Текст книги "Если любишь"

Автор книги: Анна Делайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 26

Табита проснулась ранним утром и, вскочив с постели, босиком подбежала к окну. Мир за ночь стал сверкающе белым. Был канун Рождества.

Под тяжестью снега провисли ветви деревьев, трава исчезла под белым пушистым ковром.

Табита торопливо оделась и сбежала на первый этаж. Оказалось, что она проспала. И когда пришла в столовую, застала там только Люси с матерью. Сев за стол, Табита положила себе на тарелку горячую булочку и налила чашку кофе.

– Судя по твоему виду, ты хорошо выспалась, – весело сказала Люси. – И выглядишь превосходно.

– Спасибо, я спала как убитая, – призналась девушка.

Она отпила глоток кофе и бросила взгляд на Люси:

– А как ты сама себя чувствуешь? Выглядишь ты какой-то осунувшейся. Тебе поспать-то удается?

– Я уже давно забыла, что такое долгий и крепкий сон ночью, – пожаловалась Люси. – Вот он, – она показала пальцем на свой огромный живот, – там, внутри, все время то крутится, то вертится и всякий раз меня будит.

– Бедненькая, – сочувственно сказала Табита. – Но ничего, теперь уже немного осталось.

– Две недели, как утверждает доктор Гудалл.

– Не стоит считать дни, дорогая, – заметила леди Хантли. – Ты, например, появилась на свет на две недели раньше срока, а Доминик – на неделю позже.

В это время в столовую вошел Пирс, подошел к жене, поцеловал ее.

– Я полагала, ты поехал покататься с Домиником.

– Нет, я только что вернулся. А Доминик поехал к сквайру. Видимо, по делам.

Табита бросила взгляд на Люси, но лицо ее оставалось невозмутимым. Табита все меньше и меньше верила тому, что наговорил ей Ричард. Но точно это знала только Люси.

Люси, словно прочитав ее мысли, предложила Табите поболтать прямо сейчас у нее в спальне. Девушки устроились у камина. Табита села в кресло с высокой спинкой и забралась в него с ногами на зависть Люси, которая расположилась в шезлонге, потому что в кресло сесть не могла.

– Теперь рассказывай правду, – потребовала Люси. – Тебе плохо в этом Богом забытом пансионе?

Табита не сдержала улыбки.

– Нет, Люси, не плохо, а пансион вполне приличное учебное заведение.

– Но ты сильно похудела. И вид у тебя несчастный. Там плохо кормят?

– Кормят прекрасно. Но последние недели перед отъездом я с утра до вечера работала и была в расстроенных чувствах.

– В расстроенных чувствах? А как же бедный Доминик? Ведь он сходит с ума от тоски.

– Не ехидничай, пожалуйста.

– Но это правда! Первые несколько недель после твоего отъезда он вообще был не в себе. Мама часто приезжала в Уорикшир, уговаривала вернуться в город, но он и слышать об этом не хотел. Видимо, собирался навестить тебя в Маргейте. Он приезжал?

Табита кивнула.

– Так мы и думали, хотя он ни слова об этом не сказал. Но стал еще более подавленным. На тебя смотрит с грустью. Видимо, потерял всякую надежду завоевать твое сердце.

– Люси, у меня были основания считать, что Доминик увлечен одной женщиной. Может быть, это он по ней сходит с ума?

– Ты это серьезно?

По выражению лица Люси Табита поняла, что той ничего не известно.

– Кто она? – спросила Люси.

Табита отвела взгляд и, вздохнув, ответила:

– Дженифер Костин.

– Дженифер Костин? Да ты с ума сошла! С чего ты взяла?

– Мне Ричард сказал. Он приезжал в пансион. И я ему поверила.

– Бедная Табби…

– Пойми, Люси, разве я могла чего-то требовать? Ведь у меня на него нет никаких прав.

Люси, очень довольная, улыбнулась и сменила тему разговора. Теперь она больше не сомневалась, что все закончится счастливо.

Люси оказалась права. Отношения между Табитой и Домиником постепенно налаживались, они больше не чуждались друг друга, напряжение спало.

В семействе Риз по традиции на Рождество дарили друг другу подарки. На этот раз, незадолго до обеда, все собрались у ярко пылавшего камина.

Табита купила подарки на заработанные от продажи картин деньги. Для Люси – изысканное крохотное платьице в мелкую складочку, которое вышила собственными руками. Для Пирса – набор носовых платков с вышитыми его инициалами. Для леди Хантли – шелковый шарф из славившегося ими Нориджа, стоивший ей столько, сколько все остальные подарки, вместе взятые.

Доминику Табита подарила картину, на которой изобразила озеро таким, какое оно бывает весной.

Именно в эту пору он вернулся из Европы, и они встретились на берегу. Рисовать пришлось по памяти, но это девушку не волновало. За эти годы она так часто рисовала этот пейзаж, что все детали запечатлелись у нее в памяти. Землю она усыпала подснежниками, крокусами и бледно-желтыми нарциссами.

Табита с замиранием сердца следила за тем, как он разрывает бумагу, в которую был завернут подарок, но, когда увидела выражение его лица, поняла, что подарок ему понравился. Он встретился с ней взглядом и улыбнулся так, что сердце у нее едва не выпрыгнуло из груди. Его подарок она еще не открывала. Он был объемистым и стоял на полу около ее кресла. Девушка опустилась на корточки и принялась развязывать ленту.

Она сразу поняла, что это картина, поскольку нащупала раму. Сняв бумагу, Табита изумленно вскрикнула. Это был морской пейзаж, от которого она не могла отвести глаз в галерее Тернера на Куин-Энн-стрит.

– Доминик! – воскликнула она и, смутившись, уже тише произнесла: – Я и не мечтала. Боже! Какое же это чудо! – И она, просияв, посмотрела на Доминика. – Спасибо! У меня нет слов, чтобы выразить свою признательность. Это самая замечательная картина, которую мне когда-либо довелось видеть!

Табита не могла не подумать о том, сколько Доминик за нее заплатил. Она знала, что принимать такие дорогие подарки нельзя. Но ведь он подарил картину от чистого сердца, без всяких корыстных намерений, и не принять ее было бы верхом невежливости.

Она легонько провела кончиками пальцев по холсту, вспоминая то утро, когда они вместе пришли в галерею такие счастливые.

– Не вздумай ее поднимать, – предупредил Доминик. – Рама очень тяжелая. Я потом отнесу ее к тебе наверх.

– Спасибо.

Она подняла на него глаза, стараясь не выдать своих чувств. Он смотрел на нее с такой страстью, что в искренности его можно было не сомневаться. Будь они здесь одни, Табита бросилась бы в его объятия.

Табита закуталась в теплый плащ, руки спрятала в меховую муфту и влезла в экипаж, который должен был их отвезти в церковь. Посещение рождественской службы в любую погоду было семейной традицией. Дома осталась только Люси. Она устроилась на софе у камина.

За ночь снег не растаял и сверкал в лучах бледного зимнего солнца. По дороге Табита смотрела в окно кареты, вглядываясь в проплывавшие мимо такие знакомые места. Она уже не чаяла увидеть их вновь и твердо решила, что как только они вернутся домой, тотчас же отправится на прогулку.

Так она и сделала, переобувшись в крепкие дорожные ботинки и набросив на плечи толстую шерстяную шаль. Снег поскрипывал под ногами, воздух был холодным и чистым. Прикрыв рот и нос шалью, Табита направилась к озеру. Оно еще не замерзло, но у берега плавали небольшие льдинки. Еще одна такая холодная ночь, и озеро схватится льдом.

Стараясь не приближаться к поместью Роксли, девушка обошла вокруг озера и добралась до маленькой летней беседки. В это время года она имела весьма жалкий вид. Особенно стены с облупившейся краской.

Она как раз собиралась ступить на мостик, как вдруг за спиной раздались шаги. Быстро обернувшись, она увидела подходившего к ней Доминика. Заулыбавшись, Табита помахала ему рукой и остановилась.

– Куда это ты направляешься таким решительным шагом? – поинтересовался он.

– Только до этого места, – заверила она его. Изо рта у нее шел пар. – Признаюсь, меня по-прежнему бросает в дрожь, едва я подумаю, что нужно идти вон туда. – Она указала в ту сторону, где владения Доминика граничили с землями поместья Роксли. – Я знаю, что Ричард уехал, что тети мне тоже нечего бояться, и все же… – Она улыбнулась. – Я как была трусихой, так и осталась.

– Уж кем-кем, а трусихой ты никогда не была.

– Уверяю тебя, была.

Он посмотрел на нее и понял, что она имеет в виду. Лучше бы она об этом забыла.

– Твоя тетя здесь больше не живет, – заметил он. – Она уехала. Насовсем. По-моему, к Амелии.

– Вот как? – удивилась Табита. – Почему?

– Мне не хотелось сдавать ей земли в аренду. Еще меньше хотелось иметь такую соседку. Ведь прошлым летом я купил ее земли.

Табита в изумлении уставилась на него.

– Ты купил Роксли?!

– Да.

Она помолчала, переваривая услышанное. В это трудно было поверить.

– Все очень просто, – объяснил Доминик. – Я выкупил все закладные Ричарда. И у твоей тети не было выбора.

– Понятно, – тихо произнесла Табита. – Там кто-нибудь живет?

– Пока нет. Может быть, сдам кому-нибудь в аренду, но еще не решил. А что бы ты на моем месте сделала, Табби?

– Я? – переспросила Табита, старательно разглядывая муфту. И вдруг вскинула голову, в глазах ее вспыхнул гнев. – Сожгла бы его, – резко сказала она.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – улыбнулся Доминик.

Табита тоже улыбнулась.

– Но если серьезно… – Она обвела взглядом раскинувшуюся вокруг холмистую местность. Сквозь голые ветви каштанов вдали виднелась крыша поместья. – Сады там очень красивые, только вот дом уродливый. Можно его перестроить и найти ему применение. Устроить, к примеру, приют для бездомных или для сирот и беспризорных детей. Ты не задумывался о благотворительности, Доминик?

– Можно я с тобой немного пройдусь? Мне хочется побольше узнать про твой сиротский приют.

– Ты хочешь сказать, про твой сиротский приют, – уточнила она.

Он усмехнулся и, увидев, что она смотрит на мостик и летнюю беседку, сказал:

– Только не говори, что собиралась посидеть там в такую погоду.

– Нет, что ты, – поежилась она. – Я всего лишь хотела постоять там немного, а потом пойти дальше. Воздух и правда морозный. Скорее всего озеро к утру замерзнет.

– Похоже, что так.

Она сделала несколько шагов по мостику и обернулась:

– Идешь?

– Конечно, – улыбнулся Доминик, подумав, что зря это делает. Все его поступки ничего, кроме головной боли и страданий, не приносят.

Табита задумчиво смотрела на расстилавшуюся перед ней холодную гладь озера, когда он, перебравшись следом за ней по мостику в ротонду, оказался рядом с ней и посмотрел на ее лицо, раскрасневшееся от холода. Ему отчаянно захотелось коснуться ее щеки, но вместо этого он поглубже засунул руки в карманы.

В этот момент Табита повернулась к нему спиной, невольно укрывшись за ним от пронизывающего ветра. И руки Доминика сами собой легли ей на плечи.

Табита затаила дыхание. Теперь она больше не сомневалась в его любви, но он не хотел ей признаться в своих чувствах, видимо, потому, что в свое время она не приняла его предложение. Табита подалась немного назад и прислонилась к его груди. Этого оказалось достаточно, чтобы Доминик понял, насколько ей приятно его прикосновение. Руки его соскользнули с ее плеч и осторожно обняли за талию. Она прерывисто вздохнула и еще крепче прижалась к нему.

Он наклонился к ее уху и шепнул:

– Табби-Табби, за что ты меня все время наказывала?

Она повернулась в кольце его рук и посмотрела ему прямо в лицо. Но не успела заговорить, как он запечатлел на ее губах нежный поцелуй и крепко прижал к себе.

Оторвавшись от ее губ, он выпустил девушку из объятий, но лишь для того, чтобы обнять вновь. Только на этот раз он коснулся губами ее лба.

– Табби, – прошептал он с нескрываемым отчаянием в голосе, – неужели я тебе так противен, что ты даже мысли не допускаешь о том, чтобы выйти за меня замуж?

– Противен? – У Табиты перехватило дыхание.

– Да! Господи, помоги мне, я люблю тебя до безумия, но понимаю, почему ты не можешь ответить мне взаимностью. Я лишь надеялся, что со временем ты, может быть, привыкнешь к этому… ко мне.

Сердце у Табиты болезненно сжалось, и она отстранилась от него.

– Доминик, о чем ты говоришь?

– Я готов перевернуть горы, только бы ты стала моей, но ты не можешь привыкнуть к моей внешности.

Табита лишилась речи. Постояв несколько секунд, она прильнула к нему и вцепилась руками ему в плечи. Потом поцеловала его в губы, ласково водя кончиками пальцев по его щекам. Оторвавшись от его губ, она стала покрывать поцелуями его глаза, брови, лоб, нос, подбородок.

– Как ты мог такое сказать? Даже подумать? – Она посмотрела ему в глаза: – Доминик, я обожаю тебя и всегда обожала. А ты подумал, что из-за этого… этого шрама мои чувства к тебе могли измениться? Да я его просто не вижу.

Он схватил ее за руку и страстно поцеловал в ладонь.

– Но что же тогда мешает тебе выйти за меня замуж? – севшим от волнения голосом спросил он.

Она отвела глаза.

– Я не отпущу тебя, пока не скажешь.

Она прижалась щекой к его пальто и вздохнула.

– Помнишь ночь, когда мы были вместе? – Он, затаив дыхание, гладил ее по волосам, и больше всего на свете ей хотелось закрыть глаза и отдаться этому волшебному ощущению. Однако она нашла в себе силы продолжить: – Я думала, ты сделал мне предложение, потому что счел это своим долгом после того, что произошло. Но ведь это я уговорила тебя тогда остаться со мной. Сама мысль о том, что ты вынужден связать себя со мной брачными узами, была мне невыносима.

– И все это время… – вздохнул он. – О Господи, Табби, глупенькая любимая моя девочка. Неужели ты думаешь, что я пошел бы с тобой на близость, если бы не любил тебя? Что воспользовался сложившейся ситуацией?

– Я думала, ты остался потому, что я тебе просто нравлюсь.

– Нравишься? – вне себя от удивления произнес он и снова поцеловал ее.

Когда наконец он ее отпустил, Табита увидела, что глаза его полны огня. Он взял ее лицо в ладони.

– Я хочу снова задать тебе все тот же вопрос и надеюсь, что ответ будет другим.

Он опустился перед ней на одно колено. Табита засмеялась и дернула его за воротник пальто:

– Доминик, ты же промокнешь!

Он взял ее руку, прижал к губам и проговорил:

– Стань моей женой, Табби! Клянусь, я до конца дней буду любить тебя, почитать, заботиться о тебе. Дорогая моя Табби, ты выйдешь за меня замуж?

От волнения Табита не могла найти нужных слов и лишь кивнула. Он поднялся, подхватил ее на руки и, покрыв поцелуями, бережно поставил на пол. Они долго стояли обнявшись, радуясь каждому прикосновению, каждой несмелой ласке, не замечая порывов ледяного ветра, который пытался выдуть тепло из-под одежды и сердито трепал волосы. Им не хотелось возвращаться, но холод взял свое.

– Нам пора, – решительно сказал Доминик.

Поднял с пола муфту и протянул Табите.

Глава 27

Они прошли в боковую гостиную, сели прямо на пол у ярко пылавшего камина и стали разминать окоченевшие руки и ноги. В это время в гостиную влетел Пирс.

– Где вас только черти носят! – воскликнул он. – Я прямо с ног сбился… у Люси начались роды.

Табита вскочила.

– Где она?

– У себя наверху. Там ее мать.

Пирс, переводя растерянный взгляд с Табиты на Доминика, наконец проговорил:

– Означает ли это…

– Означает, мой дорогой, означает, – ответил Доминик. – У тебя глаз – алмаз. Все видишь, все замечаешь.

Пирс расплылся в улыбке.

– Я как-то не сразу сообразил, прошу прощения. – Лицо его вновь приняло озабоченное выражение. – Табби, может быть, ты к ней поднимешься? Она о тебе спрашивала уже несколько раз.

– Конечно!

Несколько часов спустя Табита спустилась вниз. Доминик и Пирс все еще сидели в гостиной. Пирс, увидев ее, стал подниматься с кресла, но Табита поспешно сказала:

– Пока еще рано. Доктор Гудалл тоже там. Они отослали меня. Потому что… потому что я не замужем. Доктор говорит, что теперь уже скоро. Они сообщат.

Она села на диван рядом с Домиником. Он взял ее за руку и предложил поговорить, но Табита покачала головой. Хотя ей очень хотелось прижаться к нему и рассказать, как мучилась Люси. Однако при Пирсе она не стала ничего говорить.

Наступил вечер, снова начался снегопад. Крупные снежинки кружились в воздухе в падавшем из окон свете и беззвучно укладывались пушистыми ковриками на наружные подоконники. Время тянулось бесконечно, и все меньше сил оставалось ждать известий со второго этажа. Но наконец дверь распахнулась, и в комнату вплыла леди Хантли. Вид у нее был измотанный, но на лице сияла широкая и радостная улыбка.

– Пирс, у тебя дочка, а супруга сгорает от нетерпения увидеться с тобой.

Не успела леди Хантли договорить, как Пирс вылетел из комнаты.

– Как Люси себя чувствует? – спросила Табита.

– Она в полном изнеможении, клянется всеми святыми, что никогда больше не будет рожать. А вообще с ней все в порядке. – Тут леди Хантли заметила, что Доминик держит руку Табиты, и посмотрела на сына: – Доминик?

– Да, мама, можешь нас поздравить.

– Господи, мои дорогие, – воскликнула леди Хантли. – Я даже мечтать об этом не смела. – Она поднесла к глазам носовой платок. – Какой сегодня замечательный день! – Она вздохнула и с нежностью обняла их обоих. Потом спросила: – Вы пообедали? Или все усилия нашего повара пошли насмарку?

– Вот пообедать-то мы как раз и не успели, – ответил, улыбаясь, Доминик. – Ждали, пока Люси родит, чтобы был повод отметить за праздничным столом два важных события. Даже три – я совсем позабыл о Рождестве!

Он привлек Табиту поближе к себе.

– Мне не хотелось бы обременять тебя, мама, но ничего не поделаешь, придется. Когда мы сможем отпраздновать свадьбу?

– Хорошо бы месяца через три-четыре, но ты не согласишься, я знаю. – Она рассмеялась и, подумав, сказала: – Тогда месяца через два.

– Самое позднее через месяц.

– Ты забыл, что у меня контракт с мисс Бошан до конца учебного года, – вмешалась в разговор Табита.

– Что?! До конца мая? Это невозможно! Ты должна его расторгнуть. Предупреди ее и привези сюда свои вещи.

– Я не собираюсь этого делать, – решительно заявила Табита. – Мисс Бошан не заслужила такого неуважения. Я не стану расторгать контракт и уеду лишь после того, как она мне подыщет замену.

– Значит, ты снова надолго уедешь, – с мрачным видом произнес Доминик.

Она ласково погладила его по щеке:

– Не переживай, дорогой, время пролетит незаметно.

Час спустя Доминик, Табита, леди Хантли и Пирс сидели за рождественским ужином. Люси спала, за младенцем присматривала няня.

Разговоры за столом перемежались тостами в честь новорожденной, ее родителей, счастливой бабушки и даже повара, сумевшего сохранить ужин горячим и в идеальном виде. Хотя времени прошло немало. Табите все же удалось уговорить Доминика отпустить ее в Маргейт.

– Ведь у меня там много картин, – сказала Табита, – которые нужно переправить мистеру Бизли для выставки. И я бы хотела сама их упаковать.

Доминик со стуком поставил бокал на стол.

– Не морочь себе голову этими выставками, Табби. Тебе больше незачем думать о завтрашнем дне. Привези свои картины сюда, вот и все.

Леди Хантли и Пирс не вмешивались в их спор.

– Ты что говоришь? – изумилась Табита. – Я столько сил положила на это, не говоря уже о мистере Бизли. Ведь он перевез мои работы, находившиеся у супругов Морвелл из Девайза в Лондон, оплатил расходы, между прочим. А главное – я хочу их выставить.

Она откинулась в кресле, сложила руки на коленях и посмотрела на Доминика. Судя по выражению его лица, он не собирался сдаваться.

– Доминик, пойми, большинство картин я написала, когда мне было трудно, когда я осталась в полном одиночестве и в душе моей царил мрак. Надеюсь, мне больше не придется пережить нечто подобное. В Маргейте, когда я по тебе тосковала и впала в отчаяние, картины были моим единственным спасением, за работой я обо всем забывала. Я буду счастлива, если они получат признание публики, это придаст части моей жизни какой-то смысл. Ты можешь это понять?

Выражение лица Доминика смягчилось, и он протянул Табите руку через стол.

– Прости меня, пожалуйста, я эгоист и думаю только о себе. Когда состоится твоя выставка?

Она с улыбкой пожала его руку.

– В апреле.

– Отлично. А потом я тебя увезу. Ты не хотела бы съездить в Италию?

На ее лице отразился восторг.

– Мы пробудем там столько времени, сколько ты пожелаешь. Вернемся, когда соскучишься по Англии, и тогда займемся важным делом.

Табита с недоумением на него посмотрела.

– Будем подыскивать дом для осиротевших детей. Ведь ты этого хотела!

Они обвенчались в небольшой церквушке в Брекенбридже, во второй половине дня первого апреля, в день дураков, всего две недели спустя после возвращения Табиты из Маргейта. Она слово свое сдержала и оставила учебный пансион лишь после того, как ей нашли достойную замену.

Мисс Бошан очень не хотелось отпускать Табиту, а Камилле Норкросс расставаться с подругой. Прощаясь, Табита пригласила их и еще нескольких учениц погостить в Уорикшир.

Свадьба по желанию новобрачных прошла скромно… Присутствовали леди Хантли, Люси и Пирс, а так же Шарлотта Эмили Карлайл, трех месяцев от роду, Амелия со своим мужем Майлзом. Табита на этом настояла, и, хотя Амелии, чтобы приехать, пришлось выдержать настоящую битву с матерью, благодаря решительной поддержке Майлза Амелия победила.

На свадьбу приехал преподобный Морвелл с супругой. К неописуемой радости Табиты, он согласился совершить обряд бракосочетания. После этого все вышли в сад. Табита, похожая на ангела в своем белом шелковом платье, под руку с Домиником подошла к Морвеллам. Они прибыли из Уилтшира всего пару часов назад, и она не успела с ними перемолвиться хотя бы словом.

– Спасибо! – сказала она, просияв. – Огромное спасибо за то, что приехали! Просто не верится, что вы отважились на такое долгое путешествие!

Миссис Морвелл обняла ее и крепко поцеловала сначала в одну щеку, потом в другую.

– Такое событие мы просто не могли пропустить, моя дорогая девочка! Мы так счастливы за тебя, Табби!

Доминик обменялся крепким рукопожатием с преподобным Морвеллом и поблагодарил за проведенную церемонию. Однако священник сказал:

– Не надо благодарностей, вы сделали ее счастливой, а это для меня главное.

Доминик бросил взгляд на лучащееся счастьем лицо Табиты.

– Да, наверное, так оно и есть, – согласился он и, поправив у нее на волосах венок из белых лилий, добавил: – Но это не сравнится с тем, каким счастливым сделала меня она! Я самый счастливый человек на свете.

Так и прошел этот день. Словно в сказке. Столько было в нем веселья, радости, солнечного света и смеха. А позже в объятиях Доминика она вновь познала любовь и страсть, когда они снова и снова обретали друг друга, доходя до экстаза, и в огромном мире оставались только она и он, чтобы устремиться навстречу друг другу и на короткий и вечный миг слиться в любовном восторге.