Текст книги "Ришик или Личная собственность медведя (СИ)"
Автор книги: Анна Кувайкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
И уже через пару минут, откопав в недрах рюкзака ключи, торопливо открывала дверь, из-за которой, как ни странно, не доносилась привычная музыка, с громкостью и репертуаром которой давно смирились вечно недовольные соседи снизу. На какой-то миг мне даже показалось, что дома никого нет...
Но не успела я войти в прихожую, как тут же угодила в крепкие, такие надежные и знакомые руки. Причем так быстро, словно Миша все это время ждал меня прямо за дверью!
– Ну, наконец-то! – послышался довольный бас Харлея из глубины квартиры. – А то я уже коньяком собирался его отпаивать!
– Лектор уже позвонил, да? – спросила, уже улыбаясь, слегка отстранившись, но продолжая обнимать этого невозможного байкера. И по его лицу только сейчас поняла, насколько же в действительности он волновался. Зеленые глаза потемнели, губы сжаты в тонкую линию, спина напряжена... Я прижалась к нему крепче, успокаивая, и успокаиваясь сама. Нам обоим было тяжело пережить всё это.
Особенно Мише.
– Звонил, – подтвердил он, сильнее сжимая руки на моей талии. – Сказал, что всё в порядке. Риш...
– Он не тронул меня, – качая головой, несмело улыбнулась, хоть и говорила не со всем правду. – Он не посмел, Миш. И больше не сможет.
– О да, – хохотнул стоящий в пороге позади нас Лёшка, который по-прежнему исполнял большую часть обязанностей Олега, появляющегося сейчас в клубе не так уж и часто. – Я-то думал, какого рожна у нас персонал вдруг новый решил объявиться – аж целых пять претенденток на освободившуюся вакансию Леночки,и это всего за два дня, при условии, что объявление мы не размещали, и не собирались... А тут вон оно что оказывается!
– Соглядаев решил подослать, значит, – недовольным тоном откликнулся Харлей.
Послышался знакомый щелчок выключателя вытяжки и по квартире поплыл крепкий сигаретный дым. – Пускай выкусит, утырок! Лёх, никакого, нах, больше левого персонала. Работаем с теми, кто есть!
– Само собой, шеф, – фыркнул мой сосед, стягивая высокие ботинки на шнуровке.
Аккуратно высвободившись из рук Миши, я тоже принялась раздеваться.
Отпустили меня, надо сказать, весьма неохотно, да и ненадолго. Не успела я пристроить куртку с рюкзаком на вешалке, как меня тут же подхватили на руки и понесли в сторону кухни, не слушая никаких возражений.
– Ну, Ми-и-иш, – я пошевелила ногами, пытаясь освободиться, хотя и не слишком охотно. – Я сама могу дойти!
– Ага, – хмыкнул байкер и, не обращая внимания на хохотнувшего Харлея, усадил меня на высокий стул за барной стойкой. – И уйти... еще куда-нибудь! Больше никуда не отпущу.
– Он может, – согласно кивнул чем-то очень довольный владелец клуба. Раздавив окурок в пепельнице, он сложил руке на стойке и пытливо изогнул густые брови. -Вы ж там еще куда-то собирались, не?
– Собирались, – хмыкнул Миша, устраиваясь у меня за спиной. Снова обвив мою талию руками, он осторожно пристроил свой подбородок на моем плече и усмехнулся, пощекотав шею своим дыханием. – Но на этот раз, Харлей, твое общество я предпочту долгому ожиданию в машине у подъезда.
– Тебе не обязательно ехать, – пристроив свои ладони поверх его, слегка повернула голову, чтобы посмотреть на этого упрямого парня. – Мы же с Лёшкой ненадолго. Я быстро поговорю с папой и сразу вернусь.
– Неа, – скривил губы второй владелец «Максимуса». – И не надейся, Риш. Мне хватило утра в запертой квартире. Я думал, чокнусь тут.
Украдкой закатив глаза, я откинулась спиной на его грудь, не обращая внимания на басовитый, понимающий смешок Харлея. Мы оба прекрасно знали, что если Миша себе что-нибудь вбил в голову, то переспорить его просто нереально...
И нет, я совсем не против, чтобы он ехал. Даже зная, что за ним могут следить, я всё равно предпочту его общество любому другому. Я доверяю остальным байкерам, как им не доверять? Но всё-таки только рядом с Мишой я чувствую себя совершенно спокойно, под самым надежным присмотром из всех возможных. Он ведь не допустит, чтобы со мной хоть что-то случилось. И единственное, чего бы мне ни хотелось, так это чтобы он впустую тратил время, просто так сидя в машине – в клубе-то еще полно дел перед открытием.
Да и потом, я же не знаю, сколько времени проведу дома, всё зависит от степени серьезности разговора с отцом.
Интересно, о чём же он всё-таки так срочно захотел со мной поговорить? Я очень надеюсь, что ничего серьезного не произошло и с ректором это никак не связано.
Хватит уже с меня потрясений на сегодняшний день. И так только от всех бед отделались, не хватало еще чего-нибудь неприятного.
Должно же мне хоть когда-то повезти, правда? Черная полоса в жизни не может быть бесконечной.
Глава 10
Не смотря на желание побыстрее закончить с остальными делами, проблемами и разговорами, из дома мы вышли только через пару часов, и то только после того, как Миша сначала приготовил, а затем заставил меня поесть. Честно говоря, благодаря нервному состоянию, есть не очень хотелось, но байкер был неумолим, а мой сосед, довольно посмеиваясь, его в этом только поддержал. Хорошо хоть к тому времени Харлей уже уехал, иначе бы они все втроем надо мной издевались без малейшего зазрения совести.
Но, в конце концов, и с обедом было покончено. Едва одевшись, Лёшка убежал вниз прогревать машину, оставленную на улице, а не на подземной стоянке, а мы слегка задержались. И, когда уже запирали дверь, совершенно неожиданно для нас распахнулась соседняя…
Да только ожидаемого нами чуда не произошло, и вместо вечно-ехидной рыжеволосой соседки в дверном проеме показались совершенно незнакомые мне парни, вытаскивающие из квартиры плотно упакованные коробки и чемоданы. Хотя нет, одного из них я уже где-то видела… И когда пришлось отойти в сторону, давая им пройти, я вспомнила, где именно. С Артёмом, в клубе.
Как оказалось, это были люди того самого Громова. Кирилла Громова, Аниного родственника, судя по всему. Конечно, никто точно не знал, так ли это на самом деле, но все факты говорили об этом. А Богдан, который был осведомлен куда лучше остальных о происходящем, не говорил ни слова, и, по словам Миши вообще почти не выходил на связь.
Чуда, как я уже сказала, не произошло. Аня, по всей видимости, действительно съехала с квартиры, практически пропав без вести. После того, как ее выписали из больницы, никто не знал, где она находится сейчас и собирается ли вообще появляться.
Я не осуждала ее. После произошедшего было бы странно, если бы она так легко и просто пришла в себя. Ее пытались убить, как никак. Такие вещи просто не забываются.
Едва парни спустились вниз, как от невеселых мыслей меня отвлек сухой щелчок запираемого замка. Миша закрыл дверь… и замер, опустив руки. Тихонько звякнула связка ключей и я, вздохнув, крепко обняла его со спины, прижимаясь лицом к теплой куртке.
– Она вернется, Миш, – состояние байкера я прекрасно понимала. Лишаться чего-то постоянного и привычного, являющегося частью твоей повседневной жизни, всегда тяжело. Особенно если речь идет не просто о чем-то, а о твоем друге. – Ей просто нужно время.
– Да я понимаю, Риш, – глухо откликнулся парень и, сжав кулак, слегка стукнул по крепкой двери. – Просто… я бы мог помочь, если бы знал, чем. А она просто сбежала.
– Ты бы ничем не помог, – вздохнув, развернула его к себе, отобрала ключи и, убрав их в карман, обняла за шею, пытаясь успокоить. – Ей сейчас просто нужно побыть одной. Пережить всё, что случилось. Подумать и «переварить». И, как только она придет в себя, она вернется. Аня сильный человек. Она так просто не сломается.
– Странно, – его руки сомкнулись на моей талии, а губы скривились в усмешке. – Я задолбался объяснять бывшим девушкам, что Рыж мне просто друг. А ты, кажется, действительно к ней не ревнуешь. Почему, Риш?
– А ты меня к Лёшке ревнуешь? – не могла не поинтересоваться. И улыбнулась, засвидетельствовав обалдевшее лицо байкера. – Так да или нет?
– Да нет, конечно, – качнул головой владелец «Максимуса». – У меня подобная мысль даже в голову не приходила.
– Ну вот и ответ на твой вопрос, – тихо фыркнув, прижалась к его груди, желая успокоить и приободрить. Я правда никогда не ревновала Мишу к Ане, более того, я прекрасно понимала сейчас состояние их обоих. Сложно было не понять. Иногда только полная тишина и одиночество дают возможность как следует разобраться в себе. Уж в этом убедиться я как следует успела! – Аня для тебя, как для меня Лёшка. Сосед. Друг. Близкий человек. Почти брат.
– Но ты его с детства знаешь, – заметил Миша, слегка укачивая меня в своих руках, но стало заметно, как он уже успокоился. Не совсем, но всё же.
– Для такого не обязательно знать человека всю жизнь. Иногда достаточно совсем немного времени, чтобы незнакомый человек стал тебе роднее кровного, – невольно заметила, говоря из собственного опыта. И по невеселой улыбке байкера, поняла, что он догадался, о ком идет речь. О моей так называемой семье, конечно же. Чтобы сгладить невеселую для меня тему, я улыбнулась. – Или я ошибаюсь, и мне стоит устроить тебе скандал на почве ревности и недоверия?
– Нет, конечно, – фыркнул парень и, поцеловав меня, разжал руки. – Пойдем, иначе Шут сам скоро прискачет.
– Пойдем, – согласно кивнула и, взяв его за руку, сама потянула на лестницу, радуясь, что сумела убедить Мишу в своих словах.
Пока Аня сама не захочет вернуться, мы ничего не сможем сделать. Я уверена, что Богдан сможет ей помочь, чтобы там на самом деле не случилось, кроме покушения. И рано или поздно, но ехидный администратор «Максимуса» вновь поселится за соседней дверью…
А пока нам тоже нужно пережить и этот момент, очередной неприятный, помимо многих предыдущих. По-другому, увы, никак.
– Лёш, а почему ты до сих пор Кощею машину не отдал? – едва оказавшись в салоне темно-синего кроссовера, я стянула шапку и задала другу давно интересующий вопрос, пока снова про него не забыла. В связи с последними событиями, совсем неудивительно, что некоторые факты просто вылетали у меня из головы.
– А чего это я ему свою машину отдавать должен? – обернулся ко мне сосед, вольготно устроившийся на водительском месте. Надо признать, Лёшка за рулем дорогой машины смотрелся... ну... словно он всегда тут и был. Просто удивительно, как быстро меняется человек под давлением обстоятельств, особенно благоприятных! Нет, в Шуте ничего не появилось от богатого мальчика-мажора, множество которых каждый вечер объявлялись на пороге «Максимуса».
Нет, мой друг остался всё таким же беззаботным раздолбаем, каким был всегда. И всё-таки... Что-то в нем неуловимо изменилось И с каждым днем он всё больше и больше становился похож на байкеров клуба. Словно он всегда находился среди них.
– Твою? – моему удивлению не было предела.
– Кощей продал ему машину, – развалившись на заднем сидении рядом со мной, пояснил Миша. И, видя мое недоумение, так и не сошедшие с лица, удивленно выгнул брови, притягивая меня к себе поближе. – Я разве не говорил?
– Как-то ты об этом забыл упомянуть, – отрицательно качнула головой, пододвигаясь ближе. Подумав, перебросила обе ноги через его колено и прижалась к теплому боку, обхватив руками за талию, благо куртку байкер стянул, едва оказавшись в теплом салоне.
– Ну, продал – это громко сказано, – фыркнул Лёшка, спокойно выруливая со двора.
– Хотя да, продал. В рассрочку. С обязательными ежемесячными отчислениями с каждой зарплаты. В кредит, короче.
– Только без процентов, – усмехнувшись, добавил Миша.
– Что есть, то есть, – покорно согласился Шут, не отвлекаясь от дороги, покрытой снежным накатом, а местами и вовсе коркой сколького льда.
Сколько же лет Шуту придется работать за эту машину, я даже спрашивать не стала. В конце концов, парень не маленький, сам, наверное, разберется. Раз уж согласился на подобные условия, значит, все как следует, обдумал на несколько раз.
По крайней мере, я на это надеюсь. Да и в Кощее сомневаться никогда не приходилось, вряд ли бы он организовал Лёшке какую-нибудь подставу или специально завысил цену за авто. А так, если обоих всё устроило, то почему бы и нет?
Это я почти живу у Миши, а от него до работы ехать недалеко, а вот мой сосед добирается каждый раз с другого конца города, тратя на поездку по полтора часа минимум, и это в одну сторону. А ведь мог бы использовать это время на сон или учебу с тренировками – у него же сразу после открытия «Максимуса» итоговые экзамены, то есть буквально через неделю, если не меньше.
В его случае машина действительно не роскошь, а средство передвижения.
– Риш, может тебе пойти на права учиться? – неожиданно предложил Миша. Я удивленно моргнула:
– Зачем?
– Да действительно! – хрюкнул с переднего сидения Шут.
– Чтобы машину водить, – как неразумному ребенку, пояснил байкер, попутно заправив прядь моих волос за ухо. – Я же не всегда могу тебя возить. А автобусы, пробки, холодина... Не прельщает, если честно. А на такси с левыми мужиками я тебя не отпущу.
– Но у меня нет машины, – если честно, я не совсем понимала, как мне реагировать на подобное заявление. А главное, не могла сообразить, к чему именно ведет рокер!
– Нет, так купим, – просто пожал плечами владелец «Максимуса» так, словно речь шла о чем-то обыденном.
Ну, для кого как, конечно же.
– Дурак, – ткнув его кулаком в бок, снова пристроила голову на его плече. – Не надо мне машину. У меня ты и Лёшка есть. А если нет, то в автобусах ничего плохого я не вижу. Мне привычно.
– Ладно, убираем из планов машину, – как-то слишком легко согласился Миша, пальцами пробираясь под край моего джемпера на пояснице. – Ну хоть в автошколу пойдешь?
– Неа, – мотнула я головой, пряча улыбку и стараясь не смотреть ему в глаза.
– Риш, я серьезно. Права никогда не будут лишними.
– Неа.
– Риш, давай ты всё-таки подумаешь?
– Нет. Я не пойду в автошколу. Можешь даже не уговаривать.
А если я попрошу?
– Проси. Всё равно не пойду! – с каждым ответом сдержать смех удавалось всё
труднее и труднее. А вот парень наоборот, начинал хмуриться:
– Ри-и-иша... Не буди во мне зверя! Что тебе стоит? Там ничего сложного нет!
– Знаю. И всё равно не пойду!
– Ри-и-иша-а-а...
– Нет, нет и нет.
– Риша!
– Неа.
– Да почему?!
– Да потому что есть у нее права, Мих! – не выдержав нашей перепалки и откровенного издевательства над владельцем элитного развлекательного заведения, некультурно заржал до сих пор молчавший, но активно давящийся смехом Шут. – Вместе со мной училась, сдавала и получала. Кстати, без единой ошибки и теория, и автодром, и город. А, да! Водить она вообще умеет класса так с седьмого. Сюрпрайз!
А я разве не говорила? – стараясь не хихикнуть, подняла голову, глядя на сердитого байкера.
Нет, я не злопамятная. Но за всякие некультурные предложения вроде покупки машины, вполне отомстить могу!
– Почему сразу не сказала? – сообразив, что я нагло над ним издеваюсь, рокер легонько щелкнул меня по кончику носа, добавив укоризненный взгляд.
А я даже не устыдилась:
– Так ты и не спрашивал.
– Логично...
– А то! – хохотнул довольный моим поведением Шут. Ну да, раньше я подобные «издевательства» если изредка и практиковала, то исключительно на его легко возмущаемой персоне...
Как-то незаметно разговор переключился на машины. И, надо сказать, мне он не показался скучным и неинтересным, как обычно это бывает, если тебе не знакома подобная тема. Совсем наоборот, я ее активно ее поддержала, чем снова немало удивила Мишу. Впрочем, а чего он ожидал?
Меня воспитывал отец, рядом с ним всегда находились его друзья, приятные и не очень. Кроме того, большую часть свободного времени я проводила в компании Шута и остальных парней, и нередко в гараже брата. Странно бы было не запомнить хотя бы часть из того, о чем они говорили!
Ну да, немного не вяжется. Где я и где техника? Удивление стороннего человека понятно. Но Миша-то! После байков и рок-атрибутики, он уже, казалось бы, ничему удивляться не должен. Впрочем, мне было приятно его шокировать, устраивать тот самый когнитивный диссонанс вкупе с разрывом шаблона.
Что поделать, сами виноваты – благодаря байкерам я научилась вести себя куда...раскованнее. И смелее. И, надо сказать, мне это очень нравилось!
– Я быстро, – едва машина припарковалась у самого подъезда в моем дворе, я натянула шапку и быстро поцеловала Мишу в щеку. – По крайней мере, постараюсь.
– Не торопись, – парень постарался улыбнуться, хотя я и видела по его лицу, как ему не хотелось меня отпускать. Надо сказать, что и у меня самой не было никакого желания идти – как-то настораживало внезапное папино желание поговорить, причем на неизвестную тему. И, похоже, не меня одну.
– Может с тобой сходить? – повернувшись, Шут пристроил руку на подголовнике сидения. – А то чёт не нравится мне всё это. Дядь Саша не любитель задушевных разговоров. Как бы не стряслось чего.
– Всё нормально, Лёш. Это же мой отец, – постаралась успокоить обоих парней, а заодно и саму себя. И уже не медля, дернула за ручку, открывая дверцу.
Естественно, чуть не вывалилась – к высоте их машин я так и не привыкла...
Родная квартира встретила непривычной тишиной и полумраком. Свет горел только в зале, и то от подвесной лампы, под зеленым металлическим абажуром.
Раздевшись и пристроив обувь под вешалкой, я прошла, оглядываясь по сторонам, и внезапно поняла, что соскучилась. Нет, не по шумным посиделкам отца и его сомнительным друзьям, а именно по нашей маленькой, небогато обставленной квартирке. Здесь я родилась, здесь прошло мое детство, здесь я выросла. Да, было много неприятных моментов, иногда ужасных и болезненных, а порой просто невыносимых. И всё же... Этот дом часть меня и своей жизни.
Почему-то некстати вспомнились собственные мысли по поводу переезда Ани, соседство которой с Мишей являлось частью его жизни.
Сердце кольнуло нехорошее предчувствие.
– Пап, ты тут? – я прошла по коридору в единственную освещенную сейчас комнату. Осенью темнеет рано, и за окном растеклась неприятная хмарь, щедро окутанная быстро наползающим туманом, вызванным близким присутствием широкой реки, растекшейся сразу за границей нашего поселка. Мы еще когда по трассе ехали, заметили его образование, посетовав на ухудшающуюся дорожную видимость, но как-то не придали особого значения.
Теперь же его присутствие казалось плохим предзнаменованием. А может, я себя просто накручиваю или стала слишком мнительной – в свете последних событий ничего хорошего ждать не приходилось.
– Садись, дочь, – невесело усмехнулся родитель, сидящий как всегда, в углу между столом и диваном. Его лицо почти скрывалось в тени и я, едва опустившись на стул напротив, привычно опустила лампу пониже, чтобы ее яркий желтый свет не бил мне в глаза. Стоящая на клеенчатой скатерти початая бутылка, мутный граненый стакан и коричневая пластиковая тарелка с мелко нарезанным салом, стали видны куда отчетливее.
– Пап, – укоризненный вздох сдержать не удалось. – Ты опять? Да еще один? Тебе же на работу завтра.
– Да черт с ней, – отец запустил пятерню в давно немытые волосы, убирая их от лица. Замер на какое-то время, а затем, уперев руки в край стола, вроде бы спокойно заявил. – Я поговорить хотел, доча. О том, что с тобой происходит.
–А... что со мной происходит? – спросила осторожно, но при этом привычно сунула ладони между колен. Неосознанный жест, который я никогда не могла контролировать, и который всегда выдавал мою неловкость от происходящего, особенно когда дело касалось каких-либо не слишком приятных разговоров.
Я начала понимать, о чем пойдет речь.
– Ольга приходила, – плеснув на дно стакана немного алкоголя, отец выпил резко пахнущую жидкость, слегка поморщившись. После чего занюхал кусочком сала и, отложив его, потянулся за сигаретами. – Сказала, что ты с каким-то парнем живешь.
– Это не совсем так, пап, – попыталась уточнить, мысленно проклиная словоохотливую тетку, вечно вмешивающуюся в мою жизнь. – Мы встречаемся, и я... ночую у него иногда.
И меньше всего я ожидала, что в ответ на мое признание, отец вдруг треснет кулаком по столу!
– Не ври мне! Почему я узнаю от других, что ты спишь с собственным начальником?! – папа никогда не повышал на меня голос, но сейчас... Это стало неожиданностью.
– Пап, а тебе не кажется, что поздновато меня воспитывать? – я постаралась говорить спокойно, зная, что повышение голоса ни к чему хорошему не приведет.
Хотя тон, да и само высказывание прозвучало очень обидно. – Да, я встречаюсь с парнем. Но я ведь уже не маленький ребенок, верно?
– Да как бы просто встречалась, я бы и слова поперек не сказал! – резко ответил отец. – Но дочь, как ты могла опуститься до порочной связи с собственным начальником, да и ради чего? Чтобы подсидеть собственную сестру? Лишить ее работы, обвинить бог весть в чем?! Ей предъявлено обвинение в мошенничестве и грозит крупный срок! Как ты могла, Арина?
– Пап, послушай, – я вздохнула, крепче сжимая ладони, чтобы не вспылить.
Разговор только начался, а у меня терпение уже оказалось на исходе. – Всё не так, как тебе рассказали. Алла, она... оказалась не чиста на руку. Ее уволили за неисполнение своих обязанностей до того, как меня официально устроили. И на мошенничестве ее поймала не я, а другой администратор. Мне очень жаль, что так произошло. Но моей вины здесь нет, чтобы тебе не говорили. И мои отношения с Мишей тут не причем. Он начались намного позже всего этого.
– Не лги мне! – и снова выкрик и удар по столу. Тяжело дыша, отец скрутил пробку и снова налил и выпил. Не став даже закусывать, он вытащил сигарету, закурил и отшвырнул полупустую пачку, как всегда даже не пытаясь сдержать эмоций. – Я знаю Алку с детства. Она росла на моих глазах, спокойный, рассудительный и честный ребенок! Как и ты! Но вы вечно что-то не могли поделить! И во что это выросло? В злобу и ненависть? Риш, я тебя не узнаю! Как дошло до того, что ты стала науськивать своего парня на собственную сестру? Откуда это зависть? Да, мы живем бедно, у Аллы жизнь гораздо лучше. Но это не повод... Слышишь, не повод, чтобы клеветать на нее!
– Папа, я...
– Молчи! – папа был в настоящем гневе и, судя по блестящим глазам, еще и в гневе пьяном. Смяв недокуренную сигарету в пальцах, он поморщился, качая головой, словно ему больно было об этом говорить. Уголек упал на скатерть, в очередной раз оставляя коричневые отметины, только как прежде я не сделала ни одной попытки его затушить. – Значит так. Мне всё равно, что вы не поделили. Но ты должна всё это прекратить. И немедленно! Где это видано, чтобы родственники клеветали на друг друга! Мир и покой в своей семье – вот, что я хочу. Тебе понятно!
– Пап!
– Я всё сказал! – и снова удар по столу, от которого подпрыгнула бутылка и все остальное. – Что это за новости? Как ты могла оговорить не только сестру, но и брата? Что с тобой случилось? Этот треклятый клуб тебя так изменил? Ты перестала появляться дома совсем. Я думал: ладно, моя девочка выросла, может, наконец, парень появился. А выясняется что? Что не только появился, но и испортил моего ребенка! Заставил оклеветать сестру и брата!
– Он не заставлял, – собственный голос прозвучал неожиданно глухо. Казалось бы, вот я уже опустила голову, не хочу смотреть ему в глаза, говорю тихо и вот-вот расплачусь. Но... Вместо привычного чувства вины пришла неожиданная злость. -Никто не заставлял. В том, что они сделали, виноваты только они и никто больше.
– И слышать ничего не хочу! – снова крик и опостылевшее бульканье, как и резкий, неприятный запах водки, от которой меня всегда тошнило, даже от одного вида. Но теперь особенно. – Я просто не верю. Не верю, что моя собственная дочь могла стать такой!
– А кому ты больше веришь, пап? – в глаза родителя я всё-таки посмотрела, говоря спокойно, хотя внутри уже всё кипело. – Им? Или той самой собственной дочери?
–Ты говоришь одно, Риш, – тяжело вздохнул папа. – Но Ал ка и Коля, как их мать, в голос утверждают обратное! И вечно эти ссоры ваши... Надоели! Да и кто Шута натравливал на твоего брата. Скажи, не ты? Сколько раз они дрались? Я Лёшку знаю, характер у него ни сахар! И ты это сама прекрасно знаешь!
– Да, вот только ты о своих родственниках не знаешь ничего! – терпению внезапно пришел конец, и я банально взорвалась. Кажется, я слишком долго терпела и копила в себе всё это. – Сколько раз Апка меня подставляла, сколько унижала, сколько твоя сестра, которую тетей назвать даже язык не поворачивается, меня била, сколько раз ее сын зажимал меня в углу и, если бы ни Шут, никто не знает,чем бы всё это закончилось! Не знал, да? Правильно! Ты ничего не знал! Нет, ты не хотел знать! Водка – вот твоя вечная собеседница, твои лучшие друзья – твои собутыльники, а что и где там делает родная дочь, тебе всегда было по боку!
Сколько я Лёшку просила остаться ночевать у нас, чтобы твои приятели, большинство из которых ты тащишь в дом после минутного знакомства, не тянули ко мне свои лапы, ты и представить себе не можешь! Ты это всё видел? Нет! Тебе и дело никакого не было! Меня месяц не было дома, пап. Месяц! А ты озаботился этим? Спросил, что случилось? Нет! Ты даже этим не озадачился! Жива твоя дочь, нет... Тебе похрен. Аллочка и Коленька – вот всё, что тебя волнует сейчас. Как же, тебе же сестра родная сказала! А о том, что ее сын из-за абстрактных денег едва не убил человека, она тебе рассказать случайно не забыла, нет?!
– Риша, – оторопело посмотрел на меня родитель, явно не ожидавший подобных слов от всегда тихой и скромной девочки, которой я была... когда-то. И теперь, как кажется, давным-давно и очень, очень напрасно! – Как ты смеешь...
– Как я смею? – сидеть на месте я уже не могла, как бы не пыталась. И вскочила на ноги, упирая ладони в края стола, практически отшвырнув к книжному стеллажу мешающуюся лампу, впервые в своей жизни не заботясь о сохранности домашней обстановки. – А ты сходи, пап, в полицию, и спроси, в чем их обоих обвиняют! Ну,же, они твои родственники, и ты имеешь на это полное право! Адвоката им найми, показания дай – делай, что хочешь, только, пожалуйста, оставь меня и мою жизнь в покое! После того, что они сделали, они мне больше не родня, да и никогда ими не были!
– Так может и я тебе не родня?! – теперь взорвался и отец. От удара по хлипкому столу посуда на этот раз перевернулась, водка разлилась по скатерти, распространяя ядреный спиртной дух, но мне было откровенно наплевать. – Может, и меня сдашь, как буйного алкоголика? Или сопляка своего науськаешь?Мне что предъявите?!
Я без сил опустилась на стул, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Господи... да что за чушь он сейчас несет? И... как я не замечала этого раньше? А главное, как я всегда терпела этот вечный, нескончаемый пьяный бред? Почему позволила ему так обращаться со мной? Почему молчала?
– Значит так, – подняв бутылку, папа хлебнул прямо из горла. Приняв мое молчание за знак смирения, он попытался проявить командный тон, который и раньше ему не слишком удавался. – Сейчас ты пойдешь к этому мальчишке и уговоришь его забрать заявление. Мне всё равно, как, делай, что хочешь, или как умеешь. Раз смогла его убедить оклеветать своих брату и сестру, сумеешь уговорить сделать обратное! Иди, и чтобы завтра Алка с Колей были на свободе!
– А если нет? – вскинула я голову, глядя в его затуманенные алкоголем глаза. -Что тогда? Что ты тогда сделаешь, пап?
– Видит бог, я этого не хотел, – он покачал головой, крепко зажмурившись. Снова закурил, помолчал, сплющивая фильтр сигареты между пальцами, негромко, но всё-таки произнес. – Ты должна вызволить их, Риш. Иначе ты мне больше не дочь.
Повисшую в воздухе тишину можно было потрогать руками.
А я... я усмехнулась, поднимаясь со стула, чувствуя, как боль медленно растекается по всему сердцу, забираясь в каждый ее уголок. И говорила я ни с меньшей уверенностью:
– Хорошо, пап. Как скажешь.
– Я рад, что ты...
– Ты не понял, – качнула я головой, стряхивая с коленей несуществующие пылинки. И, отставив все сомнения, равнодушно посмотрела в когда-то любимые глаза. Сейчас в них не было ничего знакомого, родного и близкого. Только опротивевший мне алкоголь... – Я сделаю всё, как ты скажешь. Сказал « не дочь», значит, так и будет. И это последнее, что я сделаю. С меня хватит. Живи, как хочешь, вместе со своей сестрой, ее Аллочкой и Коленькой. Потому что они, как и ты, заслужили всё, что сейчас происходит.
И ушла.
Вот так просто дошла до прихожей, спокойно обулась, не торопясь оделась, закинула за плечи рюкзачок, взяла ключи... И, поморщившись, положила их обратно на холодильник.
Этот дом теперь не мой. А, значит, и иметь возможность его открыть мне теперь незачем.
Выйдя в подъезд, я плотно притворила за собой дверь, ни на секунду не почувствовав желание ей хлопнуть. Вся злость испарилась так, словно ее и не было, оставив вместо себя легкую грусть и опустошение.
Прислонившись лбом к гладкой поверхности, прикрыла на секунду глаза, вслушиваясь в царившую по ту сторону тишину. Я ждала. Долго ждала.
Не знаю, сколько времени прошло, но я всё стояла и ждала, когда вот-вот послышатся торопливые шаги, распахнется дверь или, на крайний случай, раздастся звонок мобильника в кармане. Но...
Опостылевшая тишина, больно сжимающая сердце и ложащаяся свинцовым грузом на плечи, так и не была ничем нарушена.
Сжимая пальцами край рукава, я повернулась и направилась вниз, внимательно, пожалуй, даже слишком внимательно глядя себе под ноги, чтобы не оступиться. И уже на первом этаже, совсем рядом с деревянной дверью, сразу за которой стояла железная с домофоном, без сил опустилась на последнюю ступеньку. Я всё еще ждала, да.
Как бы мне не хотелось в это не верить, как бы я не пыталась гнать от себя отвратительное отчаянье, но всё было тщетно. Я всё еще надеялась, что отец спохватится. Бросится следом за мной, остановит меня, извинится...
Осознает всё то, что он только что натворил.
Да только он так и не объявился. Не п для меня. В очередной раз он предпочел алкоголь, уж многие годы отравляющий не только его тело, но и душу. И в тот раз она, поддавшись уговорам, предпочла слова сомнительных родственников, нежели собственную дочь.
Я правильно поступила – я это прекрасно понимала. Но почему же на душе внезапно стало так пусто?
Ждать и дальше не имело никакого смысла, а я все продолжала сидеть на холодном бетоне, ожидая какого-то чуда.
И не сразу заставила себя встать.
Противно пиликнул датчик, выпуская меня на холодный воздух. Декабрь уже. Скоро Новый Год. Может, хоть он будет лучше предыдущего...
Не увидев знакомой машины возле подъезда, я опустилась на лавочку. Стянула рюкзак и, пристроив его рядом, подула на вмиг заледеневшие ладони. Холодно...
