Текст книги "Принцесса за 360 дней"

Автор книги: Анна Миланз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Прошла на кухню, включила свет и свободно уселась за ближайший стул. Итак, адресат у нас… Покачала не верующее головой. Не может быть. Что за ерунда? Подставила конверт к свету, углядев внутри окончания письмо, затем оборвала кромку и вытянула сложенный в несколько раз листок. Я переполошилась, но с интересом стала расправлять лист.

Первая строчка сразу же бросилась в глаза, и я ее зачитала.

Ваше заявление полностью одобрено советом Радожской Академии принцесс.

ЧТО?

Какого черта?

9 глава

― Это какой-то обман! ― разгневанно всплеснула руками и прошла к другой части кафе. Я намотала здесь около ста кругов от нервов, неведения и непонимания, так что подруга уже косилась на меня, как на полоумную.

Я не сомкнула в эту ночь глаз. В голове образовался густой туман и все, что меня волновало в те моменты, узнать, как вообще какая-то бумага от моего имени попала к ним и что делать дальше.

Остановилась посредине кафе, сложила руки на груди и напряженно стала стучать носком об мраморный пол. Нет, не буду себе врать, я не смогла бы испытать удачу, пройти отбор. Нигде мне не везло, так почему же здесь все перевернулось иначе? Кто вообще подал документы втайне от меня? Я прокручивала в голове всевозможные варианты, но никто такого алчного содействия за моей спиной не мог сделать. Если только…

– Азалия?

Если только мама не решилась сделать мне сюрприз. Или какой-то незнакомый человек, которому я оказала услугу и он решил отблагодарить меня таким образом… Чушь, кому я могла помочь, когда сижу в четырех стенах?

– Азалия?! ― чуть громче повторила мое имя Лера.

Я ее не слышала и глянула в окно, ставя гипотезы и проектируя масштаб невозвратного.

– Азалия, твою мать! ― матюгнулась подруга, заставив меня подскочить на месте. Испуганно к ней повернулась. Девушка сидела за столиком и внимательно читала ответ от академии, только подняла глаза и сказала: ― Успокойся. Ладно?

– Как я могу успокоиться?

– Легко, ― рукой проведя в воздухе дугу, ответила и продолжила читать, тем временем громко зевнув. ― Не даешь спокойно прочитать.

– Да что там читать? ― раздраженно бурчу.

Подхожу к ней и резко выдергиваю из ее рук листок, расправляя и зачитывая строки, въевшиеся в мозг:

Дорогая Родионова Азалия Павловна!

Совет Радожской Академии принцесс принял решение на зачисление вас в наше учреждение по служебной деятельности, именуемая как почетный титул для любой девушки, приносящая уважение, грацию и имя, которая носит следующее величество ― наперсница принцессы, Леди Royal, по гарантированной лицензии обязательного выплачивания за обучение и предоставлением сроков обучения на триста шестьдесят дней. Это шанс изменить свою жизнь навсегда.

Поздравляем вас! Через три дня за вами приедут, пожалуйста, подготовьте все необходимые вещи…

– Идет перечисление… Бла-бла-бла, ― бухчу и нахожу следующий абзац:

Просьба нисколько не задерживать время и прибыть в наше элитное учреждение вовремя. Мы рады каждой девушке, которая готова внести в жизнь чистоту и свет.

Будем вас ждать!

С уважением, Совет Академии принцесс.

Закончив читать, поднимаю глаза на недоуменное выражение лица Костиной. Она сводит брови на переносице и выговаривает:

– И ради этого ты в такую рань вызвала меня?

Поворачивается ко мне, кладет локоть на спинку стула и ждет. Бросаю шумно на стол лист бумаги и грохаюсь на соседний стул напротив нее.

– Да потому, что здесь все перепутали.

– Что именно? ― непонимающе поднимает ладони. ― Здесь скорее ты устраиваешь драму на пустом месте. Чего ты так переполошилась? Даже если это не ты подавала документы, то имеет ли разница того, что ты зачислена в их академию? Я тебя не понимаю, Азалия.

– Имеет. Очень огромную разницу. ― Встрепенулась и поднялась на ноги. ― Не думала ли ты, мне это надо?

– Начинается… ― закатывая глаза, фыркает подруга и рукой подбирает голову.

– Я не могу бросить то, к чему изо всех сил пытаюсь стремиться. Не когда и так рушится на глазах. А тут приходит это смешное письмо не пойми откуда, и ты просто взрываешься в миллион комет, готовясь врезаться в планету. Очень рискованное, спонтанное, нереальное изменение в моей жизни.

Упираюсь руками в бока и смотрю на прилавок, за которым проработала восемь лет. Мое место было всегда здесь. А там…это не мое. Какая из меня получится наперсница принцессы? Подведя меня к этим напыщенным особам, без сомнений можно определить, где зажиточная дама, а где бедная, никчемная серая девушка. Даже взять их строгие правила, не дающие вздохнуть, ведь корсет давит на легкие. Просто следуешь им, ведешь себя по определенному регламенту, говоришь с манерами и с прямой спиной, не выказываешь никогда сомнений, гнева, радости.

Все что я знаю об этой Академии ― это ее расположение. Она отделена, как и дворец королевы и короля, от общедоступной территории, скрываясь в недрах вечно бушующего безликого моря, соединяясь специально разработанным мостом, который сделали не так давно. Раньше туда переправлялись при помощи королевской яхты, и стояло немалого расточительства. В теперешние времена куда современнее и практичнее.

По слухам можно было сложить два плюс два и определить, кто именно учится в престиже. Полным-полно обучающихся королевских семей и по сословию ниже, присягающие высшим. Иерархия титулов разнообразна: баронеты, виконты, графы, маркизы, герцоги, наперсники, принцы и принцессы, а также подготовка будущих королевских особ для правления своего королевства и воины. Помимо всего прочего раз в год Академия предоставляла места для молодых людей, чьи семьи имели средний достаток: это мог быть розыгрыш либо учредительная кампания с подачей заявлений. В этом году, как выяснилось, было второе. Но сколько декламации, сколько заноз, лицедеев, мудрецов, сколько переплетающихся нитей, ведь от каждого великого лица зависит будущее монархии. Об известной на всю страну Академии пестрят по всем телевизорам и радио, ежедневно прессуется новая скандальная, скрытная или опрометчивая информация, привлекающая не малый круг фанатиков.

Сложно мне судить, как именно функционирует система образования, но в одном я уверена ― наперсницы принцесс не просто леди, а пиявки, умеющие лебезить, строить заговоры, интриги; заманивать новых юридических лиц в пользу дел светлости. В общей сложности, они захватчики куска торта, чтобы уметь перенаправлять королевские силы на свою сторону.

Не горю желанием стать такой же: пакостливой, хитрой, черствой и без совести. Система кровавых укоров и строгих правил сломает каждую, в первую очередь простых девушек.

– Это, во-первых, ― перевожу дыхание. ― Во-вторых, ты меня хоть представляешь во всех этих комильфотных мероприятиях, одеяниях с натурально изысканными манерами?

– Ну… ― тянет она, кое-как сдерживая рвущуюся улыбку от участливого представления меня среди роскошных условий.

– И я о том же. Ну, никак не мое.

Всплескиваю руками, а голос в конце надламывается. За всеми этими переменчивыми событиями я не знала, за что лучше цепляться. В голове настоящий ураган, не подавляющийся даже окутанной темной обескураженностью.

– Не драматизируй, ― отмахивается от меня подруга и тянется к листку, снова проходясь по строчкам. ― Ты не можешь знать точно, как воспримешь новую жизнь. Понимаешь, другую жизнь! ― Как маленькому ребенку повторяет, как будто в одно ухо влетает, а из другого вылетает. ― Это тебе не на пропитание милостыню просить. Это шанс подарить себе в первую очередь возможность раскрыть горизонты. Пусть какой-то анонимный человек отправил заявление на рассмотрение, только заметь, они приняли тебя! Тебя. Возможно, в какой-то части это не твое направление…

– Я ничего не знаю о светской жизни придворных дам…

– Ничего, ― твердо перебивает, ― этому и учат за триста шестьдесят дней будущих наперсниц судя по ответу. Азалия, прекрати себя накручивать. Ты испытала удачу, которую мало кто может выиграть.

– Лер, ― томно вздыхаю и падаю обратно на стул, запуская руки во взлохмаченные волосы. Мне не удалось толком помыться, как сразу же позвонила и потребовала подругу притащить свой зад ко мне. ― Я запуталась. Все выглядит…шуткой.

– Не похоже, ― учтиво подметила, детальнее рассматривая лист. ― Подпись секретаря, печать учреждения.

– Боже.

– Эй… ― и замолкает.

Глаза подруги неожиданно вспыхивают дичайшим блеском, от чего у меня перехватывает дыхание. Неизменно первозданная отстраненность стеной воздвигается между нами, когда черты лица девушки искривляются в нечто совсем чужеродное, словно изобилие чудовища. В зрачках пожаром на свободу выбирается пепел, крушит радужку глаза, затмевая красно-оранжевым оттенком злости. Лед, гнев, раздосадованность, заключенная в недрах оскала инея. Кожа теряет пунцовость, будто замораживаясь, а изгиб губ кривой линией омрачняет вид.

Я напрягаюсь и по инерции откланиваюсь назад, боясь волны. Что за…?

Не успеваю дополнить вопрос, как Лера прикрывает глаза и плотно сжимает белеющие губы, затем моментально ресницы вспархивают, и былая серьезность и озорное олицетворение ребячества притаиваются в древесной коре глаз. Никакого намека на секунде ранее пожара. Да и подруга выглядит так, будто ничего этого не было.

Наверное, как-то мой недосып сказался на мерящихся чертовщинах, ― передо мной была…не моя подруга. Какое-то древне разгневанное существо, не контролирующее свои приступы ярости. Померещиться же такое в не до конца протрезвевшем состоянии.

Встряхиваю головой, прогоняя видение, но это не укрывается от недавно горящих глаз девушки.

– Что такое? ― Краска ударяет ей в лицо, возвращая прежнее очарование. Да, померещилось. Что за глупости, воображение играет.

– Ничего, ― голос скрипит, от чего морщусь. Прокашливаюсь. ― Знаешь…

Я поворачиваюсь к столу, опираюсь о локти и тянусь пальцами к вискам, чтобы несколько раз их растереть, концентрируясь на том, что собиралась сказать. Если честно, не имею представления, какие доводы еще подобрать. Судя по всему, это редкий шанс изменить свою жизнь, нашу. Он не сыпется с неба.

Хотя как бы там не было, я все еще не знаю, достойна ли принять на себя почетную роль. Ничего не знающая девушка о походах на балы, на мероприятия, как прилежнее одеваться, какие драгоценности считаются целесообразными для оценки гламурности, как почтительно завести беседу, вклинивая между репликами «ходячую энциклопедию»… Введите меня в любой зал прямо сейчас и вокруг я стану посмешищем.

– Нет исключений, Азалия. Есть только наша надоедливая самокритика.

Возможность подарить семье лучшую жизнь, возможность открыть себе глаза на что-то иное, к которому придется долгое время привыкать. Возможность стать другой и поддаться закономерностям прозаического чуда.

– Так что? ― Деловито скрепляет в замок руки. Рыжие волосы переливаются яркостью утреннего солнца.

Абсурд. Глупо отпираться. Глупо себя накручивать. Я могу стать тем, кому будет сложно в обыденности войти в заветную дверь. Но останусь ли я с прежними устоями, нравами и стандартами?

Безустали прокручиваю ветхие коронки мыслей, рассчитывая из всего известного построить крепкий дом. Но это выходит отнюдь не просто. Я теряюсь в противоречиях.

Поднимаю голову, встречаясь с надменно-искристыми глазами девушки. Она улыбается мне умиротворенной улыбкой. Наклоняется ко мне и тянет руку, дабы, взяв мою, крепко сжать:

– Открой сердце этому миру. И позволь увидеть то, что ждет тебя впереди. Пожалуйста, Ли, не отказывайся от всего этого.

Сердце болезненно сжимается.

10 глава

За длинные томительные три дня я просидела в череде своих страхов и сомнений. Новость, которую могло обрадовать девушку, гордой за возможность и блеющей о перспективах, ― нисколько не побуждало помыслом моих тихих воздушных замков. Вот знаете, есть такое ощущение, когда вроде бы ты принимаешь обстоятельства, а в то время как, обделяешь их временной мрачностью, воздвигая иные ожидания данного послания. Это выматывает и…осмысляет. В каком-то роде.

Родным я сообщила о своем решении прежде, чем меня остановит отголосок, далекий и столь невозмутимый. Мама отреагировала воодушевленно, пообещав не устраивать себе долгие нагрузки и побольше обращаться к доктору. Аарон же…лишь безразлично пожал плечами, пообещав приглядывать и обеспечивать семью, потом в очередной раз скрылся от зорького нападающего наблюдения в окрестностях нашей улицы. После того инцидента он всякими ухищренными способами избегал меня. Я с ним так и не до конца поговорила. Не знаю, чем теперь этот балбес занимается, только времени на «заколачивания гвоздей в дерево» не было. Маме я так и не отважилась рассказать.

Время пробило десять часов утра. Повернула голову и посмотрела на бесценные вещи, собирала которые с Леркой в минувшие дни рабочего дня. Оставались два выходных до последней недели лета. Еще одни удачно пропущенные теплые дни промелькнули кадром. Очаровательно.

Скоро должны приехать за мной. Занятно, будет ли машина подобием высокопоставленной академии?

Села на кровати и устало протерла лицо до шеи, сминая пышноту волос. Кафе все эти дни перестало работать, так как не посчитала нужным тратить энергию на испещренную необходимость. Махнула рукой. Куда важнее было, наконец, познакомиться с представителями разных сословий, дабы модернизировать специфику моего жаргона, манер поведения вперемешку со скоропостижными знаниями о важных лицах. Лера в тот же день впихнула мне свой компьютер, заставив прочитать сведения образования, при этом что-то прояснив через свое суженное понятие.

Вкратце, уместить можно всего три вещи:

1. Дворы облачены подобием постоянно тесного взаимодействия некоторых зон: правители, воители и представители дворянства.

2. В государстве есть миллион краев, из которых прибывают юноши и девушки. Поэтому подруга поделилась информацией по поводу некоторых важных королевских молодых людей, утесняя мою нерешительность при первой встречи с особами. Ничего из этого я не запомнила, честно.

3. Академия уписана старыми порядками и очень строго подходит к дисциплине, ответственности и крепким уздам. Каждый титул не ограничивается одним устоем, то есть, как леди Royal, обязана проходить недлинным сроком службу, дипломатию и политику, закрепляя все своим государственным долгом. Вдобавок подмечался замысловатый пункт, понять которого так и не смогла.

Бред. Как я смогу держать в руках лук или меч? Как смогу пронять разговоры о заржавевшихся политических тем? Из меня выйдет худшая из наперсниц принцесс, хотелось мне того или нет. Так я и сказала Костиной.

– Не гони лошадей раньше времени. Как ты можешь судить себя, не зная своего таланта? ― в ответ уведомила она.

Что ж, талант ― звено тихо ненавидящее и ярко выраженное. Никто не знает, когда и где оно проявит себя в деятельности.

Уменьшив головокружительные травли, отправилась на кухне, где заварила себе чай, затем прямиком в мамину комнату. Мне хочется думать, я так вытяну себя из подгребной ямы, хотя другая часть меня кричит «Ты ничего не умеешь!». Таким образом, мне нужно себя отвлечь, разговаривая с мамой на разные темы.

Мама безумолку говорит о каких-то своих подругах, чьи дочки еще, не закончив университет, стали задумываться о семье. Одна из них уже скоро выходит замуж. Поразительно, как жизнь других веером меняет ворох последовательности.

– Ли, все хорошо? ― прервавшись на рассказе, осторожно спрашивает мама.

Моргаю несколько раз, прогоняя стену, и отпиваю чай. Пальцы приятно щекочет горячность кружки, а аромат трав одурманивает.

– Да, конечно. Просто не могу еще привыкнуть к случившемуся, ― лепечу, скрывая свое смятение за очередным глотком.

На самом деле я вновь вернулась в тот клуб, стоило маме заговорить про дочек ее подруг, как меня тронуло до глубочайшей печали. И…игристого бурления крови.

Перед глазами по сей день стоят темные крапинки, переливающиеся светом тьмы с осыпанием звезд.

– Это тоже. Но ты явно меня не слушала, милая, ― С улыбкой понимающей матери, в чем состояла проблема, глядела на меня. ― Вид был у тебя…далеко за пределами сегодняшнего дня. О ком ты думала?

Отвела взгляд. В глаза бросился немного привалившийся на правый бок сервант, хранящий в себе книги по истории, мифологии, наших старых сказок. Папа любил испещрять себя двуликими раскрытиями.

– Это не имеет уже никакого смысла, мам. Все равно я ничего о нем не знаю, даже имени… Но я не переживаю, ― прикусила нижнюю губу, когда в памяти всплыла яркой вспышкой близость на танц-поле. В нос ударил шарм парня…

За окном неожиданно проревел сигнал машины. Все мысли сосредоточились на другом. Поднялась резко на ноги, горячая вода немного расплескалась по разным берегам и попала мне на кожу. Зашипела, потирая рукой кожу.

Опустила глаза на женщину, что пыталась сесть в кровати, чувствуя, как меня топит нахлынувшим разочарованием и предстоящей разлукой. Я не могу ее так просто оставить без либо кого. Так не делается по отношению к близким. Пусть она никогда не носила с собой пятерку с плюсом за материнскую тяготу, все же вырастила, дала жизнь и подарила ласковое тепло, за которое я хочу цепляться, как за солнцем в темноте.

– За тобой приехали. ― Не было вопросом, а жестким утверждением.

– Мне пора, ― кое-как выговорила и взяла ладошку мамы. ― Я буду писать тебе сообщения. Держи телефон при себе. Не забывай звонить врачу, если плохо.

– Не переживай, ― одобряющее ответила она. ― Все будет хорошо.

Последнее было сказано в знак поддержки о предстоящем познании. Ее глаза излучали любовную заботу и ни капельки непрошенных слез.

– И еще…

Потянулась к заднему карману джинсов, выуживая несколько раз сложенный лист давно пожелтевшей бумаги. Коль я не могу на него подействовать словами, так стоит напомнить старые раны.

– Передай Аарону. ― Протягиваю былой давности записку, кладу на ладонь мамы и крепко сжимаю. ― Проследи за ним, пожалуйста.

Ничего более мне не отвечая, кивком головы уверила во внимательности за братом и пожелала хорошей дороги.

Закинув в раковину кружку, забрав одну единственную сумку, я застряла посреди квартиры, которую разглядывала под другим углом каждое местечко моего детства. Папа хотел дать мне поверить в мечты. Хотел видеть, как я стремлюсь к заветной цели. Я это делала. Каждый проклятый день. Только теперь…во мне был зыблемый порох, по щелчку пальца воспламеняющийся.

Я прощаюсь со своим настоящим домом, со своими грезами и уж точно надеюсь, сюда мы вернемся ни при каких обстоятельствах. Я помогу нам, я выведу нас на свет, хоть и подвергнусь насилию нравов.

Снова раздался гудок. На этот раз протяжный, завывающий.

Я взяла все, что хранилось в стенах старого дома. Без оглядки дошла до двери и отпустила с плеч груз не моего бремени.

Посмотрим, что меня ждет.

***

На улице меня ожидает весьма впечатляющая машина Ройс Ройлс: начищенная, лакированная, впереди с гербом Академии, переплетающийся оттенками гордости и процветания. Всего лишь ласточка подобно короне с ветвящимися ветками сирени, но настолько выделяющаяся среди черного, что лишний раз подтверждает мои догадки ― для узнавания и восхищения.

Мои брови сводятся на переносице, заметив рядом услужливо стоящего под стать унылости роскошного автомобиля мужчину, чьи глаза скрываются за маской стуженой непоколебимости. На вид лет около сорока, поджарый, скрывая свое тело под слоями смокинга, с ровной спиной, в позе безразличности, скрестив руки впереди для пущего аффекта. Он мне ничего не говорит и молча провожает взглядом.

Делаю пару шагов вперед. Мужчина открывает передо мной дверь, никак не выказывая мою робость. Он видит, меня отделяет несколько заслонов опасения.

– Мисс, ― угрюмо подталкивает он. Голос сродни его образу: холодный, резкий, грубоватый.

– Скажите, имеет ли смысл обрывать свои сети? ― спрашиваю, подходя еще ближе. Нас отделяет дверца машины.

Он не оказывает никакого внимания. Во взгляде невозможно проглядеть намеки на ехидство и сочувствие ко мне, ведь не каждый день ему надо ездить в самый захудалый район города. Но все же отвечает:

– Будьте уверены, имеет. Пожалуйста, садитесь в машину. Вас ожидают с минуты на минуту директор академии.

Также забирает сумку с вещами.

Кривлю губы в презрении и все же сажусь в машину, когда за мной поспешно со стуком закрывается дверь.

Меня окутывает шлейф чисто дорогого салона, обделанного сплошной кожей. Батюшки. Присматриваюсь к передним панелям. Без пыли светящиеся механизмы конструкции ослепляют меня. По правую руку от себя примечаю панель с разными кнопками, подставки под напитки и встроенную в машину маленький бар. На потолке имеется датчик температуры и регулировка света. Все предусмотрено. Для любителей с уютом доехать до места назначения. Вряд ли все это для меня важно.

Дверь с водительской стороны открывается, и мужчина занимает свое место. Через зеркало заднего вида окидывает меня ледяной водой. Я отвечаю не менее сконфуженной полуулыбкой. Потом он заводит машину, которая отзывается на удивление с тихим ревом, настраивает какие-то параметры, и в полной тишине машина трогается с места, следуя к центру Радожа.

Оглядываюсь назад, запоминая в последний раз штрихи моего дома и вывеску, больно режущая глаза, после этого под милостыню удушья прощаюсь с домом. Прощаюсь с остатками прежней жизни. Все будет хорошо. Главное ― ради семьи.

Мы сворачиваем, и окрестности района окончательно исчезают за многочисленно сменяющимися домами и магазинами.

Волны моря нас окружают через двадцать минут. Оказывается, добираться от одной крайней точки к другой выматывает сильно. Особенно стоянка на светофорах. Я успевала рассматривать незнакомые мне улицы. Люди, мелькавшие за затемненными окнами, старались поскорее исчезнуть в любых зданиях, чтоб не попасть под участь ливня. В самых оживленных улицах редели хаотичные бутики, дома по сравнению с ними были белым пятном на фоне разгоравшихся акций. Машины вереницей проносились возле нас и впереди на перекрестке. Такого скопления я в жизни не встречала у нас. Наверное, потому, что наши улицы являлись границей и не имели спектров.

Уперевшись локтем об подлокотник, с раздражающим звуком тарабанила ногтями по пластику панели. Мне уже казалось, водитель был готов высадить меня, так как не укрывалось его вздрагивание на каждый глухой стук. Терпение иссякало, но уже оставалось немало, учитывая, что только что проехали ворота Академии принцесс, встретившая нас извилистыми буквами «Добро пожаловать».

Сад простирался до живых изгородей, наполняя территорию красками еще цветущих некоторых растений. Где-то работали садовники, рыхля землю для посадки новых цветов, кустарников или же сострагивая из пушистых кустов силуэты разных узоров. Никто не поворачивался на звуки шин, полностью отдавшись работе.

Окинув все со скудным любопытством, машина выехала на просторную площадку перед академией и, сделав заворот, остановилась возле поднимающихся ступенек.

Мужчина не стал заглушать мотор и поспешил помочь мне выбраться, хотя я не была настолько беспомощна. Выпорхнув наружу, я встретила во всем своем обличии аналог настоящего замка, растирающего до бескрайности. Водитель досадно глянул на меня, но не расстерялся и пошел доставать мои вещи, пока я непосредственно лицезрела того, чего прежде могла увидеть на картинках. Слышала, раньше замок принадлежал каким-то орлеонам, живущие на дне темного леса, но сохранившаяся часть от пережитой войны, реставрировали как переднюю учреждения.

Здание было старое, потрепанное от времени, хотя подлежало обработки: окаемки, статуи, оконные рамы, кирпич, крыши лились вернувшимся солнцем. Оно не лишалось своей коварной элегантности, сад тому было сплошное дополнение истинного злодеяния. Территория образовательного учреждения было велико, учитывая, что находится в море. Поэтому это давало преимущества облюбовать каждую часть свободного места для обустройства нужных зон.