Текст книги "Белые искры снега"

Автор книги: Анна Джейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Отправив статью редактору газеты и немного пообщавшись с ней по скайпу, чтобы обсудить кое-какие рабочие моменты, я вытащила диктофон, на который было записано интервью с деканом физмата, и принялась за вторую статью – уже для университетской газеты, в которой числилась на хорошем счету. И только потом, усталая, потирающая глаза, но довольная потащилась в душ и провела там не меньше часа – сначала приняла ванную, нечаянно заснув минут на двадцать, хотя и не люблю там долго „разлагаться“, как говорит моя подруга Алена, а потом опробовала подарки Даниила, оставшись ими очень довольна. Подозреваю, что после душа я и мои волосы пахли ванилью за версту.

Поделав еще кое-какие дела по дому, и почитав поздравления на свой страничке в одной из самых известных социальных сетей страны, я долго крутилась около зеркала, решая, что лучше надеть в клуб и остановилась на черных прямых брюках из плотной ткани, облегающих ноги, чуть ли не как вторая кожа, белой простой майке и черном же приталенном пиджаке с короткими рукавами и манжетами в черно-белую полоску. Сверху надела длинные бусы, критично оглядела себя и, чуть подумав, нацепила на запястья крупные белые браслеты из пластика. Вышло вроде бы даже ничего. Я даже подмигнула своему отражению.

Не скажу, что гардероб у меня большой, но из всего имеющегося я пыталась выбрать то, что лучше всего подойдет для празднования Дня рождения в хорошем местечке, да и перед одним парнем хочется выглядеть красивой. Ну и чтобы еще и удобно было и при этом не очень холодно. Глядишь, может быть, познакомлюсь с каким-нибудь милашкой.

Ну, я, конечно, познакомилась, но только не с милашкой, а с отпетым негодяем и лицемером, правда, я об этом еще не знала.

Выбрав одежду, я, подпевая американской певице, чей клип крутили по музыкальному малоизвестному каналу, однако мною очень любимому, накрасила ногти в алый цвет. Подождав, пока лак высохнет, привела волосы в порядок – расчесала и завила плойкой в крупные локоны, которые тут же залила профессиональным сухим лаком, позаимствованным у Дана, чтобы прическа не распалась. Волосы-то у меня хоть и прямые от природы, но своевольные. Даже краска их плохо берет.

Затем, все так же напевая вслед за очередным музыкантом на ТВ, принялась за мейк ап. Подаренный Даниилом bb-крем вместо тонального, немного пудры, чтобы сделать цвет лица ровным, корректор для скул, придающий лицу несколько более четкие контуры, карандаш-подводка, темно-серые и белые тени – глаза должны быть выразительными, а взгляд – загадочным, тушь и светло-розовый блеск для губ.

Всему этому меня научил ни кто иной, как Дан, который одновременно учился в университете на менеджера и посещал курсы парикмахерского дела и визажа. У него очень даже неплохо получалось делать людей красивыми, а самое главное, он испытывал от этого удовольствие, а потом планировал связать свою жизнь с индустрией моды. Он постоянно, правда, в ущерб учебе, участвовал во всевозможных фотосессиях, где красил как профессиональных моделей, так и самых обычных людей, преимущественно девушек до тридцати лет, оплативших профессиональный сет у фотографа, с которым Даня частенько работал в паре.

Руки у меня хоть и не золотые, но слава Богу, растут не из того места, на котором принято сидеть, поэтому Даниил быстро научил меня разного рода хитростям в визаже и прическе и даже сказал как-то, что я смогла бы работать в этой области, пойди я учиться, но я лишь отмахнулась. У меня была совершенно другая цель – журналистика. Люди, правда, меня постоянно спрашивают, почему я учусь в таком случае на филологическом факультете, а не на журфаке, на что я всегда неизменно отвечаю, что мое личное дело, филология – это классическое гуманитарное образование, а журналистами становятся люди с совершенно разным образованием, даже технари и инженеры. Говорить о том, что я не поступила на журналистику, мне как-то не очень хотелось, а со временем поняла даже, что в том, что я поступила на филфак, есть свои плюсы. Взять хотя бы тот, что с тремя моими подругами – первыми в жизни настоящими – я познакомилась именно на учебе.

Не знаю почему – может быть, включилась моя интуиция, почувствовавшая неладное, но чем ближе был вечер, тем хуже у меня было настроение. Оно у меня вообще сумасшедшее, скачет туда-сюда без видимых причин. Добрый Данечка, строящий из себя ханжу, но вопреки этому любящий скабрезные шутки, конечно, находит этому объяснение, но я, пожалуй, не буду о нем говорить – слишком уж оно неприличное и связано с моим непосредственным общением с миром мужчин.

Обзвонив всех друзей, которые должны были приехать в клуб, я при полном параде выкатилась из дома, цокая по припорошенному снегом тротуару высокими каблучками ботинок, купленных мною недавно на одной очень классной распродаже. Правда, идти было неудобно, и я сто раз обругала себя за то, что не купила нормальную удобную обувь. Интересно, как я всю ночь на ногах проведу в клубе? Чем ближе я подходила к остановке, тем почему-то хуже становилось мое настроение. А еще раздражал снег, плавно ложащийся на мои волосы – я прямо-таки чувствовала, как он разрушает мне прическу! Я же ведь была без шапки, подумав, что она, как всегда, помнет локоны. Чем больше я злилась, тем больше шел снег и вскоре вообще началась едва ли не пурга.

Перед самой остановкой я умудрилась поскользнуться и на беду себе упасть, поцарапав колено и едва не порвав брюки. Естественно, от этого настроение у меня понизилось еще на градус. А вот температура на улице – на градусов пять, как минимум.

Нужного автобуса, который, когда не надо, ходит каждые десять минут, не было чуть ли ни час, и когда он, наконец, приехал, я казалась похожей на окоченевшую сосиску с негнущимися пальцами – даже через перчатки они сильно замерзли. Вместе с парой сотней людей, вместе со мной дожидавшихся этого маршрута, я не без труда залезла в автобус. Несмотря на отсутствие пробок, до нужного места мы ехали еще минут сорок, едва-едва плетясь около обочины и останавливаясь с поводом и без. Я все это время стояла, а не сидела, с трудом дотягиваясь до высокого поручня, а потому стала еще злее – ноги, непривычные к высоким каблукам, успели устать.

Единственное, что, вернее, кто меня порадовал, была кондукторша – веселая тетенька лет пятидесяти, с яркими голубыми тенями на веках, громким голосом и с золотым передним зубом. На широкой груди ее сверкала большая нежно-розовая брошка с каким-то цветком, который я, впрочем, плохо рассмотрела.

– Пассажиры, – командовала женщина, активно пробривая себе дорогу сквозь людской род, то есть, через тела людей своим собственным, видя, что в салон с трудом впихивается новая сотня пассажиров с остановки, – входите-входите, делайте мне план! Давайте, активнее! Женщина, поднимитесь на ступеньку! Мужчина, да-да, вы, в кроличьей шапке, пролезьте вперед!

– Куда я пролезу? – пропыхтел обладатель кроличьей пушистой шапки. – Тут люди. Я сквозь них еще не научился просачиваться.

– Тут везде люди, пролезайте! – отозвалась бойкая кондуктор. – Вот видите, получилось, а вы боялись.

– Я и сейчас боюсь, – отозвался мужчина. – Мне держаться не за что.

– Сейчас я вам помогу, – как-то угрожающе пообещала хозяйка автобуса и каким-то невероятным образом пропихнула его поближе к поручню.

– Пассажиры, проходите и рассчитывайтесь! А кто не рассчитается, тот огребет, – добавила она радостным тоном и стала пробивать себе путь дальше. Узрев меня, она вдруг подмигнула мне, вежливо отодвинула в сторону какую-то дородную женщину, протиснулась мимо двух парней и остановилась напротив меня, болтающейся на поручнях. Пока я рассчитывалась, боясь не удержаться и упасть, она вдруг сказала:

– Веселая жизнь у тебя начнется, девочка.

– Что? – не поняла я. Кондуктор пытливо оглядела меня и заявила, что я, дескать, скоро узнаю. Я, в свою очередь, подумала, что она много пьет, но благоразумно промолчала.

Всю дорогу я, зажатая со всех сторон собратьями по несчастью, точнее, по поездке, нервничала, потому как из-за дурацкого автобуса опаздывала на встречу с друзьями и боялась, что они будут стоять на морозе и ждать меня, ведь комната забронирована на мое имя, и без меня ребята не попадут внутрь. Они, правда, мне пока звонили и не писали, и это обнадеживало.

К клубу с наиглупейшим названием „Горячая сковорода“, который к этому времени уже открылся и радовал округу ярким светом неоновых огней, я подошла крайне злая. И на фирменный логотип ночного заведения – огромную якобы раскаленную сковородку, из которой вырывались малиново-красные лучи света, я посмотрела чуть ли ни с отвращением.

В голове я уже сочиняла слова извинения друзьям, которые, должно быть, замерзли, но пришла в самое настоящее изумление, поняв, что никого из них еще нет. Вот поэтому-то они не названивали мне – сами еще не приехали!

Это открытие меня не обрадовало, и я сама принялась набирать их номера телефонов. Оказалось, они все сейчас были вместе и почти что подъезжали к клубу на машине.

– Что значит почти что? – подозрительно осведомилась я у Дани, с которым, собственно, и разговаривала. Сквозь смех и вопли: „С Днем рождения!“, я с трудом услышала его ответ:

– Ну, вот так, почти, – как-то уклончиво отвечал Даня, и я нахмурилась – не зря он юлит. – Да заткнитесь вы, Наську не слышно! – заорал он шумной компании. – Дорогая, мы скоро, минут через десять. У Ранджи просто все время Танк глохнет!

Танк – большой старый, но вполне себе бодрый внедорожник „Ленд Крузер“ моей подруги Ранджи, доставшийся ей от отца, в котором могло поместиться семь человек, а при большом желании и не менее большой нужде – даже десять. Мы как-то раз пробовали. Было тесно, но весело. Однако иногда Танк вел себя плохо и почему-то глох в самое неподходящее время, хотя специалисты никаких неисправностей в нем не находили.

– Даю вам десять минут, – строго сказала я, ежась на ветру и ненавидя снег еще больше. – Не приезжаете – ухожу, делайте, что хотите.

Им всегда нужно грозить – они все, как на подбор, странные люди, за которыми нужен глаз да глаз, а еще им нужны инструкции, что да как делать.

– Хорошо-хорошо, не злись, Насть, мы приедем, – пообещал сквозь новую порцию поздравляющих криков Дан. Я улыбнулась и отключилась. Все-таки что бы я делала без своих друзей? Они для меня – самые близкие люди, и я всегда благодарна высшим силам за то, что они у меня есть. Хотя, конечно, их выкрутасы меня иногда раздражают. Ну, меня на самом деле многое раздражает, но я стараюсь держать свои эмоции в себе и делиться с ними только с самыми близкими людьми.

Я задумчиво посмотрела на трехэтажное здание клуба, около которого собралось много народа. Сегодня суббота, день законного отдыха. И поэтому сюда многие хотели бы попасть. Однако строгий фейс-контроль половину просто-напросто разворачивал обратно. Конечно, если тебя куда-то не пускает охрана, к тому же без объяснения причин, это неприятно, но политику руководства клуба я поддерживала – заведению нужно держать марку, чтобы в него не валили толпы гопников со всех районов с их некультурными подружками. Часто ведь бывает – открывается какое-нибудь новое пафосное заведение, куда с удовольствием ходит богема, а через пару-тройку лет становится нерентабельным, потому как контингент в нем становится, мягко говоря, не очень. Клуб „Горячая сковорода“ был заведением несколько иного уровня, и меня это в нем, если честно, и привлекало.

Я пристально всматривалась на дорогу, ожидая увидеть старый, но верный внедорожник Ранджи, но его все не было и не было.

Блин, у нас все, как обычно – друзья опаздывают. Они всегда так дружно опаздывают, что это выглядит так, словно я раньше приезжаю, хотя всегда прихожу к назначенному сроку, по крайней мере, стараюсь.

Пока я хмуро вглядывалась в дорогу, заполненную потоком медленно движущихся автомобилей и автобусов, подмигивающих городу фарами и отблесками зеркал, ко мне прицепился какой-то тип в кожаной куртке и коротким низким хвостиком, сидящий за рулем дорогой машины, кажется, новенького белоснежного „БМВ“ с высоченной подвеской. Он наполовину открыл окно и, жуя жвачку, разглядывал меня. Я одарила его равнодушным взглядом и отвернулась, открыв свою раскладушку и принявшись писать гневное сообщение Алене, которая вместе со всеми сейчас ехала в Танке. Спину какое-то время мне настойчиво прожигали, а затем, наконец, водитель „БМВ“ покинул свою тачку, чтобы подойти ко мне.

– Привет, – услышала я и невольно обернулась. – Я хочу с тобой пообщаться. Ты можешь сейчас? – Голос у парня был приятный, неторопливый, но слишком уж развязный, словно мы сто лет знакомы. Наверное, поэтому он мне и не понравился, впрочем, его владелец тоже не очень-то пришелся мне по вкусу, хотя выглядел вполне ничего: чуть выше среднего роста, довольно спортивный, скорее всего, сильный и, почему-то мне показалось, смелый, с довольно правильными чертами лица, находящимися на тонкой грани между грубыми и мужественными, а также наличие кожаной крутой куртки, серьги в ухе и длинных темных волос, собранных в низкий короткий хвост, делали его похожим на какого-то обманчиво милого мафиози из итальянского фильма про бандитов. Он довольно близко приблизился ко мне, неотрывно и приветливо глядя в глаза.

– Я жду, – отозвалась я скучным голосом.

– Молодого человека? – предположил он.

– Друзей, – не стала скрывать я.

– И когда они придут? Скоро? – его улыбка была искренней, и если бы не моя природная подозрительность и плохое нервное настроение, я, может быть, даже повелась и была бы милой, хотя сразу же заподозрила в нем человека, как говорится, состоящего в одной прелестной теме.

– Скоро.

– Значит, две минуты мы можем пообщаться. Ты красивая, мне прямо захотелось с тобой поговорить. И голос под стать – плавный, с симпатичным тембром. Ты, случайно, не оперная певица?

– А что, похожа? – поинтересовалась я с некоторым недоумением.

– Ага, наверное, партии с басом – твои. А я драматическим тенором пою. – Это звучало очень весело, и я чуть было не позволила себе улыбнуться, но в это время он в шутку коснулся моего локтя и задал неожиданный вопрос. – Ты любишь огни ночного города?

Я посмотрела на него долгим взглядом, все больше и больше понимая свою правоту, и отрицательно покачала головой. Чего еще за огни? Я люблю людей, которые не опаздывают и не пристают к другим людям.

– Дрезден, Лондон, Рим, Берлин, Нью-Йорк, Амстердам – огни какого города тебе больше по вкусу? – продолжал он мне все тем же развязным тоном. За этим тоном чувствовалась уверенность в себе и в своих силах.

Я промолчала, отправляя сообщение подруге.

– Эй, – явно обиделся обладатель хвостика, видя, что я не проявляю к нему никакого интереса, – ты чего меня игноришь так откровенно? А если я буду плакать?

Я с любопытством взглянула на него.

– А ты не назвал город, огни которого мне больше всего по вкусу, что я должна сказать?

– Даже так? И какой же твой любимый город?

– Прага.

– А те, которые я перечислил, тебе не нравятся? – прищурившись, спросил парень.

– Города как города. Хорошие, – пожала я плечами.

– О, то есть ты типа была во всех этих городах? – насмешливо поинтересовался он, явно намекая, что я вруша. Я чуть не закатила глаза к темному небу. – Да хорош гнать, не была ты нигде.

– Не была, так не была, – не стала спорить я. Да когда же они, наконец, приедут?

– Любишь приврать? Видимо, ты плохая девушка? – парень подошел еще ближе – так, что я недовольно уставилась на него. – А я люблю плохих девочек. Ты знала, что у нас волшебный город? – без перехода спросил он, касаясь ладонью моего локтя – я тут же сделала шаг назад.

– Бери выше – у нас волшебная страна.

– Волшебная страна – это Нарния, – отозвался он.

– Значит, мы в Нарнии.

– Тогда я ее принц. – Парень озорно улыбнулся.

– Поздравляю.

– Ты должна поздравить себя – я могу показать тебе волшебство города. Что ты делаешь сегодня вечером? – поинтересовался он, как бы между прочим.

– Общаюсь с друзьями.

– В этом местечке? – он кивнул на „Горячую сковороду“.

– А ты видишь какой-то другой клуб? – раздражённо спросила я.

– У тебя есть возможность увидеть волшебство ночного города. – Его голос буквально источал неравнодушие. И парень начал с силой напирать на меня, буквально вынуждая согласиться прокатиться с ним ночью на тачке, блестящей под светом фонаря.

– Ты должна согласиться, – настаивал он.

– Я же сказала, что не хочу, – произнесла я, злясь – больше даже не на него, а на своих сумасшедших друзей, застрявших непонятно где.

– Не хочешь? – поднял темные брови парень. – Ты хочешь. Ты просто не знаешь, чего ты на самом деле хочешь.

Я тоже вопросительно приподняла бровь.

– А ты знаешь, чего я хочу?

– Конечно, – самодовольно откликнулся тот, а я даже поморщилась. – Я экстрасенс. Ты веришь в магию?

– Ага, в экзорцистов, которые изгоняют из людей принцев Нарнии. – Я хмыкнула. Меня достал весь этот фарс. Мальчик и забавлял, и напрягал одновременно.

– Будешь моим экзорцистом ночью? Хотя нет, ты на ведьму похожа, – вдруг выдал он. Если он мне еще про то, что у меня волосы приятно пахнут, скажет, значит, точно, пикапер. Как-то раз я общалась с одним из них – нас познакомил один из моих друзей, и этот бравый парень, глотнув лишнего, весь вечер рассказывал нам о том, как он мастерски клеит девушек, используя метод трехсвиданки, когда в течение трех дней, используя определенные приемы, слямзенные из НЛП, мальчики пытаются развести девочек на физическую близость. И этот принц Нарнии кучу таких приемчиков уже незаметно использовал: и с забавной „открывашки“ начал диалог, не забыв поймать взгляд, и кино включил, то есть, кинестетику – прикосновения, и пытался „якорить“ и ввести в типа в трансовое состояние с помощью крышесносящих или как там они называются, фраз, ну и просто личное обаяние включил, которое при знакомстве всегда играет важную роль.

– А я и есть ведьма, – отозвалась я лениво, поправляя длинные и тяжелые от лака локоны, которые еще держали форму, не смотря на снег и ветер. – И если ты сейчас отсюда не сделаешь ноги, я тебя прокляну.

Он весело засмеялся.

Не знаю, куда бы завел нас наш диалог, но в это время неподалеку припарковалась еще одна машина, из которой вылезло трое парней и одна девушка. Один из них, достаточно высокий, стройный и утонченно красивый, облаченный в грифельного холодного цвета двубортное пальто с воротником-стойкой, достающее чуть выше колен, подошел к нам. Выглядел он холодно, стильно, но не вычурно – ни дать, ни взять представитель местной молодой богемы. Модное приталенное пальто подчеркивало силуэт молодого человека и с тонкими светлыми перчатками смотрелось еще более стильно и даже как-то аристократически. Как будто бы не просто очередной пижон вышел из крутой машинки, а самый настоящий английский пэр, какой-нибудь младший сын графа, двадцать третий претендент на священный престол Великобритании.

Казалось, его образ был продуман до конца – даже грубоватые ботинки на шнуровке в стиле милитари, в которые были заправлены темные джинсы, казались абсолютно в тему. Они как будто бы контрастировали с общим достаточно нежным образом, говоря, что в этом парне есть и мужественная сторона, а сам он уверенно стоит на ногах.

Почти утихомирившиеся снег и ветер тут же усилились, и на его русые волосы, самые длинные кончики которых касались плеч, беззвучно стали падать огромные полупрозрачные хлопья снега.

Со мной это было впервые в жизни. Как только я увидела этого человека, шум города на мгновение затих, и все мое внимание, против моей же воли, сфокусировалось на нем.

Луна, только что отогнавшая от себя обрывки облаков, казалось, треснула – я отчетливо услышала этот звук и вздрогнула. Гирлянды звезд на небе дружно зазвенели и стали одна за другой падать на небо с оглушительным равномерным звуком: тук-тук-тук. Я не сразу поняла, что я просто слышала биение своего сердца сквозь натянутую, как струна, тишину.

Снежные хлопья падал на него, нежно, аккуратно, с любовью, и еще какое-то мгновение мне казалось, что они, отталкиваясь от его волос, плеч, спины, рук, превращаются в белые искры. Белые холодные искры снега отлетали от этого человека, как бенгальские огни от стальной свечи, на которую был нанесен пиротехнический состав.

Мне показалось, что этот парень тоже что-то почувствовал, но виду он, как, впрочем, и я, не подал.

А еще – честное слово, я не шучу! – я услышала отдаленные голоса, мужской и женский, которые обещали найти друг друга. Эти голоса словно бы передавали по плохой рации, вставленной в мою голову. Стало невыносимо грустно – глубокая печаль, словно прорвавшаяся плотина холма и поля, затопила меня.

Что со мной? Схожу с ума? Крыша медленно, но верно, машет мне обеими лапками?

Щеки у меня загорелись непонятным жаром, ладони закололи тысячи стеклянных иголок, и секундное наваждение исчезло, оставив меня в недоумении. Я что, уже замерзаю, моя температура тела близка к тридцати пяти градусам, и у меня начались галлюцинации?

Почему его друг, уже минут пять распинающийся передо мной, не смог так сильно завладеть моим вниманием, как он, просто подошедший к нам из ниоткуда?

Я еще раз взглянула на русоволосого молодого человека, пытаясь разглядеть, какого цвета его глаза, как вдруг он испортил это непонятное волшебное мгновение. Он открыл рот и понеслось. Волшебство рассеялось, растаяло, как снег на теплой ладони.

Короче, я поняла, что терпеть его не могу, именно тогда, когда он заговорил.

– Ты что тут делаешь, пошли, – раздраженно бросил этот парень своему другу-пикаперу.

– С девушкой знакомлюсь, – ответил тот, продолжая смотреть на меня, как голодный папуас на добычу.

– С девушкой? – глаза, цвет которых я пока еще не рассмотрела в темноте, изучали меня не более трех секунд, после чего их обладатель потерял ко мне всяческий интерес. – Не теряй на это время, двигаем в клуб.

Вроде бы ничего особенного не сказал, а у меня сами собой сдвинулись брови. На „это“? Он так обо мне? Парень смеется или как? Или смерти ищет?

– А она ничего так. – Обладатель хвостика, чуть склонив голову на бок, вновь обратился ко мне. – Твои волосы вкусно пахнут.

– Ты токсикоман, что ли? – спросила я. Дождалась-таки этой фразы.

– В смысле? – удивленно взглянул он на меня.

– Они лаком пахнут, – пояснила я мрачно, точно уже для себя решив, что мальчик – пикапер. Телесный контакт он уже пробовал установить – касался меня, и сейчас, скорее всего, попробует еще раз установить его.

Как по заказу, парень с хвостиком пожал плечами, развязано подмигнул мне и вдруг, когда его надменный дружок, на ходу снимая перчатки, уже развернулся по направлению ко входу в клуб, поймал меня за руку и вложил в пальцы черный прямоугольник, который оказался ни чем иным, как его визиткой. На черном элегантном фоне белыми ровными буквами были выведены его имя и номер мобильного телефона.

– Я дал тебе свой номерочек, теперь твоя очередь, – сказал он мне, улыбнувшись, не отпуская моей руки. – Давай, запишем его в твой телефон? Ты не думай, мне не нужен от тебя секс или что-то еще вроде этого. Я просто хочу пообщаться с тобой. Показать огни города. Ты мне очень понравилась. Кстати, знаешь, с кем я знаком?

– О, Боже, с кем? – я попыталась вырвать руку, но у меня этого не получилось.

– С тобой. Меня зовут Николай. А тебя? Давай запишем мое имя тебе в телефон?

Ту же руку, которую он держал в своих пальцах, парень внезапно положил себе на грудь – его кожаная куртка была на треть расстегнута, и я ладонью коснулась свитера, почувствовав тепло его тела. Второй рукой он выхватил мой мобильник и открыл его без моего разрешения.

– Запомнила? Я – Николай, – весело прокричал он, принимая ярость в моих глазах за удивление. – А это, – он кивнул на мою руку, лежащую на его груди, – чтобы ты точно запомнила, как меня зовут!

– Слушай, Николай, у меня сейчас плохое настроение, и я не очень хочу общаться, – произнесла я, говоря чистую правду. Холодно, с прической фиг знает что, эти чудовища, друзья, то есть, опаздывают, а ко мне клеится какой-то пикапер-недоучка на дорогой тачке.

– Да сдалась она тебе, в клубе хорошенькую девочку найдешь, – недовольно прогундосил дятел в пальто, явно давая понять, что он обо мне весьма низкого мнения.

– Я не могу оставить эту ведьмочку, – возразил его друг и вдруг подмигнул мне, не понимая, что провоцирует меня. – Красотка. – Он вновь делал вид, что меня тут нет.

– Где красотка? – недоумок в пальто, который жалкую минуту назад ввел меня в самый настоящий ступор, приложил ладонь ко лбу, как капитан дальнего плавания, смотрящий в самое сердце моря, надеясь отыскать там землю, и картинно поглазел в разные стороны. – Очнись, – вынес он свой вердикт, – тут нет красоток.

Парень мигом растерял для меня всю свою волшебную привлекательность и аристократизм, которого в нем не было и в помине, и теперь мне хотелось залепить ему пару-другую пощечин за грубые слова и пренебрежительный тон. И его другу хотелось долбануть. Нет, я понимаю, есть такие люди, как пикаперы, и я много о них наслышана, но если, блин, девушка не настроена на общение, можно понять и чисто по-человечески отвалить?

– Тут одни только уроды. Моральные, – очень тихо, ни к кому не обращаясь, проговорила я. Русоволосый дружок пикапера, изображающий капитана, это услышал и хмыкнул, но лично мне ничего не сказал.

– Все, пошли уже, черт побери, – поторопил Николая он с великим нетерпением в голосе. – Нашел на кого время тратить.

Тот как-то обиженно и немного злобно посмотрел на друга и опять улыбнулся мне – обворожительно и мило. Если бы я была в хорошем расположении духа, возможно, я бы с ним побеседовала – мне всегда интересно, смогут ли пикаперы заворожить меня или нет. Искусство общения всегда было мне интересно. Но сейчас я просто хотела отвязаться от этого идиота. И злилась уже конкретно. Лицо мое оставалось непроницаемо-спокойным, а вот внутри все дрожало.

– В полночь жду на этом самом месте, – улыбнулся мне Николай и попытался в который раз коснуться обеими ладонями моих предплечий.

– Не трогай меня, – предупредила я его, а он, хрипловато рассмеявшись, полез обниматься. Контакт физический хотел, наверное, закрепить.

Голову накрыло воздушной волной недобрых чувств.

– Я предупреждаю, не прикасайся ко мне.

– Хорошо, хорошо, я только обниму тебя, конфета – у тебя волосы конфетами пахнут, я говорил? В общем, в полночь прихо… – начал, было, Николай новую песню, но закончить предложение не успел.

Я, оттолкнув его от себя, и от всей души врезала парню с хвостиком под дых – наша сильная Ранджи в свое время научила, спасибо ей. И хотя ему было не сильно больно, он явно опешил. Даже его дятлообразный дружок удивился.

– Ого-го, – сказал он. – А девочка с характером. Что за дракона ты пытаешься снять?

– Да она казалось милой, – отозвался деланно беспечно Николай потирая грудь. – Горячая штучка, – сообщил он мне. Он ничуть не смутился.

– Или отстань от меня, или я еще тебе добавлю, – прошипела я. Думаю, взгляд у меня был не самым добрым.

– Да все, парни, идем в „Сковородку“, – раздался веселый громкий голос, принадлежащий одному из парней, с которыми приехал дурень, назвавший меня драконом. – Шейк, ты проиграл! Ты так и не смог снять ее! Явный провал! Не надо так прессовать! Так жать на нее не надо было!

Данный текст не предназначен для публичного размещения.

Николай, он же Шейк, беспомощно мне улыбнулся, пожал плечами и послал воздушный поцелуй, заставив руки затрястись от ярости. Да они что себе позволяют, недоумки?! По ходу, даже ноздри у меня раздувались от переполнявших эмоций, а такое со мной редко бывает – обычно мои негативные эмоции выдает только холодный огонь в глазах.

Люди, проходившие мимо, с интересом смотрели на нас, но не вмешивались.

Парень в пальто, поглаживая правой рукой кожу тонких светлых перчаток, зажатых в левой руке, глядя мне в лицо, засмеялся – весело, громко, задорно. Издевательски. Глаза у меня остекленели. Ненавижу, когда надо мной издеваются. Все оскорбления я принимаю близко к сердцу. И стоять просто так не буду – сейчас пижон у меня поплачет. Я засунула одну руку в сумку и нашарила маркер – у меня всегда с собой есть черный, на всякий случай, мало ли, в универе понадобиться. Или в таких вот ситуациях.

Оба парня – и Николай, и его друг, не переставая ржать, отправились в сторону клуба, догоняя своих друзей, а я быстрым шагом нагнала их и дотронулась резким движением до плеча главного хохотуна.

– Чего тебе? – развернулся он так же резко, явно не понимая, что я сейчас сделаю – а я просто-напросто с невозмутимым лицом вытащила маркер и, пока он хлопал ушами, молниеносно нарисовала над его верхней тонкой губой довольно-таки миленькие гитлеровские усы, а после успела прочертить длинную полосу на носу, как у енота. Свое грязное дело я сделала быстро, буквально за две секунды, пока он стоял совершенно ошарашенный – эффект неожиданности сыграл свое дело, подарив мне драгоценное временное преимущество. После этого, правда, Адольфик пришел в себя, поняв, что я сделала. Заорав, он схватил меня за локти и с силой отпихнул от себя, так, что я чуть не упала. Черный маркер выскользнул их моих пальцев и остался черной непонятной палочкой лежать на белом снегу.

– Ты что, с ума сошла? – кричал русоволосый парень, безуспешно пытаясь оттереть маркер, прочно въевшийся в его бледную чистую, как у девочки, кожу. – Ты психованная? Идиотка!

– Я же сказала, что экзорцист. Это я так из тебя дурь изгоняю. Тайными знаками, – парировала я ледяным тоном, понимая, что он мне за эту выходку и врезать может.

– Я сейчас тебя сам изгоню, – проговорил он вдруг тихо и злобно, схватил со снега маркер, а после попытался меня поймать в свои объятия. Наверное, чтобы задушить. А потом запихать маркер в нос. Шучу – на самом деле наш новоиспеченный Адольфушка решил отомстить мне тем же способом – начертить мне что-нибудь на лице. Однако я этого совершенно не хотела, и мы забавным волчком закружились под падающим снегом на виду его совершенно обалдевших товарищей.

– Отстань от нее, она невменяша, – заорал его друг Николай-Шейк, – пошли уже!

– Яр! Оставь ее в покое! Ты что делаешь? – другие друзья тоже попытались воззвать к разуму дятла, чья рожа от бешенства теперь была похожа на гусиную. Однако, тщетно – разума у этого парня не было. Он все же поймал меня одной рукой и с силой притянул к себе, словно хотел заключить в пламенные объятия – я едва не стукнулась лбом о его подбородок. Другой рукой, в который был зажат мой маркер, парень попытался дотянуться до моего лица, но я ловко вывернулась и даже умудрилась укусить его за оголенное запястье. Испугались мы оба – и он, и я. Он, видимо, подумывал, а не заразился ли бешенством, а я – не вызвать ли мне бригаду скорой помощи. Для себя. Раньше я людей не кусала. Мне даже противно стало – а вдруг он заразный? И я принялась вытирать рот обратной стороной ладони. Умник тоже, видимо, думал, что я заразная, с ужасом глядя на слабенький укус. Глаза у него были ошарашенные.