Текст книги "Фрейлина Её величества. «Дневник» и воспоминания Анны Вырубовой"

Автор книги: Анна Вырубова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Как странно. О своей мысли «уйти в монастырь» я полушутя, полусерьезно говорила в субботу, неделю тому назад. Были при этом, кроме Шуры[199]199
  Мария Владимировна Гагаринская, поклонница Распутина, во время русско-германской войны – сестра милосердия. Друг Вырубовой. За полноту Распутин прозвал ее «Шарик», отсюда – «Шурик», «Шура».


[Закрыть] и Мумы[200]200
  Мария Евгеньевна Головина, дочь камергера, поклонница Распутина.


[Закрыть] только Вера Николаевна (друг семьи и Пуришкевича)[201]201
  Владимир Митрофанович Пуришкевич (1870–1920), д. с. с. член Гос. Думы 2, 3 и 4 созыва от Бессарабской и Курской губ. Крайний правый, один из основателей Союза Русского Народа и Союза Михаила Архангела. В русско-германскую войну – уполномоченный Красного Креста. Участник убийства Распутина.


[Закрыть] Странно как все это… Так как вопрос идет не только обо мне, а о дорогом нам всем старце, то возникает вопрос, как быть. Если так, то это очень смело. Где же наша охрана?… Сказать Воейкову?[202]202
  Владимир Николаевич Воейков (род. в 1868 г.), генерал-майор свиты е. в. С августа 1907 г. по декабрь 1913 – командир ЛГВ Гусарского полка. С 24 декабря 1913 г. до Февральской революции – дворцовый комендант.


[Закрыть] Есть один человек, который мог бы все более или менее прояснить – это Курлов[203]203
  Павел Григорьевич Курлов (1860–1923), ген.-лейт., б. прокурор вологодского окружного суда, товарищ прокурора московской судебной палаты, б. курский и минский губернатор. В 1906 г. – член совета министра внутренних дел. В 1907 г. – начальник главного тюремного управления. С 1909 г. по октябрь 1911 г. – командующий отдельным корпусом жандармов и товарищ министра внутренних дел, заведующий делами департамента полиции. В октябре 1911 г. зачислен в резерв чинов петроградского военного округа. Во время войны состоял в распоряжении главного начальника снабжения Северо-Западного фронта, позднее исполняя обязанности по гражданскому управлению Прибалтийскими губерниями. 23 октября 1916 г. назначен товарищей министра внутренних дел. Уволен 25 ноября 1916 г.


[Закрыть]. Но ему я тоже не доверяю…

Если могли убить Столыпина свои, те самые, которых он вскормил, то какой охране можно доверять? Странно и жутко. И не за себя. Ведь я знаю, что дело не во мне. Я без старца – это пустой звук. Это ружье без заряда. Они ищут его голову. Голову старца. А через него – поразить Маму.

9 декабря – 12.

Вчера Александр Эрикович рассказал мне всю историю этой несчастной Шорниковой. Оказывается так. Она одна из так называемых раскаявшихся грешниц. Предложила сбои услуги по политическому сыску. Предала своих, свою партию, в которой работала. Это она по указанию властей (главным образом, очевидно, Столыпина) разыграла сказку про то, что члены Государственной Думы с.-д. (она, видно, сама раньше работала в этой партии) якобы подготовляли заговор, воззвание к войскам или что-то в этом роде. С этим документом в руках добилась того, к чему стремилась. «Кабинет» (?). Арестовали всю фракцию с.-д.-в, членов Думы, а Думу разогнали. Казалось бы, что после того, как работник оказал такую услугу правительству, оно (то-есть тот же министр) должен озаботиться о её судьбе. Правда, она рвань, гадина, но эту гадину использовали. Она сделала лучшее для нас дело. Надо ее, если не наградить, то хоть устроить. А о ней совсем позабыли. Кинули, как …[204]204
  Неразборчиво.


[Закрыть], отправили в горячий момент куда-то – и позабыли. И тут началось самое интересное. В партии она под подозрением. Ее ищут. На нее …[205]205
  Неразборчиво. Возможно – «охотятся».


[Закрыть] Местная власть[206]206
  Казанское жандармское управление. Шорникова проживала в то время в Казани.


[Закрыть] от неё отмахивается, а ей есть нечего. Рваная, полуголодная, она мечется, пишет, напоминает… А они, голубчики, мирно делят лавры. Кончилось тем, что обо всем этом узнали союзники (С. М. А.)[207]207
  Союз Михаила Архангела.


[Закрыть] и скандал вылился через край. При такой постановке[208]208
  В тексте ошибочно написано «обстановке».


[Закрыть] дела какое отношение может создаться между правительством и агентами сыска?

Конечно, всякий рвет себе кусок, пока можно. А после меня – хоть трава не расти!

Интереснее всего в этом то, что когда начинают разбираться, то виноватых нет. Власть валит вину с Ивана на Петра. Ну, и солидарность при этом замечательная. Чтобы обелить себе хоть кончик уха, готовы запутать три десятка своих соработников.

Солидарности им бы научиться у тех же революционеров, через которых они выслуживаются. Когда Александр Эрикович рассказывал мне о ней, то хотел обратить мое внимание на то, что такая Шорникова могла бы пригодиться для той дели, о которой я ему говорила. Я с этим его мнением не согласна. Я бы и вообще не сказала, что он умеет отыскивать людей. Нет, она не годится. Уж очень это все гадко!

1908. 5 августа.

От этих ищеек житья нет. Они не только стараются выслужиться перед Папой и Мамой, но, чтобы сковырнуть друг друга, ведут такие сплетни, создают заговоры, чтобы …[209]209
  Неразборчиво. По-видимому «отличиться».


[Закрыть] в ликвидации их. Проклятые! И никого они не пропустят, никого! А когда заврутся, то теряют нить. Этой скверной ищейке Герасимову[210]210
  Александр Васильевич Герасимов (род. в 1861 г.) с 1905 по 1909 г. начальник петербургского охранного отделения. Позднее – генерал для поручений при шефе жандармов.


[Закрыть] почему-то вздумалось поохотиться на старца. Врешь, поганый, тут ничего не получишь!

А было это так. У Герасимова своя свора (больше по …)[211]211
  Пропуск.


[Закрыть]. Они не только человека, но и птицы на лету не пропустят. Конечно, тогда, когда это им выгодно.

Кто то донес Герасимову, что у меня бывает старец (их нюх наводит их только на революционеров: на них всего легче выехать).

Герасимов сделал, очевидно, страшные глаза – из зависти – ну и рассказал все Столыпину.

Тот, как большой, распорядился и все передал Папе[212]212
  Столыпин неоднократно указывал Николаю на гибельные последствия, могущие произойти от близости Распутина к царской чете. В начале 1911 г. им был составлен исчерпывающий доклад о «старце», приведший, однако, к совершенно неожиданному результату. Николай выслушал Столыпина и поручил ему вызвать Распутина и лично убедиться в том, «каков он есть человек». Столыпин вызвал к себе Распутина, который, войдя в кабинет премьера, стал испытывать над ним силу своего гипнотического влияния. «Он бегал по мне своими белесоватыми глазами и произносил какие-то загадочные и бессвязные изречения из св. Писания, как-то необычайно разводил руками, и я чувствовал, что во мне пробуждается непреодолимое отвращение к этой гадине, сидящей напротив меня. Но я понимая, что в этом человеке большая сила гипноза, и что он на меня производил какое-то довольно сильное, правда, отталкивающее, но все же моральное впечатление. Преодолев себя, я прикрикнул на него и сказал ему прямо, что на основании документальных данных он у меня в руках, и я могу раздавить его в прах, предав суду но всей строгости закона о сектантах, в виду чего резко приказал ему немедленно безотлагательно, и при том добровольно, покинуть Петербург, вернуться в свое село и больше сюда не появляться». (Приводимый М. В. Родзянко рассказ Столыпина о свидании с Распутиным. «Крушение империи»).


[Закрыть].

Папа сказал Маме. Мама – мне. Старец уехал. А дальше? Дальше то, что Мама о нем уже много раз меня спрашивала. Тянется к нему душой. Говорит:

– За мной, за царицей, шпионят. И это называется охраной!

5 сентября.

Еще одна отличительная черта. При полной тишине этим ночным воронам делать нечего. Они тогда предполагают другое. Кинут свою ищейку в гущу революционеров. Тот раздует там кадило, а если это не помогает, то просто составят какой-нибудь заговор позабористей и начнут с ним носиться: вот мы, мол, какие спасители! Всех спасли, Папу и Маму! И если для наглядности надо «убрать» кого (хотя бы не своих), то и это разрешается. Я не знаю, как это называется и чем вызываются такие действия охранного отделения, но и это делается. Столыпин убит своими же[213]213
  Столыпин был убит в Киеве 1 сентября 1911 г. охранником-провокатором Богровым. Организация убийства приписывалась генералу Курлову, в ту пору начальнику охраны в Киеве.


[Закрыть]. И для чего? Во-первых, возможность выслужиться, ну и освободить место для своего …[214]214
  Пропуск.


[Закрыть], чем для себя. Все это кошмарно. Все это разбой. И всем этим людям доверена династия и лучшие слуги.

9 сентября.

Старец сказал вчера:

– Мама с её светлой головой одного не понимает: что из десяти покушений на Папу и Маму – девять придуманных этими прохвостами. И им без этого нельзя. Это их хлеб. Если, скажем, к примеру, волков нет, то для чего собак держать близ стада?.. А собаки есть хотят… Потому – ежели волка нет, под волка собаку оденут и пустят. Вот он, мол, волк! Мы его растерзаем, а ты нам по куску сала кинь.

Старец именно так же, как и я, понимает это.

А когда я спросила, почему он об этом Маме не скажет, он ответил:

– С царями надо говорите умеючи. Как по веревке над пропастью ходить… И еще то надо знать, что надо, чтобы Мама известную осторожность блюла. Ну, и еще чтобы знала, что за ее и Папу старец молится и отводит руку врага.

Так, старец находит, что наши с ним размышления об этих Герасимовых и К° не должны касаться ушей Мамы и Папы.

Ему виднее.

Меня только одно особенно огорчает, это чрезмерное нахальство этих господ, когда они, добиваясь мест, лент, орденов и окладов, даже путем кровавым, приходят ко мне, разыгрывают героев и не желают видеть, как я их презираю. Если бы не чувство деликатности, то отвернулась бы и дверь закрыта.

– Все, – говорит мой зять, – должны, как опытный царедворец, уметь лукавить.

Эта наука небольшая. Особенно, если ее изучать у моего зятя. Он научит!

Шурик говорит:

– Мой муж делает карьеру.

И сделает, конечно.

– Этой рукой, – говорит он, – 80 бунтарей ухлопал! А надо будет, так и 800 ухлопаю!

Это, конечно, большая заслуга перед родиной, но мне как женщине было бы тяжело, если бы эта рука меня ласкала. Почему тяжело, не знаю, но определенно тяжело.

Всякая смерть есть смерть. Я не говорю на войне, где убивают спасаясь. Правда, «бунт» это тоже война. И все же, когда один убивает 80, то значит эти 80 связанные. И каждый раз, когда он говорит об этом, у меня какой-то против него внутренний протест.

Я говорила по этому поводу со старцем. Он говорит:

– Такие люди государственные – они дарю нужны! «На страх врагам!» Потому ему всякие награды должна быть… и будут… А мы их грехи перед Господом замаливать будем! Вот!

Против старца не спорю. А в душе какая-то горечь. Что же делать, если уж иначе нельзя? Политика требует жертв…

27 октября—12.

Христос сказал: Царствие Божие для детей и праведников. Это часто повторяет старец. И на этот раз глаза его горели такой злобой, что я испугалась.

– Детей, ребят обижают! Вот ироды! Аспиды! – кричал он. – Скажу Маме, что это её женское дело – о детях иметь заботу.

А было все это вызвано вот чем: старец шел от меня. Направился не парком, а улицей. Видит – городовой гонит (говорит – гонит, как поросят) детей, да еще подзатыльники дает. Старец за ним. Он в участок, и старец туда же. При чем, рассказывает старец, одна девченка, маленькая, лет 8-ми, ноги в крови и из носу кровь хлещет – это от подзатыльников. Пришел старец в участок, а его пристав узнал. Стал мелким бесом рассыпаться.

А он ему:

– Веди, где у тебя тут детвора содержится!

Тот стал отнекиваться. А старец крикнул:

– Веди, а то во дворец звонить буду!

Повел.

– А там, – говорит старец, – срамота: дети на голом полу, и соломы вдоволь нет. Вшивые. Все в ранах. Пищат, голодные. А их подзатыльниками кормят. И это в Царском Селе, рядом с Мамой, с Папой! Как будто они там в каком-нибудь отдаленном углу!

– Этак, – говорит пристав, – приходится их иногда неделями выдерживать до суда.

– А маленьких куда? – спрашивает старец.

– В попечительство, да там никогда мест нет. Особенно нет для уличных.

– Ловко, – говорит старец. – И попечительство, стало быть, для того, у кого рука есть! А эти, – пущай их вша заест!

Очень волновался старец. Долго беседовал с Мамой.

На днях выработан новый устав о малолетних преступниках. Попутно с этим сделано распоряжение, коим предписывается более суток не содержать детей при участках, направляя их в попечительство, где должны быть приспособлены временные помещения.

– Вот, – говорит старец, – как дадут старшим подзатыльника, так про малых вспомнят!… Ах, как много безобразия кругом!

И он прав, как всегда. А наши старшие только то и делают, что грызутся – кому местечко потеплее.

9 марта – 12.

Вчера Мама говорила, получила письмо от в. к. Павла[215]215
  В. кн. Павел Александрович.


[Закрыть]. Он только и знает, что поет. Все выпрашивает милостей для своей жены. И все пишет: «Наш Владя…[216]216
  Кн. Владимир Павлович Палей (1895–1918) сын в. кн. Павла Александровича от брака с гр. Гогенфельзен, позднее кн. Палей; поручик ЛГВ Гусарского полка; поэт.


[Закрыть] Наш сын»…

Мама смеется; рассказывает скандальные подробности о в. к. Марии[217]217
  В. кн. Мария Павловна, дочь Павла Александровича от первого брака. 20 апреля 1908 г. была выдана опекунами за Вильгельма принца Шведского, герцога Зюдерманландского.


[Закрыть]. Отец, т. е. в. к. Павел Александрович пишет Папе:

«Если бы ты видел нашу Мари, это милое дитя! Что они с ней сделали! Она так бледна, так измучена, что на нее тяжело смотреть»[218]218
  В октябре 1913 г. в. кн. Мария Павловна оставила своего мужа и вернулась к родителям (см. письмо Павла Александровича к Николаю от 21 октября 1913 г., опубликованное в книге «Николай II и великие князья»). В 1914 г. брак этот был расторгнут и Мария Павловна вышла замуж вторично за кн. А. М. Путятина, сына начальника царскосельского дворцового управления.


[Закрыть].

Мама говорит:

– Когда же и кто уже успел ее измучить? Да и какое это дитя, которое чуть ли не с брачной постели кидается на авантюры. Ищет защиты у отца, который своим отношением к браку развязывает руки детям. Подробности этого брака, – говорит Мама о браке в. к. Марии Павловны со шведским принцем – полны пикантных подробностей. При чем это 17-летнее дитя Мария может дать 20 очков вперед своему более опытному супругу… Лучше бы, говорит мама, не выносить эту грязь на свет.

Мама полагает, что все это следствие влияния отца на детей. Я бы этого не сказала. Кругом столько грязи, что при желании, за хорошим примером долго ходить не придется.

Одно должна сказать (что бы ни говорили враги Папы и Мамы): лучшей семьи, в смысле взаимного отношения, как семья Мамы, я не встречала. И только люди очень развращенные или не отдающие себе отчета, могут считать отношения Мамы к старцу чем-нибудь иным, как поклонение чисто религиозное.

Я бы сказала: «тут все от Бога и во имя Бога».

И мне так больно слышать, как скверно говорят по этому поводу. Даже близкие мне люди не хотят понять, что в отношениях Мамы к старцу нет и не может быть плотского.

Они должны бы понять хоть такую простую вещь, что старец, несмотря на свою простоту, очень умен и очень чуток. Он знает, как Папа любит Маму и какой он ревнивый, как же можно допустить хоть какой-нибудь намек на другие отношения, кроме тех, о которых я говорю?

А в уме и в чуткости старца даже его враги не могут ему отказать.

Он взглянет на человека – и его глазами просветит. И такой человек не пойдет и не поведет другого на риск; а кто лучше старца знает Папу? Не только то, что он думает, а как думает, во что выливается его настроение. Ну, по моему мнению, так думают только очень неумные люди, уже не говоря о честности…

19 мая – 12.

Старец вчера зашел невзначай, я его не видела. Он говорил, что вечером занят. У меня Шурик сидела, Мума, ну, Петровнушка[219]219
  Няня Вырубовой.


[Закрыть] гадала. Не мне, а Муме. К ней последнее время упорно присматривается генерал Совранов. По моему мнению, он и стар для неё и уж очень уродлив, с короткой ногой. Ну, а Вера Вал.[220]220
  Очевидно, описка: читать следует – «Викторовна»: Вера Викторовна Леонтович, полтавская помещица, поклонница Распутина, близкий друг Головиных.


[Закрыть] говорит:

– Все же положение даст, да и со средствами… Принят при дворе…

Вижу, что Муме он противен. Но она примиряется. Очевидно, очень уж тяжело живется им. Есть желания, есть молодость, а средств нет. Да. Ну, и вот, гадала ей Петровнушка.

– Ничего, – говорит, – из этого не выйдет. Дороги расходятся ваши… Важный генерал в одну сторону, а ты в другую…

Не успела окончить – зашел старец.

Она смутилась.

А он говорит:

– А ты постой колдуньюшка… Им гадаешь и мне погадай!

– Не стану, – говорит Петровнушка, – гадать. Вы сами лучше моего гадаете!

А старец и говорит:

– Я не гадаю. И гадают неверно… А это ты, бабка, хорошо делаешь, что барынь моих тешишь, побольше им ври, они это любят!

Засмеялся и ушел.

Утром мне говорит Петровнушка:

– И что у него за глаза! Даже страшно.

Говорит, что всю ночь не могла заснуть. Все его страшные глаза снились.

Между прочим, я уж несколько раз слышала такое мнение о нем. Особенно он сильно действует, когда видишь его в первый раз.

(Французский текст).

9 октября.

Опять мерзость. И ужас в том, что сделали ее священники. О, Боже мой, прости им… Кругом мерзость!

Мама говорит:

– Этот храм рано или поздно прославится.

Почему она так думала?

В четверг вечером она пошла в эту пещерную церковь[221]221
  Так называлась церковь, устроенная под Федоровским собором в Царской Селе.


[Закрыть]. С нею была только Марья Ивановна – няня Маленького. Когда они подошли, им открыли дверь (храм был заперт). Мама направилась к аналою и увидела, что там горит свеча. Она была так потрясена, что стала на колени и молилась в экстазе сорок минут.

Кто зажег свечу? Храм был заперт.

– Это Божий знак! – говорит Мама.

В церковь сделали богатый вклад. Мама послала облачение священнику, чтобы он заботился о благолепии храма.

(Русский текст).

11 октября—12.

Пишет мне Гнилушка[222]222
  Бадмаев.


[Закрыть]. Он узнал о болезни Маленького[223]223
  Осенью 1912 г. в Скерневицах (Варшавской губ.), куда царская семья ездила на охоту, наследник неудачно прыгнул в лодку, и этот прыжок вызвал у него внутреннее кровоизлияние. Он три недели находился между жизнью и смертью.


[Закрыть], и знает еще о том, что старца[224]224
  О причинах отсутствия Распутина рассказывает М. В. Родзянко. В 1912 г., на шестой неделе Великого поста, царская семья поехала в Крым. Вырубовой удалось посадить Распутина в свитский поезд в купе князя Туманова. Кто-то доложил об этом Николаю, который, по словам того же Родзянко, еще отдавал себе смутно в тот период отчет о событиях, и которому Родзянко не переставая открывать глаза на истинную физиономию «старца» и даже представил ему в марте 1912 г. письменный доклад о Распутине. Николай, узнал о том, что Распутин находится в поезде, велел на станции Тосво остановить поезд, высадить «старца» и с агентом тайной полиции отправить в Тобольскую губернию. С той поры Распутин при дворе некоторое время не появлялся, приезжая в Петербург на два, на три дня.


[Закрыть] нет, и потому думает, не удастся ли чем поживиться.

И пишет мне:

«Многоуважаемая Анна Александровна! Зная вату искреннюю преданность дорогим нашему сердцу Папе и Маме, а посему выслушайте меня. Меня объял ужас до слез, до сжимания сердца, когда я узнал через газеты о том, что Маленький опять болен и еще в такой момент, когда нашего молитвенника нет с вами. А посему умоляю вас, отдайте это Маме, и пусть в продолжение трех дней ему аккуратно дают. Если отвар, принятый внутрь, то-есть выпитый, как чай, не понизит температуры, то положить компресс из того же отвара. Температура обязательно упадет. При чем прошу вас в это время никаких других лекарств не давать. Кормить овсянкой на молоке и чашку бульона в день. Важное условие при лечении – никаких других лекарств и строгое исполнение предписанного мною. Только при таком условии я ручаюсь за скорое и полное выздоровление. Если у кого-нибудь явится подозрение, что эти лекарства ядовиты или, вообще, могут дать отрицательные результаты, то я предлагаю сделать настой на три чашки воды и выпить в один прием (взрослому) и находиться в полной безопасности»[225]225
  Текст этот представляет собою почти дословное повторение письма Бадмаева от 9 октября 1912 г., приводимого В. П. Семенниховым в его книге «За кулисами царизма».


[Закрыть].

При письме приложены пакетики с порошками.

Мама, обессиленная бессонными ночами у постели Маленького, слабо улыбнулась на мое уверение, – что Маленький от этих порошков поправится, однако, послушалась. Перед сном Маленького напоила, а утром Маме дали телеграмму от старца, где он пишет:

«Мама моя дорогая, Господь услышал наши молитвы, твое дитя здорово. Молись, Григорий».

Когда Мама и Папа вошли с телеграммой и положили на головку Маленького, он открыл глаза и весело засмеялся. Мама опустилась на колени, а Папа заплакал. А Маленький сказал:

– Не надо плакать! Пусть выведут мою лошадку, я ей дам сахару!

Маленький здоров. Совершенно здоров. Мама как зачарованная, ходит, улыбаясь.

18 октября.

Когда об этом рассказали на половине Гневной, то она сказала:

– Удивляюсь, что исцеление молитвой совпало с присланными лекарствами Бадмаева. Почему не раньше и не позднее? Это похоже на то, что они действуют заодно.

Князюшка Андроников рассказал мне об этом и так хитро улыбнулся.

О, Побирушка проклятый, как зловонный ст …[226]226
  Недописано.


[Закрыть] портит воздух своим дыханием.

Удивительно противный человек! И знает ведь, поганый, что его терпят только до тех пор, пока он пугает. И выбросят при первой возможности…

Мама говорит:

– Всякого, когда он выдохнется, можно выбросить. А князя Андроникова выбросить недостаточно. У него надо выбросить язык и отрезать обе руки, чтобы ни сказать, ни написать ничего не мог.

Он этого дождется.

18 ноября—10.

Мама говорит:

– Если я все прощу этому мерзавцу кн. Андроникову, то за последнюю измену старцу я когда-нибудь с ним рассчитаюсь! Вырвать поганый язык и отрубить обе руки, пусть он задыхается от всех тайн, которые не может выплюнуть! Эти тайны, как змей, его задушат!

Дело в том, что Мама уверена, что это он внушил Бадмаеву мысль передать все сведения о старце в Государственную Думу[227]227
  Предназначавшуюся для Николая записку Илиодора о Распутине Бадмаев передал председателю Госуд. Думы.


[Закрыть].

Навела справки.

Дело обстояло так:

Когда после беседы с Папой Родзянко[228]228
  Михаил Владимирович Родзянко (1859–1924) камергер. Окончил Пажеский корпус. Служил в кавалерийской полку. В 1882 году оставил службу и был зачислен в запас гвардейской кавалерии. В 1883 г. избран Новомосковским очередным уездным собранием почетным мировым судьей. В 1886 г. – предводитель дворянства Новомосковского уезда. В 1900 г. – председатель Екатеринославской губернской земской управы. В 1906 г. вошел в реформированный Госуд. Совет представителей от Екатеринославской губ. В Госуд. Думе 3 созыва – председатель земельной комиссии и товарищ председателя фракции Союза 17 октября. Избран председателем Госуд. Думы после сложения Гучковым звания председателя Госуд. Думы 3 созыва. Председатель Госуд. Думы 4 созыва. 26 февраля, по опубликовании акта о роспуске Госуд. Думы, стал во главе Временного Комитета Госуд. Думы.


[Закрыть] сказал кн. Андроникову: «Государь, слава Богу, открывает глаза, и судьба этого проклятого мужика на днях решается», князюшка Побирушка забил тревогу, убедил Сову Бадмаева повернуть руль, сойтись с Думой. А для того, чтобы сойтись, надо прислужиться, а чтоб прислужиться[229]229
  В тексте – «прислушаться, а чтобы прислушаться», что по-видимому, описка.


[Закрыть], надо кого-нибудь.

И как Иуда предал Христа, так они предали его лучшего сына на земле – святого старца.

И как распяли Христа, так он предает распятию, осмеянию святого старца.

И чем больше будут над ним издеваться неверные, тем ближе он будет сердцу Мамы и моему любящему сердцу.

Запрос в Думе о старце[230]230
  Запрос в Думе последовал в связи с изъятием из продажи брошюры приват-доцента Московской духовной академии Новоселова, документально уличавшего Распутина в сектантстве (М. В. Родзянко. «Крушение империи»).


[Закрыть], как и надо было ожидать, был праздник для Гневной и её компании, но они праздновали недолго. Когда на третий день после запроса Родзянко был с докладом у Папы, Мама, когда он вышел, не подала ему руки. И вышла, не удостоив его поклоном.

Когда, после его ухода. Папа зашел. Мама, сказала:

– Неужели мы предадим того, кто своей молитвой вернул нам нашего наследника?

И еще тише прибавила:

– Уйдет он – уйдет и наша благодать.

Папа сказал:

– Когда я слушаю тебя, – знаю, что ты права и точно вижу его перед собой, а когда слушаю Думу, то чувствую какой-то позор, какое-то страшное, неведомое носится над нами. И еще должен сказать, что их требования более разумны.

Папа ушел подавленный.

5 декабря – 12.

Папа был у меня. Глаза в тумане. Голова опущена. Глубоко вздыхает. Угнетен.

– Аня, Аня. Мама больна, Мама очень больна! Она говорит: «Уйдет старец – уйдет благодать». Я чувствую, что в ней говорит болезнь и страх, и она этой болезнью меня заражает. Что нам делать? Что нам делать?

И точно не я, а какой-то внутренний голос шепнул за меня:

– Позвать старца… и Мама поправится. И он скажет, что делать.

И лицо Папы прояснилось, и он сказал:

– Я и сам так думал. Но не хотел, чтоб это решение исходило от меня. Я уже себе, как и Маме не доверяю…

Сегодня вызвала старца.

9 декабря – 12.

Старец говорит:

– Мне легче дерево с корнями вырвать, чем Папу в чем убедить. Легче суковатое дерево зубами изгрызть, чем с царями говорить!.. Ведь я им не свои слова говорю, а то, что мне из нутра кричит!

Была утром у Мамы. Пришли Папа со старцем, говорили относительно в. к. Михаила Александровича[231]231
  Возможно, что речь идет о гневе Николая на в. кн. Михаила Александровича, вступившего в октябре 1912 г. в морганатический брак с Натальей Сергеевной Шереметевской (по первому мужу Мамонтовой, по второму – Вульферт), которая после этого брака получила фамилию Брасовой.


[Закрыть]. Старец говорит:

– Он тебе кровный?

Папа молчит.

Старец стукнул кулаком по столу. Маленький закричал. Мама побледнела. Папа подошел.

– Видишь, – говорит старец, – дитя чистым сердцем почувствовало, что кровному надо на все сердцем отозваться. А ты своих умников слушаешь.

Мама поцеловала руку старца, и Папа сказал:

– Подумаю…

А потом тихо прибавил:

– Ты прав, мой мудрый учитель, и будет так, как ты сказал.

А Маленький сказал:

– Папа будет всех любить! – и весело так засмеялся.

Когда Маленький смеется, то Мама говорит:

– Ангелы …[232]232
  Пропуск в одну строку.


[Закрыть]

Потом старец сказал:

– C Папой говорить – камни ворочать!

10 января.

По моему мнению Воейков играет скверную игру. Он боится старца, боится меня, вьется, а чуть-что – за спиной гадит.

Старец об этом знает и говорит:

– Он пустой, такие не страшны.

А все же я лично думаю, что Воейков придет с повинной раньше, чем даже старец ожидает. Он не притти не может, потому что у него есть заинтересованность в том, чтобы устроилось дело со шпалами.

23 июня – 13.

Мума[233]233
  В тексте ошибочно – «Мама».


[Закрыть] в отчаянии: предсказание Петровнушки сбылось, генерал отъехал.

Вчера были у старца. Приехала какая-то из Москвы. Очень изящная, красивая, держит себя независимо. Из купеческих. Из семьи Высоцких. Маша[234]234
  М. И. Вишнякова.


[Закрыть] говорит, на ней одних только камней столько, что можно купить особняк на Мойке. Намекнула на особняк, купленный князем Мещерским для этой цыганки. Кстати – говорят, что он готовит да неё что-то вроде Гриппы. Говорят, что он ее выдвигает, как замену старцу.

Старый осел!

Кстати, на какие деньги купили особняк? По имеющимся сведениям, были даны какие-то деньги на газету, и еще на поддержание в провинции «союзников». Кто их разберет! Мутная водица с запахом гнили. И новый пакостник на пакостнике.

Возвращаюсь к москвичке.

Маша говорит:

– Она все время заигрывает со старцем. Видно по поведению – кокотка…

А старец смеется:

– Пускай, – говорит, – попрыгает, накинем узду!

– Однако, – говорит Маша, – нам неудобно. Это так не вяжется с тем, как мы относимся к старцу. Для нас всех он такой светлый, такой святой. А она с ним так пошло затеивает.

Ну и доигралась.

Что у неё было со старцем, я не знаю, Маша, говорит, что он ее лечил от припадков.

Только на днях явилась она. Пришла, когда полный стол молящихся. Вдруг она это врывается, подбегает к старцу и громко так на всю комнату кричит: «Со всеми б… Всех… А теперь вместе молитесь?» Старец взял это ее за руку и крикнул: «На колени! Молись!… И мы за тебя помолимся!» Она еще громче, и его и всех назвала б… Все встрепенулись. Подошла к ней Акулина[235]235
  Акилина Никитишна Лаптинская, крестьянка Могилевской губ., с которой Распутин познакомился в Октайском монастыре, где она была послушницей, и из которой он «изгнал беса». Проживала при Распутине. Во время войны – сестра милосердия в санитарном поезде Александры Федоровны.


[Закрыть], а она, поганая, ей прямо в лицо плюнула и скверно обозвала. Старец взял со стола соль и сыпнул ей во след с криком: «Уйди, поганая!» Она нейдет. Он ее швырнул, она упала и завыла. Он сказал всем: «Помолитесь за одержимую!» А она что-то крикнула…

Мума[236]236
  По-видимому, читать следует «Маша».


[Закрыть] не разобрала, только помянула Илиодорушку, ну, и Маму.

Ее вывели. Она арестована.

Старец говорит, хоть она и шпион, все же он думает просить, чтобы к ней не очень строго относились…

Но она сама себя осудила: повесилась в своей одиночной палате.

Больная она или преступница?

Возможно, что и больная.

О ней не пишут, не говорят.

2 августа – 13.

Состояние Мамы очень тяжелое. Она жалуется на то, что ее опять преследуют кошмары. И еще одно неприятно – она начинает бояться своих же людей. После той истории с Зинотти Мама очень изменилась к ней. Почувствовала какой-то страх. Когда у Мамы начинается полоса страха, весь дом в ужасе. Особенно это сказывается на Папе. Тут как-то Мама мне сказала:

– Я знаю, что на нашу охрану тратятся большие суммы. Значит – сотни людей. Но от этого мне не легче, так как именно от них я жду измены. Нас могут поразить не потому, что это им будет нужно, а потому, что Иван сделает это для того, чтобы подвести Степана.

Эта мания преследования подтачивает силы Мамы, и никто, кроме старца, не может ее успокоить.

Мы шли парком. Дорогой шла нищенка. Узнав Маму, опустилась на колени. Мама велела отдать ей кошелек. Не вставая с колен, нищая шепнула:

– Какая же горькая твоя доля!

Мама не сразу ее поняла. Когда мы отошли, Мама опросила:

– Что она сказала?

Я, не желая тревожить Маму, сказала:

– Она сказала, будет молиться за милость.

– А я думаю, что она сказала, что я более неё нуждаюсь в милости.

У Мамы есть это свойство – угадывать слова, которые она не сразу понимает.

Вчера ночью Мама проснулась с криком:

– Что с Маленьким?

Ей почудилось, что его укусила змея. Пришлось вызвать старца. Он полагает, что Маме хорошо было бы поездить. Доктор вполне с ним согласен. Мама сказала:

– Никуда, не поеду, так как старцу с нами ехать нельзя, а без него боюсь остаться.

2 января—14.

Видела вчера эту книжку, присланную в. к. Павлом Александровичем. Называется она: «Царствование Государя Императора Николая Александровича»[237]237
  Книга, составленная Елчаниновым, была издана в 1913 г. к 300-летию дома Романовой. Для заграничного издания переведена на французский язык женой в. кн. Павла Александровича, графиней Гогенфельзен, впоследствии кн. Палей. Предисловие к заграничному изданию было написано академиком Сегюром (см. письмо в. кн. Пав. Ал. к Николаю от 29 мая 1913 г. в книге «Николай II и великие князья»).


[Закрыть].

Удивительно, как они нетактичны! Кому нужна такая книга? Если бы ее написал какой-нибудь писака из наших, ну хотя бы князь Мещерский, ну, или Пуришкевич, я бы поняла. Всякий по этому делает карьеру.

Но для чего, для чего это нужно?.. И так все просто, так грубо льстиво. Становится стыдно за нашу высшую аристократию.

Она[238]238
  Гр. Гогенфельзен (кн. Палей).


[Закрыть] его, Папу, называет «глубоким», «кротким» и «устойчивым, как скала». А еще недавно в салоне Гневной говорили с её слов – «флюгарка с короной», так она называла Папу.

По моему мнению, и первое и второе неверно. Он, Папа, не скала, но и не флюгарка. В нем достаточно если не силы воли, то упрямства, чтобы поставить на своем там, где он считает нужный. И это уже имела возможность испытать семья в. к. Павла Александровича на себе с большим успехом.

Мама говорит:

– Эта книжка, очевидно, имеет политическое значение, но читать ее …[239]239
  Пропуск.


[Закрыть].

А Папа говорит:

– Книжка не для нас, а для тех, кто знает, как читать.

А по мне, как ни читай – одинаково противно. Тем более, что, по моему усмотрению, она политически еще беднее, чем литературно.

Если бы мы говорили о России, то особа царя неприкосновенна, и никто не станет с ним знакомиться через эту книжку. Ну, а за границей? Там такими сахарными барашками никого не удивишь. Слащаво, неумно.

И старец смеется.:

– Пускай князюшка тешится. Ему это приятно. А до других какое ему дело? Ведь он никак знает, что его все старшим дураком над дураками считают.

А на мой вопрос, как ему книжка нравится, сказал:

– Что на дешевую карточку смотреть, коли лицо живое тут!

И еще прибавил:

– Дураки они, вот что! Папа куда умнее того снимка, что нарисовали.

28 февраля – 14.

Вчера Мама рассказывала, что ее поразил Маленький.

– Каждый раз, когда Маленький бывает у Гневной, это влечет за собой целый ряд неприятных вопросов. Вот и на этот раз Маленький сказал:

– Почему я редко вижу свою бабушку? Я ее очень люблю, и она меня любит.

Мама на него посмотрела при этом, и он закричал и затопал ногами:

– Да, да, любит меня!

Мама говорит: когда Маленький так закричит, то она пугается – такая в нем непокорность и угроза.

– Да, да, любит! – кричал он. – Вчера, когда я играл с Додо, она так целовала мою голову и плакала и говорила: «Милый, милый мальчик!»

А потом Маленький еще спросил:

– Почему бабушка меня жалеет? Я ведь теперь здоров.

И еще много говорил о бабушке, о Гневной.

Потом сказал:

– Вот, няня говорит, что в деревнях всегда бабушки живут вместе и все рассказывают детям сказки. Почему у нас так нельзя?

Мама говорит, что ее всегда волнует эта большая любовь Маленького к Гневной. Она подозревает тут чье-то влияние.

Отчего не допустить искреннее родственное чувство? Странно.

* * *

Этим заканчиваем «Дневник» и переходим к подлинным воспоминаниями фрейлины А Вырубовой.