Текст книги "Академия Трёх Сил. Книга вторая (СИ)"

Автор книги: Анна Мичи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 16

Узнав обо всём, Карин рассвирепел.

Я никогда не видела, чтобы он так злился. Даже не злился – бесновался. Мы сидели в их с Вейном комнате, втроём, Вейн на подоконнике, я на кровати, Карин напротив, на стуле – но когда я докончила рассказ, Карин вскочил так резко, что я невольно подалась назад. А следующие его слова вообще хлестнули, как пощёчина:

 – Ты что, совсем идиотка? Каждый год на межакадемических люди калечатся, и ты собираешься участвовать? Ты самоубиться решила? Имсен совсем обалдел тебя втягивать?

Даже Вейн посмотрел на брата с некоторым удивлением, а я так вообще слова не могла произнести от обиды.

Частью разума я Карина понимала. Им руководило беспокойство. На межакадемических и впрямь редкий год обходился совсем без пострадавших.

Если на внутренних турнирах для учеников академии считалась обязательной защита, наложенная лучшими целителями и артефакторами, то на межакадемических ничего подобного не было. За защиту отвечают артефекторы и целители группы, за атаку – боевики, за контроль – стихийники и животноводы. Обстановка, максимально приближённая к реальной, группа должна действовать так, как ей придётся действовать в настоящем сражении.

Считалось, что под конец третьего года обучения студенты уже должны понимать, что такое настоящая опасность, как это – сражаться в полную силу, осознавать свои возможности и слабые места. Уметь работать с риском и реальной угрозой.

Ну, конечно, рядом с полем постоянно дежурила бригада целителей, смертельных случаев почти не бывало… но ключевое слово – «почти».

В общем, всё это я тоже знала и понимала, и именно поэтому не сразу дала Имсену согласие. Слова Карина меня задели. Они звучали так, словно он завуалированно давал мне понять, что считает меня неразумной, неспособной принимать решения малолеткой.

Хотя какое там завуалированно! Он прямым текстом назвал меня идиоткой!

От окна примирительно отозвался Вейн:

 – Да ладно, у неё своя голова на плечах, не маленькая уже.

Я метнула в его сторону благодарный взгляд. Мне самой обида не давала и слова молвить, но он озвучил как раз то, что я думала.

Карин резко обернулся к нему:

 – Заткнись.

Вейн сверкнул зелёными глазами, но и впрямь промолчал. Тогда Карин снова посмотрел на меня:

 – Я против.

 – Я пойду погуляю, – Вейн вскочил и быстрым шагом преодолел расстояние до двери.

Мы проводили его взглядами. Ясно было: сбегает, чтобы не оказаться между двух жерновов. В принципе, правильный поступок, на его месте я бы поступила точно так же.

Едва дверь захлопнулась, как Карин сел рядом со мной и взял меня за плечи. Внимательно всмотрелся в глаза, словно искал в них согласие. Но всё, на что я была способна, это молча кипеть от злости.

Молчать – это был, пожалуй, самый разумный вариант. На язык рвались только что-то вроде «сам ты дурак!» или «не твоё дело!».

А Карин, напротив, заговорил спокойнее:

 – Сатьян, ну правда, зачем тебе это? Чего тебе не терпится? Ты уже заняла четвёртое место в одиночном, на следующий год соберём группу, пройдём на межакадемические вместе. А пока не дай запудрить себе голову. Я вообще не знаю, с чего вдруг Имсен предложил тебе это.

Я знала. Знала, но молчала. Не то чтобы я не доверяла Карину настолько, что не хотела рассказывать ему о Хранителю – но всё же мне хотелось сохранить это в тайне. В Карине я была уверена, но не уверена была в себе самой. В том, что Хранитель и впрямь выбрал меня. В том, что я смогу подчинить его себе.

Злость и обида начали уходить. В принципе, Карин был прав – если бы я решилась на подобное с бухты-барахты, это и впрямь было бы глупо. Не только сама бы опозорилась, но и группу подвела.

Но Карин не знал и судил, исходя из той информации, которой располагал.

Может, я бы и заставила себя рассказать ему, в чём дело – но тут он совершил ошибку.

Сказал, заглядывая мне в лицо:

 – Если честно, я бы вообще не хотел, чтобы ты выступала на таких турнирах, особенно как основной боевик. Всё-таки ты девушка, и…

Он не договорил: я оттолкнула его, взметнулась вверх, словно меня поставила на ноги необоримая сила, и процедила сквозь зубы:

 – Ещё раз скажешь, что я должна поступать так-то, потому что я девушка, и получишь по роже.

Карин сверкнул глазами, но промолчал. Сидел как был, напряжённый, снова злой, только сжимал челюсти так, что перекатывались желваки под гладкой смуглой кожей.

И тут сказал отстранённо:

 – Можешь не признавать этого сколько угодно, но ты девушка и, следовательно, слаба. Вторым мечником да, ты вполне можешь быть, но не основным.

В ушах у меня зазвенело. Едва различая среди этого шума свой собственный голос, я тоже спросила тихо и отстранённо:

 – Я слаба? А ты помнишь, кто выиграл нашу дуэль? Если я слаба, то ты тогда как?

Карин вспыхнул. В глазах сверкнул гнев.

Если он скажет сейчас, что поддался, я выйду отсюда и вообще никогда с ним не заговорю.

Он, кажется, прочёл эту мысль по моему лицу, потому что резко выдохнул и отвёл глаза. Потом встал. Выпрямившись он был куда выше меня, и, чтобы не проиграть ему морально, я опустила подбородок ниже и выставила вперёд правое плечо, как будто готовилась к схватке.

 – Сатьян... – он шагнул вперёд – я отступила. Тогда он остановился. – Давай не будем ссориться. Давай просто пойдём сейчас к Имсену, и ты откажешься.

 – С какой стати я буду отказываться?

По лицу Карина прошла тёмная волна.

 – Если ты не забыла, мы с тобой встречаемся.

 – И что?

 – Если ты мной хоть немного дорожишь, то откажешься.

Я задохнулась от возмущения. Так-так, теперь в дело пошёл шантаж! Не дожидаясь, что Карин скажет или сделает следующим, я повернулась и выскочила наружу. Внутри всё кипело от гнева.

«Если ты мной дорожишь»! «Ты девушка, следовательно, слаба»!

Я выросла, постоянно слушая эту песенку – под которую мне запрещали всё что попало, логично это или нет. Но теперь, теперь мне почти восемнадцать – и я хочу заниматься делом, которое мне по душе. Я всю жизнь мечтала об этом. И вокруг полно девушек-боевиков – пусть не так много, как парней, куда меньше, чем стихийниц или целительниц, но всё равно – почему это я должна уступать роль, которая мне нравится, которая мне подходит, которая доставляет мне огромное моральное удовлетворение – ради чьих-то желаний?

От злости перед глазами всё туманилось, и я даже не заметила, как преодолела дорогу от мужского общежития до нашего.

Пришла в себя только очутившись в чьих-то объятиях и услышав весёлый голос:

 – О! Мечница!

Глава 17

Я подняла голову и увидела чёрные глаза Анса. Он посмеивался, заглядывая мне в лицо. Видимо, он как раз спускался, и я влетела в него на всей скорости. Хорошо хоть с лестницы не снесла. Запоздало я огляделась и обнаружила, что мы стоим на площадке в промежутке между первым и вторым этажами, я держусь за складки одежды Анса, а он, в свою очередь, придерживает меня за плечи.

 – Куда несёшься сломя голову?

Я заставила себя улыбнуться. Кажется, вышло паршиво, потому что Анс вдруг стал серьёзным:

 – Что-то случилось?

 – Нет, ничего. Не обращай внимания, – снова улыбнувшись, я уже хотела отцепиться от него и идти дальше, как неожиданно для себя призналась: – Поссорилась с Карином.

 – Этот тот парень, которого избили? Он твой друг?

Я отодвинулась и промолчала.

 – Или больше, чем друг?

Анс, кажется, сказал это с намерением пошутить, но мне словно нож в брюшину загнали. Зачем я вообще согласилась встречаться с Карином? Хотя… хотя он же и тогда пытался меня шантажировать, я просто не заметила. Сказал, мы или встречаемся, или он уходит. Знал, что я дорожу нашей дружбой.

Я замотала головой.

Не буду об этом думать. Надо забыть на денёк-другой, и всё будет по-прежнему. Карин поймёт, что перегнул палку, я, может быть, расскажу ему про Хранителя. И вообще, сейчас надо готовиться к Турниру победителей.

 – Круто! Это прекрасная новость, – невпопад обрадовался чему-то Анс. – Слушай, а как насчёт прогулки? Покажешь мне всё тут.

Я с удивлением уставилась на него. Какой резкий переход. А может, согласиться?

Но потом с сожалением покачала головой:

 – Извини. Давай в другой раз. Не то настроение.

 – Ладно. Давай в другой. Как насчёт завтра?

Как расстроена я ни была, всё равно рассмеялась. Какой же он упорный и настойчивый! Чем-то это мне даже импонировало.

 – Давай завтра решим, – ответила с улыбкой.

 – Эх. Ну ладно. Только потому, что я знаю: девушки-боевики всегда держат слово.

Я снова засмеялась:

 – Когда это я успела дать тебе слово?

Анс улыбался мне в ответ – и вдруг взял за руку.

 – Знаешь, – сказал он, нежно поглаживая мою ладонь, – а совсем скоро День Идины. В наших местах есть поверье. С кем ты проведёшь ночь этого дня, с тем навсегда будешь вместе.

Я почувствовала, как горячая волна заливает щёки. Во-первых, от неожиданно интимного прикосновения, во-вторых, от пристального взгляда, а в-третьих – от слов.

Это что, намёк? Это он мне переспать предлагает?

Хотела вырвать руку – он удержал. Тогда просто спросила:

 – Что ты несёшь?

Анс не сразу понял, а как понял – расхохотался:

 – Ой не могу! Не в этом смысле! Не переспит, глупая, просто проведёт ночь! Встретит рассвет, если хочешь.

 – И какое это отношение имеет ко мне?

Он не ответил, только пожал плечами с хитрой улыбкой. Мол, я всё сказал, больше ничего не знаю.

Тут сверху послышались шаги, и из-за лестничного поворота показался парень. Я сразу его узнала: тот самый, с повадками ар-терана. Увидев нас, он остановился, его взгляд метнулся на моё лицо, ожёг холодом ледяных глаз, потом на лицо Анса, а потом на наши соединённые руки, потому что Анс продолжал держать мою ладонь в своей. Чётко очерченные губы скривились в презрительной ухмылке.

Меня охватила сложная смесь чувств. Одновременно захотелось выдернуть руку и, напротив, позволить Ансу держаться за неё сколько угодно, чем дольше, тем лучше, по крайней мере, пока этот придурок не скроется с глаз.

Но Анс, кажется, тоже напрягся. Выпрямился, меряя взглядом вновь появившегося. Отпустил мою руку, но вместо того чтобы отойти, наоборот, шагнул ближе и приобнял меня за плечи.

 – Тебе что-то нужно? – вежливо поинтересовался у парня. – Чего застыл?

Тот промолчал. Теперь он смотрел только на Анса, и смотрел неотрывно, глаза в глаза. В воздухе запахло грозой. Я почувствовала себя неуютно: эти двое словно общались без помощи слов, одна я стояла, ничего не понимая. Наконец тот, второй, мотнул головой и ледяным голосом обронил:

 – Ничего.

Он двинулся дальше, и даже ветерок от движения показался холодным. Меня бросило в озноб.

Дождавшись, когда внизу хлопнет входная дверь, я сказала вслух:

 – Какой-то странный парень… Что он здесь делает вообще?

 – Он тут живёт, я видел его на пятом.

Живёт здесь? Значит, он из приглашённых команд. Ведь до того, как они начали съезжаться, я всех, кто тут живёт, могла по пальцами перечислить – и этого, темноволосого, среди них точно не было.

Тоже участник межакадемических? Но что он тогда делал у нас в подсобке на тренировочных площадках?

Странный парень. Ох странный.

В тот же день вечером я снова с ним столкнулась – когда шла домой, вечером, после лёгкой тренировки вдвоём с Лидайей. Её сразу перехватил Ларн, и они вдвоём упорхнули, счастливые, как голубки.

Он подошёл сзади, незаметно, как тень, и напугал меня до полусмерти, внезапно заговорив:

 – С какой стати ты опять одна тут шастаешь? Тебе мало было того нападения?

 – Хагос! – я прижала ладонь к сердцу. Оно бешено билось от неожиданности.

Полоснув меня очередным недобрым взглядом, парень продолжил:

 – Сейчас в академии опасно. Полно людей с неизвестными намерениями, с запретными целями, с изменённой внешностью, с легендами – комар носа не подточит. Любой может оказаться врагом.

 – О чём ты вообще? Каким врагом?

 – Например, посланником Имерии.

Я молча смотрела на него. Не то чтобы я совсем не понимала, что он говорит – но всё это казалось мне таким далёким, что я никак не могла сопоставить его слова и реальность.

Политикой я интересовалась постольку-поскольку, но про Имерию, конечно же, знала. Раньше она была частью земель Морвенны, потом там к власти пришли жрецы Дибога, объединили несколько земель и провозгласили самоназванным государством.

Пробовали завоевать и Морвенну, вернее, отхватить кусок от прилегающих к их территории земель – но наши воины дали отпор. После этого Имерия перешла на скрытые действия, например, уничтожение наших поселений на диких землях, маскируясь под тварей или разбойников. И, конечно, шпионаж.

Но Лорейль, мой родной город, располагался очень далеко от границы с Имерией, так что сама я не только не видела ни единого имерийца, но и воспринимала их скорее как нечто абстрактное. Почти как сказку, страшную, но сказку. Например, мы в детстве с братьями играли в воинов Морвенны и имерийцев. Роль имерийца была невыгодной: они всегда должны были проигрывать.

Так что слова темноволосого сноба показались мне чем-то вроде загадочного, не имеющего смысл заклинания. Посланник Имерии? Здесь?

Парень молча смотрел на меня. Наконец спросил:

 – Удивлена? Не слышала? Думаю, со дня на день ваш ректор объявит вам об этом. В академии имерийский шпион.

По спине прошёл холодок. Темноволосый парень утверждал это так твёрдо, что я сходу поверила. Да и не было смысла ему врать. Для чего, попугать меня?

Но представить это всё равно оказалось невозможно. Шпион? Один из тех, с кем я учусь? С кем бок о бок хожу на лекции? С кем, может быть, скрещу меч на ближайшем турнире?

И в то же время все единожды слышанные сказки, все страшилки ожили в памяти. Отравления, покушения… нападение на меня… может, это был не Хен? Может, это был шпион?

Но эту мысль я сразу же отвергла. У шпиона нет причин атаковать меня. А вот у Хена как раз есть.

Не дождавшись ответа, мой непрошеный спутник настойчиво произнёс:

 – Тот парень, с которым ты общалась. Ты знаешь, кто он? Откуда?

Я промолчала. Вспомнила, как Анс сказал, что он из клана Архаллы, из Академии Халда Великого. А ещё вспомнила его чёрные, такие необычные, непривычные для обитателя Морвенны глаза. Тем более непривычные на востоке, который находится в противоположной стороне от Имерии.

А имерийцы как раз черноволосы и черноглазы.

 – Ты знаешь только то, что он сказал тебе, верно? – беспощадно спросил парень. – И всё равно развесила уши?

Мы как раз дошли до общежития, и я, не находя ни слова для ответа, молча юркнула внутрь, когда мой спутник потянул дверь. Быстро, чтобы он не успел меня нагнать, пошла к лестнице. Хотела остаться одной и подумать.

Но он и не собирался догонять меня. Просто негромко сказал мне вслед:

 – Не доверяй никому.

Глава 18

А народу на трибунах явно поредело.

Такова была моя первая мысль, когда я вышла на поле по сигналу распорядителя. Со стороны это было не так заметно, но изнутри, когда можно было обвести взглядом все трибуны, становилось видно, что зрителей куда меньше, чем было под конец одиночного турнира.

Впрочем, это естественно. Турнир исключительно развлекательный, а участники – те двадцать пять человек, что вышли в финал на одиночном. Многие родители-родственники уехали, когда их близкие не прошли, а болельщики на межакадемические ещё не приехали.

Я прокрутила в уме турнирную таблицу. Пять раундов, двадцать пять человек, по пять минут на схватку. Три первых тура состоятся сегодня, полуфинал и финал – завтра.

Мой первый противник – дай Нигос, чтобы он не стал и последним – стихийник Амунд Клакс, второкурсник. Высокий – хотя с моим ростом почти все парни казались высокими – слегка неуклюжий на вид парень в лиловой мантии. Сейчас он стоял на другой стороне поля и подкидывал в ладони магический шар. Красивый, оранжевый, яркий, как капля смолы на солнце, шар испускал маленькие протуберанцы, но хозяина это пламя, по всей видимости, не жгло.

Вообще это отличная штука – вот так попробовать себя в бою с тем, с кем обычно не схватываешься. Опыта сражений со стихийниками у меня почти не было.

Я мысленно повторила всё, что о них знаю.

Во-первых, у них очень жёсткий щит. Придётся приложить немало усилий для того, чтобы пробить его, и только потом можно будет пытаться нанести урон.

Во-вторых, магия стихийников одна из самых мощных. Если мой самый сильный удар может разве что пробить чужой щит, то самое сильное заклятие стихийника запросто лишит меня сознания. Значит, надо не позволить ему использовать самые мощные заклятия. На худой конец, приберечь свои противодействующие.

В-третьих, стихийники славятся умением контролировать противника. Спутать ему ноги, навеять сон, парализовать на краткое время – хороший стихийник знает как минимум одно такое заклинание, если не все три. И если во время действия какого-нибудь очень эффективного заклятия я позволю Амунду погрузить меня в сон, это сразу урежет мои шансы на победу.

К счастью, помимо кучи достоинств, у стихийников есть и недостатки, и главный в них то, что заклинания требуют времени и произносить их нужно стоя на одном месте. Не все, конечно, но самые сильные – да.

Так что я могу постоянно атаковать, а Амунду придётся сперва обездвижить меня или усыпить, чтобы спокойно колдовать. Ну а моя задача состоит в том, чтобы не дать ему это сделать.

Прерывая мои мысли, запел рог. Заорали зрители, когда мы ринулись навстречу друг другу.

Вернее, ринулась я, вызывая меч, а Амунд, напротив, стал обходить меня по кругу, стараясь сохранять дистанцию.

Первое заклятие ударило в щит, расплескалось огненными лепестками.

Я и бровью не повела. Ерунда. Это он меня прощупывает, надеется, вдруг испугаюсь и использую сильное защитное заклинание. Но не зря мы с Лидайей столько времени в библиотеке зубрили чужие умения, эту атаку, довольно безвредную, я хорошо знала.

Пока Амунд не опомнился и не вспомнил про контроль, я увеличила скорость. Оказавшись рядом, ударила мечом в щит. Раздался жалобный треск, и маг отпрыгнул – но щит пробить не удалось.

Ну что… попробуем то, ради чего я вообще сюда вышла.

Глубокий вдох, обратиться внутрь себя, призвать Хранителя. Краем глаза я следила за магом, тот наконец вспомнил, что у него есть заклинание сна, и начал плести его. У меня пять секунд.

Пяти секунд не понадобилось. В груди расцвёл знакомый огненный жар. Заполыхало алым. Меч удлинился, сам повёл за собой, и одновременно словно открылся новый источник энергии.

Дочитать заклинание стихийник не успел. Взмах, удар – и его щит рассыпался мелкими осколками. Я обалдела: с одного удара! Стихийник – тот вообще запаниковал, побелел, глаза стали как плошки. Использовал «прыжок», но я этого ожидала, тут же притянула его к себе «удочкой».

Он впопыхах накинул новый щит, видимо, заклинание было готово, но и этот разлетелся вдребезги. Раз, другой, третий – и Амунд упал на твёрдый песок, а трибуны взорвались оглушительным рёвом.

Я выпрямилась, сама ошеломлённая произошедшим. Это было так легко… настолько легко, что появилось смутное ощущение, как будто я нарушила правила, воспользовалась какой-то лазейкой и победила незаслуженно.

Но всё было по-честному, и уже гремел над полем голос комментатора, объявлявший победу и переход во второй тур, и трибуны снова скандировали запомнившееся по недавнему турниру «Сать-я-на!».

Знай я о Хранителе раньше, я бы уделала Хаунда в первые секунды боя.

Во втором раунде моим противником стал лучник. Вот только он оказался ещё слабее стихийника, почти сразу подпустил меня к себе слишком близко и получил сокрушительный удар. Исход дуэли решился буквально за первый десяток секунд.

Выходя с поля, я чувствовала себя полностью обескураженной. Пыталась убедить себя, что мне повезло, что у лучников было мало участников, поэтому неудивительно, что в число победителей вошли и не очень умелые, что мой противник недооценил девчонку-первокурсницу, но всё равно – душу затапливал благоговейный страх. Я и не представляла себе, что Хранитель может быть так силён. Если так пойдёт и дальше, я и впрямь могу занять первое место.

Хотя, надо отдать должное, и противники пока попадались не очень умелые.

В третьем, последнем на сегодня бою, мне выпало сражаться с животноводом. Это оказался тот самый красавчик, так и не показавший своего фамилиара на церемонии награждения. Увидев его, я поморщилась.

Нет хуже противника, чем животновод. Щит у них такой же жёсткий, как у магов, и пусть заклинания не такие болезненные – у них есть фамилиар, так что в итоге приходится иметь дело с двумя одновременно.

Парень, похоже, был уверен в себе. Обычно животноводы заранее призывают фамилиаров, а этот стоял себе один на другой стороне поля, смотрел на меня и, похоже, улыбался. Вот жук.

Раздался долгожданный сигнал, и я бросилась к противнику. Только теперь он поднял руку – спокойно так, будто не видел, как я несусь в его сторону. Заклубилась чёрная дымка, проступили очертания гибкого узкого тела, чёрной морды, роняющей золотую слюну – и пылающие расплавленным золотом глаза.

Я остановилась так резко, словно напоролась грудью на невидимую преграду.

Я уже видела этого фамилиара. И не только видела – сражалась с ним.

Этот хагосов животновод был одним из тех, кто напал на меня перед финалом одиночного турнира.