Текст книги "Открытый финал не подходит (СИ)"
Автор книги: Анна Неделина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
В конце концов, Ренрих – максималист. Как дитя малое: ему бы все и сразу! И желательно – сразу всего побольше… Вот он и затребовал целую книгу. Но ведь главное что? Привязать его к новому миру. Нужна хорошая завязка. Или рассказ. Небольшой, но тоже… хороший.
И текст понемногу увеличивался, строка за строкой, знак за знаком. Я пыталась представить себе эти строки в виде лестницы, по которой Ренрих выберется из того болота, в котором очутился. Но мне все больше казалось, что это растет штакетник…
Привязалась я к нему, что ли? Или к этим нашим разговорам.
Просто я подумала, что, должно быть, Ренрих был прав: я «застряла». В быту, в своих отношениях с Иваном, в потаканиях Валиным капризам.
А тут вдруг все сдвинулось с места!
И воображаемая реальность в хижине – лишь отражение происходящих изменений. Все же очень просто и совершенно понятно!
Как бы только в следующий раз вместо хижины не обнаружить дворец и пруд с лебедями… ага, и мост хрустальный. И Ренрих в ливрее, коротких штанишках и блестящих туфлях, в припудренном парике, напомаженный, кланяется мне, весь такой уважительный…
Представив себе эту картину, я долго хихикала. Может, Ренриха в сказку отправить? Пусть вампир похитит у него невесту, Золушку, останется только хрустальная туфелька… И Ренриху придется пойти к серому волку, чтобы он, значит, обнюхал улику и взял след… Так, стоп, вернемся-ка мы в космофантастическое будущее. Золушку Ренриху можно и там обеспечить. Пусть она будет шпионкой, которой нужно Ренриха завербовать. И вот она, такая вся красивая брюнетка в золотом платье, с подолом, струящимся по полу, плывет по ресторану к столику, за которым ее дожидается Ренрих. Жемчуга у шпионки в ушах, а еще – на маленьком клатче, в который, кажется, не способно влезть ничего, кроме пудреницы, но мы-то понимаем, что у шпионки там целый арсенал: и отравленная помада, и десяток неактивных жучков, и передатчик для связи с Центром и та самая пудреница, на деле – портативный электромедик, способный синтезировать в считанные секунды любое противоядие!..
Вот, пусть Ренрих помучается!
…Возвращаясь домой с работы, я зашла в торговый центр и купила новые шторы. И загляделась на перемигивающиеся гирлянды. Может, тоже приобрести что-нибудь веселенькое? Вон они какие – и в виде сверкающих звезд, и из вязаных шаров с подсветкой, и похожие на маленькие сосульки!
А ведь я, если подумать, еще и елку не ставила. Завтра обязательно нужно достать с шифоньера коробку с игрушками.
Валя прислала смс-ку: «Ты чего не отвечаешь?! В ЦУМе распродажа! Давай хоть посмотрим?»
Ага, знаю я эти ее «посмотрим»! Неужто сумочка уже забыта? Или Валя мечтает отвлечься на какую-нибудь другую модную штуку?
«с ваней сходи», – набрала я поспешно и, лишь отправив сообщение, подумала: а стоит ли вообще воду мутить? Их дело…
«При чем тут Ваня? Вы опять сошлись?!» – пришло от Вали, после чего досыпались еще гневные смайлики, штук двадцать, не меньше.
Я мысленно досчитала до пяти, возвращая спокойствие.
Гирлянду я тем вечером тоже купила. В виде «снежных комочков», так-то вот.
***
Я застыла у калитки. Филин со своего насеста сообщил:
– Уху!
Мол, смотри, какую твой отрицательный герой самодеятельность развел. Совсем эти персонажи распоясались: что хотят, то и творят.
Двор оказался необычайно светел, хотя луна в кои-то веки скрылась за тучами (чем меня немного озадачила так, что я даже не сразу заметила изменения, произошедшие с хижиной): гирлянды тянулись под крышей, по краю козырька над крыльцом, от козырька – к двум низеньким елкам по обе стороны от центральной дорожки…
– Ух-ху, – добавил филин, на этот раз – уже насмешливо.
– Между прочим, красиво очень, – строго сказала я ему. – Не знаю, правда, откуда гирлянды… Случайно не вы из лесу принесли?
– Ууух? – ошалел филин и только что крылом у головы не покрутил.
В хижине этих украшений точно не было. Я бы заметила. Знатный должен был быть ворох проводов. И как Ренриху удалось все это подключить?
Тут на крыльце с хлопком образовался дымокот. Через некоторое время открылась дверь, из хижины вышел Ренрих. Я пошла к ним.
– Так и думал, что кот пошел тебя встречать, – сказал мне Ренрих и почти тут же нетерпеливо уточнил: – Ну, как тебе?
– Чудесно, – призналась я. – Хижина теперь похожа на дом доброго волшебника. Где ты раздобыл столько гирлянд?
– На чердаке.
– Не было их там!
– Может, раньше и не было. Наверное, ты праздника захотела.
– Эээ… погоди, ты что, был босиком?! – уставилась я на ноги этого отрицательного героя. На моих глазах его босые пальцы оказались прикрыты носами черных ботинок. Ух ты, а я тоже так могу? Сразу попробовать или подождать, пока Ренрих отвернется? Чтобы как в Диснеевской «Золушке»: махнула рукой – и сразу бальное платье и хрустальные туфельки!
– У тебя теперь хватает сил на обувь? – вот не думала, что меня эта новость так обрадует.
– Попроще стало… – кивнул Ренрих. – Может быть, это из-за того, что ты разрешила мне здесь остаться. Или из-за книги. Ты ведь пишешь?
Вопрос был задан с напускной небрежностью, но просверк даже не любопытства – жажды ответа – я в его взгляде все же успела заметить.
– Угу, – отозвалась я. – Есть еще какие-нибудь признаки улучшения? Ты больше не становился черно-белым?
– Черно-белым?
– Ну, когда я тебя нашла у камина, ты был как будто прозрачный, вроде как выцвел, – не слишком-то радостное описание, зачем я ему вообще об этом говорю?
– Вот как это для тебя… понятно, – произнес Ренрих, отводя взгляд. Даже поморщился. Определенно, некоторым авторам стоит держать язык за зубами. Правила не зря придумывают…
– Ничего такого не было, – глухо добавил мужчина.
И снова повисла неудобная тишина. Ренрих, наконец, взглянул на меня и, должно быть, заметил, что я расстроена. Хотя, надеюсь, он не понял, что я его еще и жалею.
Искушающим тоном Ренрих вдруг сообщил:
– Есть еще фейерверк.
– Да ладно?! – не поверила я. Никогда в жизни не запускала фейерверков.
– Почти целый ящик, – подтвердил Ренрих.
– Почти?
– Я использовал парочку петард… исключительно для того, чтобы проверить, как они работают.
– Хочешь посмотреть? – искущающим тоном поинтересовался мужчина.
– Спрашиваешь! – выдохнула я.
Ренрих хмыкнул и, коротко кивнув, ушел в хижину, оставив входную дверь приоткрытой.
– Х-ху, – донеслось осуждающее от ограды.
Должно быть, филин не был любителем фейерверков.
Ренрих и правда вскоре притащил целую коробку с надписью «Фейерверки праздничные, пятизарядные «Веселье»», поверх которой лежала еще упаковка бенгальских свечей.
– Ракеты, – пояснил мужчина. – Разноцветные. Но объемный эффект, конечно, слабенький, анимации вообще никакой…
– Слышь ты, дитя продвинутой эпохи, не нравится – закрой глаза, когда будет взрываться, – обиделась я.
Ренрих засмеялся.
– Ладно-ладно. Честно сказать, мне было любопытно. Никогда не видел таких фейерверков, неперегруженных образами. Обычно какие-нибудь мультяшки по небу начинают прыгать, а то и вовсе котики… Так и хочется отойти подальше!
– Это почему? – озадачилась я.
– Они же вечно все роняют! – пояснил Ренрих. – У вас разве не так? Может, твой зверина специально надо мной измывается?
Я удивленно посмотрела на дымокота. Тот с воинственным видом задрал хвост трубой. Ясно, в эти мальчуковые разборки я даже лезть не буду.
Ренрих между тем установил ракеты, отойдя на безопасное расстояние. Я на всякий случая взяла дымокота на руки. Мало ли. Ренрих, конечно, уже проводил тестовый запуск, но вдруг все же зверь в моем присутствии расслабится и захочет рассмотреть поближе. Фитиль он зажег от бенгальского огня, а отходил спиной вперед, словно боялся пропустить момент запуска.
Ракета со свистом ушла в небо, осыпая тучи разноцветными искрами. Дымокот утробно мявкнул, жалуясь на шум. Но испариться в дом не пожелал, остался у меня на руках. Мы запускали ракеты, пока они не закончились. Наверное, столько шума в этой воображаемой реальности не было с момента ее возникновения.
Когда последняя ракета была запущена, Ренрих подошел ко мне.
– Да уж, до сих пор нравится?
– Нравится, – не стала спорить я.
– Ты на фейерверк не хуже детей реагируешь. Такое же воодушевление. Если бы из ракеты появилась мультяшка и начала танцевать, ты бы, чего доброго, повторять стала.
– У вас и такое есть? – протянула я, представляя, что да, это было бы весело.
Вместо ответа Ренрих склонил голову, лицо его оказалось прямо напротив моего, и я ощутила горячее дыхание, а потом его губы коснулись моих. Это было весьма неожиданно, но я ответила с такой готовностью, будто только этого и ждала. Он подловил меня, хитрый Ренрих. Отвлек яркой игрушкой, развеселил, заставил забыть о проблемах, которые остались где-то там, в другой реальности.
Пальцы Ренриха гладили мой подбородок, шею, потом прошлись по моим волосам, коснулись мочки уха. По коже побежал электрический разряд. Я распахнула глаза, которые успела закрыть.
И очнулась.
Ренрих тут же уловил изменение моего настроения, отстранился. Он молча смотрел на меня, какой-то почти угрюмый, решительный. Потом угрюмость растворилась, ушла, словно ее и не было. На губах Ренриха появилась теплая улыбка.
– Зачем ты?.. – спросила я.
– Тебе не понравилось? – поинтересовался он, склонив голову набок.
– Мне просто непонятно, – пояснила я, тщательно подбирая слова. – Мы плохо начали и не слишком хорошо узнали друг друга с тех пор…
Это было не совсем правдиво. Я так много думала о Ренрихе и его ненаписанной истории, что, кажется, знала о нем бесконечно много. И сейчас легко представила его без одежды. Подтянутого, сильного, надежного…
Во-от они, тайные мечты брошенки!
Молодец, Вика, так держать. Создай себе воображаемого друга и целуйся с ним, сбежав от реальности! Мне показалось, или творческий процесс начал смешиваться с шизофренией? Надеюсь, пока еще легкой.
Ренрих серьезно сказал:
– Я не сказал тебе всей правды. Я нашел тебя гораздо раньше, чем смог преодолеть защитный барьер. И долгое время мог только наблюдать.
– Что? – пробормотала я, пытаясь осознать. – Ты… подсматривал за мной?
Нет, серьезно, вот и оно: настоящее, устойчивое сумасшествие, без скидок. Пора бежать к психиатру с плачем: «Доктор, мой персонаж подсматривает за мной в окно!»
Да, может, и не в окно! Через зеркала? С помощью какого-нибудь спутника-шпиона, к которому подключился через высокотехнологический нанокристаллический супертонкий голографический экран с функцией семидесятикратного увеличения…
– Прежде чем ты нафантазировала себе всяких ужасов, скажу, что происходило это нечасто и под строгим наблюдением, – он сделал движение головой, будто хотел обернуться в сторону филина, но сдержался.
То есть, они тут еще и целой компашкой сталкерили?!
Автор в шоке!
– В общем, я достаточно тебя узнал, но только в последние дни осознал, что неправильно трактовал полученные сведения. И мое отношение постепенно изменилось.
Ренрих сделал движение, заставившее меня поднять руку с развернутой ладонью, замершей у самой его груди.
В общем, я достаточно тебя узнал, но только в последние дни осознал, что ошибся в трактовке. И мое отношение постепенно изменилось.
Ренрих сделал движение, заставившее меня поднять руку с развернутой ладонью, замершей у самой его груди.
– Это неправильно, – мягко сказала я.
– Почему, позволь спросить?
– Ты – мой персонаж.
– И?
– И это – вымышленная реальность, понимаешь?
Ренрих явно не понимал. Я вздохнула.
– Подумай сам. А что, если твое внезапно изменившееся отношение – вовсе не результат взвешенной оценки.
– А что же? – заинтересовался, наконец, этот тип.
– Например, результат твоего происхождения. Разве ты не обязан любить и уважать того, кто тебя создал?
Вообще, при его первом появлении, я никакого уважения не заметила. Значит, условие необязательное. Но внутренний голос шепнул: а вдруг все дело в том, что, оторвавшись от книги, Ренрих получил и некий изъян, выразившийся в способности злиться автора? А теперь вот он попал, наконец, в книгу и отношение его поменялось. Ренрих в ловушке, а я… а я…
А ты, мать, всерьез об этом думаешь!
Ренрих наблюдал за мной с улыбкой. Все-то он понимал, отр-рицательный герой!
Я мысленно искала отговорку. Как для ребенка – первое попавшееся что-нибудь. Понимала, что веду себя глупо, но все получалось как-то само собой. Я едва не выпалила, что мне нужно закончить историю. А потом… ну, решим что-нибудь. В конце концов, у него будет своя героиня, и ему станет не до меня.
Зачем я только начала придумывать для него эту героиню!
О, так мы все еще продолжаем с упоением сходить с ума?
Молодец, Вика, так держать!
Ренрих просто взял меня за руку и повел к крыльцу. Я механически двинулась следом. Даже начала что-то лепетать.
– Ну, значит, не будем об этом, – сказал Ренрих. – Не хотел тебя напугать. И портить вечер тоже не хотел.
– Ты не портил! – бурно запротестовала я. Ренрих выгнул бровь и коварно заулыбался. Я нахмурилась, понимая, что он меня подловил, но потом решила, что вечер действительно не стоит портить.
– Откуда ты знаешь, что вечер? – протянула я.
– «Испорченная ночь» звучала бы двусмысленно, – пояснил Ренрих. И ушел в дом, оставив меня на крыльце, осознавать последствия всего произошедшего. По крайней мере, жалким потугам разобраться в себе я и предавалась, пока он не вернулся.
Ренрих принес плед, две чашки с дымящимся, умопомрачительно пахнущим кофе.
– Ты сварил кофе? – удивилась я.
– Сначала обжарил. Все согласно рецепту, – серьезно ответил Ренрих, протягивая мне одну из чашек.
– Нет, я имею ввиду: у нас есть зерновой кофе? Раньше был только растворимый.
– В нижнем шкафчике, в мешке, – подсказал Ренрих. – Там же и цикорий в банке с надписью «Лавровый лист». Я туда пересыпал. Бумажный пакет слегка подмок, пришлось спешно спасать то, что еще можно было.
Представляю, какая была катастрофа! Только собранность и четкие действия позволили герою не упустить контроль над ситуацией.
Мне на мгновение показалось, что он мне все так подробно рассказывает… как бы на будущее. Чтобы в его отсутствие я не потерялась на кухне в собственной хижине. Понятно, ведь с самого начала Ренрих говорил о том, что не собирается задерживаться. Да и историю я уже начала. Вообще, удивительно, что главный герой еще здесь, а не на посту, так сказать. Может, я слишком увлеклась с описаниями? Надо бы перечитать и откорректировать.
Отчего-то я не решилась поделиться с Ренрихом своими мыслями. Вместо этого спросила:
– У этого рецепта тоже есть номер?
– Конечно! Тысяча девяносто три. «Кофе на молоке по-варшавски». На одну порцию – восемь грамм кофе и два грамма цикория.
– Нелегко тебе пришлось, отмерял-то наверняка точно.
– Хм… твоя ирония подсказывает, что отступление от рецепта не ведет к фатальным последствиям, – с преувеличенной серьезностью протянул Ренрих. Мол, роз уж пришлось выполнять незнакомые функции, так он собирается освоить все детально, въедливо… Не думаю, что сослуживцам он нравился бы, помни они Ренриха. С его характером еще и педантичен до занудства. Ужас и кошмар!
Я засмеялась своим мыслям.
– Что? – спросил Ренрих. Он накинул мне на плечи плед. Мы уселись прямо на крыльце.
– Да так… а тебе не холодно?
– Ты тут когда-нибудь мерзла? В принципе, я мог не тратиться и на обувь.
Тучи разошлись, Луна решила присоединиться к нашей компании. Дымокот прижался ко мне с одного бока, с другого сидел Ренрих. Так мы и пили кофе, глядя на звезды. В такие моменты ведь принято говорить о возвышенном. Наверное, потому все и начинают обсуждать созвездия.
– Ренрих, – тихо попросила я, – признайся, ты же видел этот злосчастный пролог?
– Откуда? – также тихо спросил он. Я посмотрела на филина, который, кажется, спал на своем насесте. Ренрих бросил взгляд на наблюдателя. Небрежный такой…
– Когда ты появился, говорил сплошные глупости. Очень пафосно и неправдоподобно. И думал, что я тебя быстрее узнаю. Твои слова, не мои.
– Ну… глупость сделал, согласен, – неожиданно покаялся мужчина. Я взглянула на него, ожидая увидеть усмешку. Ренрих смотрел куда-то во тьму леса, начинавшуюся сразу за оградой…
– Так видел или нет?
– Нет. Но я читал твою первую книгу и, уж поверь, пафоса там тоже достаточно.
– Эй! Ты сейчас с автором, между прочим, разговариваешь! Не так уж там все и страшно!
– Ну, я прикинул, как бы ты могла писать, будь еще моложе и глупее, – протянул Ренрих. Я не выдержала и пихнула его в бок. Мужчина дернулся, хотя тычок был не таким уж сильным. Остатки кофе выплеснулись на снег.
– Ренрих, что? – всполошилась я. – Опять?!
– Все нормально, – сказал он спокойно. Слишком спокойно, поняла я. И ни на мгновение не поверила.
– У тебя все еще приступы?
Но почему?! Ведь книга пишется. Неужели есть какое-то скрытое условие? Определенный объем, меньше которого написать нельзя, иначе мир не начнет функционировать вообще?
Или история, которую я придумала, оказалась «ненастоящей»?
Я вспомнила, как пожалела о том, что по сюжету появилась подруга. Она, конечно, еще не появилась в самой книге, но… всего на мгновение, ознаменованное поцелуем, я испытала сожаление. Сойдет ли это за авторское разочарование в книге?
Я уже стояла перед Ренрихом, сжимая свою кружку так, что она вот-вот должна была лопнуть. Мужчина вздохнул, тоже поднялся. Подобрал плед, который сполз с меня в снег. Аккуратно укутал меня снова.
– Просто не хотел тебя расстраивать. В том неполноценном мире, который связан с прологом, я говорил кое-с-кем. Манера речи оказалась запоминающаяся. Вот и все. Надо было сказать сразу. Только зря напугал.
Я с тревогой вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, лжет ли он мне на этот раз. Ренрих не выдержал первый и отвел взгляд.
– Знаешь, – проговорила я, – ты настоящий. Несмотря на то, что о тебе в книге всего три абзаца. Может быть, я когда-то и придумала Ренриха, но тот человек, который сейчас передо мной, стал таким, какой он есть, потому что чего-то добивался в жизни, к чему-то стремился. А вовсе не потому, что того требовал сюжет. Ты уже давно от меня не зависишь.
Он усмехнулся. Может быть, получилось неуклюже, но я ведь похвалить хотела!
– Замечательная ночь, – заметил Ренрих. – Я рад, что мы с тобой вот так поговорили. Что я тебя нашел.
– Пока еще рано радоваться, – напомнила я. – Ты ведь не знаешь сюжета.
– Да, – согласился Ренрих, нисколько не разочарованный. – Пока не знаю.
Он улыбнулся очень-очень тепло. Так, что мне захотелось вернуться к поцелуям. Ну, автор я, и что? Мало ли, что мне снится!
На этой мысли я проснулась.
Ошалело уставилась на телефон, наигрывающий бодрую мелодию, установленную на будильник.
Однако… Поздравляю вас с эротическим сном, Виктория Романовна!
Хотя какой он там эротический. Шестнадцать плюс с натяжечкой. И то лишь потому, что Ренрих, кажется, был готов к продолжению.
***
В хижине я не была уже трое суток. Не беспокоилась бы, но подходил срок, поставленный Ренрихом. Завал на работе потихоньку заканчивался, я писала текст по вечерам, прислушиваясь к завываниям вьюги.
Текст шел пока неровный, некоторые фрагменты были ярче, кое-какие потом следовало переписать.
В один из дней в дверь настойчиво позвонили. Раз эдак десять, пока я успела подойти и заглянуть в глазок. Хотя могла и не смотреть. Только Валя вваливалась ко мне с такой феерией. В каждой руке у сестры было по пакету, а на плече – сумочка, явно новая. Вот, кто-то идет к своей мечте, не сворачивая.
Хотя, конечно, может это и не та, из «Аурума».
– Ты как на другую планету улетела, – сообщила сестрица бодро. – Не дозвониться.
– Не слышала звонков, – соврала я.
Валя скинула ботиночки и почапала прямиком в кухню, бухнув оба пакета на обеденный стол. Я остановилась на пороге, глядя, как она расталкивает по полкам холодильника какие-то закуски. Потом, наконец, спросила:
– Что это ты?
Валя фыркнула, не отрываясь от своего занятия.
– Знаю я тебя, опять увлеклась писаниной и про белый свет забыла. Родную сестру скоро узнавать перестанешь.
– Незнакомым будет проще отказывать денег занять, – протянула я.
– Ой, ну, не злись! До сих пор вспоминаешь? – Валя захлопнула холодильник. – Ну, прости, ну, сказала, не подумав. Так ты из-за этого меня игнорируешь?
– Я тебя не игнорирую. Объяснила же – пропустила звонки.
– Это ты кому другому будешь втирать. Ты что, правда решила с Ванькой снова сойтись?
О, уже Ванька? Стремительно. А что же сразу не «Ванюша» или «Ванечка»?
– Почему ты за него так переживаешь? – поинтересовалась я.
– Я за тебя переживаю, дурья твоя башка! – возмутилась Валя. – А ты не ценишь… Ну, Вик, ты чего? Что случилось-то?
– Ничего особенного, – сказала я, думая о том, что, на самом деле, мне тревожно. Надо же, у меня тут, можно сказать, личная жизнь разрушена, а я волнуюсь за воображаемого мужика, который балуется фейерверками под кофеек в воображаемой хижине. Может, второго снеговика слепил. Для компании.
– Вы с Ванькой много общаетесь, – иронично заметила я.
– Вовсе не много! – запротестовала сестра, усаживаясь на диван. Свою новую сумочку она положила рядом. А сама вся светится… и я же только сейчас заметила – Валя в своих «счастливых» сережках с малахитом. Где-то она вычитала, что малахит приносит стрельцам удачу, а одиноким женщинам помогает найти настоящего суженого. Когда будет «он» – так малахит и подскажет. Как это так он будет подсказывать, не уточнялось, но Валя почему-то была уверена, что сережки потеплеют, как только в зоне видимости появится этот самый загадочный «он». В общем, когда Валя была в активном поиске, она цепляла эти самые счастливые сережки и…
Я оценила изменение стиля – сегодня на Вале была белая полупрозрачная блузочка и серебристая с отливом плиссированная юбка.
– У тебя новый ухажер? – осенило меня.
– Ну… может и так, пока непонятно, – улыбнулась Валя загадочно, поглаживая сумочку.
– Его, по удивительному совпадению, случайно, не Иваном зовут?
Валя вытаращилась на меня.
– Ого! – протянула она. – Я слышу в твоем голосе ревность. Вика, ну, на что он тебе сдался? И с чего ты решила, будто мы…
Она замолчала, что-то осознав.
– Я вас видела, – пояснила я, снова испытывая чувство, словно меня поместили в какую-то слезливую драму. Сейчас еще надо покричать что-нибудь вроде: «Как ты могла?! Я тебе доверяла!»
Валя откинулась на спинку дивана.
– Ты за мной следила?
– Разумеется, – фыркнула я. – Переодевшись мужчиной и наняв такси. Если уж выбрали кафе возле моей работы, так хоть сели бы подальше от окна.
– А, так ты про ту встречу, – отмахнулась Валя. – Вообще-то, я для тебя старалась. Выясняла у твоего драгоценного Ванечки его планы. А то уже скоро состаритесь оба, а развития событий – ноль.
Я вздохнула. Выводов из Валиной фразы можно было сделать несколько.
Во-первых, встречались с Ваней они не единожды. И, наверное, это не такой уж криминал. В конце концов, они же знакомы через меня.
Во-вторых, Валя почему-то решила, что нужно заботиться о моем счастье за моей спиной. Было бы смешно, если бы не было так грустно.
– Со мной ты поговорить для начала не хотела? – поинтересовалась я почти весело.
– Бесполезно! – отмахнулась сестрица, явно не чувствуя угрызений совести. – У Ваньки хоть какие-то проблески сознания появлялись. В общем, я поставила вопрос ребром: любит тебя – так пусть и замуж берет! А то хорошо устроился…
– Понятно, – проговорила я. – То есть, ты встречалась с ним за моей спиной и при этом требовала, чтобы он замуж взял меня?
Не-ет, это не драма. Это ситком какой-то. Сейчас должен раздаться смех аудитории на заднем плане.
– Пфф, да что мы там встречались-то? Я его, можно сказать, проверила на верность. И на щедрость, кстати, тоже. Так, пару раз сходила с ним в ресторан. Да мы о тебе только и говорили! Не было ничего больше. Сдался он мне, с самолетиками своими!
– А как же твои слова про то, что я Ваню не ценю? – хмыкнула я.
– Ну, вспылила, – признала Валя. – И, между прочим, окажись на его месте стоящий мужик, ты бы что, привычки поменяла?
– Может быть, – пробормотала я, внезапно смешавшись. – Модели, значит, ты сперла?
Когда только успела? По одной, что ли, таскала?
– Чего сразу «сперла»? Это за моральный ущерб. Ты могла бы и сама догадаться. Хоть разрисовала бы их лаком, чтобы знал, как девушкам головы морочить!
Бррр, детский сад, короче.
– Ты это, в общем… не вздумай поддаваться инстинкту, – погрозила мне пальцем Валя.
– Какому? – рассеянно спросила я.
– Вернуться в привычную обстановку! С привычным мужиком, от которого толку – ноль.
И тут я поняла, что с меня достаточно.
– Знаешь, что, сестрица дорогая? А выметайся-ка ты отсюда. И чтобы я тебя не видела.
– То есть? – удивилась Валя. Вот если человек считает, что поступает во благо кому-то за его спиной – переубедить такого невозможно. Только обидеть отсутствием благодарности.
– Домой иди. И советы лучше себе самой для начала попробуй давать.
– Господи, да ты не способна наорать даже в такой ситуации, – протянула сестра, поднимаясь.
– Не вижу смысла, – пояснила я.
– Одно слово: интроверт.
Прозвучало как некий страшный диагноз. Но втягиваться в обсуждение моего характера я не стала. Дождалась, пока Валя соберется и заперла за не дверь.
И, к некоторому своему удивлению, даже сожалений не почувствовала.
***
Посреди заснеженной поляны, залитой лунным светом, стоял забор. Сейчас было особенно заметно, какой он старый, покосившийся. Вот треснувшее бревнышко, а там – и вовсе выпавшее, упершееся в землю.
Филин сидел у закрытой калитки.
На этом привычность картины заканчивалась.
Хижины не было.
Совсем.
Только снег, словно отгороженный забором от леса. Будто у филина тут делянка, на которой он особо ценные сорта кедров собирается вырастить. Или волшебные папоротники. Которые зацветут на Ивана Купалу, и филин ка-ак разом загадает кучу желаний.
То есть, поначалу я даже не запаниковала. Скорее удивилась. Ну подумаешь, воображаемая реальность не загрузила все текстуры. Сейчас появится надпись «Error404». И всего-то дел – выйти и снова зайти. Перезапустить реальность.
– А где? – спросила я у филина. Тот приоткрыл один глаз, еще больше нахохлился, почти достигнув идеальной формы шара, и тут же снова зажмурился. Некогда им. Они сны наблюдают. Между десятой серией и одиннадцатой как раз, ага.
Я решительно распахнула калитку. Знаем мы эти сказочные фокусы. Голографическая стена с изображением пустого леса, а пройди сквозь нее – и появится моя хижина, дымокот выскочит на порог, а следом за ним выйдет и Ренрих.
Ничего не изменилось. Разве что на снежном покрывале появились мои следы. Вот и все.
Я поняла, что дело в Ренрихе. Что бы ни случилось – произошедшие изменения связаны с ним.
Он отправился, наконец, в свою книгу и прихватил с собой хижину? Ой, да ладно, она ему там не нужна. Тем более что дымокот уж точно в числе персонажей новой истории не значился.
Я вернулась к филину, остановилась напротив и потребовала:
– Где они?
– Х-ху, – сообщил филин, не открывая глаз. Вот, значит, как. Послал, да? Мол, отцепись от мудрой лесной птицы, она спит?
– Ладно, – сказала я.
Ладно.
– Пойду, заблужусь, а вы будете виноваты.
Я надеялась, что подобная угроза для наблюдателя будет что-то значить.
Если филин все же наблюдатель. Если это все тот же филин, конечно.
Зачем я поперлась в лес? Мне пришло в голову, что хижину могли спрятать не от меня, а от Ренриха. Вот что, если наблюдатель обманом заставил его выйти за ограду и… не знаю, я просто представила, как он бродит по лесу босиком. И решительно направилась к деревьям. Тропинка была, но быстро закончилась и я начала тонуть в снегу по щиколотки.
– Ренрих! – закричала я. – Ре-е-енри-их!
Знаю, что глупо. Но вдруг… вдруг бы он все же отозвался?
– Ренрих! – надрывалась я.
И ведь он был прав: возле хижины невозможно было замерзнуть. А в лесу морозец крепчал, постепенно пробираясь под одежду.
Деревья были абсолютно черные, как нарисованные углем. Ненастоящие.
– Ренрих!
Отрицательный персонаж не думал отзываться. Да ну, не могло все это быть аферой ради того, чтобы украсть мою хижину.
А если все из-за кота? Что, если где-то есть рынок, на котором торгуют экзотическими персонажами. А у меня кот редкой дымоватой породы!
– Кс-кс-кс, – позвала я и прислушалась.
И услышала треск сломавшейся ветки. Это был первый звук, который донесся до меня из леса. Прежде, как мне кажется, шум производила только я.
Между елками появилась странная фигура, увеличивающаяся на ходу в размерах. Будто человек в движении поднялся с колен, расправил плечи… встряхнулся, скидывая снег.
Это был парень со взъерошенными волосами, впалыми щеками и острым небольшим носом. На нем был плащ с карманами-клапанами, кучей хлястиков, веревочек, повязанных на бегунки замков… Модный тип остановился напротив меня, мигнул. Мне показалось, что я сейчас услышу знакомое: «Ухуху!»
– Ну, что же вы, Виктория Романовна, так неосмотрительно ушли в незнакомый лес, шумите, пугаете местных обитателей. Они, между прочим, людей, кроме вас и вашего Ренриха, вообще не видели.
– Скажете, где он? – спросила я. – Или мне местных искать?
– Они с вами говорить не будут, – с укором сказал парень.
– Почему?
– Не положено.
– Так где Ренрих?
– Там, где и должен быть.
– В новой книге? – допытывалась я. Наблюдатель вытаращился на меня в задумчивости. Я ждала. Да-да, уважаемый, я на «своем» Ренрихе уже натренировалась вытягивать информацию клещами. Хочешь, чтобы из тебя по одному слову выжимали? Будет тебе…
– Ну, вы ведь этого хотели, – заметил мой недавний собеседник. Ответ меня не удовлетворил. Неконкретный, с лазеечкой. Мол, если что – я про Ренриха ничего и не сказал. Только про чаяния автора. Да и как проверить?
Парень вздохнул.
– Все идет так, как и должно, – заверил он. – Вам не о чем беспокоиться. Готовьтесь к большому празднику, радуйтесь примирению с сестрой.
Какому еще примирению? Мы, в общем, и не воевали. Да и завершение нашей встречи явно вышло скверным… Хотя общий посыл я поняла, конечно: за мной не только в виртуальной реальности наблюдают, видите ли. Как говорится, если долго смотреться в творческий мир, этот самый мир рано или поздно посмотрит на тебя. Как-то так, ага.
– Разберусь, – улыбнулась я. – Только вот понимаете, господин наблюдатель… мне вас так называть или уж по привычке Филином?
– Привычка вам не понадобится. Сомневаюсь, что мы еще когда-нибудь встретимся.
– Не скажу, что я расстроена. Но сначала давайте решим один вопрос. Исключительная мелочь, вас надолго не займет. У меня тут недвижимость была. Постройка законная, все дела. И вдруг – пропала.
– При чем тут я? – как будто даже натурально удивился парень.
– Ну, вы же наблюдатель. Значит, наблюдали и все видели. Вот я и требую вернуть все как было.
