Текст книги "Смерть отключает телефон"

Автор книги: Анна Данилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Я поняла вас. И еще вопрос, Света. После того как они исчезли, вы не обращались в милицию?

– Нет. Понимаете, такого не может быть, чтобы семья из четырех человек исчезла каким-либо криминальным образом! Я сразу поняла, что они куда-то уехали.

– Вы поняли это по тому, в каком состоянии они оставили квартиру? Ну, там, к примеру, отсутствие вещей, чемоданов, документов?

– И потому тоже. Квартира не выглядела разгромленной. Видно было, что люди собирались, укладывались… Меня единственно, что удивило, – Борис не продавал квартиру и даже не пытался этого сделать. Откуда у него деньги на то, чтобы начать новую жизнь? Ведь там, куда он уехал, нет господина Агишина, я имею в виду хозяина ресторана, который помогал Борису все последние месяцы после смерти его жены. И еду на блюдечке ему тоже никто там не принесет. Где и каким образом он раздобыл деньги на первое время? В голову мне приходила только одна мысль на этот счет – предположим, он сдал квартиру на длительный срок и получил с жильцов плату. Я ждала, что вот-вот в квартире кто-то поселится, и тогда я узнаю правду! Но прошло полгода, а квартира так и стоит пустая. Представляете, даже ко мне приходили и спрашивали – не могла бы я дать ключи от этой квартиры и пустить туда постояльцев. Люди же знают, в каких отношениях мы были с Борисом, они могут предположить, что у меня остались ключи…

– А разве нет?

– Да, вы правы. У меня есть ключи, но квартирантов я туда не имею права пускать, это же понятно. Вот если бы, к примеру, Борис позвонил мне и сказал, что он находится в затруднительном положении, мол, не могла бы я ему помочь найти жильцов и взять с них за несколько месяцев вперед, – вот тогда бы я начала действовать, из кожи вылезла бы, но исполнила его просьбу. Но таких звонков, как вы понимаете, не было. Борис исчез.

У Глафиры зазвонил мобильник. Это оказался Сергей Мирошкин.

– Привет, Глафира, – услышала Глаша его бодрый голос.

– Ну что, есть новости?

– Есть. Целый список пропавших без вести. Но мне думается, что будет лучше, если я перешлю тебе все по почте. Это не телефонный разговор.

– Хорошо. Скажи, этот список перед тобой?

– Ну да, а что?

– Нет ли там фамилии Трубников? Борис.

– …Андреевич, – подсказала Светлана.

– Борис Андреевич Трубников, – повторила Глаша.

– Нет. Трубникова там нет. Это точно. А он тоже пропал?

– Сам же говоришь – не телефонный разговор, – улыбнулась Глафира в предвкушении новых событий, касающихся ее дела. Она почувствовала, что нечто начинает сдвигаться с мертвой точки, однако Трубников к исчезновению Веры Нечаевой не имеет никакого отношения.

Она поблагодарила Мирошкина и снова обратилась к Светлане:

– Кстати! Фамилия Нечаева вам ни о чем не говорит?

– Нечаева?

– Да, Вера Нечаева. Дело в том, что примерно в то же самое время, когда исчез Борис Трубников с детьми, пропала и эта женщина. День в день, шестнадцатого июня две тысячи восьмого года. Сами понимаете, связь между этими исчезновениями так и напрашивается. Особенно если учесть образ жизни этой женщины.

– Не поняла… О каком образе жизни вы говорите? – Светлана нахмурилась.

– Сожитель бил ее, унижал. К тому же она, педагог по образованию, мыла полы в офисе. Так что ей было от чего сбежать и попытаться начать новую жизнь.

– Вы намекаете на то, что они могли быть знакомы, два эти несчастных человека? И сговорились, сбежали? Но ведь это же бред! Он не мог ей ничего предложить, кроме того, чтобы вместе нищенствовать и заботиться о его детях! Нет, нет, это невозможно. Он рассказал бы мне об этом. Он не такой уж и скрытный. Вернее, я хотела сказать, что он мне доверял, понимаете? И я сделала для него немало, то есть вполне заслужила его доверие, – возразила Света.

– Светлана, пожалуйста, не воспринимайте мои слова буквально. Может, между ними и нет никакой связи. Абсолютно никакой. И общее только одно – дата их исчезновения.

– Ой, чайник! Я же поставила чайник! – вдруг воскликнула Светлана.

Светлана выбежала из комнаты, и Глафира наконец-то осмотрелась. Скромная квартира, очень чистая. Она представила себе, как здесь, на толстом ковре, играли дети, как их голоса заполняли все пространство вокруг. Как пахло едой и кипяченым молоком, свежевыстиранным бельем и зубной пастой. Пока Бориса не было дома, пока он встречал в ресторане посетителей, Светлана за какие-то гроши воспитывала его детей, учила их умываться и чистить зубы, аккуратно складывать свои вещи и игрушки. Еще она наверняка учила их читать и писать. И все это она проделывала с любовью, мечтая скорее всего о собственных детях. Она, по сути, заменила им на какое-то время мать!

– Вот, пожалуйста. Чай, конфеты. Угощайтесь. Извините, что я так разнервничалась. Я не ревную Бориса, нет, говорю же, я никогда не видела в нем… не то чтобы мужчину… Как бы это сказать… Я не верила, что между нами может быть что-то серьезное или тем более обычная интрижка. Ему нужна была другая женщина, такая, которая полюбила бы его без памяти и приняла бы вместе с детьми. Вы не представляете себе, какая это ответственность – воспитывать сразу троих детей! К тому же детей хороших, с чудесными задатками.

– Да вы просто не любили его, вот и вся причина, почему вы не стали жить вместе. Светлана, вы тогда встречались с кем-то? – осторожно спросила Глафира.

– Да, у меня был мужчина. Но потом выяснилось, что он женат, – вздохнула она. – И у него тоже есть дети. Словом, после отъезда Бориса и его детей я осталась совсем одна. И, честно говоря, до сих пор не могу прийти в себя. Время от времени хожу в их квартиру, вспоминаю все, что было. Иногда мне кажется даже, что я слышу их голоса. Не может быть, чтобы с ними что-нибудь случилось… – И она внезапно разрыдалась. – Вы вот поверили мне, что они могли поехать в деревню или еще куда-то. Но я все это просто придумала, чтобы как-то успокоить саму себя! Да, теплые вещи детей и Бориса действительно отсутствовали. И чемоданы тоже. И квартира как будто была в порядке. Но само их исчезновение выглядело неестественным. Он не мог, не должен был так поступать со мной. Я не заслужила того, чтобы он не поделился со мной своими планами! С ними всеми что-то произошло, понимаете? Но вот что, что?! Я даже думала о том, что он мог что-то вдруг увидеть и это явилось причиной его…

– Убийства?

– Да. Я так думала. Потому что прошло полгода, а он не дал о себе знать! Что мешало ему позвонить мне? Написать хотя бы пару строк? Он не такой человек, чтобы забывать своих друзей. И если он молчит, значит, его просто нет. Ну, вот я вам все и сказала.

– Успокойтесь, Светлана. Все, может быть, и не так трагично. Мне жаль, что я своим визитом так вас расстроила. Давайте лучше еще раз осмотрим квартиру, хорошо?

8 Июнь 2008 г.

– Что с тобой? Ты куда? Что-нибудь случилось?

– Что-то попало в глаз… О-ой… как щиплет, Кира, такое впечатление, будто в глаз попало бревно! Где у тебя ванная комната?

Кира, поддерживая подругу под локоть, провела ее в ванную комнату, включила воду.

– Промой глаз. Непонятно только, что могло тебе туда попасть? Может, тополиный пух? Или паутина? Но у меня нет паутины. Может, мошка? Оля, ты почему молчишь?

Оля вдруг замерла, отняла ладонь от больного покрасневшего глаза и замотала головой:

– Подожди… Сейчас я поморгаю, может, эта дрянь выскочит из-под века, а там уж я ее подцеплю.

Они познакомились в магазине, где двадцатипятилетняя Оля работала продавщицей в отделе шуб, а Кира отвечала за бухгалтерию всех магазинов, принадлежавших Раисе Халимовой, своей хозяйке. Оля встречала покупательниц, улыбалась им, показывая свои чудесные зубки и предлагая дамам новые шубки и шапки, а Кира сидела в самой глубине подсобки, в крохотной комнатке, перед компьютером, и составляла бухгалтерские документы и все считала, считала… Сначала у Киры был маленький офис в другом районе города, но потом и его тоже превратили в склад, и вот теперь она вынуждена была все свое рабочее время проводить в этой тесной, душной комнате с маленьким оконцем под самым потолком. Единственное, что ее спасало от возможной слепоты, – яркая настольная лампа.

Кира, привыкшая к тому, что люди, увидевшие ее в первый раз, отворачиваются, смущаясь, или же, напротив, рассматривают ее нахально, пытаясь понять, в чем же дело и откуда взялись на этом лице такие странные пропорции – этот непомерно длинный, крупный нос, толстые губы, почти сросшиеся с ноздрями, – впервые оценила такт человека, испытавшего к ней, как ей показалось, искреннюю симпатию. Оля, увидев ее впервые, улыбнулась ей, но не как очередной посетительнице магазина, а как коллеге, которая будет теперь работать по соседству, и пригласила Киру выпить чаю вместе с ней.

– И как только могла наша грымза посадить тебя в эту маленькую клетушку? – возмущалась Оля действиями своей хозяйки. – Как ей не стыдно заставлять первоклассного специалиста работать в таких условиях?

– Первоклассного? Ну, уж ты скажешь… – залилась краской Кира. – Ты же меня совсем не знаешь.

– Я знаю, что ты каждый раз вытаскиваешь Райку за уши из очередной финансовой авантюры с кредитами! И помогаешь ей получить эти самые кредиты. Даже моя мама сказала – мол, эх, был бы у меня такой бухгалтер-финансист, и я бы пустилась в бизнес…

– А мама у нас кто?

– Парикмахер. Всю жизнь мечтает открыть свой салон, да у нее все духу не хватает. Она многое умеет в жизни и сумела бы организовать все так, чтобы и место выбрать хорошее, и клиентами обзавестись, но вот что касается финансов, отчетов разных – в этом она пасует. Ну ничего не понимает! Говорит, что это ей не дано.

– Так я помогу ей! – радостно предложила Кира. – Могу даже бесплатно. Объясню все на пальцах. Пошагово, как теперь говорят.

– Я ей скажу, конечно, но не думаю, что ей это поможет справиться с ее страхами. Вот если бы ты согласилась вести наши дела…

Кира посмотрела на Ольгу. Как-то уж совсем неожиданно поступило это предложение! А что, если Ольга проверяет ее по просьбе Райки? Что, если этот разговор сейчас записывается на диктофон? С Райки станется! Она еще и не так издевается над своими работниками. По-всякому их проверяет.

Но Оля смотрела на Киру такими глазами, и взгляд ее был таким чистым, что ей хотелось верить беспредельно. В сущности, ну и что, если она согласится? Ведь речь идет о том, чтобы помочь женщине открыть парикмахерский салон. Дело в простой консультации. Во всяком случае, поначалу. И о деньгах можно пока не говорить. А если Ольга настоятельно потребует – обговорить условия, здесь и сейчас, – вот тогда это Киру по-настоящему насторожит! Ведь это будет означать, что запись их беседы – если она ведется – представляет собой настоящую улику, текст, который поможет Райке изобличить своего главного бухгалтера, собирающегося подработать на стороне в ущерб основной работе.

И Кира, вдруг представив себе, как ее увольняют, внезапно почувствовала какую-то внутреннюю свободу и желание порвать со своей старой жизнью, полной унижений и грубостей со стороны хозяйки, и начать другую. С другим начальником, хозяином, владельцем. Она – хороший специалист, это все знают. И связи кое-какие у нее есть! Может, ей стоит попробовать все-таки бросить Райку и устроиться на другое место? Ну и плевать, что внешность ее подвела! Для бухгалтера это неважно. Главное – ее возраст. А она еще молода и полна сил!

– Хорошо, Оля, – сказала она с вызовом, о котором знала лишь сама, а потому и собственную дерзость ответа могла оценить тоже только сама. – Скажи маме, что я согласна.

– Кира, господи, как же я рада! Сегодня же я устрою вам встречу. Ты приедешь к нам домой, и мы все обсудим. Кира!!! Мне говорили, что у тебя золотое сердце!

Надо же, кто-то еще считает ее хорошим человеком! Интересно, кто? Кто мог ее оценить, ведь она практически ни с кем не подружилась за последние годы своей работы у Раисы Халимовой.

– Одна моя подружка работает в банке, и ты с ней часто общаешься. Ее Оксаной зовут, ты знаешь ее хорошо, – объяснила Оля.

Оксана? Да, это еще один человечек, явно симпатизирующий ей. Смекалистая тихая девушка, принимающая у нее документы и так старательно все оформляющая. Как ее собственный банковский оператор. Старается даже пропустить ее бумаги на зарплату без очереди.

– Да, я знаю ее. Очень милая девушка.

– Вот и она тоже просто влюблена в тебя! Кира… Ну почему у тебя такое печальное лицо? У тебя какие-то проблемы дома? С мужем поссорилась?

С мужем?! Оля считает, что у нее может быть муж? Что нашелся человек, мужчина, который обратил бы на нее внимание? Или Оля продолжает тонко издеваться над ней?

– Оля… – Кира вдруг решила расставить все точки над «i». – Посмотри на меня! Неужели ты думаешь, что я со своей внешностью смогу когда-нибудь выйти замуж?!

Оля покраснела:

– Это смотря как ты сама будешь себя ощущать.

– В смысле? – не поняла Кира. – Что ты имеешь в виду?

– Кира… Ты думаешь, что у меня всегда было такое лицо?

Кира была совершенно сбита с толку. Она видела перед собой просто идеальное личико молоденькой девушки. Ни одного изъяна или следа исправлений какого-либо недостатка. Может, у Оли прежде уши торчали?

– У меня был от рождения кривой длинный нос. Прямо как у Буратино! Я когда-нибудь покажу тебе фотки, и ты меня не узнаешь. И плюс к этому хозяйству заячья губа, представляешь?! В школе меня разве что ногами не пинали. Сама же знаешь, наверное, какие дети жестокие!

Кира знала. И родители ее хорошо об этом знали, поэтому добились, чтобы учителя ходили к ней домой. И они это делали. Причем с удовольствием. Мало того, что Кира прекрасно училась и все схватывала на лету, родители им еще и приплачивали.

– Оля, я не верю тебе. Так не бывает! У тебя на лице нет ни одного шрама. Ни одного сколько-нибудь заметного следа!

– У меня хирург был – волшебник. Когда ты созреешь, я обязательно тебя с ним познакомлю.

Кире показалось, что в слово «созреешь» Оля вложила чисто финансовый смысл. Ведь известно же, как дорого стоят пластические операции.

– Меня оперировали в Москве. В одной клинике, – сказала Оля.

– Ты не шутишь? Не издеваешься надо мной? – Кира крепко схватила Олю за руку.

– Нет, – ответила она, и Кира увидела, как по щеке Оли, по ее гладкой, как фарфор, розовой щеке покатилась прозрачная слеза. И Кира поняла, что даже по прошествии значительного времени душевная рана Оли, не в пример ранам на ее лице, еще не зарубцевалась.

– Ты пойми! Просто во время родов, к примеру, с твоей головой, с лицом что-то произошло. Это не ошибка природы. Это просто несчастный случай! Так и надо к этому относиться. Ты не говорила с мамой на эту тему? – спросила Оля.

Кира не говорила. Не могла она беседовать об этом с мамой, потому что мама испытывает чувство вины перед дочерью за то, что стало с ее лицом. И дело может быть вовсе не в родах, но все равно это же мать родила ее такой! А мама у Киры – настоящая красавица. И папа у нее тоже нормальный, без каких-либо патологий внешности. И как это могло получиться, что в семье, состоявшей из вполне красивых и здоровых людей, родилась такая уродливая девочка?

– Сколько стоит операция? – Кира пришла в себя и после всего услышанного воспринимала Олю уже не просто как человека, сочувственно относящегося к ней, а как подругу по несчастью. К тому же Оля вселила в Киру надежду, что ее жизнь может измениться в лучшую сторону. Причем кардинально!

– Ты же должна понимать, что это зависит от сложности и объема работы. Но, чтобы ты немного воспряла духом, тебе просто необходимо встретиться с доктором, показаться ему и услышать сумму. У тебя появится шанс, понимаешь? И ты, я уверена, накопишь деньги, тебе сделают пластическую операцию. Ты станешь другим человеком! Как я! – И Оля осторожно провела пальчиками по своим щекам и носу.

– Знаешь, со мной никто и никогда не решался говорить открыто о таких вещах, – призналась Кира.

– А как же твоя мама? Неужели ей не приходило в голову что-то изменить в твоей внешности? – удивилась Ольга.

– Не знаю… Нет, наверное.

– Ну и ладно. Никого ни в чем не вини. Будем действовать так. Я завтра же сообщу тебе адрес клиники, скажу, как зовут хирурга, и, как только у тебя появится такая возможность, ты поедешь в Москву. Ты выяснишь, сколько приблизительно может стоить такая операция. Начнешь собирать деньги. Договорились?

Вернувшись домой, Кира засела за компьютер и, преодолев себя (раньше ей на это не хватало духа), принялась искать сайты клиник пластической хирургии. Если бы ее спросили, застав за этим занятием, почему она не поинтересовалась этим важнейшим для нее вопросом раньше, она ответила бы, что просто не верила в возможность превращения ее запущенного уродливого лица в нормальное и даже красивое. Но теперь, после того как Кира увидела Олю с ее ангельским личиком, совершенно без видимых швов, она поняла, что потеряла время. Больше того, она разозлилась и на родителей, которые абсолютно ничего не предпринимали для того, чтобы как-то помочь ей избавиться от этого уродства.

Из всего прочитанного она поняла главное, что ей предстоит. « В случаях обширных дефектов носа наиболее оптимальным является применение лоскута, сформированного из кожи, взятой со лба. Этот тип операции дает результат, наиболее приближенный к естественному. Кожа лоскута имеет хорошее кровоснабжение, а также сходную структуру и цвет и, таким образом, является наиболее подходящей для выполнения частичной или полной реконструкции носа». То есть кожу для восстановления носа отрежут со лба. К этому разъяснению прилагался рисунок, ужаснувший Киру. Ведь, по сути, со лба будет срезан довольно-таки большой кусок плоти! А вдруг кожа потом не приживется и она, помимо того, что и так представляет собой настоящую уродину, останется еще и с отвратительным грубым швом посередине лба?

Теперь – о более важном. О том – чем, каким веществом, какой субстанцией будет заполнен ее новый нос. «Реконструкция костного скелета носа бывает часто необходима в случаях врожденных или травматических деформаций. Для этих случаев необходима костная ткань. В реконструкции спинки носа используется костная ткань костей черепа, взятая с теменной области. Этот материал тщательно фиксируется, тем самым придавая носу хорошую устойчивость и контур. Дополнительные техники применяются для придания носу дополнительной же устойчивости». Костную ткань возьмут из теменной части черепа. Это же сложнейшая операция! И, конечно же, она стоит недешево.

Да, одной ей не справиться, потребуется помощь родителей. Они могут продать дачу, машину. Пусть уж расстараются ради дочери…

– Ну что, Оля, выплыло твое бревно из глаза?

Кира впервые за время их знакомства (а с того памятного разговора прошел почти месяц) пригласила подругу к себе домой.

– Да, выплыло. Кажется, это был кусочек штукатурки. – Оля подняла к Кире мокрое от воды лицо с припухшим глазом: – А у тебя неплохо дома. Уютненько.

– Сейчас будем пить чай.

– Послушай, я обошла почти всю квартиру и не нашла ни одного зеркала, почему? – Оля кружилась на одном месте, разглядывая стены. – В чем дело?

– Это по моей просьбе, еще давно, мама убрала все зеркала.

– Глупая! Зачем? Себя же нужно любить. Любую!

– Хочешь сказать, что ты себя любила – такую… до операции? Неужели тебе доставляло удовольствие рассматривать себя в зеркале?

Оля смутилась:

– Нет, я себя не разглядывала, конечно, но и своих домашних не терроризировала. Ведь мама-то наверняка хочет увидеть себя в зеркале. К тому же ведь это временно. Все устроится, вот увидишь! И машину вашу купят. И дачу. Такие сделки быстро не совершаются.

– Но все равно мне не хватит на операцию. Я же называла тебе сумму.

– Я тоже тебе помогу. Отдам все свои накопления. – Оля улыбнулась, и выглядела она в эту минуту такой красивой и счастливой, что и Кира немного воспряла духом.

Кира накрыла столик в гостиной, принесла чашки и заварочный чайник, вазочку с конфетами и печеньем.

– Знаешь, они так легко согласились на все это! И машину продать, и дачу. Мама как-то даже повеселела.

– А я удивляюсь, почему они не занялись этим вопросом раньше? – спросила Оля.

– Мама сказала, что операции на носу можно делать лишь после семнадцати лет. Что это связано с проблемами дыхания.

– Но тебе уже гораздо больше!

В дверь позвонили. Кира бросилась в прихожую. Она была уверена, что это либо родители, либо потенциальные покупатели машины или дачи, которые явились с явным намерением сбить цену чуть ли не вдвое.

На пороге действительно стояли незнакомые люди. Но – в милицейской форме.

А через мгновение ей стало известно, что ее родители погибли в автомобильной катастрофе. На переходе их сбил грузовик.