Текст книги "Под-Московье"

Автор книги: Анна Калинкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 58 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

– Тебе, парень, в Полис надо, – смеялись анархисты, глядя на тетрадку тушинца. – Будешь там свои записки писать да базарить с такими же высоколобыми. Или на Водный Стадион, там редакция газеты нашей. Спроси, может, им кто требуется?

Но описывать анархистские будни Кириллу что-то не хотелось. Он вообще считал себя человеком, далеким от политики. А вот мысль о Полисе, который слыл научным и культурным центром всего Метро, крепко запала ему в голову.

* * *

Свадьба Крыси стала поводом для очередной грандиозной гулянки. Сначала Валет мечтал дождаться батьки, чтобы тот лично их поженил, но Нестор все не возвращался, и решено было потом отпраздновать с ним еще раз.

Анархисты, хоть и сокрушались, что их товарищ откалывается от большинства, в целом Крысю одобряли.

– Ничего, она девка правильная! – слышалось то и дело. – Ты, Валет, главное, воспитай из нее настоящую боевую подругу…

Худенькая темноволосая невеста в белом платье была очаровательна. Вот только с обувью была беда: сидеть в своих огромных черных туфлях она еще могла, а когда надо было встать, приходилось влезать в тапочки. Но Крыся была счастлива и почти не обращала внимания на подобные мелочи.

– Вот все и сбылось, только по-другому – улучив момент, сказала ей Нюта. – И имя у тебя стало другим, и платье белое пригодилось.

– А вдруг оно принесет мне несчастье? – спросила та, слегка захмелев от выпитой браги и всего происходящего. – Сама знаешь, оно ведь не для свадьбы шилось.

– Не бери в голову, – отмахнулась Нюта, хотя по спине пробежал непрошеный холодок.

– Ты свое тоже не выбрасывай, – попросила Крыся. – Может, еще пригодится.

– Мое платье в крови, – машинально ответила Нюта. Крыся как-то замялась и отвела глаза.

– Я не знаю, говорить тебе или нет. Мы теперь надолго расстаемся, может, навсегда. Помнишь сталкера Макса? Я знаю, ты помнишь. Так вот, на станции о его смерти странные слухи ходили…

– Что ж тут странного? – спросила Нюта с деланным безразличием. – Ушел наверх и погиб. Наверху опасно.

– Кто-то говорил: это Игорь упросил Верховного послать Макса исследовать Тушинский аэродром. Будто бы ему рассказали, что там еще много полезного осталось. Сам-то не пошел, небось. Игорь знал, что ты к Максу неровно дышишь. Все знали… разве от людей такие вещи скроешь? А одна девчонка мне говорила, что Макс так прощался с ней, будто знал заранее, что не вернется.

Нюта почувствовала неожиданную обиду: и на какую-то девчонку, которую она, скорее всего, никогда больше не увидит – «С ней прощался, не со мной!» – и на подругу, которая все знала и молчала так долго. А вслух спросила:

– И почему тебе, посторонней, все рассказывали, а мне нет? Хотя это именно меня в первую очередь касалось!

– Ну, может, Верховного боялись. И потом, ты, Нюточка, только не обижайся, но ведь ты сама от себя людей отталкиваешь. На Спартаке тебя считали гордой, надменной, черствой.

Нюта хмыкнула. Значит, сначала ее объявили изгоем и дразнили подкидышем, а потом удивлялись, чего это она такая неласковая? Странные люди!

– Знаешь, – сказала она небрежно, – мне кажется, ты все же дочитала эту яркую книжку, вот тебе и мерещится теперь всякая ерунда. С чего бы Верховному из-за придури сыночка лишаться одного из самых удачливых сталкеров? Да и Макс, если обо всем знал и все равно пошел, каким-то дураком выглядит. Не похоже это на него.

Крыся вздохнула. Она хорошо изучила характер подруги и знала – та скорее скажет какую-нибудь колкость, но не покажет, что у нее на душе на самом деле. Впрочем, она и не думала винить Нюту за это, тем более теперь, когда предстояло расставание.

– Оставалась бы ты со мной, Нюточка? – в который уже раз предложила она. Нюта ласково улыбнулась и покачала головой:

– Ну подумай сама, Крыська, что я здесь буду делать? У тебя теперь муж, семейные заботы, до меня ли тебе будет? А меня Кирилл совсем извел своим нытьем, еще чуть-чуть, и одна сбегу. Да и потом, я столько лет мечтала хоть что-то узнать про маму, а теперь меня от нее отделяет всего несколько станций. Ведь самую опасную часть пути мы уже преодолели…

В этот момент Нюта искренне верила, что все самое страшное у нее уже позади.

– Может быть, мы с Кириллом сюда еще вернемся, – добавила она, чтобы утешить подругу и себя заодно.

– Раз уж мы надолго расстаемся, – Крыся всхлипнула, – возьми хотя бы вот это. Мне будет спокойнее.

И она надела Нюте на шею какой-то серый матерчатый мешочек на шнурке.

– Что это? – удивилась та.

– Большой палец Алики-заступницы. Говорят, она очень помогает в женских делах и от нечаянной смерти. Это Валет мне купил, очень ценная, наверное, вещь, он даже не говорит, сколько патронов отдал. Но тебе нужнее, возьми.

Растроганная Нюта обняла подругу.

– Тинка! – раздался голос Валета, и невеста поспешила к суженому, а Нюту отозвал в сторону Семен. Он был уже порядком пьян и прислонился к колонне – бледный, в распахнутой длинной шинели.

– Уходишь, значит?

Нюта кивнула.

– Эх, а я-то думал… Может, осталась бы? Со мной?

Нюта покачала головой, лихорадочно ища слова, чтобы отказать, не обижая.

– Знаешь, может, оно и к лучшему, – сказала она наконец. – У меня такая странная судьба, а тебе нормальная подруга нужна.

– Я сам знаю, что мне лучше, – мрачно пробормотал Семен. – Ты мне будешь сейчас голову морочить, что тебя где-то там нашли, чуть ли не среди диких зверей? А мне плевать, в туннеле тебя нашли, в капусте, да хоть наверху, – он ткнул рукой в потолок. – Главное – ты классная девчонка. Стержень в тебе есть, настоящий. Скажешь, завтра можешь вдруг ни с того ни с сего зарычать, покрыться шерстью и начать на людей кидаться? А меня, да и любого из нас, в любой момент могут убить, так что зря голову ерундой забивать? Будем жить, пока живется, и про завтра не думать, а если и впрямь в зверя превратишься, – анархист усмехнулся, – стану в туннелях на поводке выгуливать!

Несмотря на грубость его слов, в них звучала какая-то странная, надломленная нежность. Так искренне и страстно с Нютой еще никто не разговаривал, тем более – взрослый и вполне видный мужчина. Вот если бы Макс когда-то сказал ей такие слова! Но Макса уже нет, он уже ничего ей не скажет. А Кирилл…

– Тебе нехорошо, – торопливо сказала она, заметив, что на лбу у Семена выступила испарина, а глаза лихорадочно блестят. – Пойдем, я налью тебе чаю. – И она ласково, но твердо взяла мужчину под руку и потянула в сторону ближайшего костра. Тот нехотя послушался.

Кирилл встретил их подозрительным взглядом, но Нюта сделала вид, что не заметила этого, и вслушалась в разговор.

– Эх, разве теперь умеют гулять? – сокрушался один из анархистов, худенький тщедушный мужичок. – Вот раньше гуляли так гуляли. Был у нас один здоровенный бугай по кличке Мамонт, большим авторитетом пользовался среди ребят, с самим батькой Нестором соперничать мог. Слушали его, как никого другого. Вот если б, к примеру, вздумалось ему сказать, что Земля имеет форму чемодана, половина из нас сразу бы ему поверила. Тем более молодежь, которая в метро родилась и не очень-то в курсе, как там оно на самом деле. А другая половина задумалась бы – вроде оно и не так, но раз сам Мамонт сказал, значит, что-то в этом есть, так уж его уважали. Батька даже косо посматривал на него – Мамонт, конечно, бойцом был первостатейным, но зачем ему такой конкурент? Только одно и спасало: Нестор – мужик башковитый, а у Мамонта с мозгами было не сказать, чтоб уж очень хорошо.

И вот как-то сидели мы, пили, и зашел разговор, смогут ли люди снова наверху жить? Слово за слово, такой спор разгорелся, орут все друг на друга. Мамонт страшный, пьяный, вдруг вскакивает и кричит: «Э, да что там! Пора землю возвращать себе! Кто смелый, за мной!» И, как был, без комбеза, без противогаза, с одним автоматом кинулся наверх. Часовых у ворот одной левой смел, да они и не пытались останавливать, понимали, что бесполезно. Батька посмотрел ему вслед и говорит: «Ничего, нагуляется – сам прибежит». Несколько человек, правда, побежали было следом, но те, хоть и пьяные, соображения не потеряли. Пока они костюмы да противогазы натягивали, время и ушло. Когда выбрались, услышали только выстрелы вдали, потом крик – и все стихло. Они даже смотреть не пошли, и так все было ясно. Батька, хоть виду и не показывал и скорбел со всеми, на самом деле, небось, рад-радешенек был – одной головной болью меньше стало. Вот как раньше гуляли у нас! А теперь все не то…

Семен обвел всех тяжелым взглядом.

– Зачем все это? – презрительно спросил он. – Свадьба. Хэппи-энд. Как замечательно! Глядишь, со временем и детки пойдут, шестипалые или слепые. Еще хорошо, если без рыбьих плавников и желудок не снаружи, – я таких тоже видел. С другой стороны, может, повезет, и будут у них выдающиеся способности. Да только тут не угадаешь заранее. Ну и зачем вообще жениться и плодить мутантов? Неужели непонятно, мы все скоро подохнем! Последние деньки доживает человечество. Так что толку обманывать себя и оттягивать неизбежное? Не честнее ли отказаться от продолжения рода, дожить отпущенный нам срок и не обрекать на мучения детей?

– Ну, это ты уж слишком, – пробормотал кто-то. – Тогда почему бы не отправиться сразу на поверхность, дружными рядами, без намордников и оружия?

Валет, усмотрев в словах Семена прямое оскорбление себе и невесте, вскочил и едва не махнул прямо через костер к обидчику Его еле удержали. Семен тоже вскочил, началась суматоха. Одни держали Валета, другие – Семена, третьи пытались объяснить молодожену, что Семен просто рассуждал отвлеченно и вовсе не имел в виду обидеть его лично. В общем, свадьба явно удалась. Вскоре противники помирились, кто-то схватил расстроенную гитару и загорланил:

 
Маленький мальчик крысу нашел,
Мальчик за крысой в туннели пошел.
Папа лишь кости собрал пацана —
Крыса в туннеле была не одна.
 

И десяток мощных глоток подхватили припев, в котором Нюта разобрала что-то про старушку в высоковольтных проводах и про обугленную тушку. Затем охрипший голос завел следующую частушку:

 
Черные щупальца, праздничный бант —
Свататься к маме явился мутант.
 

 
Как-то в туннеле гулял трупоед,
Думал найти мертвеца на обед.
Сталкер увидел, навел огнемет —
Больше в туннеле никто не живет.
 

Нюта ушла к себе в палатку, не дождавшись, чем кончится все это веселье. Оставшись одна, она задумалась. Так значит, Кирилл не гнушается никакими методами, чтобы устранить соперников, и распускает про нее сплетни? В том, что ее история стала известна Семену именно посредством Кирилла, она не сомневалась – в Крысе девушка была уверена, как в самой себе, а сами по себе слухи со Спартака распространиться не могли. Значит, теперь ей предстоит идти дальше с человеком, о котором она, в сущности, очень мало знает. И все же другого выхода у нее не было: после смерти бабы Зои ни одного близкого человека у нее не оставалось, а теперь она теряла и единственную подругу. Но может быть, ей все-таки удастся найти маму?

Вскоре появился и сам Кирилл. Он был изрядно пьян – таким Нюта его еще не видела, и это даже пугало. И все же она решилась.

– Зачем ты рассказываешь обо мне гадости?

– Нюточка, милая, – парень обнял ее за плечи, дыша спиртом в лицо. – Ты такая красивая, а вокруг тебя все эти мужики, которым известно, чего надо… Я боюсь, что кто-нибудь отберет тебя у меня. Мне судьба тебя послала, и я тебя никому не отдам, так и знай!

Пьяный Кирилл был милым и трогательным, но в груди у Нюты словно застыл кусок льда. Значит, теперь ей надо отвечать и за него? А за нее кто ответит, кто ее пожалеет? В очередной раз ей показалось, что она зря затеяла этот побег. Как будто она все-таки немножко умерла и уже со стороны смотрит на себя с холодным любопытством – сколько ей еще удастся продержаться, изо всех сил притворяясь живой, такой же, как и все вокруг?

Она машинально погладила Кирилла по голове, тот что-то благодарно промычал и отключился. Уснула и Нюта, и ей снова приснился сон. Будто бы они с Максом стоят рядышком, и Макс тоже гладит ее по плечам и спине и приговаривает: «Милая, я так тебя люблю! Я должен скрывать это от всех, даже от тебя, иначе мне не удастся тебе помочь. Но я не дам тебе умереть, что-нибудь обязательно придумаю». А лицо у него бледное-бледное, и темные глаза кажутся огромными…

Нюта проснулась в слезах. Она вообще не понимала, зачем ей что-то делать и куда-то идти. Ей хотелось одного – снова заснуть, чтобы опять увидеть его во сне. Пока она была в опасности, пока приходилось преодолевать препятствия, ей было не до копания в себе, но теперь переживания навалились на нее разом, и это было слишком тяжело. Она вдруг вспомнила о напитке, дающем красивые сны, и тут же одернула себя: «Нет, об этом думать нельзя, иначе конец!»

Она разбудила Кирилла и стала поспешно собираться. Как раз в тот день должна была отправиться дрезина на Сокол, и Нюта, узнав об этом, поняла – судьба.

Молодожены пришли их провожать. Крыся горько плакала – ей не хотелось расставаться с подругой, но Нюта знала, что горе ее не будет долгим. У Крыси теперь новая жизнь, свои интересы. А вот ей самой придется гораздо хуже: она теряла подругу, на которую могла положиться. Оставался только парень с Тушинской, в котором Нюта была не слишком уверена.

На дрезину уже набилось с десяток анархистов, так что им пришлось изрядно попихаться, прежде чем все устроились. Нюта никогда раньше не ездила по метро. Фонарь выхватывал из темноты какие-то толстые провода и трубы, идущие по стенам туннеля, девушка вглядывалась вперед и чувствовала, что ей нравится вот так ехать куда-то, навстречу новым впечатлениям. «Может, – подумала она, – у меня в роду тоже были цыгане?» Но спросить об этом было не у кого.

Глава 6
ВДВОЕМ

Сокол оказался самой красивой станцией из тех, которые Нюта успела увидеть. Круглые арки, большие круглые выемки в потолке, в которых располагались светильники. Куда ни глянь – окружности и полуокружности, плавно переходящие одна в другую. Белые, нарядные. А вот люди тут были какие-то странные и не слишком приветливые. Начальник станции Бутов с сомнением оглядел Кирилла и Нюту, когда те сказали, что хотели бы устроиться здесь работать.

Мы выращиваем свинью, разводим зерно и консервируем слизь, – сказал он. – Вряд ли вы справитесь на свиноферме. Могу вас определить к сборщикам слизней или рыхлить землю на плантациях. А если ни то, ни другое не понравится, помогать на кухне. Думаю, назначать вас патрульными тоже не стоит – там нужны крепкие ребята.

В его усталых глазах много повидавшего человека вдруг вспыхнул мимолетный интерес, когда он заметил матерчатый мешочек на шее Нюты.

– Что за амулетик-то? – спросил он.

– Большой палец Алики-заступницы, – с готовностью ответила девушка. Кирилл иронически покосился на нее, но промолчал, но Бутов не смеялся.

– Сильная вещь, говорят, – уважительно протянул он. – Если не подделка, конечно. Эти торговцы по всему метро шустрят, поди разберись, у кого настоящая реликвия, а у кого крысиные кости. Если все их амулеты вместе собрать, так наберется скелетов на десять, а Алика-то была одна… Да ты не робей, – ободрил он смущенную Нюту, – мы люди простые, кто во что верит, нам до того и дела нет. Молись хоть Алике, хоть червю, хоть крысиному королю. Главное – работай и людей не обижай.

Нюте очень хотелось расспросить его про Алику подробнее, но было стыдно. Да и Бутов, видно, был человеком занятым.

Пришлось им согласиться на сбор слизней. Нюта подшучивала над Кириллом, дескать, теперь он может утолить свой интерес к животному миру метро. Работа сначала показалась не слишком тяжелой, но через несколько часов такого монотонного труда у девушки уже болели глаза и поясница, и она еле выдержала до конца смены. Кириллу, видимо, пришлось не легче. Но если Нюта помалкивала, то парень не скрывал своего неудовольствия. Хорошо хоть, кормили здесь сытно – в мисках с супом плавали куски свинины и даже какая-то зелень.

Вновь прибывшим отвели на двоих маленькую потрепанную палатку, чему они немало обрадовались: оба опасались, что на Соколе их разлучат. Скорее всего, у Бутова сложилось впечатление, что они родственники: оба высокие, худые, русоволосые и большеглазые, только у Нюты волосы чуть светлее.

Вообще-то девушка не собиралась задерживаться на Соколе и рвалась поскорее отправиться дальше, по Кирилл вполне резонно заметил, что для путешествия понадобятся патроны, которых у них очень мало, и надо как-то постараться заработать. Сэтим трудно было спорить. Здесь же Нюта решилась, наконец, рассказать Кириллу, почему они с Крысей на самом деле убежали со Спартака. Парень очень рассердился, что она до тех пор молчала.

– Дура ты! Надо было сказать об этом еще у нас, на Тушинской.

– Ага, и кто бы нам поверил? Скорее, решили бы, что мы сошли с ума. Да и Верховный бы, понятное дело, все отрицал, а подумай сам, чьим словам больше веры: начальника станции или двух девчонок без документов? Да и не только в этом дело. Даже если поверили бы, что бы ваши сделали? Пошли на Спартак войной? Очень сомневаюсь…

– То есть, ты считаешь, что надо просто оставить все как есть? Сами спаслась, и ладно? А других пусть эта сволочь и дальше убивает?

– Вовсе нет. Наоборот, я думаю, что спаслись мы с Крыськой не просто так. Меня, может, сама судьба уберегла, чтобы выполнила два важных дела.

– Ну, про мать твою я уже слышал. А второе какое?

Нюта на всякий случай понизила голос.

– Я хочу убить Верховного, – сказала она. – Мне кажется, если за это дело взяться с умом, то может получиться. Тогда весь этот бред с жертвоприношениями прекратится сам собой. На самом деле люди уже давно недовольны, только молчат до поры до времени, потому что боятся, да и детей при живых родителях пока не трогали. Даже если после смерти Верховного Игорь займет его место, при нем ничего такого не будет. Он мягкотелый и нерешительный, уж я-то знаю…

– Нет, все-таки ты просто сумасшедшая, – убежденно сказал Кирилл. – Тогда почему было раньше этого не сделать, до вашего ухода?

– У него была охрана, а за нами следили.

– Ага, следили! Что же это за слежка такая, если вы умудрились смыться с первой же попытки?

– Просто такого от нас никто не ожидал, – пояснила Нюта. – Разве нормальные девчонки отправились бы одни в туннели ночью? Или даже днем?

– Нормальные – не отправились бы, – мрачно согласился Кирилл. – С кем я только связался…

– Тебя, между прочем, никто особенно не уговаривал, – надулась Нюта. Почувствовав, что дело пахнет новой ссорой, Кирилл слегка сдал назад.

– Ну хорошо, – кивнул он, – ты думаешь, что судьба уберегла тебя для этой… миссии. Тогда почему судьба позволила этому вашему главному идолопоклоннику столько времени заниматься своими темными делами безнаказанно? Не кажется ли тебе, что если бы высшие силы хотели его остановить, они давно сделали бы это без тебя?

– Ну, не остановили же, – убежденно сказала Нюта. – Значит, это должна сделать именно я.

– Не слишком ли много ты на себя берешь? – прищурился парень. – По-моему, у тебя мания величия. Глупо считать, что высшим силам есть до тебя дело.

– А почему ты так стараешься меня отговорить? Зачем ты вообще со мной пошел, помогать или вредить? Я помню, твоему отцу велели присматривать за нами. Может, он просто перепоручил это тебе?

Кирилл всплеснул руками:

– Я же говорю, у тебя мания величия! Да кто ты такая, чтобы к тебе приставили специального человека, который бы тебя сопровождал, ежеминутно рискуя собой? К тому же, куда и как, по-твоему, я должен отправлять отчеты о твоем поведении и проделанной мною работе? Я пошел с вами просто потому, что вы бы пропали без меня.

«Мы и вправду только чудом не пропали, – подумала Нюта, – но не ты нас спас. По крайней мере, не только ты». И все же она не могла не признать, что отчитываться ему тут и впрямь некому. Разве что предположить, что существует специальная тайная агентура, представители которой есть на каждой станции. Она даже развеселилась – Кирилл в роли тайного агента! С другой стороны, почему он тогда так старательно спорит с нею буквально по каждому поводу, почему отговаривает от любого начинания? Неужели ему просто нравится выставлять девчонку безмозглой идиоткой, чтобы на ее фоне выглядеть умнее самому? А может, у него жизненная потребность кем-нибудь руководить, а тут как раз она удачно подвернулась?

– Можешь не верить в судьбу, – буркнула она. – Если тебе так проще, считай это просто моей личной местью отдельно взятому подонку. Как бы там ни было, а бабу Зою я ему все равно не прощу! – А про себя подумала: «И Макса!»

– А как же ты планируешь снова оказаться на Спартаке, да еще таким образом, чтобы никто тебя не заметил? – спросил Кирилл.

– Есть пара идей, – уклончиво сказала Нюта.

На самом деле, у нее просто пропала охота откровенничать. Конечно, в ее плане была куча слабых мест, да и не план это пока был, а так, намерение. Выродка Верховного следовало остановить, но Кирилл в чем-то прав: почему заниматься этим должна именно она? Ее-то саму никто и не думал спасать. Может, действительно рассказать обо всем кому-нибудь еще, и пусть другие разбираются, те, кто сильнее и умнее. Вот только кому это нужно? Она представила себе, с каким лицом выслушал бы ее начальник Сокола Бутов. Пришла тут какая-то авантюристка и начала людям голову морочить. «Мы разводим свинью, выращиваем зерно и консервируем слизь, – скорее всего, сказал бы он. – А до того, кто и во что верит, нам и дела нет». Возможно, на самом деле он сказал бы что-нибудь другое, но смысл был бы тот же.

А что же анархисты, закаленные в боях и кичащиеся своей бескорыстной справедливостью? Они, конечно, возмутились бы, узнав о творящемся беспределе, но, пошумев и выпустив пар, привели бы кучу неоспоримых доводов. До Спартака по туннелям не добраться, а по поверхности идти слишком опасно. Пытались же с их слов какие-то отчаянные головы пробиться к Тушинской и что? Пшик! Да и потом, без разрешения их батьки Нестора такой поход уж точно не обойдется, а атаман мигом смекнет, что от этого мероприятия ни барышей, ни славы – одни потери. И в общем, Нюта могла его понять: что такое две девчонки за год, когда в метро ежедневно по тем или иным причинам гибнут десятки? Простая арифметика – пытаясь спасти двоих, по дороге можно загубить в несколько раз больше. А ведь у Верховного тоже есть сторонники, и вряд ли они будут смотреть, как чужаки убивают их главаря. Значит – новая кровь и новые жертвы. Так стоит ли оно того? Как ни крути, а получается, что кроме нее самой восстанавливать справедливость некому. Но сначала Нюта должна добраться до Беговой и узнать о судьбе матери, а там видно будет…

* * *

Прошло несколько дней. Нюта приноровилась и уже не так уставала во время сбора слизней. Как-то, перебирая вещи, она нашла в кармане своего комбинезона клубок цепочек и принялась их распутывать. К ее изумлению, кое-кто из местных заинтересовался ими. После непродолжительного торга девушке удалось выменять себе и Кириллу кожаные куртки, сшитые на Динамо, – не новые, кое-где залатанные, но еще вполне крепкие. С ее точки зрения, сделка была крайне выгодной, к тому же несколько цепочек даже осталось.

Неизвестно, сколько времени путешественники могли бы провести на Соколе, но однажды, когда они вернулись со смены, оказалось, что на станции в их отсутствие произошло нечто неожиданное. Их тут же обступили возбужденные люди и стали рассказывать, что утром раздался стук в ворота снаружи, и часовые подобрали израненного, измученного парнишку, который уверял, что пришел со станции Тушинская! Сейчас он находится в медпункте, и хорошо бы им на него взглянуть и сказать, правду ли он говорит или выдумывает.

В небольшой, выложенной кафелем комнатке стояла кровать. Раненый был накрыт коричневато-зеленой простыней, какими пользуются медики, – на них не так видна кровь. Едва взглянув на лежащего, Кирилл узнал в нем друга детства Димку. Тот тоже был потрясен.

– Не ожидал тебя встретить тут, – с трудом шевеля запекшимися губами, говорил худенький темноволосый паренек. – Ведь вы на Сходненскую ушли. А после этого у нас такое началось! Со Спартака пришел вооруженный отряд – какая-то гадина им стукнула, что у нас большие потери, вот они и явились посмотреть, не удастся ли прибрать к рукам нашу станцию. Кое-как отбились, хотели на Сходненскую послать за подмогой, но оттуда пришли двое и рассказали, что у них самих черт знает что творится: люди исчезают, а из туннелей приходят какие-то лемуры и воруют у них еду. И чем меньше остается людей, тем больше появляется этих лемуров. Некоторые думают, что это какая-то эпидемия, и в лемуров превращаются сами пропавшие. В общем, они там сами не знают, что делать, и просятся к нам. Но наши словно с ума сошли. Перебежчиков этих выгнали обратно, сказали, что из-за них на Тушинской может то же самое начаться. Никогда я не видел, чтобы знакомые люди на глазах так зверели! Я уже просто бояться начал. Этих, со Сходненской, вообще чуть не убили. Хорошо, что некоторые авторитетные мужики за них вступились, и отец твой тоже.

Димка отхлебнул воды из стоявшей на тумбочке алюминиевой кружки и продолжал:

– Потом на станции паника началась. Было похоже, что кто-то нарочно воду мутит. Поползли слухи, что неплохо бы заключить союз со Спартаком, да и вообще, мол, руководитель у них – молодец, надо поручить ему общее командование, тогда точно сумеем от всех внешних врагов отбиться. Твой был против этого, и еще несколько человек вместе с ним, но чем там в итоге дело кончилось, я не знаю. Родители наши, видя такие дела, психанули и решили меня, Витьку с сестрой и Егора отправить сюда поверху с дядей Васей. Он рассказывал, что в свое время ему удавалось далеко по Волоколамке проходить, и это не так страшно. Вот предки и решили попробовать хоть детей спасти. А вышло только хуже. Хотя кто его знает, как бы все обернулось, останься мы на станции? Там большинство уже такие нервные были – все переругались, запросто могли с кулаками наброситься, если случайно не то скажешь или не так посмотришь. Я думаю, если б они спокойно подумали, то не стали бы нас отправлять, да куда там – паника началась, истерика. Какие-то тетки начали голосить, что торговцы с Планерной были превращены в лемуров за свои грехи и что, пока не поздно, надо всем обратиться в истинную веру. А как и какому богу правильно молиться, только на Спартаке знают. Хотя любому дураку ясно, что фигня все это. Кому мы здесь в метро сдались грехи наши разбирать?

В общем, дядя Вася нас из метро вывел и до Волоколамки довел – там ведь рядом, метров двести, так он говорил. В последний момент еще мать Егора решила с нами идти. Возле аэродрома страху натерпелись – там у птеродактилей гнезда, про это нам еще на станции рассказывали. Ну, кое-как прошли опасное место, но тут дядя Вася провалился в какую-то трещину и то ли сломал, то ли вывихнул ногу. А куда он дальше, на одной ноге? Рассказал нам, как дальше идти, и похромал обратно. Уж не знаю, сумел ли вернуться. А мы, значит, дальше пошли.

Добрались до того места, где в насыпи туннели под каналом, а сверху шлюзы. Витькина сестра решила сверху оглядеться, как лучше дальше идти, и полезла по насыпи. Тут-то ее какая-то гадина сцапала и унесла. Мы скорее в туннель кинулись, а там паук – еле убежали.

– Мы, кажется, тоже в этом месте проходили, – сказал Кирилл. – Только мы туда по улице Свободы добирались.

Сидевший рядом Бутов показал им карту, на которой улица Свободы соединялась с Волоколамским шоссе прямо перед туннелями, и сделал какие-то пометки. Димка отпил еще воды и с трудом продолжал:

– Еще немного прошли – увидели слева башенки кирпичные полуразрушенные.

– Старая усадьба, – пробормотал Кирилл.

Комендант снова сделал пометку на карте.

– Там огонек мелькал в развалинах, и Егор, видно, решил, что мы уже пришли, дескать, это люди. Ему и в голову не пришло, что больно уж быстро, да и не похожи башенки эти на вход в метро. В общем, он пошел в ту сторону, потом даже побежал, и вдруг упал, и что-то быстро-быстро потащило его в чащу, словно на веревке. Мать его заголосила и следом кинулась, и больше мы их не видели. А тут еще какие-то жуткие звуки стали раздаваться, словно кто-то по металлическому рельсу колотит, только без всякого смысла. Помнишь, твой отец нас учил условному стуку? А это было так, как будто кто-то развлекается – то стукнет и подождет, то вдруг начнет колошматить изо всей силы. Мы с Витькой сначала боялись с места двинуться, а потом все же решились и перебежками, вдоль домов, двинулись дальше. Чем дальше, тем больше было на шоссе машин – и почти в каждой покойник, а иногда и не один. Я думал, свихнусь. Потом увидели то высотное здание, где два шоссе в одно соединяются, – нам про него дядя Вася рассказывал. Обрадовались, ведь уже почти дошли. Тем более, вдалеке что-то на павильон метро похожее было, как нам его описывали. И тут Витька увидел, что в соседнем дворе купола блестят. Какой-то там дом был интересный. Витька туда и свернул, но только несколько шагов успел сделать, как из подвала что-то серое метнулось и мигом его утащило. Только что рядом был – и уже нет! А он ведь только посмотреть хотел! – Тут паренька опять затрясло. – Не помню, как до вестибюля добрался. Кажется, за мной тоже кто-то гнался, я бежал, падал… Почему меня не сожрали? Кажется, я теперь никогда не забуду, как Егора утащили, как Витька погиб. И эти жуткие удары по железу. А может, это все-таки люди были? Может, там, наверху, кто-то живет?

– Повезло тебе, парень, что хватило ума не доискиваться, – сурово сказал Бутов.

Димка бессильно откинулся на подушку. Глаза его глядели куда-то вверх, словно он заново переживал все случившееся, а по щекам медленно текли слезы. Комендант сделал знак гостям уходить.

– Потом наговоритесь еще. Ему сейчас отдохнуть надо.

Кирилл был в шоке. Нюта видела – парень очень переживает из-за того, что ушел и оставил отца, но на этот раз ее он ни в чем упрекать не стал, а вечером достал где-то браги и напился. Пьяный он опять трогательно каялся и обещал Нюте, что очень скоро они накопят много патронов и поедут дальше с ветерком, что он никогда ее не оставит. Девушка была в ужасе. Вместо того, чтобы быть ей опорой, Кирилл совсем раскис и скорее становился обузой. И потом, что же это будет, если всякий раз расстроившись он будет искать утешения на дне бутылки? Кто из них кого станет тогда защищать? Как идти дальше с человеком, на которого нельзя положиться?

Что же тогда – сдаться, отказаться от своих планов? Бросить Кирилла, и пусть сам разбирается, чай, не маленький, а самой вернуться на Гуляй Поле? Нюта в очередной раз представила себе, какая жизнь ждет ее у анархистов. Одинокую красивую девушку каждый мог рассматривать как добычу. В конце концов она бы, наверное, уступила ухаживаниям того же Семена – безо всякой охоты, только затем, чтобы не донимали остальные. А что дальше? Нет, не стоит так быстро сдаваться. Лучше попытаться вырваться из этого сонного болота, будто в насмешку называемого именем гордой хищной птицы, и перебраться на станцию Динамо. Она, конечно, тоже находится под властью Бутова, зато там, говорят, расположены главные швейные цеха всего метро и, возможно, в них платят больше. Конечно, тех, кто работал на свиноферме, в цехах или на грибных плантациях, кормили за счет администрации, зато вычитали за это едва ли не половину заработанного. Да и то старались на руки сразу не выдавать, а отмечали количество отработанных часов и расплачивались в конце недели, пытаясь всячески смухлевать и сэкономить, штрафуя и вычитая с работников за любую мелочь. Такими темпами не разбогатеешь, скорее залезешь в долги и будешь вынужден вкалывать на Бутова до конца дней. И потом, от Динамо всего один перегон до Белорусской, а там уже переход на Ганзу. Решено, завтра же она отправляется на Динамо. А Кирилл… пожалуй, она Даст ему еще один шанс. В любом случае, если Нюта собирается путешествовать с этим человеком и дальше, то главные решения придется принимать именно ей…