Текст книги "Рассвет в ночи (СИ)"
Автор книги: Анна Крол
Соавторы: Евгения Матвеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Через несколько секунд у окна раздался ошеломленный "ох" Олеси, и Она рванула туда, отодвигая плечом любопытную девушку и расплываясь в улыбке. Во дворе стоял черный блестящий на солнце BMW, к которому небрежно прислонился Константин, держащий в руке небольшой букетик полевых цветов.
─ Он? Мышка! Ты обязана мне все рассказать!!!
В зеленых лучистых глазах соседки читался такой восторг, смешанный с недоверием, что Она смутилась, подбирая с кровати сумку и дергая плечом:
─ Ничего особенного... Просто дружим.
Дверь была захлопнута, сумка закинута на плечо, а ступеньки преодолены на одном дыхании. Выскочив, Она столкнулась с ним нос к носу. Константин улыбнулся, протянув Ей ароматно пахнущий букетик, и Она улыбнулась, зарываясь в цветы носом... Тонкие нотки едва уловимого запаха фиалок, тонкий аромат ромашек и мягкие тона лютиков. Вот за что Она любила полевые цветы – в своей простоте и недолговечности они были безумно очаровательны. Не томно-красивы, как бархатные розы, не болезненно-аристократичны, как лилии, не опасно-роковы, как орхидеи... а именно милы и чарующи.
Сумка была брошена на заднее сидение, букетик бережно уложен на коленях, а Она уже привычно вжималась в сидение, зажмуриваясь от будоражащей скорости и от яростно-незнакомых песен, громкие звуки которых летели из динамиков. Решившись приоткрыть один глаз, Она смешалась от буйства сменяющих одна другую картин. Они пролетали мимо домов, деревьев, людей, животных, птиц, облаков и, кажется, обгоняли даже солнце! В этом было что-то завораживающее, и Она загипнотизировано уставилась в окошко, прижимая к себе цветы и смешно щурясь в попытках разглядеть ускользающие пейзажи. Ненароком у Нее вырвалось озабоченное:
─ Ты слишком быстро едешь!
Он засмеялся, подмигнув Ей черным глазом, и небрежно крутанул руль на повороте:
─ Перестань бояться, Свет мой! Я прекрасно вожу – говорю без ложной скромности.
Она мотнула головой, недовольно возмутившись:
─ Я вовсе не боюсь! Я просто не могу разглядеть что-либо за окном.
На этот раз он засмеялся веселее, впрочем, когда он поехал медленнее, Она испытала легкое разочарование, потому что пейзаж стал привычно-деловым, городским и обычным. А посему уже спустя пару минут они гнали на той же сумасшедшей скорости.
Впрочем, Она, которой не терпелось выйти из машины, при виде тучи народу и такой же тучи аляповатых магазинов, решила вновь залезть в машину под удивленным и искренне забавлявшимся взглядом Константина. Но, увы для Нее, было поздно. Машина была защелкнута им электронным замком, и ручка двери беспомощно дергалась у Нее в тоненьких пальцах. Она отчаялась и прижалась спиной к нагревшемуся на солнце металлу, с ужасом глядя на все эти наряды на манекенах за стеклом:
─ Может, не...
─ Н, брось, Мышка! Одежда не кусается, продавцы тоже, и я с тобой! Никто нас не обидит, я тебе обещаю!
Ему с трудом, но все же удалось оторвать Ее от машины. Константин продел Ее ручку в свою, и они степенно пошли вдоль по проспекту в поисках нужного магазина. С вечерней одеждой, то бишь. В конце концов, они нашли нужное здание, и он распахнул перед Ней дверь, дурачась и делая шутливый поклон:
─ Прошу вас, миледи!
Она решила поддержать игру и, затрепетав ресничками, скромно прощебетала:
─ Благодарю вас, добрый сэр!
Осторожно ступая по лакированному полу, Она принялась оглядываться. Кругом были платья – вечерние и не очень, деловые и совершенно уж бесстыдные, соблазнительные и скромные, закрытые и открытые, короткие и длинные, бальные и лаконичные короткие. Она растерялась, отступив, и тут же уткнулась спиной ему в грудь. Пара непослушных кудряшек метнулись с Ее плеча в тот момент, когда он наклонился к Ней. Его дыхание пощекотало ушко, а тихий голос прозвучал совсем уж близко:
─ Что-то нравится?
Она закусила губу, раздумывая. Вновь оглядела большой зал. Вздохнула:
─ Не знаю, я.... Не очень сильна в выборе вечерних платьев.
─ Ммм... Ясно.
Далее последовало долгое разбирательство и не менее долгие примерки. Красные платья, в которых Мышка хотела спешно куда-то спрятаться. Желательно за что-нибудь большое, темное и непрозрачное. Черные платья, которые делали Ее какой-то скорбной вдовой. Яркие платья, в которых Она смотрелась как черный птенец среди павлинов. А уж из-за бархатно-синего платья с юбкой, а ля "юбки нету, не надейтесь ее найти" Она так краснела и заикалась, что Константин, которому увиденное явно нравилось, все-таки сжалился над Ней и разрешил снять это и примерить другое.
Когда же часа через два беспрерывных примерок Она шагнула к зеркалам в светло-сером, отливающим серебром платье, Она была уже бесконечно усталой и полностью равнодушной к тому, в чем предстоит пойти на прием. Впрочем, это платье Ей нравилось. И еще Ей нравилось, как на Нее смотрел Константин. От этого взгляда Она втягивала и так несуществующий живот, выпрямляла спину и гордо задирала голову, отчего черные волосы скользили по открытым покатым молочного цвета плечам. Рукава у платья были узкие, в три четверти, по всей их длине шла узкая черная вязь в виде веточек винограда. Неглубокое, но и не маленькое декольте выгодно подчеркивало все Ее достоинства, однако, не переступая границ Ее скромности. Облегающее талию и волнами расходящееся книзу, платье это делало всю Ее воздушной и волшебной. Не от мира сего. Добавить к этому сверкающие задумчивые серые глаза и крупные кудряшки густых черных волос – и получалась просто принцесса зачарованного мира. Ну, по крайней мере , так казалось Ей самой. Да и ему, судя по всему, нравилось.
─ Как тебе, Мышка?
─ Мне... нравится.
На том и порешили. Платье было упаковано в большую алую коробку и с улыбкой передано зардевшейся Мышке доброжелательной продавщицей. Черные с серебряным высоченным каблуком лодочки были выбраны Константином, и Ее тихих отрицаний он не принимал во вниманье. Когда же дело дошло до кассы, и Она услышала цену платья, Ей захотелось все сдать обратно. И вообще – у Нее не было выбора! В кошельке даже половины этой суммы не наскребешь! Так что, огорченно хлюпнув носиком, Она обернулась к своему спутнику и, запнувшись, выдавила, что все это жуткая затея, и у Нее нет таких денег, потому Она вынуждена... Но тут Она была резко прервана его обиженным фырканьем и горделивым заявлением, что он-де все оплатит. От этого Она пришла в ужас. В полнейший кошмарный ужас! Но пока Она пыталась его отговорить, продавщице была отдана кредитная карточка, которую Она проводила скорбным тоскливым взглядом. Спорить с ним было бесполезно, и добиралась домой Она, обретя душевное спокойствие его словами, не терпящими возражений, о том, что "даже будь у тебя миллиарды долларов в потрепанной сумочке, я все равно бы сам заплатил за это платье! И не спорить, Мышка, не спорить... Ну хотя бы в этот раз!". Слова были сопровождены таким страдальческим взглядом, что Она виновато захлопнула рот, вздохнув и улыбнувшись, признавая, что таки в этот раз спорить не будет. Но только ради него. Только– только!
Глава 31.
На берегу чужого моря
Не было никаких сомнений, что в парк ранним утром Светлана пришла специально, и неспроста местом своей дислокации выбрала лавочку у горбатого мостика через неширокий ручеёк. А как иначе? У Него не имелось иной возможности наматывать круги возле ручья, кроме как, то и дело перебегая по тому самому мостику. Винить девочку в назойливости или читать ей шуточные нотации, однако, никакого желания не возникло, наоборот, – Он был рад встрече. Выколупав из ушей гарнитуру, Он в изнеможении рухнул на ту же скамью и, откинув Светлане на колени расслабленную руку, выдохнул:
─ Попить ничего не найдется?
Нашлась бутылка простой газированной воды, которую Он осушил несколькими огромными глотками, развалился на скамье, широко раскинув руки по кованой спинке, случайно задел пальцами оголенное плечо девочки, скосил взгляд на тонкие бретельки одетой на неё маечки.
─ Сегодня жару адскую обещали, – Ответила она Его вопрошающему взгляду. – Олеся на море после работы звала... Я и позабыла, что тоже улетаю.
─ Так мы на море и улетаем! – Усмехнулся Он, потягиваясь и разминая пальцами затекшее плечо.
Потупив серые глаза, Светлана искоса смотрела на Его тщетные попытки сделать что-то путное со сведенной судорогой мышцей. Ждать, пока она решится предложить помощь, Ему пришлось довольно долго – Он уже и так, и этак крутился, изображая наинесчастнейшего человека на свете, но отреагировала девочка только на полный отчаяния вздох, который, надо отметить, Он не сыграл, а выдал от всей души. Массируя Ему плечи, Светлана смотрела куда-то в сторону, и тараторила со скоростью пулемета:
─ В четыре вечера вылет, два часа в полете, плюс разница во времени, там будем только в семь, пока до гостиницы доберемся, пока вселимся и переоденемся, в девять нам на прием – там большую часть ночи проведем, потом поедем отсыпаться, в полдень встанем, а в два часа дня уже обратный рейс... Море отменяется.
─ А мы сейчас поедем! – Вдруг озарила Его потрясающая мысль. Он глянул на часы. – Если успеем собраться до семи часов и поедем на моей машине, то часам к шестнадцати будем на месте. А значит, в запасе у нас останется пять часов! Триста раз успеем побывать на море! Ну как?
От неожиданности и напора, с которым Он вещал, Светлана даже забылась на мгновение и задумчиво разгладила складки футболки у Него на груди, пришла в себя, резко отдернула руки, посмотрела настороженно:
─ Это с какой же скоростью ты гнать будешь?
Его странным образом веселила её незнамо откуда взявшаяся привычка всегда и во всем оспаривать Его решения, чего бы они ни касались – рабочих моментов, вольного времяпрепровождения... да всего подряд! Засмеявшись, Он сказал, как отрезал, что на этот раз даже выслушивать возражения не намерен, ведь Он как-никак её непосредственный начальник, а сегодня рабочий день и, если Он велит сесть в машину и на сверхзвуковой скорости гнать на море, то она, как трудолюбивая помощница, должна рьяно броситься на исполнение сего указания. Спорить Светлана уже научилась, вот только стоять на своих убеждениях до конца у неё все никак не получалось. Потому через полчаса она с дорожной сумкой и красной коробкой, в которую аккуратно упаковано было купленное на выходных платье, смиренно залезала в огромный черный BMW, а Он с победоносной улыбкой заводил мотор.
От езды на предельной скорости у Него самого вскоре заложило уши, да и безвылазно провести девять часов за рулем – это вам не в потолок плевать. Периодически Он тормозил у заправок и придорожных закусочных, и тогда перепуганная Светлана, всю дорогу сидевшая с закрытыми глазами, получала возможность на кривых ногах выползти из мрачно-блестящего авто и несколько драгоценных минут провести на привычной бренной земле, а не невесть где, между небом и стремительно уносящейся прочь автострадой, белоснежными линиями рассеченной на две широкие полосы. К концу пути, однако, девочка попривыкла и начала потихоньку приходить в себя, получалось даже коротенькие разговоры заводить. Походило на то, что вскоре Светлана полюбит скорость не меньше, чем Он сам, и научится получать удовольствие от столь быстрых поездок. На этот раз, правда, сего блаженного времени дождаться Ему не пришлось – ровно в шестнадцать часов черный BMW пересек границу пункта назначения их путешествия, а уже через час они оформили все документы в гостинице, переоделись в подходящую для прогулки одежду и, разузнав на рецепшине, как попасть к побережью, весело зашагали по малознакомому городку в вежливо указанном направлении.
Ему и раньше доводилось бывать на Черном море, правда не в этом городе, потому Его нисколько не удивил открывшийся взору вид, когда они со Светланой, поплутав по лесным тропкам между высоченных сосен и спустившись по скалистой дорожке, остановились на узкой полоске каменистого пляжа, переливчато убегающей в совершенно спокойные воды сизо-синего моря. А вот спутница Его, должно быть, впервые увидала такую картину, остановилась с затаенным дыханием и сдавленно пискнула:
─ А где песок?
─ Под камнями! – Не сдержал Он истерического смеха, поднял плоскую округлую гальку и швырнул в море, наблюдая как та несколько раз подскочила на водной глади, прежде чем с оглушительным всплеском нырнуть на дно.
Та часть пляжа, на которую они вышли, была, по всей видимости, диким побережьем и большой популярностью у отдыхающих не пользовалась. Неспешно прогуливаясь вдоль линии прибоя по сверкающим камешкам, среди которых пенилась морская вода, они встретили всего с десяток человек, точно так же бродящих без дела по камням, да в небе парили вездесущие парапланеристы. Светлана шла ближе к воде, осторожно переставляя ноги с камня на камень, Он водрузил вытянутую руку ей на плечо, и девочка, если вдруг оступалась, имела возможность, хватаясь за Его ладонь, удерживать равновесие. Всю дорогу она то и дело изумленно-перепугано бурчала себе под нос, что камни на пляже – это совсем не дело, что после пары часов загорания тут не шоколадным станешь, а скорее уж лиловым от сотен намятых синяков, что в мало-мальски сильный ветерок волны тебе все ноги изобьют тяжелыми каменюками, а уж если тебе не посчастливиться оступиться и шлепнуться в гальку – вообще пиши "пропало"! Он задорно ей поддакивал, периодически крепко сжимая плечо в знак поддержки, ведь понимал, что озабоченным разговорам и той дрожи, что бывало встряхивала девочку, виновником является Он сам, точнее Его наглая рука, развалившаяся у неё на плечах, и Его теплый бок, к которому Светлана была прижата. Ничего, пусть привыкает... В конце-то концов, если бы того хотела, давно бы уже вырвалась!
─ Смотри, а на склоне есть песок. – Мотнул Он головой в сторону невысокого пригорка, тянущегося вдоль побережья. – Пойдем-ка!
И Он бесцеремонно поволок за собою охнувшую в испуге Светлану сперва вдоль пляжа до ближайшего удобного для подъема места, потом вверх по осыпающемуся склону среди выступающих валунов и мелкоростных кривых сосенок. Снизу пригорок казался довольно пологим, но на поверку оказался еще каким крутым – удерживаться на нем, стоя прямо, не получалось в принципе, все время приходилось хвататься то за покатый бок камня, то за поросшие мягкими длинными иглами и липковатые от смолы сосновые лапы. Где-то на середине подъема запыхавшаяся Светлана трагично и пафосно выдала:
─ Почему жизнь свела меня с тобой, Константин? – И добавила с нервным смешком. – Ты же меня угробишь!
─ Возможно. – Согласно кивнул Он, резко перехватил девочку поперек талии, развернул лицом к морю и не менее пафосно изрек. – Но перед этим я покажу тебе мир!
Внизу, среди гальки, кажущейся с такой высоты совсем мелкой, размеренно и вальяжно плескалось огромное шумное темно-темно-синее море, искрящее на солнце сотнями бликов, собранных в целые стаи. Казалось даже, что это какие-то маленькие волшебные существа мельтешат у самой водной поверхности, поблескивая в солнечном свете глянцевыми чешуйками на боках. Его сложенные в замок руки лежали у девочки на животе, носом Он зарылся ей в макушку и, разглядывая море сквозь черную пенку вспушенных волос, вдыхал тонкий аромат её духов – что-то цветочно-воздушное, ненавязчивое и струящееся, как вечерний ветер, доносящий сладкий запах цветущих где-то в отдалении садов.
─ А с вершины вид еще лучше. – Интригующе прошептал Он ей на ухо и весь остаток пути уже сам еле поспевал за проворно карабкающейся вверх Светланой.
Добравшись до пологого места, где сквозь добела выжженный солнцем песок проклевывалась нежная травка, Он снял футболку и расстелил её под опустившейся на спину Светланой, а сам лег прямо на землю, закинув руки за голову. Лежа так и через ресницы рассматривая яркое небо с клочьями белых облаков, они рассуждали о новом для Светланы, да и для Него самого море. Оно казалось более темным и более неохватным, хоть так же, как их море, не могло простираться дальше линии горизонта, но вот таки простиралось, ужасая своими размерами и мощью. Тут совсем по-другому шумел прибой, и горьковатой солью пахло совсем уж неприкрыто и даже навязчиво. Совсем о другом кричали парящие над водной гладью чайки, голоса их были куда громче и задиристее, чем у чаек из их города. Море было другое, неродное, чужое... Прекрасное, о да! Незабываемое... Но не их. В его глубинах не жил водный двойник Его, глаза у моря хоть и несли все ту же неоспоримую мудрость и немую укоризну, но вместе с тем, то были чужие глаза, и в них Он себя никак разглядеть не мог. Это море принадлежало кому-то другому, и этот кто-то совсем как Он приходил к нему в минуты душевных волнений, искал ответы, испрашивал совета... Гоня неуместные сейчас мысли, Он протер слезящиеся от солнца глаза и сосредоточился на облаках, несущихся по небу. Тихонько прошептал вдруг вспомнившиеся строчки:
─ Есть горы под небосводом,
Они завидуют водам
И как отраженье неба
Придумали звезды снега.
И есть иные горы,
Но та же у них тоска,
И горы в тоске по крыльям
Придумали облака...
Изящная ладошка с тонкими пальчиками опустилась на Его нагую грудь, дрогнула, отпрянула, легла в траву подле плеча. Изумленный взгляд темно-серых глубочайших на свете глаз скользнул по Его лицу, споткнулся о взгляд черных, никогда ничего не отражающих глаз, и Светлана с придыханием переспросила:
─ Ты же говорил, что не любишь Лорку...
─ Когда я такое говорил? – Скривился Он, ловя и наматывая на палец щекочущую грудь прядь черных волос.
─ Ты сказал, что нельзя любить Лорку и быть экономистом одновременно! – Возмутилась она Его забывчивости, выпрямила спину, все так же не сводя с Него негодующего взгляда.
─ Я соврал. – Честно признался Он, разводя руками. Задумался вдруг, поинтересовался осторожно. – Я тебя тогда сильно задел?
Налетевший ниоткуда ветерок качнул сосны на склоне, пахнул на Него терпким запахом смолы, смешанным с солоноватым морским ароматом, унес далеко-далеко тихий односложный ответ Светланы. Обняв колени, девочка сгорбилась, глядя вниз, на плещущиеся у подножия склона волны, а Он подсел сзади, разведя колени и положив подбородок Светлане на плечо.
─ Надо сюда почаще ездить. – Предложил Он задумчиво, скосил взгляд ей на лицо.
─ Для меня это не так реально, как для тебя. – Ответила она почему-то вдруг отстраненно. – Через пару недель мы и видеться-то перестанем.
─ Я нанимаю тебя на работу. – Серьезно ответил Он, обнял девочку за плечи. – У тебя будет скользящий график, почасовая оплата. Учебе это не помешает.
─ И что я буду делать всего с двумя курсами экономического за плечами? – Спросила она тихо, с какой-то слабой надеждой в голосе.
─ То же, что и сейчас. – Подумав немного, решил Он. – Побудешь пока секретарем.
─ Ты ненавидишь секретарш. – Улыбнулась она печально, провела рукою по волосам.
─ Ну брось! – Засмеялся Он, чуть встряхивая её в объятиях. – Тебя в роли секретарши я уж как-нибудь снесу!
Она молчала довольно долго, вся как-то зарделась и засмущалась, поняв, видимо, что пустилась уж в слишком откровенные разговоры, да и обнимать себя позволила чересчур крепко. Слабо шевельнувшись, вывернулась из Его покорно разведенных в стороны рук, встала, обернулась к Нему, все еще сидящему на песке, улыбнулась робко:
─ Знаешь, Константин, каждый в этом мире должен быть на своем месте.
─ Знаю. – Ответил Он почти что скорбно, запустил пальцы во взмокшие волосы.
─ Твое место там, в заваленном работой офисе, – Светлана махнула куда-то в сторону города, с прежним задором улыбнулась вдруг возникшей мысли, произнесла её вслух. – На званном приеме, среди властителей вселенной! А моё... Пока еще не знаю где, но уж точно не там.
─ А моё там ли?.. – Спросил Он у серых печально-задумчивых глаз.
─ На этот вопрос только ты можешь ответить. – Улыбнулась их обладательница.
За час до начала приема, переодеваясь в своей части двухкомнатного номера, Он вдруг вспомнил о том, что в субботу, уже отвезя сияющую от счастья Светлану домой, заехал еще в один магазин, да совсем позабыл сразу передать своей спутнице приобретенную там вещь. Застегнув белоснежную сорочку на все пуговицы и нервно заправив топорщащиеся полы в брюки – всегда ненавидел рубашки! – Он перекинул через плечо модный, по мнению продавщицы, разумеется, галстук и вышел в общую комнату, где возле окна Его уже ждала давно готовая к поездке Светлана. Лунно-серое платье, точно расплавленное серебро, глянцевыми струями стекало по точеной фигурке до самого полу и широкими лезвиями бликов играло на покатых волнах складок. Волосы её опять были подобраны вверх, но на этот раз она постаралась уложить их как можно опрятнее. Заслышав Его спокойную и уверенную поступь, девочка обернулась, тут же зажглась на слегка освеженных блеском губах задумчиво-сказочная улыбка, в глазах замерцали задорные огоньки, и голос её прозвучал совсем уж дивно, будто не земному существу принадлежал:
─ Жаль, что больше не представится случая надеть это платье...
─ Лови момент! – Усмехнулся Он и, обойдя Светлану со спины, застегнул у неё на шее серебренную змеящуюся цепочку, что удерживала поблескивающую в тусклом свете фиолетовою капельку аметиста.
Развернув зардевшуюся девочку к себе лицом, Он оценивающе скользнул по ней взглядом, едва сдерживая глупую улыбку, и со злорадной ухмылкой одну за другой вытащил из прически шпильки. Угольно-черные волосы тугими волнами посыпались на плечи и спину Светланы, завертелись, высвобождаясь из крепко затянутого жгута. Поправив особо ретивые пряди, Он сощурил черный глаз, произнес наставительно:
─ И не вздумай еще раз их заколоть... Кощунство – держать в плену такую красоту!
Светлана молча стянула с Его плеча галстук, перекинула через нарочито вытянутую шею и несколькими ловкими движениями, которых Он за всю свою долгую жизнь так и не разучил, затянула опрятный в меру широкий узел, выровняла концы и закрепила их золотым зажимом под третьей пуговицей.
А потом они поехали на прием, что был организован в шикарном особняке, стоящем на высоком морском склоне. В просторном саду, разнообразием произрастающих там деревьев, кустарников и цветов напоминающем дендрарий, были расставлены столики, но большинство гостей предпочли веселиться под сводами огромного зала с мраморными колоннами во всю высоту. Его быстро оттеснили от скромно улыбающейся Светланы, уволокли в самую толчею, тут же залили в уши сладкие хвалебные речи. Иногда Ему удавалось вежливо отлаяться от очередного малознакомого пижона, стремящегося представить Его всем членам своего семейства, включая смазливую фаворитку с пустым взглядом, и тогда Он различал в аляповатой толпе вальяжных мужчин и утонченно-изысканных женщин её изящный силуэт, черную волну волос, фиолетовую блестку аметиста на её груди.
Это была Его стихия, Его люди, Его мир... За пять лет карьеры Он побывал на десятках таких приемов, перезнакомился с сотнями таких же точно деловых людей, каким являлся сам, выслушал тысячи похвал и подслушал миллионы завистливых и злорадных вздохов. Это было Его место. Именно здесь Он и должен был находиться. Но почему же тогда так тянуло Его прочь отсюда? На высокий склон над морем, туда, где они лежали бок о бок со странной девочкой, с маленьким, милым и совершенно чуждым этому высокопарному миру существом, с Его трогательной и сказочной Мышкой...
Ему кто-то что-то в очередной раз сказал, но в это мгновение Он случайно поймал её взгляд, нежную улыбку, чуть заметный жест руки... С Ним говорили, но Он не слышал. Его здесь не было. Он стоял на высоком скалистом берегу, а в ушах Его гремело море.
Глава 32.
Ее темная томная ночь
Она выбралась из толчеи, забившись в самый дальний уголок зала, настороженно глядя на разодетых людей с улыбающимися масками на лицах... Странно было смотреть на них – на лица, застывшие в ненатуральной веселости. Страшно было смотреть в глаза, в которых холодом искрилась безжалостность и расчет, и на сочащиеся медовым ядом изогнутые губы. Но Она, как ни странно, людей этих не боялась. Она их жалела. И капельку презирала. Ну, в самом деле... Они просто попали в сети своих желаний. Запутались в них. Наверняка многие из них несчастны...
Забывшись, Она пристально поглядела на одетую в темно-алое открытое платье женщину с высокомерно прищуренными глазами, и утонула в них. Там, за холодными тусклыми стеклами карих глаз скрывалась воющая по ночам боль. Жажда вернутся и все исправить. Агония умирающей души... Но вместе с этим в глазах водоворотом кружилось нежелание останавливаться на достигнутом, жажда обладать большим...
Женщина не выдержала изумленного прозрачного серого взгляда и отвела свои глубокие озера, прикрыв их густыми ресницами. Она же заторможено тряхнула головой, прогоняя наваждение, и оглядела зал. Константин с вежливо-презрительной усмешкой на губах беседовал с каким-то долговязым блондином, покачивающим в руке бокал искристого шампанского. Темный взгляд Ее спутника не выражал ровным счетом ничего, там отражалась такая пустота, что Она уж было хотела скукожиться и отойти подальше к стене, как он перевел взгляд на Нее. И что за перемена! Черный взгляд обрел глубину, не холодную, а... теплую какую то. И Она вновь утонула в чужих глазах, мгновенно обретя уверенность в своих было потерянных силах, и улыбнулась ему, стараясь передать все свои хрупкие силы. Не хотела Она видеть этот его пронзительный взгляд... Хотя знала, что это не его взгляд. Это взгляд... Ну, в общем, это что-то вроде маски, которую он одевает для других.
Улыбка вновь осветила Ее лицо, и, наверно, это послужило толчком к тому, что Ее руки сами собой взяли бокал красного вина с подноса разносящего по залу напитки и еду официанта. Губы Ее мягко коснулись бокала, терпкая жидкость окутала рот, горячими змейками пробежалась по горлу и, урча, улеглась в желудке. И Ей стало так легко! Робко улыбнувшись, Она больше не переставала улыбаться. Даже когда очень строго отказала в танце какому-то парню с реденькими усами и когда легкомысленно взяла у пробегающего официанта еще один бокал – на этот раз игристого белого. Оно тоже было нежно принято Ее телом, и Ей стало еще легче, и Она даже не заметила, как оказалась в середине зала, о чем-то самозабвенно болтая с совершенно незнакомым мужчиной. Впрочем, когда Она неловко оступилась и, испуганно ойкнув, налетела на кого-то, то совершенно не удивилась, а очень даже обрадовалась раздавшемуся над самым Ее ушком голосу:
─ Мышка-Мышка... Вот и оставляй тебя одну – мигом сбежишь к другому!
Она искренне возмутилась, обернулась к нему, замотала головой, пытаясь сбивчиво доказать его неправоту:
─ Ты ведь был занят... А я ничего такого не делала. Я вообще...
Она покосилась на немного ошарашенного собеседника и решительно добавила:
─ Да ты, Константин, стократ лучше!
Кажется, удивился даже Константин, что уж говорить о несчастном мужчине, который так и застыл столбом. Правда, Она уже забыла о нем и допила оставшееся в Ее бокале вино. Кажется, уже в третьем бокале... "Или в четвертом...", – беззаботно подумала Она, хватаясь за его руку холодными пальчиками. Переплетая их с его, легко поглаживая теплую смуглую кожу. Тут в Ее легкие-легкие мысли ворвался ручеек разума, и Она, судорожно сглотнув, посмотрела на дело рук своих – и не только своих – и, скользнув чуть поодаль, просто бережно взяла его под руку, смущаясь и опуская ресницы под его удивленным и ласковым взглядом:
─ Мышка, ты чего?.. Что-то не так?
Она поспешно уверила его, что все так, но, подумав, выдавила, что неплохо бы Ей выйти на прохладный воздух – освежиться, так сказать. Константин тут же предложил Ей свою компанию, скорее всего так, ради приличия, и они вышли из шумного зала.
На улице было очень тихо по сравнению с помещением. Как ни странно, Ее надежды не оправдались – свежий воздух не охладил Ее пыл, не унял странную дрожь во всем теле, не прогнал расползающуюся по губам глупую улыбку, не скрыл яростно-веселый блеск в глазах. Тем более, на Ее беду, ночь уже заняла свои владения и теперь царствовала, гордо глядя на Нее и Ее спутника ярким глазом желтоватой луны. Рука Константина как-то сама собой оказалась на Ее талии, и Она впервые не залилась краской, а доверчиво положила голову ему на плечо. Стрекотали кузнечики, изредка ухали совы, из шикарного особняка доносились глуховатые взрывы смеха и визгливые речи. И Ей почему-то захотелось откровенничать:
─ А знаешь, когда я впервые тебя встретила, я жутко испугалась!
Тихий смешок был Ей ответом:
─ Не мудрено... Для многих я на протяжении всего знакомства остаюсь страшным и ужасным.
─ Ты вовсе не такой... Ты... Знаешь...
─ Ммм?..
─ Ты такой... Близкий. Ну...
Она запнулась, смутившись, и, щелкая пальцами, пыталась подобрать слово, которое бы ему подошло. На затуманившийся ум пришло только "любимый", но Она с кощунством отринула сие прилагательное, как просто не имеющее право на существование! А хотя... Она подняла мечтательно распахнутые серые глаза и тут же скрестилась с пронзительно-черным взглядом, который мерцал и отливал серебром в лунном свете.
─ Красиво... – Заворожено пролепетала Она и мгновенно получила торопливый ответ – то ли резкий, то ли нервный:
─ Что?
─ Твои глаза...
─ А я думал, они страшные... – Уже и не голос даже, а хриплый шепот... А хриплый-то отчего?
─ Ложь... – Едва заметное движение губ.
Но тут ручеек разума ударил снова, теперь основательно, и Она отодвинулась, вдруг поняв, что их лица на каком-то ну совсем близком расстоянии! Просто недопустимо близком... А впрочем, для кого недопустимом? Они как-то вместе замолкли, и хотя молчание не было неловким, но все же какое-то трепещущее ожидание повисло между ними, затесалось в мерных движениях, в легком прикосновении, в едва слышном дыхании и едва заметных взглядах. Они углублялись все дальше в сад... А, может, уже и в лес, – разве они замечали такую мелочь, как расстояние до особняка или открытая настежь высокая калитка? Как бы то ни было, а шли они по мягкой траве, в какой-то момент сойдя с проложенных тропинок.
Она беззаботно скинула туфли, так как безумно устала ходить на высоких каблуках и, мягко ступая по траве, кружилась в неком подобии вальса. Константин же, прислонившись к дереву, казалось, стал памятником, замерев, став темной тенью, и Она чувствовала на себе его взгляд, и от этого в Ее счастливой душе делалось еще легче и свободней. В какой-то момент Она поняла, что они танцуют уже вместе, что он держит Ее ладони в своих руках, что их тела соприкасаются при каждом движении и что Она совершенно не стесняется! Он казался Ей таким родным, будто они были знакомы уже черти сколько лет...
