Текст книги "Личико ангела (СИ)"

Автор книги: Анхелика Фернандес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Я не выйду за тебя замуж, Симоне -уперто отрезала Эрин, ожидая яростной реакции и настойчивого натиска итальянца, но вместо всего перечисленного, он печально улыбнулся:

-Я так и предполагал.

Эрин гордо вздернула подбородок и посмотрела в его жгучие черные глаза, где отражалась пелена боли и мучения.

-Помнишь, в больнице ты спросила был ли у меня ребенок -неожиданно заговорил Симоне, рухнув в соседнее кресло -У меня мог бы быть сын, однако его взбалмошная мамаша убила его.

Эрин инстинктивно прижала ладонь к пока еще плоскому животу.

Она в сотый раз восхитилась им. Сколько страданий перенес этот смелый и храбрый мужчина, не показывающий истинных чувств, скрывая их под маской равнодушности.

Он вскочил на ноги и заговорил чуть громче:

-Если ты не выйдешь за меня добровольно, то пожалеешь.

-Ты накажешь меня? -нахмурившись, пролепетала Эрин, внутренне негодуя. Как легко из открытого и ранимого он превращается в озлобленного мужчину. Она совсем и забыла, что итальянцы не имеют права на показ собственных страданий.

В следующее мгновение он наклонил голову и коснулся губами ее губ. И снова дрожь пробежала по ее телу, как по бикфордовому шнуру, вызвав ощущение, напоминающее глубинный взрыв. Ее руки взметнулись вверх и охватили его плечи.

Симоне обхватил ее талию руками, отрывая от кресла и поднимая в воздух, продолжая держать ее губы в сладком плену.

Эрин вцепилась в его волосы руками, пытаясь оттолкнуть, но мужчина еще крепче прижал ее к себе.

-Я заставлю тебя выйти за меня замуж -оторвавшись от ее губ, выдохнул он, уложив девушку на пушистый ковер.

                        ГЛАВА ПЯТАЯ.

Симоне склонился над ее лицом, продолжая проводить языком по бархатной щеке.

Час назад узнав от доктора, что Эрин беременна, он едва не потерял самоконтроль.

Вспоминая страшную картину в саду, когда Эрин, как тряпочная кукла, упала на его протянутые руки, то Симоне подумал, что она перегрелась на солнце. Или очень устала из-за круглосуточных заботах о детях. Все что угодно, кроме беременности.

Его ребенок. Плоть от плоти. Кровь от крови.

Симоне никогда не занимался сексом без предохранения после неудавшегося брака, где потерял и эгоистичную жену, и долгожданного ребенка.

Зачем сегодня он едва не открылся перед этой нимфой с околдовывающими сапфировыми глазами?

Симоне не знал ответ.

Несмотря на то, что он был уверен, что Тоскану Эрин не покинет, так как весь регион знал о могуществе братьев Романьоли, но на секунды ему показалось -он потеряет вновь своего ребенка.

Нет, итальянец поклялся больше не допустить столь непростительной ошибке. Как бы он не хотел ребенка, тем не менее женитьба не входило в его планы, пока Алессио не пригрозил ему, что лично огородит Эрин от его неблагодарного и самовлюбленного общества.

Ну, что де во имя счастья и благополучия будущего наследника его финансовой империи, основанной на продажи спортивных автомобилях, Симоне решил переступить через гордыню и жениться на обычной няне, получавшей в месяц не больше одной тысячи евро.

С другой стороны их брак обещал быть отнюдь не однообразным и нескучным. Эрин Манила и возбуждала его одним взмахом своих длинных ресниц.

А что еще нужно в семейное жизни?

Любовь -естественно нет, больше ни одна женщина не имела вход в его сердце, а вот секс.

Симоне застонал, представив их дикий и великолепный, страстный и ненасытный секс.

Он потянулся к застежке на черных брюках Эрин, однако звонкая пощечина остановила его.

Никто еще не осмеливался поднять на него руку, включая даже собственного брата. А она так легко замахнулась и ударила его.

Вскочив на ноги, Эрин привела в порядок растрепанную косу и застеннулаьнесколько пуговиц на белой блузке.

-Я согласна на твое предложение, но с одним условием: больше ты не прикоснешься ко мне никогда -взвизгнула она, помахав перед ним указательным пальцем.

Симоне стоял неподвижно, а по лбу скатывались капли пота.

Ни одна женщина еше не просила его о том, чтобы остаться вне его внимания. Они желали, чтобы Симоне касался их, а Эрин ставит ему иной ультиматум.

-Даже в брачную ночь? -язвительно поинтересовался он.

Эрин хотела бы подтвердить его догадку, но ее взгляд упал на тонкую линию его губ и переместился ниже, где виднелись бронзовые мышцы.

Надо быть сумасшедший, если отказаться от такого искусительного и дьявольского удовольствия.

Его поцелуй сжег все преграды, воздвигнутые Эрин в ее сердце. Заставил подчиниться его неукротимой гордости и мужскому эго. Волшебный вкус его губ затуманил ей сознания, лишая способностей размышлять.

Однако Эрин вмиг очнулась, почувствовав на «молнии» его умелые пальцы.

Обида, боль и воспоминания захлестнули ее. Он вышвырнул ее из своей постели, удовлетворив сексуальные потребности и не ожидая продолжения их отношений.

Она бы забыла все: его грубые слова, недостойное поведение, только бы в его взгляде читалась любовь, но в черных жгучих глазах виднелись похоть, отвращение и обреченность.

-Брачная ночь -исключение -пискнула Эрин, не узнавая собственного голоса. Слезы подавали знак, что вот-вот вырвутся наружу, а плакать перед этим бесчувственным и ледяным дельцом -это последняя стадия унижения.

Эрин прошла мимо него, гордо подняв голову и уловив знакомые нотки дорого одеколона. На несколько секунд она даже переместились в тот день в больнице, когда темноволосый незнакомец пришел ей на успокоение.

Эрин мотнула головой.

Прошлое вернуть нельзя, а сейчас главное думать о будущем ее ребенка, который получит то, чего была лишена Эрин: материнскую искреннюю любовь и любое его желание будет сбываться по одному щелчку пальцев.

                         ***

Эрин с презрением открыла бархатную коробку, в которой переливались сапифиры на бриллиантовом колье, и отшвырнула на кровать.

Уже два дня она жила на вилле Симоне, а хозяина видела в последний раз в доме его браки, где он едва не соблазнил ее.

А теперь он дарит ей эти побрекушки, надеясь, что ее так легко купить? Может, он сичтает, что она -продажная женщина, мечтающая только о роскоше?

Несмотря на просьбы Мэнди и Алессио, Эрин переехала жить в комнату для гостей, что вовсе не повлияло на изменения настроения Симоне.

Он наблюдал за громкими спорами, творящимся в его доме бесстрастно и сохраняя абсолютное спокойствие.

При каждом взгляде на его спальню, Эрин захватывали больные воспоминания. Боль съедала ее изнутри, выпивала все ее силы.

Эрин любила его, но одновременно обида с горечью заполняли ее душу. Элементарные вещи он совершал без собственного участия. Предложение выйти за него замуж озвучил не он сам, а его брат.

Эрин вскочила на ноги и вышла из комнаты, напрявляясь на кухню, чтобы утолить внезапно нахлынувший голод.

Однако там ее ожидал сюрприз: в беспечной позе, читая газету, за столом с чашкой кофе сидел...Алессио или Симоне?

Эрин с трудом могла догадаться, кто есть кто, тем не менее она нашла отличия: у Симоне на верхней губе смутно виднелась маленькая родинка, а у Алессио -сего не имелось.

Мужчина поднял голову, и прищурившись Эрин, устремила взгляд на его губы, где была родинка.

То ли Эрин не удержалась на ногах, то ли она оступилась, но спустя мгновение она полулежала на коленях у своего будущего мужа.

Будущий муж -красивое сочетание слов, символизирующее любовь и надежду, но не в ее случае.

-Ни одного прикосновения ко мне -прошипела Эрин, поднимаясь и разделяя между ними расстояние.

Симон хмыкнул:

-Кроме брачной ночи.

Эрин скрипнула зубами и пожалела о скоропалительном решении согласиться на его глупое и эгоистичное желание.

Разве она не хотела вновь почувствовать его власть над своим телом? Вновь испытать ощущения верхнего блаженства?

Неожиданно Симон встал перед ней на одно колено и порывшись в кармане, достал кольцо из белого золота со сверкающим в солнечных лучах сапфиром.

-Я долго размышлял, отчего ты не принимаешь мои подарки -самодовольно отметил Симоне, надевав его на ее безымянный палец -Я же забыл тебе предложить сначала кольцо, а потом уже все остальное.

Эрин вырвала свою руку из его и гневно сверкнула глазами.

-Еще предложи мне любовь -выпалила она и прикусила губу, заметив его вмиг помрачневшее лицо.

Он встал и схватив ее за запястье, холодно отчеканил:

-Не смей никогда произносить слово «любовь». Я его ненавижу, как и все, что с ним связанное. Ясно?

Испугавшись столь сильной ярости Эрин покорно кивнула.

Любовь вызывает у него отвращения, потому все крохотные лепестки надежды можно смело похоронить в могиле, вырытой судьбой. Жестокой и несправедливой.

Однако на смену страху пришли неописуемые возмущение и злость. Эрин толкнула его так сильно, что итальянец, не ожидая резкой изменения настроения француженки, рухнул на стул.

-Ха, неужели ты подумал, что если ты такой сексуальный и эффектный, я полюблю тебя? -ткнув пальцем в его грудь, Эрин решилась нанести сокрушительный удар по его самолюбию -Ты для меня очень стар, почти как отец.

Ее идея произвела ожидаемый результат: Симоне резко дернулся, будто ему дали пощечину и недоверчиво уставился на нее, стараясь понять, правду ли она говорит или нет.

Он никогда не задумывался о разнице в их возрасте, хотя чувствовал вину за то, что воспользовался ее отчаянным положение и наивностью и лишил девственности.

Разве можно было тогда устоять перед ее божественным телом? Три недели он не пркиасался ни к одной женщины, потому желание пронзило его, когда его взгляд невольно проник в глубокий разрез ее шелкового лилового платья.

Долгое воздержание не в его правилах, но после одного поцелуя с этой разъяренной темноволосой фурией он не хотел никого, кроме нее.

Черт, но она права! Девятнадцать лет -это весьма значительная разница в возрасте, если мужчина с женщиной собираются вступить в брак.

Однако древние итальянские инстинкты превозмогли его принципы. Он не отпустит ее. Женщину, носящую его ребенка и обладающую неиссякаемыми силами страстно влекать его.

Отбросив все сомнения, он притянул ее к себе и настойчиво поцеловал ее, грубо раздвигая ее губы своим языком.

                             ГЛАВА ШЕСТАЯ.

Эрин хотела оттолкнуть его, но он оказался намного сильнее и мощнее ее. Она решила предпринять опасную уловку: она укусила его за нижнюю губу, отчего Симоне резко отшатнулся и громко выругался на нескольких языках.

-Ты строптива, но меня не остановишь -ухмыльнулся он, вновь впиваясь в ее губы страстным поцелуем, Эрин сцепила свои руки за его затылком, прижимаясь к мужчие всем телом и чувствуя его напряжение.

Симоне подхватил ее на руки и понес в свою спальню, где почти месяц назад вышвырнул ее, наградив ребенком. Сейчас лежа на кровати, где в тот вечер итальянец забрал ее невинность, Эрин с содроганием ожидала продолжение того, чего они тогда до конца не окончили.

Сердце Эрин бешено стучало. Много раз после того, как они расстались с Симоне, она представляла себе его ласки. Она хотела, чтобы он еще раз ее поцеловал. И вот он целует и ласкает ее, будто в странном сне. Воспользовался ли он ее беспомощностью, или в нем говорит его оскорбленное мужское эго?

Когда он освободился от одежды и стянул с нее платье, а его опытные и умелые пальцы принялись за застежку бюстгальтера, то Эрин судорожно вздохнула.

Уже перед тем, как он заворожено начал смотреть она знала, что он будет трогать ее, обнимать и опять опустошит ее. Она хотела этого настолько же, насколько боялась. Она боялась потерять контроль над собой.

-Я так люблю твои волосы, не прячь их шелк в этой косе -распуская ее волосы и зарываясь в них губами, прошептал Симоне

Из ее глаз брызнули слезы, но руки самовольно обвились вокруг его мускулистой и загорелой спины. Эрин думала, что он не заметит ее отчаяния, однако Симоне резко отстранился и хрипло спросил:

-Мне остановиться, bella? Ты не хочешь меня?

Как она могла не хотеть мужчину, которого любит больше жизни? Эрин притянула его голову к себе и прошептала:

-Бери меня, mon cher.

Глаза его загорелись дьявольским огнем, и он медленно накрыл ее тело своим, при этом продолжая ласкать губами наливные розовые бутоны и горячую жилку на ее шее

Эрин инстинктивно приподняла бедра, предоставляя ему права вкусить наслаждение и блаженство, Симоне резко овладел ее, проник в нее так стремительно и быстро, что Эрин тихо вскрикнула.

-Bella mia, я сделал тебе больно? -испуганно выдохнул Симоне, думая подавить желание продолжить кульминационный момент, но Эрин извилась всем телом и прижалась к его горячему и возбужденному торсу.

-О -застонала она -Умоляю только не останавливайся.

-Если тебе больно -начал он, приподнимаясь на локтях, однако затуманенные сапфировые глаза молили об экстазе полнейшим.

Спустя мгновение он опять проник в нее, и громкие мужские и женские стоны, смешанные воедино, разносились в спальни.

-Bella, я очень стар для тебя? -охрипшим голоса поинтересовался Симоне, уложив ее голову на свою вспотевшею грудь.

Она не ответила. Симоне напрягся и посмотрел в ей лицо. Эрин казалась такой невинной и чистой, когда ее дыхание стало глубоким и ровным, а ресницы опустились. Она заснула.

Симоне понимал, что обрек ее на невыносимые мучения, поселил свое семя в ее утробе.

Его рука нежно коснулась пока еще плоского живота, и он испустил тяжелый вздох.

У нее могли бы быть шансы встретить парня, который не только подходил по возрасту, но и любил ее.

Неожиданно перед глазами возникла картина, сжавшая его сердце: Эрин в черном одеянии вдовы стоит возле его могилы и горько плачет о своей не сложившейся жизни. Такая молодая и такая несчастная.

Симоне прикрыл глаза, принимая нахлынувшую боль.

«Во что ты попала, девочка?» -грустно подумал он.

Симоне не любил ее, но ему было не по себе представить, что она окажется вдовой раньше положенного срока.

Может, следует отменить свадьбу, а ее отпустить во Францию, при этом все время обеспечивать всем необходимым и большими деньгами.

Но он вновь потеряет частицу себя...

Двадцать лет назад ему было очень плохо после аборта жены. Он оплакивал своего нерожденного сына, а все шептались, что Симоне Романьоли в трауре из-за погибшей жены-певицы.

Сейчас ему гораздо хуже. Он должен расстаться добровольно, ибо не способен заставить ее выйти за него замуж и растить ребенка от нелюбимого мужчины.

Его одолевали противоречивые чувства, но внутренние испытания закончились, когда Симоне представил, что другой мужчина овладевает его прелестной голубоглазой красавицей.

Симоне распахнул глаза и крепче прижал ее к себе, а она доверчиво положила руку ему на грудь, тихо посапывая во сне.

Черта с два, он допустит, чтобы какой-нибудь романтический самец-француз прикоснулся бы к его маленькой девочки.

Она принадлежит ему. Его будущая жена. Мать его будущих детей.

Величественое чувство собственника и тоскансокго ревнивца проснулись в нем. Он, Симоне Романьоли, отказавшийся сотрудничать с братом и воздвигать вместе нефтяную империю, а самостоятельно основававая огромный и приносящий миллиарды бизнес по продаже спортивных автомобилей на различные конкурсы, не позволит кому-нибудь заполучить его женщину.

Да, с Сицилией все было иначе: во-первых изначальна она не принадлежала ему, так как до него побывала в постели чуть не всех голивудских композиторов, во-вторых она не имела желания покидать уютное и комфортабельное гнездышко, лишаясь всех богатств.

Но Эрин -это противоположность его жены.

Ее не интересовали его деньги. Он лично наблюдал в дверную щель как брезгливо она отшвыривает все дорогие подарки. Она очень гордая, независимая и чертовски сексуальная.

И молодая...слишком молодая.

От брата Симоне узнал, что Эрин оставила родной дом с великой радостью. Отец умер, когда ей было восемнадцать лет, и все заботы по хозяйству и финансам перешли к ней. Ее мать страдает игровой зависимостью и алкоголизмом.

Не очень счастливое детство у хрупкой девочки.

Однако его больше всего поразило то, что Эрин мечтала обрести работу далеко не в сфере нянь. Ей хотелось иметь профессию озонотерепевта, про которую, честно говоря, Симоне слышал немного. Однако ее самопожертвенность во имя долга детей перед родителями.

Симоне поцеловал ее во влажный лоб, и вдохнул запах гвоздик и корицы и ее кожи провалился в царство Морфея.

                          ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

Эрин проснулась от легкого поцелуя в губы и увидела перед собой освеженное и бодрое лицо Симоне, будто он выспался вдоволь.

А ей так хотелось еще поспать немного...

Эрин заморгалс, заметив что на итальянском красавце ничего не надето, кроме белоснежного махрового полотенца, обтянутого вокруг талии. Обнаженный мускулистый бронзовый торс, покрытый черными завитками волос. Он не смущался своей наготы и держался с естественной грацией атлета, и Эрин невольно залюбовалась им.

-Ты не проголодалась? -насмешливо спросил Симоне, поставив ей на колени поднос с яичницей, тостами, беконом, зеленым салатом и кипяченным молока.

-Я не видела у тебя повара -пробормотала Эрин, сделав небольшой глоток молока.

Беременность странно на нее влияла. Раньше она ненавидела молочные продукты,  теперь же с удовольствием готова употреблять их в необъятном количестве.

-Я готовлю сам и убираюсь тоже -честно признался Симоне, накидывав на плечи накрахмаленную черную рубашку.

Эрин чуть не подавилась, оттого как смешной пазл выстроился у нее перед глазами: Мистер Итальянский Магнат стоит за газовой плитой и готовит разные вкусно то.

-Твой брат отличается от тебя -заметила Эрин, откусив краешек яичницы.

-До появления детей и Мэнди он делал тоже самое -отрицательно покачал головой Симоне, застегнул воротник -Да, и сейчас...У него была только няня.

Симоне ясно дал ей понять, подчеркнув «была» означает, что Алессио лишился не рабочей силы.

А Берто он, неверняка, соскучился по ней, ведь мальчик привязался к ней, почти так же как и она

-Симоне, а когда мы поедим к Алессио? -вопросительно спросила Эрин, убирая поднос и натянув одеяло до подбородка, так как заметила его голодный взгляд.

-После нашей свадьбы -неторопливо ответил Симоне, присев на край ее кровати и нежно поцеловав ее, отчего глаза Эрин блеснули.

Вчера Симоне открыл для нее иной мир. Мир наслаждения и страсти. Он не отверг ее, как в тот вечер. Наоборот, сливался с ней до тех пор, пока они не дошли до завершающего этапа.

Он подарил ей сказку, но неужели только секс будет связывать их дальшнейшую жизнь?

Возможно, когда она родит ребенка и утратит свою привлекательность, то Симоне найдет новую любовницу, а она будет ухаживать за его наследником.

Обида захлестнула ее, и окутав простыней все тело, Эрин вскочила с постели и отошла на другой конец комнаты.

-Отлично. Только не думай, что вчерашний секс что-либо изменит? -прошипела она, заплетая растрепанные волосы в косу.

-Не думаю. Он уже все изменил -довольно ухмыльнулся Симоне, растягиваясь на кровати. Его полотенце немного сползло, демонстрируя ей его мужскую красоту и превосходство.

-Ты странный -покачала головой Эрин, наблюдая как с львиной грацией он подходит к ней и обхватив ее талию сильными руками, словно мешок с картошкой взвалил на свое плечо и понес по направлению к кровати.

-Что ты делаешь, итальянский дикарь? -закричала Эрин, когда он опустил ее на постель, а сам склонился над ее лицом, прижимаясь губами к ложбинке между ее грудями.

-Я не остыл, bella -хрипло рассмеялся он -Возможно, мы продолжим приятное занятие...сейчас.

Эрин потеряла дар речи, почувствовав его возбуждение. Как можно не уставать заниматься любовью так долго? После вчерашней ночи она чувствовала себя очень усталой, помятой, но счастливой.

-Послушай, Симоне...-выдохнула Эрин, ощутив как пальцы итальянцы начали гладить внутреннюю сторону ее бедра.

Его язык медленно проник в ее раскрывшиеся губы, даря ей незабываемой наслаждение. Губы Эрин задвигались ему навстречу, но неожиданно странное жужжание прервало столь прекрасный момент.

Поднявшись на ноги, Симоне с тихими ругательствами нащупал в кармане пиджака телефон и достав начал разговаривать на итальянском так быстро, что Эрин казалось будто он поет.

-Алессио, сейчас приедет -недовольно пробурчал Симоне, доставая из шкафа потертые джинсы -Вы с Мэнди поедете по магазинам.

Эрин завороженно следила как он скидывает свое полотенце, обнажив мускулистые ноги, обросшие волосами и...

-Я лучше пойду в комнату для гостей...переодеться -пискнула Эрин, плотнее обвязав простныю на бедрах. Стараясь не замечать пожирающего взгляда Симоне, она выскользунла из спальни, захлопнув дверь.

                                    ***

Через несколько часов вместе с водителем и телохранителями Мэнди и Эрин покинули виллу Романьоли, оставляя братьев одних.

Они направились в бутик с вечерними нарядами. У Эрин захватило дух при виде помещения. Высокие потолки были отделаны сверкающими панелями, на стенах располагались огромные зеркала, украшенные лепниной, повсюду стояли вешалки с шикарными платьями и костюмами. Все вокруг играло, сверкало, мерцало… У Эрин даже голова закружилась от всего этого великолепия.

– Эрин, не ожидала, что такое может произойти – неожиданно призналась Мэнди Эрин. – Симоне очень замкнутый и не любит выражать свои чувства, но в душе он добрый и отзывчивый. Когда я рожала Берто, то именно он повез меня в больницу.. Ну вот – Она указала на вешалку с вечерними платьями. – Тебе таких много понадобится.

Пока Мэнди вела по мобильному телефону оживленный разговор со своим мужем, Эрин примеряла всевозможные блузки, юбки, платья, отметив что прибавила немного веса. Выбрав необходимые наряды, они направились в другие отделы, где на бедную Эриг обрушился сверкающий водопад различных аксессуаров, начиная от сумок и заканчивая маленькими и чрезвычайно привлекательными безделушками, назначение которых Эрин не всегда могла угадать. Затем последовала длинная череда шикарных туфель на высоких каблуках от самых известных модельеров. Все было такое красивое и безумно дорогое!

Нижнее белье превосходило самые смелые фантазии любой женщины: нежный шелк и тончайшее кружево подчеркнули все достоинства соблазнительной фигуры Эрин. Впервые она чувствовала себя по-настоящему прекрасной и сексуальной. Раньше ей даже мечтать не приходилось о том, чтобы померить такие красивые вещи.

Но главный гость программы был впереди: роскошное белоснежное свадебное платье, украшенное многочисленными кружевами, крючками и жемчужинами заставили ее чуть ли не заплакать от восторга.

После того как они приобрели все необходимое, Мэнди заказала доставку вещей на виллу Симоне

– Дома ты  спокойно сможешь все разобрать, – сказала она, когда они ехали в лимузине к Алессио и Симоне, которые уже заждались их. – Знаешь, ты сможешь сделать жизнь моего деверя счастливым.

Эрин вдруг почувствовала себя обманщицей: зачем она выдает себя за ту, кем не является, перед этой искренней, доброй женщиной, которая скоро должна стать ее сестрой? Интересно, отнеслась бы к ней Мэнди с таким пониманием и заботой, если бы знала, каково причина их поспешной свадьбы  и что она выходит замуж не по любви, а просто ради будущего сына? Скорее всего, Мэнди осудила бы ее, ведь сама она испытывала глубокие чувства к мужу, да и Алессио отвечал жене взаимностью – Эрин ясно увидела за все время своей работы. Молодая пара просто светилась от счастья. Наблюдая за ними, она ощутила острый приступ зависти – Алессио и Мэнди воплотили ее мечту в реальность.

Машина плавно затормозила у виллы Алессио, что привело Эрин в крайнее удивление.

-Нам захотелось проветси с вами время у нас дома, потому дети ушли на прогулку с новой няней -пояснила Мэнди, дружески похлопав ее по ладошке.

-Наконец вы приехали -застонал Алессио, выходя им навстречу и крепко обнимая свою жену и легко чмокнув Эрин в щеку -Как вы себя чувствуете?

-Прекрасно, сеньор Романьоли -застенчиво ответила Эрин, когда почувствовала на своей талии руки Симоне.

-Алессио. Называйте меня по имени -Он лукаво подмигнул ей -Я ведь скоро стану вашим родственником.

Дальше время прошло очень быстро. Они выпили чай с печеньями, приготовленными братьями. Эрин похвалила кулинарные таланты Симоне и Алессио, правда сама готовить она не очень умела. Братья все время говорили о бизнесе и деньгах, а Мэнди без умолку рассказывала о новых достижениях Берто, но Эрин думала лишь об одном.

Симоне был женат.

Сегодня в магазине консультант уведомил ее о том, что двадцать лет назад именно там заказывали платье для Сицилии Романьоли.

Почему он ей не сказал? Скрыл, что в прошлом имел брак?

Неожиданно она вспомнила, что Симоне смутно упоминал об этом, когда рассказывал о погибшем ребенке, но тогда расстроенная девушка не вняла его словам.

А надо было, потому что сейчас ей не было бы так больно.

Если Симоне до сих пор любит свою жену, то Эрин всего лишь незначительная деталь в его жизни. Однако вряд ли итальянец будет любить женщину, погубившую его ребенка.

Внезапно озарение снизошло на нее: Симоне решил жениться на ней, боясь того, что она может избавиться от его ребенка, как поступила его жена!

Эрин резко побледнела, тошнота подступила к горлу и прикрыв рот ладонью, она поспешно извинилась и поймав понимающий взгляд Мэнди, побежала в ванную комнату

Склонившись над унитазом Эрин два раза вырвало, а голова нещадно кружилась, потому она обхватила себя руками не в силах пошевелиться.

Какая ирония судьбы -она думала, что он просто побоялся позора, но дела обстояли еще хуже: Симоне считал, что она способна убить собственного ребенка!

Частичку себя. Какового же низкого нужно быть о ней мнением, чтобы даже поспеть подумать об этом.

-Все в порядке, драгоценная моя? -обеспокоено спросил Симоне, положив руки ей на плечи.

-Не трогай меня, изверг -закричала Эрин, вскочив на ноги и брезгливо передернулась.

Симоне ошеломлено уставился на нее:

-Что?

-Ты негодяй, сукин сын...-начала Эрин, однако Симоне резко перебил ее:

-Не смей называть так мою мать, поняла?

-Подонок, ты же даже не сказал, что был женат -выдохнула она, внезапно почувствовав как все мышцы живота напряглись.

В ванной комнате повисла тишина. Эрин услышала стук двери, означающий, что Алессио с женой покинули виллу, не желая присутствовать при их ссоре.

-Кто тебе об этом рассказал? -глухо спросил Симоне.

-Ты не отрицаешь, да? -ехидно заметила Эрин, скрывая наступившие слезы -А когда бы ты меня оповестил о печальной истории своей женитьбы?

-Эрин, прикуси язычок -угрожающе пробормотал Симоне -Двадцать лет прошло с тех пор как умерла Сицилия.

Да, это очень долгий срок, потому будь на ее месте другая девушка, то просто бы забыла об этом и бросилась в объятия этого до неприличия красивого и страстного мужчины.

Но ее задело не то, что он был женат, а то, что он скрыл часть своей биографии от нее.

-Мне глубоко все равно -ядовито плюнула Эрин -Интересно, а ты и ее старше был почти вдвое?

Тут Эрин поняла, что единственный доступный ей способ избавиться от Симоне – оскорбить его, задеть его раздутое мужское самолюбие. Иначе еще чуть-чуть, и она сдастся, признается ему в любви и согласится на все, что он только может предложить.

-Заткнись, Эрин -грозно зарычал Симоне.

Не обращая внимание на его слова, она язвительно продолжала:

-Какой ты мерзавец! Решил взять меня в жены, чтобы обезопасить своего ребенка? Думал «Ба, да если я на ней женюсь, то она французская дурочка ничего не сделает моему наследнику» Ты просчитался, Симоне Романьоли!

-Прийди в себя -Симо тряхнул ее за плечи так сильно, что она вскрикнула от боли -Эрин, что тебя расстроило? Мой прошлый брак? Наша предстоящая свадьба?

-Все -сорвалась Эрин, замахнувшись на него, но внезапно Симоне грубо поймал ее запястье  и завел за спину.

-Жена может ударить мужа только один раз в жизни. Больше ты такого права не имеешь. Только попытайся – и получишь сдачи. – Он отпустил ее руку и отступил, словно ему было невыносимо находиться от нее так близко. Глаза его стали совсем черными, и Эрин поняла, что он поступит так, как обещал, однако запрокинув голову, истерически расхохоталась.

-Мы еще не женаты, да и выходить замуж за такого лживого мерзавца как ты -лучше, чтобы мой ребенок был ублюдком, чем знал про своего отца...

Не успела Эрин договорить, как Симоне размахнулся и влепил ей пощечину. Почувствовав, как вспыхнула ее щека, Эрин вскрикнула в испуге. Она схватилась рукой за щеку, глаза ее наполнились слезами. Эрин молча смотрела на него, словно не верила, что он посмел ударить ее. Симоне в замешательстве смотрел на нее.

– Теперь я понимаю, почему Сицилия так хотела избавиться от тебя и всего, что с тобой связано – проговорила Эрин, отворачиваясь от итальянца. – Ты ее тоже бил?

– Эрин, погоди! – закричал Симоне, бросившись вслед за девушкой, устремившейся к крутой лестнице.

Добравшись до предпоследней ступеньки она оступилась, подвернула ногу. И почувствовала, что сейчас упадет, рухнет вниз. Пытаясь удержать равновесие, Эрин взмахнула руками. Какое-то мгновение она стояла, балансируя, на краю ступени.

Последнее, что она слышала, были громкие крики Симоне и ее собственные истошные вопли… Потом все погрузилось во тьму.

                             ГЛАВА ВОСЬМАЯ.

Рассвет едва окрасил небо в бледно-розовые тона, когда Эрин наконец открыла глаза. Симоне не спал. Сидя в кресле возле больничной кровати, он смотрел в незашторенное окно на великолепное утро. Он выглядел измученным и усталым. Глядя на его резкий профиль, четко выделявшийся в зыбком утреннем свете, Эрин почувствовала неладное. Лишь большое горе могло так изменить ее любимого.

– Симоне… – с трудом разлепив потрескавшиеся, пересохшие губы, прошептала девушка.

Он резко повернул голову и посмотрел на нее, полными грустью и отчаянием глазами.

Что он мог ей сказать?

Симоне ненавидел себя так сильно, что готов был убить себя. Он вновь потерял частицу себя, но уже далеко не от чужой вины, а от собственной.

Он поднял на нее руку, не давая себе отчета. Ее жестокие слова больно ранили его сердце.

Но видит Бог, он не хотел бить ее. Просто Эрин вывела его из себя, и Симоне не в силах был контролировать свои эмоции.

Хоть Сицилия и не отличалась лучшими качествами жены, тем не менее Симоне ненавидел, чтобы кто-то обсуждал их брак.

Поднимать руку на женщину – может только обиженный жизнью мужчина, которым он до сей поры не являлся.

Симоне встал и с трудом, точно древний старец, подошел к кровати. На фоне светлого окна высокая фигура итальянца казалась совсем темной. Эрин в испуге заморгала, увидев, что его потемнело и постарело за то время, что она пролежала без сознания.

– Мой ребенок?.. – с усилием выдохнула несчастная. Если он сейчас скажет ей о том, чего она так боится, ей не пережить этого, промелькнуло у Эрин.