Текст книги "Смерть отключает телефон"

Автор книги: Анна Данилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

9

– Боже мой, как же я устала, устала, устала!.. – Глафира буквально рухнула в кресло перед Лизой и закрыла глаза. – Уф…

– Глаша, ты что? Никогда я не видела тебя такой вымотанной, – Лиза подмигнула ей. – Ну, давай выкладывай, я же вижу, что у тебя полно новостей.

В отличие от Глафиры, машинально разматывавшей шарф и нервно кутавшейся в него снова, Лиза казалась вполне отдохнувшей, спокойной и какой-то светящейся.

– А ты, я вижу, выглядишь просто превосходно! Такое впечатление, что ты вместо того, чтобы биться за правду в судах, несколько часов крепко спала в теплой постели, настолько у тебя отдохнувший и свежий вид.

– Да нет, что ты, Глашенька, просто я выиграла все дела, представляешь! И все это, заметь, без взяток!

– Приятно слышать, – улыбнулась Глафира.

– Ну, давай, что там у нас по Вере Нечаевой? Неужели ты нашла ее?

– Ты слишком многого от меня хочешь. Остановимся для начала на списке людей, пропавших после шестнадцатого июня две тысячи восьмого года. Итак:

1. Вера Нечаева, ее ищут двое, как ты знаешь, – Валерий Наумов, ее приятель, и Геннадий Халин.

2. Кира Одина – ее ищет подруга, Ольга Колосова.

3. Алиса Петровских – заявление написано от имени ее матери, Нины Петровских.

4. Катя и Полина Гудковы – бывшие воспитанницы детского дома, они тоже пропали шестнадцатого июня, и их разыскивает воспитательница, Стаканова Эльвира Борисовна.

5. Анна Ледникова – ее ищет подруга, Варвара Горохова.

6. Валентина Ступникова – поиски инициировала Софья Ненарокова, подруга.

7. Дина Андреева – заявление написано от имени Князева Сергея.

8. Борис Трубников и трое его маленьких детей: Петя, Маша и Савва, – оказывается, заявление написал знакомый нам Михаил Агишин, владелец ресторана «Ностальжи».

– И все пропали именно шестнадцатого июня?

– Некоторые пишут в своих заявлениях шестнадцатое и семнадцатое, кто-то восемнадцатое июня. То есть не когда именно пропал человек, а когда он перестал подавать признаки своего существования, прекратил отвечать на звонки.

– И что конкретно тебе удалось узнать?

– Во-первых: Трубников Борис. Гардеробщик-швейцар в «Ностальжи».

И Глафира рассказала Лизе о своем разговоре сначала с Адамом, а потом и о беседе с соседкой Бориса – Светланой.

– Почему она не написала заявление? – спросила Лиза.

– Я тоже это уточнила. Сначала она сказала – была уверена в том, что с Борисом все в порядке, судя по квартире и вещам, видимо, они собрались и куда-то уехали.

– Надеюсь, ты была в этой квартире?

– Была. Там на самом деле все выглядит так, словно люди взяли все необходимое, в том числе теплые вещи, и уехали. Конечно, элемент беспорядка присутствует, но не так, как выглядела бы квартира после того, например, как там шла борьба и людей насильно вытаскивали. Конечно, игрушки раскиданы, но все равно, ты понимаешь меня?

– Ты сказала, что вначале Света заявила, что все выглядело так, словно люди сами уложили вещи. И что же произошло потом? – насторожилась Лиза.

– А потом с ней случилось что-то вроде истерики, и она сказала, что скорее всего с семьей что-то произошло. Или с одним Борисом. Понимаешь, у них были такие хорошие, доверительные отношения, что, если бы даже Борис и принял решение куда-то уехать, он непременно поставил бы в известность Светлану.

– Какие отношения связывали Светлану и Бориса?

– Она утверждает – чисто дружеские. Никаких других нюансов не было, поскольку она не воспринимала его как мужчину, – ответила Глаша.

– Хорошо, что еще?

Глафира рассказала о своем визите в «Железный двор», фирму, где работала до своего исчезновения Вера Нечаева.

– Платье, говоришь, она купила? – уточнила Лиза.

– И Наумов тоже сообщил со слов Халина, что Вера незадолго до своего исчезновения нарядилась в красивое платье и куда-то ушла.

– Да, я с Халиным тоже побеседовала. И прическу она сделала, по его словам, и нарядилась в свое лучшее платье. Правда, он не сказал, что платье было новым, но мужчины зачастую плохо разбираются в нарядах своих женщин.

– Да, вспомнила! Секретарша в фирме сказала, что Вера вроде бы купила миксер в подарок. Вернее, не так. Она советовалась с секретаршей: что лучше купить – миксер или кофеварку? Но кому и для какого случая, неизвестно.

– Может, она собиралась к кому-то на день рождения? – предположила Лиза.

– Да, вот что еще. К Халину, вернее, к Вере накануне приходил мужчина и спрашивал ее.

– Как он выглядел? Халин мог бы составить его портрет?

– Думаю, вполне. Он сказал, что тот был красивым, представительным. Но если нам не поможет Халин-алкаш, то другие, быть может, сумеют, – заметила Глафира.

– О чем ты?

– Потом узнаешь. Пошли дальше! Алиса Петровских. Совсем еще девчонка, недавно закончила школу. Наркоманка. Пропала. Я и не обратила бы на нее внимания, наверное, поскольку, по словам ее матери, она была в очень плохом состоянии и могла в любую минуту погибнуть от передозировки.

– Неужели и к ним приходил этот человек? – Глаза у Лизы заблестели, как у охотника. – Глаша, не томи!

– Да, ее мать, Нина, утверждает, что к ним явился некий интеллигентного вида мужчина лет сорока. Женщина испугалась, увидев его. Подумала – он пришел сказать, что Алисы не стало. Так перенервничала! Оказалось, он хотел вручить Алисе конверт.

– Конверт?

– Да, приглашение на свадьбу – к подруге Алисы, Анне Ледниковой!

– И где этот конверт?!

– У меня! – И Глафира с видом настоящего фокусника достала из сумочки длинный белый конверт – приглашение на свадьбу. Причем не простой, а украшенный миниатюрными искусственными розами и посыпанный позолотой. – Видишь, какой красивый? Уж если конверт такой, то можно себе представить, какая была свадьба! Наверняка с фейерверком и прочими штучками.

Лиза с интересом рассмотрела конверт, потом открыла его и увидела выведенный на плотной бумаге золотыми буквами текст. Очень краткий. Алиса Петровских приглашалась на свадьбу, которая состоится на острове Чардым. «Шестнадцатого июня две тысячи восьмого года в 12 часов дня, на стоянке, лодки перевезут гостей на остров. Просьба не опаздывать!»Жених – Малинников Виталий, невеста – Анна Ледникова.

– Ну вот хотя бы что-то. Значит, эта девушка-наркоманка отправилась на свадьбу к своей подружке или знакомой Анне Ледниковой? – задумалась Лиза.

– …или к своему знакомому – Виталию Малинникову, – озвучила свою версию Глафира.

– Правильно. Что еще?

– Казалось бы, ничего особенного. Приглашение на свадьбу. И можно было бы предположить, что и остальных исчезнувших также пригласили на свадьбу, тем более что и Валентине Ступниковой тоже было доставлено примерно такое же приглашение.

– Вот и отлично, Глафира! Видишь, все теплее и теплее становится. А это точно насчет Валентины?

– Ступниковой. Да, точно, тем более что ее подруга, Софья Ненарокова, сама открыла дверь посыльному, вернее, представительному мужчине лет сорока, который представился Гурьевым Дмитрием Петровичем.

– Глаша, что-то не так? У тебя очень странный вид. Что случилось с этой Валентиной?

– Дело в том, что она – слепая! И когда Софья дала знать об этом Гурьеву, тот вызвался сам, лично сопроводить Валентину на место проведения свадьбы, – объяснила Глаша.

– А как отнеслась к этому сама Валентина?

– Сначала, по словам Ненароковой, Валентина забеспокоилась. Когда в дверь позвонили, она подумала, что это чиновники из жилконторы пришли ее выселять. Дело в том, что она много задолжала по квартплате и боялась остаться на улице.

– Постой. Ты мне скажи главное. Кем ей приходится Анна Ледникова – невеста? Или Малинников – жених?

– Софья так поняла, что Анна Ледникова – сослуживица Валентины, педагог.

– И что? Она не вернулась со свадьбы?

– Нет, – сказала Глаша.

– Так, подожди. Список довольно большой, а ты назвала мне лишь некоторых пропавших, о которых тебе удалось собрать информацию.

– Да. Я рассказала тебе о Вере Нечаевой, Борисе Трубникове, Алисе Петровских и Валентине Ступниковой.

– Но ты проделала колоссальную работу! – Лиза была искренне восхищена работой Глафиры.

– Остались Кира Одина, сестры-близняшки, Катя и Полина Гудковы, Дина Андреева и… сама Анна Ледникова.

– Ба… – покачала головой Лиза. – Какое дело-то интересное! Свадьба… Исчезновение людей. Но Борис-то Трубников! Думаешь, и его тоже пригласили на свадьбу?

– Завтра я начну с Малинникова, свяжусь с Мирошкиным, думаю, он мне поможет.

– Хорошо. А мне что делать? – улыбнулась Лиза. – Ты так занята, знаешь, что тебе делать....

– Тогда командуй ты. Распределяй дела! Но в Чардым, я думаю, мы все же поедем вместе. Хотя непонятно, что мы там будем делать глубокой зимой. Разве что пойдем до острова по льду?

– Мы найдем проводника, который покажет нам безопасную протоку. Если, конечно, там, на острове, действительно кто-то слышал о свадьбе. Подожди… А Виталий Малинников? Что с ним? И кто он такой, вообще? Мне кажется, я уже слышала где-то эту фамилию…

Глаша смотрела на Лизу немигающими глазами, словно выжидала, когда же та вспомнит, где и при каких обстоятельствах она уже слышала это имя.

– Ну? Вспомнила? – поторопила ее Глаша.

– Нет…

– Братья Уваровы! Мы отмазали их от одного убийства, но незадолго до этого, как раз осенью, на них повесили убийство крупного бизнесмена…

– Виталия Малинникова! Ну, точно! Только, как мне помнится, реального уголовного дела не было. Тела-то Малинникова не нашли, только его вещи, все в крови… Глаша, надо срочно звонить Мирошкину!

– Уже ночь, Лиза. К тому же я смертельно устала.

– Да, Глаша, что это я? Извини. Я и сама сегодня устала, хотя, признаюсь, после последнего процесса мне удалось поспать. Думаю, три часа я продремала, это точно.

– А меня Адам ждет, – напомнила Глаша.

– Он тебя всегда ждет. Хорошо, Глафира, иди домой.

– А ты?

– И я тоже. Вот только с бумагами разберусь. У меня появились новые дела. Правда, ничего интересного.

– Ты хотя бы поела?

– Только кофе пила. С печеньем.

– А хочешь, поедем к нам? Адам звонил, сказал, что он приготовил отбивные и салат. Ну же, соглашайся!

– Отбивные, говоришь? Звучит интригующе… Но все же не так, как тот список, связанный с исчезновением Веры Нечаевой.

– Лиза, ты что, с ума сошла? При чем тут список? Отключись ты, бога ради, от работы! Так недолго и с ума сойти! – испугалась за подругу Глафира.

– При чем тут список? Это азарт, Глашенька. Как ты не понимаешь? И со списком тоже хочется поработать.

– Это на ночь-то глядя?

– …и отбивную в исполнении Адама попробовать. Да и просто – посидеть в вашей теплой, душевной компании. Может, и мне выйти замуж?

– Но такого, как Адам, ты никогда не найдешь! Если ты когда-нибудь и соберешься замуж, так это будет далеко не простой мужчина. Какой-нибудь миллионер или в лучшем случае адвокат.

И тут они посмотрели друг на друга, словно пытаясь нащупать нечто, что ассоциировалось у каждой с этим понятием.

– Гурьев! – вдруг выдохнули они почти одновременно.

– Дима Гурьев. Как я сразу не поняла, о ком идет речь? – Лиза наморщила лоб.

– Так он же не простой адвокат. Насколько мне известно, Гурьев вообще защищал интересы первых лиц области, а потом он вроде бы уехал за границу. Не то в Англию, не то в Швейцарию. Он выиграл какой-то гранд… Словом, в Саратове ему стало тесновато. Он – птица большого полета!

– И эта птица залетела в квартиру простой женщины?

– Причем слепой, и это он, лично (!), принес ей приглашение на свадьбу Малинникова и Ледниковой, пообещав доставить ее на место свадьбы. То есть в Чардым!

– Нет, это не мог быть он. Это просто невероятно! Конечно, его могли нанять, но не для такого простого дела. Даже Малинников с его деньгами не уговорил бы его заняться приглашениями. Чтобы заставить Гурьева разносить открытки по городу и сопровождать бедных женщин… Ведь он, судя по всему, появлялся и на пороге халинской квартиры, чтобы передать конверт с приглашением Вере Нечаевой… Нет, такое невозможно, это однофамилец. И точка.

– Лиза, ты знакома с ним лично?

– Да. Пересекались как-то. Но с ним трудно общаться. Он какой-то закрытый.

– Как ты?

– Глаша, я – нормальный человек, со мной можно договориться. К тому же я, если мне это интересно, веду дела и простых людей, и даже, бывает, бесплатно. Вот, к примеру, мы с тобой взялись за безнадежное на первый взгляд дело Веры Нечаевой. Разве оно сулило нам хороший гонорар?

– Не знаю. Во всяком случае, Наумов отнюдь не выглядит нищим.

– Глаша, не придирайся к моим словам. Все равно Гурьев бы не взялся за это странное дело. Тем более что мы, адвокаты, такими вещами, то есть поиском людей, не занимаемся.

– Но ты же взялась!

– Сама не знаю, как меня угораздило. Но мы же говорим о Гурьеве. Знаешь что, Глаша? Ты права. Если бы я когда-нибудь и вышла замуж, так только за Гурьева!

– У вас был роман?

– Мы только посмотрели друг на друга, и мне сразу стало все ясно. В такого мужчину невозможно не влюбиться. – Лиза оживилась, даже поднялась из-за стола и принялась ходить по комнате. – Во-первых, он некрасив.

– Что?!

– Говорю же – некрасив, в общепринятом смысле этого слова. У него довольно крупные черты лица. Но он мужественен, элегантен, но самое главное – он очень умен, понимаешь? Очень! И взгляд у него, когда он смотрит на человека, как рентген. А еще – он копит в себе тайны. Много тайн! Он – сплошная интрига, понимаешь? Роковой мужчина, за которым я пошла бы на край света!

– Так отчего же не пошла?

– Не позвал, – сухо бросила Лиза и вернулась за стол. – К тому же брак – это вполне реальная вещь, понимаешь? То есть супруги должны уметь договариваться, учиться жить вместе, уступать друг другу… Еще брак – это совместные завтраки, обеды и ужины, сон – вдвоем, вместе в одной постели, стирка белья, пылесос… Ну, что там еще в твоей замужней жизни присутствует?

– Любовь, – улыбнулась Глаша.

– Вот! Любовь. Уверена, что она была бы односторонней – Гурьев бы об меня ноги вытирал, как о половичок, узнав, на какой пьедестал я его возвела.

– Я не понимаю, Лиза. Если ты так боготворишь этого Гурьева, если его имя не может не вызывать в тебе ассоциации, связанные с его шармом и прочим… Почему же ты не отреагировала на эту фамилию сразу же, когда я только ее назвала в связи с нашим делом?

– Странная ты, Глафира! Ведь ты упомянула его как посыльного. Мало ли Гурьевых в городе? Ладно, хватит об этом. Поехали есть твои обивные. Заглянем по дороге в магазин и купим вина. Самого лучшего. Ты не представляешь, сколько я заработала только за один сегодняшний день!

– Тогда, может, и велосипеды купим?

10

– Послушай, мне надо признаться тебе кое в чем…

Сна не было. С одной стороны, она могла бы продолжать молчать и не раскрываться перед мужем, тем более что деньги лежали в надежном месте и никто никогда не смог бы их найти. С другой – они бы могли их потратить на новую машину или сделать ремонт в квартире. И сколько, сколько можно делать вид, что их нет? Сколько можно бояться, что в тот момент, когда она станет расплачиваться за покупку, обнаружится, что номера купюр переписаны…

Она провела рукой по щеке мужа, вздохнула. Ей показалось сначала, что он не спит, поэтому она и произнесла эту фразу. А может, и лучше, что он спит?

Она слушала ровное дыхание мужа и представляла себе, как утром она оденется и отправится за город, на автомобильный рынок, где спокойно, в мечтах, проведет несколько часов.

Конечно, сегодня миллион рублей – не такая уж и большая сумма, но купить более-менее приличную машину на эти деньги можно.

Еще она представляла себе, как обрадуется муж, узнав, что у нее появились эти деньги. Он человек не мнительный и довольно-таки спокойный. К тому же он обладает завидной интуицией, а потому наверняка скажет, стоит ли им тратить эти деньги или отложить их до лучших времен. Вот только когда они наступят, эти лучшие времена…

Она вздохнула и нырнула под одеяло, обняла мужа, прижалась к нему.

– Поля? – вдруг услышала она. – В чем ты хочешь мне признаться?

Голос мужа прозвучал тревожным фальцетом, как-то обреченно, отчаянно.

– Ты что, изменила мне? С кем? Кто он?!

Он повернулся, и ей показалось, что глаза его горят в сумерках. В спальне все казалось синим, прохладным и тревожным. Она снова ласково потрепала его по щеке и поцеловала в ухо. Горьковато-сладкий запах его одеколона пробудил яркое, щемящее чувство нежности к мужу. Это он растревожился, подумал бог знает что, но она-то будет спокойной, ей не в чем виниться перед мужем. Какой же он странный, сразу подумал, что женщина может признаваться только в измене!

– Я не изменяла тебе. Я деньги взяла. – Она решила сразу, с первых же фраз, успокоить его. – Полгода тому назад. Целый миллион рублей.

– Какие еще деньги? – теперь проворчал он, словно уж эта-то тема не стоила того, чтобы его разбудили. Подумаешь – деньги!

– Меня попросили об одной услуге. Я согласилась. Не смогла от денег отказаться. Понимала, что надо будет отстегнуть заведующей, и сделала бы это, если бы все это произошло. Но ничего не произошло.

Муж повернулся на бок, улегся поудобнее и теперь смотрел в темноте на нее, пытаясь вникнуть в смысл ее слов:

– Я ничего, ничего не понял, Поля. Какие деньги ты взяла и за что?

– Летом ко мне пришел один господин и сказал – он хотел бы, чтобы регистрация брачующихся была произведена прямо на месте, в ресторане или еще где-то…

– И что? Разве это преступление?

– Не могу сказать, что преступление, но – как бы не принято…

– Но заведующая-то твоя тоже пару раз так регистрировала. Ты сама мне рассказывала.

– Да помню я, помню! Один раз свадьба проходила в музее, я тоже там была. Все прошло на высшем уровне, но там и брачующиеся были непростые.

– Помню. И что? Ты согласилась?

– Да, согласилась. И он мне конверт оставил. Сказал, чтобы я записала все данные новобрачных, готовила документы, а потом мне перезвонят и приедут за мной, уже с паспортами.

– И что?

– Что-что! Не приехали. А потом в газете напечатали статью об этом… Малинникове. Крупном бизнесмене. Это он должен был жениться. А он исчез, понимаешь? Потом нашли труп, вроде бы его…

– Но ты-то тут при чем?

– Про свадьбу в статье – ни слова, – сказала Полина.

– Значит, никакой свадьбы и не было, вот и все дела! Тебе звонили, что-нибудь объясняли? Ну, предположим – все отменяется, невеста или жених передумали жениться…

– Да. Сначала мне позвонил некто, думаю, это был человек самого Малинникова, буквально за пару дней до назначенной даты, то есть до четырнадцатого июня прошлого года, и сказал, что за мной приедут, чтобы я взяла все документы и прочее. Я собралась и приготовилась ждать, но буквально за полчаса до моего выхода из ЗАГСа мне снова позвонили и сказали, что свадьба расстроилась. Чтобы я не беспокоилась. Даже извинились…

– А про деньги они что-нибудь сказали?

– Нет, конечно!

– Вот и успокойся. Считай, что эти деньги тебе достались за беспокойство. Тем более что для тех людей, которые тебя нанимали, это вообще не деньги.

– Хочешь сказать, мне нечего бояться?

– Абсолютно. – Он помолчал немного, потом произнес: – Знаешь, а я ведь так испугался… У нас с тобой в последнее время не все гладко. Что-то ругаться мы часто стали. Или я тебя раздражаю, или нам просто нужно отдохнуть, поехать куда-нибудь… Словом, когда ты вдруг заявила, что тебе нужно в чем-то признаться, меня словно парализовало…

Бедный мой, подумала она, но вслух не стала его жалеть. Просто позволила ему себя обнять. Ну вот и все. И почему она не рассказала ему все это гораздо раньше? Чего испугалась?

– А что невеста? Как ее звали?

– Я ее имя запомнила на всю жизнь. Анна Ледникова, – ответила Полина.

– Она больше замуж не выходила? За кого-то другого?

– Нет, я проверяла.

– Ну и бог с ними со всеми. Ты пойми, если бы эти люди хотели забрать эти деньги у тебя, то давно бы уже это сделали.

– Да я все понимаю, но сумма-то уж слишком большая, понимаешь? Это непомерно крупная сумма, поэтому-то я так и переживала.

– А почему этот человек обратился именно к тебе?

– Заведующая была в отпуске. В Египте отдыхала. Я за нее оставалась, не помнишь разве?

– А деньги-то где?

– На даче я их зарыла. Как преступница какая-то.

– В выходные поедем, выкопаем. Я только одного не могу понять – чего ты боялась? Ты же не украла их!

– Не украла, но и работу свою не сделала, – вздохнула Полина.

– А кто-нибудь еще знает об этом визите, о чьих-то намерениях зарегистрировать брак?

– Нет.

– Вот и молчи. Словно ничего и не было.

– А может, надо найти эту Анну Ледникову и вернуть ей деньги?

– Послушай! Полгода, говоришь, прошло? Анна Ледникова – это невеста. Не думаю, что она вообще была в курсе организационных мероприятий такого технического рода. Это действовал ее жених, через своих помощников. Постой… Уснуть я теперь все равно не смогу, так пойдем, посмотрим в Интернете данные об этом Малинникове, о Ледниковой… А то ты страшилки мне какие-то рассказываешь про трупы!

...

«Тело бизнесмена Виталия Малинникова было обнаружено неподалеку от села Чардым, в камышах. Там же были найдены останки Г., В., П., и Т. – его помощников по бизнесу и друзей. Характер ранений указывает на то, что эта группа была расстреляна в упор. Неподалеку от места обнаружения трупов, на парковке, находились и автомобили жертв. По предварительной информации, Малинникову угрожали его конкуренты, в частности, Виктор Перекалин, владелец трех ликеро-водочных заводов, а также друзья детства Малинникова, братья Уваровы, с которыми он в свое время не поделил территорию. Ведется следствие».

Полина, кутаясь в теплый халат, крепко прижалась к спине мужа. Какой страшный текст они нашли в Интернете!

– Ну что, дорогая, теперь ты видишь, что всем бывшим рядом с Малинниковым уже не до этого миллиона. И спросить его с тебя просто некому. Успокоилась?

– Послушай, Паша… А ведь и свадьба-то должна была быть где-то в районе Чардыма! Представляешь, что было бы, если бы я туда отправилась? А если бы и меня расстреляли вместе с ними? – запоздало испугалась Полина.

– Успокойся. Если бы да кабы! Все в прошлом. И еще… Если все же кто-нибудь начнет тебя расспрашивать об этой несостоявшейся регистрации – говори, что ты ничего не знаешь. Тем более что у тебя не осталось ни одной записи в документах. Так?

– Так… – она неуверенно кивнула, вспоминая, как собственноручно вписывала в регистрационный журнал карандашом фамилии – «Малинников» и «Ледникова». Правда, после звонка она стерла ластиком эту запись и написала на шершавой бумаге фамилии других людей, которым вдруг понадобилась срочная внеочередная регистрация. И задание это давала ей уже заведующая… Помнится, она ужасно обрадовалась, узнав, что в журнале есть две пустые графы. Слава богу, заведующая не поинтересовалась, откуда они взялись. Вероятно, этот вопрос занимал тогда ее начальницу меньше всего.