– Смогу, конечно, что за вопрос! – бодро отрапортовал Майоров, исхитрившись чмокнуть спутницу в кончик аккуратного носика. – Я бодр и весел, как юный пионер на сборе металлолома!

– Ага, пионер, – облегченно выдохнула Изабелла, навинчивая крышку, которую держала в руке, на термос. – Ты сейчас больше на пенсионера похож.

– Попрошу без намеков на мой возраст, я пионер в душе! А кстати, что это было только что? Я что, опять в обморок хлопнулся?

– Я бы не назвала это обмороком, так, отключился буквально на мгновение. Я дала тебе чайку выпить – хорошо, что захватила с собой остаток, – ты и очунялся.

– Что я сделал? – всполошился Алексей, ощупывая сиденье под собой. – Да нет, вроде сухо.

– Фу ты, дурак какой! – рассмеялась девушка, пряча термос в сумку. – Очунялся – имеется в виду очнулся, так моя бабушка говорила.

– Бабушка? – поднял брови Майоров. – Какая еще бабушка? Ты же в детском доме выросла.

– Ну выросла! – моментально окрысилась Изабелла. – И не надо мне напоминать об этом! А бабушкой я называю бабку Степаниду, знакомую травницу, я тебе о ней говорила. Мы с ней очень дружны. И вообще, что за допрос? Между прочим, только благодаря снадобьям Степаниды ты сейчас попионерски бодр и весел.

– А еще я умею попионерски костер тушить. И вообще, не заводись! – Алексей открыл дверцу и выбрался из серебристого «БМВ»кабриолета, подаренного им Изабелле на день рождения полгода назад. – Бабушка так бабушка. Передай ей спасибо за чудодейственный чаек, вот только не мешало бы над вкусовыми характеристиками поработать, уж очень омерзительно после него во рту.

– Просто у меня меда под рукой не оказалось, – улыбнулась девушка. – Хорошо, что травки были, я перед тем, как к тебе идти, как раз к Степаниде забежала, пополнить запасы. И видишь – пригодились. Как самочувствието?

– Замечательно! – Майоров нетерпеливо затоптался у багажника. – Давай открывай свою коробчонку, возьмем пакеты и пошли. В темпе, в темпе! А то сейчас очуняюсь прямо в паркинге.

– Не думаю, что это понравится соседям, – хихикнула Изабелла, открыв багажник. – Бери вон тот пакет, дальний, да поаккуратнее, не разбей.

– А что там? – Алексей закопошился в груде коробок и пакетов, вытаскивая указанный.

– Виски.

– Ох, только не это!

– Не волнуйся, сегодня мы пить не будем, – фыркнула девушка. – Но не оставлять же спиртное в машине, верно?

– Верно, – кивнул Майоров, присматриваясь к чемуто в глубине багажника. – А это еще что такое, мадемуазель Флоренская?

– Ты о чем? – насторожилась та.

– Да вон там, – он потянулся к закиданной всяким хламом коробке, а в следующее мгновение едва успел отдернуть руку от захлопывающейся дверцы. – Ты что, с ума сошла?! Ты же мне едва руку не сломала!

– Ой, прости, прости! – Изабелла побелела, губы кривились, глаза запали – видно было, что девушка испугалась всерьез.

Она прижала к груди ту самую, едва не сломанную руку и принялась раскрашивать ее поцелуями. Именно раскрашивать, причем в яркоалый цвет, другой помады мадемуазель Флоренская не признавала.

– Господи, какая же я дура! Отвлеклась и совершенно автоматически нажала кнопку на брелке, которая закрывает багажник дистанционно! – девушка прерывисто вздохнула, едва сдерживая слезы.

– Ну все, все, перестань, – Алексей попробовал отобрать руку в алых розочках, но Изабелла вцепилась намертво.

Она висела на конечности, продолжая причитать и каяться, она хлюпала носом и посыпала голову словесным пеплом, она бестолково суетилась, роняя все пакеты по очереди, и вскоре Майоров совершенно забыл о том, что он увидел в багажнике.

А когда вспомнил, было уже поздно.

Слишком поздно.

Непоправимо поздно.

ГЛАВА 12

– Но как же… Ты обещал! – Изабелла с недоумением всматривалась в лицо своего будущего мужа, выискивая, наверное, признаки не очень умного розыгрыша.

Но ничего, кроме усталости с легкой примесью раздражения, там найти не удалось. Может, потому, что раскопки велись по всем правилам археологии – метелочками и совочками, чтобы, не дай бог, не разрушить какуюнибудь архиважную фигню. Нет, она лично с удовольствием врезала бы по этой наглой физиономии экскаваторным ковшом, но увы – пока нельзя.

Ничего, она врежет. Потом. Уже совсем скоро. Главное, не сорваться раньше времени, ведь они с сестрой больше трех лет ждали этого! И удерживать себя в рамках, придуманных этими кретинскими людишками, становилось все труднее. Хорошо, что у Жанки имелись связи среди фармакологов, и она смогла бесперебойно снабжать сестру необходимыми препаратами, иначе Изабелла Флоренская очччень удивила бы своих поклонников!

Но дикое напряжение, усиливавшееся с каждым днем, проведенным в роли любящей женщины все труднее удавалось погасить таблетками.

Нет, ей нравился Алексей Майоров, очень нравился. Этот мужчина не мог не нравиться, пусть и был почти на двадцать лет старше. Подтянутое, мускулистое тело, вьющиеся каштановые волосы с легкой проседью, которая совсем не старила Майорова, не очень правильное, но чертовски привлекательное лицо, и главное – бешеная энергетика, покорявшая в свое время стадионы. Она еще девочкой не пропускала ни одного выступления певца Алексея Майорова по телевизору, это у них семейное, наверное. Ее двоюродная сестра, Жанна, так та вообще стала фанаткой звезды и моталась за ним по всей стране с группой таких же. Но она не помнила этого, она тогда совсем маленькой была. Ей бабушка рассказывала. Баба Клава. Она заменила маленькой Тонечке маму, вечно пропадавшую гдето. Ну и что, подумаешь – мать работала проводником поездов дальнего следования! Это ее не оправдывает! И если уже скинула дочь на руки бабке, так пусть не лезет потом со своими нотациями! Пусть не лезет! Пусть!

А ее за это в сумасшедший дом закрыли. Нет, мать ей попрежнему не жалко, а вот бабу Клаву – жалко. Не выдержала старушка случившегося, вернее, сердце ее изношенное не выдержало – умерла баба Клава. Если бы она, Тоня, знала, что так будет, она бы не тронула мать.

Нет, тронула, все равно тронула бы. Это оказалось так… так… опьяняюще, что ли? Искаженное ужасом лицо, кровь повсюду, постепенно угасающий крик, а она бьет и бьет ножом, все больше погружаясь в неведомое прежде чувство экстаза. Она словно переполнилась тогда мощной энергией смерти, она стала всесильна. И если бы ей именно тогда встретилась бабка Степанида! Но увы, следующие почти десять лет ей встречались только психиатры и психи. А она не больна, она здоровее некоторых будет!

Хотя к тому времени, когда в психиатрической клинике, в которой содержалась Антонина Евсеева, появилась ее сестра Жанна, она, Тоня, превратилась в полуовощ.

А поскольку этот полуовощ вырос в очень красивую девушку, его, вернее, ее пользовали все желающие. И, между прочим, ей это очень нравилось, оргазм немного напоминал пережитый когдато экстаз убийства.

И полуовощ вел свою незатейливую полурастительную жизнь – спать, есть, совокупляться. О беременности можно было не беспокоиться, после трех выскабливаний детородная функция самоликвидировалась. Но об этом она узнала позже, когда Жанна вытащила ее из психушки и подарила новую жизнь.

Да еще какую жизнь – актрисы! Правда, вначале Антонине Евсеевой пришлось пройти курс медицинской реабилитации, когда, собственно, она и узнала о своем приобретенном бесплодии (и это было просто замечательно – детей Тоня терпеть не могла). Тогда же врач подобрал для нее весьма дорогостоящие, но зато очень эффективные препараты, помогающие Антонине жить среди людей свободно. Потом – стоматолог, косметолог, венеролог… Хотя нет, венеролог был раньше, в первую очередь.

А потом Антонина Евсеева стала Изабеллой Флоренской. И психушка, в которой она провела столько лет, сгорела. Причем на пожаре погибло много людей – и пациенты, и персонал. Короче, все, кто мог узнать в восходящей звезде Изабелле Флоренской буйнопомешанную Антонину Евсееву, в тринадцатилетнем возрасте жестоко зарезавшую собственную мать.

Жанка вообще предпочитала следы заметать с помощью огня, а ее маниакальная ненависть к Алексею Майорову и Анне Лощининой намекала на то, что сумасшествие – наследственный бич Евсеевых.

Это подтверждал и план мести, разработанный Жанной. Ее муж, Михаил Карманов, досиживающий свой срок в колонии, в детальной разработке плана, само собой, не участвовал, но финансировал операцию он. Как он умудрялся это делать, находясь на зоне, Изабелла (она даже в мыслях больше не хотела называться плебейским именем Тоня) не знала и знать не хотела. Главное – деньги были, и немалые. И лекарства тоже были, что позволяло первые годы держать себя в рамках.

К тому же поначалу все шло просто замечательно – Алексей не смог устоять перед ее приобретенным в психушке опытом, Жанка пригнала в нужное место папарацци, адюльтер звезды шоубизнеса и примерного семьянина Майорова порадовал желтую прессу, а жена Алексея, так ненавидимая Жанкой Анна Лощинина, вместе со своим отродьем кудато исчезли.

Это поначалу очень расстроило Жанку, она приготовила для бабы с девчонкой гораздо более жуткую участь, чем банальная смерть, но увы – поиски ни к чему не привели.

Да, Жанна и Михаил тоже искали майоровских баб, по своим каналам. И ничего, Анька с Никой исчезли бесследно.

Ну и… с ними.

И сестры занялись Алексеем всерьез. А это, между прочим, было довольно сложно после почти годового перерыва в отношениях. Майоров и изначально не особо рвался в постель к Изабелле, без помощи Степаниды не обошлось. Но тогда помощь была минимальной – так, банальный приворот.

Кстати, о Степаниде. Жанке ктото порекомендовал эту бабку, известную тем, что сотворенные ею привороты и порчи были реальными. Сестры явились к ведьме как обычные клиентки, но во время разговора Степанида, похожая на мумифицированный грибсморчок, все время приглядывалась к Изабелле.

Потом с неожиданной легкостью поднялась и несколько раз обошла вокруг замершей на стуле девушки. Изабелла невольно скосила глаза на пол, ожидая увидеть там осыпающуюся с бабки труху, но пол был чистым.

А Степанида чуть ли не обнюхивала клиентку, возбужденно потирая сморщенные, похожие на птичьи лапы руки. Затем она ушлепала в соседнюю комнату и вскоре вернулась оттуда с кусочком тьмы на потертом кожаном шнурке.

Во всяком случае, так показалось Изабелле сначала. Но потом она поняла, что это был угольночерный обломок какогото неизвестного камня, пожиравшего вокруг себя весь свет.

И ее неудержимо потянуло к этому камню, захотелось взять его, прижаться щекой, повесить на шею, чтобы был поближе к сердцу.

Но самое странное, что и камень, свободно висевший на шнурке, вдруг качнулся раз, другой и внезапно застыл под невозможным с точки зрения закона всемирного тяготения углом, устремившись к Изабелле.

– Вот уж не думала, не гадала, что доживу до энтого! – восхищенно прошамкала Степанида. – Девка, да ты ить Избранная!

– Кто? – хором переспросили сестры.

– Избранная господином моим, владыкой тьмы, у которого много имен.

– Что вы несете такое? – скривилась Жанна. – Мне вас рекомендовали как сильную знахарку, помогающую в определенных ситуациях. Мол, берете вы дорого, но результат гарантирован.

– Вопервых, не знахарка я, а ведьма, – отмахнулась бабка, медленно приближаясь к замершей на стуле Изабелле.

– Кто, простите? – недоверчиво усмехнулась Жанна.

– Ведьма! – неожиданно рявкнула Степанида, заставив сестер вздрогнуть. – И ваще, заткнись, девка, ты мне мешаешь!

Она всего лишь качнула в сторону Жанны своим амулетом да прошептала пару слов, но в следующее мгновение женщина поняла, что не может ни пошевелиться, ни рта раскрыть. Так и просидела до самого конца.

А бабка подошла к Изабелле вплотную, с довольной улыбкой наблюдая, как расширяются зрачки девушки по мере приближения камня. Чувственные губы приоткрылись, кончик языка томно облизал губы, в глазах разгоралось вожделение.

– Ишь, как разобралото тебя! Хочешь его, да?

– Да, очень!

– И он, гляжу, тебя хочет, да еще как! Точно, Избранная, невеста сатаны. И зовут тебя похоже – Изабелла.

– Это не настоящее мое имя…

– Настоящее! – резко оборвала ведьма лепет девушки. – А скажика мне, ты жертву кровавую ему принесла?

– Да!

– Дайка гляну, – Степанида положила ладонь на голову Изабеллы и на какоето время замерла, закатив глаза. После чего с изумлением и определенной долей страха снова посмотрела на девушку: – Не брешешь! Ох и сильна ты, девка! И как ты только справляисси с тьмой, внутри тебя бушующей?

– С помощью лекарств.

– Ну да, ну да. В опчем, слухай меня сюда. Ты таперича будешь у меня в ученицах ходить.

– А как же Алексей?

– Мужичонку твово мы в два счета приворожим, не сумлевайся…

– Мы?

– Тото и оно, что мы. Я тебя научу всему, что сама знаю, я ить старая уже, силы на исходе. Но и раньше у меня их стоко не было, как в тебе. Видать, потому, что я не была Избранной, хоть владыку нашего завсегда почитала и с именем его людям помогала. А амулет энтот мне от моей предшественницы достался, от Гликерии, вот она – да, была Избранной. Такое творила – ооо, девка! Правда, сожгли ее, заманили в лес и сожгли, – пригорюнилась ведьма. – Но она перед смертью успела мне свои знания передать, я тада девчонка совсем была, Гликерия меня от мамки с папкой увела, силу почуяв. А я и не жалею, власть над людишками тово стоить. Ты скоро это поймешь, главное, слушайси меня во всем. А сестре твоей об энтом знать не след, для нее я останусь обычной бабкойзнахаркой.

– Но как же, она ведь слышит все?

– Ничего, забудет. А теперь расскажи мне, чего вы от этого звездуна хотите, зачем он вам?

И Изабелла рассказала. И стала ученицей ведьмы. И только это помогло ей удержать Алексея Майорова.

Впрочем, не только это. Для поддержания сил, вернее, для их подпитки, Изабелле требовалось коечто еще…

ГЛАВА 13

Но она справилась, она довелатаки Майорова до загса! Хотя он подсознательно упирался все сильнее и управлять им становилось все труднее. Пришлось прибегнуть к одному из самых мощных приворотов, на крови.

И даже этот приворот елееле удерживал мужчину в полном подчинении, совсем скоро Алексей окончательно выйдет изпод контроля и все вспомнит. Но к тому моменту он уже ничего не сможет изменить, и вся эта долгоиграющая операция наконец закончится. Жанна и недавно освободившийся Михаил будут наслаждаться местью, а она, Изабелла, всем немаленьким состоянием Майорова.

А с умением, переданным ей Степанидой, да с денежками муженька можно позволить себе многое. Очень многое. Например, не делиться с родственничками добычей. Подумаешь, из психушки вытащили, кучу денег вбухали в рождение Изабеллы Флоренской, молодой и талантливой актрисы, ну и что? Они ведь в итоге получат то, чего ждали столько лет, – раздавленного и уничтоженного Алексея Майорова. А бабок у них и своих до фига, Мишка ловко дурь варит.

Ну а если Кармановы упрутся, что ж! Они ведь ничего не знают об уроках Степаниды. И о том, что она, Изабелла, избрана тьмой.

Но и сейчас девушка не собиралась отказываться от положенного ей по праву и, между прочим, обещанного женишком праздника.

– Что значит – просто распишемся, и все?! – тонкие ноздри девушки гневно раздувались, глаза сверкали, вьющиеся черные локоны рассыпались по плечам – хороша, чертовка! – Ты же обещал и шикарную свадьбу, и толпу гостей, и самое красивое в мире платье, и белоснежный лимузин, и катание на пароходе! Ты обещал!

– Ну обещал, – поморщился Алексей, растирая пульсирующие болью виски. Голова в последнее время болела все чаще, не помогали ни таблетки, ни волшебный чай бабки Степаниды. Вернее, чай помогал, но ненадолго. – Обещал! Однако с тех пор все изменилось. Скажи спасибо, что вообще не отменилось.

– Спасибо! – саркастически улыбнулась Изабелла, кланяясь в пояс. – Век не забуду доброты вашей, барин! Пожалели девку безродную, детдомовскую, решились наконец через три года отношения оформить, и хватит с нее, с убогой, пусть радуется самому факту брака с самим Алексеем Майоровым!

– Изабелла, не юродствуй, – голос мужчины похолодел. – Твой статус кинозвезды на сегодняшний день ничуть не уступает моему. А что касается собственно свадьбы – да, я обещал и церемонию, и платье, но оказалось, что никто из моих друзей и знакомых на свадьбу не идет…

– А как же Виктор? Он ведь свидетелем должен быть?

– Ну, разве только Виктор, да и тот согласился без большой охоты.

– Вот же сволочь, а? – сузила глаза девушка. – А ведь на словах был совсем не против нашего брака, сам же говорил – нельзя все время жить прошлым, надо подумать и о будущем, а сам! Выкобенивается, не хочет быть свидетелем, поуговаривайте его! Дрянь двуличная!

– Прекрати! – голос Алексея подмерз еще на пару градусов. – Не смей так отзываться о моих друзьях! У меня и так их очень мало осталось изза твоей спешки!

– Изза моей спешки?! – перешла на визг Изабелла. – Да ты же сам торопился, бегал по учреждениям, оформлял юридический статус вдовца! Разве я тебя подгоняла? Хоть раз намекнула – давайка, милый, быстрее?!

– Подгонять – не подгоняла, но поощряла, – проворчал Алексей, устало опускаясь в кресло. – Да еще и свидетеля возможной гибели Анны и Ники нашла! Да я этому мужичонке ни на минуту не поверил! Он, оказывается, видел, как мои жена и дочь садились в автомобиль вместе с Исмаиловым! Ну и что? Где он был, твой свидетель, когда шел активный поиск семьи? Почему вдруг появился так вовремя?

– А тебе не все равно? – психанула Изабелла. – Главное, что его свидетельство помогло нам подать документы в загс. Иначе пришлось бы ждать, пока не истечет пять лет с момента исчезновения Анны и Ники. А так – сели в машину, которая была потом найдена в пропасти. Тел не нашли, потому что их унесло в море.

– Cлушай, не добивай ты меня, а? – Дятел внутри головы оказался на редкость долболюбивым. – У нас завтра регистрация брака, а если я сдохну, с кем ты расписываться будешь?

– Что, опять голова болит? – участливо поинтересовалась девушка, с трудом заталкивая в глубину глаз всплеск раздражения. – Давай помогу, шею помассирую. Устал, мой хороший, а тут еще я со своими капризами. Но пойми и ты меня – я ведь не собираюсь выходить замуж сто раз, для меня это важное событие, причем я надеюсь, что единственное и неповторимое. И я так мечтала, что все будет красиво! Знаешь, спрячусь в детском доме под одеялом и придумываю! И платье, и лимузин, и многомного цветов, и самое главное – лучший в мире мужчина рядом со мной.

– Солнышко, пойми, – под нежными руками Изабеллы боль постепенно стихала, и настроение Алексея улучшилось, – я тоже хотел пышную и красивую свадьбу, у нас ведь с Анной была скромная и тихая…

– Зато в Париже.

– Ну да, в Париже, мы венчались там в маленькой церкви, и Кузнечик осыпала нас лепестками роз.

Странно, но от этого воспоминания, такого теплого, такого светлого, его вдруг затошнило, да так сильно, что пришлось закинуть голову вверх и несколько раз глубоко вздохнуть широко открытым ртом. И только потом он смог продолжить разговор.

– Кузнечик – это Инга, дочка Левандовских? – тонкие пальцы Изабеллы с шеи перебрались на затылок, окончательно прогоняя дурноту и боль.

– Да, ей тогда было лет девять, кажется. Она очень любила Анну, и звала ее Улей.

– Почему?

– Это долгая история, к тому же не имеющая никакого отношения к нашей.

«Ну почему же, очень даже имеющая, мне Жанка много чего рассказывала, в том числе и о мерзкой маленькой девчонке, внучке генерала Левандовского, того самого, что заставил Кармановых отсидеть от звонка до звонка».

– А что имеет отношение к нашей, Лекс?

– Только ты и я, – Майоров развернулся и несколько мгновений внимательно вглядывался в самую глубину глаз девушки, словно пытался увидеть душу. – Разве нам с тобой еще ктото нужен?

– Нет, конечно, но я все же не понимаю, почему не будет свадьбы, а будет скромная роспись?

– Потому что ни с моей, ни с твоей стороны нет никого из близких, мои друзья и знакомые приглашение на свадьбу проигнорировали, а у тебя их, ты сама говорила, почти нет. Если только бабка Степанида твоя. А устраивать торжество для толпы малознакомых людей, которым до нас нет никакого дела, было бы глупо. Что же касается свадебного платья, – загадочно улыбнулся мужчина, поднимаясь, – здесь все не так печально. Погодика, я сейчас.

Он вышел в прихожую и через секунду вернулся, держа на вытянутых руках большую коробку.

– Нука, примерь. Надеюсь, с размерами я не ошибся.

– Это… – Изабелла вцепилась задрожавшими руками в коробку, не решаясь приоткрыть крышку. – Это что, мое платье?

– Да. Я хотел с тобой ехать выбирать, но прежде решил заглянуть в салон, осмотреться, что там к чему. И вдруг увидел на манекене это. И обомлел – оно словно на тебя было сшито!

– По размеру?

– Нет, не в этом дело! Оно очень необычное, мне продавец сказала, что многих это платье отпугивает, некоторые даже возмущаются – зачем такое повесили в салоне для невест – но оно действительно свадебное, вот только для очень необычной невесты. Для тебя! – торжественно произнес Алексей, открывая крышку.

И в следующее мгновение Изабелла восхищенно ахнула. Это действительно было ЕЕ платье.

Непроницаемочерное, как амулет сатаны, длинное, подчеркивающее все изгибы соблазнительного тела, открывающее спину почти до… Открывающее, в общем. И яркоалые всполохи пламени по подолу.

Свадебное платье ведьмы. Понятно, почему посетительницы салона шарахались от него.