Текст книги "Я тебя ненавижу или Поцелуй меня ещё раз! (СИ)"

Автор книги: Анна Братчикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

Уверен, что хочешь туда идти? – спросил я, когда Максим остановился в двадцати метрах от их стоянки, оставаясь в тени и наблюдая.

Да, хочу увидеть её, – он снова двинулся вперед, позволяя отблескам высоких костров осветить свою фигуру. Я пошел за ним, подстраиваясь под его медленный, крадущийся и ленивый шаг, как у дикого кота.

Цыгане продолжали танцевать вокруг огня и при нашем появлении даже не всполошились, как им свойственно, только их глава отложил гитару, поднялся со своего места и поздоровался с нами. Здесь мы с Максом были своими. С тринадцати лет я начал убегать сюда, зазывая с собой одиннадцатилетнего брата. Тогда их табор ещё стоял на месте, и мы проводили здесь все дни, возвращаясь домой только на ночь.

Мы прошли по всему табору, разглядывая пестро одетых людей, получая улыбки, приветливые взгляды, и раздавая их в ответ. Из одного шатра навстречу нам вышла красивая, молодая девушка лет 20. Темно-каштановые, вьющиеся мелкой спиралью волосы, тонкие брови, от природы темно-вишневые, пухлые губы и темные глаза, внутри которых тлеет дьявольский огонек. Рада.Макс.

Как только я увидел её, во мне вдруг что-то перевернулось, в голове пронеслись сотни картинок, а дыхание затруднилось. Она осталась такой же, какой я её запомнил, лишь некоторые черты лица изменились, делая её старше. На минуту я будто застыл. Она тоже замерла с дружелюбной, обожающей улыбкой на губах. Я почувствовал, как Антон отходит, оставляя нас наедине, и сливается с пестрой толпой.

Я шагнул к ней, протянув руку.

Ты хочешь зайти? – с ноткой дружеской иронии поинтересовалась она, беря меня за руку и увлекая в шатер.

Почему бы мне не хотеть, ведь я провел здесь много времени, – я осмотрелся. Все осталось по-прежнему: так же много тканей, подушек и чисто цыганских украшений, вроде бус и ожерелий – крупных и цветных.

Я слышала, кем ты теперь стал. Не пристало таким людям, как ты, шляться по таборам, не думаешь?

Я рассмеялся. Искренне и громко. Только эта женщина позволяла себе говорить все, что она думает, мне в лицо.

А я должен думать? Помню, раньше рядом мы не думали ни о чем.

Я тоже помню, – она улыбнулась. – И я знаю, зачем ты здесь.

Воспитывать меня будешь? – ухмыльнулся я. – Ты всегда это делала. И во всем. Но скажи, неужели тебе никогда не хотелось повторить это?

Мне 22, а тебе 18.

Два года назад тебя возраст не волновал, – я подошел к ней со спины, провел по плечам и, резко развернув лицом к себе, поцеловал.

Я забыла, что ты не любишь, когда не получаешь, чего хочешь, – на секунду оторвавшись, проговорила она и снова притянула мою голову к себе.

Я аккуратно опустил её на подушки и лег сверху, удерживаясь на руках и продолжая её целовать.

У меня есть и вторая причина, – отдышавшись, проговорила она. – И эта причина была с тобой неделю назад.

Я прекратил её обнимать, оттолкнулся и сел к ней спиной. Я надеялся забыть о Львовой хотя бы здесь, но о ней знала даже Рада.

Откуда ты знаешь? – голос звучал раздраженно и грубо.

Я многое знаю, Максим. Гораздо больше, чем ты думаешь.

Я снова хотел вернуться к более приятному занятию, но она меня остановила, и мне пришлось снова сесть, раздражаясь ещё больше.

Не делай то, чего не хочешь делать. Не я тебе нужна, а та, другая.

Она поднялась с подушек, привела себя в порядок и протянула ко мне руки.

Пойдем. Прогуляемся по табору. Тебя хотела видеть моя бабушка.

Мы шли по траве, рассматривали людей у огня и старались говорить о чем-то отвлеченном. Мы пересекли всю поляну и вышли к левому её краю, где у очередного костра сидела пожилая женщина с картами и гадала молодым. Я не знал её имени, Рада никогда мне его не говорила, да и никто из тех, кто не принадлежал к табору, не знал. Женщина не обладала запоминающейся внешностью, я забывал её черты морщинистого лица, как только терял из виду, но тут же вспоминал, увидев снова.

А-а-а, – понимающе и ласково протянула она, заставив меня поёжиться. Ещё два года назад эта старуха заставляла меня чувствовать себя неуютно в её обществе. Мне казалось, что она знает обо мне все, даже то, чего не знаю я сам, но подтверждения своим догадкам я никогда не находил.

Я знала, что ты придешь, садись, – она взглядом приказала цыганской молодежи подвинуться. Те, удивленно глядя на меня, выполнили приказ. Я понимал их, гадалка зазывала к себе не каждого, к ней приходили сами. А меня она именно зазывала. Я медленно сел. Рада осталась стоять неподалеку.

Слушай, что я тебе скажу, – её голос стал неожиданно мягким, текучим, как песня, и заворожил меня. – Я всегда знала, что моя Рада не для тебя. Хоть ты и проводил с ней время, я знала, что тебе предназначена другая. Но, если ты ничего не сделаешь – не будете вы вместе.

Но что я...

Не перебивай меня, – строго приказала бабушка Рады, и глаза её сверкнули. – Ты отпустил своё счастье, но ты его вернешь. Вернешь, когда замрет время, подует ветер, и распахнуться окна. Ты нашел шесть цветков и растоптал их все и всё своё счастье, но лишь потому, что это не твое счастье. Твой – седьмой цветок – огненный.

Я не понимаю, о чем вы говорите.

Слушай. Я всё о тебе знаю, всё о тебе видела. Твое счастье тебя ещё ждет. Но не опоздай. Судьбой тебе суждено было влюбиться в ребенка и это не изменить. Сейчас ты не можешь опоздать. Счастье ты должен вернуть пока солнышко не взойдет, потом будет поздно, – она говорила размеренно, глядя на меня и дальше – внутрь меня. По спине побежали мурашки, хотя я сидел у самого костра, отблески которого падали на морщинистое лицо гадалки. Я почувствовал себя ещё более неуютно, когда понял, что начинаю верить этим глупым бессвязным словам, и решил, что нужно это прекращать.

А если я скажу, что вам не верю? – скептически поинтересовался я. Гадалка медленно и с достоинством поднялась со своего места и, бросив мою руку, отошла. Я и не заметил, что она держала меня за руку всё это время.

Тогда я скажу, что ты просто глупый мальчишка, который не знает, с кем ведет игру. Она переиграет тебя, если не сделаешь, что я сказала, – женщина явно была оскорблена, но из-за гордости не позволяла себе показать этого. Лишь я это чувствовал.

Что будет если я не сделаю? И с кем таким я играю, кто может переиграть меня? Я мастер интриг и побеждаю почти всегда...

Со смертью, – резко оборвала меня старуха. – Не вернешь свое маленькое счастье до зари – умрешь.

Я вздрогнул, по коже пробежал мороз от её слов. Глянув на Раду, я прочитал на её лице тревогу. Все цыгане молчали, а старая гадалка взмахнула цветастыми юбками и скрылась в своем шатре, напоследок бросив на меня сосредоточенный взгляд.

И всё равно я тебе не верю, – зло процедил я, когда она ушла.

Найдя Антона, я сказал ему, что мы срочно должны уйти. Я больше не хотел находиться в этом месте и жалел, что вообще пришел. Это гадание расшатало мои нервы, но самое отвратительное, что я прекрасно понял, о ком мне говорили, не понял всего остального, но кто центр повествования мне стало ясно.

К ночи похолодало и поднялся ветер – осень вступала в свои права. Мы вернулись около двенадцати часов, но никто не спал, даже Юля ещё играла в гостиной. Я хотел сказать родителям, что я думаю о таких ночных ожиданиях меня, но то, что случилось дальше, выбило у меня всякие мысли.

Андрей быстро спустился по лестнице, поцеловал Розу, сказал, что в город приехал его старый друг и они договорились встретиться в баре и направился к выходу. Мельком он глянул на часы и остановился, затем потряс рукой и снова глянул на циферблат.

Макс, скажи, сколько сейчас? Я, по – моему, опаздываю, а у меня часы остановились. Я глянул на свои и отшатнулся. Стрелки застыли ровно на полночи. Я посмотрел на часы на стене в гостиной и увидел ту же картину. Где-то внутри начало поселяться новое беспокойство.

А, ладно, не важно. Он меня дождется, – Андрей открыл дверь, и уже было шагнул за порог, но налетел очередной порыв ветра. Створки окон на первом этаже прогнулись внутрь, но открыться им помешали защелки. У меня уже началась паника, но я всё ещё старался держать себя в руках.

Ко мне подскочила Юля, таща что-то в руках.

Макс, смотри, – она протянула мне кусок плотного картона средних размеров. – Нам задали сделать генеалогическое древо в школе. Я сначала просто написала имена, но потом подумала, что стоит чуть-чуть его разукрасить.

Что за глупости? Кто тебе это сказал?

Аня так говорила, во всем должна быть творческая изюминка. Я и её тоже туда вписала, она ведь такая хорошая! Правда?

Я посмотрел на лист и у меня в горле встал комок. Она украсила дерево цветами, а на каждом цветке написала имя родственника. Но это не важно, важно то, что рядом с моим стояло имя Львовой. И её цветок был седьмым.

Правда, – я вернул сестре картон и быстро побежал наверх. То, что сейчас происходило у меня в поместье, начинало сводить меня с ума. Ворвавшись в библиотеку, я плюхнулся в кресло и расслабил напряженные мысли.

Чертова старуха!"

Ты выражаешься не корректно", – встрял до сих пор молчавший внутренний голос.

Я выражаюсь прямым текстом".

Ты оскорбляешь человека за его помощь".

Она свела меня с ума. Я не верю ей, это всё совпадения".

Врешь. Сам себе врешь".

И что мне теперь делать? Скажи, раз ты такой умный!"

Ты сам прекрасно понимаешь, что должен сделать", – больше я от него не услышал ни слова. А получасом позже взял в руки мобильный и набрал знакомый номер.Аня.

Разбудили меня крики и топот ног. Сквозь сон я понимала, что кричит моя мама, а ей вторит папа. Я слышала, что они ругаются, куда-то звонят, выхватывают друг у друга трубку и что-то кому-то пытаются втолковать, но заставить себя проснуться и посмотреть в чем дело, было выше моих сил.

Вдруг мне на веко что-то капнуло, затем то же самое повторилось и с моей губой. Ничего не соображая, я открыла глаза, села в кровати и мутным взглядом обвела комнату. В этот же момент в комнату ввалились родители и продолжили что-то кричать, только гораздо громче, но я их не слушала, занимаясь более важным делом.

Я разглядывала розовый потолок в разводах и пыталась понять, откуда взялась вода. В голове сразу, как неоновая табличка, вспыхнули слова Макса "Тебе нравится твоя комната?", и все встало на свои места. Расхохотавшись и не обращая внимания на ошарашенных родителей, я подумала только об одном: Косов – гений!

Я еле удерживала себя на месте, дожидаясь, пока машина моей мамы полностью остановится. Так и хотелось быстрее выскочить и вбежать в поместье не ожидая, пока Николай откроет дверь. Это я и сделала, когда мама заглушила мотор.

Вихрем промчавшись мимо ошарашенного, но счастливо улыбающегося дворецкого, я взбежала по лестнице и толкнула дверь в комнату Макса. Его там не было. Тогда я пробежалась по коридору, распахивая все двери подряд и слушая, как они с грохотом ударяются о стену.

Не ищи, он уже уехал, – услышала я голос с первого этажа, и моя сияющая улыбка померкла. Спустившись вниз, я увидела Антона в гостиной. Как всегда неизвестно чему радующийся, немного с философствующим выражением лица... и по пояс голый. – Работа превыше всего. Когда будет – не знаю, скорее всего вечером, часам к десяти.

К двенадцати, – поправил его Андрей, на ходу застегивающий запонки. Он подошел ко мне, приобнял и по братски чмокнул в щеку. -У Макса сегодня с Владом какая-то встреча, но когда-нибудь он все же появится, так что выше нос. Мне, кстати, тоже уже пора. Нужно обсудить детали перепланировки ресторана.

Ты опять забыл чертежи, – за будущим мужем выбежала Роза в одном халате и с дипломатом в руках. Увидев меня, она позабыла обо всем и прямо с чемоданчиком бросилась меня обнимать, выкрикивая что-то радостное.

Наконец ты здесь! Я не могла дождаться этого момента, – Роза повела меня в столовую. Парни последовали за нами. – С тех пор, как все девчонки во главе с Ингой и Алесей уехали, здесь стало невероятно скучно. Ты должна все мне рассказать, особенно о том, как ты уговорила родителей снова тебя сюда отправить.

Девушка усадила меня на стул, приказала горничной подать кофе и только тут заметила парней.

Вы чего пришли? – она глянула сначала на Антона, потом на Андрея.

У тебя всё ещё мой дипломат, – резонно заметил Андрей, и, тут же его получив, поцеловал невесту и умчался по своим делам.

А я чисто послушать женские разговоры, – вставил свое слово философ, после чего был выставлен вон. Роза с новой силой принялась засыпать меня вопросами о том, почему я вся будто свечусь изнутри и веду себя странно.

За неделю, что меня здесь не было, я много размышляла, – Роза смотрела на меня доброжелательно и с каким-то задором в глазах, но я все равно нервничала.

Я не знаю, как ты к этому отнесешься, я ведь причинила Максу слишком много боли, я и сама это понимаю. А ты ведь его будущая сестра, и ты, наверное, в праве меня осудить, но я... Мне кажется, я люблю его.

Ну наконец-то, мы с Антоном уже и не надеялись от тебя это услышать, – девушка лишь шире заулыбалась и откинулась на спинку кресла.

Вы с Антоном?

Да, мы все пытались подвести вас к этой мысли, но безрезультатно. Ты не должна была это узнать, но теперь, я думаю, можно. Антон ведь тогда, в день твоего отъезда, специально не пустил тебя к брату. Я знаю, возможно, ты думаешь, что это Максим всё подстроил, но это не так. Мы все продумали, я помогала Антону, и иногда свои коррективы вносила Элеонора. Если бы ты тогда поговорила с Максом, он либо не сдержался и сделал бы глупость, либо отпустил тебя, что стало бы ещё большей глупостью. Но теперь всё будет хорошо.

Информация о том, что за нашими действиями следили ещё несколько человек, немного шокировала меня, но в целом я была рада.

А я все же волнуюсь. Вдруг он не примет мои чувства? Зачем ему это теперь? Он и так не мало плохого от меня получил. Как вспоминаю, сколько гадостей ему наговорила, так больно становится.

Кто и что не примет? – весело поинтересовался Антон, появляясь в гостиной. – Ань, у меня есть для тебя сюрприз в честь возвращения. Пойдем, я...

Расслабься, – перебила его блондинка. – В этом уже нет необходимости.

В чем? – спросила я.

Антон хотел показать тебе, чем занимался Макс в твое отсутствие, но раз уже тебе и так нравится мой будущий родственник...

Аллилуйя! – настала очередь Антона перебивать. В его голосе было столько радости, что я смутилась и поспешила вставить свое слово.

Вообще-то я не против взглянуть, – Антон отвел меня в комнату Макса, где мы провели с ним так много времени, и тактично удалился.

Остановившись на пороге, я, будто лаская взглядом каждый сантиметр, оглядела комнату. Сейчас мне все казалось таким родным, таким знакомым, а собственное поведение невероятно странным. Я упустила столько моментов, столько мелочей, которыми могла наслаждаться. А всему виной мое упрямство.

Я прошла вглубь комнаты и коснулась пальцами постельного белья. Шелк. На шелке я спала только в первый день. В день его рождения. Потом Макс заменил белье на привычный мне хлопок. Я сделала ещё пару шагов и прилегла на кровать с той стороны, где обычно спал Макс.

Сделав глубокий вдох, я почувствовала знакомый запах его тела, шампуня, которым он пользовался, и парфюма, отпечаток которого остается на всем, что Максим носит и чего касается. Этот запах окутал меня и вскружил голову, казалось, что рядом не подушка, а сам Косов. Я почти уснула, умиротворенная этими воспоминаниями, но, балансируя на грани, всё же вспомнила, что пришла сюда не просто так.

Привстав на кровати и удобнее устроившись на подушках, я взяла с тумбочки пульт и включила проигрыватель, где уже стоял диск для меня.

Спустя час я поняла, что лучше бы не видела этого всего. Антон записал для меня всё то, что было скрыто от моих глаз раньше. Первый эпизод произошел давно. Я видела, как Макс со злостью швыряет свои вещи в сумку, даже не пытаясь складывать их аккуратно. Иногда он промахивается, но не идет поднимать, то что не попало в багаж, а просто достает следующее. День, когда я пожелала, чтобы он уехал.

Следующим, что я увидела, стала я сама. Я спала, а он тихо вошел ко мне в комнату и сел в кресло. Косов не проронил ни слова, только молча сидел, смотрел на меня, иногда переводил взгляд на луну в окне, и снова на меня. Он всё таки был там, мне не приснилось.

Грустная картинка сменилась более оптимистичной: Макс разговаривает с дворецким. Тот шутливо предлагает ему обзавестись женой, а парень отказывается. Но перед этим он на минуту задумывается и бросает взгляд на дверь комнаты, где я раньше жила...

Картина меняется и я вижу ночь. Макс выходит из своей комнаты, прикрывает дверь и спускается на первый этаж. Перебрасывается парой фраз с Николаем и, не одеваясь, идет прямо к гаражу. Больше я не вижу ничего, но спустя минуту различаю звук шин. Ночь когда он оставил меня спать у себя в комнате. Ночь, когда он сказал, что пьян.

Четвертый эпизод я просто промотала. Это была ночь, когда мы с Настей заблудились у гаражей, а я не хотела об этом вспоминать. Но, несмотря на перемотку, я успела заметить, насколько сильно Косов меня сжимает, пока я плачу и, как закрывает глаза и задерживает дыхание, когда я вздрагиваю.

Увидела я и то, что произошло, когда я уходила на первое "настоящее" свидание с Кириллом. Ещё тогда лицо Макса показалось мне странным и слишком напряженным, а теперь я поняла почему. Уверена, Антон специально вырезал кусочек с камеры, которая снимала Косова сбоку, чтобы мне прекрасно был виден и бокал, который он сжимает в руке так, что капает кровь, и его лицо с натянутой улыбкой.

Последнее, что выбрал для меня Антон, датировалось прошедшей неделей и содержало всего две минуты. Эти две минуты Макс просто сидел в кресле, в библиотеке, и двигался очень мало. Лицо его будто замерло, лишь в глазах изредка мелькала какая-то жизнь. Он был не похож сам на себя. Сначала я не поняла, в чем здесь подвох, этот кусочек не нес абсолютно никакого смысла, лишь через пять минут заметила крошечные цифры в правом углу экрана. Эти цифры сменялись очень быстро – они отсчитывали дни...Макс.

Занимаясь документами и беседуя с вип-клиентами, я мыслями то и дело возвращался к вчерашним словам Рады и своему замыслу.

Получилось или нет?"

Что, простите? – подал голос мой собеседник – мужчина лет 40 в модных очках в золотой оправе.

Ничего, прошу прощения. Мысли вслух. Не отвлекайтесь, заполняйте договор.

И все же, сработало или нет? Я ведь знаю, что её мама от меня не в восторге, и я так же в курсе, что она очень не хотела отпускать свою дочь в мое поместье", – подумал я, когда переговоры были окончены, и клиент поставил подпись. Я бросил взгляд на часы и понял, что до конца рабочего дня осталось пол часа.

Ещё немного и я могу ехать", – из раздумий меня вырвала телефонная трель.

Да, – голос звучал резко и недовольно, я уже предчувствовал, что этот разговор меня не обрадует.

Ты чего злой такой? – весело заорал Владлен в трубку. – А вообще не важно. Надеюсь, ты не забыл, какой сегодня день?

Какой сегодня день? – устало спросил я.

Сегодня ты должен участвовать в гонках, это наша традиция.

Влад радостно тараторил, а я выругался. Совершенно об этом забыл.

Слушай, я сегодня не могу, Аня приезжает и...

Ничего слышать не хочу, через час ты должен быть на нашем месте. Можешь не участвовать, но видеть, как я выиграю у Лазаря, ты обязан.

Он тоже участвует?

Разумеется. Он всегда участвует, если не считать прошлый год.

Я буду, – бросив это, я отключился. Если до этого я не хотел там даже появляться, то теперь подумывал об участии. Мы всегда соревновались и каждый раз предугадать, кто победит, было невозможно.

К месту проведения гонки я подъехал как раз вовремя. Все уже были в сборе. Мне казалось, что я опоздаю, если заеду домой и сменю машину на свой ламборджини, но нет, все только собирались. Я помнил, что так и не отдал машину в ремонт, но это не важно. Думаю, сегодняшний день она выдержит.

Привет, я думал, ты уже не приедешь, – Владлен подскочил ко мне и пожал руку, как только я вышел из машины.

Как я мог такое пропустить? – усмехнулся я, глазами выискивая Лазаря.

Он стоял неподалеку от своего авто в паре десятков метров от меня и беседовал с каким-то парнем, лицо которого было мне знакомо, но я никак не мог вспомнить, где видел его. Кирилл заметил меня, ухмыльнулся и отсалютовал рукой. Я ответил кивком.

После отъезда Львовой мы перестали с ним друг друга ненавидеть и даже начали перебрасываться парой незначительных фраз, но наши отношения всё ещё были натянутыми. Я знал, что он благодарен мне за то, что я не стал писать заявление, я знал, что сделал это в знак нашей прежней дружбы. Я так же знал, что это в наших взаимоотношениях особо ничего не меняет. И Лазарь тоже это знал.

Едешь сегодня? – он подошел ко мне спустя пять минут.

Не думаю. Я здесь лишь как зритель. Владлен едет, можешь не сомневаться, он тоже хороший соперник.

Жаль, я хотел тебе кое-что предложить. У нас ведь остался один нерешенный вопрос, помнишь? – Лазарь выглядел расслабленным, как и я, но я чувствовал его напряжение, идущее изнутри, и напрягался сам. – Я подумал, что мы можем решить его здесь, раз она не в состоянии сделать это сама.

Думаешь, я куплюсь на это?

Думаю, ты слишком хочешь её, чтобы упустить возможность, как и я, – продолжал давить парень и был прав.

У меня почти не было риска, я не позволил бы себя обыграть. Игра того стоила, и отказываться не было смысла.

Если выиграю, исчезнешь? – глядя ему в глаза, задал я прямой вопрос.

У меня есть выбор? – приподнял он бровь.

Правильно мыслишь, выбора нет.

Если проиграешь – в этот раз она будет жить у меня. Я в курсе, что она приехала снова.

По рукам.

Мы пожали руки и разошлись проверять готовность машин к соревнованию.

Приятно было снова чувствовать под руками руль, к которому привык, слышать, как работает мотор и расслабляться на удобном сидении.

Чуть надавив на педаль газа и услышав в ответ шуршание мотора, я крепче сжал руль и глянул в боковое стекло на машину соперника. Он так же сосредоточенно смотрел на меня. Я медленно отвел взгляд и посмотрел четко перед собой, на трассу, вдоль которой темноту уже разрезали огни.

Сигнал, и мы срываемся с места, оставляя немногочисленных зрителей позади. Мыслей нет, только четкое понимание, что я обязан выиграть. Ветер, бьющий в закрытое окно, рев мотора и соперники, тоже желающие получить победу. Мою победу. Вдавливая педаль газа что есть силы, я боковым зрением следил за другими машинами.

Вперед вырвались трое: Я, Лазарь и незнакомый мне парень. Всего один круг, ещё десяток километров и победа моя. Она – моя. Я выжал максимальную скорость и оставил обоих противников далеко позади.

С автомобилем не было никаких проблем, хотя я их и ожидал. Машина слушалась меня беспрекословно, повинуясь каждому движению.

Я уже почти не видел дороги, перед глазами была она. Я видел её рядом с собой, улыбающуюся, в порыве гнева, растерянную, смущенную... Я уже предвкушал дальнейшее развитие событий и свое будущее. Меня радовала мысль, что сегодня она будет в моем поместье. Будет со мной. Рядом.

Внезапно что-то вырвало меня из раздумий, я глянул на дорогу и резко ударил по тормозам. Впереди было рассыпано крупное битое стекло. Я бы успел остановиться, но тормоза сработали с опозданием. Я напоролся на стекло, одна из шин лопнула и машину занесло. Руль вырвался из рук, я запаниковал, автомобиль закрутился. Стараясь удержать его на месте, я не рассчитал сил и пространства. Правую руку в области плеча пронзила боль, затем ребро с левой стороны и, наконец, я ударился виском о боковое стекло и медленно начал терять сознание.

Все помутнело перед глазами, и я начал проваливаться в темноту, пока она совсем не поглотила меня. Последней мыслью было: "Я только научился любить, только понял, как это. Слишком поздно. Жаль..."Аня.

Ожидая Макса в его комнате, я, незаметно для себя, уснула. Разбудил меня какой-то шум с первого этажа. Я села на кровати и огляделась. За окном уже стемнело, взошла луна, рассеивая сумрак в комнате. Я заметила, что из под входной двери пробивается полоска света, часы показывают половину первого, а шум снизу усиливается.

Может быть, Макс вернулся?" – я соскочила с кровати и, распахнув дверь, помчалась вниз по лестнице.

Вбежав в гостиную, я нашел лишь траурные лица. Кто-то ещё был одет в повседневные костюмы, а кто-то только встал с постели и был в пижаме или халате.

Александр стоял около дивана и прижимал к своей груди вздрагивающую жену. Анастасия стояла рядом с Антоном, который с кем-то нервно перебрасывался фразами по домашнему телефону. Андрей сидел на диване, обхватив голову руками, и о чем-то напряженно думал. Рядом сидела Роза и тихо гладила его по плечу.

Что происходит? – поинтересовалась я, чувствуя, что в воздухе витает что-то нехорошее.

Со второго этажа спустилась Юля, волоча за собой огромного плюшевого кота. Она тоже спросила, что здесь происходит, но за ней спустилась Элеонора и увела в её комнату.

Что случилось? Где Макс?

Всё нормально. Всё хорошо, он скоро приедет, – обернулась Мария Николаевна, вытирая слезы и выдавливая улыбку. – Всё хорошо.

Нет... – оборвал её Антон, бросая с раздражением трубку. – Не хорошо. Ни черта не хорошо! Ни черта черт возьми не хорошо!

Он не приедет, – повернувшись ко мне, заорал Антон. – Никуда никогда он больше не вернется. Его нет больше! Нет совсем! НЕТ ЕГО!

Антон, продолжая что-то хрипло кричать, начал сползать по стенке, а я почувствовала, что теряю сознание.

Поделиться…

Глава 20. Доигрался.

Глава 20.Аня.

Я сидела в приемной и смотрела в одну точку: прямо перед собой, на место, где отвалился кусочек голубой краски и образовалось белое пятнышко. Оно было маленькое, почти крошечное, но достаточного размера, чтобы удерживать моё рассеянное внимание.

Не могу поверить, что его больше нет. Это бред, он не может умереть теперь, когда я люблю его". – перед глазами, будто кадры из чёрно-белого кино, проплывали проведенные с ним моменты: вот мы на кухне бросаемся мукой, вот в коридоре, поскользнувшись падаем, я перекатываюсь и оказываюсь сверху. Его веселый голос: "Знала бы ты, на чем сейчас сидишь". Вот он подходит ко мне вечером на первом приеме, такой красивый, и просит у моих собеседников разрешения похитить меня на минуту. Вот я у бортика, а он висит в гамаке над бассейном и читает книгу. Я говорю что-то об Алесе, он тащит меня за руку на себя, и я, головой вперед, лечу в бассейн, а он ухмыляется: "Не будь такой занудой. Остынь", звучит его насмешливый голос.

Затем мелькают моменты из сада, когда я разрисовываю беседку, стоя на стремянке, а он смотрит на меня снизу вверх, закрываясь от солнца. Затем я вспоминаю, как мы, перемазанные краской, падаем в фонтан.

Неужели это больше никогда не повторится?.." – наконец, начали наворачиваться слёзы. Сквозь тонкую плёнку тумана, застилавшую глаза, я различила силуэт женщины в белом халате. Она направлялась к нам.

Мария Николаевна, – извиняющимся тоном начала медсестра. – мы сознаем свою вину и постараемся возместить потерю вашего времени и моральный ущерб...

О чем вы тут говорите? Я только что потеряла сына! Мой мальчик мертв, а вы говорите о потере времени?! – Мария Николаевна закричала, вскочила со своего места, но Андрей с Антоном вовремя удержали её, приобняв за плечи, после чего она заплакала. Я отстранено наблюдала со стороны, будто за сценой из фильма, которая меня не касается. При слове "мертв", в горле образовался комок, мешающий дышать, а грудную клетку сдавило в тисках.

Вы не поняли, ваш сын жив. – перекрывая голос Марии Николаевны, закричала медсестра. – В отделе перепутали фамилии, ваш сын сейчас в третьей VIP-палате, с ним всё в порядке.

Меня будто током ударило. "Ваш сын жив... ". ЖИВ! Я сорвалась с места, побежала по коридору, расталкивая врачей и молясь о том, чтобы это не было очередной ошибкой и с ним действительно всё было хорошо.

Добежав до нужной палаты, я толкнула дверь, вбежала в практически пустую комнату в зеленых тонах, с одиноким фикусом в горшке на полу, но не растерялась и, не останавливаясь, толкнула следующую и увидела его. Макс, как ни в чем не бывало, сидел в кресле. По обеим сторонам от него, с таких же креслах сидели Владлен и Кирилл.

Я, не обращая внимания на ребят, бросилась к нему и повисла на шее. Он даже не успел встать. Обхватив руками и прижав к себе как можно сильнее, я уткнулась ему в плечо и, наконец, позволила копившимся последние часы слезам покатиться из глаз. Макс сидел не двигаясь, лишь несмело обнял меня. Поток слез незаметно перешел в беззвучные рыдания. Я старалась не вздрагивать, чтобы он ничего не заметил, но у меня ничего не получилось, пару раз я всё таки вздрогнула и тут же услышала его тихий голос:

Ты что? Плачешь? – Макс попытался отстраниться и взглянуть мне в лицо, но я лишь сильнее вцепилась руками в его рубашку. Казалось, если я отпущу его, те страшные слова о смерти окажутся правдой и его больше не будет со мной.

Эй, ну ты чего? – он говорил шёпотом, а я не могла ему ответить, лишь глотала слезы, желая, чтобы он притянул меня к себе так же сильно, как притягиваю его я, чтобы у нас было как можно больше точек соприкосновения.

Ну зачем ты вообще сел за руль? Зачем ты ехал так быстро? – на пару минут уняв слёзы, спросила я. Он чуть отстранил меня и, взяв в ладони мое лицо, посмотрел в глаза. Я только сейчас заметила, что его голову перетягивала полоска бинта, и на ней с левой стороны проступило алое пятнышко. Я протянула руку и дотронулась до кончиков его волос рядом с раной.

Тебе очень больно? – недолгая передышка закончилась. Слёзы снова покатились из глаз, а голос стал высоким и не красивым. – Знаешь, как я испугалась, когда нам позвонили из больницы?

Сама не осознавая, что делаю, я стала покрывать его лицо лёгкими, торопливыми поцелуями везде, где могла дотянуться: щёки, скулы, лоб, шея, только губ я намеренно избегала. Я не знала, как бы он отнесся к такому поцелую. Я поняла, что люблю только после того, как чуть не потеряла его, но чувствует ли он хоть каплю того, что чувствую я? Я ведь так его обидела... Не сдержавшись, я притянула его голову к себе и прижалась к губам.

Он не ответил. Ну и пусть, главное, что он жив и с ним всё хорошо. Со своей любовью я как-нибудь справлюсь. Макс в очередной раз отстранил меня и заглянул в лицо, я в свою очередь испуганно смотрела на него, ожидая хоть какой-то реакции. На его лице вдруг промелькнула надежда, внимательные глаза впились в мое лицо, будто желая найти там что-то. Эмоции смешались в одну незабываемую картину: недоверие, счастье, надежда.

Скажи что-нибудь? – звенящим от напряжения голосом попросила я.