Текст книги "Декаданс"
Автор книги: Анна Андрианова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Черт возьми, это единственный родной мне человек, часть меня, кусочек меня. Но не хочу я с этим кусочком иметь интимную связь!
– Серж, я не готова сейчас разговаривать. Давай пока поживем раздельно.
Он молчит, я тоже молчу. Не признается в измене. Партизанит. А домработница звонила, говорила, Сергея Владиславовича не застать дома.
Запутался.
Вместе невозможно и врозь никак.
– Пока! – заставляю себя произнести это слово и нажимаю на красную кнопку.
Выдыхаю. Не хватает воздуха. Открываю окно. Ветер запрыгивает в салон. Очень шумная Москва суетится по своим делам. Я выбрасываю чек, на котором нацарапан телефон Тягина. Никогда ему не позвоню. Экстаз возбуждения – слишком низменная потребность, чтобы тратить на нее время.
Выше удовольствия, именуемого страстью, является удовольствие, именуемое любовью. Незаменимость друг для друга. Душевная гармония двух половинок.
Почему Серж не может без меня, так же как я без него? Потому что мы слишком важны друг для друга, мы слишком долго участвовали в жизни друг друга, совместно препарировали наши души. У нас есть общее пространство, духовная близость, общая душа. И это пространство одинаково важно для нас обоих и незаменимо. Мы слишком много «инвестировали себя» в это пространство, когда, взявшись за руки, обещали глубинами наших сердец и в радости, и в горести быть вместе, поддерживать друг друга, участвовать в жизни другого.
Выше страсти это общее пространство, оно сильнее и, скорее всего, еще можно разбудить в нем страсть. Если бы секс был так важен и так прост, я бы кайфовала сейчас в объятиях Леши, а Серж не звонил бы мне, выпрыгивая из постели новой девицы.
Я посмотрела на себя в водительское зеркало. Обалденная я все-таки тетка!
Что же касается титанических порывов плоти... Молодому здоровому организму необходимо испытывать адреналиновые кайфы. Эти кайфы в нервной и эндокринной системе вырабатывают амфетамины, в том числе фенилэтиламин, чью нехватку для восстановления PH можно заменить дозой черного шоколада.
Обалденная тетка, то есть я собственной персоной, отправилась на поиски шоколадки.
* * *
Снова звонит телефон – мечта о шоколадке накрылась. Достают проклятые производители косметики. Четыре раза перенесенная встреча на пятый раз уже перенестись не может. Я сама подожгла этот фитиль, теперь придется ехать в офис подбрасывать дров.
Все дело в том, что, пока моя семейная жизнь была опорой, а не угрозой психическому здоровью, я накреативила идею выпуска своей марки профессиональной косметики. Это очень выгодно, а главное – имиджево. Выпускаешь косметику под своим брендом, называешь ее гипер-супер-профессиональной и ультраполезной, печатаешь плакаты для салонов красоты, запихиваешь в профессиональные магазины. И вот рядом с известным всем L’Oreal, Tony&Guy стоит твой Jane Lorance. Затем проплачиваешь пару фотосъемок в профессиональных журналах и намазываешь свою косметику на различные части тела известных городских персонажей. Таким образом «деньги рождают деньги», как говорит Серж.
Встреча с пока не известной, но высокопрофессиональной белорусской компанией состоится через час. Они приперлись в Москву, желая прямо вчера начать работать по моему предложению.
Переборов все свои «не хочу» и «не могу», я приезжаю в свой первый салон из десяти, где находится общий офис. На ресепшне, как на троне, восседает наша внутрикорпоративная Соня Мармеладова. Ее лицо сегодня, впрочем, как и всегда, отражает скорбь тяжелой женской участи и манящий призыв «ну возьмите меня кто-нибудь замуж!». Соня сидит на круглом высоком стульчике, выставив на всеобщее рассмотрение гладкодепилированные коленки в ажурных чулках. Изящно выпрямив спинку и изобразив во взгляде присутствие философской мысли, Соня перелистывает странички незамысловатого романчика, вымученного из деградационного подсознания неумелой писательской рукой очередного представителя российской светской элиты.
Когда в моем же салоне мне делали мезодиссолюцию, я взяла полистать подобный образец эпистолярного жанра. Там на протяжении всей книги один весьма странный тип рефлексировал, что он нюхает кокаин, – значит, он говно, друг его нюхает кокаин – и он говно, телка, делающая ему минет (неплохо вроде как делающая) – она тоже нюхает кокаин, и она тоже говно. Весь мир у них нюхает кокаин – все говно. Вот такая вот страшная рефлексия. Я предпочла остаток сеанса избавления от жира провести над просмотром наших рекламных статей.
– О чем пишут? – окатила я с лету Мармеладову.
Она обратила на меня свой восторженный взгляд, отражающий интеллект вкусно поевшей коровы, и ответила, как всегда, лебезя:
– Ой, про жизнь... Тяжело!
– У-у-у, понятно! Вообще-то на рабочем месте у нас читать не принято, – воспитываю я. – Но если бы я тебя хоть раз за четыре года застала с томиком Чехова, промолчала бы на эту тему.
Соня смущенно опускает глаза.
– Здравствуйте! – хором, как на школьной физкультуре, отзываются мои подчиненные-труженицы, корча в подобии улыбки ботоксные лица.
– Добрый день всем! – угрюмо киваю я.
Ну не рада я вас всех сейчас видеть, ну извините.
Дверь за моей спиной распахивается, на пороге стоит яркий представитель бизнес-элиты, широко известный в широких кругах как заядлый бабник-педофил. Человек с большими деньгами, серьезными сексуальными извращениями и злыми глазами. Я не могу смотреть в них, они отталкивают, как взгляд Снежной Королевы. Такое впечатление, что одним взглядом этот товарищ способен превратить тебя в ледышку навсегда.
– Здравствуйте, девочки!
– Ой! Здравствуйте! – Соня Мармеладова ломанулась со стульчика, как будто ей в задний проход засунули петарду.
Все остальные мастера забыли про своих клиентов и уставились на свое отражение в зеркале.
– Вам чай, кофе? У нас появились новые кислородные коктейли, не желаете попробовать? – лебезит Соня.
Дорогуша, твое место в очереди за его баблом № 378889, так что только через три жизни. И не чаю ему надо, а водочки, разве это незаметно?
Приперся небось лечить волосы от облысения, а живот от ожирения.
Я киваю солидному клиенту, захожу в переговорную и падаю на свое место. За столом уже полный кворум.
Справа от меня нога на ногу в небрежной позе развалился наш ведущий косметолог. Во всех салонах работают голубые стилисты, но, поскольку у меня все не как у людей, ко мне затесался гипер-профессиональный светло-синий косметолог с французским образованием и легким украинским акцентом, что придает ему еще больше шарма. Цвет его волос меняется с завидной регулярностью. Сегодня у него ярко-рыжая пышная челка.
За ведущим косметологом восседает мой зам Лана Цветкова. Диагноз ее, как сказал бы Витек, хронический недоебит, что очень позитивно отражается на рабочем процессе. Она показывает стахановские результаты, ее мастерству строить работников позавидовал бы любой генерал. А книжечку-то у Сони проглядела, видно, это новомодное салонное, так сказать, внутрикорпоративное чтиво.
Слева раскладывает свои листочечки и ручечки наш педантичный финдиректор. Абсолютно антигламурная персона, в отличие от остальных моих сотрудников. Люди для нее – всего лишь заметки в бухгалтерской книге, глаза отражают зелень шуршащих бумажек. Я переманила ее из казино и не пожалела. Чудесная тетечка, я зову ее Калькулятор.
Наши белорусские подрядчики кучкуются в торце стола. Глаза всех троих разбегаются в растерянности, они не понимают, на кого смотреть: то ли на попугая-косметолога, то ли на следствие мировых достижений в области силикона, то есть на Лану, то ли на финдиректоршу в большой роговой оправе, то ли на злобную стерву, то есть на меня. Три богатыря в обществе трех прекрасных фей и одного полуфея-полумачо забыли подготовленную речь.
Я лениво прикуриваю сигарету, Лана ерзает на стуле, видно, трусы-попорезы из последней коллекции проникли слишком глубоко, финдиректор сидит статично, только зрачки отражают движение невидимого кэша.
– Мы решили сделать тюбики стеклянными, это будет смотреться красиво и эстетично! – Попугай начинает первый.
– Шикарная идея. Ново! – среагировал главный богатырь.
Реакция есть, значит, дети будут. Интересно знать, а он женат? И кто жена – домохозяйка минская? Наверное, ждет бабла с нашего заказа, чтобы купить себе новых шмоток. А он эти денежки на любовницу небось потратит. Гы. А какая у него любовница? Блондинка или брюнетка?
– А более экономную упаковку мы не можем выбрать? – Калькулятор молодец, пресекает трату корпоративного бабла на корню.
Она мерно перелистывает каталог упаковок, с ходу прицениваясь.
– На бренде нельзя экономить, мы так давно решили. Упаковка – это наша визитная ка-а-рточка! – Попугай с надеждой смотрит на меня, ищет защиты от электронного монстра Калькулятора.
– Давайте выслушаем наших гостей! – обрываю я.
Приносят кофе. Лане без сахара и молока, мне с сахаром без молока, Калькулятору чай черный с бергамотом, Попугаю сок апельсина с лимоном. Богатыри скромно сосут минералку.
– Мы предлагаем сделать акцент в вашей эксклюзивной серии для волос на такие ингредиенты, как: экстракт плаценты овцы, биозолото, протеины шелка, экстракт корня женьшеня, экстракт горца, лаурил-сульфат аммония, поликватерниум-4...
Богатырь перечисляет долго и муторно. По-моему, он перечислил все, что есть в мире, кроме цианистого калия и выжимки из героина.
Затем он так же неторопливо и обстоятельно озвучивает состав эксклюзивной серии косметики для лица, потом переходит на крема для маникюра и педикюра...
Попугай незаметно рассматривает свой, как всегда на высоте, маникюр, всем своим видом изображая интерес к химии. Калькулятор прикидывает цифры в уме, кажется, что можно услышать шорох ее извилин. Лана вздыхает, глубоко вздымая вперед грудь четвертого размера, обтянутую кофтой с декольте практически до пупка. Я пью кофе, наблюдая за этим бедламом.
– Понятно! Все это не пойдет!
Богатыри практически синхронно ахают. Лана подскакивает на месте. Калькулятор не меняется в лице. Попугай глядит на меня, выпучив глаза.
– У меня есть всего три требования. Это очень мало, и все три надо учесть. Первое – меньше химии, больше природы, второе – аромат натуральный и приятный, и главное – низкая себестоимость. Это понятно? Мне нужно, чтобы наша косметика была действительно эффективной, а эффективной она может быть только на натуральных компонентах. Давно доказано, что обычный детский крем в тюбике за десять рублей лучше многих брендовых.
– Да! Вот сперма-а-цетовый, например! – теперь все смотрят на Попугая. – А шо? Лучше, чем Сarita, я тестировал собственноручно.
Дабы поддержать начальницу, Лана тоже вступает в дискуссию.
– Я вот до сих пор по бабушкиному рецепту делаю для волос кефирные маски и ополаскиваю после мытья яблочным уксусом с водой. Волосы как шелк! – Лана взмахивает своей каштановой гривой перед носом самого зашуганного из богатырей.
Бедная, вот до чего дошла, клеит белорусских мужиков, вся московская тусовка перспективных уже исследована и опробована.
– Мы можем делать косметику, например, на основе аминокислот и эфирных масел! – оправился от шока третий партнер, тот, что пока не издал не одного звука.
Видимо, декольтированная грудь Ланы разбудила в нем желание действовать.
– Вы так сразу первые попавшиеся в голову мысли не озвучивайте, пожалуйста, – прошу я. – Эти ваши аминокислоты и эфирные масла используют сейчас все. А у нас должно быть уникальное торговое предложение, что-нибудь такое, что еще никем не используется...
Что, красавцы, обломались? Всем лишь бы денег по-быстрому наколбасить, а так, чтобы мозги включить, слабо?
«Ну и стерва».
«Сволочь!»
«Фурия, б...»
Все эти эпитеты читаются в глазах богатырей. Ну да, я такая.
– Может, водоросли, аюрведы, соли? – перечисляет Лана. Список отражающий ее эрудицию быстро иссяк.
– Ближе, – киваю я, – но это уже у всех есть! Цена нашего продукта должна отражать его качество. Я не привыкла работать по-другому. Понятно, что бренд – это 200% накрутки, упаковка, реклама, но первичным во всем этом является продукт. Господа, у вас на осмысление было три недели, сейчас у вас их будет еще четыре. Если за это время вы не сможете представить на рассмотрение вразумительный состав косметики и подготовить тестирования и исследования, боюсь, наше партнерство не состоится!
Богатыри мечтают сейчас придушить меня прямо на этом столе, а из моего расчлененного трупа, на манер парфюмера из книги Зюскинда, только изощренней, соорудить суперполезные маски для волос. «Вытяжка из крови фурии» или «Экстракт жира стервы». Хрен им! Нас не возьмешь голыми руками!
– Медицинскую экспертизу мы проводим сами! – бурчит Калькулятор, тем самым добив любителей халявы.
– А мы пока еще пора-азмыслим над упаковочкой! – обрадовался Попугай.
– До свидания, господа!
Три богатыря поклонились, главный мокрыми губами потянулся на прощание поцеловать мне руку. Я знала, что в этот момент он мечтал оскалить зубы и откусить от нее кусочек. Я крепко пожала ему ладонь.
– Если успеете раньше, будем очень признательны! – выпроваживаю я. Что в переводе с этикетного делового языка означает «проваливайте, уроды, а то не светит вам бабла».
– Приятно иметь дело с профессиональным человеком! – «Мы все равно тебя обуем, сучка жадная».
– Мне кажется, эти балбесы ничего вразумительного не придумают! – разочарованно восклицает Лана, как только белорусские гости уходят.
– Ну, нет, не скажи! Я отвез на экспертизу их дешевенькие не разрекламированные препаратики, результаты тота-а-льно впечатляют! – парирует ведущий косметолог. – И сейчас на студентах медицинского я проверяю их эффект. Колосса-ально! В крайнем случае выкупим их продукт, и все.
Попугай – профессионал в косметологии. И, наверное, такой же специалист в орально-анальном вопросе. Его лицо в отличие от наших сияет довольством и дружелюбием. Неужели он, так же как женщина, может страстно желать мужчину, и долгими бессонными ночами грезит о том, как его будут пиндюрить в попку? Фу-у-у! Какие гадости я думаю. Ну неужели он сладострастно стонет, ощущая во рту мужской орган? Ведь это же неинтересно. По логике вещей должно возбуждать неизведанное, то, чего у тебя нет. А так две мужские письки в одной постели – это не этично и не романтично. Черт знает что вообще!
– Принеси результаты проверок!
Попугай, раскачивая ореховидной попкой, обтянутой джинсами Dolce&Gabbana, топает за дверь. Он вообще у меня хорошо зарабатывает, на джинсы явно хватает. А вот BMW Z-4 у него откуда, интересно знать?
Вот что значит обладать искусством правильно любить! Попыталась сказать приличней то, что подумала.
В дверях нарисовалась моя секретарша Василиса. Про таких говорят – наглость города берет. На лице ее начертано отсутствие каких-либо ограничивающих принципов, а поза говорит о секундной боевой готовности к сексу. Одним словом, девочка легкого поведения и тяжелых амбиций.
– Опять звонят с Первого канала, у них тема ток-шоу «Маленькая женщина в большом бизнесе» , хотят узнать о том, как вам удается быть владелицей самой большой сети салонов красоты в Москве. В экспертах – президент сети фитнес-клубов....
– Мне что, заняться больше нечем?
Василиса краса-длинная коса-тупой мозг, недоумевая, смотрит на меня, моргая длиннющими нарощенными ресницами. Надо создать новую услугу – выращивание и закручивание извилин. «Ваши извилины прямые и вы страдаете от нехватки интеллекта? Приходите к нам...»
– Я вообще-то в отпуске! – бубню. – Прошу позаботиться о том, чтобы меня не беспокоили! До свидания!
В дверях беру бумаги у Попугая, выскакиваю на улицу, ныряю в машину. В ближайшее время собираюсь окуклиться и на поверхности бизнеса не вылупляться. Должна же я набраться сил, чтобы превратиться в бабочку?!
Ненавижу ездить за рулем, мало того что сама чайник, так еще эти сплошные хэтчбэки под колеса бросаются.
Бедлам, который сейчас творится в моей голове и моем офисе, надо как-то менеджерить. Я долго и мучительно закрывала глаза на этот хаос, и в один момент он взорвался и накрыл меня, как татаро-монгольское иго. Противно абсолютно всё и абсолютно все. Опустошение. А хочется...
Хочется быть солнышком, хочется светить и вдохновлять. Хочется, чтобы у сотрудников горели глаза от перспектив развития бизнеса, чтобы в их головы хотя бы иногда приходили светлые идеи, чтобы они немного выпали из своего гламура и посмотрели по сторонам, увидели жизнь, смогли оценить ее. Хочется, чтобы им нравилась их работа и они получали от нее удовольствие, чтобы работали не только ради зарплаты или перспектив выскочить замуж. Но как черт побери я могу вдохновить их, если сама потерялась в себе, если не могу разобраться с самым близким человеком?
Опять телефон. Даже подумать спокойно не дают!
– Але!
– У нас завтра Розум играет Бетховена. Очень тебя жду, душа моя!
Я представляю сейчас блаженно улыбающееся армянское личико Катьки, мило щебечащей мне в трубку и думающей о том, как она навставляет пистонов мужу за то, что он дочке разрешает играть в компьютерные игры.
– Душа твоя, скажи моей душе, какого хрена вы устраиваете весь этот цирк? Вы не спите вместе уже год, не общаетесь друг с другом неделями, а на людях завтра будете друг другу сюсюкать и ворковать, как ангельские голубки?
– Ха-ха, по инерции! – судя по характерному выдоху, Катька курит. – И вообще не бунтуй! У Юрки сплошные концерты, все расписано. Он может либо завтра, либо через полгода. А я Бетховена хочу.
Катька обожает Бетховена, Серж – Скарлатти. Я первый раз буду слушать музыку без Сержа. Это в голове не укладывается. «Когда я слушаю, как играют сонеты Доменико, я попадаю на улочки Неаполя, в 1700 год, где стучат колесами экипажи, наполняются залы Королевской капеллы ...» Серж мог бесконечно говорить о своих впечатлениях от классической музыки, а потом просиживать у плазменной панели, разглядывая порнофильмы гинекологической направленности.
– Так иди в консерваторию и там его хоти, некрофилка!
– Ну вот, я тебя на высокодуховное мероприятие приглашаю, а ты обзываешься. Мне без тебя будет плохо. Приходи давай! Хватит мандиться!
– Приду! Куда же я без тебя и без Бетховена?
Катьку я знаю сто лет и люблю ее. Ее любимый философ – Эпикур, его наказы Катька соблюдает беспрекословно.
«Всегда работай, всегда люби. Не жди от людей благодарности и не огорчайся, если тебя не благодарят. Наставление вместо ненависти, улыбка вместо презрения. Из крапивы извлекай нити, их полыни – лекарство. Проявляй всегда больше ума, чем самолюбия. Нагибайся только за тем, чтобы поднять павших. Спрашивай себя каждый вечер: что ты сделал сегодня хорошего? Имей всегда в своей библиотеке новую книгу, в погребе – полную бутылку, а в саду – свежий цветок...»
Правда, одно маленькое «но». Эпикур еще писал: «Живи незаметно!»
SEXON
Глава 6
Загадки брачных покоев
Придворный сутенер Франц Лефорт учил царя Петра I, что «не принято в Европе любимых женщин в одну кучу сваливать». Но в городе Коппенбурге Петр по русской традиции банных оргий закрутил роман сразу с двумя принцессами, а после лаконичного ужина в их обществе прямо в саду дворца потребовал продолжения банкета. Принцессы отвергли сексуальное желание царя устроить «танго втроем», а в своих мемуарах писали, что русский царь – это «обилие ума, но излишество грубости и неумение есть опрятно». Но Петр был пылок и горяч и, вероятно, уверен в том, что, как сказали бы в наши дни, групповой секс ничем не отличается от парного, если вы настоящий мужчина.
Бездарно тратя время, я ползала по салону «Дикая Орхидея» в поисках новых трусиков. Покупка нижнего белья обычно доставляет мне райское наслаждение, но не сегодня. Зеркало в примерочной расположено слишком близко, так что видны все места, требующие срочного хирургического вмешательства. Ой! Булки нависают над трусами, вокруг пупка торчат какие-то волоски, а на ляжке страшный синяк. Под грудой торопливо набросанных шмоток на стуле надрывается телефон.
– Милая, у меня есть чудесная новость! – как-то безрадостно говорит в трубке Танюша.
– А?
– Милому тут за долги отдали несколько эксклюзивных релакс-установок. Выглядят как солярий, только совсем без дырочек, через которые может проходить воздух.
– Замечательные релакс-склепы!
– Нет, послушай, это шикарная вещь. Туда ложишься, включается специальная музыка, специальные лампочки начинают мигать, ароматы всякие разные появляются, а снизу то вода, то пена, то массажные щеточки. Эта штука, читаю инструкцию, «для отключения постоянно раздирающего голову потока мыслей и для полного расслабления тела».
– А мне-то зачем гроб нового поколения?
– Не тебе, а в твои салоны, их тут три штуки. И стоят они, кстати, сто тысяч евро каждая. Это лучше любого СПА.
– Танюшка, у меня и так столько этого нового оборудования, завались. По-моему, ни у кого в Москве столько машин в салонах не стоит. Не буду я сейчас новые покупать.
– Хорошая новость заключается в том, что милому они все равно не нужны, на складе валяются. И мы можем их тебе установить бесплатно! Пригодится.
– Это совсем другой разговор, – обрадовалась я. Дают – бери, бьют – беги! Но зная, что бесплатно – всегда дороже, решила уточнить: – А ты таким способом не отступные ли себе готовишь?
Все-таки триста тысяч евро – это тоже деньги.
– Если честно, то да... Можешь приехать? Мне кажется, я схожу с ума! Не понимаю, что происходит...
Я несказанно обрадовалась халяве. Ведь мои клиенты постоянно мучаются двумя вопросами: «что бы такого съесть, чтоб похудеть» и «как бы так из...ся, чтобы всех на...ть». Танюшин гроб-релакс – как раз для тех, кто сначала издевается над собой и своим здоровьем, зарабатывая бабло и мучаясь стрессами, а потом заработанное спускает на всевозможные примочки, чтобы вернуть здоровье. Они работают вахтенным методом, косят бабки, распихивают их по банкам, а потом вымаливают индульгенцию – едут в Гималаи отмывать грехи и строят церкви.
Я схватила пару трусов, в цветочек и в клубничку, чтобы порадовать романтичную Танину натуру.
Она встретила меня в дверях, прижимая к лицу своего шпица, которому, по-моему, уже настолько все окружающее по фиг, что он превратился в мягкую игрушку.
– Привет, милая! – она поцеловала меня, не убирая собаку.
– Что мы имеем?
Таня не захотела разговаривать в гостиной, а повела меня на крышу, на летнюю веранду, обогреваемую газовыми горелками, где мы уселись в удобные гамаки. Она нервно покрутила головой в разные стороны в поисках спрятанных шпионов. Шпиц не шелохнувшись сидел у нее на руках.
– Я схожу с ума! Не знала, что такое возможно! Цвейг говорил, что для того чтобы изменить жизнь женщины, достаточно 24 часов.
– Так?
– Я... я... в общем, я сплю с Мариной. И мне... мне это очень нравится. Больше чем с мужем, понимаешь? – шепотом сказал она.
От подобной откровенности Таня покраснела.
– Все так странно случилось. Милый привел ее домой, потому что ему сказал сделать это его духовный наставник, мол, это будет очень полезно для мужского здоровья и для нашего брака. Во-первых, это расширение ответственности, ты заботишься не об одном человеке, а о двух сразу. Во-вторых, это учит не ревновать, ты становишься более свободным. А в-третьих, что самое главное, обмен энергиями с молодой девушкой – это обновление организма и повышение потенции. Натуральное омоложение.
– Круто, конечно, они все придумали, вот только у нас в стране запрещено многоженство, и при этом от ревности он сам избавляться не собирается, устраивая тебе истерики по телефону! Он тебя от ревности избавляет. Хитрожопый.
– Ты не представляешь, как это было ужасно!
– Представляю!
– Мы занимались любовью втроем, он наслаждался, она веселилась, а я потом полночи плакала, – Таня ласково гладила шпица, застывшего у нее груди. – Милый снимал все это на камеру, а вечерами мы просматривали эти фильмы.
– И сколько этот экспириенс уже длится?
– Почти пять месяцев! Дело в том, что секс в этой ситуации – не самое страшное. Самое страшное – совместный быт. Он приходит, и мы по очереди его целуем. Кино смотрим, лежим вокруг него по бокам. Он нам двоим покупает подарки, и мы вместе ездим по магазинам. Понимаешь, какой абсурд?
– Я думаю, если ты его убьешь, суд тебя оправдает.
– Нет, не его. Вся злость идет на нее. Постоянная конкуренция. Тут не ревность, а именно конкурентная борьба.
– Н-н-да, муженек у тебя изобретатель, а может, ну его?
– Все было бы ужасно, если бы не было еще ужаснее. – Таня пересела на мой гамак и чуть ли не вплотную прижалась к уху. – Один раз утром, когда милый ушел, она пришла ко мне в ванну и давай меня мыть, я такая уже усталая от этих игрушек, что сдалась и даже не выгнала ее. А она меня мыла, мыла, потом хоп и просто, понимаешь, отымела меня...
– Ха-а-а! – я не смогла удержаться.
– ...Вибратором! – опустила глаза Таня. – И мне это больше понравилось, чем с мужем. Вот в чем весь ужас.
– А откуда он эту мастерицу взял?
– Не знаю, видно, учитель ее и нашел. Она вообще странная. Поит милого сырыми яйцами, настойками из лука и сельдерея, а масло ростков пшеницы дает запивать красным сухим вином.
– Так, может, она и тебе какого-нибудь зелья нашаманила?
– Может, но от этого ситуация не меняется. Мне с ней в постели лучше, чем с милым, и это факт. Я теперь не его ревную, я ее. Милого, конечно, я люблю, он мне очень родной, единственный. Но секса хочу только с ней.
– Круто. Приплыли!
– Но есть небольшие полюсы жизни втроем... Недавно Марина себя плохо чувствовала, и поэтому мы пропустили ненавистные мной теннисные поединки с друзьями милого. Ведь у нас семья, и мы должны друг о друге заботиться. А больному человеку нужно внимание! Сейчас я тебе кое-что покажу! Восхитительно!
Она вскочила и исчезла в дверях, задев ветровые колокольчики!
Я раскачивалась в гамаке и не могла опомниться от услышанного. Можно лишь воскликнуть слова Сократа: «Я знаю только то, что ничего не знаю!» И не понимаю вдобавок!
– Вот! – моя сияющая счастьем, как новогодняя елка, подружка бережно положила мне на колени огромный фотоальбом.
Я курила и листала страницы, осуждая и одновременно завидуя.
– У-у-ух! «Кама Сутра» отдыхает! Кто это снимал?
Яркие фотографии манили своей эротичностью, здесь очевидно поработал профессионал. В «домашнем» альбоме имели место и гинекологические подробности, и сексуальные сцены.
Очень часто возбуждает не то, что уже обнажено, а то, что начинает обнажаться, не то, что уже пылает от страсти, а то, что начинает возбуждаться, не сам момент сладострастного оргазма, а миг его предвкушения. Три, казалось бы, обыкновенных человеческих тела смотрелись как музейные статуи: изящно, совершенно, божественно. Я пленилась натуральностью позиций, изысканностью чувственности в мимике, подлинностью переживаемых моделями ощущений, это была настоящая эротика. Это искусство. Не высосанное из пальца ради славы и денег, а шедевр искренности, отражение чувств.
– Кто это снимал? – повторила я вопрос, пепел с сигареты упал на юбку.
Я не могла оторваться от альбома. Наша с Сержем самая эротичная фотография – запечатленная с помощью мобильного моя утренняя задница, торчащая из-под одеяла.
– Голубой фотограф! Он кокетничал с милым, это было так занятно! – Танька лукаво улыбалась.
– А она красивая, эта ваша, как сказать?.. Подружка!
– Да она просто чудо! Хочешь посмотреть?
– Еще бы!
Через несколько минут на веранде появилась девочка. Ребенку от силы было семнадцать лет. Чистые голубые глаза, светло-русые густые волосы, осиная талия и упругая грудь. Существо как у себя дома развалилось в гамаке, отпило из Таниной чашки и приступило к погрызанию семечек. Демонстрируя навыки мелкой моторики, существо бросало очистки в пепельницу, лязгая зубами. У меня пропал дар речи. Таня суетливо подливала ромашковый чай. Не переставая грызть, существо внезапно обратилось ко мне.
– Мне Танечка говорила, у тебя салон красоты, можно мне карту скидочную?
Наглость – второе счастье.
– Скромность, говорят, украшает женщин!
– Так дашь карту? – существо совсем не обиделось на мой оскал, что заставило меня выглядеть глуповато в собственных глазах.
А может, она не наглая, а просто настойчивая?
– Внизу в сумке лежит. Буду уходить, отдам.
– Спасибо! – Лолита улыбнулась во весь рот, сверкнув застрявшей в зубах черной шелухой, и продолжала хомячить.
– Правда, Танюша красавица? – снова обратилась она ко мне.
– Ну, да! – удивленно ответила я.
– Ты тоже очень красивая, но у тебя нет улыбки. Ну, внутренней улыбки.
Видимо, Лолита взяла на себя полномочия просканировать меня. От неожиданности я спросила:
– И что мне теперь, повеситься?!
– Хи-хи! Не, не надо! – серьезно ответила она. – Но ты же любишь, когда тебе люди улыбаются? А себе не улыбаешься.
– Я что, как гуинплен, должна ходить и лыбиться? Это, по-моему, уже отклонения в нервной системе.
– Не-а! Я про другое! Про внутреннюю улыбку. Ты вот знаешь, как расположены твои органы? Ты небось думаешь о них только тогда, когда что-то болит...
– И что?
Я начинала закипать. Какого черта это существо обвиняет меня в незнании анатомии?
– Когда знаешь, где расположен беспокоящий тебя орган, представляешь его и улыбаешься ему, а он улыбается в ответ. Таким образом тело оздоравливается. Глаза начинают блестеть. Красота – это здоровье...
Пепельница была переполнена очистками, а существо все продолжало насыщаться.
– Тело – храм души, – блаженно пропела Таня.
– Философия сплошная! – окатила я. – Ладно, мне пора.
– А поулыбаться ? – смеялась Таня.
– Проводи меня! И давай договоримся насчет склепов.
– Девочки! Давайте сядем в лотос и чуть-чуть поулыбаемся себе! – Лолита перестала наконец поедать семечки, в ее голосе звучала просьба.
Какая я ей на хрен девочка?! Ну, если только морально.
Свои длинные ножищи, начинающиеся там, где у меня заканчиваются уши, Лолита закрутила в узел и села на него. Таня тоже приняла позу «лотос», скрестив ноги и выпрямив спину.
Я с неохотой поддержала затею. Мы сидели с закрытыми глазами, следили за своим дыханием, пытаясь сделать его равномерным, плавным и глубоким. Коленки затекли сразу, спина все время хотела ссутулиться. Дышать так, чтобы живот выпячивался вперед при вдохе, а не при выдохе, у меня так и не получилось.
Мне надоело, и я открыла глаза, но наша смотрящая просекла маневр и протянула мне шарф – завязать глаза. Я почему-то послушалась. Лолита затеяла игру: называла какой-нибудь орган и говорила, где он находится. От нас требовалось представить этот орган и как бы улыбнуться ему всеми позитивными струнками души. Вместо органов в моей памяти всплывали, как слайд-шоу, интимные фотографии Танюши. Вместо того чтобы представлять свою печень, я визуализировала Танькину грудь – маленькую, как у подростка, изящную, с крепкими острыми розовыми сосками. Вместо шишковидной железы – даже не знала, что у меня такая имеется – мне вообразилась фотография, где Лолита в душе в мокрой просвечивающей рубашке ласкает фаллос, а ее упругие ягодицы отражаются в зеркале напротив. «О чем ты думаешь, извращенка???»