Текст книги "Земля оборотней"

Автор книги: Анна Гурова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– О чем они говорили с Хиттавайненом? – спросил Ильмо, вспомнив о главном.

Ахти в нескольких словах пересказал суть разговора.

– Вот как! Значит, всё совсем не так плохо, как я опасался! Надеюсь, мы сегодня распрощались с волком навсегда.

– И я надеюсь, – поддакнул Йокахайнен. – Ну что, пошли спать?

– Идите, – сказал Ахти, предплечьем стирая со лба черный колдовской знак. – А я тут немного задержусь.

Йокахайнен хмыкнул:

– Ну смотри… если не боишься улететь вслед за оборотнем.

В лагере Ильмо и Йокахайнена встретил Аке, полностью одетый, с секирой в руках. Разбуженный воем Хиттавайнена, Аке обнаружил, что кроме него, у костра никого нет, сделал какие-то свои выводы – и приготовился к худшему. Ильмо коротко рассказал ему, что случилось, и предположил, что оборотень отправился восвояси, в южные предгорья. Аке, обычно скрывающий чувства от других, неподдельно обрадовался. Никто в отряде не подавал вида, но ни один из них не чувствовал себя спокойно с тех пор, как к ним присоединился Хиттавайнен.

Ахти и Асгерд вернулись к костру только под утро. Неизвестно, о чём они разговаривали, но с того дня девушка больше ни разу не сказала, что собирается с ними расстаться.

Глава 12
Зимняя страна

Снежные пики Врат Похъёлы оставались всё дальше позади, дорога шла вниз, но ветер, дующий в лицо, становился всё холоднее. По ночам стало сильно подмораживать, а утро не приносило тепла. Спать приходилось, нацепив всю зимнюю одежду, какую до того несли с собой в заплечных мешках. На заре лишайники, ощетинившись кристаллами инея, звонко хрустели под ногами.

– А я вас предупреждал, – говорил Йокахайнен с таким довольным видом, будто ждал не дождался заморозков. – Здесь, за горами, царство вечной зимы!

– Что же, здесь снег не тает? – спросил Ильмо, постукивая зубами от холода.

– Почему же, летом, на южных склонах, еще как тает. А в темных расщелинах – копится годами…

Склоны по сторонам расступались, становились более покатыми. И, главное, начали попадаться доказательства того, что эта суровая земля всё же обитаема.

Однажды утром тропа вывела их к удивительной белой скале. Она одиноко стояла у края тропы, возвышаясь на три человеческих роста, и выглядела такой гладкой, будто была рукотворной. На вершине скалы отчетливо виднелось искусно вырезанное в камне женское лицо, обращенное в сторону Врат Похъёлы. Путешественники столпились у скалы, рассматривая его и гадая, что бы это всё могло означать. Лицо вовсе не казалось угрожающим – наоборот, оно было красивым и умиротворенным. И еще – оно явно принадлежало карьяльской женщине. Ильмо вглядывался в его черты и чувствовал волнение, которое сам не смог бы себе объяснить. Оно казалось не просто знакомым, но родным – не то полузабытая мать, не то Айникки. Добрая мать смотрела ясным, открытым взглядом, ласково присматривая за своими заблудившимися детьми…

– Кто это вырезал тут лицо Кюллики? – послышался за его спиной веселый голос Ахти. – Даже в Похъёле мне не скрыться от ее опеки!

– Доброе предзнаменование! – сказал Аке. – Лик Фреи сулит удачу…

– Это не Фрея, – буркнула Асгерд.

Ильмо удивленно повернулся к ней.

– А кто?

– Калма.

Ильмо вздрогнул, поднял взгляд… Спокойное лицо карьяльской женщины смотрело на юг – но морок уже прошел. Теперь от этого лица веяло жутью. Губы улыбались материнской улыбкой, но в глазах таилась тьма.

– Эх, растяпы! Не надо было… – начал Йокахайнен, но не закончил, только махнул рукой.

– Пошли отсюда, – сухо сказала Асгерд..

За белой скалой тропа резко нырнула вниз – и вскоре потерялась среди обомшелых камней. Дороги больше не было. До самого горизонта перед ними раскинулось пустое пространство. Равнина, со всех сторон окаймленная горами, усеянная невысокими холмами, изрезанная трещинами, украшенная стоячими камнями. Посреди равнины, в самой низине, блестел бледно-голубой глаз озера. На его северном берегу, вдаваясь в озеро мысом, возвышался странный одинокий холм, очертаниями похожий на шишковатую голову. Над озером кружились стаи птиц.

Ни единого дерева на равнине не росло – вся растительность была не выше колена. Но назвать эту местность однообразной и тусклой не повернулся бы язык. На скалах повсюду были разбросаны яркими пятнами мхи и лишайники: клюквенно-красные, охряные, синеватые, серые, буро-зеленые. Целые поля вороники – кислой черной ягоды, которую на Севере едят только олени и медведи. На солнечных склонах розовела безвкусная, но целебная толокнянка. В сырых ложбинах у озера трепетали тонкими ветвями сизые полярные ивы, зеленела осока…

– А ты говоришь – царство зимы, – восхищенно проговорил Ильмо, разглядывая это многоцветье.

– Ты еще весной тундру не видел, когда всё цветет, – гордо сказал Йокахайнен.

– Это и есть Внутренняя Похъёла? – спросил Ахти.

– Да. Здесь она начинается. Но нам надо идти гораздо дальше, за те горы, – Йокахайнен махнул рукой в сторону горизонта.

– Значит, мы уже в Похъёле, – проговорил Аке, останавливаясь рядом с ними. – И где ее жители? Где туны?

– В этих горах я не видел их гнездовий. А на открытой равнине ни один тун не поселится. Думаю, их тут вообще нет. Это же приграничье, дикое и скудное…

Не прошли они и сотни шагов, как солнце затянуло облаками и пошел снег, понемногу усиливаясь и превращая пеструю равнину в мертвенно-белое пространство.

– Этот снег уже не растает, – сказал Йокахайнен. – Как выпал, так и ляжет до следующего лета.

На склонах вокруг них еще попадались редкие березки – не вездесущий ползучий ерник, а настоящие деревца, только неимоверно кривые, как будто изломанные. Ильмо указал на них Аке и начал рассказывать о том, как ценится на юге их необычайно прочная и красивая, словно кружевными узорами затканная, древесина.

– Вспомнил! – вдруг выпалил Ахти.

Все остановились и обернулись к нему.

– Что? – спросил Ильмо.

– Про сломанную стрелу! Ту, что подложил тебе Калли. Нам же такую прислали из Саво, когда я отправил восвояси мою последнюю невесту. Ух как мать перепугалась! Немало серебра потратила, чтобы эту стрелу согласились забрать обратно!

– И что она значит?

– У южных карьяла так объявляется кровная месть всему роду.

– Час от часу не легче! – в сердцах воскликнул Ильмо. – Ну какая месть?! Кому он мстить собрался – мне, что ли? Когда я мог нанести ему такую обиду, что ее можно смыть только кровью?

– Глупости какие-то, – кивнул Аке. – Ты с Калли всегда обращался словно с родным братом. Может, Ахти ошибается?

– Не ошибается, – сказала Асгерд. – Я слыхала про этот обычай. Только вот что чудно – почему же он, сломав стрелу, с тебя и не начал? Почему не прирезал во сне?

– Может, это просто весточка, – сказал Йокахайнен. – Дескать, «пошел мстить, не поминайте лихом»?

Ильмо задумался, мрачнея. Ему вспомнились и необъяснимая молчаливость Калли, и его странные вопросы на горе у Вяйно, и наглое, ни на что не похожее поведение по дороге… Значит, Калли давно уже вынашивал свой замысел. И вот теперь ушел мстить – но кому? За что? Сердце подсказывало – бросить все и повернуть обратно, догнать мальчишку, вернуть силой, потребовать объяснений…

Но его тревожные размышления неожиданно прервал Йокахайнен. Застыв на полушаге, саами ткнул пальцем в землю перед собой и сдавленным голосом воскликнул:

– Тун!

Все замерли, потянулись к оружию…

– Где? – удивленно спросил Ахти.

Замшелые скалы были такими же мертвыми и неподвижными, как и прежде. Но Йокахайнен упорно не двигался с места, и мало того – делал остальным жесты, призывая остановиться.

– Вот, – прошипел саами, почти не разжимая губ. – Прямо передо мной. Смотрит на меня…

– Нет тут никого, – ухмыльнулся Аке. – Камень вижу, а туна…

Неожиданно камень мигнул.

– Вот он! – воскликнули все одновременно.

«Камень», поняв, что обнаружен, вскочил на лапы и, распахнув клюв, кинулся в атаку.

– Да какой же это тун?! – со смехом воскликнул Ахти, разглядев противника.

Перед ними был птенец, похожий на встрепанный пуховый ком. Серо-пегий окрас, неотличимый по цвету от окружающих скал, надежно укрывал его от случайных глаз. Если бы не зоркий Йокахайнен, они бы просто прошли мимо, едва не наступив на него. Теперь птенец спешил к ним, скользя неуклюжими когтистыми лапами по камням, и угрожающе щелкал клювом.

– Что это за птица? – спросил Аке, отпихнув птенца носком сапога, в который тот немедленно впился. – Орленок? Что-то больно крупный…

– Как он тут оказался? Выпал из гнезда? – Ахти огляделся в поискал подходящей кручи, но последняя из них, одинокая белая скала с ликом Калмы, осталась далеко позади.

– А я говорю, это тун, – упрямо повторил Йокахайнен.

– Неужели детеныш туна? – с любопытством спросил Ильмо, глядя, как птенец с клекотом терзает сапог Аке. – Йо, пришло время испытать твой похъёльский. Поговори с ним, пусть уймется – запасной обуви у нас нет.

Йокахайнен подошел поближе и успокаивающим тоном обратился к птенцу на похъёльском наречии. Тот сразу же выплюнул сапог и повернулся к саами, словно не веря своим ушам.

– Давай-давай, – подбодрил его Ильмо. – Спроси-ка его о чем-нибудь…

Йокахайнен кивнул, мгновение подумал – и задал вопрос. Птенец внимательно выслушал… и вдруг превратился в ребенка.

Как это случилось, никто заметить не успел. Только что перед ними был птенец – и вдруг на камне стоит мальчик лет восьми. Обычный мальчик, если не земечать коротких пушистых крыльев за спиной. Впрочем, они почти сливались с его грубой одеждой, кое-как пошитой из пестрых меховых лоскутков (Ильмо мог поклясться, что это мышиные шкурки). Мальчик был бос, лохмат и стоял с непокрытой головой, бесстрашно разглядывая незнакомцев.

– Я задал ему вопрос – как он оказался во владениях Карху, – и ему пришлось превратиться, чтобы ответить, – усмехаясь, сказал Йокахайнен. – Надо же, какая встреча! Никогда не видел ребенка туна!

– Сдается мне, – сказала вдруг Асгерд, – что их тут несколько. Вон там… и там…

И в самом деле, камни и коряги, на которые она указывала, тут же «ожили». Через мгновение на тропе стояли уже пятеро детей, таких же маленьких и оборванных.

– Это проклятое похъёльское колдовство, – проворчал Аке, досадуя, что не заметил их первым. – Они наверняка отводили нам глаза. Хотел бы я знать, где их родители…

– Да, в самом деле, – подхватил Ильмо. – Йо, что тебе ответил этот мальчик? Как они тут оказались?

– Они пришли сюда без взрослых, тайком. Устроили нечто вроде испытания смелости, – объяснил саами. – Поспорили – кто дольше простоит у пограничной скалы, под ликом Калмы, не испугавшись.

– Что-то непохоже, чтобы они боялись, – заметил Ахти.

В самом деле, дети тунов выглядели какими угодно, но не испуганными. Убедившись, что пришельцы не собираются на них нападать, они тут же начали проявлять неуёмное любопытство. К одежде, утвари, оружию потянулись грязные ручонки. Особенно их привлекал Ахти, точнее, его выложенный серебром пояс, нож в инкрустированных жемчугом ножнах и крестовина меча за спиной.

– А чего им бояться? – сказал Йокахайнен. – Граница-то осталась позади. Так что радуйтесь: мы покинули владения Карху.

– И где мы теперь?

– В землях клана Сюэтар.

Услышав знакомое название, старший мальчик встрепенулся и что-то произнес на похъёльском наречии.

– Он говорит, что недалеко отсюда гнездовье их семьи, – перевел Йокахайнен. – И приглашает нас в гости.

– Ты же сказал, что в этих горах гнездовий нет, – поддел его Ахти.

Мальчик-тун махнул рукой-крылом, указывая куда-то в сторону озера.

– О! – воскликнул саами. – В горах – в самом деле нет. Они поселились на том странном холме у озера, на мысу. Ну что, мы пойдем?

– Подожди, – остановил его Ильмо. – Объясни-ка мне вот что. Помнится, ты сам говорил, что похъёльцы людей считают рабами, если не кем-то вроде домашнего скота. А рабов в гости не приглашают. Ты верно его понял? И не кроется ли тут ловушка?

– Видишь ли, Ильмо… тут странное дело. Из слов этого птенца я понял, что они здесь вообще ни разу не видели людей. Он спросил, не из народа Карху ли мы. Я ответил – нет. А он: тогда из какого вы клана и где ваши крылья?

– О крыльях-то мы и не подумали, – ухмыльнулся Аке. – Разве поймать какую-нибудь сову и ощипать…

Ильмо оглянулся. Дети-туны стояли как столбики и терпеливо ждали.

– Ну пойдемте, птенцы, – сказал он. – Йо, переведи – мы идем к ним в гости.

Гнездовье клана Сюэтар было расположено, на первый взгляд, так нелепо, что хуже не придумаешь. Одинокий, беззащитный холм, торчащий посреди скалистой тундры.

– Видно, здешние туны отличаются особенной беспечностью, – посмеиваясь, сказал Йокахайнен.

Однако, приблизившись к холму, вынужден был мнение переменить. То, что издалека казалось стаями кружащих над озером птиц, оказалось вовсе не птицами. Десятки, если не сотни тунов, раскинув крылья, парили в вышине. Время от времени один из них камнем падал вниз и взлетал, держа в лапах или клюве трепещущую жертву. Те, что над озером, ловили рыбу, но большинство кружили над тундрой. Йокахайнен заинтересовался, кого они там выслеживают. «Мышей», – предположил Ахти. Его подняли было на смех, но он оказался прав – туны мышковали.

Холм вблизи оказался просто огромным. Когда-то это была обычная сопка, но многие поколения тунов основательно перерыли ее, приспособив для безопасного и удобного жилья. Нижняя часть сопки была изрыта норами, а склоны тесно усажены серыми кособокими шарами. Вблизи выяснилось, что это круглые гнезда, сплетенные из ерника и облепленные грязью и глиной вперемешку с соломой. На вершине холма была навалена пирамида из камней. На ее верхушке, на длинном шесте, развевалось знамя – пестрая хоругвь, сплетенная из перьев какой-то пегой птицы.

– Ну и вонь тут! – поморщилась Асгерд, прыгая с кочки на кочку вслед за детьми тунов.

В самом деле, чем ближе они подходили к холму, тем сильнее становился запах гнили. У его подножия в ямах белели груды мелких костей – птичьих, рыбьих, звериных – вперемешку с обрывками шерсти, перьями и чешуей. Впрочем, как только тропинка пошла вверх, ветер развеял запахи.

Между тем их заметили. Всё больше крылатых силуэтов носилось у них над головами, но спускаться на землю пока никто не спешил.

– Какой большой клан! – удивился Аке.

– Ты не видел клан Ловьятар, – возразил Йокахайнен. – Их гнездовья занимают береговые утесы залива Луотолы на два дня пути в обе стороны. Но этот род Сюэтар и в самом деле удивительный клан. Сколько детей! За все время, что я прожил во владениях Лоухи, я не встретил и десятка. Как они тут могут прокормить их всех?

На холм от озера вела широкая утоптанная тропа. У ее обочин уже стояли туны, с любопытством поджидая гостей. В человеческом обличье взрослые туны сильно отличались от тех, к которым привык Йокахайнен. Они совершенно не напоминали Рауни и его сородичей. Рауни был высокий, худой, черноволосый – а эти были ростом малы, почти как саами. Узкими прищуренными глазами, плоскими скулами, маленькими крючковатыми носами они сильно напоминали своих северных соседей-оленеводов. Крылья у всех были пестрые, с белой или голубоватой полосой наискось.

– Это и есть туны? Выглядят они не слишком-то впечатляюще, – тихо отметил Аке. – По вашим рассказам я ожидал увидеть демонов, а тут какие-то оборванцы.

– Кстати, вы заметили? – спросил Ахти. – Мужчин почти нет. Одни старики и дети.

– Думаю, взрослые туны на более серьезной охоте, – предположил Йокахайнен.

Словно в ответ на его слова прямо над их головами мелькнула стремительная тень. Миг – и на краю дороги возникла высокая женщина.

– Обедать! – крикнула она на похъёльском наречии и швырнула на землю окровавленную тушку зайца.

Дети, только что скакавшие по дороге перед ними, завидев зайца, дружно кинулись к нему с радостными воплями, прямо на бегу превращаясь в птиц. Вскоре тушка исчезла под шевелящимся и истошно кричащим пуховым клубком. Ильмо поглядел, как птенцы наперегонки терзают мясо, разрывая зайца на части, и отвернулся, подавляя тошноту.

– И куда нам дальше идти? – спросил не столь чувствительный Аке. – Нашим проводникам теперь, похоже, не до нас.

– Да мы уже пришли, – ответил Йокахайнен. – Видите – вон там нас ждут.

Глава 13
Клан Сюэтар

Дорога привела к небольшой утоптанной поляне у подножия холма. Вход на нее обозначали символические каменные ворота – два поставленных на дыбы огромных мегалита. За ними кучкой столпились несколько приземистых старух и стариков. Навстречу гостям вышел дряхлый тун. Он был, должно быть, вдвое старше всех местных стариков и едва передвигал ноги. Лысым морщинистым черепом и тонкой шеей, торчащей над седыми перьями крыльев, он напоминал древнего ворона. Старец стоял и молчал; взгляд его блеклых голубых глаз перебегал с одного незнакомца на другого.

– Он ждет твоего приветствия, чтобы понять наш статус, – догадался Аке. – Что ты скрючился, нойда? Ты еще ниц пади! Давай-ка, приветствуй его, как благородный воин! Как… настоящий тун!

Йокахайнен на миг задумался, и на губах у него промелькнула недобрая усмешка. Он вспомнил Рауни – как тот обращался с его отцом и старейшинами рода Железного Ворона. С надменным видом нойда выпрямился, положил руки на пояс и устремил ледяной взгляд поверх голов старых тунов.

– Эй, ты не увлекайся, – прошептал Ильмо. – Не надо обращаться с ними словно с отбросами. Их тут сотни, а нас пятеро. Скажи ему лучше пару слов, поприветствуй…

Ровно столько слов Йокахайнен и сказал – как выплюнул.

Но на тунов такое приветствие произвело сильное впечатление. Лысый старик явно растерялся. Потом довольно низко поклонился – саами ответил небрежным кивком – и прокаркал длинную фразу.

– Дед говорит, что он старейшина рода Сюэтар, зовут его Пухури. Спрашивает, кто мы, из какого клана и что нам надо в их землях. Что говорить-то?

– Ох, не знаю. Соври что-нибудь.

Йокахайнен пожал плечами и соврал.

Лысый Пухури выпучил глаза. Старухи у него за спиной разволновались, закудахтали.

– Что ты ему сказал?!

– Что мы из могучего и славного клана тунов-чародеев с той стороны гор. И пришли, чтобы посмотреть, нет ли здесь подходящей земли для наших новых охотничьих угодий. Уж извините, умнее на ходу ничего сочинить не смог.

Асгерд захихикала.

– Старик мне, конечно, не поверил, – добавил нойда. – Зная обычаи тунов, могу предположить, что нас принимают за шпионов.

– Сойдет, – кивнул Аке. – Потянем время.

Тем временем старейшины тунов волновались всё сильнее. Спор перешел в перебранку, а потом лысый дед повернулся к Йокахайнену и разразился речью. Его костистое лицо выражало недоверие.

– Чем он недоволен? – спросил Ильмо.

– Говорит, что мы лжецы и шпионы клана Вамматар. Никто не может пройти через владения Карху. Говорит, что на его памяти это первый случай, когда кто-то пришел с той стороны. Просит объяснить, как нам это удалось. Сказать ему, что Карху там не было?

– Нет, конечно! Скажи, что Карху пытался нас остановить… но не смог.

Йокахайнен перевел его слова и снова поверг старейшин в долгий спор. Ильмо почувствовал, что ему это начинает надоедать.

– Скажи этим старухам, что мы устали. Нам нужен кров. И еда.

Йокахайнен бесцеремонно перебил спорящих старейшин, бросил несколько фраз. Он понимал, что ведет себя на грани прямого вызова. Любой тун из клана Лоухи давно бы уже вырвал ему сердце и сожрал у него на глазах. Но эти туны никогда не видели людей и не знали, что перед ними – всего лишь саами – раб и пища. И Йокахайнен не мог удержаться от искушения поквитаться за сородичей.

Но что самое удивительное – похоже, его дерзость воспринималась местными тунами как должное. Видимо, это был совсем слабый клан, который притесняли все кому не лень. Никто не напал на него, даже не вызвал на поединок (если предположить, что их тут приняли за бескрылых тунов), а вместо этого безропотно проводили в их временное жилье.

Это было гнездо на верхнем ярусе, просторное, но темное и вонючее. Окон в нем не было, внутрь вел только узкий лаз, куда едва можно было протиснуться по одному. Зато внутри пол гнезда был устлан густым слоем перьев. Ахти первым пролез в леток и с головой провалился в пух.

– Мне здесь нравится! – весело сообщил он. – Мягкая постель – сладкие сны!

Аке поморщился, не спеша забираться внутрь.

– Всюду вонь, – брюзжал он. – Эти туны живут в грязи и дикости, хуже, чем самые нищие весси или ливы. Похоже, более сильные кланы отсекли их и от моря, и от земель саами, где они берут рабов. Ты не должен вести с ними никаких переговоров, Ильмо. Только позора оберешься, а потом Лоухи не захочет иметь с нами дела.

– А мне нравятся эти туны, – возразил Ильмо. – Я-то думал, все они такие же упыри и нелюди, как Рауни. Но теперь мне кажется, что туны – такие же люди, как мы, только с крыльями. Они живут в нищете, но приветливы и гостеприимны. А какие у них отважные дети! Конечно, впоследствии взрослые испортят их, научив унижаться и лицемерить…

– Думаешь, у тунов всё как у людей? – проговорил Йокахайнен. – Старшие и младшие кланы – это вопрос родства, а не подчинения. Отношения между ними гораздо сложнее, чем кажется. Я полагаю – надо остаться здесь подольше и постараться выяснить расклад сил в Похъёле. На этом можно будет сыграть, если вы попадетесь в когти Лоухи.

– Что значит «вы»? – с подозрением спросил Ильмо.

– То и значит. Я ей живым не дамся. Если она меня узнает, она из меня заживо вытянет жилы и натянет их на кантеле.

– Но Вяйно сказал…

– …что она меня не узнает, – мрачно закончил нойда. – Узнает, не сомневайся. А когда она увидит бывшего ученика ее сына в обществе его убийц, выводы сделает быстро. Одна надежда – что мы ее не встретим.

– Вот я и говорю, пошли отсюда, – сказал Аке. – Я в этой вонючей норе спать не буду.

– И я считаю, что надо уходить скорее, – неожиданно поддержала его Асгерд. – Пока эти туны нас не раскусили. Не обольщайся, Ильмо. Как знать, может, то, что ты принимаешь за радушие и гостеприимство, на самом деле и есть их знаменитое коварство.

– Завтра будет видно. Но переночуем мы все же здесь, – подытожил Ильмо. – Нам надо выспаться и отдохнуть перед долгим переходом через скалы. Аке, кончай привередничать и полезай в гнездо – надо прикинуть, уместимся ли мы туда впятером…

В гнезде места хватило на всех. Путешественники успели поваляться там, и даже подремать, когда их разбудил галдеж и писк. Аке, спавший у входа («к воздуху поближе»), высунулся наружу и увидел целую толпу детей, которые нетерпеливо ожидали их пробуждения.

– Пошли вон! – гаркнул Аке.

Но никто даже не отшатнулся. В воздухе вырос лес тонких цепких лапок. Одна из них ухватила шнурок с оберегом на шее варга и дернула на себя. Аке выругался и шлепнул по нахальной руке. В следующий миг он дернулся и выругался вдвое громче и заковыристее: маленький вор тяпнул его за палец. Зубы у него оказались не хуже, чем у любого взрослого туна, да и в быстроте пацаненок не уступал взрослому.

– Ну я вам сейчас устрою, паршивые упырята! – заорал он, выскакивая из летка.

Человеческие дети мгновенно разбежались бы в разные стороны, а эти столпились еще плотнее и дружно зашипели, показывая мелкие острые клыки.

Положение спас лысый Пухури, который встречал их у подножия. Он внезапно спорхнул откуда-то сверху, пинками разогнал маленьких хищников и почтительно пригласил гостей из южного клана разделить с ним прогулку по гнездовью Сюэтар и окрестностям.

Уже вечерело, бледное солнце уходило за горы, в сизые снеговые тучи. Ветер играл снежинками, шелестел сухой травой. Со всех сторон, куда ни глянь, слетались к холму крылатые тени. Многие несли в когтях добычу, но в большинстве своем туны возвращались налегке.

– Сейчас время самое хлопотное, – рассказывал старый тун. – Днем в гнездовье только старики и неоперившиеся птенцы, и те уходят на солнечные склоны, собирать клюкву и воронику, пока не выпал снег. С пищей у нас здесь, ой, туго. Мыши да лемминги – вот и вся еда.

– А птица? Гуси, утки?

– Гуси уже улетели, но мы успели засолить изрядно мяса, на зиму должно хватить… – опомнившись, старейшина быстро добавил: – Но гуси-то ведь на нашем озере только отдыхают, не останавливаются, летят дальше на Туони. Вот ягод у нас тут много, тем и спасаемся… Мох едим, ягель…

Йокахайнен слушал, посмеиваясь. Он прекрасно понимал, что Пухури нарочно прибедняется, расписывая скудость и бесполезность своих владений. Чтобы «шпионы», вернувшись в свои неведомые южные земли, донесли – на севере одни мыши да мох, и взять с них нечего.

– А рыба? У вас же под боком озеро.

Старик скривился:

– Западные и северные приморские кланы, те – да, рыбу едят. Морскую. А мы нет. Не понимаю, как можно есть этакую пакость? И как ее доставать из воды, скажите на милость?

– Так же, как мышей – высмотрел и выхватил. Ты видел, как охотятся чайки?

– У нас чайки не водятся. Конечно, иногда дети, играя, таскают из воды мелких рыбешек. А толку? Мясо у них несъедобное – склизкое, безвкусное…

– А если поджарить?

Старик с удивлением взглянул на него:

– Что сделать?

Йокахайнен не ответил. Он и забыл, что туны нечасто пользуются огнем. А этот клан, похоже, и не догадывался, что это возможно.

– Приморские кланы презирают нас за то, что мы едим ягоды и мох, – продолжал жаловаться дед. – Тамошние туны никогда не унизились бы до того, чтобы съесть нечто, не пойманное и не убитое лично. А чем вы питаетесь на юге? Тоже рыбой?

– Только свежим мясом, – сказал Йокахайнен. – Олениной и лосятиной.

Старик раболепно пригнулся и глянул на саами с удвоенным уважением. Йокахайнен с каменным лицом пересказал разговор остальным. Аке презрительно фыркнул:

– Мышееды! Надеюсь, для нас они найдут угощение получше?

– Скажи ему еще, что мы питаемся волчатиной и медвежатиной, – подсказал Ахти. И скорчил свирепую рожу.

Нойда перевел его слова. Старый тун разволновался и разразился в ответ целой речью.

– Что он говорит?

– Он сказал – на далеком севере есть клан Этелетар, страшные колдуны, которые тоже охотятся на белых медведей, едят их мясо и пьют кровь. Не родственники ли мы? Я ответил уклончиво. Еще неизвестно, не выдумал ли он этот клан.

– Тунское коварство, – проворчала Асгерд. – Этот лысый ворон кажется безобидным старичком, но на самом деле он не таков, уж поверьте.

Старик тем временем вел рассказ дальше.

Клан Сюэтар издревле жил в этой скалистой долине. Из года в год они теснились в ней, то и дело страдая от голода, но в другие земли переселяться опасались. Почему – Йокахайнен пока не понял. Клан был многочисленный и, несмотря на жалобы старика, явно процветающий. Туны жили уединенно, вдалеке и от моря, и от земель саами. Однако вести из других земель Похъёлы до них каким-то образом доходили. Повинуясь намекающим взглядам Ильмо, Йокахайнен начал исподволь расспрашивать старика о. других кланах, подводя беседу к Лоухи и ее владениям. Вытягивать сведения из старика не пришлось. Едва услышав имя Лоухи, он оживился и принялся пространно рассказывать о бедах и несчастьях клана Ловьятар. Должно быть, той осенью это была любимая тема для сплетен по всей Похъёле.

О сампо старый тун, конечно, даже не заикнулся – скорее всего, ничего не знал. Ильмо это не удивило. Ясно было, что Лоухи держит мельницу под замком и в тайне. Но всё остальное…

– Случилось это в начале осени, – рассказывал дед. – Однажды ночью мы проснулись от того, что дрогнула земля. Да как дрогнула! Камни катились, гнезда разваливались! Песок и пыль текли, как вода. Мы выскочили наружу, глядь – а на западе все небо красное! Парни летали на дальний хребет, дальше не посмели. Через несколько дней дошла весть о том, что Луотолы больше нет. Не то там вулкан проснулся, не то Лоухи что-то наколдовала…

– Как «Луотолы нет»?! – воскликнул Йокахайнен.

– Луотола покинута, – с удовольствием объяснил дед. – Говорят, там открылись Врата самого Хорна. Еще говорят, там теперь живут чудовища…

– А где теперь клан Лоухи?

– Наверно, сидят на летних гнездовьях. Что будут делать дальше отрезанные от моря – непонятно… Ой, весело будет на севере этой зимой! Как знать, кого к весне назовут Хозяйкой Похъёлы?

Йокахайнен пересказал друзьям слова старика. Ильмо новости сильно не понравились. Но особенно разволновалась Асгерд.

– Началось! – зловеще воскликнула она. – Сампо больше не подчиняется Лоухи! Отец предсказывал, что так будет! Он сам некогда обращался к Мировому Древу, чтобы обрести мудрость и дар предвидения, и постиг, что оно неподвластно ни богам, ни смертным. Да еще и глаза лишился! Едва ли с Древом совладает и сама Калма!

– При чем тут Мировое Древо? – заинтересовался Йокахайнен.

Асгерд досадливо нахмурилась и ничего ему не ответила.

– Кто твой отец? – не отставал нойда. – Чародей? Почему ты заговорила о Мировом Древе – оно как-то связано с сампо?

– Поговорим об этом потом, – сказал Ильмо, кивая на старого туна, который с любопытством прислушивался к разговору, хоть явно ничего не понимал. – Спроси-ка лучше нашего хозяина, собирается ли он нас кормить.

– Да, – подхватил Ахти. – С утра ничего не ели!

В ответ на вопрос старик откровенно удивился.

– Он говорит – здесь каждый что сам поймает, то и ест, – перевел Йокахайнен. – Кроме больных и детей, у которых еще не отросли маховые перья. Удивляется – разве у нас не так? Думаю, на самом деле он хочет посмотреть, каким образом мы прячем свои крылья.

– Везде-то вам с Асгерд видится подвох, – укоризненно сказал Ильмо. – Сделаем так: переведи ему, что мы сегодня устроим праздничный ужин – такой, как это принято в наших землях. Научим их, как надо принимать гостей.

– Ужин? С олениной и медвежатиной? – усомнился Ахти. – И где мы их возьмем?

– Зачем с олениной? Сейчас пойдем с тобой к озеру, наловим рыбы и покажем, как сделать «склизкое безвкусное мясо» вполне съедобным. А вы, – повернулся он к Аке и Асгерд, – найдите подходящее место, где можно развести костер.

«Ты хороший вождь, потомок богини, – думала Асгерд, глядя, как Ильмо с луком в руках спускается с горы к озеру, прыгая с камня на камень, – Разумный, осторожный и удачливый. С тобой благословение богов… А со мной – отцовское проклятие. Поэтому я иду с вами – а вовсе не из-за того, на что рассчитывает Ахти. С тобой, Ильмо, я сумею пройти гораздо дальше, чем прошла бы одна. Но сейчас ты был неосторожен. Ты думаешь, этот лысый тун – выжившая из ума развалина? Думаешь, он не понял, что мы пришли в Похъёлу не ради новых охотничьих угодий, а для того, чтобы пробраться в земли клана Ловьятар? Уж будь уверен, он понял всё – и скоро придумает, как этим воспользоваться…»