Текст книги "Любовь со вкусом корицы (СИ)"
Автор книги: Анна Морозова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Любовь со вкусом корицы
Глава 1
– Анют, лимонной цедры побольше добавь, чтобы крем получился насыщеннее.
– Хорошо, Василиса Григорьевна.
– Оль, почему коржи такие бледные? Ты снова «отошла» от рецепта? Я даже отсюда вижу, что какао слишком мало.
– Простите, Василиса Григорьевна. Больше такого не повторится.
– Очень на это надеюсь. Иначе мне придется взять более ответственного сотрудника.
Лицо Оли покрывается красными пятнами, но комментировать моё наставление она не решается. Понимает, что в этом только её вина. Я ведь уже не первый раз делаю замечание по поводу весов. Не доложил или переложил – испортил. Считай, купил.
Вернувшись на своё рабочее место, продолжаю декорировать торт. Уже практически всё готово. Осталось сделать из мастики балерину в розовой «пачке» и прилепить цветы.
Мой двухъярусный шедевр получился восхитительным: в меру нежным, с легкой кислинкой и сладким воздушным кремом внутри. Я бы сюда еще добавила клубнику, но у ребенка аллергия, так что пришлось выходить из положения, смастерив из мастики несколько ягодок для визуального удовлетворения.
– Василиса Григорьевна – спустя час в цех заглянула Олеся, работница бара. – Там заказчик приехал за тортом. Можно выносить?
– Я сама – махнув рукой, я беру круглую прозрачную коробку с эмблемой в виде цветка фиалки и направляюсь в зал.
Сегодня в кафе довольно тихо, но, несмотря на это, отдыхать нам не приходится. Сейчас отдам торт и приступлю к следующему заказу. В том месяце с продаж на вынос мы заработали больше, чем за всё существование кафе. Поэтому я решила его усовершенствовать и помимо тортов, выпекать имбирные пряники в разных тематических стилях. Вчера я весь вечер тренировалась рисовать мишку «Тедди» но конечного результата так и не добилась. Пряники – работа кропотливая, я бы даже сказала, утонченная. Порой хочется всё бросить, но люди безмерно ценят ручной труд, готовые прилично за это платить. А я, в свою очередь, готова выкладываться на полную.
Поставив на стойку коробку, смотрю на мужчину напротив. Он стоит в профиль, с кем-то разговаривая по телефону и не замечая ничего вокруг.
– Кхм, здравствуйте, – обращаюсь к нему, изобразив вежливое добродушие. Он отодвигает телефон от уха и, развернувшись, стягивает с головы капюшон. Темные волосы аккуратно уложены назад, на лице профессионально выстрижена бородка. Карие глаза.
Моя челюсть встречается с полом.
– Самарин?
– Леонтьева? – Отвечает Слава, поразившись не меньше моего. Он практически не изменился за эти годы, разве что выглядит больше не как сопливый мальчишка, а взрослый мужчина, знающий себе цену. По крайней мере, производит он именно такое впечатление. – Сколько лет, сколько зим. Не думал, что встречу тебя здесь – Слава обводит глазами помещение в стиле минимализм, возвращая взгляд к моей персоне.
– Ты что-то имеешь против этого места? – Насупившись смыкаю руки на груди.
– Ничего не имею против. – Качает головой – Выходит, что ты здесь работаешь?
– Получается, что так.
– Василиса Григорьевна, владелица «Фиалки» – Вставляет свои пять копеек Олеся, за что награждается уничтожающим взглядом.
Побледнев, она тут же уходит.
– Уууу, так ты к нас бизнес леди Леонтьева. Булочек начальник и хинкали командир?
Я не разделяю его веселья, продолжая держать маску непроницаемости.
– А ты, я смотрю, как был клоуном, так им и остался. За двенадцать лет что, совсем мозгов не прибавилось?
– А ты всё та же зануда. – Хмыкает он.
Мне плевать, что обо мне думает Самарин. Я, в принципе, уже лет как пять перестала реагировать на критику в свой адрес. Для меня это так же бессмысленно, как изучать философию, которая, в свою очередь, непригодна для жизни.
– Ты чего пришел? – Решаю перевести тему разговора.
– За тортом и пришел.
Ах да, торт.
– Мне по телефону сказали, что будет высокий солидный мужчина. Ты его по дороге потерял?
– Нехорошо разговаривать со своими клиентами в подобном тоне, госпожа Леонтьева. – Вторит с осуждением, но в глазах пляшут смешинки.
Говорю ж – клоун.
На самом деле я всегда вежлива со своими гостями, несмотря ни на что. Только Самарин не все. Он мой личный дьявол в человеческом обличие. И это еще мягко сказано. Я до сих пор с содроганием вспоминаю наш выпускной в школе. Казалось бы, прошло столько лет, а тот случай до сих пор на подкорках памяти маячит, напоминая о моём позоре.
– Так, ладно, некогда мне с тобой задушевные беседы вести. Вот торт, – указываю на коробку справа, – можешь забирать. Всё уже оплачено.
– А как же поболтать?
– Извини, но работы много.
– Что, даже чаю со мной не выпьешь?
– Я бы с удовольствием, – нагло вру. В аду я видала такое чаепитие – Но мне правда нужно работать.
– Ладно, еще увидимся.
Не дай бог.
– Ага, давай пока. – Я фальшиво улыбаюсь во все тридцать два, лишь бы поскорее избавиться от этого назойливого короеда. Правда, Слава, кажется, не особо торопится доставить торт имениннице, чем сильно выводит меня из душевного равновесия.
– Чего не уходишь?
– Прогоняешь? – щерится, постукивая пальцами по губам – Не думал я, что ты – Леонтьева, настолько злопамятная.
– Мне не за что на тебя обижаться – С деланной невозмутимостью курирую я.
– Ну, окей – С лёгкостью соглашается. Но выражение лица говорит об обратном. Слава проводит ладонью по щеке, пребывая в легкой задумчивости. А спустя, кажется, бесконечность наконец-то отмирает.
– Рад был видеть – бросает напоследок и, взяв в руки коробку, не спеша направляется к выходу.
– Не скажу того же – бормочу себе под нос, провожая глазами широкую спину, обтянутую песочной тканью.
Глава 2
– Мам, пап – я дома.
Стряхнув с подошвы налипший снег, снимаю ботинки и ставлю на полку для обуви.
Из кухни доносится запах жареного мяса, чем вызывает во рту обильное слюноотделение, а в животе-настоящий апокалипсис. Кажется, я готова сожрать мамонта.
– Ну, наконец-то – в прихожей появляется мама, озарив меня недовольным взглядом. На ней домашний комбинезон оливкового цвета, подчеркивающий стройную талию. Лицо с минимальным количеством косметики, за исключением ярко-накрашенных губ в цвет спелой вишни, а волосы собраны в аккуратный пучок. Мы не похожи. Я – кареглазая брюнетка, как мой отец, ростом под метр семьдесят. А мама – миниатюрная блондинка с голубыми, словно чистое небо, глазами и характером «Цербера» – Ты снова задержалась на работе! Сколько это будет продолжаться, Василиса?
– Заказов много – поясняю, убирая в шкаф дутый пуховик. – Знаешь же, что сейчас в разработке пряники. Нужно больше времени для их реализации.
– Давай без подробностей. Мне твои пирожки уже поперек горла.
В груди кольнула обида.
Мама никогда не разделала моих увлечений кулинарией, и я почти привыкла. Ей хотелось, чтобы единственная дочь преуспела в медицине, как когда-то она и дедушка. А в итоге все мои достижения для неё хуже горькой редьки.
– Как хочешь – пожав плечами, расправляю бирюзовый джемпер. Я уже собираюсь двинутся в сторону кухни, но мама преграждает путь, уперев руки в бока.
– Иди для начала переоденься и причешись, а-то на пугало похожа. У нас гости.
– Нормально я выгляжу. Тем более, кроме тёть Зои и папиных друзей к нам никто не ходит. А они меня всякой видели. Дай пройти.
Мама хмурится, не сдавая позиций. Теперь её руки сложены на груди, а губы сжаты в тонкую линию.
– Василиса. Ты хоть раз можешь не перечить матери, а сделать, как я прошу?
– Я всё делаю как угодно именно тебе. – Хмурюсь в ответ.
– Однако выбрала профессию кухарки. – Раздраженно выплевывает. – А могла бы стать…
– Так, всё. Хватит! Это мой дом! И здесь я могу ходить, как хочу и в чем хочу.
– На свой дом, дорогая моя, ты еще не заработала. Поэтому будь добра – следуй правилам.
Меня до глубины души поражает подобное заявление и этот надменный тон. Но продолжать выяснять отношения нет сил – как моральных, так и физических.
Проглотив тяжелый ком, молча отправляюсь в спальню.
Закрывшись изнутри, стягиваю свитер, джинсы вместе с колготками и, бросив небрежно на стул, забираюсь под одеяло.
Есть больше не хочется, да и вообще ничего не хочется. Я так устала. Боже, как же я устала. Что ни день, то скандал. Вот правда, я даже не помню, когда мы с мамой разговаривали по душам. Хуже всего, что мы в принципе с ней не разговариваем. Либо так, либо вообще никак. Она всегда всё делает по-своему. На моё мнение ей глубоко плевать. Да ей в принципе на всех плевать, кроме себя! Вон даже папа со своим адвокатским прошлым рядом с мамой превращается в послушного кота и выполняет каждую прихоть.
Надоело!
В голове уже неделю крутится мысль снять квартиру и съехать. Вопрос – смогу ли? Первый такой порыв случился в двадцать пять лет. Мама, помню, скандал закатила, что, наверное, все соседи слышали. В ход пошли: и больное сердце, и слезы, приправленные шантажом, и громкие слова, что у неё больше нет дочери. Я тогда настояла на своём и даже нашла квартиру. Но маму неожиданно увезли в больницу с сердечным приступом. Помимо лечения, врачи рекомендовали отгородить её от любых стрессов и обеспечить душевный покой. А мои попытки сепарироваться так и остались в списке несбывшихся надежд.
Сейчас же, я четко ощущаю, как вешу на волоске от нервного срыва. Мне тоже нужен покой и место, куда захочется прийти с желанием отдохнуть, а не сбежать.
Ручка двери дергается, выбрасывая из мысленного потока.
– Василиса, ты там уснула, что ли? – Канючит мать – Открой дверь!
Вздохнув, я поднимаюсь с постели. Накинув висевший на спинке кровати халат, подхожу к двери и щелкаю замком.
– Ты издеваешься?! – Шипит влетая в комнату. – Я сказала переодеться, а не раздеться! Решила меня перед Зоей опозорить?
– Да кто тебя позорит? – цокаю – Я пришла с работы, устала и хочу полежать!
– Ты меня расстраиваешь, Василиса. Не так я воспитывала свою дочь. Где твои манеры?
Там же, где и твой здравый смысл. Мама!
– Не пойму. От меня ты что хочешь?
– Для начала сбавь обороты! Ты с матерью разговариваешь, а не с подружкой.
– Слушаюсь и повинуюсь.
– И прекрати язвить! Через пять минут, чтобы была на кухне. – Вторит тоном, не терпящим возражений – И давай только без своих чудачеств.
Мама уходит с полной уверенностью, что я её не разочарую, и в сотый раз оказывается права. Да, мне хочется злится, кричать, отстаивать свои интересы. Но я всё равно делаю так, как хочется ей – надеваю домашний сарафан бежевого цвета и собираю волосы в высокий хвост. Фу. От самой себя противно. Мне тридцать лет, но в этом доме никому до этого нет дела. А я – бесхребетная дура, раз до сих пор пляшу под родительскую дудку.
Глава 3
– Василисочка, а как твоё кафе? Цветет и благоухает? – Спрашивает Зоя Васильевна, разбавляя своим голосом звенящую тишину. Мы уже как десять минут сидим за столом, а накал напряжения в воздухе практически достиг апогея.
Мать нервно постукивает пальцами по фарфоровой кружке. Я ковыряюсь в тарелке с едой, чтобы хоть как-то отвлечься от этого безумия, а тёть Зоя делает вид, словно ничего не происходит.
– Прекрасно – отвечаю, поддевая вилкой кусочек порезанного ароматного стейка, и от удовольствия закрываю глаза, наслаждаясь игрой вкусов. Мама сегодня превзошла саму себя. Мясо получилось нежным и сочным, овощи на гриле в меру жареными, с легким хрустом на зубах, и даже мой любимый салат с ананасами и сыром по-особенному изысканный. Я бы даже выразила ей своё почтение, не будь между нами сквозившего недопонимания.
– Я смотрела фотографии твоих тортов – это настоящее произведение искусств.
– Спасибо. Мне безмерно приятно. – С искренностью заявляю, глядя в серые глаза напротив. Я редко слышу в свой адрес похвалу. А получить одобрение от подруги матери – это особый вид кайфа.
Никто даже понятия не имеет, какие дебаты родительница устраивает и насколько сопротивляется моему увлечению.
На людях она та еще притворщица.
– Да Васенька – наша гордость. – Разливается соловьем мама. А я с трудом держусь от рвущегося наружу смешка.
Гордость. Как же.
– А как она готовит! Ммм. Рестораны «Мишлен» ничто, по сравнению с блюдами дочери.
– Это прекрасно – кивает Зоя Васильевна, поправляя выбившуюся из прически прядь пепельных волос. – Будущий муж оценит.
– И не только муж – поддакивает мать – Свекровь от такой невестки будет в полном восторге. Правда Зоечка?
– Несомненно, Лидочка. Василис, может, поведаешь нам, девочкам, как твоя личная жизнь развивается? Есть кто на примете?
Если честно, я впервые замечаю за Зоей Васильевной столь глубокий интерес к своей персоне. Она прекрасный собеседник, и, возможно, никакого подвоха вовсе нет. Но мне неуютно под этим пристальным взглядом, словно я не у себя дома, а в камере допросов.
Проглатываю неопределённости и сомнения и с гордостью делюсь своими мыслями:
– На данный момент всё моё время занимает кафе. Я планирую расширится и разработать диетическое меню для тех, кто не употребляет в пищу сахар. Если всё получится, со временем открою еще один филиал в центре города и запущу рекламу, чтобы как можно больше людей узнало об этом месте.
– Твоему упорству, Васенька, можно только позавидовать. Но как же мужчина? Разве ты не мечтаешь выйти замуж, родить детей?
– Я, знаете, никуда не тороплюсь, тёть Зой, – сообщаю, делая глоток брусничного морса – Семья и дети – это, конечно прекрасно, но всему своё время.
– Тебе уже тридцать лет! – Вмешивается мать, пыхтя от злости. Я стараюсь всячески её игнорировать, но, как говориться – перед смертью не надышишься. Уверена, эта тема не останется без внимания после того, как Зоя Васильевна покинет нашу квартиру. Мама взбесится, прочитает тонну нотаций о семейных ценностях, подключит отца и в конечном итоге обвинит меня в эгоизме.
«Мы хотим внуков!» «Тебе тридцать лет!» «Кто тебя замуж возьмет в твоём возрасте?!» «Ты меня разочаровываешь, Василиса».
Этот список маминых фраз можно пополнять бесконечно. Я лишь вспомнила самые ключевые.
– Лидусь, не дави на девочку – мягко произносит подруга матери, и мои губы расплываются в благодарной улыбке. Эта женщина наполнена не только красотой и изяществом. Она в любой ситуации ведет себя так, словно в её роду числились Аристократы. Взгляд, жесты, манеры, стиль разговора. В детстве я даже завидовала Эдику, что у него такая мама, и несколько раз порывалась сбежать из дома, разочаровавшись в своей.
– Да никто на неё не давит. Что ты такое говоришь, Зоенька. – Оправдывается, рассмеявшись. В каждом её слове я чувствую фальшь, потому что это неправда. Давит, да еще как. Всегда, по любому поводу, когда ей вздумается.
Бесспорно я люблю своих родителей, но жизнь в постоянном негативе даже самых спокойных сделает неврастениками. Иногда мне кажется, что мама – энергетический вампир, высасывающий из меня силы на положительные эмоции. Сколько себя помню, она всегда была такой: сложной, невозможной, душной. Из-за чрезмерной гиперопеки я всячески подвергалась насмешкам со стороны одноклассников. Потому что когда все ходили гулять или тусили на дискотеках, я послушно корпела над учебниками. Ни с кем не общалась, друзей не заводила, а праздники встречала в кругу родственников.
Любовь к кондитерскому искусству – это единственное, чего у меня было не отнять и за что я по сей день расплачиваюсь, выслушивая бесконечные нотации.
Мать никогда не успокоится и всю жизнь будет пилить за выбор, сделанный не в её пользу. Но я всё еще верю, что с годами она сможет понять, как была неправа, отторгая мечты своего ребенка.
– … Завтра?
– Что? – Вынырнув из своих мыслей, смотрю на Зою Васильевну. В голубых глазах вспыхивает осуждение, но интеллигентность не позволяет ей выразить своё негодование. Зато мама вовсю отрывается, не скупясь на эмоции. Громко фыркает, кряхтит и нашептывает себе под нос недовольства в мой адрес. Ну а я что? Я держусь.
Почесав нос, давлю из себя вымученную улыбку, сохраняя показную невозмутимость:
– Прошу прощения, немного задумалась. Вы сказали – завтра. О чем идет речь?
– Я предложила Лидочке нам всем вместе сходить в Филармонию. Как ты на это смотришь?
– Филармония? – На моём лице полнейший скептицизм.
– Василисочка, не спеши отказываться. Уверяю, ты придешь в неописуемый восторгом от симфонии звуков. Скажи мне, дорогая, тебе нравится «Вивальди»?
– Ну, как бы…неплохо. – Нахожусь, что ответить. Хотя по-честному, понятия не имею, о чем речь. Нет, я, несомненно, осведомлена о таком композиторе, но никогда его не слушала.
– Вот я обожаю «Вивальди». – Зоя Васильевна мечтательно вздыхает, приложив ладонь к груди. – Каждое произведение– сладостный мед для ушей и заряд положительных эмоций. Помню первый свой концерт. Боже, я, наверное, месяц ходила под впечатлением. Это сложно описать, нужно послушать и погрузится в атмосферу, чтобы понять, о чем идет речь. И я буду очень признательна, если ты придешь. Ну так что, разбавишь компанию пожилым дамам своим присутствием?
– Да я как-то не особый ценитель подобной музыки – смущено изрекаю в надежде, что от меня отстанут. Ну куда уж там. К разговору подключается тяжелая артиллерия в виде моей матери.
– Васюш, когда-то ведь нужно приобщаться к искусству. Почему бы не начать с малого? Давай, дочь, соглашайся. Это такая возможность провести время вместе. Когда мы последний раз с тобой где-то отдыхали?
Я молчу, пытаясь вспомнить, прокручивая все моменты из жизни и прихожу к неутешительному выводы – никогда. В детстве я всё время находилась либо в обществе бабули с дедулей, либо на работе с отцом. Мама у меня гинеколог и часто не появлялась дома. А с годами как-то само-собой выработалась привычка отдельного досуга.
Может, она права, и это наш шанс стать хоть чуточку ближе? Ну, подумаешь, Филармония! Что я пару часов не просижу ради такого-то дела?
– Так уж и быть, – Хлопнув в ладоши, широко улыбаюсь. – Схожу я на вашего «Вивальди» Чем чёрт не шутит. Вдруг и правда понравится.
Глава 4
С самого утра мой день начался с неприятностей. Впервые я опоздала на работу. Когда вышла из такси, порвала капроновые колготки. Распласталась около входа в форме звезды. Два раза испортила крем для торта, сожгла карамель и обожглась кофе. Поругалась с охранником, впервые в жизни нагрубила посетителю. А вишенкой на торте оказался поход в Филармонию. То, что мне там не понравится, я знала с самого начала. Нет, сам концерт вроде бы и ничего. Скучно, конечно, но смотрительно. А вот компания, в которой мне пришлось находиться, оставляла желать лучшего. Во-первых, в последний момент мама сообщила, что её срочно вызвали на работу. Ну, подумаешь, вызвали. Первый раз что ли? Я и не расстроилась вовсе. Но самое интересное, вместо неё приперся знаете кто? Эдик! Сын Зои Васильевны. Этот зануда в дедушкином костюме и очках на пол лица. Я вообще удивляюсь, как он со своими финансами и должностью до сих пор остается таким фриком.
Но сейчас не об этом.
В общем, встретили они меня со всеми почестями. Тёть Зоя отвесила комплиментов. Эдик зачем-то притащил горшок с геранью и вручил мне со словами:
– Этот замечательный цветок станет прекрасным дополнением к твоему платью, Василиса.
Я тогда чуть не упала. Подарок, конечно, приняла и даже спасибо сказала. Но как же глупо это смотрелось со стороны, ещё и в таком месте. Утонченная женственная Зоя Васильевна, в элегантном черном платье, рядом «дедушка» Эдик и я. Мало того, что в фиолетовых колготках (единственные, что я смогла найти за полчаса до выезда на концерт) под зелёное платье, так ещё и с кашпо в руках, будь оно не ладно. Хорошо, что матери рядом не было, она бы точно в обморок брякнулась.
Весь концерт, как вы поняли, я клевала носом. В какой-то момент мне даже показалось, что захрапела, но вроде обошлось. А после всей этой музыкальной эпопеи, когда мои ноги уже неслись в сторону выхода, чтобы скорее умчаться домой, Зоя Васильевна вдруг предложила:
– Васенька, мы с Эдичкой собираемся в ресторан. Не составишь нам компанию?
– Да я бы с удовольствием, тёть Зой, только устала очень. Весь день на ногах, сами понимаете. – Затараторила, вынимая из сумки телефон.
– А мы ненадолго. Выпьем по чашке ароматного барбарисового чая, съедим пирожное и поедем. Такой вечер прекрасный. Не отказывайся, дорогая.
Понятия не имею, как она это делает, но через двадцать минут мы уже сидели в ресторане и листами меню. Вместо чая на нашем столе оказалась бутылка дорогого французского вина, а вместо десерта – сырная тарелка. Это магия, не иначе. Потому что пить я не собиралась, даже кофе себе заказала. Но когда к столу подошел официант и разлил напиток по бокалам, сопротивляться не стала. Взяла, сделала глоток, ещё один, а потом ещё и ещё. Расслабилась. Вечер заиграл новыми красками. Сбегать уже не хотелось, и даже Филатов перестал напрягать своим фриковским видом. Разговаривала в основном только Зоя Васильевна. Эдик принял позицию наблюдателя, всячески пялясь в мою сторону, а я упорно избегала контакты с ним, периодически отвечая на вопросы его матери.
– Дорогие мои, прошу извинить меня. Срочно нужно ответить на звонок
Зоя Васильевна поднялась с мягкого кресла и направилась в сторону дамской комнаты, оставив нас наедине с Эдиком.
Сделав глоток вина, я отставила в сторону полупустой бокал и посмотрела на своего оппонента. Он нервно постукивал пальцами по столу, пребывая в глубокой задумчивости.
– Как жизнь? – Зачем-то спросила, наверное, чтобы избавится от неловкой тишины. Эдик удивлённо вскинул брови, поправил на носу съехавшие очки и улыбнулся. Я улыбнулась в ответ. На самом деле он парень не плохой: добрый, умный, маму любит. Но вот этот его стиль, то ли дедушкин-старперский, то ли бомж привокзальный, вызывает противоречивый эффект. Отталкивающий. У нас ведь как? Встречают по одёжке, а какой внутренний мир у человека – всем плевать. Вряд ли Эдик на каждом шагу кричит о своей финансовой составляющей. Так бы, наверное, от девок отбоя не было. И друзей хоть отбавляй. Фальшивых, правда, но лучше, чем одному двигаться. Наверное. Не знаю. У меня никогда друзей не было. Я в этом деле полный профан.
Эдик взял свой бокал и, покрутив в руке, неторопливо заговорил:
– Моя жизнь как в сказке. Всё прекрасно, словно сон.
Я люблю, но не подвластен, этот сладостный Гарсон.
Пусть сегодня ярко светит в небе звездочка одна.
Ну а завтра на рассвете я скажу тебе: Пора.
Я прожил, и не напрасно годы долгие прошли.
Пусть местами и ужасны, но зато они мои.
И однажды на рассвете я скажу тебе: Прощай.
Сяду в маленькую «зорьку» и умчусь в былую даль.
– Очень красиво, – с искренностью сказала я. – А чьи они?
– Мои. – После секундной заминки ответил Эдик. На его губах промелькнула печальная улыбка, но буквально тут же исчезла.
– Серьёзно? Вот уж не ожидала, что ты увлекаешься поэзией. Я с детства обожаю стихи, но никогда даже строчки не могла из себя выдавить. Круто! А что-нибудь ещё прочитаешь?
– Обязательно. Но как-нибудь в другой раз.
Другой раз? А он будет? Судя по тому, что Зоя Васильевна никогда не хвалилась талантом своего сына, а в этом плане она любому фору даст, это секретный секрет. А видеться с Эдиком на нейтральной территории в мои планы не входит. От слова – никогда. Ему я об этом, конечно же, говорить не стала, отделавшись скудным:
– Окей. – И, мгновенно перевела тему. – Что-то тёть Зои долго нет. Может проблемы какие возникли?
– Может, и проблемы, – пожал он плечами. – Пойду проверю.
Эдик ушел, а я, чтобы не заскучать, взяла в руки мобильный. Открыла рабочую страничку в «Инстаграм» и загрузила несколько фотографий своих сегодняшних трудов. Это имбирный пряник в стиле «чайный сервиз» состоящий из фиалкового чайника, чашки и двух маковых цветков.
Выглядит идеально.
Краски легли ровно, без лишних мазков и трещин. И цвета насыщенные. Девочки сказали, что можно прямо сейчас на продажу выставлять. И хоть у меня уже имеются три сертификата по пряничной росписи, это капля в море по сравнению с профессиональными «пряникоделами». Нужно больше опыта в этой сфере. Руку набить, скорость выработать, научится красиво накладывать краски на айсинг. В общем, работы не початый край, но думаю, месяц-два и в нашем меню заказов пополнится ассортимент.
Полюбовавшись ещё с минуту, открываю основную страничку. Три уведомления, а если быть точнее – два лайка на мои последние фотографии и одна заявка в друзья.
Хм. Любопытненько. И кого я там заинтересовала? Какой-то «Славик2000» с бешеной белкой на аватарке.
Ладно, посмотрим.
Открываю профиль, листаю ленту: машины, машины, снова машины. Типичный мужик. Так, а вот, кажется, фотка нормальная. Увеличиваю. Качество отстойное, словно на мыльницу сделано, но обзор смотрительный. Приглядываюсь. На ней трое парней, и кто из них этот самый «Славик2000» мне уже ясно. Самарин! А ему то что нужно?
– А вот и мы. – Из вспыхнувших в секунду гневных мыслей об этом придурке меня выдергивает звонкий голос Зои Васильевны. Блокирую телефон и кладу на стол. – Как ты, Василис, не заскучала без нас?
– Всё нормально. А вы чего не садитесь?
– Прости, дорогая, форс-мажор случился. Вечер такой замечательный, но мне срочно нужно уходить. Надеюсь, ты не в обиде на меня.
– Нет, конечно, нет! – Обрадовавшись, заявляю. – Тем более мне тоже домой нужно. Завтра ведь на работу.
– Ну куда же ты, милая моя, так спешишь. Вон вина ещё половина бутылки. Да и не бросишь же ты Эдичку одного.
– Мам, не заставляй Василису. Видишь же, что она не хочет.
Я смотрю на Эдика и чувствую, как лицо покрывается красными пятнами. Он понял, насколько мне не комфортно находится в его обществе. Понял. Поэтому и перечит своей матери, что ему совсем не свойственно. А мне от этого становится жутко стыдно. Ну что с того, если мы посидим ещё немного? Может, Эдик согласится почитать свои стихи, а я с удовольствием послушаю. Здесь в любом случае лучше, чем дома, в компании матери. Уверена, она уже вернулась и ждет не дождётся, как бы начать свою песню о моей никчемной жизни. В нашей семье это что-то типа традиции.
Проглотив неопределенности и сомнения, уверенно твержу:
– Почему не хочу? Я совсем не против.
Зоя Васильевна одобрительно кивает. Эдик от удивления раскрывает рот, а мне ничего не остается, как просто улыбаться. Улыбайся, Вася. Ты только что сподвигла себя на вечер в обществе Эдика. Пути назад нет.
