Текст книги "Бывший. Цена измены (СИ)"
Автор книги: Анна Эдельвейс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Глава 5
Как на гадюку, свернувшуюся в узел я смотрела на конверт. Понимание от кого это послание пригвоздило меня к полу.
Во рту пересохло. Я на минуту оглохла, исчезли все звуки, запахи, я только слышала, как пульсирует у меня в висках. На всей земле остались только я и конверт.
На всякий случай вернулась к двери, подёргала. Да чего я так боюсь. Пыталась сама себя успокоить. Куда там. Чётко понимала как раньше больше не будет. Дрожь сменилась слезами.
Злыми, отчаянными. Да что же это такое. Я пять лет карабкалась прочь из беды, растила свою кровинушку и сейчас мудак, который однажды попросил меня вон из своей жизни снова вырос во всей красе!
Только у меня всё нормализовалось и вот. Я налила бокал вина, осушила залпом.
Вновь уставилась на конверт. А могу я его не открывать? Могла же я его не заметить.
Вот ведь детский сад. Знаю, что Марк не отвяжется. Сутки прошли, он уже разыскал меня в Париже. Я набралась смелости, протянула руку, взяла конверт.
Зажмурилась. Достала сложенный пополам листок.
" Приглашаю в ресторан в 23 часа. Марк."
Чего ожидать от этой встречи. Можно не спускаться и что тогда?
Я знаю, Марк не отступит. Будет ловить меня завтра. Рядом будет сынок. Не дай Бог затеит скандал. Мне разве нужны неприятности в чужой стране. Я верила, что Марк вполне себе может превратить мою жизнь в квест "кошмар наяву".
Значит надо спуститься в ресторан и всё решить. Может быть даже это хорошо, что сегодня. Никита спит. Так, одного его я не оставлю. Незнакомой няне не доверю. Выход из ситуации возник сам-собой. Элен.
Сверх наглости конечно беспокоить человека в ночь. А я ей заплачу! И вообще спрошу. Может, надёжную сиделку пришлёт, уж Элен я доверяю.
Поколебавшись минуту, набрала номер. Трубку взяли мгновенно.
– Элен, простите пожалуйста, мне неудобно вас просить…
Женщина не дала мне договорить:
– Я сейчас буду. Ехать к вам, Жанна, тридцать минут.
Короткие гудки отбили азбукой Морзе сигнал в сердце: "бери, Жанна, себя в руки и вперёд. Иди и реши свою проблему."
Соображала что надеть. Поскромнее. Быстро в ванну, собрала волосы в высокий хвост.
Приготовила нежно-голубой костюм: просторный пиджак длиной до юбки, юбка чуть выше колена. Колготы со швом. Средняя шпилька, острый носик туфелек. Никакой косметики. Капля "фиджи" за ушки.
Сняла все украшения. Достала серебристый клатч. Готова. Посмотрела на себя в зеркало. Порядок.
Элен прибыла, не задавая вопросов прошла к креслу, достала ноут и кивнула мне.
Я спускалась в полумрак ресторана. Мысленно поздравила сама себя: " Ну, здравствуй, моё сомнительное будущее".
Официант встретил меня. Проводил к столику в глубине зала, придвинул стул, исчез. Я присела, встретилась взглядом с Марком.
Его глаза. Карие, цвета тёмного шоколада. Вспыхивающие искорками, когда он тянулся поцеловать и зашторенные пепельной дымкой, когда хотел показать своё равнодушее. Как тогда, в тот самый злополучный день.
Марк сидел в кресле, спиной к окну, поигрывая золотой зажигалкой. Спокойный, наглый. Спина ровная, плечи широченные. На таких Атланты небо держат. Заматерел. Красивый, гад.
От его сигареты полупрозрачный дымок свиваясь в причудливую арабеску расстилался тонким горьковатым флёром.
Запах забросил меня в воспоминания. В душе заклокотала обида. Мне сразу захотелось сделать что нибудь ужасное. Все заготовленные фразы вылетели из головы. Навалилась ярость – плохой советчик.
– Приятно видеть перед собой красивую женщину. Жанна, ты очаровательна.
– Я вижу перед собой хама с охраной и личным самолётом.
Брякнула "очаровательная Жанна".
Я и вправду не заботилась как звучат мои слова и куда подевалась логика.
– Почему я хам?
– Потому, что лезешь в мою жизнь.
– Я не лезу в твою жизнь. Просто я отец и делаю что должен.
– Ёлки! – Я с грохотом шлёпнула клатч на стол,
– Слова не мальчика, но мужа. Когда помочь отказался полугодовалому сыну, это куда прицепить?
Наступила тишина.
Марк, наконец, оставил в покое свою зажигалку. Положил руки на стол. Кивнул официанту. Принесли кофе, зажгли свечу. Мне предложили вино. Я не реагировала на официанта, мне вежливо поставили бокал с водой.
– Я скучал.
– Давно?
– Всегда.
– А я и не знала об этом, когда впроголодь с сыном делила литр молока на день. И да, я по тебе не скучала ни дня. (Тут я отчаянно врала, но в жизни не признаюсь в этом).
Я нервно теребила на коленях подол пиджака. Надо было деть куда-то руки, я спрятала их под стол, чтоб не выдать как меня трясло от обиды.
– Я рад узнать, что у меня есть сын. И его мать – красивая женщина, по которой я скучал и скучаю.
– Марк, ты сделал свой выбор. Насколько помню, женился, у тебя кто-то родился. Гарем решил собрать?
– Ты сама во всём была виновата.
– Я и не сомневаюсь.
– Понимаешь, ты в то время вдруг стала такой скучной, серой. Предсказуемой, что ли.
Марк замолчал, смотрел на меня. Такой рельефный, нафигаченый. Красавчик.
– Ну, что скажешь, Жанна?
– Прощай.
– Слушай, я виноват. Ошибся.
– Признался? Молодец. Иди купи себе мороженое.
– Жанна, хватит драмы.
– Кто сказал, что хватит? У меня не было свадебного платья, меня никто не встретил из роддома. Это только первые заголовки моего сценария " мать-одиночка".
Марк отпил воды,
– Да не такая уж ты одиночка, глядя на номер, который оплатила не ты. И битюга, который скакал вокруг тебя в аэропорту. Смешно смотреть, как он старался.
– Твоя группа поддержки меня тоже рассмешила.
Впрочем, Марк, мне неприятен этот разговор. Я тебя не прощаю.
– Зачем ворошить старое. – примирительно сказал Марк.
Вот лучше бы он этого не говорил. Пять лет страданий, смертельной обиды, пожирающей силы нищеты, измены, иссушившей меня – вот так просто раз и смахнул одной фразой?.
Я зажмурилась. Выпрямила спину. Взяла себя в руки, спокойно спросила:
– Сейчас что надо?
– У меня растёт сын.
Я не дала ему продолжить:
– Заметь, прекрасно растёт без тебя.
– У меня есть сын и я его не оставлю, – Марк гнул свою мысль.
– Так, чувствую, мира между нами не будет. Послушай, Марк. Мой сын…
– Наш, – перебил меня Марк.
– Мой! – я сделала ударение на этом слове,
– Очень умный мальчик. Я сказала Никитке, что у него есть папа. Он очень хороший, его папа. Смелый, сильный, красивый. Только он далеко.
Я отпила воды. Снова вцепилась в измятый подол пиджака, продолжила:
– Так вот, Марк. Оставайся далеко. А лучше ещё дальше, чем ты можешь себе представить. Потому, что как только ты объявишься, я скажу Никите, что ты и есть его папа.
Мы пронзительно смотрели друг на друга. Я вдруг ощутила такую смелость, такую решительность защищать покой своего сына, о которой не подозревала в себе:
– Скажу, что оказывается, ты очень плохой, ты обижаешь меня и я тебя не люблю. А ты потом, новоиспечённый папаша, живи с этим.
– Я буду за Никиту бороться. – угрюмо проговорил Марк не сводя с меня глаз.
– Да на здоровье. Чего за него бороться. Отсудить что ли угрожаешь? И победа и поражение для тебя будут позором, если ты решишь сражаться с матерью за ребёнка.
Мы не сводили глаз друг с друга. Буквально расстреливали друг-друга глазами.
– Марк, так ведь и я не дура. Все бумаги при мне. Равно как и твой отказ оказать финансовую помощь. Где, заметь, я просила в долг, обещала отдать.
– Я тогда не уверен был, что это мой сын.
У меня от бешенства скрипнули зубы. Я сжала стакан с водой. Чугунным шаром шевельнулась былая обида.
– А сейчас что случилось?
– Да он же моя копия! – воскликнул Марк, – Блондин!
И такая на меня напала месть за это слово "Блондин". Я с удовольствием выплеснула воду Марку в лицо:
– Да мало ли блондинов на свете!
Глава 6
Я поднималась в номер, руки и ноги дрожали.
Всё проигрывала в голове фразы. Его, свои. Что тут поделаешь. Сделанное не воротишь, сказанное не исправишь. В конце-концов я точно знала, Марк от меня не отвяжется.
С ним может быть хорошо, только когда ему хорошо. А вот если он встречает сопротивление на своём пути, всё! Демократия к чёрту, только война до победы. До его победы.
Что ж, я думала об этом не раз. Знала, что когда-то это произойдёт. Ведь знала? Ну, так чего же расстраиваться.
Война, значит война.
На негнущихся ногах подошла к номеру. Неслышно притворила за собой дверь, села в кресло напротив Элен. Она умными глазами ободряюще посмотрела мне в лицо, улыбнулась.
Закрыла ноут, спрятала в чехол. Уже возле двери обернулась:
– Звоните в любую минуту.
Я остановила её:
– Элен, скажите, можно ли уехать раньше. Как достать билет?
– Конечно. Всегда можно. Примите решение, сообщите. Всё сделаю.
У меня скривилось лицо. Я зажала рот руками, слёзы брызнули.
– Ложитесь спать, Жанна. Утром станет лучше. Слушайте своё сердце. Как говорят французы: "Любовь покрывает все грехи".
– А я знаю другую поговорку: "В отсутствии солнца сияйте самостоятельно".
Элен помахала мне из дверей,
– Ну, так одно другому не мешает. Да?
Элен ушла.
Я сидела в кресле, запустив руки в волосы, раскачивалась и плакала.
Досада сжимала сердце, я кусала губы, всё думала, думала…
Всё должно было быть по-другому.
Если бы…
Роман, появившийся в моей жизни полгода назад не отправил меня с сыном в Диснейленд в Париж.
Тогда, вернувшись, я бы и дальше встречала каждое утро в объятиях классного, богатого и заботливого парня.
Одна беда – нелюбимого.
Я бы со всех сил скрывала под маской благодарности свою тоску по бывшему.
Я и дальше радовалась бы тому, что стала желанной женщиной для другого, забыла об одиночестве бессонных ночей с маленьким сынишкой, что отодвинула от себя нищенский статус матери-одиночки.
Никто бы не узнал, что ночами в объятиях одного я вспоминала ласки другого, в трепетных словах страсти искала отголоски тех, что шептал мне он, мой бывший.
Если бы…
билет в чёртово путешествие был не в этот четверг, то через неделю Роман встретил бы меня в аэропорту, завалил цветами.
Я чувствовала бы и дальше себя счастливицей, которой дарят офигенные подарки, потрясающую заботу, внимание.
А сама, оставшись наедине со своими мыслями исходилась бы завистью к той, что сейчас в объятиях моего бывшего. Душила бы в себе желание увидеть его.
А при случайной встрече через много лет, гордо послала бы его к чёрту и никогда не сообщила ему, что у него растёт сын!
Если бы…
тогда не случилась бы та встреча в аэропорту, что смела с шахматной доски все фигуры в котёл подлых интриг, всеразрушающей зависти и страсти.
Но "если бы" не произошло.
Моя жизнь круто влетела в новую игру. В игру без правил.
Мне придётся в неё играть и обязательно выиграть.
Но как?
На утро, как только Элен появилась на пороге, я огорошила её просьбой:
– Элен, нам всё же придётся уехать сегодня вечером.
Она внимательно посмотрела на моё лицо. Я и сама знала, на нём красноречиво запечатлелась ночь без сна и бесконечные слёзы.
– Да, без проблем, Жанна. Я ночью уже на всякий случай зарезервировала места. На сегодня, в двадцать три часа самолёт. А пока давайте решим как проведём чудесный день в Париже!
Я чувствовала себя свинья-свиньёй. Из-за моей истеричности, неуверенности в себе я сдёргиваю ребёнка из чудесного путешествия. И эти перелёты…
– Элен, я не знаю, что делать. Мне очень трудно находиться здесь, понимаете, я..
– Не надо ничего объяснять, Жанна. Ваш малыш слишком мал, чтоб оценить масштабность прогулки. Ему и за сегодня хватит впечатлений. Другое дело, хватит ли вам. У вас программа на две недели.
– О, Элен. Вы не представляете. Этих впечатлений мне хватит на всю оставшуюся жизнь. Причём, во всех смыслах.
– Вы ведь сейчас не о Париже, да, Жанна?
Я кивнула, сдерживая слёзы, непрошенно навернувшиеся на глаза.
– Вы всегда можете мне позвонить, Жанна. У меня много друзей. И в России тоже. Помогу, чем смогу.
– Спасибо. Дома у меня мужчина. Там всё будет хорошо.
Итак, мы отправились на прогулку.
Никита весело выкатился из отеля, забрался в её "Пежо". Мы отправились на Монмартр. Самая большая моя мечта после оперетты "фиалки Монмартра" побывать там.
Собор, чудесные улочки, заполненные художниками всех мастей и – кафе! Самые волшебные и очаровательные парижские кафе. С коваными столиками на двух персон, с изящными креслами на гнутых ножках под разноцветными тентами.
Прямо на булыжной мостовой или на тесном тротуарчике они располагались тут и там, призывно маня дивными ароматами кофе.
Болтающиеся без дела туристы, ветерок.
Я в буквальном смысле слова зависла в квартале художников! Выбрала картину, почувствовала её всем сердцем, поняла, что не смогу с ней расстаться. Сюжет совсем незамысловатый:
"Кафе, фиолетовый полог навеса, в плетёных шпалерах цветник вдоль витрины, деревянный прайс на ножках на фоне распахнутой двери".
Никита носился с ветряной игрушкой, Элен предложила:
– А давайте, Жанна, я угощу вас чем-то необычным. Зайдём в это кафе.
Нам подали на свежевыпеченых мягких кусочках багета тонко нарезанные лепестки чего-то ароматного. Оказалось, это был солоновато-сладкий вкус копчёного мясного деликатеса. И бокал соломенного Альбариньо. Я, конечно не запомнила, как это называлось, но теперь слово Париж навсегда останется в памяти антуражем этого дня.
Потом мы поехали в Диснейленд. Четыре часа в умопомрачительном царстве детского счастья это ничего. Там надо оставаться на неделю.
Назад мы прибыли настолько уставшими, счастливыми – не передать.
Прощаясь, Элен обещала приехать через пару часов, около девяти вечера и проводить нас в аэропорт.
Ужин нам с сынишкой подали в номер. Никита разбаловался, наскокался резвым котёнком, наконец выдохся, примостился на диване с телефоном.
Я собрала вещи, смотрела с балкона на вечерний город, когда в дверь постучали. Я вздрогнула всем телом.
Для Элен рано, может официант.
Я знала, что это не официант. Приоткрыла дверь. Марк.
Не впустила. Ласково сказала сыну:
– Сынок, я здесь, за дверью, разговариваю по делу.
Вышла в коридор, оставила дверь приоткрытой, чтоб в щелку наблюдать за сынишкой.
– Что?
– Как поживает мой сын?
Я молчала.
Столько гадости крутилось на языке. Хотелось спросить, где он был, когда мальчик болел. Когда первый раз спросил где его папа. Когда из роддома его несла бабушка, а я плелась сзади.
– Привыкай на мои вопросы отвечать сразу, – Марк упёрся рукой в стену возле моей головы.
Я впилась в него глазами:
– Командовать будешь своими болванами. Я буду говорить, когда сама решу.
– Я просто терпеть не могу, когда медлят с ответом.
Я вздохнула. Сложила руки на груди, посматривала за Никитой. Сын спокойно долбился в телефон на диване.
– Слушай, Ковалёв. Неужели ты точно такой, как пишут в книгах?
– Какой?
– Зажравшийся, разбогатевший мудак, который будет всеми правдами и неправдами качать права. Лезть в душу мне и сыну и мстить моему мужчине?
– Мне и вправду не приятно, что рядом с моим сыном крутится чужой мужик.
– А сколько тебе неприятно? Все три дня, как ты увидел Никиту?
– Я же говорю, я не знал о нём.
Я хмыкнула. У меня на лице даже появилось подобие улыбки:
– Зачем себе врать. Отказ от помощи случился, когда Нику было семь месяцев.
Мы помолчали. Я собиралась расставить все точки над "и" сегодня. Сейчас.
– Насчёт мужика. В отличии от тебя он точно знает, что ребёнок не его. Тем не менее содержит его как финансово, так и душевно.
– Мне он не нравится. – Марк зло прищурился.
– Мне всё равно. Представляю, как меня перекосит при виде твоей жены.
Он молчал не сводя с меня глаз.
– Спеси в тебе, Марк, как в твоей мамаше. Ей тоже мой сын не понравился.
– Причём здесь моя мама.
– Действительно. Она, как и ты, отказала мне в помощи, когда я дошла до ручки и в отчаянии попросила у неё денег.
Причём год назад я встретила её в торговом центре.
Марк поднял на меня глаза. Я продолжила:
– Как видишь, малыш твоя копия. Твоя мать смотрела на него с такой брезгливостью, будто перед ней завшивленый щенок.
– Я приезжал на похороны в Москву. Мама умерла. Прости её.
У меня чуть не сорвалось с губ столько желчи, я еле успела прикусить себе язык. Процедила сквозь зубы:
– Никогда!
В коридоре появилась Элен. Она вежливо поздоровалась поравнявшись с нами:
– Жанна, я начну собирать вашего сына, нам выезжать через двадцать минут.
– Что, куда вы? Куда ты тащишь ребёнка в ночь. Уж не в Мулен Руж?
– Не суди по себе. Из-за тебя я уезжаю в Москву.
Элен вошла в номер.
– Я буду участвовать в жизни моего сына.
Глухо сказал Марк.
– Если ты будешь просто называть его по имени, он не перестанет быть твоим сыном.
Его Никита зовут. Если чё.
Так вот, у него, у твоего сына, всё хорошо. Он ведь не знает, что его отец приходит пугать его мать и бряцает запонками.
– Ты всё такая же язва, как и была, Жанна.
– Ошибаешься. Я стала гораздо хуже. И у тебя будет время в этом убедиться. Если полезешь к нам.
Он молча смотрел на меня. Пора было прощаться.
– Марк. Как только ты объявишься ему на глаза, я скажу ему всё, что думаю о тебе. А ты потом живи с этим.
И ещё.
Если ты выкрадешь его, я до смерти буду искать своего сына. Все копии бумаг о твоих отказах, свидетельства людей о том, что я одна воспитывала ребёнка, мои дневники с записями, – всё в банковском хранилище. Завещано моему ребёнку на случай, если нас разлучат и я умру с горя раньше, чем найду его.
Прощай.
– Я не прощаюсь.
– Иди ты куда подальше, Ковалёв, со своими угрозами. Надеюсь, мой сын никогда о тебе не узнает.
– Жанна, это жестоко.
– Жестоко, это когда я сутками не ела, чтоб накормить ребёнка. Будем называть всё своими именами. Прощай.
– Береги сына. Никиту.
Я вошла в номер.
Элен с Ником уже были готовы.
– Это мой бывший. Из-за него я улетаю. Простите, Элен, вам пришлось быть свидетельницей.
– Я сразу поняла. Сходство с мальчиком абсолютное. Жанна, у вас всё будет хорошо.
Вот увидите. Мы ещё обязательно встретимся. Приезжайте. С вами было очень приятно познакомиться.
Глава 7
МАРК
Я глазам своим не верил.
Я остановился как вкопанный посреди толпы пассажиров. Аэропорт гудел как растревоженный улей, я торопился, меня ждал самолёт.
Мир замер. Перестал существовать. Передо мной стояла женщина.
Моя женщина из прошлого. Та, что не давала мне жить долгими воспоминаниями. Лёгкая, хрупкая, невесомая.
Тонкая, изящная фигурка. Каштановые волосы, отливающие тёплой медью. Сбивающие дыхание своим терпким запахом, стоило зарыться в них лицом.
Как давно я её не видел и, казалось, забыл. Так ведь нет, оказывается и не забывал. Ни на минуту. Именно её ждал, скучал не отдавая себе отчёта. Стоп.
Я ошалело смотрел на ребятёнка возле неё. К её бедру, оперевшись спиной стоял карапуз с любопытством рассматривая болтающийся люд.
Светлые волосы. Малой повернулся, у меня перешибло дыхание, случился взрыв мозга. Я ещё не понял, что моя вселенная перевернулась вверх тормашками.
Нет. Не может быть. Я впился в мальчика глазами. Так, стал соображать, когда мы расстались… Это мой сын. Ну да.
В памяти всплыло, адвокат что-то говорил. Я не поверил, не проверил.
Тут как раз вскрылась ложь благоверной и тоже про беременность.
Так, бывшую жену выбросили из памяти, ничего в такой классный день бывших вспоминать. Чёртовы бабы, хрен их разберёшь, когда они брешут. Я услышал, как пацан что-то говорит Жанне…
Что, как она назвала его? Никита. Имя какое красивое. Самое лучшее имя, что я слышал. Имя моего сына. Я смотрел на свою копию. Он такой маленький. Джинсовый комбинезон, майка, кроссы. Да он зачётный чувак, мой Никита.
Я поймал взгляд его матери. Взгляд испугавшейся лани. Жанна растерялась, тем самым подтвердила на сто процентов мою догадку. Мой мальчишка.
Стоп. Так, блять, а это что за битюг схватил пацана на руки. Твою ж мать, кто он, этот Гусь. Здоровенный мужик. Холёный, породистый.
И что он делает возле моего сына. Запросто схватил пацана на руки, потащил куда-то. Смеются оба. Не хватало, чтоб возле Никиты крутился чужой мужик.
Сжал челюсть до хруста. Так, я посмотрел на стойку регистрации. Париж. Билеты на неё и на малого. Значит и я еду вслед за ними. Мне надо во всём разобраться.
И ещё надо издать указ, запрещающий красивым бабам носить обтягивающие тряпки. Как дурак стою и глаза не могу отвести от линий её тела. Изгибы шеи, упругая грудь, покачивающиеся плавные движения бёдер, где я знаю каждый сантиметр этого волнующего тела.
С ума сойти, она выносила моего ребёнка, это целиком моя женщина. Я аж взмок. Чёрт, потерял их из виду. Помощники занялись переоформлением рейса, а я тигром метался по балкону, пытаясь найти глазами моих.
Вон он, Никитос. Такой любознательный. Бегает от стекла к стеклу, рассматривает самолёты. Какой мальчик красивый.
Я зажмурился. Так захотелось дотронуться до него. Они шли на посадку, мы пересеклись с Жанкой взглядами. Прям нутром чую, она боится меня. Не понял. С чего вдруг.
Пока летел, пытался вздремнуть. Мой бизнесджет оборудован кроватью и мне нравилось спать там, закинув руки за голову. Последние дни вытянули из меня силы.
Голова гудела. Вчера похоронил мать. И хотя нас давно ничего не связывало, опустошение свербило душу. Она хоть и была неласковая и неулыбчивая, всё же мама. Моя. Теперь у меня её нет.
Похороны, возня с юристами, кладбище. Мысленно унёсся туда, где увидел мать в последний раз. В морг. Укрытая до подбородка, с заострившимся чертами, с лицом цвета слоновой кости.
Последняя наша встреча состоялась давно, около пять лет назад. Мы почти не общались. Мои дежурные звонки вежливости раздражали и её и меня. Все вопросы решали через секретарей, юристов. Как странно. Самые родные люди мы всегда были крепко связаны обстоятельствами и всегда искали возможность быть на расстоянии друг от друга.
Я стоял перед женщиной, погребённой под клеёнкой. Холод, тишина. Новый запах трагедии. Юрист осторожно трогал меня за плечо, кто то совал бумаги под нос.
Меня Данилыч увёл по мрачному, беспросветному коридору на воздух. Пришлось собраться, отдавать распоряжения.
На следующее утро приехал на кладбище.
На похороны никто не пришёл. Моя мать была женщина суровая, никого не подпускала к себе. Так и прожила век без друзей, без подруг. Даже кошки не было. Ох, как тяжко то.
Я встал, пытаясь стряхнуть воспоминания, прошёлся по салону. Данилыч удивлённо вскинул брови, готовый к распоряжениям. Я отмахнулся – отбой.
Кстати, я велел квартиру матери выставить на торги. Апартаменты на Арбате лакомый кусок, да мне не надо. Возни больше, думал продать. Меня с Москвой больше ничего не связывало.
Так я думал до того момента, пока сегодня не увидел её. Жанку. Надо будет на Никиту оформить квартиру. У меня же сын растёт, парень!
Вот, будет первым моим подарком мальчишке. Отец я или кто!
В Париже меня уже ждали. У меня в руках адрес с отелем, где разместилась Жанна Иванова с сыном. Поздно, правда, десятый час. Ну, главное, что я с ними рядом.
Надо Жанку вызвать. Сделаем культурно. Пока искал где их номер, мне навстречу попался официант. Удача, едет с вином в номер к Жанне. Вот, милок, конвертик передай.
К одиннадцати я уже сидел за столиком в ресторане.
Она вошла и во мне царапнуло ревностью. Увидел её и прихерел.
Вот переломало меня от чувства, что эта алебастровая статуя, хрупкая до невозможности, точёная как ювелирная брошь выносила моего ребёнка.
Потрясающее чувство появилось к женщине. Нестерпимо захотелось дотронуться до её живота.
Как я счастлив. Хотелось орать на весь ресторан: У меня сын!
Тот битюг, что плясал вокруг неё не иначе трахает её. Как только подумал об этом, чуть не взвыл. Смотрел на приближающуюся красивую женщину и забыл все слова. Просто смотрел.
Глубокая щель выреза на блейзере скрывала высокую грудь. Сто процентов под тряпкой больше ничего нет. Интересно, какое бельё она надела. На ней чулки, бля…
Жанна знает как завести. Ну нельзя же так дразнить мужчин. Куда глаза девать, если сразу внизу живота тяжелеет ком, когда перед глазами раскачиваются офигенная фигура.
Надо запретить девчатам красивую одежду. И глубокий вырез. Особенно чулки со швом. И каблуки. Да, каблуки чтоб вообще не носили. Босиком пусть ходят, итак от задницы глаз не оторвать. Бля…Внизу всё стянуло в узел.
Посмотрел Жанке в глаза. О, сверкают ненавистью. Ничего себе, прям пантера в капкане.
Я пока ждал её в ресторане, весь изъёрзался. Думал, не придёт. Она у меня девочка гордая, спеси в ней килограмма два.
Начали беседу, я толком ничего не понимал. Что она несёт? Слушая её, я чувствовал, что она обижена на меня.
Что-то за мой отказ помочь деньгами вспомнила. Молотит одно и то же. Как мучилась, как голодала. Блин, облила меня водой. Истеричка.
Через день в Москву собралась. Ну, так и я в Москву прилечу. У меня там дела появились. Я ж теперь отец!
Сейчас разберусь здесь с делами, раз уж в Европу прибыл и поеду в Москву. С сыном знакомиться.
Странная она, Жанка. Задолбала, тычет мне прошлым. Всё, забудь. Проехали. Не понимает, что ли. Радоваться должна, у сына отец нашёлся.
А прошлое всё, нет его больше. Уже не вернуть. Жанка прям разозлила меня. Любую другую уже заткнул бы десять раз. Вышвырнул вон из памяти.
А эта не как все. Во вторую встречу я стоял от неё так близко. Знаю это тело все, всю. Вот ведь херня, только подумал, сразу истома затопила. Запах её духов, слабый, умопомрачительный флёр "Фиджи". Именно так пахло её тело остывая после секса. Какая она была милая, когда уставшая дремала на сгибе моего локтя.
Чёрт, я стоя перед ней в двух метрах от сына и не мог подойти к пацану. Чувствовал, что не имею права и Жанка не пустит. Горло перегрызёт, не даст к малышу подойти.
Я выделывался перед ней как угорь на сковороде, пытаясь втолковать важность моего решения признать сына.
Почему не вижу радости на её лице от того, что я признаю мальчишку своим и что у него теперь есть батя?!
Да, здорово она осадила меню. Плохо будет, если Никита увидит в моём лице врага. Надо будет как-то договариваться с Жанкой.
А она изменилась. Умная такая. Дерзкая. А ещё этот хер с ней рядом.
Надо будет толком пробить, что за Гусь. Серьёзно у них или как. Прям зацепило меня, как представил, что он трахает её. От этой картины меня повело.
Она ушла, я в бешенстве врезал кулаком в стену., чёрт, сбил до костяшек.
Отчего мне так тяжко.
Я не успел насмотреться на неё. Руки чесались провести рукой по её талии, огладить круглую задницу, провести губами по высокой груди.
Теперь меня будут преследовать её глаза. Злющие, непримиримые, как у раздраконенной кошки. Никуда не денется. Всё будет по-моему. Я сказал!
