Текст книги "Под-Московье"

Автор книги: Анна Калинкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 58 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

На следующий день был объявлен общий сбор. Устроили трибуну, вокруг которой собралось все население станции.

– Вот тут гости из большого метро хотят нам кое-что сказать, – объявил начальник охраны.

Зотов был не великий мастак говорить, поэтому, коротко посовещавшись, слово дали Вэлу.

– Братья и сестры! – начал он, оглядывая хмурую толпу. – Мы уважаем чужую веру, но разве время сейчас ждать конца света? Нас и так мало. Нам со всех сторон угрожают опасности. Если мы еще будем истреблять друг друга, остаткам человечества и вправду настанет конец. Лишь объединившись, мы имеем шанс выжить!

Толпа одобрительно загудела.

«Здорово завернул», – с завистью подумал комендант.

– Да и на что вам сдались те индейцы? – продолжал Вэл. – У них свои обычаи, у нас – свои. Но на всякий случай хочу сообщить вам об одном открытии, которые ученые сделали незадолго до Катастрофы. Некоторые из них считали, что индейцы на самом деле не предсказывали конца света. Просто их календарь был составлен только до 2012 года. Он закончился, а составить новый уже было некому. Но та сволочь, которая первой на красную кнопочку нажала и весь этот Армагеддон нам устроила, этого, видно, не знала. Я вот думаю, вполне возможно, что причиной Катастрофы стал религиозный фанатик.

Люди зашумели и заволновались.

– И если такой же фанатик правил вами столько лет, – возвысил голос Вэл, – надо уметь признать это и двигаться вперед, стараясь не повторять прошлых ошибок. И пусть со злом, которое преследовало эту станцию, будет покончено навсегда!

В толпе захлопали и закричали «Ура!». Многие плакали.

«Я бы так не смог, – вновь с завистью подумал Илья Иванович. – С другой стороны, каждому – свое!»

И он нежно поцеловал в макушку прижимающуюся к нему Алину.

Эпилог

Мужчина и женщина в защитных костюмах и противогазах стояли возле входа в метро и смотрели вдаль, туда, где над Тушинским аэродромом стремительно носились темные тени.

«Птеродактили учат птенцов летать», – озабоченно подумал мужчина и тронул женщину за локоть – пора, мол, пойдем вниз. Но она жадно смотрела на мертвый город, словно надеялась кого-то увидеть.

Прошло не так уж много времени с тех пор, как власть на станции Стадион «Спартак» перешла в другие руки, но перемены были уже заметны. Люди стали глядеть бодрее, не боялись разговаривать с посторонними. Скоро на Спартаке появятся свои собственные свиньи, и тогда угрозы тотального голода удастся избежать. Может, удастся пригласить жить на станции хотя бы пару толковых медиков, чтобы лечить не только местных, но и Темных. Те, хотя и по-прежнему предпочитают держаться от людей подальше, вполне могли бы иной раз обращаться за помощью.

Нюта с Кириллом отправились навестить отца парня, да так и остались пока на Тушинской. Конечно, сейчас ближайший сосед Спартака выглядел чуть менее празднично – сказались недавние передряги и нападение водяных, но жизнь понемногу налаживалась и там. Нового бургомистра избирать не стали, и всем теперь управлял Военный Совет, куда входил и отец Кирилла. А вот газеты по-прежнему висели на стенах. Из одной заметки Кирилл узнал, что сталкеры как-то забрели в Тушинский овраг и, к своему удивлению, обнаружили на одном из склонов относительно свежую могилу. Над холмиком земли стоял грубо сколоченный деревянный крест с табличкой, надпись синей краской на которой гласила: «Геройски погиб в борьбе с мутантами». Сверху была прибита нагрудная бляха сталкера Михаила Арканова по прозвищу Аркан, который месяца два назад поднялся на поверхность со Сходненской и не вернулся. Теперь судьба его была известна, но чьими руками была обустроена та могила, никто не знал. И Кирилл написал рассказ обо всем, что они видели наверху, – люди должны знать правду.

А потом он однажды услышал, как женщина у костра рассказывала сказку маленькому сыну. Речь шла о герое, который спасал от смерти прекрасную принцессу. «А потом, – говорила женщина, – они, спасаясь от погони, поднялись наверх. И шли долго, и звери лютые их не тронули, и пришли они к большому оврагу. И встретили там святого отшельника, который напоил их живой водой и показал им путь. И пришли они на станцию, где жили разбойники со своим атаманом. И узнав об их бедах и приключениях, сжалились над ними разбойники и приютили их. И много станций прошли они в поисках счастья. А потом прекрасную принцессу утащило страшное чудовище, но герой отправился за ней и снова спас». Кирилл улыбнулся. На его глазах творилась новая легенда метро, и без толку пытаться рассказать, как все было на самом деле. Передавая от одного к другому, люди очищают легенды от лишних подробностей, оставляя самую суть. И, возможно, они правы.

С Улицы 1905 года теперь иногда приходили гости и рассказывали, что там происходит. Вэл и комендант с дочерью вернулись со своим отрядом, прихватив с собой одного из мужчин со Спартака. Тот страдал какой-то хронической болезнью, и Вэл уговорил его подлечиться у них. И этот мужчина по имени Олег, попав на станцию, сразу узнал Муру. Он помнил ее лицо все эти годы и уверял, что женщина ни капли не изменилась и все такая же, как на той фотографии, что она ему прислала. А вот она не сразу его узнала, и все не могла поверить, что такое бывает. И тогда Олег стал пересказывать ее письма – оказывается, все эти двадцать лет он помнил их почти дословно. А еще он все время улыбался, и хмельная от счастья женщина считала про себя бесценные «скобочки».

Нюте и Кириллу с Улицы 1905 года передавали множество приветов и спрашивали, когда же они, наконец, вернутся в оранжевую палатку, но девушка лишь улыбалась и качала головой: пока она была еще не готова пускаться в опасное путешествие в третий раз. Хотя Вэл на прощание сказал ей загадочную фразу: «Бог любит троицу». А потом, по большому секрету, сообщил: Зотов ведет переговоры с жителями Беговой насчет того, чтобы попытаться разобрать завалы в туннелях к Полежаевской, и не за горами начало работ. Так что Спартаку недолго осталось быть станцией-призраком.

За последнее время Нюта о многом успела передумать. Она боялась, что, когда жизнь опять войдет в привычную колею, ее будут долго мучить воспоминания об Алеке, матери и всем тяжелом и страшном, что ей пришлось пережить. В свое время девушка нарочно откладывала их «на потом», и вот «потом» наступило, но, к ее облегчению, оказалось, что теперь все это неважно.

Был Макс, ее первая, детская любовь. Он погиб, и лучше было смириться с этим, а не жить прошлым и не искать сходства с ним в каждом мужчине.

Была женщина Татьяна, которая когда-то произвела ее на свет и легко променяла ее на свое новое счастье. Для нее Нюта умерла давным-давно, и вряд ли стоит ее разубеждать. У Нюты была мама Зоя, которая заботилась о ней, как умела. И ее Нюта всегда будет помнить, хотя бы открывая свой паспорт.

Был дядька Петр и его сын Александр Зверев – полностью соответствующий своей фамилии оборотень, прикидывавшийся родным и нанесший глубокую рану. Но оба они уже получили по заслугам, а даже самая глубокая рана со временем обязательно заживет, если не отчаиваться и иметь цель в жизни. Спросите на Улице 1905 года старого сталкера Наперстка, он-то может рассказать об этом многое.

Было время, когда она чувствовала себя несчастной и одинокой. Но теперь это прошло. У нее много друзей, и у нее есть Кирилл. Вчера девушка неожиданно спросила его: «Слушай, Кир! Давно собираюсь поинтересоваться, а как твоя фамилия?» И, смутив парня, радостно рассмеялась, услышав в ответ: «Надеждин».

Сегодня она упросила его подняться на поверхность – ей хотелось проверить одно свое предположение.

Кирилл же озабоченно глядел вдаль, где кувыркались в небе крылатые драконы. «Ничего, – думал он, – все сложилось в итоге совсем неплохо. Но сколько же всего пришлось перенести! Теперь и не верится, что их бросок до Гуляй Поля действительно был, а не приснился в затяжном кошмаре. И эти монстры в туннеле! Теперь-то люди поняли, благодаря Нюте, как с ними обращаться, и хозяева туннелей из потенциальных врагов превратились в защитников. А там, где одни монстры живут, другие уже не селятся – закон природы. Так что и Спартак, и Тушинская теперь, можно сказать, под охраной.

Но все же проблем еще полно. Давно не поступало известий со Сходненской. Может быть, там уже поселились мутанты? Надо будет выяснить это. А сейчас пора возвращаться. Что там высматривает любимая?» – И Кирилл снова тронул ее за локоть.

Нюта с улыбкой оглянулась. Кир такой заботливый и внимательный, все время за нее беспокоится. Но есть у нее еще один тайный друг – рыжеватая девочка, которую Нюта никогда не видела живой. Она вглядывается в ночь, но не видит знакомого силуэта и тихонько шепчет: «Все равно, что бы там ни говорили, я верю, что ты есть. Ты слишком рано ушла из жизни, но мне хочется думать, что теперь ты привольно гуляешь по мертвому городу, где не можем так свободно ходить мы, живые. Ты спасала меня, потому что я тоже не была приспособлена к этому миру. Но теперь я знаю, что сдаваться нельзя, что надо бороться. И что все зависит от нас самих. Мы постараемся приспособить этот мир под себя, честное слово. И если у нас получится, приходи к нам в метро. Там, правда, не так просторно, но зато тоже есть рельсы…»

От автора

Здравствуйте, я – Анна Калинкина. Родилась в Москве. Образование – факультет журналистики МГУ. По жизни доводилось и статьи писать, и редактором работать, и в школе преподавать. Поскольку в непростое время выпало жить, отношусь ко всему скептически. Увлекалась роком. Любила, да и теперь люблю хорошую литературу. Сетовала, что ее так мало. В сущности, она для меня закончилась где-то на Стругацких и Булгакове. Читала, конечно, творения современников, но всерьез признавала, пожалуй, только Пелевина. Пока не прочла «Метро 2033».

Книга попала в руки вроде бы случайно – ее купила моя дочь. Но недаром говорят, что случайность – это неосознанная закономерность. Я с понятным подозрением отношусь к широко разрекламированным изданиям, обычно обертка оказывается заманчивее содержимого. «Метро 2033» стало исключением. Поэтому я числю себя среди выживших даже не с того момента, как зарегистрировалась на сайте, а с весны 2009 года.

По-моему, «Метро 2033» – это зеркало нашей жизни. Перед глазами героя проходят все заблуждения, игры, в которые играют взрослые. А он смотрит на все это с точки зрения нормального человека и всему выносит свой приговор. В этом новом мире – новые правила. Но почему-то они нам очень понятны. Не смотри на кремлевские звезды – затянет. Осторожно – библиотекари! Не пытайся вопрошать судьбу – скорее всего, она ответит тебе так же, как брамину Даниле. Мы одни и никому не нужны, только не у каждого хватает мужества это признать. Бойся будущего!

Я думаю, что этот роман сильно недооценен. Как минимум близоруки те критики, которые считают его «бродилкой и стрелялкой». Он гораздо шире, глубже и выше. В нем и фантастика, и социальная критика, и философия. Просто у него много уровней, и каждый читатель понимает его в меру своих способностей. Романы просто так культовыми не становятся. С удовольствием порассуждала бы об этом, но увы, мне здесь отвели две страницы, а не двадцать.

И пожалуй, стоило в воображении разрушить мир, которым мы не всегда дорожим, пока он у нас есть. Хотя бы для того, чтобы мысленно поплакать на обломках и понять, что он был прекрасен, несмотря на недостатки, и что ломать не стоило.

В постъядерном мире на каждом шагу подстерегает опасность. Там голодно, темно и страшно. Но тем больше значения там приобретают верность, честь, мужество – понятия, от которых мы в повседневной жизни почти отвыкли.

Благодаря серии и кругозор наш расширяется. Перекликаются между собой выжившие в Самаре, в Новосибирске, в Киеве, в Питере. Ждем известий из Британии, Венеции, Японии.

Бывает, что какое-то направление в искусстве вдруг концентрирует вокруг себя невероятное количество одаренных людей. Так было с роком. Так происходит и с постъядерным миром Дмитрия Глуховского. На сайте «Метро 2033» множество талантливых поэтов, художников, музыкантов, писателей.

Меня, например, буквально потряс рисунок художника Санчеса «Время вышло – они не успели». Наверное, под его влиянием создавался образ Алики-заступницы в моем романе. Я подумала, что в метро ведь должны быть не только свои герои, мужественные сталкеры, но и свои мученики. И своя мадонна – но не кроткая, а гневная.

Мне кажется, до недавнего времени женские образы метро были достаточно условными или схематично-идеальными. Допустим, возлюбленная погибла, а герой хранит в памяти ее светлый образ. Традицию эту, к счастью, первым разрушил Сергей Москвин, дав нам героиню живую и яркую, пусть и авантюристку. Мне тоже хотелось, чтобы моя героиня была обычной девушкой, со своими сомнениями и переживаниями, а не супергероиней, убивающей монстра одним ударом. Хочется верить, что мне это удалось.

Среди авторов сайта есть очень талантливые женщины. Можно привести в пример творчество Элоны Демидовой. Поэтому я надеюсь, что вслед за мной придут и другие.

А я, видимо, так горячо и упорно мечтала попробовать свои силы именно в этом жанре, именно в этой серии, что моя мечта сбылась. Наблюдались и некоторые странные совпадения. Места, где живу и работаю, оказались в эпицентре фантазии Дмитрия Глуховского. Я сотни раз проходила там, где в романе «Сумерки» начинается улица Ицамны. Случайность? Не знаю, не знаю…

Для меня большая радость и честь оказаться в числе авторов серии Дмитрия Глуховского. Мне казалось – мне есть, что сказать людям. Но окончательное слово – за вами.

Царство крыс

Quo vadis?

Объяснительная записка Дмитрия Глуховского

Когда мы начинали «Вселенную Метро 2033», никто не знал, куда нас это приведет. И я – меньше всех.

Сейчас вот только что я снял с полки и раскрыл «Путевые знаки» Владимира Березина, первый том нашей саги. Прочел свое вступительное слово: обещания, что в серии выйдут романы про Питер, про Новосибирск, про Минск и про Софию.

Ну что же… Про Софию пока так и не сложилось, зато в следующем месяце наконец выходит прогремевший на просторах Сети «МУОС» Захара Петрова о постъядерном Минске. И уже вступили в ряды нашей серии романы о Петербурге и Самаре, Новосибирске и Екатеринбурге, Киеве и Харькове, о Полярных Зорях и вообще о Севере, о Лондоне и Глазго, о Риме и Венеции, о Ростове-на-Дону и даже об Антарктике!

А эта, двадцать пятая, юбилейная по-своему книга проекта, – снова о Москве. Анна Калинкина – «Первая Леди „Вселенной“» – растет на глазах, превращаясь из дебютантки в мастера жанра. «Станция-призрак», первая часть дилогии, написанной Анной, зацепила за живое почти всех фанатов нашей серии. Думаю, эта книга тоже не оставит никого равнодушным, ведь «Царство Крыс» – одна из самых нестандартных книг серии.

Карта мира, каким его открываем для себя мы, выжившие в мире Метро, все разрастается. Нашу серию читают теперь в Германии, Польше, Испании, Италии… На очереди – Швеция, Франция, Венгрия… И что-то еще там было.

Пациент однозначно жив. Но что его ждет дальше? Что ждет дальше всех нас?

В этом году мир «Метро» станет не только книжным – мультимедийным. На портале Metro2033.ru стартует онлайн-игра «Вселенная Метро 2033». В социальной сети «Вконтакте» к лету должна запуститься еще одна. Обе – высочайшего качества, в обе разработчики вложили всю душу. Уверен, что они смогут не только помочь фанатам постъядера ощутить ту самую атмосферу, но и стать нашими агентами вербовки, завлекая в сети «Метро» новых рекрутов – читателей и писателей.

Мы продолжим шествие по планете – не снимая костюма РХБЗ и тяжело дыша в противогазе. Откроем новые уголки и выйдем в новых странах. Примем в наши ряды писателей из Европы, Америки и Азии. И не остановимся, пока не отвоюем Землю.

Дмитрий Глуховский

Пролог

В темноте слышалось учащенное дыхание, топот – шло несколько человек. Один светил фонариком перед собой. Тонкий луч то выхватывал из тьмы шпалы и рельсы, то метался по стенам туннеля, едва освещая переплетения труб и кабелей, похожие на узловатые старческие вены.

– Стой! Кто идет? – донесся негромкий оклик. Брякнуло что-то металлическое.

Идущие остановились.

– Победители, – негромко отозвался один из них.

– Назовите пароль, – потребовали из темноты.

– Ищущий да обрящет, – снова отозвался один из группы.

– Все правильно, – облегченно отозвался голос из темноты. – Подходите.

Идущий первым посветил фонариком. Двое мужчин. Один, в потрепанной защитной форме, – грузный, обрюзгший, заросший щетиной. Второй, облаченный в какую-то робу, из-под которой торчали тренировочные штаны и разбитые ботинки, одетые на босу ногу, – тощий, измученный, с воспаленными глазами. Державший фонарь хмыкнул, но ничего не сказал. Лишь спросил коротко:

– Где он?

Тощий показал себе под ноги – там валялось что-то, похожее на узел с тряпьем.

Державший фонарь нетерпеливо нагнулся.

– Что с ним?

– Сомлел малость, – виновато отозвался тощий.

Задавший вопрос поворошил тряпки, нащупал тонкую, костлявую руку, подержал за запястье. Потом приложил пальцы к шее.

– Да он не дышит! Какого черта?! Сказано же было – нужен живым! Вы провалили задание, идиоты. Расстрелять вас мало!

Ему никто не ответил. Обладатель фонарика откинул капюшон с бледного лица лежащего, осторожно оттянул веко покойника, вглядываясь внимательно. Тишина стояла такая, что слышно было, как поодаль возится и попискивает крыса. Несколько секунд прошло в молчании, и наконец мужчина разогнулся и решительно произнес, как отрезал:

– Не тот!

И сразу все зашевелились. Шумно выдохнул обрюзгший, в изнеможении прислонился к стене туннеля тощий.

– На кого вы похожи? – с презрением спросил командир отряда. – Вы позорите звание солдат…

Он, видимо, хотел еще что-то добавить, но спохватился.

– Сам бы попробовал, – огрызнулся обрюзгший. – Общаясь в интересах дела со всяким отребьем, приходится маскироваться под здешних аборигенов.

– Ну, полно, Вагнер, – примирительно сказал командир.

– Выпить хотя бы есть? – жалобно спросил обрюзгший.

Командир протянул ему флягу, тот жадно присосался к горлышку. Затем фляга перешла к тощему. Через минуту глаза у него прояснились, он явно приободрился и, когда командир протянул руку за флягой, отдал ее с большой неохотой.

– Какие будут указания? – спросил обрюзгший.

– Дело вы до конца не довели, значит, продолжаем поиски. Вы – в своем направлении, ну и у нас тоже есть тут дела кое-какие. Вот вам, кстати.

И он вложил в руку тощего позвякивающий мешочек.

– У нас еще одна проблема, – сообщил тот. – Рихарда зацепило.

Командир нахмурился:

– Где он?

Тощий указал чуть поодаль. Там, на ворохе каких-то тряпок, лежал грузный человек. Он дышал еле заметно, на лбу выступила испарина.

– Ладно, – заявил командир, – идите своей дорогой, мы о нем позаботимся.

И через несколько минут двое оборванцев исчезли в темноте. Командир сидел возле раненого и о чем-то размышлял. Убедившись, что двое успели уйти, он поднялся и дал команду группе:

– Стройся!

– А Рихард? Как мы его понесем? – спросил один из отряда.

Командир, словно вспомнив что-то, быстро вынул из кобуры небольшой револьвер, нагнулся, приставил к виску лежавшего и спустил курок. Все произошло так быстро, что никто и сообразить не успел. Выстрел прозвучал совсем негромко, тело дернулось и обмякло.

– Бедняга Рихард все равно был не жилец, – пояснил командир. – Слишком жестоко оставлять его на съедение крысам заживо. А мы не можем тратить время даром. Нам доверена важная миссия.

Никто из отряда не произнес ни слова.

– Шагом марш! – снова послышалась команда. И снова топот и шумное дыхание в темноте. В туннеле осталось лишь двое покойников, к которым уже подбирались поближе осмелевшие крысы.

Глава 1
БРОДЯГИ

Игорь Громов пришел в себя оттого, что на лицо ему лилась вода. Он пошевелил запекшимися губами, стараясь поймать драгоценную влагу.

– Очнулся? – произнес хрипловатый низкий голос. – Ну что ж, добро пожаловать в чистилище.

Что-то прохладное и твердое прижалось к губам, Игорь почувствовал привкус металла и ржавчины. Глотнул раз, другой. Все тело было сплошным очагом боли. Кружку отдернули, и Громов, застонав, потянулся следом.

– Ладно, будет с тебя пока, – произнес тот же голос. – А то еще плохо станет.

«Мне хорошо», – хотел сказать Игорь, но из груди вырвались лишь сиплые звуки. На лоб легло что-то прохладное – он догадался, что это смоченная в воде тряпка. И снова застонал от облегчения.

– Да, здорово тебя отделали, – снова заметил неизвестный. Или неизвестная. Игорю стало казаться, что голос все-таки принадлежит женщине.

– Где я? – пробормотал он.

– У добрых людей, – в голосе говорившей слышалась ирония. – Хотя те, кто так тебя отметелил, нас за людей вообще не признают. Да и не только они…

– Кто ты?

Вместо ответа женщина поправила тряпку у него на лбу. И на секунду Игорю показалось, что это Лена сидит сейчас возле него, положив на лоб прохладную ладонь. А в ее огромных серых глазах – сострадание и участие. Ангел в роли сестры милосердия. Но образ Лены тут же заслонило в памяти другое лицо – надменный взгляд немолодого уже человека был устремлен куда-то вдаль, словно обозревал неведомые горизонты. Товарищ Москвин – генсек Красной линии. Товарищ Москвин – наше светило, отец родной. Товарищ Москвин разговаривает с работницами, товарищ Москвин на детском утреннике. Генсек среди свиней: третий справа – товарищ Москвин.

Игорь опять впал в забытье. Изредка он приходил в себя, и минуты пробуждения были мучительны. Все тело терзала боль. Ему то снова мерещилась Лена, то всплывало в кровавом тумане надменное лицо правителя. Но почти постоянно он чувствовал присутствие ухаживавшей за ним женщины. Громову уже все равно было, кто она. Только бы сидела рядом, клала мокрую тряпку на лоб, поила водицей с привкусом ржавчины…

И однажды боль отступила. По крайней мере, сделалась терпимой. Он начал осознавать действительность. Правда, та оказалась довольно-таки неприглядной.

Никакой Лены тут не было. Лену увез какой-то анархист с Гуляй-Поля, в прошлом Войковской, и, по слухам, она стала его женой.

Товарищ Москвин, отец родной, – предатель. Отступился от агента, как только того раскололи. И вот теперь Игорь лежит в каком-то закутке, на куче тряпок, истерзанный и избитый. И это ему еще повезло – мог бы вообще пойти на корм крысам…

Но как он мог проколоться так глупо? Как фашистам удалось так быстро его вычислить? Громов не знал этого, как не знал, – а точнее, не помнил, – и того, зачем его вообще забросили в Рейх. Разведчик явно должен был узнать что-то важное, но вот что? Его так долго били, что это напрочь вылетело из памяти. Точнее, он сам велел себе забыть это, чтобы не расколоться. И, видно, забыл весьма основательно.

В памяти снова встала Пушкинская. Белые колонны, фигуры в серой форме. Сначала к нему, крепкому блондину, попросившему политического убежища, отнеслись хорошо. Сам гауляйтер Волк лично беседовал с ним и назначил перебежчику испытательный срок, в течение которого тот должен был доказать верность Рейху и фюреру. Даже нарек его новым именем – Ингвар. Через пару дней все изменилось: Громова заперли в клетку, откуда то и дело таскали на допросы. Светили в лицо, не давая заснуть, и били. Когда терял сознание – отливали водой и снова били. Но он не сказал ни единого слова. Что же они хотели у него узнать?

Потом Игорю, уже ничего не соображавшему, зачитали приговор. Совершавший эту формальную процедуру офицер ехидно усмехнулся:

– Мы предлагали вашему руководству обменять тебя на одного из наших или заплатить за тебя выкуп. Они ответили, что не так богаты. И менять тебя тоже не захотели. Послезавтра красные собираются казнить оберштурмбаннфюрера Пауля, и в этот же день мы вздернем тебя.

Игорь выслушал это и отключился.

* * *

– Почему приговор не привели в исполнение? – спросил он теперь сидевшую рядом женщину. Даже не спросил, а подумал вслух.

– Кто его знает? – ответила она. – Вообще-то когда мы нашли тебя в туннеле, там, куда они выбрасывают покойников, ты живым не выглядел. К тебе уже крысы подбирались, еще немного – и обглодали бы. Мы бы, наверное, мимо прошли, а один из «трупов» вдруг пошевелился и застонал…

– А кто это – вы? И за каким чертом я вам сдался?

Женщина ничего не ответила. Что ж, если эти люди вытащили незнакомца с того света и теперь о нем заботятся, значит, зачем-то он им нужен. А разобраться, зачем, время еще будет.

Громов чуть приподнялся и обнаружил, что первичные ощущения его не обманули. Он действительно лежал на груде ветхого (и весьма вонючего) тряпья в небольшом закутке. Чуть поодаль в стене было углубление, в котором горела свеча, освещая неверным светом профиль женщины, сидевшей боком к Громову. Женщина совсем не походила на Лену, но была, пожалуй, по-своему красива: большие темные глаза, прямой нос, полные губы. Правда, ее черные волосы не мешало бы вымыть и как следует расчесать. Одна прядь то и дело падала незнакомке на глаза, и она отбрасывала ее нетерпеливым движением. На женщине был какой-то драный ватник, из-под которого виднелась заношенная пестрая юбка.

– Воды, – попросил Игорь.

– Да что ты все пьешь и пьешь? – спросила незнакомка и тут же сама себе ответила. – Видно, нутро тебе отбили, вот и печет внутри. Женя, принеси напиться. Чего-чего, а воды у нас хватает. Хреновой, правда, ржавой…

При этих словах женщина повернулась к Громову, и он увидел, что под глазом у нее здоровенный синяк, отливающий всеми цветами радуги, а левая кисть замотана черной тряпкой так, что лишь кончики нескольких пальцев видны.

Худенькая девочка с перехваченными обрывком ленты светлыми волосами, в потертом и не слишком чистом костюме защитного цвета, который свободно болтался на ней, неслышно скользнув из дальнего угла, молча протянула консервную банку. Игорь жадно хлебнул, сморщился от привкуса ржавчины. Покрутил носом, уловив запах дыма и съестного.

– Что там варится у вас?

– Похлебка грибная, – отозвалась женщина.

– Все как в лучших домах, – произнес чей-то язвительный голос.

Женщина что-то шепнула девочке, та снова отошла и вернулась опять, неся миску дымящейся похлебки и гнутую ложку. Только сейчас почувствовав зверский голод, Игорь стал жадно глотать, обжигаясь и давясь.

– Э, такими темпами он скоро нас объест, – раздался тот же голос. – Не напасемся на него…

– Заткнись, Васька! – бросила женщина.

Игорь выловил из миски кусочек, похожий на мясо. Поинтересовался:

– Крыса?

– Она, родимая, – с готовностью отозвался голос пока невидимого Васьки. – Крыски трупы объедают, а мы их кушаем. Так и происходит круговорот еды в природе. Выбирать-то особо не приходится.

– Это называется «пищевая цепочка», Василий, – раздался еще чей-то бас.

Игорь не успокоился, пока миска не опустела. Потом выжидательно посмотрел на женщину.

– Больше не дам пока, – отрезала она. – Больным сразу много нельзя.

С сожалением вздохнув, Громов повернул голову, пытаясь разглядеть людей, с которыми свела его судьба.

У сидевшего неподалеку, обхватив колени, худощавого оборванца было изможденное, выразительное лицо с большими глазами. Его темно-русые с проседью волосы сосульками свисали на плечи, а уши были странной формы – слегка заостренные. Судя по внешности, этому типу могло быть от тридцати до сорока лет. Игорь думал, что он мог бы быть даже красивым, если бы его отмыть, откормить и приодеть во что-то получше, чем неопределенного цвета тряпье, пестревшее прорехами и разнокалиберными заплатами. Но оборванцу, видимо, было глубоко плевать, как он выглядит.

– Ну, чего уставился? – ехидно спросил он Игоря. – Не в цирке, чай.

– Фу, как грубо, Василий! – пробасил второй мужчина, впрочем, беззлобно. Игорь перевел взгляд на говорившего. Тот, в отличие от остроухого, был коренастым, а его жидковатые седые волосы обрамляли сияющую лысину. Его наряд составляли такого же неопределенного цвета свободные драные штаны и просторная выцветшая кофта с глубоким вырезом, смахивавшая на женскую. На волосатой груди мужчины болтался какой-то амулет на шнурке.

– Вот, знакомься, – это Профессор, – ткнула в него пальцем женщина. – А это – Эльф Васька.

– Вообще-то Аристарх Илларионович Северцев, – с достоинством представился лысоватый, – но дабы не перегружать вас ненужной информацией, которую ваш мозг вряд ли в состоянии сразу усвоить, можете, действительно, называть меня просто Профессор. Благо, это соответствует действительности.

«Ну и чудики», – подумал Игорь и спросил:

– А как называть тебя?

– Можешь звать пока Мариной, – загадочно ответила женщина. При этом Васька захихикал и покрутил пальцем у виска.

Марина, впрочем, никакого внимания на это не обратила.

– Ну, а тебя-то фашисты за что так обработали? – спросила она и тут же сама себе ответила: – Хотя что это я? Им причина и не нужна. Может, посмотрел на кого не так или еще что… Ты сам-то откуда будешь?

– Пленный я. С Красной линии, – ответил Игорь. Естественно, он не собирался вдаваться в подробности и говорить о своем задании кому попало. Тем более неплохо было бы вспомнить сначала, в чем это задание заключалось. Притворяться перебежчиком не хотелось тоже – бродяги явно фашистов не жаловали, и отношение к нему тут же изменилось бы. А он, слабый и беспомощный, пока полностью зависел от них.

– Тогда понятно, – сочувственно протянула Марина.

С тех пор она часто подсаживалась к Игорю и словно бы невзначай начинала расспрашивать о порядках на Красной линии, о последних событиях, которые он мог вспомнить. При этом нередко при упоминании того или иного жителя Проспекта Маркса многозначительно кивала головой с таким видом, словно речь шла о ее старом знакомом. Громов охотно рассказывал обо всем, умалчивая лишь о том, чем он сам в действительности занимался на Красной линии. В конце концов, эта женщина кормила его и заботилась о нем, а то, что она со странностями, было не так уж важно…

* * *

Постепенно Игорь понял – его спасли бродяги. Те, которые считались в метро отщепенцами, людьми вне закона.

В первые годы после Катастрофы, сделавшей невозможной жизнь на поверхности, спасшиеся в метро люди вели между собой кровопролитные бои. Они и здесь нашли, что делить – еду, оружие. Даже очищенной воды, даже мест, не зараженных радиацией, не хватало на всех. Люди сбивались в сообщества, и постепенно определились границы основных государств. На Кольцевой линии находилась Ганза – содружество торговых станций. На Красной линии жили коммунисты. Пушкинскую, Чеховскую и Тверскую занял Четвертый Рейх. Было еще государство, где жили военные и ученые, – Полис. Оно располагалось на четырех соединенных переходами центральных станциях – Арбатской, Боровицкой, Александровском саду и Библиотеке имени Ленина. Полис был негласной столицей, сердцем метро. Лишь там еще пытались сохранять знания, чтобы люди не скатились окончательно в пучину первобытного невежества. Ходили, правда, слухи, что под университетом на Воробьевых горах, в подземных бункерах и коммуникациях, также живут ученые. Люди называли это мифическое государство Изумрудным городом – оно казалось таким же привлекательным, загадочным и недостижимым.