Текст книги "Не твой герой (ЛП)"

Автор книги: Анна Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Да. Можно мне хлопья?

– Конечно. С чем?

– С зефиром?

– Я скоро вернусь.

Я наливаю ему огромную миску, не зная, сколько он на самом деле ест, и возвращаюсь в гостиную.

– Спасибо.

Он спрыгивает с дивана и, зачерпывая сладкие хлопья ложкой, отправляет их в рот. Черт, это выглядит так забавно, что я беру себе миску и присоединяюсь к нему на полу. Мы смотрим мультики, и я усмехаюсь, когда он встает, чтобы схватить фигурки игрушек-трансформеров, чтобы мы могли скопировать то, что они делают по телевизору.

– Бен! – кричит Кортни со второго этажа, и, прежде чем кто-либо из нас успевает ответить, она едва не скатывается вниз по лестнице от того, что сбегает так быстро. – Бен!

– Я здесь, мамочка, – смеется он и встает, чтобы обнять ее, не обращая внимания на ее беспокойство.

– Ты… ты был здесь, не так ли? – ее испуганные глаза встречаются с моими поверх его головы, и она сильно зажмуривается. Я хотел бы сделать все, чтобы для нее это закончилось, и данная мысль укрепляет мою решимость разобраться с этим. Она втягивает воздух и отодвигается от сына, продолжая удерживать его за плечи. – Ты уже почистил зубы?

– Нет, – хихикает он.

– Тогда иди и сделай это, пожалуйста.

– Хорошо!

Как только он исчезает вверху лестницы, она плюхается на подлокотник дивана и обхватывает голову руками.

– Я проснулась, а его не было в своей комнате… – руки заглушают ее голос. – Я подумала, что он уже забрал его.

Черт меня побери, если я не могу чувствовать ее боль.

– Посмотри на меня.

Кортни поднимает голову, и перепуганный взгляд встречается с моим.

– Он не заберет его.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я знаю самого грязного, подлого и самого мстительного адвоката, жившего когда-либо, – я наклоняюсь и настойчиво целую ее в губы, – и он задолжал мне.

*

Когда я паркую машину на длинной изогнутой подъездной дорожке у дома, в котором вырос и в который однажды поклялся никогда не возвращаться, внутри меня появляется беспокойство. Безупречные кусты украшают гравийную дорожку, а в центре парадного двора находится бутафорный фонтан. Я не был здесь почти десять лет, но складывается такое впечатление, словно только вчера моя жизнь была разрушена в подвале этой груды кирпичей. Гнев и обида скребутся в моей груди словно кошки, но я подавляю их – ради нее.

Я делаю несколько успокаивающих вдохов и выключаю зажигание, после чего убираю ключи в карман перед тем, как подхожу к двери и стучу.

– Так! Так! Кого мы здесь видим, а? – спрашивает Джером Монро, облокотившись о дверной косяк. – Сколько же прошло? – он замолкает, глядя на золотой «Ролекс». – Восемь лет? Что же я такого совершил, что удостоился чести лицезреть своего единственного сына?

Его снисходительный тон заставляет меня вновь почувствовать себя ребенком – всегда недостаточно хорошим и вечно путающимся под ногами. Годы воспоминаний проносятся перед моими глазами, и я заикаюсь:

– Я, эмм…

– Ты – что, Сэмми? Тебе что-то нужно от папы? Снова неприятности с копами? – он скрещивает руки на груди и пристально оглядывает меня сверху донизу, ненависть и недовольство проявляются на его лице.

«Бен и Кортни, Бен и Кортни».

Я слегка выпрямляюсь и искоса смотрю на него, теперь подпитываемый гневом за то, какой он на самом деле кусок дерьма.

– Мне нужна помощь.

Он смеется, но прежде чем успевает ответить, я прерываю его:

– Ты разрушил мою гребаную жизнь. Ты был хреновым отцом. Ты оскорбил меня, использовал и манипулировал мной. Очевидно, это было не достаточно скверно, так как ты заплатил единственной женщине, которую я когда-либо любил, чтобы разнести меня в пух и прах.

Мысли об Изабелль скручивают мой кишечник, и я делаю еще один глубокий вдох, чтобы меня не стошнило на его мокасины.

– Я никогда ничего не делал тебе, но я родился. Я не просил такой жизни, но был ею наделен. Я, бл*дь, не просил никого об этом… и я, бл*дь, не заслуживаю этого.

На мгновение я замечаю мягкость на его лице, но она тут же исчезает, поэтому я продолжаю:

– У меня есть друг. Она хорошая женщина, пашет как проклятая. Ее бывший, Мэтт, преследует ее, чтобы получить опеку над их ребенком. Он не желал ничего делать для Бена, когда Кортни сказала ему, что беременна. Он указан в свидетельстве о рождении, но никогда не поддерживал каких-либо контактов с ними… вообще. Никаких алиментов, ничего.

Я протягиваю ему копию уведомления, которое она мне дала, и он, как ни странно, берет его. Мой отец достает очки, убранные в передний карман его рубашки, и размещает их на лице.

Я стою и чувствую приступ подступающей тошноты и раздражения, ожидая.

– Дентон, Стогген и Мантин. Тут нужны немалые деньги. Кто ее бывший?

– Мэтт – это все, что я знаю. Я даже не знаю его фамилии.

– Саттон? Так он подписался. И угадай, на ком совсем недавно женился мистер Саттон? – он ухмыляется.

Я широко открываю глаза, показывая, что понятия не имею, о чем он говорит.

– На дочери Дентона. Мелиссе Дентон. Ну, теперь, вероятно, ее фамилия уже пишется через дефис. Похоже, ее папочка провел свое расследование и обнаружил какую-то грязь на своего новоиспеченного зятя. Хм. Отстойно для твоего… друга.

Он протягивает бумагу обратно, но я не спешу ее забирать. Низким голосом, пропитанным мольбой, я спрашиваю:

– Ты не поможешь?

– Почему я должен? – огрызается он.

– Потому что ты у меня в долгу.

Он наклоняется ко мне и со злостью произносит:

– Я ни хрена тебе не должен.

Я провожу руками по волосам.

– Я никогда ни о чем тебя не просил. Чего ты хочешь? Что я могу тебе дать? Деньги. Ты хочешь деньги? Я одиночка, поэтому смог многое сэкономить. К тому же, все бабушки и дедушки завещали мне все свое имущество.

– Мальчик, мне не нужны твои деньги.

– Я знаю, что они тебе не нужны, но ты всегда жаждешь большего. Как насчет власти, шанса победить Дентона в суде? Он ведь такой же гигант, как и ты, верно?

– Нет. Найди кого-нибудь другого, – он пытается закрыть дверь, но я хватаюсь за нее и толкаю обратно, входя внутрь. Дом ничуть не изменился. Такой же холодный и стерильный. Неприветливый.

– Пожалуйста. Я прошу тебя. Я знаю, как чертовски ты хорош в своём деле. Я никогда не попрошу тебя о чем-либо еще раз. Тебе больше никогда не придется видеть меня снова.

Он качает головой, и я хватаю его за руку. Вырвавшись из моего захвата, отец отступает.

– Пожалуйста. Знаю, ты ненавидишь меня. И хоть я не понимаю почему, но уже смирился с тем, что ты сделал. Но я ведь твой сын, я просто… пожалуйста, – я пытаюсь сморгнуть влагу, внезапно скопившуюся в моих глазах, и поражённый, прислоняюсь к стене.

Он идет на кухню, но я не следую за ним. Звенит стекло, и мгновение спустя он возвращается со стаканом, наполненным прозрачной жидкостью. Отец делает большой глоток, потом ставит стакан на стол. Снова открыв документ, он просматривает его.

– Мне необходимо документальное подтверждение того, что она не шлюха.

– Она не такая, – огрызаюсь я.

Он медленно поднимает голову.

– Я не говорю, что она такая, но это то, что они собираются доказать. Мне нужна документация о часах работы, ее счетах, ее долгах, имена ее бывших парней, друзей и родственников. Я сделаю это для тебя, и мы, бл*дь, квиты, – он смотрит на меня, и я киваю в ответ.

*

– Что ты здесь делаешь так рано? – спрашивает Джим, когда я подсаживаюсь к бару.

– Я только что разговаривал со своим отцом.

– О! – он берет мою рюмку и наполняет ее виски.

Я погружен в свои мысли… Опрокидываю стопку и маню бармена двумя пальцами, показывая, что хочу повторить. Он наливает и спрашивает:

– Какого черта ты говорил с этим придурком?

– Бывший Кортни судится с ней за опеку над Беном, и ей нужен хороший адвокат, – я пожимаю плечами, будто в этом нет ничего особенного. Я уже упоминал Кортни и Бена раньше в разговоре с ним, так что он знает о них. Джим понимает, что это значит. Он знает все, что случилось с тех пор, так как дружил с моим дедушкой.

– И потому твоя первая мысль – обратиться с просьбой к своему отцу? К человеку, который сделал твою жизнь несчастной?

– Да, – смеюсь я, – так и было. Ей нужен лучший, и, к сожалению, он лучший.

– Как давно ты разговаривал с ним?

– Восемь лет назад.

– И спустя восемь лет у тебя не возникло проблем с тем, чтобы подойти к нему и попросить помочь женщине, – он свистит. – Она должно быть чертовски особенная.

Я позволяю его словам осесть внутри меня. Она такая. Кортни чертовски особенная. А еще добрая, щедрая, красивая, смешная. Она – прекрасная мать, трудоголик и независимая личность.

– Да, она такая и есть.

Мои чувства к Кортни лишь стали сильнее: меня поразило, как сильно я скучал по ней в течение последних четырех недель. Я, наконец, понял, что она была готова дать мне, и каким я был идиотом, сбежав от этого. Не знаю точно, чего хочу, но знаю, что жажду быть частью ее жизни. Бен – часть ее. Я не позволю ничему случиться с ним. Не попросив помощи у отца из-за своей глупости, я мог бы потерять двух человек, значащих для меня целый мир. Никогда не позволю ни ее бывшему, ни кому-либо еще навредить им. После того, как мы пройдем через это, я собираюсь доказать ей, что она была права насчет нас все это время.

Кортни

Мона, вновь наполнив мой бокал вином и убедившись, что Бен спит, присоединяется ко мне на диване.

– Спасибо.

– Не за что, – она отпивает из бокала и ставит его на журнальный столик. – Что я могу сделать? Я чувствую себя такой беспомощной.

Из меня вырывается горький смешок.

– Я должна была провести весь день в поиске адвокатов, но всякий раз, начиная, я понимала, что у меня нет денег. Я облажалась, – слезы вновь выплескиваются наружу, и я проклинаю себя за подобную слабость.

– Я помогу тебе. Сниму наличные со своей кредитки или чем-то еще.

– Нет. Я не могу позволить тебе сделать это.

– Это не для тебя, это для Бена. Прекрати упрямиться и прими помощь.

Она права, и если бы это было любой другой ситуацией, не имеющей отношения к Бену, я бы никогда не приняла деньги от кого-то. Но это – мой единственный выход.

– Ненавижу это, но я должна, – признаю я.

– Ты сделала бы это для меня?

– Конечно, если бы я могла, то сделала бы.

– Тогда все улажено. Обзвони всех поблизости и назначь встречу с адвокатом, а я пойду в банк в понедельник. Мы разберемся с этим. Он не заберет Бена.

Я хочу, чтобы ее уверенность передалась мне, но знаю, чем все это кончится – бедная мать-одиночка против неким образом разбогатевшего мужчины, нанявшего лучших адвокатов в городе. Его слово против моего. Я работаю в стрип-клубе. И я так зла на себя, что не взяла каких-либо письменных обязательств, когда была беременна Беном. Все, что я сделала, – вписала его в свидетельство о рождении. Я не взяла с него письменный отказ от своих прав.

– Почему я была такой глупой?

– Ты не глупая. Почему ты так говоришь?

– Я не взяла с него какую-либо расписку; я позволила ему выгнать меня, а потом просто ушла. Что, черт возьми, со мной не так? – я смотрю на нее в шоке. – Мои родители были правы. Все это время я была так упряма. Мне нужно было прислушаться к ним, а теперь у меня могут отнять Бена.

Если бы я могла это контролировать, я бы старалась быть спокойной и не столь драматичной. Но я не могу. Все мое тело трясет, а страх потерять сына завладел каждой клеточкой моего тела, мои вены охвачены пламенем. Мое зрение становится размытым, а встревоженный голос Моны усиливается, а затем затухает. Мое дыхание прерывается, и я хватаюсь за грудь, пытаясь отыскать способ снова дышать.

Сильные руки оборачиваются вокруг меня, и хриплый голос Сэма прорывается через пелену. Я моргаю, и его красивое лицо становится более четким, морщинки от беспокойства образуют складки на лбу. Как будто выходя из воды, слова вновь обретают смысл, и я цепляюсь за Сэма для поддержки. Его мужественный древесный аромат и сильное тело заставляют меня чувствовать себя в безопасности в данный момент, и я кладу голову ему на грудь.

Мона судорожно перебирает своими руками по мне, когда Сэм кладет меня на диван. В ней просыпается медсестра, и я морщусь, когда она светит фонариком мне в глаза.

– Прекрати. Я в порядке, – я пытаюсь сесть, но у меня кружится голова. – Ого!

– Ложись, детка. Тебе нужно отдохнуть, – Сэм держит мокрое полотенце и стакан воды с соломинкой.

– Что случилось?

Он стоит на коленях, прижимая прохладную ткань к моему лбу, и смотрит на Мону.

– У тебя была паническая атака, – говорит она.

– О! Логично.

– Держи, – Сэм предлагает мне соломинку, я делаю глоток и тут же чувствую облегчение, когда холодная жидкость ослабляет боль в горле.

– Мамочка, что случилось? – Бен робко стоит у края журнального столика. Он не должен видеть меня такой.

– Мамочка чувствует себя не очень хорошо, приятель. Давай вернемся наверх, хорошо? Она не хочет, чтобы ты заразился от нее простудой, – говорит Сэм. Он берет ситуацию под контроль и, подбирая Бена, исчезает наверху. Он словно знает, что я не хочу, чтобы Бен видел меня в таком состоянии.

– Ты справишься с этим? – спрашивает Мона, жестом показывая, куда они направились.

– Ага.

Я, наконец, смогла сесть и успокоиться.

– Как он попал сюда? – спрашиваю я.

– Воспользовался своим ключом. Он сказал, что услышал плач и знал, что произошло, поэтому хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

– О! – мой мир скоро рухнет, но я позволяю себе слегка улыбнуться, зная, что Сэм заботится обо мне достаточно, чтобы проверить меня.

– Откуда он знает? – ее вопросительный тон не отстает от меня. Она не самый большой поклонник Сэма после того, что он сделал. Я не осуждаю ее, я чувствовала бы то же самое, если бы мы поменялись ролями.

– Он был здесь сегодня утром, когда я получила письмо.

И одно лишь воспоминание о блондинке, покидающей его дом, уничтожает ту улыбку, что у меня была. Это напоминает мне о том, как сильно он не хочет больше быть со мной. Что я просто подвернувшийся под руку вариант. Хотя, в глубине души между нами что-то есть. Я чувствую это.

– Он снова уснул, – Сэм возвращается и садится рядом со мной, положив свою руку на мои бедра, одетые в джинсы. – Тебе лучше?

– Да. Я в порядке. Теперь ты можешь идти.

Он отодвигается, но не встает.

– Я связался с адвокатом для тебя. Он хорош. Ему нужны все твои документы: долги, платежные квитанции, списки бывших парней, семья. Он должен доказать, что ты адекватная и любящая мать, – он замолкает, а я продолжаю смотреть на него в замешательстве с отвисшей челюстью. Он кротко улыбается, прежде чем закончить:

– Конечно, это будет нетрудно, потому что ты – замечательная мама. Он свяжется с тобой в понедельник. А тем временем, ты можешь собрать то, что могло бы быть полезным, и подготовить это для него, чтобы помочь ускорить процесс.

– Подожди. Держи телефон, – кричит Мона. – О чем ты говоришь?

– Я нашел адвоката для Кортни. Я говорил ей, куда ездил этим утром.

– Нет, – заявляю я, подгибая ноги под себя таким образом, что могу повернуться и смотреть на него с близкого расстояния. – Ты сказал, что позаботишься об этом.

– Да. И я также сказал, что знаю адвоката, и он должен мне услугу.

– Но у меня нет денег на адвоката.

– Ты ничего мне не должна.

– Как такое может быть? Здесь что-то не так, Сэм, – Мона делает шаг ко мне и кладет свою руку на мое плечо для поддержки.

– Смотрите. Он хорош. Действительно, охренительно хорош. И он должен мне за то, что случилось давным-давно. Если это заставит вас чувствовать себя лучше, то я тоже не заплачу ему, – он нервно потирает затылок, – если он выигрывает, мы – квиты.

– Но я все еще буду должна тебе что-то, – говорю я.

– В смысле? – огрызается он.

– Черт. Что я должна думать? Ты игнорируешь меня в течение месяца, затем просто появляешься, как чертов герой, со своим супер адвокатом и дерьмом. И ты ждешь, что я подумаю, будто ты не хочешь чего-то взамен. Подожди, – я с горечью смеюсь, – ты снова хочешь потрахаться? Прекрасно. Мне все равно. Я уже ходила полуголой за деньги, каким будет следующий шаг?

Он встает и склоняется вниз до нескольких дюймов от моего лица. Я бросаю взгляд на Мону, вцепившуюся в телефон, и вижу страх на ее лице от мыслей о том, что Сэм поднимет на меня руку. Я быстро качаю ей головой. Последнее, что мне нужно, чтобы вызвали копов. И Сэм никогда бы не навредил мне.

– Не смей говорить о себе такое снова. Ты, бл*дь, не проститутка, – он упирается лбом в мой и понижает голос так, что только я могу слышать. – Прошлый месяц был пыткой. Я был мудаком и должен извиниться перед тобой. У меня *банутое прошлое, которое сделало меня циничным. Пожалуйста, дай мне еще один шанс. Я не буду давить на тебя. Знаю, что прямо сейчас ты имеешь дело с безумной заварухой, но хочу, чтобы ты знала, я здесь ради тебя. Только тебя.

– Кто была эта женщина утром?

– Она пришла поздно ночью, но ничего не было. Она спала на диване и уехала при первой возможности. Клянусь.

Я не уверена, что купилась на то, что он сказал, и это должно быть отразилось на моем лице, потому что он продолжает:

– Ее муж был убит некоторое время назад за рубежом, и у нее имеются кое-какие проблемы с адаптацией. Я уверяю тебя, ничего не было.

О, нет. Я не могу себе представить, каково это – пройти через такое. Искренность отражается на его лице, поэтому я ослабляю свою броню и впускаю его. Мне не хватало его.

– Мне страшно, – шепчу я и оборачиваю свои руки вокруг его шеи, потому что могу сказать, что он искренен. Я не обращаю внимания на то дерьмо, произошедшее между нами в прошлом месяце; прямо сейчас все, что я знаю, то, что он здесь, и он создает для меня чувство безопасности. Это то, чего у меня никогда не было, так что нет ни единого шанса, что я позволю ему уйти.

– Все будет хорошо. Я не позволю, чему-либо плохому случиться с тобой или Беном.

И я верю ему.

Глава 13

Сэм

Прошлой ночью я отрубился, едва добравшись до своей кровати. Физически я не устал, но мой мозг поджарился. Встреча с отцом прошла лучше, чем я ожидал. Если бы я мог словесно объяснить то, что чувствую, это было бы сочетание облегчения и злости, наверное. Бесконечная злость на этого человека.

Я не знаю, что заставило его передумать, но никогда не спрошу его об этом. Он слишком заботится о своей репутации, дабы не быть загнанным в угол и выиграть это дело, так что я не беспокоюсь о том, что он подведет Кортни.

После того, как я вышел из бара, Джим заставил меня протрезветь, прежде чем я поехал домой. Я собирался войти в дом, когда крик Кортни заставил меня броситься к ее двери. Я постучал, но она не ответила, а ее плач стал громче, поэтому я воспользовался своим ключом и вошёл внутрь.

Находиться с ней рядом и чувствовать ее успокоение, было таким естественным. И с Беном тоже. Я прочитал ему книжку, и он уснул у меня на коленях. Если бы я мог остаться с ним подольше, то сделал бы это, но я хотел убедиться, что Кортни в порядке.

Если быть честным самим с собой, то я был рад, что она поверила в то, что я сказал о Лизе. Я волновался, что она не сделает этого, но ее доверие ко мне – лишь еще одна вещь, притягивающая меня к ней.

Когда я убедился, что она будет в порядке до конца ночи, Мона проводила меня до дверей и впилась в меня взглядом, прежде чем захлопнуть ее перед моим лицом. Я это заслужил. Я не могу винить ее, ведь она лучшая подруга Кортни.

Я только что закончил свою утреннюю пробежку, заметив, что машина Моны исчезла. Изрядно вспотев во время бега, я быстро принимаю душ, прежде чем увидеться с Кортни. Уверен, что сегодня она будет нуждаться в некоторой помощи, и я должен доказать ей, что не мудак… больше нет.

Она открывает переднюю дверь, и, даже выглядя измученной, она чертовски привлекательна: без макияжа и с взъерошенными волосами, словно она только провела по ним пальцами. Не знаю, как она может выглядеть сексуально в футболке и пижамных штанах с принтом в виде уточек, но ей это удается.

– Привет, – зевает она.

– Привет. Я решил заскочить на минутку и узнать, не нужна ли тебе помощь с чем-нибудь.

– О! Эмм, я в порядке.

Я провожу своим пальцем вниз по ее щеке, и ее глаза медленно закрываются.

– Позволь мне помочь тебе. Не только потому, что мне нужно доказать тебе, что я не мудак, а потому, что я хочу этого.

– Я не смогу снова оправиться от ран, причиненных тобой, прямо сейчас, – шепчет она и поднимает глаза.

Ее слова обжигают, но я заслуживаю ее сомнение. Я докажу ей обратное.

– Я не буду. Я не пытаюсь… – разочаровываясь, что не в силах правильно подобрать слова, я отдергиваю свою руку и засовываю ее в карман. Как сказать, что я хочу быть с ней, ожидая, поверит ли она мне после того, как я обошелся с ней, и того дерьма, что наговорил?

– Не надо. Я понимаю. Хорошо, – она поворачивается и говорит через плечо, – чувствуй себя как дома.

– Привет, Сэм! – кричит Бен, сидя на полу в гостиной с высунутым языком, сосредоточившись на видеоигре.

– Привет, приятель.

– Хочешь поиграть?

Кортни идет наверх, но я здесь, чтобы помочь, поэтому хватаю другой джойстик и сажусь рядом с Беном. Мы играем около получаса, когда она спускается вниз, одетая в джинсы и толстовку.

– Уже почти обед. Что ты хочешь съесть?

– Я не голоден, – отвечает Бен.

Разочарованно вздохнув, она отвечает:

– Ты должен поесть, и клянусь, если ты не дашь мне ответ, я заберу эту игру и выброшу ее в мусор.

– Хорошо. Хот-доги.

– У меня нет продуктов, чтобы их приготовить. Как насчет сэндвича?

– Нет. Я хочу хот-доги.

– У меня нет продуктов для них, – кричит она.

Ее пристальный взгляд задерживается на мне, и в нём читается безмолвная мольба. Она никогда не кричала на него в моем присутствии, должно быть, она на пределе.

– Давай пойдём на кухню и посмотрим, что мы сможем найти. Я помогу тебе, – я наклоняюсь ближе к его уху и шепчу, – если найдем какие-нибудь конфеты, мы спрячем их и съедим, когда твоя мама не будет видеть.

Он хихикает и смотрит туда-сюда между нами, затем прикладывает ладошку к моему уху:

– Я знаю, где она их прячет.

Я разыгрываю представление, когда демонстративно встаю и смотрю в лицо Кортни.

– Мы приготовим обед сами. Ведь мы – мужчины.

Бен копирует мои движения и скрещивает руки на груди.

– Да, мамочка. Мы – мужчины.

Ее губы растягиваются в улыбке, и она кивает.

– Да, так и есть. Я собираюсь поискать кое-какое барахло в подвале, пока вы будете готовить, идет?

– Идет!

Бен семенит своими маленькими ножками на кухню, и оттуда тут же начинают доноситься звуки хлопающих ящиков.

– Я пойду и прослежу за тем, чтобы он ничего не сломал. Делай то, что тебе нужно, я позабочусь о нем.

Когда я прохожу мимо нее, она хватает меня за запястье. Я поворачиваю голову, и она одними губами говорит «спасибо». Я наклоняюсь и целую ее в макушку, прежде чем Кортни уходит вниз, чтобы порыться в бумагах.

*

Спустя несколько часов после игры в догонялки, настольные игры и похода с Беном в парк, я плачу курьеру и кричу Кортни:

– Пицца приехала.

– Я буду через минуту.

Я открываю коробку и ставлю ее посередине кухонного стола, затем беру пиво для себя, коробку с соком для Бена и наливаю бокал вина для Кортни.

Бен и я жадно накидываемся на еду, а Кортни присоединяется к нам через минуту.

– Ты нашла все, что тебе нужно? – спрашиваю я.

– В основном. Думаю, да. Я должна была увидеть то, о чем говорил тот тип, юрист.

– Что за тип? – спрашивает Бен.

Она делает глоток вина, прежде чем ответить.

– Просто друг, которому кое-что нужно.

Уже отвлекшись, Бен сосредоточился на растягивании сыра как можно дальше от своего рта.

Я едва разговаривал с ней весь день, поэтому наклоняюсь и тихо спрашиваю:

– В какое время он придет?

Она не знает, что он мой отец, и я хочу сохранить это в тайне. Уверен, что она узнает, и как бы сильно я не хотел, мне придется рассказать ей о своем прошлом и как он отыгрывался на мне, сделав меня человеком, которым я являюсь сегодня. Был. Человеком, которым я был. Он не имеет ничего общего с тем, кто я сейчас, сидящий за этим столом.

Кортни смотрит на Бена, прежде чем ответить.

– Когда он позвонил сегодня, то сказал, что может сделать это только завтра во время обеда, поэтому я отпросилась с работы. Он приедет сюда в полдень.

– Хочешь, чтобы я был здесь?

Я планирую сделать это независимо от того, что она скажет, не хочу оставлять ее с ним наедине, но она должна сказать мне об этом, так как я и так все время вламываюсь к ней.

– Я надеялась на это, так как ты знаешь его. Я так нервничаю, – ее голос становится мягче с каждым словом, и я хватаю ее руку под столом. Облегчение накрывает меня, когда она сжимает мою руку в ответ и не отпускает.

– Я закончил, мама! – кричит Бен.

– Хорошо. Иди умываться и надевай свою пижаму.

– Можно мне лечь спать чуть позже?

– Нет, уже поздно, завтра в садик. Поблагодаришь Сэма за то, что он играл с тобой сегодня?

– Спасибо, Сэм.

– В любое время, приятель.

Боже, я действительно подразумеваю это. Я весело провел время с ребенком сегодня, чего не случалось долгое время. Он задает миллион вопросов, и это чертовски смешно. Кортни проделала огромную работу, воспитывая его.

– Хочешь еще кусочек? – спрашивает она.

– Нет. Но ты съешь, ты даже первый не доела.

– Я действительно не голодна.

– Ладно.

И тут я подумал и понял, что вряд ли она ела, когда мы были в парке, она не поднималась наверх, чтобы поесть весь день. Я должен буду проследить за этим.

Мы оба передвигаемся по кухне, чтобы навести порядок, и когда она открывает шкаф, чтобы выбросить мусор, дверца закрывается неплотно.

– Как давно это сломано?

Она толкает мусорную корзину и приподнимает дверцу за ручку, чтобы выровнять ее, прежде чем закрыть.

– Что?

– Дверца шкафа. Она провисла.

– Ах, это. Я не знаю. Давно?

– Почему ты не сказала мне?

– Потому что это не столь важно, – она пожимает плечами.

– Для меня важно. Ты должна была сказать мне, чтобы я мог исправить это.

Она не просто платит мне арендную плату, но и не должна жить в доме со сломанными дверцами.

– Ладно.

– Еще что-нибудь сломано?

Она качает головой, когда наливает еще один бокал вина и протягивает мне пиво.

– Не-а. Не припомню.

– Ты скажешь мне, если что-нибудь сломается, или провиснет, или протечет, или случится что-нибудь еще, идет?

– Это действительно не так уж существенно.

Я ставлю пустую банку и открываю новую.

– Пожалуйста. Скажи мне.

Ее брови сдвигаются, и она слегка наклоняет голову.

– С чего вдруг все это стало для тебя важно?

– Черт, я не знаю. Ты не должна жить в месте с дерьмом, которое сломано. Особенно со мной по соседству. Я здесь, чтобы помочь тебе, и хочу, чтобы ты обращалась ко мне с такими вещами.

Весь этот разговор сводит меня с ума, поэтому я пытаюсь сменить тему.

– Бену не пора ложиться спать? – я съеживаюсь в тот момент, когда произношу эти слова, потому что они прозвучали дерьмово. – Это не то, что я имел в виду.

– Тогда что ты имел в виду? – она скрещивает руки и бросает свой обозленный взгляд прямо на мой член.

– Я лишь пытаюсь сменить тему. Не хочу ссориться с тобой из-за гребаной дверцы шкафчика.

– Я не знала, что мы ссорились. Думала, что мы просто разговариваем, – подняв руки в знак капитуляции, она заканчивает, – смотри, ты говоришь, что хочешь попробовать еще раз и доказать мне, что ты рядом. Тогда тебе придется разговаривать. Я просто пытаюсь узнать тебя. Хочу понять, почему починка двери – это важно.

– Отлично. Но почему мы до сих пор говорим об этой проклятой дверце?

– Потому что! Ты не ответил на мой вопрос.

– Какой был вопрос?

Я не забыл, что она выглядит такой горячей, когда злится.

– О, мой Бог! Ты бесишь меня, – она делает еще один глоток вина. – Я собираюсь уложить Бена в постель; ты остаешься и чинишь эту долбанную дверцу.

Ее рука чуть задевает меня, когда Кортни выходит из кухни, я хватаю ее и тяну назад к себе, затем оборачиваю свою руки вокруг нее.

– Я знаю, что дверца не была сломана, когда я был здесь в прошлом месяце, – мои слова звучат тихо. Я пытаюсь заставить ее понять, что у меня плохо получается говорить о своих чувствах. Я парень, в конце концов. – Значит, она сломалась, и ты постеснялась прийти и сказать мне об этом?

Она слегка опускает голову – это и есть ответ на мой вопрос.

– И это моя вина. Меня бесит, что я был таким гребаным придурком по отношению к тебе. Ты не заслуживаешь этого. Вот почему я так злюсь… Я ни хрена не сделал с этой чертовой дверцей, но все вертится вокруг тебя, детка. Все всегда возвращается к тебе.

Она поворачивается и кладет правую руку на мою щеку, затем наклоняется и прижимает свои губы к моим. Это маленький поцелуй, но огромный шаг в нужном направлении.

– Спасибо, – шепчет она у моего рта.

*

– Он уснул.

– Хорошо. Иди сюда, – я протягиваю руку с дивана, и она прижимается ближе ко мне, положив голову мне на грудь.

Я думал о завтрашнем дне и решил, что она заслуживает знать, что адвокат, который приедет сюда, в ее дом, мой отец. Было бы несправедливо ошарашить ее такими новостями, и я действительно не хочу сделать ничего, что может еще больше расстроить ее.

Я запускаю пальцы ей в волосы и целую ее в лоб.

– Адвокат приедет завтра?

– Ага.

– Он мой отец.

Она отталкивается от меня и открывает свой рот, прежде чем закрыть его снова.

– Но… Что? Почему ты не сказал мне раньше? – она встает с дивана и начинает ходить взад-вперед, заламывая руки. – Замечательно. Просто чертовски здорово. Я познакомлюсь с отцом моего бойфренда посреди битвы за опеку. Привет, – издевается она, вытягивая руку для рукопожатия, – я – Кортни, девушка вашего сына. Пожалуйста, Вы сможете доказать в суде, что я не шлюха, чтобы они не отобрали у меня сына?

Я стараюсь не улыбаться, когда она называет меня своим парнем. Я никогда не испытывал такой гордости, которую чувствую сейчас от одного глупого слова.

– Эй, – я встаю, хватаю ее за руки и слегка тяну на себя, чтобы она посмотрела на меня, – сядь, это еще не все.

Она садится в центр потрепанного синего дивана, а я – напротив нее на журнальный столик.

– Во-первых, мой отец, Джером, – просто охуенный адвокат. Возможно, ты слышала о нем. Его юридическая фирма курировала некоторые действительно крупные дела, и он был в новостях сотни раз. Джером Монро?

– Звучит знакомо.

– Он был в новостях на прошлой неделе по поводу того, что добился освобождения для того парня, что стрелял в полицейского.

Ее глаза загораются, и она кивает.

– О, так это он. Да, я слышала об этом. Это твой отец?

– Да. Но я ненавижу его.

– О…

– Он был ужасным отцом. И как только смог, я переехал сюда, поближе к моему дедушке и не разговаривал с ним с тех пор. Я не буду утомлять тебя подробностями, но скажу только одно. Он ужасный человек. Эгоистичный, жестокий, высокомерный лжец и интриган. Но он отличный юрист, – я жду, пока это уложится в её голове, прежде чем сказать что-либо еще.