Текст книги "Персиковый мед Матильды"

Автор книги: Анна Данилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

8. Раушенбург

Колесо завертелось, обратного хода не было. Машины с полицейскими оцепили ту часть леса, где, по сведениям Йохана, нашлось платье его исчезнувшей сестры Матильды Эш. Желтые пластиковые ленты вились по ветвям елей, стягивая их, словно длинный пояс. Кристина сидела в машине сына и смотрела в гущу леса, пытаясь представить себе, что же там происходит…

Из леса вышел полицейский и подошел к Йохану.

– Там нет никакого платья и туфли тоже нет, – сказал он сурово, и Йохан почувствовал себя мальчишкой, напрасно вызвавшим полицию.

– И что теперь? Зачем же вы оцепили лес? – Йохан был удивлен. Он не понимал, кому понадобилось забрать истерзанное дождями, снегами и ветрами платье Матильды. Тем более – ее туфлю.

– Но в том месте, которое вы указали, мы обнаружили труп. Возможно, вашей сестры, господин Эш.

Так вот почему полицейский вышел из леса! Он должен был рассказать Йохану о страшной находке. И хотя Йохан готовился к подобному и его мать тоже, все равно – слова полицейского прозвучали как колокол. Колокол по Мати.

Кристина, находившаяся неподалеку от сына и внимательно следившая за каждым его движением, видела, как к нему подошел полицейский и что-то сказал, после чего Йохан побледнел. Неужели нашли тело Мати?

Кристина вылезла из машины и подошла к сыну.

– Что-нибудь случилось? Йохан, не молчи!

– Мама… – Йохан повернулся и посмотрел ей в глаза, словно проверяя, готова ли она услышать правду. – Мама… Кажется, нашли тело Мати. Полицейский сказал, что процесс разложения может затруднить опознание. По лицу ничего нельзя сказать точно.

– Я мать, и если это тело принадлежит Мати, то я узнаю его из тысячи других. У Мати был шрам от аппендицита.

Она не помнила, как вошла в лес. Йохан поддерживал ее под руку, обнял за талию, словно она могла в любой момент упасть. Солнце вместо того, чтобы согревать людей, попадавших под его лучи, предательски жгло спину Кристины. Стало жарко, и вместе с тем ее колотил нервный озноб. Поскорее бы все это закончилось!

На земле, рядом с комьями свежей разрытой земли, она увидела труп, вернее, то, что от него осталось. О каком шраме можно было говорить, когда тело было изъедено червями и почти полностью разложилось? Один из полицейских посветил на останки Мати мощным фонарем. И когда на безымянном пальце трупа блеснуло золотое кольцо (подарок одного из многочисленных любовников Мати), Кристина поняла, что видит перед собой тело дочери. Спутанные, вымазанные в земле волосы были какого-то неопределенного цвета. Кристина вспомнила, как ее дочь, несмотря на свою безалаберность, ухаживала за своей русой шевелюрой, полоскала их отваром крапивы, втирала в корни волос репейное масло. Она была жива, мечтала найти хорошего парня, выйти за него замуж и нарожать детей…

– Это Матильда, – сказала охрипшим от волнения голосом Кристина. – Моя дочь.

– Да. Это Мати, – кивнул Йохан.

Полицейский заставил их расписаться в документе опознания.

– Когда нам выдадут ее тело для похорон? – спросила Кристина.

– Через несколько дней. Необходимо произвести экспертизу, чтобы понять, отчего умерла ваша дочь, – ответил человек в гражданской одежде. Видимо, следователь. – Меня зовут Мартин Альбет, я комиссар полиции и веду дело об убийстве этой женщины, Матильды Эш. Я понимаю, насколько вы взволнованы, госпожа Эш, но мне придется задать вам несколько вопросов.

– Да, я слушаю.

– Не здесь. Я жду вас в полиции, в своем кабинете, вот по этому адресу завтра в десять утра. Третий кабинет. Думаю, что к этому времени вы немного придете в себя и сможете ответить на интересующие меня вопросы. Вы же понимаете, что ваша дочь умерла далеко не естественной смертью. Стало быть, ей кто-то помог отправиться на тот свет. Кто именно – нам и предстоит выяснить.

– Хорошо, я приду в десять, – кивнула Кристина. Он хорошо сделал, этот комиссар, что не стал приглашать ее в полицию прямо сейчас. Вряд ли она в состоянии вообще о чем-либо рассказать. А вот завтра, возможно, она и ответит на его вопросы. Хотя надежды на то, что убийцу Мати найдут, у нее не было.

Когда тело Мати выносили на носилках из леса, Кристина упала без чувств.

9. «Зоммерберг»

Татьяна принимала душ, когда раздался звонок. Завернувшись в полотенце, она подбежала к телефону. Это был сторож замка, он сказал, что приехал какой-то человек из Мюнхена, назвался Томасом Хардом, приятелем Татьяны, и хочет ее видеть.

– Пропусти его, это действительно мой друг, – взволнованно сказала Татьяна. – Не уверена, что Лора Бор должна знать о его визите.

Но сторож сказал, что у него инструкции и он не намерен их нарушать – слишком дорожит своим местом.

У нее оставалось минут пять, чтобы привести себя в порядок, одеться, причесаться. Когда в дверь постучали, на ней уже были брюки и блузка, влажные волосы рассыпались по плечам.

Она открыла дверь и увидела Томаса.

– Привет, дорогой, – сказала она по-немецки.

– Я все ждал, ждал тебя, но так и не дождался, решил приехать сам, – проговорил Томас, все еще стоя на пороге, словно не решаясь войти.

– Правильно сделал.

Раздались шаги – мимо двери прошел Михаэль. Сначала он не повернул головы, но потом, видимо, не выдержав, посмотрел на Томаса. Открыл было уже рот, чтобы что-то сказать, но Томас опередил его:

– Здравствуйте. Вы знаете, дорога неподалеку от замка оцеплена, там полно полиции. Эта желтая лента просто действует на нервы. Кажется, там кого-то убили.

Михаэль притормозил и посмотрел на Томаса, как на привидение.

– Что вы сказали? Кого убили?

– Я ехал сюда и увидел полицию. Часть леса оцеплена, да и кусок дороги тоже. Я от природы, знаете ли, любопытен, так вот я вышел и спросил, что случилось, почему здесь эта желтая лента. И мне сказали, что там произошло убийство. Так что вы тут будьте поосторожнее! Живете здесь, как в раю, а вокруг-то – настоящая жизнь, различные опасности. – Томас повернулся к Татьяне: – Моя дорогая, будь повнимательнее. Никогда не знаешь, откуда ждать удара.

– Томас, что ты такое говоришь? Ты напугал Михаэля до полусмерти. Кстати, познакомьтесь: Михаэль, сын нашей хозяйки Лоры Бор, а это мой друг – Томас Хард.

– Очень приятно, – буркнул Михаэль и побрел дальше.

Татьяна затащила Томаса в комнату и буквально набросилась на него:

– И какой черт тебя дернул рассказывать эту страшилку в присутствии Михаэля?

– Просто объяснил, что творится в лесу, и все. Тем более если он, как ты говоришь, хозяин этого замка…

– Сын хозяйки.

– Какая разница?! Все равно он унаследует замок. Послушай, ты сказала, что поедешь сюда на недельку-другую, и пропала. Я случайно узнал, где ты находишься. Ты словно сбежала от меня.

– Никуда я не сбежала, просто работаю здесь. Сам видишь, какое это место —устроиться практически невозможно, да и платят хорошо, не то что у вас там.

– Таня, я соскучился. Просто с ума схожу без тебя! Я понимаю, ты меня не любишь, но я-то тебя люблю.

– Томас, прекрати.

Но Томас обнял ее, держал крепко, пытаясь поцеловать Татьяну в губы.

– Не сейчас… и не здесь. Я на работе. Меня в любую минуту могут вызвать. Прошу тебя, Томас!

– Но мы не виделись с тобой сто лет, я специально приехал сказать, что хочу быть с тобой. Возвращайся, поселишься в моем доме. Пока поживем так, а там видно будет. Ты человек свободный, я тоже. К тому же мне очень хорошо с тобой. Да, вот еще что. Ты можешь вообще не работать. Сиди себе дома, лепи пельмени или пирожки. Смотри телевизор. Я на все согласен!

– Томас, во-первых, не говори так громко…

– Да здесь же толстые стены.

– Все равно. Ты пойми, у меня заключено что-то вроде контракта, и я не могу вот так взять и уехать.

– И сколько продлится этот твой контракт?

– Я пока не могу сказать.

– Неужели во всей Германии не найдется тебе замены?! Ты же здесь просто убираешься. Хочешь, я найду женщину, которая займет твое место, заменит тебя?

– Томас, дело не в этом. И вообще. Ты так неожиданно приехал…

– Ты не рада, милая?

– Рада. Просто это так неожиданно…

– Я думал, ты обрадуешься, все бросишь и уедешь со мной.

Томас, невысокий, плотный, хорошо одетый господин с портфелем из натуральной кожи в руках, вызывал в Татьяне чувство защищенности и комфортности. Томас ей нравился, она согласилась бы даже жить с ним, если бы не ее договоренность с Лорой Бор. Замку требовалась русская уборщица – именно русская. Почему – никто не знал. Хотя Татьяна подозревала, что все дело в Михаэле, в его желании обладать именно русской женщиной. Кажется, несколько лет тому назад у него была какая-то любовь, но та женщина бросила его, вышла замуж или просто уехала. Мальчик получил психологическую травму, после чего никак не может оправиться. А что только не сделаешь ради единственного сыночка?

– Томас. У меня есть одна идея… Понимаешь, все, что происходит в стенах этого замка, должна знать хозяйка. Без ее ведома даже ты не смог бы сюда войти. Я не хочу скандала, к тому же Лора должна мне приличные деньги. Подожди меня здесь, я расскажу ей о твоем приходе, отпрошусь. Она хоть и строгая дама, но с понятием, думаю, она позволит тебе здесь остаться. Не хочу прятаться, как воровка!

– Татьяна, поступай, как считаешь нужным, но я бы на твоем месте все бросил, получил расчет и уехал в Мюнхен. Ты не представляешь, какой ремонт я сделал в доме. Как там сейчас красиво! Я купил новую спальню. Все – для тебя. А ты носишься со своей хозяйкой. Вы – русские женщины – какие-то странные.

– Мы – нормальные. Так я пошла?

– Хорошо. Иди, – пожал плечами Томас, состроив мину обиженного на весь свет человека.

– Не дуйся, я же все это делаю для того, чтобы мы побыли вместе.

Татьяна отправилась к Лоре Бор.

Хозяйка встретилась ей на лестнице. Одетая во все темное, бледная, со стянутыми в узел волосами, она выглядела точной копией одной из своих бабок, изображенной на холсте и вывешенной внизу, в холле.

– Мне надо с вами поговорить, – сказала Татьяна, с интересом разглядывая вышедшее из моды платье хозяйки.

– Поднимемся ко мне, – попыталась улыбнуться ей Лора Бор. – Что-нибудь случилось?

– Нет, ничего особенного. Просто ко мне приехал один мой приятель… близкий друг. Зовет меня замуж. Я ему объяснила, что работаю у вас по контракту и очень дорожу этим местом, но он настаивает на том, чтобы я все бросила и переехала к нему, он живет в Мюнхене. Он – обеспеченный человек, у него своя маленькая фабрика по производству ниток. Он любит меня.

Последние слова она произнесла уже в комнате Лоры.

– Садитесь, Татьяна, – хозяйка пригласила ее сесть в кресло. – Я понимаю, вы еще молодая женщина и у вас могут быть определенные желания. Вот если бы этот человек был вашей ровней, то мы бы могли его принять, скажем, вторым садовником или конюхом, но он не беден. А это уже лишние сложности. Объясните ему, что вы освободитесь через месяц, думаю, если он любит вас – подождет. А чтобы он почувствовал себя любимым, обласканным, я отпускаю вас, Татьяна, на всю ночь, и день, и на следующую ночь. Можете поехать в Мюнхен, повеселиться в каком-нибудь ресторане. Более того, я предлагаю вам выбрать одно из моих платьев.

С этими словами Лора подошла к шкафу, распахнула его, и Татьяна увидела целый ряд нарядов, висевших на плечиках.

– Нет. Не надо. Я так не могу. – Татьяна была удивлена, она не понимала, что вообще происходит. Меньше всего она ожидала такого поворота событий.

– Выбирайте! Вы же видите, я практически никуда не выхожу, приемов не устраиваю. Это Михаэль позволяет себе почти каждый вечер пьянствовать в «Красной башне» или еще где-то. Но он молодой, ему многое позволено. Не стесняйтесь, выбирайте себе платье. Думаю, они все будут вам впору.

Несмотря на старомодность самой Лоры Бор, ее вечерние туалеты никогда бы не вышли из моды, не устарели бы – они были роскошны. Татьяна выбрала зеленое вечернее платье и попросила разрешения его примерить. Когда она подошла к зеркалу и Лора увидела ее, им обеим стало ясно – это платье просто создано для Татьяны. Стройнит, молодит, подчеркивает полную грудь.

– Я дарю его вам, Таня, – вдруг сказала Лора Бор. – Вы не ослышались.

– Но это же очень дорогое платье!

– У меня их много. Так что забирайте его и отправляйтесь со своим Гансом.

– Томасом, – осторожно поправила ее Татьяна.

– Хорошо, с Томасом. Отправляйтесь со своим Томасом в ресторан. И объясните, что вы пока еще не можете дать ему положительный ответ, пусть он подождет месяц, хорошо? А мы пока найдем вам замену.

Татьяна вышла из комнаты Лоры, прижимая к груди платье и недоумевая – откуда вдруг такая щедрость? Хотя, с другой стороны, никто в замке так много не работает, как Татьяна, разве что повар.

– Томас, смотри, какое платье мне подарила хозяйка! Знаешь, она не против того, что мы будем вместе, но просила тебя подождать один месяц. – При Томасе, не стесняясь, надела платье. – Ну как? Она сказала, что мы можем пойти в ресторан.

– Странная у тебя хозяйка, вот что я скажу, – сказал Томас, любуясь Татьяной. – Платье, конечно, великолепное, но я бы и без нее догадался пригласить тебя в ресторан.

– Так мы поедем в Мюнхен?

– Прямо сейчас! И будь моя воля, я бы уже никуда тебя не отпускал. – Томас сжал ее в объятиях, повалил на кровать, и его руки жадными, порывистыми движениями устремились под новое платье. – Как же я по тебе соскучился, Таня!

10. Поселок Гегель под г. Энгельсом. Россия

– Вы знаете, что мы собрались сегодня не просто так. У нас есть повод. Причем повод ежегодный. Понятное дело, что ваша мама давно уже не сидела за этим столом, не ела винегрет и салат оливье. Мы не знаем, чем она вообще питается и как живет, но в том, что она много работает – в этом, думаю, никто из вас не сомневается. Каждый месяц ваша мама присылает нам всем деньги, причем немалые. Конечно, она могла бы звонить нам почаще, но, видимо, у нее много работы, она занята.

Виктор не знал, что еще сказать, он продолжал держать рюмку с водкой, ждал, что кто-нибудь из его взрослых детей присоединится к тосту, произнесет несколько слов в честь дня рождения матери, но Ленка (ей на прошлой неделе исполнилось двадцать три года), не дождавшись окончания тоста, лихо опрокинула рюмку, и ее примеру последовал младший брат, семнадцатилетний Юрок. Виктор, вздохнув, тоже выпил за здоровье своей жены, закусил винегретом и машинально подумал о том, хорошо ли, надежно ли он спрятал присланную женой валюту.

– Да она нас забыла, – вдруг сказала Ленка, накладывая себе картошку с курицей. – Вообще не пишет. И адрес электронный есть, и интернет-кафе в Германии имеется на каждом углу, хотя, я думаю, она и с хозяевами могла бы договориться и пользоваться их компьютером. И телефоны есть, и деньги тоже. Просто у нее там своя жизнь, а ты, дорогой мой папочка, хранишь ей верность. Да не вернется она, неужели ты еще не понял? Мамка наша – женщина молодая, привлекательная, с самого начала было ясно, почему она в эту Германию так рвется. Может, поначалу ее интересовали только деньги, но теперь-то у нее уж точно кто-то объявился!

За окном шел дождь. Семья сидела за накрытым столом и вспоминала мать. Вошедшая неслышно соседка Лида, свой человек в доме, положила себе закуску и села смирненько рядом с главой семейства.

– Вы о Татьяне, что ли? – Лида зацепила вилкой жирненький масленок и с удовольствием проглотила его. – Сто лет ее не видела. Соскучилась. У меня компьютера нет, да и телефон за неуплату отключили. Но вам-то она что пишет? Как у нее дела? Как здоровье?

– Да ничего мы о ней не знаем. Вернее, знаем, что она в Мюнхене, кажется, работает много. Деньги высылает, все чин чином, – ответил с набитым ртом Виктор. – Дети вот говорят, что забыла нас мамка, не пишет, не звонит.

– А вы и рады, что она не пишет! Главное – чтобы денежки присылала. Охамели вы, мои дорогие. Давно хотела вам сказать. Особенно ты, Виктор. Нигде не работаешь, сытно живешь, да и детки твои хорошо устроились!

– Ты что такое говоришь, Лида?

– А кто вам еще правду скажет? – Соседка, словно чувствуя, что с такими разговорами она недолго продержится за столом, поспешила положить на свою тарелку картошку и куриную ножку. – Думаете, я не знаю, что у вас такой стол не только в ее день рождения, а вообще каждый день? Что вы морозильную камеру купили и куриными окорочками ее набили? Стиральную машинку приобрели, причем не в кредит, как все ваши знакомые, а заплатили наличными. А ты, Ленка, что глаза-то вылупила? У отца ты сколько денег вытянула вроде бы на свадебное платье? Тыщи немереные! А на самом деле ты в Саратов катаешься, по ресторанам с мужиками. А про свадьбу все придумала!

– Теть Лид, ты что, очумела?! Какие рестораны? Какие мужики? – Лидка уставилась на соседку широко раскрытыми глазами с густо накрашенными ресницами. – Те кто такое сказал-то?

– Сказали люди. А ты, Юрок… Машину отцовскую разбил и на запчасти продал. Скажи спасибо, что никого не сбил! Хорошо же вы здесь мамашу дожидаетесь! Попиваете водочку, сладко кушаете!

– А тебе завидно, да? – Виктор даже привстал. – Ты что, Лидка, с ума сошла? Пришла к нам в гости, ешь-пьешь – и грязью нашу семью поливаешь? Какое тебе дело, как мы живем, чем питаемся, что пьем? Ты за собой посмотри! Почему сама здесь осталась? Поехала бы вместе с Татьяной, деньжат бы накопила, машину купила. А то от зависти аж давишься!

– Да, может, она меня еще и вызовет. – Соседка облизала пальцы и встала из-за стола, с вызовом осмотрела присутствующих. – Хотя вряд ли. Думаю, работу она хорошую нашла. Раз вам столько присылает, значит, и самой остается не меньше.

– А откуда ты знаешь, сколько она нам присылает? – возмутился Виктор.

– У нас город маленький, а у меня знакомства есть на почте. Да тебя, Витя, весь наш город осуждает! Живешь на деньги своей бабы! Отправил ее к черту на рога, а сам прохлаждаешься. Измельчал нынче мужик!

– Пап, ты че ее слушаешь? Гони ее отседова! Тоже мне, пришла, за справедливость она борется. Ты бы лучше свою дочку воспитывала, глядишь, она не принесла бы в подоле двойню. А то все учат, гляди-кась!

Соседка, что-то бормоча про себя, почти выбежала из квартиры. За столом установилась неприятная напряженная тишина.

– Может, и впрямь у нее кто-то появился, а? – Хоть и не хотел Виктор произносить вслух свои предположения, но слова словно сами вылетели.

– А я уверена, что мамка работает, – встала на защиту матери Ленка. – Вот найдет и мне работу – вызовет. Не Лидку же ей приглашать! И вообще, ты же сам можешь ей позвонить.

– Так ведь в Германию. Дорого же!

– А ей не дорого? – буркнул Юрок. – Что-то мы правда совсем про мамку забыли.

– Я мигом. – Виктор достал телефон и позвонил в Германию. Послушал длинные гудки, прижав палец к губам, – мол, сейчас. Когда же услышал голос жены, не сразу ее узнал: отвык. – Таня? Это ты?

– Витя? Да, это я. Ты что? Случилось что-то? С Леной? Юрочкой? – переполошилась Татьяна. Ее голос звучал так близко, что даже дети услышали.

– Нет, все здоровы. Мы, того, поздравляем тебя с днем рождения. Ты-то как там, в Германии?

– Да нормально. Спасибо за поздравления. А я и забыла про свой день рождения! У меня все хорошо. Я здорова. Работаю, правда, как лошадь.

– Может, ты Ленку вызовешь, она будет тебе помогать? – вдруг вспомнил о дочери Виктор.

– Нет уж, лучше я сама. Здесь пахать надо, а она не приучена, – вздохнула на другом конце провода Татьяна. – Ну ладно, нечего деньги зря тратить. Я лучше сама буду вам звонить, здесь, когда спутник пролетает, дешевле, почти бесплатно. Вы деньги-то кладите в банк! Хотя сами не маленькие, все понимаете. Не всю жизнь же я буду вас кормить! Вить, слышишь? Ты на работу устроился?

– Да! – гаркнул Виктор в трубку. – Я работаю… как же.

– Вот и хорошо. Ладно, целую вас всех.

И пошли короткие гудки.

– Бать, ты че врешь, что работаешь? – спросил Юрок. – Вот мамка за немца замуж выйдет, и че ты делать будешь? Думаешь, она так и будет тебе бабки присылать?

– Ты сам техникум сначала закончи, а потом отца учи. – Виктор легонько шлепнул сына по затылку. – Ладно, давайте за мать выпьем. Я рад, что мы поговорили.

– Так хорошо было ее слышно, – сказала Ленка. – Словно она здесь, с нами. За нее!

11. Раушенбург

Ноги сами привели его в пивную. Вечером там набилось много народу, все по большей части местные, туристов – всего несколько человек, да и то в основном женщины, любительницы пива, их сразу замечаешь – по их разгоряченным и веселым лицам, по бесшабашности, свойственной отдыхающим. Йохан сел в самом углу, за маленький столик на одного, заказал пиво и жареную колбасу. Из головы не выходила мать. Что с ней теперь будет, когда случилось то, что и должно было произойти, – когда обнаружили труп Мати? Увидеть тело дочери в таком виде спустя год – испытание не из легких. Конечно, одним опознанием не обошлось. Их с матерью вызывали в полицию, задавали прежние вопросы: с кем они видели Матильду перед тем, как она пропала? Часто ли она проводила время в лесу с приятелями? Идиотские вопросы! Откуда же им знать, где, когда и как именно она проводила свое свободное время? С мужчинами, понятное дело, об этом весь город знал, но кавалеры у нее менялись постоянно, поэтому сказать, что в лес ее водил кто-то конкретный – нельзя. Попался, видать, какой-то психически больной, которому было мало просто удовольствия в обладании женщиной: захотелось более экстравагантных ощущений, на грани безумия. Как умерла Мати? Удушили ее? Зарезали? Об этом пока никто не знал, результаты экспертизы будут готовы еще не скоро.

Он переживал за душевное здоровье матери, но и с ним происходило что-то странное. Вроде бы он продолжал оставаться прежним Йоханом: просыпался и делал привычные каждодневные дела, но мир изменился. Словно все вокруг стало каким-то иным. И вкус воздуха показался ему таким же, как в детстве, и взгляд матери – тем, каким он был лет двадцать тому назад. Даже шум проезжающей машины сегодня рано утром показался ему до боли знакомым – так шуршали шины автомобиля, каждое утро проезжавшего под окнами их кухни, где маленький Йохан пил кофе и ел свой завтрак. Что с ним-то случилось? Вероятно, пережитое потрясение, когда он обнаружил в лесу тело Мати, не прошло бесследно и для него, и мозги его перетряхнуло – как если бы его самого потрясли, словно копилку с монетами. Видимый мир вокруг него стал ярче, резче, будто его кто-то чисто промыл. Приблизительно такие же ощущения он испытывал после смерти бабушки. Все вроде бы оставалось на своих местах, и в то же время весь мир изменился, стал, наоборот, матово-трагическим, горьковатым на вкус. Особенно тяжело маленький Йохан переживал совпавшее с этими ощущениями свое присутствие в берлинском театре, где давали «Жизель», и балерины, изображавшие утопленниц, казались ему настоящими покойницами. Несколько недель он не узнавал самого себя, а потом школьная жизнь закружила его, вернула в прежнее спокойное состояние. Вот и теперь – что-то изменилось.

Принесли пиво. Йохан сделал глоток и не почувствовал вкуса. Горьковатая холодная жидкость. Может, он заболел? Переживал за мать, а нервы расшатались у него самого? Вот так всегда. Ожидаешь одного, а в жизни происходят совершенно непредсказуемые вещи. Хотя разве сам факт того, что спустя целый год в лесу именно он обнаружит платье своей сесты, мог быть предсказуем? Разве это все не удивительно?

И тут он увидел человека, о ком думал все эти дни, но эту мысль он постоянно от себя гнал как безумную, не имеющую смысла. Фридрих. Он сидел буквально через столик от него и с аппетитом поедал картофельное пюре. Фридрих словно материализовался – после того, как Йохан долго, упорно думал о нем, мысленно вызывая его дух, вспоминая его внешность, даже пытаясь мысленно задать ему важные вопросы, касающиеся Матильды. Или это не Фридрих, а действительно – его дух? Призрак? Чтобы проверить это, Йохан встал и на ослабевших от волнения ногах («А вдруг я схожу с ума?!») подошел к столику, встал за спиной предполагаемого Фридриха, широкоплечего, крепкого мужчины с крупной головой, светившейся ранними залысинами, обрамленными жирно поблескивающими редкими темными локонами.

– Здорово, Фридрих, – сказал Йохан, кладя ему руку на плечо словно бы для того, чтобы проверить, материален ли на самом деле его приятель. – Не узнаешь?

Фридрих повернулся и, увидев Йохана, расплылся в дружелюбной улыбке. На его толстых губах блестело масло.

– Привет, Йохан, рад тебя видеть. Присаживайся.

– Я сейчас, – и Йохан попросил официантку перенести его тарелку и пиво на столик Фридриха. – Что-то я проголодался сегодня.

Последнюю фразу он сказал просто так, чтобы что-то произнести вслух и услышать в ответ голос Фридриха. На вполне живом и здоровом Фридрихе была черная трикотажная рубашка с белым воротником. Новая. Да и вообще он не выглядел, как прежде, слегка ненормальным. Он производил впечатление вполне адекватного человека.

– Садись, я угощаю. Может, ты один еще не знаешь новость. Я женился, Йохан! Так и передай своей капризной сестрице! Она от меня все нос воротила, ей не нравилось, ни как я одеваюсь, ни мои волосы, ни моя речь, она вообще считала, что я идиот. Но все это не так. Просто раньше я не знал, как мне жить, возможно, задавал людям слишком много вопросов. Как бы там ни было, но, когда я встретил Риту, в моей жизни все переменилось. Я влюбился, дружище! Сначала мы пожили немного в Мюнхене, с родителями Риты, и там я сумел показать им всем, на что я способен. Ее отец держит фирму по производству и монтажу стеклопакетов. Словом, сначала я всему научился, а потом старик доверил мне целый цех. Я, может, и дурак, до поры до времени тоже держал язык за зубами, никому не говорил, что у меня водятся деньжата. И только когда я понял, что и Рита тоже любит меня и защищает от своих родителей, больше того, она пошла на конфликт и сказала, что мы сможем прожить самостоятельно, без папашиных окон, – вот тогда-то я и сказал ей, что у меня есть деньги и мы сможем сами купить себе цех в Раушенбурге, не говоря уже о доме. Когда же я показывал ей в Интернете дом, уже выбранный мной, о котором я мечтал уже пару месяцев, в комнату как раз вошел ее отец. Он услышал часть нашего разговора. Представь себе, Йохан, старик попросил у меня прощения, сказал, что он был не прав, вспылил. Ему повезло, что я отходчивый!

Йохан слушал его – и не верил своим ушам. Что же это получается? Фридрих был нормальным парнем, быть может, как раз таким, какой и нужен был Мати, а она его просмотрела. Довыбиралась…

– Ты что, в самом деле женился? – переспросил он, прерывая подробный рассказ Фридриха о его новой жизни и все еще не веря услышанному.

– Конечно! У меня дома и альбом с фотографиями есть, там много снимков нашей с Ритой свадьбы. Если хочешь, мы можем поехать ко мне. И ты сам все увидишь – не только альбом, но и Риту. Я познакомлю тебя с женой, и ты все поймешь, когда увидишь, как я отношусь к ней и как мог бы относиться к Мати.

– Ты и дом уже купил?

– Нет, пока что мы живем в моей старой квартире, там и ремонт-то делать нет смысла. Но Рите нравится все, что имеет ко мне отношение. Рита любит меня, понимаешь? А вот Матильда меня никогда не любила. Да, Йохан, у меня к тебе просьба. Я понимаю, мы с ней гуляли, встречались… Весь город об этом знает. Рита – девушка ревнивая. Я не хотел бы, чтобы Матильда – а с нее станется – ради шутки или просто чтобы позлить меня, рассказала Рите о том, как мы проводили с ней время. Ты поговори с сестрой, объясни ей, что я начал новую жизнь. Я сюда-то и зашел по привычке, хотелось встретить кого-нибудь из приятелей, рассказать о том, что со мной произошло, как изменилась моя жизнь. Тебя вот встретил первым. Так ты поговоришь с Мати?

Йохан закрыл глаза и замотал головой. Жизнь не переставала удивлять его.

– Фридрих, за Мати можешь не бояться. Я зачем подошел-то к тебе. Нет Мати… – И он в двух словах рассказал об исчезновении сестры и о недавней страшной лесной находке.

Фридрих какое-то время смотрел на Йохана молча, словно пытаясь осознать услышанное, но, видно, этот процесс ему никак не удавался, и он вдруг стал хватать ртом воздух, замахал руками. Йохан даже привстал со своего месте, чтобы подхватить его, если тот упадет. Но Фридрих кое-как справился с охватившим его волнением, хотя и покраснел так, словно ему кровь ударила в голову, а высокий лоб его покрылся крупными каплями пота.

– Мне нечем дышать, Йохан… Ну и новость! Мати… Вы уверены, что это на самом деле ее тело?

– Конечно! – возмутился Йохан. – И я, и мать – мы вдвоем опознали ее, хотя это было нелегко… лицо сильно подпорчено. Но это она.

– У нее было красивое и сильное тело. Да и вообще, она была сильная, могла дать отпор каждому! Как же случилось, что она позволила себя убить?

Фридрих достал платок и промокнул им лоб, шею. И вдруг вскинул голову и прищуренными глазами уставился на Йохана:

– Послушай, приятель, уж не меня ли ты подозреваешь? Ведь Матильда встречалась со мной тем летом, и это могут подтвердить все. Господи, да меня же в полицию пригласят, и Рита все узнает! Боже мой, ну зачем я приехал сюда именно сейчас? Неужели все делается для того, чтобы Рита узнала о нашем романе с Мати?!

– Мало ли, для чего тебя могут вызвать в полицию? – внезапно Йохан испытал к Фридриху чувство, похожее на сострадание. Если Мати больше нет, пусть хотя бы у этого парня все сложится удачно. – Если хочешь, я могу помочь. Приду к вам в гости и скажу все, что надо. Рита подумает, что нас всех вызывают в полицию, это обычная процедура. Что-нибудь придумаем.

– Ты правда это сделаешь?

– Сделаю. Хочу, чтобы хотя бы у тебя все сложилось с твоей Ритой. Только не забудь позвать меня на крестины.

Глаза у Фридриха повлажнели. Чувствовалось, что затронуто самое важное в его жизни.

– Ты прав, уже пора думать о крестинах. Рита беременна. Вот почему мы и приехали сюда. Чтобы она увидела дом, чтобы нанять мастеров для ремонта, заказать мебель. Знаешь, это такие приятные хлопоты! И как жаль, что твоей Мати никогда не придется выбирать детскую кроватку или обои для детской комнаты, одеяльца… Я не знаю, как ты, а я теперь мечтаю только о том, чтобы поскорее увидеть мою Риту. Меня просто тянет домой, к ней. Как представлю, что она откроет дверь и посмотрит на меня своими карими глазами… У нее очень красивые глаза – мягкие, добрые. А когда я ложусь на диван и устраиваю голову у нее на коленях, и она перебирает мои волосы своими тонкими пальчиками… Эх, Йохан, ты поймешь это, только когда найдешь свою половину. Я так счастлив! Вот только смерть Мати сильно подпортила настроение. И знаешь, почему я еще так расстроился? Конечно, Мати уже не вернуть, это понятно, но мысль о том, что рядом с нами находится убийца, тот страшный человек, который расправился с несчастной девушкой… Подожди!