Текст книги "Невероятные путешествия"

Автор книги: Анджей Урбаньчик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Но упорный мореплаватель шел вперед. До сих пор у него был лишь один смертельный враг – приближающаяся пора ураганов, теперь же прибавился еще один – плот начал постепенно оседать. Почти с каждым днем семь бальсовых бревен, медленно, но неумолимо все больше погружались в океан. Кроме этих двух опасностей существовала еще одна постоянная угроза: подходили к концу и без того скудные запасы пресной воды. Несмотря на достигнутые в плавании успехи, Уиллис отдавал себе отчет в том, что рейс «Семи маленьких сестер» давно уже перестал быть романтическим путешествием в поисках приключений, превращаясь в драматическое соревнование – что покажется раньше: желанные острова Самоа или дно пустых посудин, в которых оставалось всего лишь несколько литров воды.

Уиллис невольно попал в положение затерянного в безбрежном океане потерпевшего кораблекрушение. Он вынужден пить морскую воду, выжимать еок из рыб и стараться уловить парусами каждое дуновение пассата, приближающее его к суше. Порой ему приходится рисковать, не зарифляя паруса во время сильных ветров, хоть таким образом он подвергает плот опасности потерять мачты, а это предрешило бы его судьбу.

Наконец небо смилостивилось над Уиллисом: одна из бурь, которые до сих пор ни разу не сопровождались осадками, приносит дождь. Плот заливает потоками воды, Уиллис как на зло в это время не может сдвинуться с места и оставить штурвал. К счастью, при кратковременном спаде силы ветра ему удается заскочить в домик и вынести на палубу всю посуду, которая имеется в его распоряжении. Теперь он спасен. Несколько позже ветер утихает и мореплаватель получает возможность воспользоваться дождем еще и для того, чтобы наконец искупаться в пресной воде.

Наступил период, в . котором порывистые ветры перемежались с упорными затишьями. Он длился несколько дней. А затем пришли столь необходимые Уиллису постоянные и мощные ветры. «Семь маленьких сестер» направлялись теперь прямо к Самоа.

9 сентября во время ремонта поврежденного такелажа (на высоте 5 метров над палубой) Уиллис потерял равновесие и свалился вниз – на палубный настил. И на этот раз необычайная выносливость этого шестидесятилетнего человека помогла ему выйти живым из переделки, которую наверняка выдержали бы немногие из его ровесников.

Лежа на палубе, Уиллис, когда к нему на какое-то время возвращалось сознание, отмечал, что неуправляемый плот все же сохраняет правильный курс. Мучила навязчивая мысль, что надо непременно зачеркнуть день в календаре, чтобы не сбиться со счета. Но слабость не позволяла сдвинуться с места, а здравый смысл подсказывал, что это следует отложить. Однако верх взяло чувство самодисциплины: моряк дополз-таки до домика и перечеркнул роковой день.

Ночью он то засыпал, то впадал в беспамятство; боли в спине, голове и апатия вынуждали бездействовать. Но на следующий день Уиллис почувствовал себя настолько лучше, что произвел измерения и определил местонахождение плота. Он двигался в нужном направлении и был в 1600 милях от Самоа. Прямо по курсу «Семи маленьких сестер», на расстоянии всего лишь около 300 миль лежал остров Флинт. Чтобы принять решение, стоит ли высаживаться на него, Уиллису оставалось еще несколько дней.

Снова потянулись однообразные будни; собранный запас дождевой воды понемногу исчерпывался, бревна все больше пропитывались водой, питание становилось все скуднее. Но Уиллис не сдавался, его железный организм благополучно справился с контузией, а недюжинная воля помогала переносить все превратности судьбы.

26 сентября «Семь маленьких сестер» отделяет от Самоа всего лишь 600 миль. Через две, самое большее три недели Уильям Уиллис будет на суше. Будет ли?

Время тянется нескончаемо; от постоянного высматривания земли болят глаза, все расплывается как в тумане. Мореплаватель настолько теряет остроту зрения, что не может уже ничего различить ни на карте, ни на компасе. Гигантский рейс подходит к концу, а Уиллис сидит в затемненном домике и лечит зрение, тем временем плот дрейфует с закрепленным рулем. Промывание глаз соленой водой не очень помогает: боль не проходит. Вдобавок ко всему снова наступает затишье. Плот движется очень медленно. Если 26 сентября суточный пробег, как и в предыдущие дни, составил 75 миль, то сейчас плот проходит в сутки едва 30 миль. 2 октября Уиллис убеждается, что почти полностью потерял зрение.

«Семь маленьких сестер» по очереди минуют атоллы Манихики, Тонга-рева, Суворова. За 100 дней плавания в океане Уиллис прошел огромную трассу в 6000 миль. До Самоа остается уже только 360 миль…

Долгий отдых в затемненном домике постепенно возвращает зрение к норме. Уиллис решает высадиться на восточном форпосте архипелага Самоа – острове Тау. 10 октября плот отделяет от него около 100 миль. Уиллис беспрерывно вызывает остров по радио, прося помощи при высадке. Однако он не получает ответа, а на горизонте, в который мореплаватель всматривается до рези в глазах, не видно ожидаемого судна. Уиллис не сомневается, что остров близок: ведь за последние сутки плот прошел 35 миль. На следующий день, как он и предвидел, с левого борта появляются вершины острова. Уиллис берет курс на них, продолжая передавать на частоте 4384 и 500 просьбу об оказании помощи, не будучи уверен, работает ли передатчик.

В тот день Уиллис пережил одно из очередных драматических приключений – он снова оказался за бортом, на этот раз по собственной воле. Все началось с плохого настроения кошки Мики: она мяукала и беспокойно металась по плоту. Быть может, как писал позже Уиллис, к ней опять задирался попугай Экки. Впрочем, предоставим слово Уиллису.

«Наконец пришел хороший ветер, однако довольно быстро он стал крепчать, затянутое тучами небо не позволило измерить высоту солнца в кульминации. Я занимался в домике навигационными вычислениями, как вдруг услышал душераздирающее мяуканье. Бросив карту и книги, я выбежал на палубу. Мики упала за борт. Волны тут же подхватили отчаянно мяукавшую кошку и начали сносить ее к корме, на расстоянии нескольких метров от плота. С того дня, как я сам упал за борт, у меня постоянно были наготове два конопляных каната, прикрепленных к плоту. Я только бросил взгляд на кошку, на скобу каната и прыгнул в воду. Через минуту отчаянно борющееся за жизнь животное уже было у меня в руках.

Мики немедленно взобралась мне на голову, вонзая когти глубоко в кожу под волосами. Держать ее, следовательно, не приходилось, так как было ясно, что ей ничего не сделается, если только уцелеет моя голова. Минутой позже, после недолгих усилий, я добрался до борта и, схватившись за ахтерштевень главной мачты, взобрался на палубу. Мики отряхнулась от воды и забилась в свой любимый уголок под брашпилем, где оставалась уже до конца дня».

12 октября в полдень плот находится в миле от острова Тау. Основательно потрепанные «Семь маленьких сестер», скрипя и вибрируя на каждой приличной волне, с реющими на мачтах флагами США, Эквадора, Перу и Великобритании, плывут на запад.

Уиллис вызывает Тау до тех пор, пока остров не остается за кормой сносимого течением плота. Поскольку Уиллис не заметил ни одного судна, катера или хотя бы яхты, которые могли бы отбуксировать его к берегу, он отказывается от намерения высадиться на Тау и начинает вызывать следующий остров – Тутуилу, но тоже безрезультатно. Теперь Уиллис опасается, что если не удастся доплыть до этого острова (после четырех месяцев плавания бревна сильно пропитались водой, плот глубоко погружен, и его способность маневрировать невелика); он будет вынужден продолжить путешествие, которое при отсутствии пищи, воды и при наличии шансов пройти мимо архипелага Самоа может закончиться трагически. Поэтому он решает доплыть до Тутуила или же другого острова в спасательной лодке.

13 октября Уиллис замечает Тутуи-лу на расстоянии 20 миль. Снова он настойчиво крутит ручку передатчика: «7HTAS 20 миль от Тутуилы, нуждаюсь в помощи при высадке. Уиллис». Никакого ответа. Плот плывет уже вблизи острова, но подходить к нему, принимая во внимание рифы и прибой, небезопасно…

Ночью он зажигает фонарь, освещая плот в надежде, что будет замечен. Напрасно. Сносимый течением плот несколько раз чуть не сталкивается с выступающими из воды рифами. Утром следующего дня, когда Тутуила остается за кормой, Уиллис решает взять курс на остров Уполу – он надеется достичь его завтра и высаживаться, невзирая на погоду. Он передает последнее сообщение и начинает переносить в лодку самые ценные вещи. И в этот момент совершенно неожиданно Уиллис замечает плывущее к нему патрульное судно. На палубе люди. Люди – после 115 дней одиночества! В ту же минуту мореплавателя охватывает обессиливающая усталость. Непрерывное напряжение, мобилизующее его силы в течение почти четырех месяцев, спадает. Уиллис вынужден ухватиться за мачту, чтобы не потерять равновесие. Патрульное судно «Мануа-Теле» подходит все ближе. Это происходит 14 октября в 11 часов.

– Как вы себя чувствуете, впервые за столько времени увидев людей? – спрашивают с палубы судна.

– Прекрасно, – отвечает мореплаватель, едва держась на ногах от слабости.

По спущенному на плот трапу сходят люди. Пожимают ему руки, похлопывают по плечу. Оказывается, ни одно из его радиосообщений не было принято. Уиллиса и плот считали погибшими. Только вчерашняя его передача была случайно услышана радиостанцией на Раротонге, за 700 миль от плота, и передана на Паго-Паго.

На следующий день Уиллис, которому не давали покоя, беспрерывно фотографируя и расспрашивая, был отбуксирован вместе с «Семью маленькими сестрами» в Паго-Паго, где мореплавателя ожидала торжественная встреча. Под аплодисменты собравшихся, держа под мышкой кота Мики, Уиллис ступил на землю – впервые после 115 таких долгих и трудных дней, в течение которых он и его надежный плот прошли 6700 миль над пучинами океана.

Пресса назвала экспедицию «Семи маленьких сестер» самым замечательным путешествием со времен Линдбер-га, а Уиллиса – самым крупным из мореплавателей-одиночек. Местные жители увенчали его цветами и присвоили ему звание Капитана Больших Морей. Плот был установлен перед правительственным зданием в Паго-Паго.

На плоту через Северную Атлантику

«Эгар II» – Анри Воду

24 мая 1956 года из порта Галифакс в Новой Шотландии был отбуксирован в открытый океан плот «Эгар II». На его борту – экипаж из четырех человек. У большинства провожающих, как и у падких на сенсацию зевак, сложилось твердое мнение по поводу судьбы экспедиции: опять из этого ничего не выйдет. Опять – потому что однажды этот же экипаж уже пытался пересечь Северную Атлантику, плывя из Канады в Европу. После 67 дней плавания плот «Эгар I» был тогда выброшен штормом на побережье Ньюфаундленда. Однако мореплаватели, наперекор безжалостной судьбе (ураган, который выбросил плот на сушу, был одним из самых мощных за много лет), убеждены, что на этот раз им повезет.

«Эгар II» движется на буксире со скоростью шесть узлов. Силуэты провожающих становятся все меньше. Плот минует волнорез, и наконец волны океана начинают ударять от носа, заливая палубу. 29-летний Анри Воду, организатор экспедиции, Гастон Ванакер, Map Модена и Хосе поглядывают на расстилающиеся вокруг просторы океана. Начинается путешествие, которое будет для них испытанием в борьбе с морем и собственной слабостью, долгой полосой невзгод и страданий, мучительного холода, страха перед волнами и голодом. Но они верят, что на этот раз отправились в путь из подходящего места и в подходящее время. В предыдущем походе неудачный выбор места старта стоил им разбитого плота и провала всей экспедиции, подготовка которой поглотила 7 тысяч долларов. Денежные затруднения серьезно отразились на второй экспедиции: трудно надлежащим образом оснастить плот, имея 600 долларов долга. Поэтому не удивительно, что кладовая пуста. На последние ссуды закуплено столько запасов, сколько удалось.

Нужно быть поистине отчаянным человеком, чтобы отважиться на длительное плавание в океане в принципе без продовольствия. Но что же им было делать? Вытащить плот на сушу, взяться за работу ради заработка и рассчитывать отправиться в путь в следующем году? Анри слишком хорошо знал, что такое решение обычно бывает для экспедиции последним. Потом следуют уже только воспоминания о великолепно задуманном, но не осуществленном путешествии.

50 килограммов картофеля, пять – муки, сухари из нарезанных шести буханок хлеба, 14 небольших банок говяжьей тушенки и три банки сосисок (в каждой только семь штук), немного приправ – и это все, весь запас продуктов на месяц путешествия для четырех здоровых мужчин и двух котов…

Нельзя обвинить их в неведении, так как год назад океан преподал им весьма серьезный урок, показав, на что он способен.

Во время буксирования несколько раз рвется трос. Наконец в 13.00 – последние слова прощания с близкими, и судно возвращается. Они остаются одни.

Сооруженный из восьми бревен, 10-метровый плот спокойно качается на волне. На двойной мачте – реевый парус в 10 квадратных метров, а сразу под ним плетеная хижина, служащая жильем, складом снаряжения, штурманской рубкой, кухней… Плот в целом построен прочно, старательно, хотя, очевидно из-за спешки, концы бревен обработаны недостаточно аккуратно. Благодаря тому что шесть поперечных бревен имеют почти такой же диаметр, как основные, палуба размещена достаточно высоко. Это гарантирует, по крайней мере в начальном периоде путешествия, прежде чем плот начнет намокать, относительно сухое плавание. За кормой – рулевое весло, на крыше – надувной спасательный плот, кроме того, радиостанция, основное навигационное снаряжение, небольшая аптечка и ничего более.

Впереди – по меньшей мере 3000 миль плавания; предполагается, что «Эгар II» пройдет их за два месяца. Важнейшая задача: держать курс на восток, не давая увлечь плот ответвлению Лабрадорского течения. Пока «Эгар II» не пройдет Ньюфаундленд, Анри не сможет сомкнуть глаз, так как неблагоприятные ветры угрожают разбить плот о скалистое побережье.

25 мая – первый день настоящего плавания. За кормой слева все еще видны берега Новой Шотландии, но плот бодро движется вперед. Экипаж наводит порядок на палубе и внутри домика, Анри составляет подробный список продуктов. Необходимо с первого же дня рационально расходовать имеющиеся небольшие запасы. Ежедневный пищевой рацион будет весьма скромным. В океане в тот день холодно, поэтому горячая еда состоит из чашки супа и вареного картофеля, к ним – два кусочка сушеного хлеба. Они еще не чувствуют голода, поглощены десятком разных дел и взбудоражены началом самостоятельного плавания. Что там еда! Самое важное, что они плывут.

Следующий день не приносит ничего необычного. Берега Новой Шотландии все еще близки, поэтому «Эгар II» берет несколько вправо, чтобы сохранить необходимую для безопасности дистанцию.

Третий день путешествия, 27 мая. Радиостанция «Эгара II» налаживает связь с островом Песков. Местная метеорологическая станция дает типичный для того района прогноз погоды: дождь, туман, скорость ветра 25 километров в час. Прогноз неточен, экипаж с беспокойством наблюдает, как ветер, скорость которого достигает 35 километров в час, гонит все более высокие волны. Укрываясь от потоков дождя, мореплаватели забираются в хижину. Увы, ненадолго. Приходится чинить мачту… В награду Map делит первую пачку сигарет, по пять штук на каждого. Следующий дележ состоится через неделю…

Только 30 мая, на шестой день путешествия, устанавливается хорошая погода. До сих пор средняя скорость – 30 миль в сутки. Очень хороший результат, как для плавания в прибрежных водах. Первое огорчение – Хосе плохо переносит плавание, возможно, через несколько дней привыкнет. Акклиматизация у каждого проходит по-своему.

В полдень положение плота —43°40' северной широты и 60°10' западной долготы. Экипаж отправляет бутылку с письмом: «Тот, кто найдет бутылку и перешлет на наш адрес, получит фотографию с автографом. Брошено в море 30 мая 1956 г.»

Незадолго перед полуночью Map, который стоит на вахте у руля, замечает слева по курсу свет. Он поднимает по тревоге весь экипаж. Не остается сомнений: «Эгар II» идет прямехонько на мыс острова Песков. А они-то считали, что опасный остров остался уже за кормой. В течение нескольких часов экипаж прилагает отчаянные усилия, маневрируя с помощью руля, паруса и весел, чтобы обойти злополучный мыс. На следующий день руководитель экспедиции Анри Воду записывает в бортовом журнале: «Наконец мы обогнули его – благодаря силе наших рук, прочности плота и тому, что, пожалуй, можно назвать провидением». Потом все складывается удачно. Достаточно лишь держать курс на запад (можно даже позволить себе дрейф в несколько градусов), чтобы миновать Нью-фаундленд.

Десятый день путешествия. Вдали виднеются рыболовные суда, возвращающиеся с мест лова. Установить с ними радиосвязь не удается. Возможно, влага попала в рацию. Погода неплохая, и плот отлично держится. Экипаж начинает ощущать последствия голодного пищевого рациона. Утешает лишь мысль, что осталось подождать до завтра, чтобы получить сигареты.

Одиннадцатый день рейса. Холод, сырость, туман. Не остается сомнений в том, что проявляются первые признаки истощения и, что самое худшее, каждое движение стоит немалых усилий. Крайне необходимо найти какой-то способ ловить рыбу. Если они не добьются успеха в рыбной ловле, не может быть и речи о том, чтобы доплыть до Европы.

5 июня. Двенадцатый день. Попытки поймать рыб по-прежнему безрезультатны. Уменьшен и без того голодный паек хлеба. Их ободряет лишь тот факт, что плот хорошо плывет и после почти двух недель рейса не получил никаких повреждений.

Тринадцатый день – 6 июня. Опять туман, видимости никакой. Кратковременные дожди дают им возможность собрать три литра пресной воды – примерно то количество, которое экипаж употребляет за день. Все еще не удалось поймать ни одной рыбы. Ничего удивительного, что самочувствие экипажа скверное. Хуже всего приходится Хосе, особая проблема – коты. Взятые в качестве талисмана, они превратились в сущее наказание: постоянно голодные, как и весь экипаж, они пронзительно мяучат, лишь только заслышат звяканье кастрюль или банок. Члены экипажа очень им сочувствуют, но вынуждены закрываться, чтобы приготовить еду и поесть. А ведь животные питаются лучше, чем люди…

Через два дня из-за отсутствия рыб – первая попытка поохотиться на птиц. Они кружат над удочкой с наживкой, клюют ее, но не проглатывают. День заканчивается голодным ужином, а птицы улетают на север. И все же «Эгар II» плывет вперед. За кормой осталось 500 миль. С левого борта плота находится самый южный на Ньюфаундленде мыс Рейс. Несколько выше – Сент-Джонс, город с прекрасными магазинами, ресторанами, просто домами, где столы уставлены разной едой…

Высокие атлантические волны легко поднимают плот, который спокойно скользит по их склонам. Анри записывает: «Я не знал, что даже в хорошую погоду (в предыдущем рейсе „Эгар“ беспрерывно сопровождала плохая погода) океан представляет собой водную пустыню, состоящую из долин и гор; выходит, мы не только мореплаватели, но и скалолазы». На восемнадцатый день плавания Хосе окончательно падает духом: трудности этих дней сделали свое дело – он уже не верит в успех экспедиции, энтузиазм и воодушевление пропали, он просит, чтобы при первой возможности его переправили на сушу или встречное судно. Первое отпадает ввиду того, что ближайшая суша, если плот будет сносить на юг, – Азорские острова, которые находятся от них за 1500 миль; или же Британские острова, лежащие за 2500 миль, если плот попадет во власть североатлантического течения. Члены экипажа переживают за Хосе – исхудавшего, молчаливого, попросту больного, хоть и сознают, что сами выглядят не лучше.

Итак, все зависит от силы духа. Экспедиция «Эгар II»– лишь очередной тому пример.

Плот проходит большую Ньюфаундлендскую банку, и появляется надежда, что он будет замечен одним из многочисленных здесь рыболовных судов. Экипаж настолько ослаблен, что, как записано в бортовом журнале 13 июня, на двадцатый день путешествия его члены вынуждены беспрерывно сменять друг друга на вахте у зонда при измерении глубины, хоть зонд весит всего лишь один килограмм.

Три недели со времени старта. Наконец становится тепло, легкий попутный ветер подталкивает плот вперед. К сожалению, Хосе чувствует себя все хуже. Вероятно, мыслями он уже на берегу – это определяет все…

Радио опять работает, вечером экипаж получает метеопрогнозы от коротковолновой любительской радиостанции на острове Сен-Пьер: туман, ветер западный, умеренный. Западный ветер – это то, о чем они ежедневно мечтают, а вот туман увеличивает опасность столкновения с каким-нибудь из тралящих судов. Располагая на выбор сырыми водорослями и картофельными очистками, экипаж отдает предпочтение последним. Сваренный из них суп на вкус отвратителен, но делает свое дело – создает иллюзию сытости.

Попутный, хоть и слабый, ветер дует недолго. Не проходит и двух дней, как он стихает и сменяется восточным. Парус свернут, но плот пятится под напором ветра и волн. Очень трудная ситуация: встречный ветер, совершенное отсутствие рыб, голод и полная подавленность Хосе. Он уже не может стоять вахту, лежит, по большей части спит и просыпается лишь для того, чтобы поесть. Следующий день проходит опять при встречном ветре.

Двадцать седьмой день плавания —20 июня. Наконец нечто новое. Почти штормовой ветер с запада, высокие волны набегают с кормы и поднимают плот, обдавая палубу фонтаном брызг. Скорость достигает трех узлов. Снова проблеск надежды. С наступлением дня «Эгар II» замечен рыболовным судном. Для большей уверенности экипаж выстреливает ракету, и в 7 часов 30 минут рыбачий бот подходит к плоту. Спущен парус. Капитан Уильяме Бейкер соглашается забрать больного. Вскоре присланная шлюпка увозит Анри и Хосе. Через час Хосе отплывает в Сент-Джонс – трудности океанического плавания оказались ему не под силу. Анри остается с двумя товарищами. Потеря друга повергает в еще большее уныние молчаливых мореплавателей. Миновал уже месяц, а они не прошли и тысячи миль, зато потеряли много сил, да и плот заметно погружается. Но люди не падают духом. Да здравствует капитан Бейкер! Пожертвованных им запасов хватит по меньшей мере на две недели. Как только плот отдалится от Ньюфаундленда, должны задуть более благоприятные ветры. А когда они попадут в поток североатлантического течения, то, как и рассчитывали, поплывут к Европе. Самое трудное испытание у них позади. Остается лишь плыть на восток, то есть вперед!

Через три дня, 22 июня, начинается шторм, на протяжении дня сила ветра все возрастает, а вечером он уже завывает в такелаже. Огромные волны подбрасывают плот, члены экипажа поглядывают друг на друга с беспокойством, а перепуганные коты мяучат в углу хижины. С наступлением ночи начинается сущий ад. Потоки воды заливают палубу, ежеминутно резкие удары сотрясают «Эгар II», ветер так гнет мачту, что кажется, будто минуты плота сочтены.

Сражаясь с перекатывающимися по каюте предметами, экипаж приводит в действие радиостанцию, чтобы держать связь с сушей. К счастью, это им легко удается. Разговор поднимает настроение, на далекой суше им желают удачи и выражают уверенность в том, что плот выдержит шторм.

Почти двое суток три друга – Ан-ри, Map и Гастон – просидели в маленьком помещении, сознавая смертельную опасность, которую несла каждая волна, и собственную беспомощность. За эти долгие часы они поняли, что все, происходившее на протяжении первого месяца плавания, было лишь небольшой пробой сил океанской стихии. Однако «Эгар II» выдержал бешеную атаку гигантских водяных валов.

Шторм утих, и мореплаватели облегченно вздохнули.

Тридцать второй день путешествия, 25 июня, – переломный в судьбе экспедиции. Ветер затих, и океан совершенно успокоился. В 8 часов утра Map поймал первую треску, причем пятикилограммовую! Через час на палубу ложится следующая. Потом еще одна и еще. Во время обильного обеда уже не надо запирать котов. Очевидно, плот пересекает район, изобилующий рыбой, и рыбацкое счастье улыбается мореплавателям. После 32 дней неудач!

Во второй половине дня мореплаватели снова пытаются охотиться на птиц, которые кружат около плота. Все-таки существует нечто, называемое везением: вечером три птицы, уже выпотрошенные, лежат в кладовой. Впервые за месяц они наедаются досыта, впервые имеют запас мяса, впервые действительно уверены, что доплывут.

На следующий день погода опять ухудшается. Плот испытывает качку на волнах, но движется вперед, а это самое главное.

Тридцать четвертый день плавания, 27 июня. Океан все же безжалостен: волна похищает ящик с консервами, полученными от капитана Бейкера. Теперь, когда везет с уловом, потеря с кулинарной точки зрения обидная, поскольку консервы содержали оврщи. Тем не менее голод уже не грозит экипажу.

Конец июня знаменуется тем, что за кормой остается первая тысяча миль.

Тридцать восьмой день рейса, воскресенье, 1 июля. Все еще держится сильная облачность, дожди, холод.

2 июля внезапное потепление. Замеры температуры воды показывают, что плот попал в Заливное течение – его северную зону с температурой 15°С. Тем не менее воздух стал значительно теплее. Другое дело, что экипаж «Этаpa II» – рассчитывал войти в Заливное течение не позднее половины июня. Анри преисполнен надежды, что теперь скорость плота возрастет. В однообразии будней рейса встреча с течением – большое событие.

Сороковой день рейса. Утром поднимается сильный ветер (скорость – до 50 км/ч), несущий потоки дождя. Когда порыв ветра срывает парус и швыряет его под плот, исчезает надежда на быстрое плавание. Гастон будит спящих после ночной вахты товарищей и с их помощью втаскивает парус на палубу. Предприятие это было весьма рискованным, если учесть, какие высокие волны атаковали плот. Однако потеря паруса была бы непоправимым бедствием. Тем временем сила ветра продолжает возрастать, и в полдень его скорость достигает уже 70 километров в час. Шторм. Все более высокие волны накатываются на плот, врываясь на палубу и бомбардируя домик. Плот плывет без паруса, переваливаясь с боку на бок под низким свинцовочерным небом. Внезапное падение барометра предвещает ухудшение погоды, а надвигающиеся громады черных туч тоже не сулят ничего хорошего.

Такая погода, особенно трудная для измученного экипажа, держится всю ночь и следующий день.

Только 4 июля вечером океан приобретает несколько иной вид. Рация, если учесть неблагоприятные условия работы, функционирует прекрасно. Мореплаватели налаживают связь с Сен-Пьером. Радиолюбитель, который уже много дней ежевечерне терпеливо ожидает в 18 часов сигналы «Эгара II», передает точное время и метеосводку. Кроме того, через его радиостанцию мореплаватели передают успокаивающие весточки своим близким и сообщения для прессы. Слышимость, однако, по мере того как увеличивается расстояние, становится все хуже. Вскоре «Эгар II» начнет вызывать Азорские острова.

Сорок второй день рейса, 5 июля. На рассвете стоящий на вахте Map замечает приближающийся корабль. Он плывет прямо на плот, принимая мореплавателей за потерпевших кораблекрушение. Когда он подходит к «Эгару II», оказывается, что это американский эсминец «Генерал Коллан».

Капитан сообщает мореплавателям точные координаты, а также снабжает их продуктами, которые тут же переправляют им на резиновой лодке. Запасов хватит на месяц. Корабль, забрав почту, отплывает, держа курс на Нью-Йорк. А мореплаватели, как пишет в своих воспоминаниях Анри Воду, священнодействуют, сооружая завтрак, который впервые за шесть недель состоит из свежего хлеба с изрядным количеством колбасы.

Запасы в «кладовой» – так мореплаватели называли помещение под палубой – явно поднимают настроение. Преданы забвению пережитые трудности, и все сходятся на том, что удовлетворены этими шестью неделями жизни между небом и водой. Самое важное, что даже в трудные минуты среди экипажа царит согласие, а это можно назвать исключительным везением, если принять во внимание, что коллектив был укомплектован при помощи объявления в газете. На палубе тепло, можно высушить промокшую одежду – плот плывет в мощном ответвлении Заливного течения. Оживляются даже унылые до сих пор коты: они взбираются на такелаж и выделывают невероятные трюки.

Сорок пятый день рейса, воскресенье. Опять сенсация! В два часа ночи, во время вахты Мара, проплывающее мимо судно опасно приближается к плоту, хоть на мачте ярко светит фонарь. К счастью, оказывается, что на корабле видят плот и, принимая его за тонущее судно, хотят оказать помощь. Это немецкое торговое судно. Убедившись, что на борту «Эгара II» все в порядке, оно отплывает. Весь день удерживается хорошая погода и везет с уловом. Экипаж чувствует себя хорошо. Лишь к вечеру внезапно падает барометр. Вскоре появляется сильный ветер, который приносит проливной дождь. Потоки воды попадают внутрь домика, промокший экипаж не может найти ни клочка сухого места. Гаснут все фонари. В полной темноте, на промокшем плоту, который треплют огромные волны, мореплаватели ожидают рассвета. Управление становится все более трудным. Но вера в плот, который выдержал уже столько штормов, придает им силы.

В течение всего дня океан все более неистовствует, белые гребни обрушиваются на палубу, швыряя людей на стены домика. Плот перестает слушаться руля и предоставлен целиком воле ветра и волн. Люди насилу удерживают в руках рулевое весло. Безнадежный, каторжный труд…

Шторм длится и всю следующую ночь, волны настолько высоки, что экипаж опасается, как бы какая-нибудь из них, переломившись в неподходящий момент, не снесла их жилье. Беспрерывно раздаются глухие удары – это громадные зеленые валы высотой до 12 метров, разбиваясь о борта, прокатываются под палубой. Чтобы облегчить плот, мореплаватели съедают давно отложенные на черный день запасы.

11 июля, третий день бушует океан. После полуночи шторм достигает апогея. Поскольку домик может быть сметен в любую минуту, мореплаватели привязывают к палубе радиостанцию, ящик с котами, а сами привязываются тросами к бревнам. Медленно тянутся страшные часы, заполненные ревом моря, завыванием ветра и ожиданием рассвета. «Пока мачта, парус и руль будут целы, мы не сдадимся…» – записывает Анри в бортовом журнале. Шторм продолжается и в течение следующих суток.

Только 12 июля океан начинает успокаиваться. Экипаж настолько измучен, что засыпает, не обращая уже ни на что внимания. Находясь посредине Атлантического океана, почти на уровне Азорских островов, «Эгар II» и на этот раз выдержал натиск разбушевавшейся стихии – одного из сильнейших штормов за все время рейса. Но ни сам изрядно потрепанный плот, ни выбившиеся из сил люди уже не были способны продолжать плавание в таких условиях.