Текст книги "Портрет второй жены (Единственная женщина)"

Автор книги: Анна Берсенева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Я же должен защищать своих сотрудников, да? – Он смотрел на нее весело и ободряюще. – Но, конечно, это я расслабился. Хожу себе один, как в Германии…

Лицо его стало серьезным, и Лиза вспомнила, каким безжизненным было это лицо, когда она впервые увидела Юрия – в больнице… Юрий открыл дверь подъезда, выглянул на улицу.

– Быстро как смылся, – сказал он. – Считай, повезло нам.

– Ты так хорошо дерешься, – заметила Лиза с детским восхищением.

– Да? Приятно слышать. Это я боксом увлекался когда-то. Самоутверждался, пока не понял, что удары по голове вредят интеллекту. Но с этим-то ублюдком мне драться ведь не пришлось. – Он брезгливо тряхнул рукой. – Вот что, давай я тебя наверх отвезу, а то мало ли…

Они вместе поднялись наверх, и, не выходя из лифта, Юрий дождался, пока Лиза откроет дверь.

– На этот раз – спокойной ночи? – Он помахал ей рукой. – До скорого, Лиза!

Взволнованная тем, что с ней случилось, Лиза только кивнула.

Полина Ивановна уже спала, в квартире было тихо. Лиза включила свет в коридоре, на кухне, в своей комнате. Только сейчас ей стало по-настоящему страшно. Как же она будет теперь входить в этот проклятый подъезд?

Она выглянула в окно. Ратников стоял внизу у машины и, увидев ее, еще раз помахал ей снизу.

Глава 7

Сергей Псковитин не мог вспомнить, сколько лет знает Юру Ратникова.

Первое воспоминание о нем было: они дерутся из-за новой Юркиной лопатки, тот пыхтит, краснеет, но никак не может вырвать из рук Сергея свое сокровище. Но, конечно, их знакомство началось не в тот день, а гораздо раньше, потому Сергей и не мог вспомнить…

Потом: первое сентября, они пошли в первый класс, и Сергей после уроков ждет, когда Юра выйдет из школы, чтобы вместе идти домой. Наконец Юрка показывается в дверях, но в руках у него два портфеля – свой и Юли Студенцовой. Юля идет рядом с ним, вид у нее независимый, но и Юрка держится небрежно, как будто это не ее портфель он безропотно тащит.

Сергей смотрит на них и вздыхает: придется идти домой одному, он уже знает, что третий – лишний. Что ж, Юлька хоть и девчонка, но зато самая красивая девчонка не только в классе, но и во всей школе, и во всем их дачном поселке.

Они выросли на одной улице и даже были соседями. То есть это только называлось так – соседи, потому что дома стояли рядом. Но дом, в котором жил Юрка, принадлежал его отцу, начальнику Союза художников и академику Владимиру Сергеевичу Ратникову, а мать Сергея просто сторожила дачу, в которую летом приезжала семья покойного профессора Лукина.

Накануне приезда Лукиных из Москвы Сергей вместе с матерью переходил жить в летний домик, похожий не то на кухню, не то на сторожку, который стоял тут же, в саду. Правда, Лукины никогда не задерживались позже сентября: вдова профессора где-то преподавала, и ей неудобно было жить не в городе. И вообще, она не любила дачной жизни и не чувствовала в ней никакой потребности, так что Сережка долго считал себя настоящим хозяином дачи.

Ратниковы жили здесь постоянно – в огромном деревянном доме, не похожем ни на один дом в поселке. Дом Ратниковых был похож на корабль, и Сергею все время казалось, что он вот-вот оторвется от фундамента и устремится куда-то вперед.

Эльвира Павловна, мать Юрки и его нудной сестры Инги, говорила, что обожает деревенскую жизнь. Но, конечно, та жизнь, которую вели обитатели «поселка академиков», вовсе не была деревенской. Их дети лазали по деревьям, коленки у них постоянно были разбиты, штаны разорваны, и ходили они в ту же школу, что и ребята из соседней деревни. Но на этом сходство и заканчивалось.

Несколько раз в неделю за Эльвирой Павловной приезжала из Москвы черная «Волга», а Владимир Сергеевич ездил в город каждый день. А когда Юрка подрос, к нему стали привозить из Москвы учителя какой-то особенной математики, три раза в неделю.

– Ребенок должен получить приличное образование, – объясняла Эльвира Павловна Сережкиной маме, и та кивала.

Они дружили. Они не просто дружили – все свое детство Сережа помнил как вечное подражание Юрке. Конечно, не потому, что тот был профессорский сынок и у его папаши была персональная машина. Он был не такой, как все, ни один мальчишка ни из деревни, ни из «академки» не был на него похож. Сергей не понимал, в чем состоит эта непохожесть на всех, как никогда не мог с уверенностью сказать, что придет Юрке в голову в каждую следующую минуту.

– Оторви да брось, – укоризненно говорила о Юрке Сережкина мать. – Из такой приличной семьи, а вот надо же, оторви да брось!

Двенадцатилетний Сергей не спорил с матерью, но и не верил ей. Все, что делал Юрка, было необыкновенно. Казалось, он и не представлял, что жизнь может быть обыкновенной, все вокруг него вертелось колесом.

Однажды он зазвал Сережку кататься на льдинах.

– Пойдем, – решительно заявил Юрка, вызвав его на улицу как-то в выходной. – Там же нешироко, сам знаешь. Даже Юлька не боится, с нами пойдет.

«Ну конечно, – подумал Сергей. – Как же Юрка не пойдет, если Юлька там будет!»

Он немного ревновал друга к этой красивой девочке, потому что знал: только она дороже Юрке, чем он, Сергей…

– Чего бояться? – Сергей пожал плечами. – Тоже мне река!

Река Листвянка действительно была неширокой. Но льдины плыли по ней стремительно, то и дело сталкиваясь друг с другом. Лицо у Юрки было сердитое – как всегда, когда что-то удавалось ему не сразу. Он смотрел на льдины, наклонив голову и засунув руки в карманы короткой куртки. Юлька стояла рядом с ним, и по быстрым взглядам, которые она бросала на Юру, Сергей понимал, что даже она растерянна.

– Может, ты не полезешь туда? – спросила Юлька.

Сергея она ни о чем не спрашивала – знала, что он сделает то же, что и Юра.

– Еще чего! – Юрка решительно шагнул вперед. – Я первый, а ты, если хочешь, за мной, – сказал он Сергею.

Он пробежал вдоль берега вверх по течению – туда, где у самой воды лежала огромная коряга, – и с нее легко перепрыгнул на льдину, которую как раз прибило к берегу. Подождал, не отплывет ли эта льдина, нельзя ли плыть прямо на ней, но та крепко зацепилась за что-то, и Юрка перепрыгнул с нее на другую льдину, на третью – из тех, что громоздились у берега.

Сережка и Юлька, как завороженные, следили за ним, но он даже не оборачивался. Вся его крепкая фигурка была напряжена, хотя он перепрыгивал со льдины на льдину легко, не вынимая рук из карманов.

Наконец Юрка оказался на льдине, которая не цеплялась за другие, а, едва он ступил на нее, поплыла по течению, все убыстряя ход. Юрка, кажется, не ожидал, что движение будет таким стремительным. Он пошатнулся, замахал руками, но все же удержал равновесие, и льдина понесла его вперед.

Хотя речка и была неширокой, Сергею показалось, что Юрка совсем далеко от них с Юлькой.

«Что же я стою?» – спохватился он.

Сергей быстро сбежал к воде и запрыгал по льдинам к середине реки – туда, где течение несло льдину с Юркой.

– Осторожно! – крикнула с берега Юля.

Но вообще-то она не была трусихой, в голосе ее и сейчас не чувствовалось страха.

Сергей добежал до последней льдины, прибитой к берегу, и остановился, не зная, что делать дальше. Юрка был недалеко от него, но их разделяла теперь темная вода. Ни одной льдины не было между ними.

– Эй, Юрка, стой! – крикнул Сергей – хотя как тот мог бы теперь остановиться?

Юрка обернулся на его голос, и Сергей увидел, что в глазах его мелькнул испуг. В ту же минуту он снова взмахнул руками, но на этот раз сохранить равновесие ему не удалось. Коротко вскрикнув, Юрка полетел в воду.

Его крик прозвучал одновременно с Юлиным криком на берегу, и Сергей даже не понял, кто из них закричал раньше. Он прыгнул одновременно с этим двойным криком, и ледяная вода обожгла его сильнее, чем обжигает пламя.

Вообще-то Юрка плавал хорошо, но, кажется, одна из льдин ударила его сзади. Сергей не понял, в чем дело, он только увидел, что лицо у Юрки бледное, а движения судорожные, совсем неловкие. Сам он плавал как рыба, все мальчишки завидовали, и даже сейчас, в обжигающей воде, его руки двигались уверенно и мощно.

Он сразу оказался рядом с Юркой и схватил его за ворот куртки. До берега было недалеко, и доплыл он быстро. Юрка тоже греб одной рукой, вторая висела как-то безжизненно.

Юля бросилась к ним сразу, как только они оказались на берегу – тяжело дышащие, мокрые. Обоих колотила крупная дрожь, вода лилась с них ручьями. Как назло, поднялся ветер, и Сергею показалось, будто он покрывается льдом.

– Домой, побежали скорее! – закричала Юлька. – Вы же замерзнете, вы же умрете!

«Что сейчас дома будет!..» – мелькнуло в голове Сергея.

Но размышлять об этом было некогда, и, собирая последние силы, они бросились к поселку. К счастью, матери дома не было – Сергей понял это издалека по задернутым занавескам, – и они, все втроем, вбежали в теплую кухню лукинской дачи.

– Раздевайтесь, быстро раздевайтесь! – торопила их Юлька. – Сережа, водка есть у вас?

Непослушными руками Сергей достал из шкафчика над плитой бутылку самогона, припасенную матерью для печника. Пока они раздевались, кутались в снятые с кроватей покрывала, Юлька налила две полные чашки. Ни один из них никогда не пил спиртного. Самогон обжег горло, мальчишки закашлялись, но Юлька, не обращая внимания на их кашель, уже растирала их по очереди мокрой ладонью.

Вскоре Сергей почувствовал, как приятное тепло разлилось по телу, закружилась голова. Он видел перед собой блестящие Юркины глаза. Щеки у друга пылали, он смотрел на Юльку, которая двигалась как-то медленно, невероятно легко, и ее золотисто-каштановые волосы летели вокруг головы сияющим ореолом…

Отведя на минуту взгляд от Юльки, Юрка обернулся к Сергею.

– Если бы не ты, я бы погиб, – сказал он серьезно и тихо. – Я никогда не забуду.

Голос у него был торжественный, как в рыцарском романе, хотя язык и заплетался немного. Сергей знал, что его друг как раз увлечен сейчас Вальтером Скоттом, он и ему давал читать то «Айвенго», то «Квентина Дорварда». Но он знал и то, что Юрка не вычитал эти слова в романе…

Потом они легли рядом на разложенный диван, Юля накрыла их тяжелым ватным одеялом и села у них в головах рядом с Юркой. Глаза у Сергея закрывались сами собой, и, засыпая, он видел, как Юля гладит мокрые Юркины волосы.

Сергей так и не понял, зачем Юрка полез тогда на эту льдину. Это был один из загадочных поступков его необыкновенного друга. Зачем-то ему было это необходимо, а объяснять он все равно бы не стал, так что Сергей и не спрашивал.

Он не «выставлялся» ни перед Юлькой, ни перед ним – это Сергей знал точно. Хотя, конечно, Юрке не все равно было, что думают о нем окружающие. Но с Сергеем и Юлькой Студенцовой он был не таким, как с остальными.

Ему, например, с самого первого класса было плевать на насмешки друзей, когда он нес Юлькин портфель. Казалось, он даже не обращал на это внимания. Юлька была для него какой-то особенной, и вскоре Сергей к этому привык, потому что это не мешало их дружбе. Просто – была красивая девчонка, о которой Юрка помнил всегда и которая когда-нибудь должна была стать его женой.

Юрка сам сказал ему об этом – вернее, не специально сказал, а как-то мимоходом: мол, это потом, когда Юлька уже будет моя жена; тогда ему было тринадцать. Юлька тоже была при этом разговоре и не возразила ему – сделала вид, что не слышала.

Вообще, Сергей скоро совсем перестал ревновать к ней своего друга. У шестиклассницы Юльки уже была своя, отдельная жизнь, и эта жизнь была связана с тем, что Юлька была красавица. Она всегда такая была. Даже в том возрасте, когда все ее ровесницы превратились в гадких утят, Юлька только расцвела.

Все поселковые и деревенские мальчишки ходили за ней табуном, и не только ровесники – даже шестнадцатилетние и восемнадцатилетние приезжали к школе на ревущих мотоциклах, соперничая за право довезти ее до «академки», где она жила с родителями. Юлька никого не дразнила и не обнадеживала, она была просто неприступна, и причина тому была одна – Юра Ратников.

Многочисленные ухажеры очень скоро это поняли, и весь удар их ревности обрушился на него. И конечно, на Сергея Псковитина, потому что все, что касалось Юрки, касалось и его.

Юлька, пожалуй, и представить себе не могла, сколько драк выпало на долю ее будущего мужа, и все из-за нее! Он вечно ходил в синяках, однажды чуть глаза не лишился – к счастью, обошлось рассеченной бровью. И если бы не Сергей, который не вникал в любовные страдания непрошеных кавалеров, – ему и вовсе пришлось бы туго, потому что Юрка скорее умер бы, чем уступил соперникам, даже если бой был заведомо неравным.

Вместе они и боксом пошли заниматься – к тренеру из расположенной поблизости воинской части, который за небольшую плату организовал секцию из окрестных мальчишек.

Неожиданно Юрка оказался лучшим учеником. Реакция у него была мгновенная, короткие, ошеломляющие удары – неотразимые. Даже Сергей иногда проигрывал ему, не успевая отвечать на его стремительные выпады, хотя о мощных псковитинских кулаках легенды ходили и в деревне, и в поселке.

Это было самое счастливое время их дружбы – во всяком случае, для Сергея: он понимал своего друга так, как никогда уже не мог понять его потом. Они читали одни и те же книги, вместе гоняли на мотоциклах, и иногда Сергей даже жалел, что не влюблен в Юльку. Ему казалось, что они с Юркой и влюбиться должны в одну и ту же девушку…

Потом в «академке» появился Саша Неделин, и все пошло прахом.

Двадцать лет спустя Сергей Псковитин вспоминал все это, медленно двигаясь в плотном потоке машин по Садовому кольцу. Его не слишком раздражали пробки, он даже любил эти неизбежные остановки в середине бешеного дня, когда у него вдруг появлялось время сосредоточиться или расслабиться. Юра – тот просто зверел, когда приходилось тормозиться.

– Все, Сереж, покупаем «Волгу» черную, ставим мигалку и будем ездить как чиновники средней руки – по встречной! – восклицал он.

Сергей только посмеивался над его нетерпением.

Сейчас он возвращался в офис, ожидая Юриного звонка: вдруг придется разворачиваться и ехать еще куда-нибудь.

Вернувшись из Германии, Юра взялся за московскую работу с удвоенной энергией. Сергей даже сердился на него. Все-таки год всего прошел после того, как вышел он из Склифа и, слабого, с синими кругами под глазами, Юля увезла его в Ниццу – приходить в себя на Лазурном Берегу.

Конечно, на курорте Юра не задержался. Вскоре он уже звонил из Германии, где с обычным своим упорством добивался именно того, чего ему слишком недвусмысленно посоветовали не добиваться. С уверенностью ожидая его звонка, Сергей заранее вызвал ребят из фирмы по защите информации, и те обшарили весь офис, чтобы убедиться, что их не слушают посторонние.

– Зря ты волнуешься, Серега, – смеялся Юра по телефону. – Я тут в Баден-Баден езжу, воду пью, как Тургенев с Достоевским.

– К рулетке не приохотился? – мрачно поинтересовался Сергей. – Мотор у тебя в заднице, вот что я тебе скажу!

И вот – месяца нет, как он вернулся, а спокойной Сергеевой жизни пришел конец.

Сергей давно уже научился разделять свою работу на две части: то, что он обязан понимать как начальник службы безопасности, и то, что ему совершенно непонятно и, значит, его не касается. Он простить себе не мог того, что произошло год назад.

«А все потому, – думал он, – что разбираться стал, в чем все равно не разобраться, в Юркиных непонятных планах. И расслабился, упустил из виду…»

Но Юра рассказывал ему обо всем, независимо от служебной необходимости, – так повелось с детства.

– Еще немного, Серега, чуть-чуть еще – и мы будем работать с ними на равных, – объяснял он свои усилия по завязыванию контактов с немецким концерном. – Если бы ты знал, как меня раздражает, когда меня считают идиотом!

– Да я-то знаю, – улыбался Сергей. – Неужели немцы тебя идиотом считают?

– Я все понимаю: и что они уже научены горьким опытом – с нашими-то работать, – и что они вообще любят взвешивать все до пылинки, но все-таки… Черт, и не объяснишь им! Самому-то кажется: ведь это ж я, я же не такой…

О том, что случилось год назад, Юра вспоминать не любил. Тогда казалось, все потеряно. Выжить-то выжил, но проект по недвижимости с треском провалился, Ратников не смог получить от мэрии ни одного обещанного участка в центре, и это ставило крест на вхождении его фирмы в мощный европейский концерн.

– Какие проекты мы будем развивать, – сжав зубы, говорил он тогда Сергею, – если даже начать их не смогли!

Он курил сигарету за сигаретой, а лицо у него и без курева было серым. Сергей давно порывался забрать сигареты, но Юра отводил его руку.

Наконец на кухню вышла заспанная Юля и спокойно выбросила только что распечатанную пачку в окно. Юра даже возражать не стал – Сергей видел, что у него просто нет на это сил.

– Пойдем-ка и правда спать, Юрка. – Сергей встал и положил руку ему на плечо. – Ну что ты переживаешь, себя, что ли, не знаешь? Все будет о'кей, ты очухайся только…

И вот теперь, год спустя, все действительно завертелось и пошло как по маслу. Юрина неуемная энергия сделала свое дело.

Он смог наладить все, что требовали немцы, – связи, информационную сеть, дочерние фирмы. И только проклятые новые московские участки маячили перед ним камнем преткновения.

– Все готово, понимаешь, все! – Ратников сидел рядом с Сергеем в машине, которую тот вел по Новому Арбату: Юра попросил, чтобы Сергей сам поехал с ним сегодня. – Участки эти я получу, пусть хоть снайперы стреляют! И тогда мы начнем сразу по всему фронту, улавливаешь идею? Все наши фирмы включатся одновременно, а они отлично налажены, можешь мне поверить, ты увидишь, как быстро все это заработает, это ведь отличная система, я сразу понял, как только о ней узнал!

– Типун тебе на язык, Юра, – ответил Сергей. – Какие еще снайперы?

– Да! – вспомнил Ратников. – Я девушку новую взял на работу.

– Что за девушка? – быстро спросил Псковитин.

– Красивая девушка, и такая… В общем, с ней легко работать, не сомневайся. Немецкий отлично знает, держится хорошо. Зовут Лиза Успенская, я уже договорился, она сегодня придет к пяти. Ты меня здесь не жди, пришли кого-нибудь, а сам ее встреть, если я не успею вернуться. – Вдруг Юра усмехнулся. – Я ее, знаешь, вчера даже от хулигана защищал.

Сергей недоуменно вскинул брови, не отрывая взгляда от дороги.

– Ну да, от алкаша какого-то, прицепился к ней в подъезде. По-моему, было довольно смешно, но ей понравилось. Алкаш-то плевый совсем, но я, оказывается, драться еще не разучился.

– Ты разучишься! Говорил же, не ходи один, ты ж не мальчик. Или мало тебе?

– Ну ладно, ладно. – Тон у Юры стал примирительным. – Не буду больше, обещал уже. – Он помолчал немного, потом неожиданно сказал: – Скоро Юля приедет.

Сергей почувствовал тоску в его голосе. Он знал, что эта тоска – не из-за того, что Юля приедет скоро, а из-за того, что ее нет сейчас, что ее давно нет рядом, как она была рядом когда-то…

Он остановил машину у бывшего здания мэрии. Ратников хлопнул дверцей.

– Ни пуха ни пера! – крикнул ему вслед Сергей.

«Надо было и сегодня охранника с ним послать, – подумал он, медленно отъезжая от тротуара. – Но уж больше он у меня не отвертится! Какие-то алкаши, подъезды… Ладно, поеду взгляну, что за девушка».

Юрка никогда не был бабником, но сейчас Сергей предпочел бы, чтобы он завел себе любовницу, и лучше бы не одну. Юля приедет! Раньше надо было думать…

Юрка женился, едва им с Юлей исполнилось по восемнадцать. К тому времени никто уже не удивился этому. Даже Эльвира Павловна, которая считала ранний брак моветоном, и та смирилась.

– Что поделаешь, – по привычке изливала она душу Сергеевой матери, – ведь Юрочку бесполезно переубеждать, пусть уж делает что хочет…

Свадьба была в «академке», хотя Юрка давно жил в Москве и на дачу наведывался все реже. Молодые расписались в сельсовете и оттуда, из деревни, пешком пришли в поселок. Только что началось бабье лето, паутинки липли к Юлиным золотисто-каштановым волосам, неяркие солнечные лучи вспыхивали в ее глазах медовыми звездочками. Легкий ветер ворошил Юрины волосы, подхватывал невестину фату и бросал ему на плечи. Оба они так красивы были в этот день, ничего странного не было в том, что они женятся, – кому же быть вместе, как не им… Свидетелем был, конечно, Сергей, свидетельницей – Наташка Кизилина, Юлина подружка.

На свадьбу собрался весь поселок. Кажется, никого даже не приглашали отдельно, понимая, что все равно придут все. Бывшие Юлькины ухажеры съехались из деревни на мотоциклах, и Сергей на всякий случай не слишком увлекался гулянкой, был начеку. Хотя смешными теперь казались те, давние, страхи. Он даже рад был бы, если бы вспыхнула драка…

С мучительной грустью смотрел он на Юру – вот, уходит, и не вернуть… Не из-за женитьбы, конечно, все началось гораздо раньше, и теперь Сергей чувствовал неизбывное свое одиночество в огромном и непонятном мире, объяснить который умел единственный человек.

Юля смеялась – не вслух, а как всегда она смеялась, глазами и уголками губ, Юра целовал ее под крики «горько!». Ничего необыкновенного не было в этой свадьбе.

Сергей смотрел на Юлю, и чувство, возникшее у него однажды по отношению к ней, было в эти минуты особенно острым. Даже сейчас, когда она сидела за длинным столом в саду, прижавшись к жениху, Сергей просто физически ощущал, что у нее есть своя, особая, жизнь, в которую нет доступа никому, даже Юрке, и эта жизнь связана с тем, что Юля – красавица.

Она уже выиграла первый приз на каком-то конкурсе, на нее обратили внимание в недавно появившемся модельном агентстве. Сергей даже думал, что из-за этого она не выйдет за Ратникова: нельзя же участвовать в конкурсе «мисс», будучи замужем? Впрочем, Юрке это, конечно, было все равно, он женился бы на ней при любых обстоятельствах, и это немного раздражало Сергея.

– Слушай, а правда, что Юля уезжает завтра? – улучив минуту, спросил он своего друга, пока невеста болтала с Наташкой.

– Да, а что?

– Да ничего, мне-то какое дело. И куда она едет?

– В Юрмалу. От своего агентства, на конкурс.

Cергей ничего не сказал. Действительно, какое ему дело до того, что Юля на следующий день после свадьбы едет куда-то, чтобы расхаживать по сцене полуголой под похотливыми взглядами мужиков из жюри? Но ведь только Юля оставалась Юре из их общего детства, и Сергей хотел, чтобы она принадлежала его другу безраздельно…

– Думаешь, я боюсь, как бы она мне не изменила? – Прищурившись, Юрка смотрел прямо на него, и во взгляде его была жесткая, знакомая Сергею по их боксерским боям решимость.

– Я знаю, что она тебе не изменит.

Сергей вздохнул. Как Юрка не понимает, что дело не в этом!..

Он не мог простить Юле, что она улетела в Париж прямо из склифовской палаты, едва Юрку перевели из реанимации. Конечно, потом она приехала, заставила его перебраться за границу – неизвестно, что было бы с ним, останься он в России, – но Сергей помнил, как стучали ее каблучки по больничному коридору… Он не уехал бы в такой ситуации никогда и никуда. А ведь именно они с Юлей были для Юрки не такими, как все, – и Сергей не мог простить.

Телефон молчал – наверное, не сглазить бы, все идет нормально. Сергей свернул к Тверским-Ямским и остановил машину у офиса «Мегаполис-инвеста».

Им повезло с этим зданием. В их распоряжении был двухэтажный особняк в престижном центре, на тихой улочке. Кажется, раньше здесь были какие-то художественные мастерские, и Юра получил полуразрушенное здание через отца, от Союза художников. Сергей впервые пришел сюда, когда «Мегаполис-инвесту» принадлежал уже весь особняк, а до этого, Юрка рассказывал, они с ребятами сидели в подвале.

Дверь бесшумно открылась перед ним: охрана увидела его на мониторе, когда он только подъехал к дому. После того как Юру чуть не убили, Сергей превратил офис в настоящую крепость и ничуть об этом не жалел. Береженого Бог бережет.

Его кабинет располагался на первом этаже, но, прежде чем пройти туда, Псковитин просмотрел список ожидаемых посетителей, лежавший на столе у охранников. Да, есть такая – Елизавета Успенская.

– Когда вот эта девушка появится, – сказал он, – направьте ко мне, если Ратникова не будет.

Дел у него сегодня было мало: отправил машину к мэрии, просмотрел оперативные отчеты и материалы о предполагаемом партнере.

Юра занят был сейчас вожделенным европейским концерном, все его прежние дела шли по накатанному. Псковитин не забывал наблюдать время от времени, что происходит на подмосковных заводах. Особенно один, редкоземельных металлов, постоянно держал его в напряжении. Он знал, что такие дела контролируются спецслужбами, и, по правде говоря, предпочел бы, чтобы Юра в это не влезал. Но прибыль была огромная, и Псковитин терпел эту головную боль.

Партнерская фирма, которую Ратников нашел с дальним прицелом – для новой своей системы, – производила хорошее впечатление: ни в каком «кидалове» замечена не была, долгов не имела. Но Псковитин все-таки просидел над бумагами не меньше часа, вызвал сотрудника финансового отдела, который составлял отчет о партнере, и пожалел, что сам не повстречался хотя бы с коммерческим директором: Сергей доверял личному впечатлению.

Правда, он предложил однажды Юре проверять новых сотрудников на детекторе лжи, как это давно делали во многих фирмах. Но Ратников категорически запретил, брезгливо поморщившись.

– Какой я тогда руководитель, – сказал он, – если доверяю не себе, а машинке?

Псковитин тогда только плечами пожал. Он считал это неуместным чистоплюйством. Сам-то он и без детектора постоянно перепроверял всех сотрудников «Мегаполис-инвеста». Человек слаб, вчера не было проблем, а сегодня появились – где гарантия, что этим не воспользуются те, кому не следует?

Он знал, что не только в уютном особнячке на Тверской-Ямской, но и во всей их разветвленной системе его боятся и уважают. Что ж, так и должно быть. За себя он был спокоен. Семьей он не обзавелся, алчностью не страдал, его невозможно было ни подкупить, ни запугать, и это знали все, с кем имел дело «Мегаполис-инвест» и лично Сергей Псковитин.

Время прошло незаметно, и он оторвался от бумаг, когда в дверь постучали.

– Войдите!

На пороге стояла девушка лет двадцати – невысокая, с изящной фигуркой. Псковитину сразу бросилось в глаза редкое сочетание цвета ее глаз и волос – светло-пепельный с прозрачно-зеленым. Потом он удивился выражению ее лица: какая-то юная незащищенность соединялась в нем с отчетливым чувством собственного достоинства.

В следующую минуту он понял, что уже видел эту девушку.

– Елизавета Дмитриевна? Садитесь, пожалуйста. Псковитин Сергей Петрович, будем знакомы.

Ему немного смешно было называть ее по отчеству, но таково было установленное им самим правило: никакой фамильярности.

– Скажите, Елизавета Дмитриевна, – сразу спросил Псковитин, – где я мог вас видеть?

– В больнице, – ответила девушка. – В Склифе. Я шла по коридору, вы стояли у палаты. Потом я посидела немного с… с больным, пока не пришла сиделка.

Ну конечно, как он мог забыть! Правда, тогда было не до нее.

– И что же, теперь вы оказались здесь случайно?

– Да. – Девушка недоуменно посмотрела на него.

– И Юрий Владимирович не знает, что вы с ним уже встречались однажды?

– Нет. – Она слегка покраснела. – Понимаете, мне было неловко ему об этом напоминать. Мне кажется, ему было бы неприятно, что я видела его в таком беспомощном состоянии.

«Надо же, как быстро она это поняла! – удивился Псковитин. – Конечно, Юрка не любит выглядеть беспомощным…»

Однако Сергей не любил совпадений и не слишком верил в их случайность.

«Поживем – увидим, – подумал он. – Что ж теперь, раз Юра говорит, что уже взял ее на работу».

Ему понравилась эта Лиза Успенская, и он не хотел подозревать ее в каких-то тайных целях. Кстати, он не успел поинтересоваться у Ратникова, чем она будет заниматься.

В этот момент дверь распахнулась, и сам Юрий Ратников показался на пороге.

– Приехал? – удивился Сергей. – Быстро вы, Юрий Владимирович.

По Юриному торжествующему виду он понял, что дело сладилось, и его радость немедленно передалась Сергею.

– Вот, развлекаю Елизавету Дмитриевну в ваше отсутствие.

– Привет, Лиза! – Юра улыбнулся девушке, и Сергей вдруг заметил, что отблеск его торжества отразился в ее глазах. – Ну как, нравится у нас?

– Я еще не поняла. – Лиза улыбнулась ему в ответ. – Холл красивый, и охрана вежливая.

Юра рассмеялся:

– Что ж, пойдем наверх, покажу остальное. Сережа, ты зайди через полчасика – расскажу…

Дверь за ними закрылась.

«Как необыкновенно просияли ее глаза, когда Юра на нее посмотрел!» – подумал Псковитин.

Что-то новое, прежде незнакомое дрогнуло в его душе: он вдруг подумал о том, что многое бы отдал, если бы эта девочка так взглянула на него.