Текст книги "Приручить пламя: Метод Бравого"

Автор книги: Анна Фролова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Громоподобный рык, из-за которого с ближайших деревьев начали облетать листья, почти мгновенно вернул к реальности, заставив обернуться. И судорожно зажать рот ладонью, инстинктивно понимая, что провоцировать ЭТО не стоит.

Огромный монстр в обрывках одежды, по которым я и опознала владельца дома, с гипертрофированно большими конечностями и с когтями длинной в приличный кинжал, но, полагаю, на порядок острее. И этот монстр почти голыми руками разрывал мужчину, рядом с которым я стояла буквально секунду назад.

Какая-то часть сознания отстраненно сканировала существо. Его слишком вытянутую для человека, но недостаточно – для волка морду. Жесткую, лоснящуюся шерсть, что темнела на шее, очевидно, защищая важные артерии. На уши – острые и вытянутые в длину, стоящие практически на затылке. Но особенно меня насторожили зубы – верхние и нижние четверки выделялись среди остальных клыков на добрый мизинец. И этот факт напомнил о единственном создании Тьмы с подобной зубной картой.

Вурдалак. Очень дальний родственник оборотня. Видимо, в своей этой переходной – боевой – трансформации вервольфы повторяли онтогенез своего вида, как человеческий зародыш – всю эволюцию.

По отдельности все это было не страшно, и даже интересно – в какой-то степени, но стоило окинуть чудовище взглядом целиком, как кошмары станут вашими постоянными спутниками. Если вы вообще выживите, а не умрете на месте от разрыва сердца.

Я очнулась тогда, когда тот, кого раньше знала, как хамовато-наглого Бравого, схватил противника за горло, вспарывая незащищенную кожу, и горячая кровь из артерии брызнула мне на лицо.

И что-то внутри щелкнуло.

Инстинкт. Но не самосохранения, а ведьминский – мы защищаем разумные расы. Даже от них самих.

«Назови по имени…» Тогда это было важно для него, возможно, сработает и сейчас. А даже если и не сработает… Есть «Вечный пламень» – заклинание, сжигающее все, даже цемент, но все же лишняя смерть на руках мне ни к чему.

– Владислав! – Думала сказать это громко и уверенно, но вырвался какой-то несуразный хрип.

И монстр резко поднял голову, глядя прямо на меня жёлтыми волчьими глазами. Сердце ушло куда-то в пятки, а потом скакнуло в горло, заставив сглотнуть. Но коготь, медленно поползший вдоль мужской шеи, помог экстремально быстро взять себя в руки. А также осознать, что даже в таком – далеком от человеческого – состоянии этот вшивый оборотень все равно меня шантажирует!

– Отпусти его… – Черно-серая ладонь сжалась сильнее, заставив другого оборотня судорожно забиться в тисках. Как с такими ранами он еще умудрялся трепыхаться?! – Владислав…

Монстр чуть склонил голову к плечу и почти брезгливо отбросил хрипящую тушу от себя. Проследив на какое-то мгновение за ней взглядом, углядела бледновато-сизые внутренности. Но я искренне надеялась на то, что повреждения не настолько обширны, чтобы он не смог излечиться. А потом оборотень, парой жестов растерзавший здоровенного волчару, направился в мою сторону, и мне резко стало не до пострадавшего

Я как сидела на коленях, упираясь окровавленными ладонями в землю, так в таком положении и следила за его приближением. Он же медленно опустился на корточки, возвышаясь надо мной, как священная гора над грешником, и поднял руку-лапу к моему лицу. Я как зачарованная смотрела на огромную ладонь, с содроганием отмечая на ней подтеки крови. Свежей, еще теплой… И она все приближалась и приближалась, а потом подцепила прядь волос, совсем по-человечески пропуская ее между пальцев.

И, наверное, именно эта кровь вынудила меня чуть ли не проскулить:

– Вернись обратно, Владислав… Вернись, пожалуйста… Я прошу тебя, Влад.

Поддавшись порыву, вытянула руки, едва ощутимо проводя кончиками пальцев по грубой, шершавой коже, обхватила ладонь, совершенно не думая о том, что запросто могу остаться без ставших уже родными пальцев, отчекрыжив их ногтями-кинжалами неосторожным движением. Да что уж говорить, я в принципе тогда не думала. В голове стояла звенящая пустота, а кожа лица все еще горела в тех местах, куда попала кровь поверженного волка.

Чудовище мгновенно перевело взгляд на мои ладошки, обхватившие гигантскую лапу, а затем издало какой-то отдаленно напоминающий урчание звук. То, случилось в следующий момент, я так и не смогла понять, смотря пустым взглядом прямо перед собой. В одно мгновение в глазах как будто помутилось, контуры чужого тела поплыли, а в следующую секунду пришло понимание, что удерживаю я уже не лапу монстра, а теплую, влажную от крови руку человека.

– Влад? – Мозг совершенно не желал акцентировать на чем бы то ни было пристальное внимание, тем самым оберегая свою хозяйку от еще большего нервного потрясения.

Рвано, сквозь зубы, выдохнув, Преемник Вожака медленно, словно обращался с пугливой ланью, высвободил из «захвата» свою руку, после чего меня аккуратно подняли, прижав к широкой груди. Слушая спокойные удары сильного волчьего сердца, которое ритмично билось под щекой, я впала в своеобразный транс, полностью уходя в себя.

То, что произошло на площадке с качелями несколько минут назад, было полнейшим варварством, проявлением нечеловеческой жестокости и кровожадности.

«Они и не люди, Вита».

А затем накрыло осознание. Понимание сразу нескольких вещей.

Это было дикостью и ужасом лишь для меня. Для оборотней вопрос силы, который всегда стоит на первом месте – это нормально. Бросить или принять вызов – дело чести. Поединок – единственный оптимальный способ узнать, чего стоишь ты или твой оппонент, а в делах любовных еще и прекрасный повод, чтобы получить желанную добычу и устранить конкурента. Навсегда.

Непроизвольно содрогнулась, инстинктивно прижимаясь к теплу. Мне было страшно. Просто, банально страшно. Сейчас я была не огненной ведьмой, известной проклятийницей и просто уравновешенным, взрослым человеком, нет. Сейчас я чувствовала себя маленьким ребенком, который трясся под одеялом в надежде, что плюшевый мишка сможет защитить его от всех подкроватных монстров. А он не защитит.

Потому что он и есть тот монстр. Причем самый страшный.

Когда в нос ударил запах мускуса, смутно знакомый, я попыталась сфокусировать взгляд, чтобы понять, куда меня отбуксировали. Осознание шло долго, а когда аккуратно посадили на край кровати, все-таки сообразила, что нахожусь в личных покоях Бравого. Мужчина встал сбоку, рассматривая напряженным взглядом. В глубине глаз все еще мелькали время от времени красные вспышки недавно утихшей ярости. Или не утихшей…

Взгляд скользнул по рукам, что по предплечья были в подсыхающей крови. Внутренности словно связало в тугой ком, тело повторно содрогнулось, и я согнулась пополам, обхватывая себя руками. Стало очень холодно. На коже выступили мурашки. Видимо, организм медленно и без особого желания начал отходить от шока, заменяя отстраненность на сильные накаты эмоций. Я не видела лица Бравого, мутным взором рассматривая собственные ноги, но отчетливо слышала глухое, явно подавляемое рычание.

Он злился, но не на меня. Что радует, но ни в коей мере не успокаивает.

– Я смою кровь, подожди… Пожалуйста, – тихо проговорил мужчина, видимо, стараясь вести себя как можно более вежливо.

Дверь закрылась, оставляя меня наедине со своими мыслями.

Я могла погибнуть.

Такая простая истина шариком прокатилась в голове, а после взорвалась цветным калейдоскопом, проносясь перед внутренним взором обрывками воспоминаний.

Кровь. Хрипы. Кровь. Рык. Кровь. Вываливающиеся наружу органы поверженного…

У меня просто сдали нервы. Глубоко и плавно вздохнув, словно ныряльщик перед долгим погружением, я прикрыла глаза, и по щекам потекли слезы. Крупные горячие капли скатывались одна за другой, дыхание стало частым и неровным, а после тихий плачь и вовсе перешел в рыдания.

Не поднимая голову с собственных колен, я упивалась жалостью к себе, словно мазохист, раз за разом вспоминая, как меня швыряют о землю, как обжигает лицо кровь, горячая, только-только бегущая по артериям, и жуткого монстра… спасшего мне жизнь.

Пребывая в крайней степени истерики, я не сразу поняла, что меня, словно маленького ребенка, укутали в мягкое, теплое одеяло, пахнущее какой-то душистой специей. Не заметила, что Бравый уже вернулся из душа, и теперь по его влажным, потемневшим от воды волосам стекали, падая вниз, капельки воды. Мужчина сел на кровать, подогнув под себя одну ногу. Укутанную в одеяло, усадил к себе на колени.

Это подействовало. В тепле и мягкости, чувствуя медленные, укачивающие движения сильных рук, я начала успокаиваться. Тело перестало трясти, а мурашки и вовсе пропали. Изредка шмыгая носом, я неосмысленным взглядом смотрела в потолок. Горячие мужские пальцы аккуратно стерли с щек остатки влаги.

Медленно перевела глаза на мужчину, пересекаясь с ним взглядами. В них плескалось неподдельное сожаление, смешанное со странной решимостью.

Наклонившись ко мне, вер опустил голову мне на плечо, полностью скрывая выражения своего лица. Не успела я раскрыть рот, чтобы выдавить из себя что-нибудь, как Бравый заговорил:

– Ты представить себе не может, как сильно я испугался за тебя, Вита… Святая Тьма, он мог тебя покалечить, а я… – Мужчина ненадолго затих, глубоко вдыхая мой запах сквозь одеяло. – Этого никогда больше не повторится, я даю тебе слово. Никто из оборотней не прикоснется к тебе даже пальцем.

– И ты?

Я предпочла бы услышать что-то вроде «даже я», но было отчётливо ясно, что рассчитывать на это не стоит.

Владислав и не стал ничего говорить. Он просто молча смотрел на меня, не прекращая медленных успокаивающих поглаживаний по спине.

– Значит, ты будешь дотрагиваться…

– Я единственный имею на это право. – И сказано было так, что сразу стало понятно – он действительно верит в то, что говорит. Для него это истина, которая не подлежит обсуждению и оспариванию.

Отвернувшись, посмотрела в пространство, пытаясь удержать в себе все эмоции, которые как кипящий котел бурлили внутри. Это началось очень странно… Странно продолжалось и…

А с чего, собственно, все началось?!

– Можно вопрос? – Он кивнул, но взгляд стал напряженным. – Как ты понял, что… – Я позорно замялась, не смогла произнести это слово в отношении Бравого.

– Ты моя? – с ухмылкой закончил мужчина.

От его проницательности мне даже на секунду полегчало. Казалось, я бы и под пульсаром не смогла выдавить из себя два таких простых слова. Все, что для нас, магов, было делом такта, воспитания и правилами хорошего тона, для оборотней казалось совершенно естественным. Если Бравого интересовал какой-то вопрос или нюанс вплоть до того, что я считала уже за гранью интимного, он просто спрашивал. Слишком прямо, слишком открыто, слишком запретно.

Слишком много «слишком».

Пока я медленно, но верно грязла в собственных невеселых раздумьях на тему полной и абсолютной несовместимости оборотней и магов, Бравый переместил руку мне на голову, начав аккуратно поглаживать волосы, пропуская пряди сквозь пальцы. Его невесомые прикосновения к пострадавшему затылку приносили облегчение, они не мешали, не смущали и были естественны, как дыхание…

Докатилась!

Вздохнув, я чуть сместила голову влево и уставилась на него в ожидании ответа.

– А ты ведь про нас совершенно ничего не знаешь… – как-то рассеянно проговорил Вожак, словно не отвечая, а скорее размышляя вслух.

– Я читала в некоторых гримуарах, – важно задрала я нос кверху, но под ехидно задранной бровью сникла. – Немного…

Вер звучно цыкнул, перебив меня. Моя светлость поморщилась. Ненавижу, когда перебивают, у него точно нет никаких манер. Совершенно. Хотя, что взять с примитивного волчары…

– Никто, кроме оборотней, не может знать об оборотнях столько, сколько знаем мы. В твоих книженциях наверняка собраны какие-то крохи, щедро пожертвованные в массы кем-то с весьма длинным языком.

– Может, то, что я знаю и крохи, но не надо утрировать, сводя даже их к нулю! – Я фыркнула не хуже любого ежа. И словила себя на мысли, что уже почти успокоилась.

Бравый покровительственно ухмыльнулся, снисходительно глядя на меня сверху-вниз. Отчего-то неимоверно захотелось почесать правый кулак. Желательно об одну нахальную физиономию, возомнившую себя «мудрецом великим, и незримое зрящим направо и налево».

– Ну что ж, тогда порази меня своими познаниями, моя ведьма. Возможно, я неправ, и мне нужно будет извиниться.

Я прищурилась, смерив волка холодным взглядом, а он в ответ заразительно улыбнулся. Не так, как раньше – ядовито, холодно и цинично, а как-то по-новому для меня – открыто, ярко и призывно.

По-доброму.

Ненадолго зависла, осмысливая, издевается или нет. Ничего личного, но если в течение нескольких дней над тобой постоянно подтрунивают и посмеиваются, то постепенно и планомерно начинает в голове цвести чудо-трава – паранойя.

Моргнула, сбросив очарование, которое галлонами выливалось из его улыбки, и вернулась к нити разговора.

– Вы не переносите серебро.

– Какая труднодоступная информация! – с совершенно серьезным лицом ужаснулся оборотень.

Уверена, что наполнить свой голос еще большей иронией и саркастичностью невозможно. Сквозь одеяло, насколько позволяли возможности, попыталась ткнуть волчару в живот. Заработав ехидный взгляд, разозлилась сильнее.

– Зависимы от лунных фаз в каком-то роде. – Проговорила и тут же нахмурилась, понимая, что сказала очередную прописную истину.

Готовясь к очередной ядовитой реплике, уставилась на Бравого. Уголки губ у него дрожали, что говорило о том, как трудно ему не рассмеяться мне в лицо!

Потешаться раньше не над кем было, телевизор бы купил…

– Ладно, хорошо, ты прав! Полегчало? Приятно, когда другие это признают?! Ты. Прав. Молодец! То, что я знаю, действительно, не совсем достоверно. – Я распалялась все больше, смотря в эти веселые темно-карие глаза, которые всегда – всегда! – надо мной смеялись! – Я ведь думала, что у каждого оборотня только две формы: человеческая и звериная! Как жаль, что автор не расписал подробно, что их на самом деле больше, забыл, наверное, от страха, когда перед ним возникло гигантское смертоносное чудовище, от одного взгляда на которое кровь в жилах стынет!

Глаза Бравого уже не были такими лукавыми, а руки, которые все это время без каких бы то ни было признаков усталости удерживали меня на весу, вдруг напряглись.

– Ты считаешь меня чудовищем?

– Я считаю чудовищем то, что я видела. – Голос неожиданно сорвался на хрип, а в горле запершило.

– В этом и есть ваше, магов, главное заблуждение, – чуть раздраженно проговорил вер, сильнее закутывая меня в одеяло, видимо, из-за моего хрипа решил, что начала простужаться. – Вы всегда пытаетесь все делить. Сердце и разум, чувства и эмоции, талант и упорную работу, человеческое и звериное. Не понимая, что оно неделимо. Одно содержится в другом. Их нельзя разорвать при всем желании. Сейчас – это Я. Там, внизу, это тоже был Я, и, обращаясь в волка, Я по-прежнему остаюсь собой.

Он ненадолго замолчал, а я прибывала в прострации, пытаясь переварить услышанное, но много времени мне не дали. Вожак продолжил:

– Звериная часть – неотъемлемая составляющая оборотней. Она никуда не девается, если мы находимся в людском облике. Так же, как и никуда не исчезает человечность и разум, когда мы обращаемся в звериную или боевую формы. Поэтому опасаться меня – это последнее, что тебе нужно делать.

– Ты чуть не убил его… – проговорила я, поражаясь, что мне удалось вывести вервольфа на такие откровения.

– Я уже говорил тебе, что уничтожу любого, кто посмеет причинить тебе вред. Кто хотя бы об этом подумает. Стая примет тебя и будет относиться с уважением.

– Почему ты так уверен в этом?

– Потому что я Вожак, а ты…

Он замолчал, с какой-то затаенной нежностью рассматривая мое лицо, и от этого взгляда последние руины моих надежд разбились вдребезги. Душу в одночасье затопило отчаяние. Спасения нет.

– А я твой трофей?

– Ты моя пара, Вита. Самое дорогое, что может быть у оборотня. Там, на вашем ведьмовском празднике, я полюбил тебя.

– И это… надолго?

Мужчина издал тихий смешок. Чуть прищуривая глаза, он, словно гигантский кот, потерся носом о мою щеку, целуя в уголок рта. В этих жестах не было и намека на эротику и звериную страсть, которая сбивала с толку, лишая мозг возможности функционировать. В них сквозила всепоглощающая нежность и трепетность.

Я действительно была дорога ему. В каждом движении проглядывалось желание уберечь, оградить и защитить. Проведя носом к подбородку, Бравый поднял на меня глаза, мягким баритоном отвечая на мой вопрос. Вот только для меня слова его были оглушительнее раскатов набата.

– Это навсегда.

Такое странное слово. Когда его говорил Андрей, сжимая мои руки и утыкаясь носом в волосы, оно звучало приятно и правильно, так, как должно звучать из уст любимого мужчины для возлюбленной им женщины.

Сейчас оно эхом отдавалось в ушах, светилось в темных глазах оборотня, и я физически чувствовала, как оно укореняется в моем мозгу. Не причиняет боль, не дарит надежду, а настораживает и пугает. Заставляет задуматься: а что делать дальше? Что будет потом, когда срок выйдет?

Ведь я уйду, вернусь к Зарницкому, который – искренне надеюсь – примет меня даже такую, прожившую два месяца с вервольфом.

Что будет с ним, с Владиславом?..

Этот вопрос заставил вздрогнуть. Потому что день назад, когда он увел меня от Андрея на балу, я и подумать не могла, что буду хотя бы на секунду задумываться о чувствах этого самоуверенного, деспотично-агрессивного тирана.

– Замерзла? – обеспокоенно спросил этот самый, плотнее – хотя казалось, что плотнее уже некуда – укутывая меня в одеяло. – Может, в душ? Или чаю?

– Ты обещал отпустить меня, помнишь? – невпопад вопросила я, поднимая взгляд на него. – Когда срок выйдет, а я не соглашусь остаться с тобой. Ты обещал отпустить.

– И я выполню свое обещание, хотя, видит Тьма, с превеликим удовольствием оторвался бы твоему земляннику башку! – зло рыкнул Бравый, сверкнув золотом глаз.

– Я хотела спросить… – О Тьма милосердная, дай мне сил закончить и не умереть от стыда! – Что будет с тобой, когда я уйду?

– А ты так в этом уверена? Что захочешь уходить? – усмехнулся вервольф, но я пропустила его неуклюжую попытку увести меня от темы мимо ушей.

– Отвечай.

Оборотень отвел глаза лишь на секунду, но и этого вполне хватило, чтобы уяснить – ничего хорошего.

С каких пор это вообще стало меня волновать?!

Глупая, глупая ведьма! Ты так быстро попалась на крючок к тому, кто гроздьями снимает с себя таких же пустоголовых девочек-дурочек, и которые к вонючему гоблину ему не нужны!..

– Ничего, – безразлично ответил Владислав. Слишком безразлично для того, кто говорил правду. – Ничего со мной не будет. – Я только хотела спросить, тогда зачем нужна вся эта ахинея с парой и похищением, когда он продолжил: – Как с человеком, у которого вырывают сердце. С ним же тоже ничего не происходит.

Сглотнув, подавила желание сказать что-то утешающее или хотя бы обнадеживающее. Не та ситуация.

Человек не тот.

И не человек совсем, к тому же.

Но, очевидно, что-то все же проявилось в моем запахе, потому что Владислав начал глубже зарываться носом в ворот одеяла, сильнее вдыхая мой аромат и легко улыбаясь.

– Почему я? Почему из всех дебютанток Ведьминого дня ты выбрал именно меня?

– Мне трудно ответить, Вита, – чуть прикрыв глаза, ответил Бравый. – Потому что ты сияла как маленькая звездочка, затмевая собой всех остальных? А может, дело в запахе – смеси яблок, меда и солнца? Не знаю. Но посмотрев на тебя однажды, глаз отвести я уже не мог. Смешно, правда?

– Что? – не поняла я, слегка завороженная его голосом и смыслом слов.

– Что из всей толпы девушек мне в пару была уготована та, которая боится меня как… Ну не огня, в твоей ситуации это как-то неправильно… – пробормотал Владислав. – Как посланника Смерти-Эрешкигаль.

– А то, что эта девушка уже занята и была вполне счастлива с любимым человеком – тебя не смущает? – вкрадчиво осведомилась я, чувствуя, как на глаза набегают предательские слезы.

Андрей, он борется до последнего, даже сюда приехал, чтобы меня забрать. А я сижу на руках у его врага, пусть с боем, но отвечаю на его ласки и поцелуи, вместо того, чтобы спалить к чертям весь дом вместе с этим Вожаком и драпать с низкого старта.

– Поверь, малышка, это как раз поправимо, – улыбнулся вервольф, и я вновь поняла, что забыла, с кем говорю – с животным. По крайней мере, наполовину точно. – Проблема в другом. – Вопросительно задрала брови. – В стае.

– Да, я знала, что она у тебя слегка… ку-ку. Но что поделать? – философски вздохнула. – Каков Вожак, такова и стая. Грустно, но факт…

Брюнет опасно сузил глаза.

– Издеваешься, Виточка? – И столько угрозы в голосе. Не опасной, но… чересчур интимной, что ли? – Тогда давай я тебе кое-что объясню.

Неуловимое для глаза движение, мой утонувший в одеяле вскрик, и спина коснулась кровати, а сверху навис довольно-таки злой волчара, постепенно приближая свое лицо к моему и явно наслаждаясь произведенным эффектом. Полагаю, в данный момент мои глаза были такой ширины, что ими вполне можно было пользоваться, как боковыми зеркалами «Волги».

– Спасибо, не стоит, – поспешно открестилась я, автоматически начиная ерзать под его весом.

– Не дергайся, Вита! – как-то переменившись в лице, прошипел оборотень. – А теперь слушай внимательно и не перебивай. Я – Вожак, и мой авторитет, как ни прискорбно, сейчас во многом зависит от тебя и твоего поведения со мной. Ты – женщина, для вервольфов – самка, и твое дело подчиняться Вожаку. Молча. Не кричать, не брыкаться, а кивать и улыбаться, если ты не хочешь, чтобы на очередном поединке за право занимать свое место меня убили. Я понимаю, что тебе это только на руку – по твоим мыслям – однако подумай на досуге вот о чем: я – твой единственный гарант безопасности на этой территории. Не будет меня – и тебя разорвут либо женщины стаи за то, что покусилась на меня, либо мужчины – за право обладания тобой. Но поскольку ты им откажешь, ведь у тебя же есть твой чудно чудесный Андрей, – и столько сарказма, главное, в голосе, – что исход один – тебя разорвут за отказ и собственное унижение. Все понятно, или что-то повторить на пальцах?

Я пришибленно сжалась, понимая его правоту. По всем пунктам. Да во всем, если быть уж до конца откровенной, и сегодняшний вер, который едва не убил меня – тому прямое доказательство.

Владислав опять оказался на два шага впереди, продумав все до мелочей.

И от этого стало еще обиднее.

Но, тем не менее, мне оставалось лишь кивнуть, что я и сделала.

– Умница, – ласково промурлыкали в ушко, и я в который раз сравнила его с огромным котом.

– Теперь мне можно уйти? – просипела я, чувствуя, как вес, что до этого мужчина удерживал на руках, начинает расти, а лицо его – приближаться.

– Нет. Нужно закрепить полученные сведенья, – ехидно ухмыльнулся вервольф. – Так сказать, провести тест-драйв.

Интуиция и девичья честь, почуяв, что на нее сейчас будут покушаться самым серьезным образом, завопили что есть мочи.

От быстрого поцелуя в губы я под действием адреналина успела уклониться, и в итоге сухие и горячие губы мужчины коснулись шеи, какой-то странно чувствительной в этот момент. По телу пробежали мурашки, и я невольно зажмурилась до разноцветных кругов перед глазами.

Крепкие пальцы обхватили подбородок и заставили повернуть голову к нему.

– Посмотри на меня, – четко и резко бросил Бравый. Я и не подумала подчиниться. – Посмотри, иначе накажу за неповиновение. И плохую память.

Распахнула глаза, успев заметить саркастическую улыбку на тонких губах. А потом они с каким-то устрашающим голодом набросились на мои.

Он целовал меня и при этом безотрывно смотрел в глаза, словно пытался выжечь во мне собственное лицо, оставить в памяти навсегда, чтобы даже мысли не возникло сопротивляться и уходить. Владислав не спрашивал разрешения, он уверенно брал то, что считал своим. Деспотично завоевывая новую территорию, он не давал мне и шанса на посторонние мысли.

Их и не было, в общем-то.

В какой-то момент остались только черные из-за расширившегося зрачка глаза, алчные губы и теплые руки, обнимающие дрожащее тело. Вовсе не от холода дрожащее…

Острые зубы куснули мочки, и стон вырвался непроизвольно, а потом, вместе с переплетенными в один клубок болью и удовольствием, пришло осознание. Что я делаю.

И с кем.

Изменщица. Мерзкая, грязная изменщица!..

Мужчина о моих терзаниях даже не догадывался, с тихим вздохом принявшись самым подробным образом изучать открытую вырезом платья кожу на ключицах. Я всхлипнула, сама не зная – от чего, но собрала волю в кулак и с силой надавила ему на плечи, пытаясь хотя бы привлечь к себе внимание. На «оттолкнуть» я даже не надеялась.

Но, видимо, я была слишком увлекательным предметом для исследования, поэтому моих попыток попросту не заметили. Или не захотели замечать.

– Владислав… – На выдохе это получилось совсем не так, как звучало в мыслях. – Остановись… Остановись, Бравый!

Резкое движение головы вверх, и желтые глаза вперились в мои. Но мне было слишком противно от себя самой, чтобы реагировать еще и на его злость.

– Твоя верность восхищает, – глухо и хрипло выдавил из себя мужчина, отстраняясь. – И в столь же равной степени – бесит.

Он молниеносно поднялся и протянул мне руку помощи. Воспользовалась ей, привычно полагаясь на воспитанность джентльмена. Дура. Забыла снова, с кем дело имею.

Меня, как безвольную куклу, крепко прижали к себе, вдыхая запах волос, после чего быстро поцеловали и почти выставили из комнаты.

Откровенно говоря, я была не против.