Текст книги "Приручить пламя: Метод Бравого"
Автор книги: Анна Фролова
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
Именно сейчас, когда пахнущие вином губы прикоснулись к моим, я поняла, что притворяюсь. Очень талантливо и раскованно притворяюсь, потому что тот бокал, который я даже не осушила до конца, выветрился в одну секунду.
Но я осознала и другое.
Мне нравилось это притворство.
Наверное, потому, что притворством оно было лишь отчасти.
Я обманывала, являясь настоящей.
Однако то, что меня подняли на руки, я не уловила. Лестница, коридор и его комната, где он опустился на край кровати, оставляя мою тушку у себя на коленях. Губы перекочевали вниз, на шею, оттуда на ключицы, немного прикрытые платьем. Я охнула, выныривая из какого-то мутного омута собственных ощущений, и мои пальцы зарылись в густые волосы.
– Вита… – хрипло вырвалось у мужчины, когда я, безупречно играя свою роль, расстегнула пиджак, сбрасывая с могучих плеч уже ненужную ткань, и откровенно прижалась к нему.
Так, как только к Андрею прижималась.
– Молчи! – зло из-за собственных мыслей прошипела я, и белая рубашка коротко полыхнула сине-красным пламенем, оставляя на вервольфе лишь рваное рубище.
Горячие пальцы нетерпеливо забрались под платье, сжимая бедра, и я лишь прикусила губу, чтобы не отстраниться и удержать рвущийся наружу всхлип, который провоцировали прикосновения его губ к плечам и груди прямо сквозь платье.
– Вита… Вита… Моя Вита… – как заведенный шептал Бравый, утыкаясь лицом мне в живот и замирая.
Пора.
Грубо толкнув его плечи, я всем весом налегла на него, роняя на спину. Вервольф удивленно вздохнул и уже хотел перевернуться, подмяв меня под себя, но это не входило в мои планы. Поэтому я только зашипела, захватывая его лицо в плен и впиваясь ногтями в кожу сзади шеи. Темные глаза расширились в ответ на жадный поцелуй, но в них я углядела то, что нужно – серую поволоку действующего снотворного.
Три…
Все тело мужчины покрылось мелкой испариной, но рук он не опустил, собственнически сжимая то, что у меня пониже поясницы.
Два…
Тихий стон, переходящий в голодный рык, когда я, поддаваясь адреналину и какому-то животному безумию, сильно укусила его в шею.
Один…
Он тянется за мной, часто моргая, не понимая, почему вдруг стало так жарко и расплывчато, а я в последней ласке провожу рукой по гладко выбритой щеке.
Ноль.
Его ладонь медленно обвела контур женского тела. Тонкий бардовый атлас был ничтожной, бесполезной преградой между его руками и ее хрупким станом. Брюнетка подняла на оборотня затуманенный взгляд. Пожалуй, ему не стоило допускать такого исхода событий, не стоило позволять ей пить один бокал вина, не стоило вообще позволять пить, не стоило…
Мысль прервалась, когда тонкие руки обвили мощную шею, а прохладные, влажные губки скользнули вдоль бешено стучащей артерии. Сейчас, стоя перед ним на баснословных шпильках, она была лишь на десять сантиметров ниже и легко могла позволить себе вытворять с ним то, что вытворяла прямо…
Глухой рык сорвался с его губ прежде, чем он осознал это, а руки, решившие жить своей жизнью, инстинктивно сжали осиную талию, настойчиво сползая вниз и сминая в кулаках чертово платье. Над ухом, опаляемым горячим дыханием, раздался злорадный смешок, а мочку, которую до этого неистово пытали женские зубки, аккуратно лизнули.
И будь он проклят, если соврет или слукавит, но ни одна женщина, с которой ему доводилось спать, не возбуждала его настолько, как эта чертова…
– Ведьма… – Хриплый, низкий голос разрезал тишину гостиной, а она захохотала, впиваясь затуманенным темным взглядом в его лицо.
– Ну же, Бравый! Не будь нюней, назови меня по имени!
«По имени, Виточка, назови меня по имени».
В глотке заклокотало рычание, а соображать, когда к тебе прижимается второй с половиной размер, становилось все труднее и труднее. Не сказать, что мужчины был ярым сторонником воздержания и целомудрия, но с ней он хотел чего-то особенного, чего-то нежного и чувственного, чего-то, о чем ей потом не придется жалеть. И это «что-то» – явно не открытое совращение его нежной натуры посреди гостиной после чертового ужина.
Брюнетка отступила на шаг, а мужчина как приклеенный смотрел за действиями этой чертовки, понимая, что в ее руках бьется его сердце, а еще признаваясь себе в том, что становится мазохистом, ибо ее открытые провокации доставляли ему несравненное удовольствие.
Бледные руки прошлись по бедрам, а затем, словно в замедленной съемке, тонкие пальцы напряглись, на кончиках их колыхнулось синее пламя, а в следующее мгновение обрывки проклятого платья валялись на полу, и, будь он проклят, это меньшее из того, что его сейчас интересовало. В брюках стало до одури тесно, Бравый инстинктивно сглотнул, с жаждой путника в пустыне рассматривая ведьму.
Его ведьму.
Святая сила, она была в кружеве. Черном, шелковом кружеве, сквозь которое прекрасно просматривалась высокая, полная грудь. В штанах стало еще больнее, а в низу живота словно завязали тугой узел. Она стояла здесь. Перед ним. В одном кружеве из Франции и гигантских шпильках.
– Тут что-то… – Рука зашла за спину, откуда раздался провокационный щелчок, мгновенно вырубивший добрую часть контроля над собой и собственным зверем. – Как-то… – Шелковые бретельки скользнули с хрупких плечиков, а сам лиф теперь балансировал между тонких пальцев, провокационно подкидывавших его в воздухе. – Жарко…
И всё.
Все барьеры и уговоры о нежности и постепенности смела волна вожделения. Мгновенно оказавшись рядом, он бешено впился в ее губы, срывая первый стон с этих желанных, как грех, губ и переплетая их языки в бешенном танце. Брюнетка не сразу сдалась напору, с энтузиазмом отвечая на его ласки, одна ее рука скользнула вниз, опускаясь на горящий адским огнем пах, после чего несильно надавила.
Рык вырвался сам собой, разрывая поцелуй, а ее губы тут же исказились в шкодливой усмешке. Окинув тяжело дышащего оборотня провокационным взглядом, ведьма как бы невзначай прошлась рукой от шеи к бедрам, задумчиво поднимая глаза к потолку.
– Как много на Вас лишнего, господин Преемник…
Он заткнул ее очередным поцелуем, в одно движение срывая с себя рубашку, подхватив чертовку под ягодицы и сжав их, отчего огневичка выгнулась, подобно дикой кошке, и повалил на диван. Белый. Кожаный.
Не отрываясь от его губ, брюнетка скользнула руками к пряжке, медленно, мучительно медленно, расстёгивая ремень, а затем и пуговку ширинки. Его затрясло. Черт возьми, никого и никогда он не хотел так сильно, как эту проклятую проклятийницу.
Сильные руки исследовали ее тело, поглаживая внутреннюю сторону бедер, стройный животик и мстительно не трогая то, что ниже. Наклонившись, оборотень взял в рот розовую горошину, поигрывая с ним языком. Девушка ахнула, после резко приподнялась, впиваясь зубами ему в плечо и срывая с его губ довольный рык, а ловкие пальчики в одночасье освободили из плена горячую плоть. Нижним бельем Бравый предпочел пренебречь и…
Как в воду глядел.
Положив руку, ведьма медленно провела рукой по всей длине, вырывая у мужчины стон, а затем резким движением перекатилась вправо. Рухнув с дивана, они с грохотом оказались на полу, а Добровольская по-королевски восседала на его животе. Руки оборотня приросли к ее бедрам, нетерпеливо отодвигая трусики, пальцы скользнули между нежных, мокрых складочек, аккуратно проникая в жаркое лоно. Ведьма вскрикнула, резко склоняясь к нему и впиваясь в губы. Ее мелко потряхивало от ярких, новых ощущений.
– Я… хочу… тебя, Бравый! – Голос сорвался на крик, когда он вновь пошевелил пальцами внутри нее, а затем, не убирая рук, перевернул ее на спину, оказываясь сверху.
– По имени, Виточка. – Не голос, скорее рычание, с оскаленными в улыбке победителя клыками.
– Вла-а-а-ад! – Крик слился с бешеным рыком и толчком, которым он грубо вошел в нее, разрывая девственную плеву.
Она – его.
Навечно.
Навсегда.
Самым проблемным оказалось не спуститься вниз при помощи левитации, которая без сбоев ночью работала лишь у некромантов, не пройти незамеченной мимо патруля, стоящего у главных ворот, а открыть калитку. Чертову калитку, высотой едва ли достигающей полуметра.
И на которой замыкался охранный и сторожевой контур.
Мне нужна была руна-ключ, либо… Я, до этого провозившаяся секунд тридцать с отмычкой, лихорадочно заозиралась, ища столбик ограды, в который вплавляли заклинание контура. И спустя еще пятнадцать секунд – нашла. Третий слева почти незаметно, если не знать, что ищешь, мерцал, ярче других отражая нарождающуюся Луну.
Пятисекундное заклинание стазиса, на время которого застыло все в радиусе километра, и когда я шарахнула в основу охранки обычным, раскаленным до бела фаерболом. Железо оплавилось, круг – разомкнулся, и я уже без сомнений толкнула калитку от себя, чтобы сразу же пуститься бежать. Хорошо хоть переодеться додумалась.
Дом уже даже не просматривался сквозь густые заросли ельника, когда я остановилась перевести дух. В легких словно развели кузнечный горн, а сердце грохотало так, что я собственного дыхания не слышала. Оперлась руками в колени, стараясь максимально быстро отдышаться – неизвестно, насколько хватит снотворного, с вервольфами вообще все ненадежно и сугубо индивидуально, поэтому отсиживаться здесь всю ночь я просто не могла. Не после всего, что я сделала, дабы сюда попасть.
Выпрямилась и глубоко вдохнула свежий воздух свободы, когда глаза встретились с немигающими желтыми точками с узким, вертикальным зрачком, светящимися на фоне черного леса. И словно по команде – вокруг зажглось еще с полсотни таких же.
Не умертвия и не зомби. Упырь или – что еще хуже – вурдалак, которого не просто трудно убить из-за высокого интеллекта, но и который выживает – стаями.
Я едва удержалась, чтобы не треснуть себя по лбу. Потому что только абсолютно тупая дура забудет, что мелкая нечисть очень часто кучкуется рядом с ареалом обитания крупной. Вервольфы большинством представителей семейства вурдалачьих считались всего лишь более организованными собратьями.
Класс.
И когда первая тварь выскочила на худо-бедно освещаемую лунным светом полянку, уверяя меня в правильности собственных выводов про упырей, я встряхнула руками, разжигая адово пламя.
Я распахнул глаза, приподнимаясь на локтях. Тишину комнаты разрывало мое хриплое, надрывное дыхание. Влажное тело горело огнем, возбуждение, что невооруженным взглядом проглядывалось сквозь ткань брюк, не способствовало улучшению ощущений. Скользнув рукой по влажным волосам, уставился в стеклянную рамку на стене, которая прекрасно отражала горящие золотом глаза оборотня с пульсирующим вертикальным зрачком.
Сон. Это всего лишь чертов сон. Спровоцированный проклятым алым платьем…
Тряхнув головой, резко поднялся с кровати, направляясь прямиков в душ. Ибо ничто другое все равно не поспособствовало бы уменьшению напряжения. К моменту моего пробуждения Виты уже не было, что было в каком-то смысле на руку, потому как прослыть помимо «грязного, жестокого животного», еще и озабоченным извращенцем в ее глазах мне как-то не хотелось.
Скинув одежду, встал под мощные струи воды, которые хлестко били по горячей коже. Голова начала медленно трезветь, а тело расслабляться.
Подумать только, насколько разной может быть эта ведьма. Дикой, неприступной, милосердной, пугливой, словно лань, и страстной, горячей, необузданной, словно пламень. Пожалуй, она соответствует своей стихии как нельзя лучше. Ее непокорность, гордость, что стальным прутом темнеет в глубине души, не позволяя кому бы то ни было согнуть магичку.
Мою магичку.
Тепло разлилось по сердцу, а волк внутри заурчал, довольно сощурив глаза.
Мысли вновь вернулись к сегодняшнему ужину, приготовленному ее ручками. Начинает казаться, что с ее подачи даже яд будет воспринят, как сладкий нектар. От такой дурманящей и не свойственной мне мысли в голове что-то щелкнуло, включив мгновенно разум, а зверь настороженно подобрался.
«Погодите-ка…»
А с чего я вообще уснул? Перед внутренним взором калейдоскопом понеслись воспоминания.
Вот она ненавязчиво спрашивает о наличии лишней бутылочки вина для какого-то там соуса к мясу, поддавшись мальчишескому желанию, провозился в погребе с четверть часа, желая впечатлить Виталину, возвращение, ужин и пустые разговоры, спальня, поцелуи, от которых она не только не отпиралась, но и начинала сама.
Волк зарычал, оскалившись, а руки до хруста сжали керамические вентили в душевой, кроша их в пальцах.
«Ты болван, Влад!»
Кретин, если быть точнее, подсказало второе Я, и фраза эта сквозила иронией, а звучала мелодичным, высоким, до боли в зубах знакомым голосом.
Ее голосом.
«Вита!..»
По пути схватив полотенце, мгновенно оказался напротив ее комнаты, не брезгуя использовать сверхчеловеческую скорость. Сжав зубы и уповая на то, что она все-таки на такое неспособна, постучал. Со второго раза стук стал настырнее, а с третьего – едва не проломил дубовую дверь.
Распахнутая створка показала пустую, погруженную во мрак комнату. Застеленная кровать, на которой бесформенным нечто валялось алое платье, туфли, брошенные в углу, пропавшая сумка с ее скромными пожитками и раскрытое настежь окно. Белые, полупрозрачные занавески колыхались на ветру.
Одним движением раскрошив косяк двери, втянул в себя воздух, улавливая едва заметный аромат этой паршивки. Давненько уже, видать, проветривается… Из горла вырвался вой, перешедший в яростный рык. Переместившись к окну, уставился на периметр участка. В глаза мгновенно бросилась калитка, с виду закрытая, но звериное зрение легко позволяло узреть отсутствие наброшенной щеколды. И развороченный, оплавленный до основания столб с основой заклинания контура.
Знакомый низкий голос, раздавшийся от входа вернул к реальности. Развернувшись, вперил взгляд в Левого.
– Что случилось, Влад?
– А ты не видишь, Вик? – Голосом мое утробное рычание назвать было трудно, да и не зачем, брат прекрасно понимал и так. – Она сбежала!
Втянув в себя воздух, подобно тому, как это делал ранее я сам, Виктор осмотрел комнату, пока меня начинало все больше и больше трясти. Ей-богу, если при встрече я не откручу ей голову, то меня можно смело называть самым сдержанным представителем моего вида.
– Комнату она покинула около получаса назад, куда она могла направиться? Ей вряд ли бы удалось покинуть территорию незамеченной.
У меня против воли выползли когти.
– Она ведьма, придурок, отчаявшаяся ведьма! Присмотрись, она вскрыла калитку, и, пока мы тут сопли размазываем, либо уже прибежит к своему земляннику, либо ее разорвет на части какая-нибудь нечисть в лесу!
– Ну так начни действовать! – оскалился в ответ Левый, оборачиваясь и выскакивая прямо в окно, чтобы уже через секунду оказаться у злополучной калитки.
На четырех ногах всяко быстрее, чем на двух.
Повторив маневр брата, на ходу обернулся в волка, стремительно нагоняя Виктора. В десяток гигантских скачков мы оказались в лесу, после чего разделились.
В этот раз, Вита, ты действительно меня довела!
Ветки звучно ломались под лапами, но сейчас вопрос о бесшумности движения волновал меньше всего. Повернув морду вправо, я замер от почудившегося запаха, смешенного с какой-то воистину загробной вонью. Рысью направился по шлейфу зловония и спустя несколько томительных минут, за которые я мысленно успел уже раз пять искусать этой непослушной тупоголовой девице все выпуклости ее фигуры, выскочил на поросшую мхом поляну, окруженную сухостоем.
«Твою мать, Вита…»
Других слов в голове не осталось совершенно.
Отскакивая все дальше и дальше от темных сгустков надвигающихся упырей, ведьма по мере сил отбивалась от противника. Они встали полукругом, загоняя ближе и ближе к сухим, но крепким дебрям, из которых девчонка бы точно не вылезла живой.
Вита пустила в ближайших к ней упырей волну пламени, красные языки, к концу становящиеся синими, просвистели мимо, по большей части попадая в деревья и мох и поджигая лишь трех или четырех тварей. Тяжело дыша, брюнетка отступила еще на шаг, и кольцо вокруг нее замкнулось.
Я присел, напружинивая лапы, собираясь в прыжке вцепиться в глотку ближайшего к ней упыря, как вдруг поляну озарила вспышка пламени, а ведьма покрылась им, как второй кожей. Волосы неистово развивались, а глаза злобно оглядывали когда-то мертвецов.
Она пропустила через себя очередную волну энергии. Вернее сказать, попыталась это сделать. Ближайший к ней труп резко прыгнул вперед, обхватывая ведьму и швыряя на землю, заклинание огня мгновенно исчезло, открывая бледную кожу в ссадинах и синяках. Утробно зарычав, бросился к ней, действуя на инстинктах и злобе. Если не выпущу хотя бы часть своей ярости сейчас, то точно сверну ей пустую голову.
Отшвырнув мертвечину в ствол дерева, навис над полулежащей девушкой, чуть приседая и накрывая ее своим телом, и зарычал, окидывая взглядом обидчиков.
Вот сейчас мы похохочем.
Бросаясь вперед, разрывая очередного немертвого клыками и заодно ломая другому шею мощным ударом лапы, услышал надрывное:
– Владислав!..
Вот только чего было в этом крике больше – отчаяния или облегчения – понять было затруднительно.
На меня накатил очередной приступ злобы. Сама сбежала, вляпалась черт знает куда, а я теперь виноват, что отыскал ее обворожительный зад в проклятой чащобе!
Бабы…
Кинувшись вперед, разорвал еще двоих, краем глаза замечая, что, пошатываясь, Вита-таки приняла вертикальное положение, а ее ладони объяло не такое яркое, как раньше, пламя.
Погеройствовать вздумала!
Рык вырвался сам собой, а твари лезли словно из ниоткуда. Стараясь не подпускать никого близко к ведьме, рвал их на части. Отскочив в сторону от особо страждущего, чуть не подставился под лапищи выскочившей нежити. В последний момент перед глазами промелькнула знакомая тень, отшвыривая от меня неприятеля.
Позади раздался шумный вздох, отчего челюсти свело судорогой. Как мы Левого-то любим, как мы ему радуемся-то, аж плюнуть хочется! Прижавшись друг к другу, отбиваться стало легче, но их количественное превосходство было жирным минусом для нас. Сосредоточившись на брате, послал ему образ, формируя приказ о дальнейших действиях, и тут же получил ответ.
Резко развернувшись, доверяя Виктору спину, в один скачок оказался возле напряженной, словно сжатая пружина, ведьмы. Ну давай, прояви чудеса телепатии! Толкнув ее носом в живот, развернулся боком, давая понять, что единственным правильным решением сейчас является стратегическое отступление на безопасное расстояние. С секунду просверлив меня взглядом, брюнетка потушила ладони, кладя одну руку мне на холку и попыталась перекинуть через мой корпус ногу, как вдруг вздрогнула, зашипев. Отлично, ее ранили.
Утробно зарычав, уставился ей в глаза, мотнув головой, мол, меньше слов, больше дела.
Попытка снова не увенчалась успехом, магичка попыталась подпрыгнуть, чтобы в воздухе закинуть ногу, в результате чего приземлилась мне на лапу, вызвав ожидаемую реакцию. Сцепив зубы, титаническим усилием воли гася в себе желание придушить ее на месте, медленно опустился на покрытую мхом землю, ложась на лапы.
«Я отыграюсь, видит Тьма, я за все отыграюсь, Виточка. Потомки до седьмого колена помнить будут, что нельзя перечить Владиславу Бравому!»
Услышав рев Виктора и почувствовав на спине вес ведьмы, мгновенно вскочил, резво бросаясь сквозь тернии глубже в чащу, через пару секунд отметил мелькающую за деревьями тень брата, что скоро исчезла. Он уведет их по ложному пути, спутав следы, и даст нам время добраться домой.
Пробежав рысью около полутора километров, сбавил темп, а затем пошел шагом. Мы решили, что Вик поведет их по большому кругу к болоту, а я, сделав крюк, по длинной тропинке вернусь к поместью.
Предвкушающе оскалился, скосив глаза на молчаливую пассажирку. Эту выволочку ты до конца дней своих в кошмарах вспоминать будешь… Пусть она будет считать меня конченным тираном и шарахаться, как от чумы, зато и с места без разрешения уже сдвинуться не посмеет.
Она выплела из меня достаточно веревок.
Однако у кого-то телепатия все-таки присутствуют, видимо, не совсем дефектная, и сообразила, что я про себя что-то очень нехорошее для нее думаю. Но на месте я замер не от испуга, не от вырвавшейся откуда не возьмись твари… А от неслабого такого шлепка ладонью по тому, рядом с чем хвост растет!
Все. Хватит. Доигралась, дура.
Резко встряхнувшись, я сбросил ее со спины. Оскалившись и медленно наступая на всхлипнувшую от боли магичку, зарычал, недвусмысленно давая понять, что вляпалась ты, детка, просто по самое не балуйся!
Но тут что-то изменилось. Инстинкт завопил тикать, но я же не обычная шавка… Хотя от ярко вспыхнувшей синим, почти чернильного цвета пламенем ведьмы все же отшатнулся.
– Не смей! Не вздумай даже рычать на меня, ты – наглое, вшивое, беспардонное животное! Думаешь, самый грозный здесь?! Думаешь, я буду молчать и подчиняться, опустив очи долу?! А фаерболом в морду ты не хочешь, гребанный ты Винни-Пух?!!
Осмелела?..
Ощерившись, медленно начал обходить ее по кругу. От брюнетки почти осязаемо веяло смесью боли, отчаяния и злобы, а еще через это амбре пробивался страх, который мы, такие отважные и, судя по всему, сильно бессмертные, пытались спрятать за этой бравадой.
Набрав повторно полную грудь воздуха, ведьма медленно встала, не убирая с тела огонь.
– «Раз Я Вожак, то делай то, раз Я Вожак, то делай сё!» Я тебе что, кукла? Китайский болванчик?! Который вечно со всем согласен? – Наставив на меня палец, Виталина, пошатнувшись, шагнула вперед. – Я. Не. Одна. Из. Твоих. Готовых. На. Все. Подстилок. Бравый-чтоб-тебя-перекосило!
Рявкнула, припечатав, словно ругательство, мою фамилию. Оскалившись, рванул к руке, заставив брюнетку отскочить и грохнуться на землю. Пламень слегка притух, видимо, силенки у кого-то были не бесконечные.
– Хочешь, чтобы я вела себя нормально и не пыталась удрать при любой возможности, так изменись! Прекрати вести себя, как эгоцентричное чудовище! Ты же можешь быть хорошим, обаятельным и приятным, когда хочешь!
Против воли замер, навострив уши и чуть прищурившись. Это меня сейчас похвалили, предварительно с головой окунув в дерьмо?
Дыхание ведьмы стало частым, она уже не пыталась подняться с земли, а щиколотка ноги, алеющая багровыми царапинами, распухла и начала приобретать фиолетовый оттенок. Огонь потух, и она оперлась руками в колени, опуская голову.
Это что же, мы решили, что расплаты не будет? Низко урча, выражая все свое отношение к ее выкрутасам, подошел ближе, обнюхивая лодыжку.
Вывих собственной персоной.
Собравшись отстраниться, замер, уставившись на эту… эту… странную женщину. Вита вдруг придвинулась, упирая в меня лоб, как делают обычно маленькие дети, когда у них раскалывается голова.
– Постой так минуточку, ты такой теплый, мягкий…
А еще злой как Дьявол.
Резко боднув девчонку, отчего та зашипела, откидываясь назад, отскочил в сторону и, рявкнув, мотнул головой в сторону тропинки.
«Подъем, дорогуша, руки в ноги и до дома!»
– Чтоб ты облез, Бравый… Чертова псина…
А на душе так сразу легко стало, почти птички чирикают. Подожди, Виточка, это мы еще домой не вернулись…
Медленно потрусил вперед, но не смог удержаться и развернул одно ухо назад, улавливая малейшие звуки с ее стороны. Вот ведьма поднялась, пискнула и, шипя ругательства, частым гостем в которых было мое имя, медленно пошла вперед. Она старалась не хромать, но по разному звучанию шагов было прекрасно понятно, что удавалось ей это неважно.
И мне бы помочь… Вернее сказать, волк, что сейчас имел надо мной большую власть, нежели в человеческом облике, нетерпеливо заскулил, поджимая уши, чувствуя боль своей самки и желая облегчить ее, но человек лишь сильнее натянул поводок самоконтроля, приструнив зверя.
Она. Сама. Виновата.
Если бы она не сбежала, ничего бы этого не случилось, сидела бы сейчас в теплой постели и читала книгу или занималась чем-то более интересным в моем обществе. Мотнул головой, напоминая себе, что кара по ее душеньку еще впереди и не стоит забегать вперед.
Да. Очень суровая кара, Вита.
Лишь переступив порог огромного особняка, Бравый в волчьей шкуре коротко и зло рявкнул в пространство, подзывая… Виктора? Он уже вернулся?
– Да, хорошо, я понял, – кивнул мужчина, после чего шагнул к замершей девушке, очень неодобрительно глядя на нее.
– Я подобных взглядов ничем не заслужила! – рассерженно прошипела она, чем заставила волка, уже почти выбежавшего из дома, замереть на секунду и оскалиться.
Очень хотелось отвесить ему пинок для ускорения свободного вылета, но сдержалась. Как и всякая ведьма, она обладала весьма развитой интуицией. Как и любая девушка, она остро осознавала всю ярость Бравого и то, на кого она прольется. В любом случае. Как бы далеко не убежала.
Вот только штука в том, что теперь ей убежать не дадут.
О чем ярко свидетельствовал Левый, который, не слушая возражений и протестов, поднял ее на руки, отнес в комнату Владислава и запер на ключ. Не придумав ничего лучше, Добровольская прохромала к кровати и опустилась на порядком измятое покрывало, устало вытягивая здоровую ногу.
В глубине души она понимала, что не приди Бравый на помощь – и ее косточки, обглоданные и вылизанные до зеркального блеска, нашли бы на следующие утро на разных концах леса. Она действительно была виновата, однако и он – тоже далеко не ангел, деспотичный и самодовольный волчара!
Ключ повернулся в замке и вошел Вик с миской и горсткой эластичных бинтов. Когда раствор спирта попал на царапины, ведьма зашипела.
– Виктор, а нельзя ли поосторожнее?!
– Нельзя. Сама виновата. Нечего было дешевый фарс с побегом устраивать, – спокойно срезал вервольф. – Почему с последствиями твоей глупости должен разбираться мой брат и Вожак?
От такого поворота Вита даже фразой про фарс возмутиться забыла. Только сидела и иногда попискивала, когда становилось совсем уж невмоготу терпеть. После Вик быстро и сноровисто зафиксировал вывих, пообещал, что к утру должно полегчать, достал из шкафа полотенце и мужской халат, посоветовал пойти смыть грязь, кровь и слизь и вышел, повернув в скважине ключ.
Что ей оставалось? Последовать указаниям, разумеется. Горячая вода приятно отдавалась в уставшем теле, а вот вид разломанных в хлам и словно бы сплющенных вентилей наводил на нехорошие мысли.
В комнате по ее возвращении по-прежнему никого не было, поэтому девушке представилась чудесная возможность изучить логово будущего Вождя Бравого. Никаких фотографий, пара горшков с цветами, кровать, шкаф, стеллаж с книгами, кресло у камина. Все. Минимум мебели, минимум характеристики о владельце.
Когда ключ заскрипел в очередной раз, она даже не повернулась поначалу, а когда повернулась… Невольно еще и ладонью прикрылась, ибо Владислав был в чем мать родила.
– Я бы на твоем месте не смущался, а смотрел и привыкал, – холодно и как-то замогильно зло бросил мужчина, закрывая дверь, доставая полотенце и уходя в ванную.
Плохое предчувствие скрутило внутренности, и ведьма с ужасом ждала, когда же стихнет гул воды в соседней комнате. Так ждала, что пропустила все на свете.
Даже завернутого в полотенце Бравого, что возвышался над ней, стоя рядом с кроватью и уперев руки в бока. Темные глаза были опасно прищурены, иногда сверкая золотыми всполохами. С волос капала вода, прочерчивая дорожки по загорелой коже и сквозь кубики пресса уходя вниз, впитывалась в полотенце.
– Встань, – грубо приказал Вожак.
– Что? – просипела ошарашенная девушка.
– Мало того, что глупая, как сотня деревенских баб, так еще и глухая?! – прорычал Бравый и рявкнул: – Встань!
Она почла за лучшее просто исполнить… весьма требовательную просьбу. Мужчина же опустился на ее место и, ухватив за запястье, дернул на себя, одновременно подбивая ноги. Как итог – Виталина свалилась животом к нему на колени.
– Бравый!..
– Заткнись! – рыкнул оборотень, одной рукой задирая ее халат, а второй удерживая оба тонких запястья. – Видит Тьма, тебе лучше молчать!
– А то что? – опасливо, но все же дерзко поинтересовалась ведьма.
– А то я могу передумать! – гаркнул Владислав, одним движением разрывая то, что когда-то было бельем.
На какой-то миг он замер, а после, глухо рыкнув, с силой опустил ладонь ей на попу. Брюнетка взвизгнула и начала вырываться, но рука, держащая ее, сжалась сильнее, оставляя отметины, в то время как ее сестра вновь отвесила ей шлепок.
Звонкий, болезненный и очень унизительный!
– Это тебе за «вшивое, грубое, безнравственное животное»! – Удар. Девушка вскрикнула. – Это – за притворство и хитрость! – Шлепок чуть посильнее. – Это – за отраву в еду! – Еще сильнее, и ведьма затравленно пискнула, закусив губу. – Это – за побег! – Два подряд и в разы сильнее предыдущих. Кожа в месте ударов не просто горела, она словно плавилась, и из глаз брюнетки брызнули слезы. – Это – за все то, что имела наглость сказать мне в лесу! – Еще один.
Ей показалось, что все закончилось, и она тут же вскинулась, осыпая его голову проклятьями:
– Как ты смеешь, грязный волчара?! Я…
Хлесткий удар, от которого у нее вырвался уже самый настоящий вопль боли.
– А это – за неумение молчать, когда надо!
В следующее мгновение ее грубо перекинули на кровать, не заботясь тем, что приземлилась она как раз на отбитую попу и от этого взвыла как самый настоящий волк. А потом резко стало не до этого.
Бравый рванул пояс и одним движением распахнул халат, закрывающий наготу девушки. После осмотра одежды стало понятно, что она годится лишь в мусорку, куда и отправилась, и теперь на ней был только тонкий белый лиф, все равно открывающий горящему злобой и похотью взгляду слишком много. А если вспомнить, что и трусики пали жертвой чужого произвола…
Ведьма тут же потянулась закрыть все обратно, но кто бы пустил?.. Владислав же словно не видел ничего, кроме нее, как-то медленно и угрожающе нависая над распростертой на постели девушкой. Темные человеческие глаза полностью стали золотыми, пугая пленницу еще больше, а рука держала оба ее запястья над головой.
– Пора отвечать за собственную глупость, Вита! Я отучу тебя перечить мне.
Сухие и горячие губы припали к пульсирующей жилке на шее и больно прикусили кожу, грубо втягивая ее в рот и оставляя саднящий след. Такими жалящими отметинами мужчина спустился к груди и прямо сквозь ткань укусил, вырывая у ведьмы вскрик. Он спускался все ниже, покусывая бока и живот, больно сдавливая бедра. Он не старался быть хоть сколько-нибудь бережным.
Владислав Бравый хотел, чтобы она осознала свою вину. Чтобы навсегда отучилась идти поперек его слова.
Такого стыда Виталина Добровольская не испытывала никогда в жизни. Он выпорол ее! Он оставил на ее коже отметины, которые пройдут еще нескоро и все это время будут напоминать о содеянном им! Он сейчас изнасилует ее, а она даже сопротивляться не может, скованная его рукой, словно кандалами!