Текст книги "Фрейлина Её величества. «Дневник» и воспоминания Анны Вырубовой"

Автор книги: Анна Вырубова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– И только эти двое, – говорит Мама, – подошли ко мне и вынули меня из окровавленной кареты… Но тут, – говорит Мама, – новый ужас: хочу пойти – и не могу; какая-то тяжелая цепь тянет меня к земле. Когда посмотрела – увидела, что на меня одета цепь, как ожерелье, и на ней пять детских головок…

Мама говорит:

– Когда пришли эти двое – женщина с палкой и мужик со страшными глазами – они сбросили эту странную цепь и повели меня.

И каждый раз, когда Мама вспоминает этот сон, то говорит:

– Ты – это та, которая сняла с меня цепь…

Не знаю почему, но когда Анастасия мне сказала, что сибирский пророк говорит, что я и он связаны с Мамой, то у меня явилась мысль, не он ли тот второй, что видела во сне Мама рядом со мной.

11 октября – 11.

Это было так странно. Великая княгиня Анастасия просила меня не запаздывать к вечернему чаю. Оказала – будет старец Григорий.

Когда я приехала в Сергиево[110]110
  Ст. Сергиево Балтийской ж. д., где находилась мыза в. кн. Николая Николаевича «Беззаботное».


[Закрыть], то кроме великой княгини и Николая Николаевича, за столом был еще Ромочка(?) и князь (Побирушка)[111]111
  Кн. Михаил Михайлович Андроников (Побирушка) – известный авантюрист (1875–1919). С. Ю. Витте пишет:
  «Кн. Андроников – это личность, которую я до сих пор не понимаю. Одно понятно, что это дрянная личность. Он не занимает никакого положения, имеет маленькие средства, неглупый, сыщик – не сыщик, плут – не плут, а к порядочным личностям, несмотря на свое княжеское достоинство, причисляться не может.
  Он не кончил курса в пажеском корпусе, хорошо знает языки, но малого образования. Он вечно занимается мелкими делами, влезает ко всем министрам, великим князьям, к различный общественным деятелям, постоянно о чием-то хлопочет, интригует, ссорит между собой людей, что доставляет ему истинное удовольствие, оказывает нужным ему людям мелкие услуги, конечно, он ухаживает лишь за теми, кто в силе и в моде и кто открывает ему иногда двери. Это какой-то политический мелкий интриган из любви к искусству».
  Сухомлинов в своих «Воспоминаниях» говорит об Андроникове, что «по наружному виду – это Чичиков: кругленький, пухленький, семенящий ножками, большей частью облекающийся в форменный вицмундир с черным бархатным воротником и золотыми пуговицами. Он зачислялся обыкновенно по тому министерству, патрон которого к нему благоволил, пользуясь за это взаимностью князя, и приходил в ярость, когда его вышибали из списков ведомства с переменой министра. Числясь только по ведомству, не получая ни содержания, ни наград, он пользовался лишь виц-мундиром. Способность втираться к власть имущим была у этого человека совершенно исключительная. Весьма немногим из тех, кто был намечен князем, удалось избегнуть чести пожимать его нечистую руку. А были и такие, которые в нем души не чаяли. Тайна его положения обусловливалась тем фактом, что отдельные министры пользовались его услугами, чтобы быть осведомленными относительно их коллег и о том, что делается в других министерствах».
  Сам Андроников характеризовал себя, как гражданина «желающего как можно больше принести пользы». («Падение царского режима». Т. П. 1925. Допрос Андроникова 8 апреля 1917 г.).


[Закрыть]. А он ко мне таким петушком разлетелся:

– Вот поглядите – это лучший сын народа. Богоизлюбленный сын…

Потом, когда он пришел и стал тихо так гладить мою руку, я почувствовала дрожь – вот, когда летом выйдешь из воды и ветерком обдует, то такая дрожь бывает. А он тихо так гладит мою руку и говорит:

– А ты меня, Аннушка, не чурайся! Вот ведь когда встретились!.. А дороги наши давно сплелись… Вместе итти будем!

А потом сердито так закричал:

– А будешь слушать брехни, будешь бежать – заплутаешься. Слышь – от меня не уйдешь!

Потом уж я ничего не соображала. Куда ни погляжу – все его глаза вижу.

Потом Анастасия Николаевна и говорит:

– Ведь правда – удивительный человек? Как он тебе понравился?

Хотела что-то ответить – и не могу. Расплакалась. Когда уезжала – его не видела. Он куда-то уехал с Николаем Николаевичем.

9 января.

Я сказала Маме:

– Он необычайный. Ему все открыто. Он поможет Маленькому. Надо его позвать!

Папа и Мама боялись. А у Маленького шестой день кровь шла[112]112
  Наследник страдал гемофилией – кровоточивостью, происходящей от плохой свертываемости крови. Гемофилии были подвержены многие представители мужской линии семьи Александры Федоровны. Так, от гемофилии умер брат Александры Федоровны, а также дядя её, герцог Альбанский Леопольд (1853–1884). Этой же болезнью страдали с детства и племянники Александры Федоровны, сыновья принца Генриха Прусского и третьей сестры Александры Федоровны, принцессы Ирены.


[Закрыть].

– А что, если не поможет?

А он так ослаб, он был в опасности.

– А что, если он не поможет? – говорила Мама. – Знаешь ли ты его? Верить ли ему?

И я уж и сама не знаю, как это случилось, но я сказала Маме:

– Он пророк. Ему многое дано от Бога. Он сказал, что он со мной связан одной цепью, и эта цепь приковала нас к Маме…

И еще сказала Маме:

– Помнишь сон?

И Мама испуганно сказала:

– Аня, пусть он придет. Это… Да будет воля Божья!

И, когда совершилось великое чудо, и Маленький был спасен, Мама сказала:

– Аня, это он! Это его я видела во сне! Это он!

Сказала мне Мама:

– Когда старец положил свою руку мне на голову и сказал: «Вот, дитя твое спасено!» – я уже знала, что он посланник Бога.

7 мая 9 г.

Опять вспоминаю, как это было.

Машенька[113]113
  В тексте написано ошибочно «Маминька». Мария Ивановна Вишнякова, воспитанница петербургского воспитательного дома и школы ученых нянь при нем, откуда предпочтительно брали нянь к детям царской семьи. Предполагалось, что эти безродные девушки не будут подвергаться никаким нежелательный посторонним влияниям.


[Закрыть] пришла ко мне и сказала:

– Чудный-чудный! Боюсь его – и без него уже не могу!

И при этом вся бледная, трясется… Глаза большие… И слезы…

Я не поняла, о ком она.

Говорю ей, чтобы рассказала все толком. А главное, чтобы успокоилась. А то вдруг Маленький проснется и спросит ее.

А она вся трясется. Потом и говорит:

– Я о сибирском пророке. Чудный он. Мял меня, тискал[114]114
  Возможно, что – «таскал».


[Закрыть], на пол бросил, бил… А я в слезах его руки и ноги целовала… И такая во мне благодать и такая во мне радость, что скажи он «умри!» – лягу! И нет во мне для него ни в чем отказу. Его последняя раба по гроб жизни!

Я никогда не видала такого благоговения. И когда я у неё спросила:

– Что же он повелел тебе делать теперь?

Она сказала:

– Он сказал: «Пойди ко всем, кого встретишь, всем скажи: «Явился большой пророк, который всему миру несет великую радость… очищение от грехов плоти…» И еще сказал мне: «Запомни, что мои лучшие дары я берегу и понесу в царские покои. Чтобы на себя принять всякое горе, которое может с ними приключиться!»…

И после этого она, как в бреду, ушла от меня.

11 июня – 9.

Шурочка[115]115
  Александра Александровна Пистолькорс.


[Закрыть] говорит, Вел. Княгиня[116]116
  Инициалы отсутствуют.


[Закрыть] ей сказала:

– До тех пор, пока ты будешь бегать к этому развратному мужику, дня тебя мой дом закрыт.

И еще сказала:

– …[117]117
  Пропуск.


[Закрыть] и твоему мужу[118]118
  Александр (Аксель) Эрикович Пистолькорс (род. в 1885 г.), сын гр. Гогенфельзен (кн. Палей) от первого брака, сводный брат в. кн. Дмитрия Павловича; камер-юнкер, был причислен к государственной канцелярии, б. офицер Кавалергардского полка.


[Закрыть] даны ключи (он уже…)[119]119
  Пропуск.


[Закрыть].

А Шурочка, как овечка, присмирела.

7 сентября.

Машенька потом говорила с Мамой. Тогда уже Маленькому дали няньку. Она рассказывала Маме о радении старца. Мама слушала ее с умилением, потом мне сказала:

– И старец и Мэри (так она Машу зовет) – они оба из народа, и их вера, как все, что исходит от них, чисто народная. У них мы должны учиться верить и воспринимать все просто, без раздумья.

9 сентября.

Маша рассказывает:

– Когда мне выпал высокий счастливый жребий быть няней Маленького, я пошла помолиться, чтоб Господь мне помог честно выполнить это дело. И по дороге мне встретился странник, Васенька Блаженный. Я ему дала пятачек и половину просвиры. Он от пятачка отказался, а просвиру взял. «Иди», говорит, «девушка, с миром. Господь тебе поможет. А трудовую копеечку на свечку отдай». Я так и сделала. А ночью во сне видела, будто во дворце я. Колыбель передо мной золотая, вся в каменьях дорогих. А в колыбели дитя как ангелятко – все в белом. Не то шелк, не то полотно, как тюль тонкое. И гляжу на дитя – и взять его на руки боюсь: такое оно нежное и хрупкое. Не дай Господи – уроню, думаю. Расказнят меня. Руки так и трясутся. А он, Маленький, проснулся и радостно так лопочет и рученки тянет. Я к нему. Взяла на руки – он смеется. И мне так светло и радостно! Хочу в глазаньки его посмотреть, и вдруг – Мать Пресвятая Богородица! – вижу у него на лобике черный крест, этак между глазами. Испугалась я, думаю, не я ли оцарапала. А сама так и дрожу, и надо мной голос чей-то. «Не бойся, девонька, я из мужиков, и ты из мужиков… оба мы царский корень соблюдали!» Поглядела кругом – никого, нет. А голос точно в ушах звенит! Уж после, – говорит Машенька, – вошел старец и позвал меня: «Девонька!» Я сразу его голос признала. Он, он самый – во сне ко мне приходил!

Между прочим, Мама мне рассказывала, как Маша была оставлена в няньках.

Когда Маленькому должны были дать мамушку, то я помню, как все измучились. Первая кормила три дня и заболела (доктор признал нервное потрясение, вызванное страхом, что не угодит). Вторая тоже: побыла пять дней – у неё оказалось мало молока (у неё был первый ребенок, и она по нем тосковала, оттого уменьшилось молоко). Третья кое-как приспособилась. А когда подбирали няню, то Мама многих отослала. А когда вошла Маша, то Анастасия,[120]120
  В. княжна Анастасия Николаевна.


[Закрыть] тогда еще крошка, залепетала:

– Няня, няня!

Мама сказала:

– Господь через младенца указывает, что эта будет няня!

Так и порешили на ней. Хотя доктор и обратил внимание Мамы на то, что Маша очень нервная. Но мама сказала:

– Мое сердце к ней тянется. Я ей доверяю.

1 марта 1910.

Что делается с Зинотти?[121]121
  Магдалина (Мадлен) Францевна Занотти (Зинотти), камер-фрау Александры Федоровны.


[Закрыть] Не понимаю. Только один раз я видела ее такой возбужденной. Это было в Петергофе. Двор выехал только в июне. Уже начались белые ночи. Мама в этот год чувствовала себя лучше. Устраивались балы. Мама с Орловым танцовала… Я с замиранием сердца следила за ними. Действительно, это была поразительная пара. Она – гордая, величественная от любви. Вся, как солнце. Горит… И он – сильный, сильный, такой красивый! Счастливый и гордый её любовью… И так мне было больно… Я глаз не могла оторвать от этой пары. Я никогда не думала особенно о своей красоте. Меня иногда смущала моя полнота, но я и об этом мало думала. А тут у меня такая зависть к Маме: трое детей, а такая гибкая, стройная. И я искренно тогда поверила в то, что он ее, Маму, просто любит. От этой мысли пришла разбитая, глаза горели, а слез не было. Сидела одна. Вдруг – Зинотти. Она ко мне редко ходила. Да и как ей уйти? Она никому не доверяла Маму, особенно после смерти Агинушки. Да и вообще она редко кого жаловала. Ко мне была привязана.

Пришла взволнованная. Быстро так заговорила. А когда она говорила быстро, я ее с трудом понимала. У неё слова так и сыпались. Слог[122]122
  Вероятно, «смесь».


[Закрыть] итальянского с немецким и еще французские и русские отдельные слова.

Из всего я поняла одно:

– Мама любит этого офицера, и это большое будет несчастье.

И когда я ей говорила о том, что Мама умный и честный человек, что она ничего лишнего себе не позволит, что она прежде всего – царица, а потом уже любящая женщина, Зинотти раскричалась, стала топать ногами и говорить:

– Ты ее не знаешь, никто не знает! А она… и не только она, а все женщины в её семье такие, что из-за любви у них – безумие, эшафот… монастырь, тюрьма!

И столько страшного наговорила мне Зинотти. И сама дрожала от страха:

– Удержи ее, удержи!

А когда я ей сказала, что ей это легче делать, чем мне, что она ей ближе, – она заплакала.

– Вот уже больше месяца, – сказала она, – как Мама запретила мне говорить об Орлове. Пригрозила тюрьмой, высылкой на родину… И я не того боюсь, – боюсь, что без меня она, Мама, погибнет… О, – кричала Зинотти, – ты не знаешь, никто не знает, а я знаю, что она безумная, безумная, как её мать! И я так за нее боюсь!

Я, чтобы успокоить Зинотти, обещала ей поговорить с Мамой. А она мне сказала:

– Бедная, бедная! Только вы, русские, так можете: отдать любимого – и не возненавидеть, и не отомстить!

Она все знает. От неё ничего не скроешь.

Кстати – как она похожа на Маму! И если Мама безумная, то и в ней не мало безумия.

(Французский текст.)

3 февраля 10 г.

Вчера мне сообщили, что меня не только не любят, но даже ненавидят за то, что я ничего не понимаю в политике. Они говорят, особенно князь Андроников, что политическая каша – это я сама. Вот дурак (или сумасшедший)! Сам все затевает, роется в мусорной яме, требует, чтобы я вела его линию. Да у него нет никакой линии! Кто ему больше заплатит, тому он и служит! Они все пробираются к Маме через меня: я – мост. И эти дураки хотят перейти через мост мокрыми ногами так, чтобы не оставить следов. Идиоты! Подлецы! Хотят выбросить мне копейку с рубля, чтобы замести следы.

Врете вы, – я занимаюсь политикой. Я этого не хотела, но меня в нее втянули. И, пожалуй, теперь вы попляшете. Если я – мост, то вы – гнилые балки, вы сгниете под мостом.

7 мая.

Я им очень нравлюсь, когда разыгрываю простушку. Ну, хорошо…

(Русский текст.)

19 марта.

Гучков[123]123
  Александр Иванович Гучков (род. в 1862 г.), политический лидер правого крыла русской буржуазии. Крупный московский домовладелец и промышленник, член Госуд. Совета, гласный московской городской думы и член управы. В 1902 г. сражался с бурами против англичан. В 1903 г. ездил в Македонию во время восстания. В Японскую войну – уполномоченный Красного Креста. Основатель «Союза 17 октября». В марте 1910 г. был избран председателей Госуд. Думы III созыва. Во время русско-германской войны – председатель центрального военно-промышленного комитета. После Февральской революции – военный министр 1-го Временного Правительства.


[Закрыть] был у отца. Говорил с возмущением:

– Это упадок! Это упадок! В вопросы искусства и литературы не должно впускать людей, чуждых искусству.

Он возмущен тем фактом, что несмотря на все старания П. А. Столыпина[124]124
  Петр Аркадьевич Столыпин (1862)—1911), б. саратовский и гродненский губернатор, ковенский предводитель дворянства, с 1906 г. по 1 сентября 1911 г. – министр внутренних дел, премьер-министр. Лидер национально-монархической реакции. Провел аграрную реформу, имевшую целью создание крестьянской буржуазии. Вдохновитель избирательного закона 3 июня 1907 г., ограничившего доступ в Госуд. Думу представителей рабочих и крестьян.


[Закрыть] «Анатема»[125]125
  Герой этой пьесы, Анатема (Сатана), не постигает, несмотря на страстные усилия, мировой гармонии и старается доказать, что в основе человеческого существования лежит ложь, а всякое добро в конечной счете приводит к злу.


[Закрыть], Леонида Андреева[126]126
  Леонид Николаевич Андреев (1871–1919), известный писатель.


[Закрыть] к постановке не разрешена.

– Подумайте, – говорит он, – с одной стороны – два величайшие таланта нашего времени – Леонид Андреев и артистка Вера Комиссаржевская[127]127
  Вера Федоровна Комиссаржевская, известная драматическая артистка, умерла в 1910 г. Речь здесь, по-видимому, идет о наделавшей в свое время много шуму запрещении епископом Гермогеном панихид по ней в Саратове.


[Закрыть], а с другой – фанатики, невежественные церковники! Помилуйте, ведь это позор! Мы станем посмешищем Европы!

Отец обещал ему поговорить со мной, что он и сделал.

Говорила сегодня по этому поводу со старцем.

– Так, говоришь, Гучков сердится?

– Еще бы! И во всем обвиняет Гермогена[128]128
  Гермоген (1858–1919), епископ саратовский, враждовавший с Распутиным. В качестве члена синода проживал в Петербурге, в Ярославском подворье.


[Закрыть].

– Так, так! – весело засмеялся старец, – пущай на него валят! А ему что?

Оказывается, старец говорил Папе:

– «Анатема» – бесовское представление. Не надо его… Народ смущать будут. Они должны знать, что только Григорий с дьяволом борется… – А то – в театре! Срамота! Сегодня в театре дьявол, а завтра – Спаситель! Это не годится!

И еще сказал старец, что надо, чтоб запрещение шло не от Папы, а от церкви. От епископа:

– Власть, мол, и рада бы, да церковь не пускает!

На мой вопрос старцу, нельзя ли все-таки пропустить эту пьесу, старец сказал:

– Не надо. Не смеют они про божественное. Ишь какие!.. Ежели этому уж так хотелось, про божественное, должон сам явиться, писатель-то… А то Гучкова! Он мой враг, и ничего ему не будет!

Я больше не стала говорить по этому поводу.

7 сентября 11 г.

Отец Феофан[129]129
  Феофан (род. в 1873 г.), епископ ямбургский, викарий петербургский, духовник Александры Федоровны. С 1909 г. – ректор Петербургской Духовной академии. Ввел к Николаю и Александре Федоровне Распутина. Разочаровавшись в «старце», выступал против него.


[Закрыть] пришел к Маме и сказал ей:

– Господь наделил тебя, Царица, большим умом и чистым сердцем, поэтому я пришел тебе сказать: отрекись от старца Григория, ибо он не от Бога, а от дьявола!

И Мама сказала, указывая ему на дверь:

– Уйдите, и мои глаза вас больше не увидят.

Он еще хотел говорить, но Мама сказала ему:

– Уйдите, или я забуду, что вы были моим духовником. Я бы не хотела этого забыть…

И он вышел.

Меньше одним гонителем.

1 марта 11 г.

Старец говорит:

– Был у Сазонова[130]130
  Георгий Петрович Сазонов, гласный петербургской городской думы, сотрудник газеты. «Новое Время», издатель газет «Голос Земли», «Россия» и журнала «Экономист». В 1903–1905 г.г. примкнул к Союзу Русского Народа. Тяготел к влиятельным лицам из духовенства.


[Закрыть]. Это человек толковый. Но, кажется, плетет сеть для меня. Ишь каков! Думает, мужика поймать легко! Врешь, стерва! Зубы обломаю!

К Сазонову приехал Илиодорушка[131]131
  Иеромонах Илиодор (Сергей Васильевич Труфанов), окончил Петербургскую духовную академию. Стяжал известность погромно-патриотическими выступлениями в Саратове и Царицыне, а также выступлениями против Распутина, с которым познакомился в 1903 г. Первоначально Илиодор верил в Распутина как в пророка. Дружба длилась восемь лет. Но потом Илиодор «прозрел» и предпринял против Распутина обличительную кампанию.


[Закрыть] (предан. душа).

Старец был с ним ласков. Поцеловался с ним.

А я знаю, чувствую, что Илиодор ждет момента предать старца.

23 мая 11 г.

Мама получила письмо от в. к. Павла Александровича, прелестную пастель с фотографии Маленького.[132]132
  В. кн. Павел Александрович послал Александре Федоровне от имени своей жены пастель, сделанную в Париже с фотографии наследника художницей Монтовани Гутти (См. письмо Павла Александровича из Франции от 28 марта 1911 г., опубликованное в книге «Николай II и великие князья». Госуд. Изд. 1925).


[Закрыть] Удивительно красивый снимок. Мама говорит.

– Как тяжело, что ни одного знака внимания ни от кого не можешь принять просто. То есть с сознанием, что это преподносят тебе за тебя самое, потому что любят тебя. Все это выслуживание, все это неискренно.

Мама часто говорит сквозь слезы:

– Кроме тебя и старца, Во всей большой России нет ни одного человека, который был бы мне лично искренно предан. Нет такого!

Бедная Мама, она действительно очень одинока.

А Папа? Разве из его семьи хоть один человек относится к нему искренне? Конечно, нет. Гневная? Но для нее он не сын, а царь, да еще рядом с ненавистной царицей. Тут уж нет места чистой любви. Брат? Нет, там и вообще нет и не может быть любви. А это так странно. Так как они оба – и Папа и Мама – так нуждаются в близком, родном человеке. В этом секрет их любви к старцу.

5 июня.

У Сазонова был проф. Мигулин[133]133
  Петр Петрович Мигулин, профессор финансового права, публицист. Участвовал в журнале «Экономист».


[Закрыть], этот жид Манус[134]134
  Игнатий Порфирьевич Манус, д. с. с., купец 1-й гильдии, крупный биржевой делец, директор О-ва вагоностроительных заводов, председатель правления Русского Транспортного и Страхового О-в, участвовал в кружке кн. Мещерского и в газете «Гражданин» (под псевдонимом «Зеленый»). Глава немецко-распутинского кружка.


[Закрыть], и еще какие-то английские купчики-голубчики.

Они подъезжают к Папе, а так как самим ходу нет, то думают проложить дорожку через старца.

– Вот, – говорит старец, – погляди, какую-то записку дали. Они, вот, хотят какие-то болота осушить у Каспия… Степи, говорят, там дарма пропадают… Ну и хлебный банк устроить надо…[135]135
  Речь идет о проекте образования компании для орошения Закаспийских степей и хлебного банка, имевшего целью устранить на железных дорогах залежи хлеба после сбора урожая.


[Закрыть] А какие, они осушители? Они только гадить умеют!.. А то – осушить! Пакостники они, вот что! А что им нужны деньги, так это верно. Ну, и скажу Папе, пущай даст им денег… Деньги ведь и нам, Аннушка, нужны! Вот, хочу ныне опять к Илиодору съездить. Он хоть и подлец, а за ним народ бегает… Вот я соберу народ-то и обделять буду. Люблю, когда за мной народ бежит! Когда народ восхваляет, у меня сила увеличивается!

А когда он говорит про народ и про подарки для народа, то чувствуешь, что это искренно. И что это его большой душе действительно нужно. Ему нужно, чтоб за ним шли тысячи тысяч. Какая большая сила в этом человеке! Его враги упрекают его в том, что он «мужик», а того не понимают, что только среди мужиков, только среди них еще могут рождаться такие необыкновенные. А не среди аристократии, вымирающей, дохлой, протухлой аристократии. «Мужик» – ну и пусть мужик. А сами кланяются ему в пояс, целуют руки, называют пророком (и ему не верят). И на каждом шагу пакостят. Для меня, для Мамы, для нас всех – он не только пророк, а наш спаситель. Наш бог. Мы идем за ним смело. И ничего нам не нужно от него. А они? Тоже, аристократы называются! Пресмыкаются… У, гады!

3 мая.

Подъехали ко мне. Проф. Мигулин говорит:

– Старец обещал, но ведь он человек не от земли… Поэтому считали нужным вас, Анна Александровна, со всем ознакомить. Имеется проект образовать компанию на паях по орошению Закаспийских степей.

Оттуда, как говорит профессор, потекут богатства. И еще попутно предлагается сорганизовать банк…

Все это подробно изложено в докладной записке на имя Папы.

Я взяла докладную записку. Сказала, что подумаю. Хочу заставить этих господ разговориться. Им нужны деньги. А за деньги надо платить деньгами. Он, ученый, профессор, говорит, что старец, не от земли, а потому может и не уяснил себе, что нужно это теплой компании. Он, правда, не понял – надо ли осушить или оросить степи, но зато верно понял, что этим пакостникам дела нет ни до осушки, ни до орошения, им бы только казна. Это он верно понял. Это поняла и я.

Старец велел подождать с подачей докладной записки.

7 мая.

Хорош и муженек Саны. Говорит:

– Шурик сама еще дитя, и потому прощаю ей её увлечение старцем, но требую соблюдения приличий.

А сам около старца так и увивается.

У, продажные твари!

Баронесса Ос.-Б.[136]136
  Рассказывая о том же эпизоде, Илиодор в своих записках называет это лицо вдовой офицера Хионией Б. («Святой чорт», «Голос Минувшего», март 1917 г.).


[Закрыть] была на приеме у Мамы. Ее приняли очень тепло, как вдову любимого генерала. Когда она стала собираться уходить, зашел Папа. Он успокоил ее насчет её сына и дочери. Потом она дала Маме маленькую черную тетрадь.

– Это, – сказала она, – от вашего исповедника, от Феофана… Несколько слов о Григории Ефимовиче…

И, низко приседая, добавила:

– Примите это как искреннюю заботу о вас ваших верноподданных рабов.

Мама поглядела на тетрадь и передала ее Папе. Папа читал и хмурился. А потом сказал:

– Одно из двух: или Феофан был подлецом, когда привел к нам Григория, или он подлец теперь, лая на него.

Мама поцеловала Папу и сказала:

– И тогда, и теперь. Григорий наш друг и спаситель, но он человек простой, не знает ни наук, ни хитростей. А они все – и Феофан, и Гермоген, и Илиодор – они сильны в науках и казуистике. И они, когда вводили, к нам Григория, рассчитывали на то, ню сделают его орудием для себя. Но он оказался сильнее их, потому что в нем есть дух Божий. Так они теперь хотят убрать его от нас, чтобы расчистить себе дорогу. Но они ошиблись. Казуистика их подвела.

Потом Мама рассказала, как она, будучи студенткой[137]137
  Императрица Александра Федоровна в свое время слушала лекции по философии и даже имела степень доктора философии, полученную в Гейдельбергском университете.


[Закрыть], спросила у …[138]138
  Неразборчиво, может быть – у «профессора».


[Закрыть] что такое казуистика. И он, не задумываясь, ей ответил:

– Это такая поповская наука, которая одним ключом открывает двери ада и двери рая – в зависимости от того, кого впускает.

Папа весело смеялся. Потом сорвал переплет, а тетрадь разорвал пополам и бросил в камин. Баронесса Ост.-Б. три раза приезжала, но Мама ее не приняла. Ее сын отсылается на Кавказ. Баронесса в отчаянии.

9 июня.

Ну, уж этого я не ожидала!

Баронесса была у старца на Гороховой. Во всем ему покаялась и просила защиты. Потом приезжала молодая баронесса. Зиночка (её дочь, совсем еще дитя). Старец назвал ее «Живчик». Подарил ей подушечку (дает немногим) и сказал:

– Ужо все будет хорошо!

Молодой барон Ос.-Б. возвращен с полпути. Дело с их имением тоже улажено. А зато теперь она уже всюду следует за старцем. Он называет ее «Мой Живчик».

Не бывать бы счастью, да несчастье помогло!

Старец рассказывает: ему когда-то Феофан говорил в первые дни, когда вводил старца во дворец:

– Сюда (т.-е. во дворцы) ходить часто не следует, а то двери начнут скрипеть. Потом помнить надо, что ходить надо через «домашний узкий проход».

И вся эта мудрая наука ни к чему не привела: для него все входы и выходы закрыты.

Мама говорит:

– Если бы не то, что он был моим духовником, я бы с ним иначе поступила. Его спасает то, что я его помню. Но и только.

13 мая.

Старец говорит:

– Вчера Сазонов и профессор возили меня к Витте. И чего этому умнику от меня надо? Глядит – будто узоры с меня рисует. А тут не иначе, как чего-нибудь надо!.. Тоже вот про эти Закаспийские степи говорил. «Про эти», говорит, «степи мы с доктором Бадмаевым[139]139
  Петр (Жамсаран) Александрович Бадмаев («Гнилушка», «Сова», «Клоп»), д. с. с., тибетский врач, уроженец Восточной Сибири (1861–1919). Учился в Иркутской гимназии. В 1871 г. поступил в Петербургский университет. Принял православие, при чем крестный его отцом был Александр III, в ту пору еще наследник. Начал практиковать в Петербурге в 1875 г. Лечил, главный образом, травами, вывезенными с Востока. С 1890 г. состоял в течение нескольких лет лектором монгольского языка в Петербургской университете. Занимался крупными коммерческими аферами, преимущественно ж.-д. концессиями. Был близок к сферам высшей полиции (В. П. Семеннихов «За кулисами царизма». Архив тибетского врача Бадмаева. Гос. Изд. 1923). «Человек несомненно весьма умный; в отношении своего лечения обладал большой дозой шарлатанства. Его лечение всегда связано с различными интригами и политикой» (Витте «Воспоминания». Т. I).


[Закрыть] отцу, покойному царю Александру, говорили»… Ишь, как эти степи их за живое задели! Их послушать, так вся страна обогатится. А мне так сдается: мужику новая забота – господам пожива!.. А Витте-то? Граф так злобой и кипит, и меня ненавидит, и Папу не жалеет!… А хвостом так а вертит! «Мы да мы!.. Россия да Россия»! И что ни слово, то умность!.. Хитрый барбос!.. А банк-то, видно, и ему в зубах застрял!

Старик сказал:

– Обо всем поговорить надо с Побирушкой. Пускай обмозгует, что да как. Догореть[140]140
  Вероятно – «доложить».


[Закрыть] Папе недолго. А надо, чтоб с умом и с головой.

18 мая.

Когда старец привел Илиодора в Мраморный дворец[141]141
  В 1910 г. Илиодор приезжал в Петербург за книгами для монастырской библиотеки. Вот как описывает он встречу с Вырубовой в Мраморном Дворце: «Во дворце Распутина встретили Танеев, Сана, его младшая дочь, и её муж, камер-юнкер. Танеев, хитренький старичек, отвел Распутина в сторону, о чем-то с ним таинственно поговорил, взял портфель и удалился. Распутин начал беседовать с Саной. Во время беседы несколько раз целовал Сану, а муж был здесь и как-то невинно, по-младенчески, улыбался. Минут через десять приехала Вырубова. Сана с мужем попрощались и ушли. Распутин прямо-таки танцовал около Вырубовой; левой рукой он дергая свою бороду, а правой хватая за плечи, бил ладонью по бедрам, как бы желая успокоить игривую лошадь. Вырубова покорно стояла. Он ее целовал. Я грешно думал: Фу, гадость! И как её нежное, прекрасное лицо терпит эти противные, жесткие щетки. А Вырубова терпела и, казалось, находила даже некоторое удовольствие в этих старческих поцелуях. Наконец Вырубова сказала: Ну, меня ждут во дворце, надо ехать. Прощай, отец святой! Здесь совершилось нечто сказочное, и если бы другие говорили, то я не поверил бы, а то сам видел. Вырубова упала на землю, как простая кающаяся мужичка, дотронулась своим лбом до обеих ступней Распутина, потом поднялась, трижды поцеловала старца в губы и несколько раз – его грязные руки. Ушла. (С. Труфанов. «Святой чорт».).


[Закрыть] у меня было такое большое желание сказать ему:

– Отойди от этого пакостника!

И когда старец приласкал меня, видя мою горечь, он такими скверными глазами смотрел на меня. Не понимает такой простой истины, что старец для меня – не мужчина, и я для него – не женщина.

17 июня.

На днях стала писать о Зинотти. О том, что она была в такой тревоге по поводу романа Мамы с Орловым много лет тому назад.

А теперь, вторично, по поводу старца. Зинотти его не любит. Но боится в этом сознаться. Вчера она получила какие-то сведения о том, что старец захватил в свои руки не только Маму, но и Папу. Гневная оказала при этом:

– Эта женщина (Мама) треплет корону по грязи!

И сказала:

– Боюсь, что она будет роковой для династии!

Зинотти сказала:

– Я не люблю Гневной. Она враг Мамы, значит и мой враг. Но она очень умна, и у неё открытые глаза. И вот, я такое думаю, что Мама последняя русская царица!.. Нельзя править такой большой страной, опираясь на разум дикого мужика!

Зинотти оказала:

– Я задумала одну вещь. Если это не отвлечет Маму от этого дьявола…

Я не знаю, на что пойдет эта сумасшедшая. Но надо быть настороже.

Зинотти потом спохватилась:

– Я говорила тебе, Аня, а ты, как и Мама, запуталась в его сетях… Мухи, несчастные мухи! Этот паук вас обсосет!

Вчера говорила с Шурой относительно Зинотти. Она говорит, что её муж уверяет, что все ее считают близкой родственницей Мамы.

Она незаконная дочь какого-то итальянца и принцессы дармштадтской Алисы.[142]142
  Мать Александры Федоровны, великая герцогиня Гессенская Алиса (Мод-Мари; 1843–1878), вторая дочь английской королевы Виктории.


[Закрыть] Так говорят. Числится воспитанницей герцогини Алисы. Это официально.

Во всяком случае, может это только чисто случайно, но между ней и Мамой большое сходство. Та же гордая поступь. Те же мрачные глаза и та же величавая красота в движениях. Может, случайно…

5 июля.

Это ужас, ужас! Ужас! Только сумасшедшая Зинотти могла до этого додуматься. Если Мама не сошла с ума и не умерла от разрыва сердца, то ее спасли только молитвы старца.

И главное, что поразительно, что это сделала Зинотти, та самая Зинотти, которая готова душу отдать за Маму. Она искренно ей предана. И, между тем, злейший враг не мог бы придумать худшего.

А было вот что.

Мама нервничала. Под конец с ней был припадок. Я ушла к себе в 11-м часу. Не успела убрать голову ко сну – вдруг телефон. Мама говорит:

– Если ты не очень устала, приходи ко мне. У меня такая тоска… Пойду, помолюсь… Придешь – почитаем.

Я собралась итти. В это время – с ногой что-то неладно. Прошло в общем полчаса. Подъехала ровно в 12. Поднялась. Прошла левым проходом. Не успела дойти, как услыхала крик Мамы. Сразу не сообразила откуда. По крику думала – она умирает. Кинулась к ней – она лежит в молельне, ударилась головой о диван. Сколько прошло времени, не знаю. Но, когда я прибежала к Маме, из-за божницы выбежала какая-то тень. И если бы Мама не лежала передо мной, я сказала бы, что прошла Мама. В таком же мягком халате, тот же чепец, и, главное, та же походка.

Но Мама лежала тут же, и я решила, что это от испуга у меня галлюцинация.

Я открыла огонь. Никого не должно звать. Только лишние сплетни.

Крикнула Зинотти, но она не отозвалась.

Потерла Маме виски. Дала понюхать соль. Перевела ее и уложила. Мама глядела на меня безумными глазами. Только через час (было начало второго) она заговорила. И то, что она мне рассказала, было так страшно, что я приняла это за бред. А рассказала она мне вот что.

Когда она вошла и опустилась перед образом Спасителя, то услыхала какой-то шорох, подняла голову и увидела женщину. Женщина держала в руках черный крест и лист бумаги, а на бумаге черными буквами написано:

«Гони Григория, он дьявол и несет смерть всему дому!»

И когда Мама это сказала, то вся задрожала. А потом тихо так прибавила:

– И главное, эта женщина – как будто я сама! Как будто мой двойник!

Я прочла с Мамой молитву старца «Господи, очисти разум мой от злого духа, умудри и проясни меня!»

Когда Мама стала успокаиваться, я позвала Зинотти, чтобы приготовить Маме питье (она одна умела его приготовить).

Когда Зинотти вошла, я вздрогнула: на ней был такой же халат. Она смутилась, вышла и скоро вернулась, в белом чепце и в таком же переднике. Мама стала засыпать. При виде Зинотти задрожала. Выпила питье и заснула. Я приехала домой во второй часу.

Страшная мысль, что это могла сделать Зинотти, не давала мне покою. Могла убить Маму, могла убить! Эта мысль сверлила гвоздем. И это сделал не враг, а друг!

Ужас, ужас, ужас!

Утром, раньше, чем я собралась уйти, зашла Зинотти, страдающая, несчастная. С безумием в глазах. Созналась, что все это сделала она. Давно уже задумала. Для этого приготовила такие же, как у Мамы, халат и чепец. Думала, что Мама ее примет за свое отражение в стекле. Когда Мама опустилась на колени, опустила свет, осветила …[143]143
  Неразборчиво.


[Закрыть]. Когда Мама крикнула, она испугалась: думала, что Мама умирает. Хотела к ней броситься, но в это время увидела меня.

Все это она рассказала сквозь слезы, умоляя:

– Спаси, спаси Маму!

Причем говорила: если для здоровья Мамы это нужно, то она сознается. Пусть ее казнят, все равно, – только бы Мама была жива.

Я успокоила ее, как могла. Взяла с неё слово, что она никогда больше ничего подобного не сделает. И сказала ей, что об этом никто не должен знать, так как Маме будет тяжело её лишиться: она не только камеристка Мамы, но и её лучший друг. Мама выросла на её руках.

И все же у меня в душе большая горечь против неё. Если друзья там беспощадны в борьбе со старцем, то чего уж ждать от врагов!

9 июля.

Была у старца. Все в общем рассказала ему, не называя Зинотти. Звала его приехать, повидать Маму. Она бродит, как тень.

– Пугали, – говорит, – мной пугали! Это не дьявол, а люди… Сделаю, чтоб то страшное, ночное позабыла! Сделаю! Все будет хорошо, пока я с ней!

Был у Мамы. Оставался с ней больше часу. Когда ушел, я пришла к Маме. Тихая, спокойная. Спрашивает:

– А что со мной было? Отчего Папа так волнуется за мое здоровье?

О, святой старец! Ты исцелил ее! Она все забыла![144]144
  О гипнотической силе Распутина говорил неоднократно М. В. Родзянко («Крушение империи». Изд. «Прибой» 1927). О. П. Белецкий сообщает: «Я имел в своих руках несколько писем одного из петербургских магнетизеров к своей даме сердца, жившей в Самаре, которые свидетельствовали о больших надеждах, возлагаемых этим магнетизером, лично для своего материального благополучия, на Распутина, бравшего у него уроки гипноза и подававшего, по словам этого лица, большие надежды, в силу наличия у Распутина «сильной воли и умения ее в себе сконцентрировать». («Падение царского режима» Т. IV. Показания Белецкого 20 июля 1917 г.).


[Закрыть]

4 июля.

Мама все забыла. А старец не забыл. Он только умеет скрывать, если его что мучает.

Был у меня, заходила Великая Княжна Ольга[145]145
  В. кн. Ольга Николаевна (1895–1918), старшая дочь государя.


[Закрыть]. Старец ей читал, вернее, рассказывал житие святых. Пели песни. В это время зашла Зинотти. Позвала Великую Княжну Ольгу. Она вышла. Ушла. Вскоре уехала. А Зинотти зашла ко мне, передала от Мамы книгу (я больна, второй день не выхожу). Когда Зинотти зашла, старец отошел к окну. Играл с Бэби[146]146
  Наследник Алексей.


[Закрыть]. Потом вдруг повернулся, подскочил (именно подскочил) к Зинотти и, глядя в упор в её глаза, сказал:

– А ты, совушка, не пугай Маму! Слышишь, не пугай! А то я тебя пугну! Вон, поганая!

Зинотти сразу растерялась. Она плохо понимает по-русски. Но, очевидно, старца поняла. Побледнела и, кланяясь, вышла.

Когда она ушла, я стала целовать руки святого старца.

Как узнал? Откуда узнал?

Он, точно отвечая на мой вопрос, сказал:

– Я, вот, с того часу, как ты сказала, все думая: кто бы такое придумать мог? Понял сразу, что баба. Уж очень больно ущемить хотела… По-бабьи это… Да вот, не мог придумать. Татищева?[147]147
  Возможно, что переписано ошибочно и что читать надо «Тютчева» – Софья Ивановна, фрейлина, состоявшая при великих княжнах, пытавшаяся бороться с Распутиным, из-за чего впоследствии и была отставлена.


[Закрыть] Так нет, та и стерва, и трусиха. Да и какая ей корысть в петлю лезть?.. Думал, от Гневной, – так где взять такого верного человека?… Об этой гадюке позабыл. Не мог думать. Знаю, что уж очень она Маму бережет… А тут, как она вошла, – меня точно ударило! Осенило. Она, она, проклятая!

Я в слезах во всем созналась старцу.

Он меня успокоил:

– Ложь во спасение. Это хорошо. Это Богу хорошо!

Когда он ушел, я в первый раз за все это время облегченно вздохнула. Меня избавила мысль, что я скрыла от старца его врага.

15 июня – 11.

Меня поражает то, как этот человек, без особых знаний, без придумочек, только по наитию, познает истину. А вышла история поразительная.

Епископ Гермоген с Илиодором и компанией были одурачены – вернее же, – сами хотели одурачить Маму и Папу. И в эту историю запутали, еще в.к. Елизавету Федоровну. Они все знают, что Папа (даже более Мамы) дорожит образом Казанской Богоматери.[148]148
  Икона была похищена из Казанского женского монастыря для продажи старообрядцам, среди которых жила старая легенда о том, что пока эта икона не будет в руках старообрядцев, они не получат свободы исповедания своей веры. Илиодор принимая участие в розысках иконы.


[Закрыть] Для этого рассказывают про какого-то плута-богоненавистника[149]149
  Содержавшийся в читинской каторжной тюрьме товарищ похитителя иконы Чайкина.


[Закрыть]. Он из тюрьмы прислан слезничать, что он, мол, виноват в похищении образа Казанской Богоматери, и что, если его выпустят на волю и куда-то повезут, то он отыщет спрятанную икону. В. к. Елизавета Федоровна расчувствовалась и уже пошла петь акафисты. А тот жулик ее, как младенца, опутал. Она легко поддается обману. А епископу Гермогену и компании это было нужно, чтобы вернуть себе внимание Папы и Мамы. А когда об этом узнал старец, то телеграфно сообщил Маме:[150]150
  Из с. Покровскаго.


[Закрыть]

«Все врут. Иконы нет. Григорий.»

И это он понял не умом, а высшим чутьем.

7 мая.

Была у меня Варечка[151]151
  Дочь Распутина, учившаяся в гимназии Стеблин-Каменской.


[Закрыть]. Прелестная девочка. В ней что-то есть от отца. Удивительные глаза. Та же лучистость и глубина. И когда смеется – такая же мужицкая хитрость. Ее трудно называть красивой, но очень интересна. Жалуется:

– Нет житья от подруг: отвернусь – слышу в спину: «Мужичка! Навозом пахнет! Капустой несет!», а повернусь к ним – либо сторонятся, либо льстят. А одна, – (это, очевидно, так прямо и сказано), – говорит: «Счастливая ты, Варя! Твой отец все может сделать! Что бы ты ни попросила – все тебе дадут». Потом добавила: «Поэтому Мамочка[152]152
  Возможно, что речь идет о начальнице гимназии.


[Закрыть] сказала: «Ее, пожалуйста, не трогайте, – (это меня), – а то всех нас разнесут… Потому что – правая рука царицы!» И оттого ко мне все так странно относятся. А главное – ненавидят. А что я им сделала? Когда Дима[153]153
  Сын Распутина Дмитрий.


[Закрыть] принес конфеты, я всех обделяла. И одна из медвежат[154]154
  Возможно, что в гимназии так называли воспитанниц младших классов.


[Закрыть] говорит: «Подлиза!» Все зашикали, запугали. Она вечером прибежала извиняться и так вся дрожала: «Не сердись, не говори Злюке[155]155
  Классная дама?


[Закрыть], а то она скажет Мамочке, и моего папу ушлют!» Я ее с трудом успокоила.

Но откуда, почему такое отношение? Уж лучше бы я, как Митя, ела дома колтунки[156]156
  Пельмени.


[Закрыть]. И была бы, как он. А то – среди мужиков «барышня», среди барышень «мужичка». Никто к себе не допускает!

Жалко девочку.

9 мая – 9.

Теперь понимаю, откуда ветер дует. Это …[157]157
  Пропуск.


[Закрыть] и надолго будет памятно. Бедные дети. А главное, тут ничем помочь нельзя.

Отец Александр[158]158
  Протоиерей Александр Васильев (1867–1918), духовник царской семьи, пресвитер придворного (При Зимней дворце) собора Спаса Нерухотворенного Образа. Законоучитель наследника.


[Закрыть] рассказывая Маме о тайном подаянии. Это ей очень понравилось.

– Это, – говорит она, – как в сказке: голодный человек протягивает руку – и находит богатство. Находит счастье…

Мы долго говорили о том, может ли богатство дать полное счастье. Конечно, никто из нас не может себе представить, что должен почувствовать голодный, когда у него вдруг откроется возможность быть сытым. И быть сытым не раз, а долго, может быть – всегда. Мы решили найти такую семью, «которую можно осчастливить». Я должна была найти ее и сделать это в канун сочельника. Говорила с Берчиком. Он указал мне семью вдовы Л. Она из старинной дворянской семьи. Замужем была (ушла из семьи) за каким-то актером. Долго бедствовала с ним. Теперь вдова. Трое детей. Дочка одна кончила 6 классов гимназии, – пришлось взять из гимназии, потому что нечем платить. А трое маленьких. Живут только тем, что мать вяжет и штопает чулки. А девочка (между прочим – красавица, как говорит Берчик) дает грошевые уроки. И то только пока тепло, так как в холод выйти не в чем. Одна кофтушка и одна пара ботинок. А дама эта, несмотря на нищету, – гордая.