Текст книги "Забытый чародей. Подруга на день (СИ)"
Автор книги: Анна Бахтиярова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Часть 6
После ухода – а точнее, перемещения – мужчин, Карина позвала меня пить чай. Пришлось согласиться из вежливости. Глядя, как гадалка по-хозяйски суетится на кухне сыщика, я продолжила размышлять, долго ли длятся их отношения с Глебом Вениаминовичем, и кем она приходится Руфине.
Всё было странно. И неправильно. Квартира удава выглядела холостяцкой. Но Карина чувствовала себя здесь, как дома. Вокруг не наблюдалось женских вещей или фотографий гадалки, однако было предельно ясно, что сыщик каждый день поднимается с постели исключительно ради неё.
– Не стесняйся, спрашивай, – проговорила Карина, ставя передо мной чашку и тарелку с пирогом.
– Серьезно? – я изумленно приподняла брови. – Я девушка от природы любопытная. Профессия тоже способствует. И всё же, иногда лучше не совать нос в чужие секреты.
– Брось, – отмахнулась гадалка. – Нам – нечисти – лучше держаться вместе. Да и глупо скрытничать, если завязли в этом сумасшествии по уши.
Я поперхнулась чаем.
– Нечисти?!
Карина подарила красноречивый взгляд.
– Перестань отбрыкиваться от собственной сущности, – посоветовала она мягко. – Я поступала точно также. Очень долго. Но мы те, кто есть. Бессмысленно это отрицать, а, тем более, противиться.
– Возможно, – согласилась я не слишком уверенно. – Но почему мы – нечисть?
Гадалка улыбнулась. С примесью горечи.
– Так говорила моя мама, а она знала толк в потусторонних вещах. По её экспертному мнению, любые магические способности, априори, не являются светлыми. Всё зависит от того, как мы их используем. Но в этом и проблема. Чем больше возможностей, тем сильнее соблазн.
Признаться, меня покоробили рассуждения Карины. Однако в них был смысл. Та же Жозефина-Симона не раз шутила насчёт «светлости» Алексея Даниловича. И сегодня в подвале Клавдии я готова была согласиться с особенной питомицей.
– Ладно, – проговорила я, поглаживая края почти полной чашки. – У меня есть некоторые вопросы. Вы с Руфиной похожи. Но я слышала, у неё не осталось родни.
– Так и есть, – Карина нахмурилась и с тоской посмотрела в окно, за которым скрывался целый мир. А ещё похититель, явившийся по её душу. – Руфина – последняя из рода. Я не в счёт. Уже давно.
– Но почему? Кто она тебе?
Гадалка посмотрела на меня испытывающе, словно пыталась выяснить, не упаду ли я со стула, услышав ответ. Впрочем, это, и правда, едва не случилось.
– Руфина – моя внучка.
– Что? – мне показалось, я ослышалась.
– Ты правильно поняла, – развеяла сомнения Карина. – Моя внучка. Моя и Аркадия.
– Но...
В голове со скоростью света мелькали самые разные предложения. Призрак? Не может быть. Карина осязаема в отличии от Полины Андреевой, терроризировавшей наш офис. Долгожительница, как Алексей Данилович? Не похоже. Дети чародея бесплодны. А тут внучка в наличии.
Видимо, шальные мысли отражались на ошалелом лице во всей красе. Карина взяла меня за руку через стол и подбадривающе сжала пальцы.
– Я человек, Яна. По крайней мере, была им когда-то. Но теперь, боюсь, у меня нет ответа: кто я такая. Вернее, ЧТО Я ТАКОЕ. Самое неприятное, этого не знает даже Алексей Данилович. Он прежде не сталкивался с подобной аномалией.
В голове продолжал ухать молот. Карина сказала так много. И так мало.
– Сколько тебе лет? – вырвался некорректный вопрос. – Я понимаю, спрашивать подобное у женщин... – поспешила оправдаться я, но гадалка перебила.
– Я не знаю. Непонятно, как следует считать... – она крепче сжала мою ладонь. – Давай я просто расскажу мою историю. Покажу тебе её. Глеб сказал, ты умеешь перехватывать картинку.
– Уверена? – спросила я осторожно.
Карина вызывала у меня симпатию. На уровне инстинктов. Но речь шла не только о ней. История касалась и сыщика. Готов ли он обнажать подробности личной жизни?
– Да, уверена, – гадалка облизнула сухие губы. – Во-первых, ты видела меня во сне. Сомневаюсь, что это случайность. Во-вторых, после Глеба, Алексея Даниловича и его дочери Ольги, ты первая с кем я могу общаться. В-третьих, Глеб тебе доверяет. А такое, поверь мне на слово, происходит не часто. В-четвертых, тебя привлекают к поиску Руфины и Аркадия, а, значит, ты вправе знать, что происходит.
Четвёртый аргумент был самым весомым, пожалуй. Но мне больше понравился третий. И даже немного польстил. Мне всегда было легко общаться с сыщиком. Словно мы были родственными душами. Приятно услышать, что он отвечает «взаимностью».
– Всё началось в августовский вечер, – начала Карина с толикой горькой грусти. – Мне только-только исполнилось восемнадцать лет. Впереди была целая жизнь. Яркая, счастливая, долгая. Разве может казаться по другому, когда ты молода и влюблена, а принц из сказки мечтает об одной тебе...
Мне не пришлось напрягаться, как со стоматологами или Дамиром. Картинка явилась сама, будто включили фильм. Я легко смогла разглядеть детали, услышать звуки и даже почувствовать эмоции героев «киноленты». А фоном служил мой город. Знакомый, но в то же время чужой. Потому что таким он был задолго до моего рождения. За два с половиной десятилетия, как минимум. Свободный от потоков машин, но скованный иными правилами и порядками.
Парень и девушка бежали под проливным дождём, шлепая босыми ногами по лужам и держа туфли в руках. Теплые струи молотили по плечам и спинам, но молодых людей это не беспокоило ни капельки. Они громко смеялись, не обращая внимания на осуждающие взгляды горожан, спрятавшихся от ливня под козырьками магазинов и крышами остановочных павильонов.
Они хорошо смотрелись вместе. Жгучая брюнетка и блондин с огромными светлыми глазами. Она походила на антилопу, он напоминал бравого солдатика из старых советских фильмов.
– Не туда! – попытался остановить юную Карину парень, подняв ногами столп брызг. – Твой поворот дальше.
– Я помню, где живу! – весело крикнула она. – Но я не хочу домой! Давай ещё погуляем. Подальше от моего двора. Там одни сплетницы. Старые грымзы! Неудачницы!
Разумеется, он был не против. Отдал бы полжизни, лишь бы выпускать её руку.
Они забежали в первый же двор в окружении четырёх хрущевок. Запрыгнули в песочницу – под грибок. Карина провела ладонями по мокрому лицу, откинула назад прилипшие волосы. Посмотрела на любимого с вызовом. Он без труда прочёл страсть в карих глазах. Резким движением прижал её спиной к столбу и жадно прильнул к губам.
Сильные руки скользнули по бедрам, сердце девушки забилось сильнее, тело запылало печным жаром. Сейчас её не смущало, что мокрое платье облепило фигуру, бесстыдно демонстрируя каждый изгиб. Этот парень был тем, с кем она хотела провести всю жизнь, отдать всю себя без остатка.
И всё же она отстранилась.
– Осторожнее, – попросила Карина. – Кто-нибудь пристанет. Скажет, развращаем общество. Безумные люди! Будто детей, правда, в капусте находят!
– За дождём нас никто не увидит, – тёплые губы коснулись её шеи.
– Всегда кто-то видит.
Парень нехотя подчинился. И сразу нашёл компромисс – поцеловал руку подруги...
– Его звали Серёжа, – проговорила Карина в настоящем времени, вздохнув печально, но без бремени горьких сожалений. – Мальчик из параллельного класса. В тот год мы закончили первые курсы. Я в медицинском институте, он – в химико-технологическом. Перед нами лежал чистый лист бумаги. Мы были художниками и писателями. Собирались творить и быть счастливыми.
– Что с ним случилось?
Мой голос предательски дрогнул. Непростой вопрос воскресил собственные трагические воспоминания, которые я прятала в глубине сознания.
– С ним? – эхом отозвалась Карина, поймав мой болезненный взгляд. – О! Ничего особенного. Серёжа, как и многие, оказался пленником предрассудков и чужого влияния. Трудно представить, но тот вечер стал отправной точкой всех бед. Разделил мою жизнь на «до» и «после». Определил судьбу на долгие годы.
...Дождь закончился. Влюбленные шли вдоль красного кирпичного дома. Карина нарочно замедляла шаг, а на повороте к следующей пятиэтажке остановилась, нежно посмотрев Сергею в глаза.
– Я провожу тебя до подъезда, – объявил он, но девушка покачала головой.
– Не стоит.
– Плевать на сплетни! Мы поженимся через полгода. Максимум, через год. Ещё одну-две сессии сдам на приличные оценки, чтобы родители успокоились.
– Я им не нравлюсь, знаю, – Карина нахмурила дугообразные брови. – Они уверены, ты достоин лучшего.
– Ты и есть лучшее! – запротестовал он. В голосе парня зазвучало столько уверенности, что тревога, сковавшая девичье сердце, отступила.
– Ладно, – улыбнулась она. – Идём.
А дальше... Я знала это ощущение. Отлично помнила, как испытала его в морозный зимний вечер, когда вернулась в нашу квартиру с Антоном. Что-то случается со вселенной. Она переворачивается и жизнь бежит не привычной дорогой по горизонтали, а по вертикали вниз – на самое дно пропасти.
У дальнего подъезда толпился народ. Стояла «скорая» и три милицейские машины. В воздухе витало ощущение трагедии. Но даже не будь там зевак и служебных автомобилей, Карина бы всё поняла. Благодаря врождённому магическому дару, она почувствовала запах крови. Родной крови.
– Что-то случилось, – растерянно пробормотал Сергей. – Это ведь твой подъезд, верно?
Девушка не успела осознать слова любимого. Соседка в цветастом платке поверх дюжины бигуди – та самая, которая всегда знает всё и обо всех – наклонилась к уху пожилого милиционера и показала пальцем на застывшую Карину.
…Остаток вечера она помнила плохо. Одни обрывки. Крепкие руки, не дающие броситься по лестнице на третий этаж. Запах нашатырного спирта. Осуждающие взгляды соседей. И жестокий мужской голос.
– Не надо закатывать глаза и падать передо мной в обморок, милочка. Говорите, что за типы ходили к вашей матери? Какие дела были у Катерины Матвеевны?! Вы в них тоже участвовали? Говорите, не то сядете лет на двадцать!
Но грубость и угрозы не действовали. Перед глазами плыла пелена, а губы не слушались, дрожали. Хотелось лечь. Распластаться на полу или даже на мокром после дождя асфальте. Потому что горе затмевало разум. Потому что она слышала неосторожные слова других жильцов. О жутком погроме в квартире и стенах, от пола до потолка забрызганных кровью.
– Словно нечистая сила набедокурила, – прошептала тётка Люба с четвертого этажа и, испугавшись собственного предположения, провела пальцами вдоль губ, будто запирала их на замок.
Но девушка отлично знала, что соседка права. Это сделала нечистая сила. Кто же ещё?!
А ведь Карина предупреждала мать! Просила быть осторожной!
– Мы жили вдвоём, – объяснила гадалка мне, глядя в никуда. – Отец умер до моего рождения. Отчим бросил нас, когда я училась в начальной школе. Другой родни не было. Только мама. Но её смерть означала не просто потерю семьи. Я испугалась. Так сильно, что на долгие годы отреклась от родового дара.
Официально Катерина Матвеевна работала вахтёршей в институтском общежитии. Остальное время отнимала вторая, тайная работа. Было у потомственной гадалки общее дело с тремя другими женщинами, наделенными магическими способностями. Посетителей они принимали в частном доме на окраине. К ним ездили со всего города, но сплошь проверенные клиенты, строго по рекомендациям. Дом был снабжён столь сильной защитой, что местные жители в глаза не видели толпы чужаков, даже если те проходили в двух шагах.
Но Каринина мама нарушала правила. Некоторых клиентов принимала дома, втайне от «коллег». Не часто. Однако этого хватило, чтобы заметили соседи. Разумеется, после жестокого преступления подробности визитов – по большей части выдуманные – были доложены милиции.
– Ни до чего конкретного они не докопались, хотя выводы делали самые разные: от борделя до тайной организации. В конце концов, историю замяли, свалили убийство на умалишенного парня, жившего через три двора. Жестокость объяснили ухудшением его состояния. Заперли в сумасшедшем доме, и всё на этом. Меня не тронули. Но лишь потому, что ко мне неровно дышал следователь, возглавлявший расследование.
Лицо Карины исказилось от ненависти, и я догадалась:
– Аркадий?
– Да, – ответила гадалка после паузы. – Ворвался в мою жизнь, когда я чувствовала себя беззащитной, одинокой и брошенной. Серёжи рядом уже не было. Его родители переполошились и поставили ультиматум: либо я, либо они.
Карина закрыла глаза, и я увидела её в чёрном платье за столом в тёмной комнате. Она не включала свет, пусть по углам и чудились шорохи. Гораздо больше девушка боялась увидеть разводы на стенах, хотя оттирала следы крови до умопомрачения. Их не осталось, но воображение могло дорисовать всё, что угодно.
В этой комнате находила Карину соседка сверху тетя Люба, когда заглядывала узнать, ела ли «бедняжка» сегодня хоть что-нибудь. Здесь с ней разговаривали представители органов. А чаще всего ОН. Высокий следователь с волевым подбородком и цепким взглядом – Аркадий Владимирович Евдокимов. Он был на хорошем счету у высшего начальства, и сам руководил особой следственной группой. В тридцать пять он считал себя неисправимым холостяком, обрученным с работой. Но потерял голову, как мальчишка, увидев восемнадцатилетнюю Карину.
– Неужели, не видишь, как он петухом вокруг тебя вышагивает? – выговаривала тётка Люба, быстро раскусившая намерения следователя. – Крепко ты его зацепила, девочка. Не морщись, не качай головой. Подумаешь, в два раза старше! Ну и пусть, не любишь! Зато за таким, как за каменной стеной будешь. Никто не тронет.
Карина слушала и закрывала лицо ладонями. Разбитое вдребезги сердце ныло, разум решительно отметал саму мысль об отношениях с Аркадием. Нет, девушка не испытывала отвращения. Его уверенность и значимость впечатляли. Но было в голубых глазах что-то тревожное. Мужчина смотрел на неё слишком пристально, не пряча желаний.
А однажды вечером в той же тёмной комнате девушку навестил ещё один человек. Или не совсем человек. Он явился без приглашения. Постоял в подъезде пять минут, но так и не дождавшись хозяйки, вошел сам, минуя входную дверь. Поклонился, снимая шляпу.
– Прошу прощение за вторжение. Но ты не открывала, а нам нужно поговорить. Я старый знакомый твоей матери, Карина.
– Я знаю, кто вы, – ответила девушка тоном, далеким от любезного и гостеприимного. Гость выглядел точь-в-точь, как описывала Катерина Матвеевна. Щегольски одетый блондин с зелеными кошачьими глазами. – Вы главный в этом городе среди... – Карина осеклась, побоявшись назвать светлого мага привычным словом «нечисть».
– Хочу выразить соболезнования, – проговорил мужчина мягко. – То, что случилось, чудовищно. Могу заверить, виновный в гибели твоей матери понёс наказание. Его приговор более суров, чем выносят судьи-люди.
– Кто он? – Карина обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь.
– Маг. К несчастью, Катерина вмешалась в его судьбу, дав неосторожный совет клиенту. Одному и тех, кого принимала здесь.
К щекам девушки хлынул жар.
– Хотите сказать, мама сама виновата?!
– Нет! – гость выставил ладони вперёд. – Разумеется, нет. Прошу прощения, если мои слова приобрели столь неприятный смысл. Поверь, я его не вкладывал.
Карина отошла в угол и взобралась в кресло с ногами. Хотелось слиться с ним. Раствориться. Спрятаться. Но непрошеный визитер не собирался уходить. Взял стул и устроился напротив.
– Карина, – он пристально смотрел в её мрачное лицо, а она нарочно отводила взгляд. – Тебе не стоит оставаться одной. Не следует жить здесь. Эта комната впитала в себя слишком много зла. Зла опасного для тебя – дочери Катерины. Я предлагаю тебе работу. Соответствующую твоему врождённому дару.
Девушка яростно замотала головой.
– Нет! – зашипела она, посмотрев на мага с ненавистью, будто это он был виновником всех бед, причиной смерти матери и ухода Сергея. – Я не хочу иметь с вами ничего общего! С такими, как вы!
– С такими, как ты, Карина, – поправил гость без тени упрёка. – В тебе говорят горе и страх. Но, подумай, тебе будет лучше рядом с другими обладателями особых способностей.
Девушка вскочила с кресла. Наклонилась к лицу чародея, сжав кулаки.
– Я не собираюсь пользоваться никакими способностями! Ясно?! Никогда!
Он собирался привести ещё с десяток аргументов, найти способ убедить её в своей правоте. Но что-то в облике девушки заставило передумать. Она, и впрямь, в это мгновение походила на воплощение злых сил. Жгучая брюнетка в чёрном. Растрёпанная и разъярённая.
– Что ж, – протянул мужчина с грустью. – Мне очень жаль, но, боюсь, тебя не спасти. По крайней мере, сейчас.
– Убирайтесь! – процедила Карина. – И никогда больше не приходите! Я – человек! И буду жить человеческой жизнью!
Чародей подчинился. Бесшумно направился к выходу. Но на пороге обернулся.
– Помни, ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью. Хоть через год, хоть через сорок лет. Я не откажу.
Карина промолчала. Едва чародея поглотил тёмный подъезд, она упала на пол тряпичной куклой. Обхватила голову руками и расплакалась. Слёзы, не желавшие приходить несколько дней, хлынули потоком, словно в глазах скопилось глубокое озеро...
– Удивительно, – пробормотала я, «выключая» картинку с плачущей юной Кариной. – Не скажу, что знаю Алексея Даниловича хорошо. Но он точно способен любого заставить подчиниться. А ты не выглядела непробиваемой скалой.
Карина потёрла переносицу.
– Я спрашивала его об этом годы спустя, – ответила она, с философским видом передёрнув плечами. – Алексей Данилович сказал, что разглядел некий знак. Понял, что получит гораздо больше в будущем, если оставит меня наедине с собственным упрямством. Так и вышло. Забери он меня тогда с собой, не приобрёл бы двух ценных помощников. Руфина не появилась бы на свет, а пути чародея с Глебом никогда бы не пересеклись.
– Судьба? – усмехнулась я.
– Возможно, – Карина стала печальной, как та юная девушка в тёмной комнате. – Но встреча с Устиновым точно стала судьбоносной. Через день снова пришёл Аркадий. И я решилась...
Он сидел перед ней с похоронным видом и перебирал листы с показаниями. Мрачно сводил брови.
– Карина Родионовна, – он заговорил, дождавшись, пока она начнёт ёрзать на стуле от волнения. – Вы же понимаете, что я вообще не должен сюда приходить. Вас следует допрашивать в конторе.
– Почему меня вообще нужно допрашивать? Я ничего не сделала. Убийцу же нашли!
Это причиняло боль. Несправедливость, обрушившаяся на умалишенного парня, с рождения обиженного высшими силами. Карина его жалела. Но себя она жалела сильнее.
– Нашли, – согласился Аркадий. – Но остаётся вопрос, чем занималась ваша мать.
– Я не знаю! – девушка приложила руки к груди. – Клянусь!
– Я вам верю. Но мои коллеги сомневаются.
Он сделал паузу, во время которой жадно поедал девушку взглядом: лицо, шею, стройную фигуру. На Карине было строгое длинное платье, но сразу захотелось прикрыться чем-нибудь ещё. Хоть покрывалом с кровати.
– Возможно, я бы смог заставить остальных передумать и оставить вас в покое. Но... – Аркадий пристально посмотрел ей в глаза и сжал дрожащую ладонь. – Вы умная девушка, Карина Родионовна. Зачем мне подставляться ради посторонней? Риск ради близкого человека – другое дело.
Следователь принялся поглаживать её пальцы. Девушка не сопротивлялась, и мужчина принял это за согласие. Когда его губы коснулись шеи, Карине послышался смех – злорадный и отвратительный, словно предзнаменование надвигающейся пропасти. Но она отринула «потустороннюю чушь» и безропотно позволила Аркадию расстегнуть пуговицы на платье...
Часть 7
– Поначалу брак не казался кошмаром, – заговорила Карина о семейной жизни. – Муж был внимательным, заботливым, предупредительным. Подарки, поездки, рестораны. Но всё начинается с мелочей. С деталей, незаметных окружающим. Мне пришлось бросить институт. Аркадий сказал: «Ты не будешь учиться, моей жене место дома, а не в операционной». И так повторялось из раза в раз. Он диктовал условия, не спрашивая моего мнения. «Больше на одевай это платье, не смотри этот фильм, не общайся с этой знакомой». Список можно продолжать до бесконечности. Я не имела права решать, как провести день. Муж делал это и за себя, и за меня.
Аркадий жил по собственному расписанию, по своим чётким правилам. От Карины требовалось вписываться в отведенные рамки. Подчиняться. Выполнять любое желание, каждую прихоть. И улыбаться. Всегда улыбаться, как и полагается счастливой жене. Его не интересовали её мысли, не волновали чувства.
– Жестокого обращения в привычном смысле не было, – Карина горестно засмеялась. – Руку на меня он поднял лишь однажды. Через полтора года после свадьбы. Я не успела превратиться в механическую куклу. Делала первые шаги.
Ранней весной молодая женщина столкнулась на улице с бывшей одноклассницей. При одном взгляде на улыбчивую студентку, Карина поняла, как сильно соскучилась по старому окружению, по прошлой жизни, от которой высокой стеной отгородил её Аркадий. Как на грех, вечером несколько девчонок из класса собирались посидеть в ресторанчике в центре. Карина неразумно приняла приглашение.
Она оставила мужу записку, честно сообщив, где и с кем встречается. Не исчезать же без предупреждения! Подобного Аркадий точно не стерпит! Ей и в голову не приходило, какой катастрофой обернётся беспечный поступок.
Девичьи посиделки превзошли ожидания За разговорами о прошлом и новостями одноклассников незаметно промчались три часа. Как много, оказывается, Карина пропустила! Впервые со дня убийства матери она чувствовала себя живой, смеялась искренне и заразительно. На целые мгновения забывала об Аркадии. Не подозревала, как хорошо виден их столик с улицы. Не догадывалась, что там – за стеклом в темноте – стоит муж. Следит за ней, не отрывая разъярённого взгляда. Не обращая внимания ни на пронизывающий ветер, ни на хлесткий мартовский снег.
Его взбесил не уход без разрешения. Преступлением стало её счастье. Без него.
Карина покинула весёлую компанию первая. Выпорхнула из-за стола, торопясь домой, чтобы вновь превратиться в послушную жену. Выбежала на крыльцо, поднимая ворот пальто. Но застыла каменным изваянием, позабыв о колючих снежинках, летящих в лицо.
– Я впервые увидела его таким... – Карина запнулась, но решила назвать вещи своими именами. – Озверевшим. Увидела его истинное лицо.
Он смотрел на неё, не произнося ни единого слова, с минуту. Затем яростно кивнул на припаркованную в нескольких метрах машину.
– Живо! – приказ прозвучал громовым раскатом.
Но и тогда Карина не осознала, насколько всё плохо. Всю дорогу сидела, не шевелясь. Смотрела на беснующихся снежных мух за стеклом, на огоньки в окнах высотных домов и надеялась, что муж успокоится. А дома попыталась объяснить, оправдаться.
Но Аркадий не слушал. Поднял руку и процедил:
– Никогда! Больше никогда не смей с ними видеться!
Молодая жена не понимала, в чём виновата. Что она опять сделала не так? Почему встреча с девочками из класса – преступление? Даже не с мальчиками! С девочками! Обида на несправедливость предала душевных сил. Карина сказала Аркадию «нет». Уверенно и твёрдо.
– Удар кулака пришёлся в скулу, – гадалка стыдливо отвернулась, чтобы не встречаться со мной взглядом. – Он был таким сильным, что я отлетела к стене, ударилась виском. А потом... потом дражайший супруг прикладывал к моему лицу лёд и гладил волосы. Он был расстроен. Не своим поступком, вовсе нет! Аркадий смотрел точь-в-точь, как ребёнок, в порыве злости повредивший любимую машинку или конструктор. В тот вечер, наконец, пришло осознание, что я для него. Собственность, вещь. Игрушка! Мальчики любят ими владеть, но ненавидят делиться.
– Ты не пыталась уйти? – спросила я осторожно. – Обратиться за помощью к магам?
Карина покачала головой.
– Последних я боялась сильнее, учитывая, как умерла моя мать. На развод я не рассчитывала. Понимала, Аркадий никогда не согласиться. Но о побеге думала. Правда, больше в теории. Не верила, что от чудовища в образе мужа можно скрыться. После того памятного происшествия, появилось ощущение, что за мной следят. Вряд ли это была мнительность. Аркадий перестал мне доверять и хотел знать о каждом шаге. В общем, месяцы шли. Вспышек бешенства не повторялось, только привычные правила. А потом я забеременела...
Пальцы Карины, свободно лежащие в моей ладони, задрожали. На глаза навернулись слёзы, но женщина поспешно вытерла их свободной рукой, стесняясь эмоций.
– Извини, – пробормотала она хрипло. – Моего сына много лет нет в живых. Рома прожил гораздо меньше, чем я рассчитывала. Чем был достоин. Он давно в земле, а всё ещё слышу его детский смех.
Мальчик родился точной копией матери. С её молоком впитал и умение не раздражать отца. Подстраиваться под его правила. Ещё малышом Рома научился чувствовал, когда тот не в духе. Он соглашался с его точкой зрения, изображал идеального сына, и лишь наедине с Кариной становился собой.
– Я никогда не питала иллюзий, как многие другие матери, – гадалка убрала волосы с лица. Глаза оставались красными, в них продолжали прятаться невыплаканные слёзы. – Ты даёшь ребёнку жизнь, но она тебе не принадлежит. Ты не можешь занимать всё его пространство и требовать того же в ответ. В запасе есть лишь десять, максимум двенадцать лет, когда ваши жизни переплетены. Чем дальше, тем больше вы будете отдаляться. Множество нитей разорвётся. Главное, чтобы остался цел канат – ваши кровные узы, которые будут связывать вас на расстоянии.
Они проводили вместе часы напролёт. Рисовали целые вселенные, пачкаясь в краске. Строили замки из кубиков, выводили рыцарей в поход – спасать прекрасную принцессу. Гуляли по городу, находя множество живописных уголков. Но Рома рос, появлялись собственные друзья, интересы, в которых Карине не было места. Постепенно пустота, которую заполнил ребёнок, начала поглощать её снова.
В один из вечеров повзрослевший Рома рассказал родителям за ужином, что собирается с одноклассниками в поход после окончания учебного года. С воодушевлением делился планами на последнее свободное лето. Ведь в следующее ждали выпускные и вступительные экзамены.
– Нет, – отрезал Аркадий в привычной манере. – Ни в какой поход ты не пойдёшь.
Карина думала, Ромка сникнет, но не посмеет перечить отцу. Как делал это всегда. Но в мальчике произошли незаметные родителям перемены.
– Пойду, – объявил он, сердито вонзая вилку в котлету. – Мне через неделю шестнадцать исполнится. Имею право сам принимать решения.
Аркадий и бровью не повёл.
– Шестнадцать, – усмехнулся он. – Твоей матери тридцать восемь стукнуло, но беспрекословно меня слушается.
Щеки Ромы запылали. Но он смолчал, увидев умоляющий взгляд Карины.
В ту ночь женщина долго не могла уснуть. Лежала и смотрела в потолок. Рядом похрапывал ненавистный супруг, по-хозяйски обхватив крепкой рукой её талию. Она думала о будущем сына, которое Аркадий постарается выстроить сам, не учитывая их с Романом мнений. О собственной беспросветной жизни, никчёмной, прошедшей почти впустую.
Захотелось разрыдаться. А лучше закричать во весь голос. Но она лежала, не шевелясь. Глотала слёзы и просила небо: пусть что-нибудь произойдёт, хоть что-нибудь!
– В то утро я встала разбитая, с жуткими кругами под глазами, – губы Карины впервые за нашу беседу тронула улыбка. – Я опасалась новых бед. И они не заставили себя ждать. Правда, это была видимость. Они положили начало переменам. Встрече, перевернувшей мою жизнь.
Рома почти не притронулся к завтраку и не удостоил отца ни единым взглядом. Едва он сбежал, не попрощавшись, Аркадий положил перед Кариной билет в театр – на вечерний спектакль. В единственном экземпляре. Когда муж не мог её сопровождать, отправлял одну. Он давно перестал беспокоиться. Знал: супруга не станет искать с кем-то знакомств.
Карина выдавила улыбку. Она разлюбила театры. Походы с Аркадием неизменно превращались в пытку. Но и в одиночестве не получалось наслаждаться сюжетами пьес и игрой актёров. Карина чувствовала себя жалкой, глядя на веселые компании и счастливые пары по соседству.
Однако прежде наступил унылый вечер с обязательной культурной программой, случилась катастрофа. Супругов Евдокимовых вызвали в школу. Впервые в жизни. В срочном порядке. Рома, все девять лет учёбы слывший примерным учеником и ни разу не заслуживший даже замечаний от педагогов, стал инициатором драки.
Муж приехал на служебном автомобиле. Он выглядел обычно: спокойным и самоуверенным. Но опытная Карина видела, насколько он зол. Ни один её промах за двадцать лет брака не вызывал столько ярости. Ошибки жены были лишь ошибками. Сын подверг Аркадия унижению. Ему – начальнику, привыкшему устраивать взбучки подчиненным – пришлось сидеть перед деспотичной пожилой директрисой и выслушивать претензии. Рома постарался на славу. Разукрасил однокласснику лицо и умудрился выбить его телом дверь класса.
– Не смей открывать рта, – приказал Аркадий сыну, когда они втроём спустились со школьного крыльца. – Вечером обсудим, пока мама будет в театре.
Драчун героем не выглядел. И дело было не порванном синем пиджаке и наливающемся синяке под глазом. Мальчишка напоминал пса, который по глупости вцепился в руку хозяину и теперь горько об этом сожалел. Он понимал, сегодняшнюю выходку отец не простит никогда.
– Эй, ты! – крикнул Аркадий водителя – парня ненамного старше сына с густыми тёмно-русыми волосами. – Как тебя там? Отвези Карину Родионовну и Романа Аркадьевича домой. На вечер тебе ещё одно ответственное задание. Доставишь мою супругу в театр, а потом назад. Ясно? А я пешком пройдусь. Голову проветрю...
Рома посмотрел на отцовского водителя с ненавистью. Карина наградила парня хмурым взглядом. Для своего возраста он выглядел чересчур серьезным. Особенно впечатляли взрослые глаза на юном лице. Не просто серые, а холодные стальные. Запоминающиеся.
В машине Рома демонстративно глазел в окно. Лишь вначале попытался оправдаться:
– Димка меня слабаком обозвал. Из-за отказа от похода. А я...
Но Карина предостерегающе сжала сыну руку. Поняла, что парень за рулём – не простой водитель, а очередная игрушка мужа, жаждущая выслужиться.
У Аркадия было своеобразное развлечение. Из новичков, поступивших в управление, он выбирал очередную жертву и превращал в собственного мальчика на побегушках. А заодно и для битья. Забрасывал мелкими, а подчас откровенно издевательскими поручениями. Устраивал головомойки ни за что. Игра – а для Аркадия это была именно игра – длилась по несколько месяцев. Тех, кто выдерживал «испытание», шеф в последствии продвигал по службе. А проштрафившихся и взбрыкнувших прогонял с позором. О работе в следственных органах и других смежных структурах они могли забыть навсегда.
Новый испытуемый не проронил ни слова до самого дома. Внимательно следил за дорогой, не обращая внимания на пассажиров. Но Карина чувствовала – это видимость. Мальчишка отличался от многих предшественников. Было что-то особенное в стальных глазах, отражавшихся в зеркале заднего вида. Интеллект? Жизненный опыт?
