Текст книги "Stabat Mommy"

Автор книги: Andy Weiss

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Может быть, сходим в клуб потанцевать?

– Лучше сначала поужинать! Ты же голодный, да, Бобо?

Тедео вопросительно поднял брови, и Бо ответил ему быстрым умоляющим взглядом.

– Кажется, кто-то хочет сорвать мне репетицию? – Тедео брякнул первое, что пришло ему в голову, вклиниваясь в строй умоляющих девушек. Те разом замолкли и настороженно уставились на мужчину: главный актер, оказывается, умеет говорить? Он не привидение, которое появляется только перед камерой? Вот это чудеса!… а Тедео кивнул парню: – Ты забыл, что обещал со мной порепетировать?

– Извини, я просто не смог их перекричать, – в тон ему ответил моментально поймавший брошенный спасательный круг парень, – сорри, девочки, я и правда обещал.

– Репетиция? – наморщила хорошенький лобик одна из девушек, ассистент-реквизитор, – Сейчас? В это время?

«Мда, про время я и позабыл, – хмыкнул про себя Тедео, сохраняя вежливую полуулыбку на лице, – интересно, который час…»

– А когда же нам еще репетировать, если график съемок такой плотный? – вывернулся Бо и заторопился, – Пока-пока! Всем пока! До завтра!

Девушки ошарашено смотрели им вслед. Кажется, за ужином у них будет новая тема для обсуждения…

А Тедео и Бо уже выскочили из павильона.

– Спасибо, – Бо прижал руки к груди, – спасибо, что спас.

– Спасибо за таблетку, – пожал плечами Тедео, бибикая сигнализацией, – залезай, подвезу.

– У меня велосипед.

– Садись в машину, – тихо приказал Тедео, бросив взгляд за спину парня, – иначе обман раскроется.

Бо снова понял все с полуслова и впорхнул на пассажирское сиденье, хлопнув дверью на глазах у высыпавших на ступеньки девушек.

Машина тронулась с места, провожаемая взглядами как минимум пяти озадаченных ассистенток.

– Я испорчу тебе репутацию, – негромко сказал Бо.

– Чем же? – Тедео невозмутимо высматривал поворот.

– Просто высади меня, где тебе удобно, – не ответил на вопрос парень.

– Уже поздно. Я довезу до дома.

– Но мой велосипед…

– Завтра заберешь.

– Спасибо. Я живу в кампусе. Это совсем рядом.

Тедео улыбнулся краем рта, не тратя слова. Снова повисло молчание. И снова оно не давило, не напрягало – просто окутывало со всех сторон, как теплое мягкое одеяло.

– Что мы репетировали?

– А? – Тедео от неожиданности даже развернулся всем телом к парню, но вовремя спохватился и вернул внимание на дорогу.

– Ты сказал девочкам, что я обещал с тобой репетировать. Если завтра они спросят, что мне им ответить?

– Ммммм… поставить танец для твоей Академии? – пожал плечами Тедео.

– Хорошо. На музыку Шопена.

Тедео скользнул взглядом по пассажиру: тот был серьезен. Не шутит.

Странно, но голос Бо не так уж сильно раздражал. Может, потому, что парень говорил негромко, коротко, и сам тембр у него был непривычно низкий для его юного возраста? Или, может, потому, что таблетка все еще действовала, и голова от звуков не болела? Тедео даже захотелось продолжить беседу, что случалось с ним крайне редко.

– Почему ты сказал про мою репутацию? – вдруг спросил Тедео, и на этот раз к нему развернулся Бо, точно с таким же застигнутым врасплох выражением лица, как у самого Тедео пять минут назад.

– А?

– Ты сказал, что испортишь мне репутацию, – терпеливо повторил Тедео, – почему?

– Я никогда не видел, чтобы ты подвозил кого-то, кроме Натали, – тактично кашлянул Бо.

– Я никого не подвозил, – согласился Тедео, – но при чем здесь моя репутация?

Бо неловко пожал плечами.

– Это была плохая шутка, – наконец, выдавил он.

– Значит, у меня репутация сноба, – хмыкнул Тедео.

– Совсем нет. Но… Натали… она ревнива ко всем без исключения.

– Натали не имеет права ревновать, – холодно ответил Тедео.

Бо искоса изучал его из-под своей челки.

– Просто многие знают, что я гей, – наконец, признался он.

Тедео удержал все то же непроницаемое выражение на лице, хотя и не ожидал, что парень вот так сразу раскроет все карты.

– И что?

– Кхм… ну… вдруг кто-то подумает, что я… пытаюсь тебя соблазнить, например.

– А ты пытаешься? – приподнял бровь Тедео, и Бо закашлялся.

– Нет.

– Тогда не вижу проблемы.

– Ты потрясающий, – искренне выдохнул Бо, – вот эта твоя манера… двумя словами просто убил все аргументы.

– Я известный убийца диалога, – криво усмехнулся Тедео.

– Да нет, просто… тебе и правда все равно?

– Мгм.

– А Натали сказала, что ты… – парень поспешно прикусил язык.

– Мм?

– Нет, ничего.

– Договаривай, раз начал.

– Она сказала, что ты… не слишком толерантен к таким, как я, – Бо закусил губу и отвернулся.

– Чушь, – категорично отрезал Тедео и вдруг поперхнулся. Стоп-стоп. Так значит, днем… они говорили про него? Это в него влюбился мальчишка? Ох черт… вот почему Натали так взбесилась! Мог бы догадаться и раньше, попенял себе мужчина. Но выдавать себя нельзя. Парень не знает, что его подслушивали.

– Натали часто придумывает то, чего нет, – закончил мужчина.

– Понятно.

– Приехали, – Тедео лихо притормозил у ворот кампуса.

– Спасибо.

– Спокойной ночи, – помахал рукой мужчина и поспешно нажал на газ. Что-то я сегодня на себя не похож, удивился он. Всю дорогу разговаривал… пожелал спокойной ночи… но вроде бы все в порядке, мигрень так и не вернулась. Странный мальчик… откуда Натали узнала про его личные дела? Он не похож на того, кто треплется и сплетничает направо и налево, судя по его попыткам отбрыкнуться от болтливых девчонок. С чего же она взяла… сама заметила? Но замечать вроде бы было нечего, Бо никогда не пытался завязать со мной разговор, держался на расстоянии… Или у обиженной мадам звериное чутье, если дело касается ее собственности? Мда. Загадка та еще.

Пиликнул телефон на столике у кровати.

Тедео лениво дотянулся, просмотрел сообщения: три от матери, и одно от Натали.

Все давно знали, что единственный способ поговорить с Тедео – это писать ему сообщения. На звонки он обычно не отвечает, делая вид, что не услышал или был на съемочной площадке, а вот сообщения все же читает.

Писать намного проще, чем говорить вслух. Тедео пользовался этим способом, чтобы общаться с друзьями и родными, и если бы мог, и вовсе бы перешел на буковки. Вот было бы здорово, если бы можно было выключить звук у окружающего мира, а все слова вокруг напоминали бы субтитры в кино… бегущая строка. Удобно! И уши не режет…

Мать, как обычно, раздавала ценные указания. Каждое ее сообщение начиналось с «тебе нужно». Оказывается, нужно было поздравить с днем рождения тетю Софи, не забыть посетить косметолога, а также обязательно поругаться с журналистом по поводу последнего интервью: маменьке не понравилось, в каком ключе оно было написано, и Тедео должен был эту проблему решить. Самому Тедео интервью вполне понравилось, и ничего выяснять и уж тем более ругаться он не собирался. Но матери знать об этом не обязательно. Кратко ответив на все три огромных, многословных сообщения одним «Ок», Тедео с легкой совестью вычеркнул из памяти все три «надо». Не ребенок, сам догадается, когда пора к косметологу, а когда – нет.

Натали написала всего несколько слов, от которых у Тедео глаза полезли на лоб.

«И давно ты переключился на мальчиков?»

Посидев пару минут в ступоре и, наконец, вспомнив, что вчера он подвозил до дома Бо, Тедео сообразил, что, видимо, подобные сплетни разносятся очень быстро.

Настроение у Тедео было вполне сносное, до выхода из дома еще оставалось время, и он решил игнорировать бывшую девушку. Сходил в душ, неспешно сделал себе рисовую кашу… Лениво, вполглаза посмотрел на снова звякнувший телефон.

«Он действительно ухитрился тебя подцепить?»

Мда. Собеседник и его ответ для Натали были не нужны, она всю историю придумала и без посторонней помощи. Бо был прав, когда предположил реакцию окружающих. Все и в самом деле подумали, что мальчик изо всех сил пытается заполучить лакомый кусок в виде богатенького дядьки.

«Я же вижу, что ты читаешь мои сообщения! Он что, рядом с тобой?!»

Натали все не унималась, и Тедео хмыкнул: интересно, а что будет, если не отвечать вообще никогда и ничего? Сколько историй родится вокруг его молчания? Не нужно быть пророком, чтобы понять, кто именно в ближайшее время станет источником этих самых историй.

Ну что ж… ему не привыкать.

«Хорошего дня, Натали» – нейтрально ответил Тедео и выключил телефон.

Глава 8. Мадам Ниши

– Чего хочет от тебя эта женщина? – грозно сдвинула брови Алин Ниши, которую бесконечные звяканья приходящих сообщений отвлекали от процесса поглощения торта.

– Она никак не может смириться с нашим расставанием, – бесцветным голосом ответил Тедео.

Почему-то сын в общении с ней использовал этот странный, непонятный оттенок голоса: блеклый, почти беззвучный, как выцветшая линялая тряпка. Алин это всегда раздражало, и стоило только услышать невнятную интонацию, настроение портилось само собой.

А ведь он умел говорить совсем иначе! На интервью, в шоу, если он хотел – его голос мог звучать и интригующе-бархатно, и хрустально-звонко… только ей, матери, не доставалось этого великолепия.

Но сейчас внимание переключилось не на голос, а на то, что он произнес.

– Расставание? Вы с Натали расстались?

– Да.

– Что натворила эта мерзавка?

Для Алин все подруги сына были «мерзавками»: кому, как не матери, видеть, что этим вертихвосткам нужно от Тедео? Только одно: его деньги. Все равно больше он ничего не мог им дать.

Как бы ни любила Алин младшего сына, она прекрасно видела, какой он и чего стоит.

Он был красив и прекрасно танцевал.

Но это напоминало богато украшенную витрину, за которой, в пыли и паутине, стыдливо пряталось давно не ремонтируемое помещение.

Тедео был странным мальчиком с самого детства. Он не любил людей. Он не любил их так откровенно и явно, что Алин иногда пугалась этого замерзшего, равнодушного взгляда маленького ребенка. Но она не опасалась, что из него вырастет маньяк-убийца или какой-нибудь наемный убийца – ее сын был не способен ни на что, кроме взгляда. Он не умел ответить на тычки и затрещины в младшей школе; не умел дать сдачи в школе средней, и уж тем более избегал конфликтов в балетной академии.

Казалось, что он сам был такой же, как и его голос в общении с ней: линялая, бесцветная тряпка. Не способный ни на что.

Сын бы никогда не стал звездой балета, если бы не муж и его протекции.

Сын бы не попал в модельный бизнес, если бы не Алин и ее спонсорство пары показов.

Сын бы не появился на обложках таблоидов, если бы не грамотный менеджер, нанятый семьей Ниши.

Весь Тедео, с ног до головы, был проектом семьи Ниши. Успешным проектом, что скрывать.

Природа подарила ему уникальную внешность, наделила хорошими данными для творческих профессий – выразительные глаза, пластика, изящные линии тела, абсолютный слух, врожденная прыгучесть, музыкальная восприимчивость… все в один голос сулили ему большое будущее – и в музыкальной школе, и в балетной. Алин, подумав, сделала ставку на балет. И не прогадала: «проект» окупил сам себя, вложения обернулись успешными кассовыми спектаклями, приглашениями на участие в рейтинговые ТВ-шоу, посыпались предложения ролей, интервью, показов… и все это был результат ее трудов.

Самое обидное, что сыну было будто бы все равно, кто он и где он, знаменит он или нет. Он не стремился к славе, не мечтал об известности и рейтингах, он смотрел вокруг все с тем же заморожено-холодным выражением лица, и отвечал ей голосом блеклой ветоши. Ему было все равно, с кем общаться, с кем дружить и даже спать – его возлюбленные менялись часто, и каждая из них была похожа на предыдущую: мелкая, жадная, охочая до денег стервочка с амбициями принцессы. Последняя, изображавшая из себя актрису, и вовсе раздражала Алин до трясучки: все время пыталась пропиариться на имени Тедео, только что не в открытую позировала на его фоне. Глупая дешевка. Хорошо, что сын наконец-то с ней расстался.

– Она ничего не натворила, – Тедео дернул плечом, – она просто хотела, чтобы я официально объявил ее своей любовницей.

– Ну, разумеется, – мадам Ниши возмущенно повысила голос, вздернув брови, – разумеется! Они все хотят именно этого!

Сын едва заметно сморщился, словно съел что-то кислое.

– Мама, в любом случае, этой проблемы больше нет.

– Погоди, она же продолжает сниматься в этом фильме с тобой?

– Да.

– Пусть не рассчитывает на пиар за наш счет, – женщина поджала губы и потыкала наманикюренным пальчиком в экран телефона, – Бенни, здравствуй, дорогой. Бенни, мы расторгаем контракт с этой старлеткой Кейн.

– Мама…

– Помолчи! Бенни, это я не тебе. Да. Выгоняй ее к чертям. Заплати ей что-нибудь и гони в шею. Просто скажи, что я так распорядилась. Да мне плевать, что вам дальше делать! Придумаешь что-нибудь. За это тебе деньги и платят. Все. Не морочь мне голову. Пока!

– Мама…

– Что – мама? С какого перепуга я должна участвовать в карьере этой дешевки, если она больше не имеет к тебе никакого отношения? Или ты думаешь, что она попала в фильм благодаря своему таланту?

– Нет, я так никогда не думал.

– Вот и правильно, что не думал! Разбежались – и делу конец.

– Но это как-то… некрасиво.

– НЕКРАСИВО? – мадам Ниши по слогам повторила за сыном это слово, повышая голос, – НЕ-КРА-СИ-ВО? Ты вообще представляешь, в каком мире ты живешь? Ты замечаешь, что вокруг тебя не только эльфы и феи? Ты хоть раз задумывался, откуда берутся твои фильмы, спектакли, шоу?…

– Мама, я все знаю.

– Знаешь? Тогда какого черта ты мне рассказываешь про красоту? Это деньги, сын. Это бизнес. В бизнесе нет красоты. Я не благотворитель, чтобы содержать тех, кто мне не нужен. Спустись со своих облаков на землю! Сколько можно порхать в горних высях? Начинай уже работать сам на свою медийность!

– Но я не хочу медийности…

– А чего ты хочешь? – мадам Ниши окончательно перешла на крик, краснея ухоженным лицом и тяжело опуская ладонь на столешницу, – слушать своего Шопена? Сидеть целыми днями в библиотеке? Смотреть в стену пустыми глазами? Кто тебя вообще спрашивает, чего ты хочешь? Ты сын этой семьи, в твое образование и карьеру вложены наши деньги, так будь любезен забыть о том, чего хочешь ТЫ, и делать то, что НУЖНО!

Тедео посмотрел на нее своим замороженным взглядом и голосом линялой тряпки ответил:

– Да, мама.

Глава 9. МакКой

МакКой в сотый раз пожалел, что польстился на большой гонорар и взялся за этот проект.

С самого начала этот фильм покатился не по тем рельсам, и все предчувствия МакКоя оправдались в полной мере: звездная парочка окончательно рассорилась, Вдовствующая Императрица Всея Казино без капли сожаления расторгла с ней контракт, поручив МакКою «придумать что-нибудь взамен».

Что можно было придумать, отсняв четверть фильма, МакКой не понимал, хватался за голову, пил таблетки от давления и сердца, и в сотый раз вслух проклинал и мать, и сына, и всех святых за компанию.

Съемочная группа и даже актеры-эпизодники пытались его утешить, предлагая различные варианты решения ситуации вплоть до «давайте возьмем новую актрису и отснимем заново, мамаша оплатит». МакКой этот вариант оставлял на самый крайний случай, а пока наседал на сценариста с требованиями поменять сценарий.

Героиня Натали была похищена, сцена ее заточения в подвале Главного Злодея наполовину была готова, и если сильно постараться, можно было потихоньку вывести из сюжета жену главного героя, «убив» ее парой эффектных кадров. Например, показать крупным планом нож в руках Главного Злодея, скорчившееся женское тело в полутьме, кровь, крик… было бы эффектно!

Сценарист, который должен был переписать сценарий, развивая события как-то иначе, возмущенно матерился и швырял в МакКоя попадающиеся под руку предметы – как, скажите на милость, можно за пару дней переписать сюжет фильма, убирая основную линию? Чем ее заменить? На что сделать акцент? Откуда брать мотивацию героя? Чего ради он станет рисковать собой, если рычагов давления на него у Главного Злодея уже не будет? Чем Главный Злодей будет его шантажировать, если заложница погибнет? И какой мотив для дальнейших расследований должен придумать сценарист Главному Герою, если его любимая благополучно почила, и поводов ее искать больше нет?

Но для МакКоя изменение сценария было меньшим злом, хотя и ломало все согласованные с актерами графики. Не переснимать же, и в самом деле, все сцены!

Плюнув на вежливость, МакКой из принципа выставил Мадам Казино кругленькую сумму за все переделки и изменения, и Вдовствующая Императрица, не пикнув,  оплатила.

Раз уж она обеспечила нам всем инфаркт и нервотрепку – пусть раскошелится по полной, мстительно думал МакКой. Не моральное, так хоть материальное удовлетворение получим.

Актеры были призваны на площадку вне графика, и теперь просто сидели, лениво обмахиваясь старыми вариантами сценария.

Решили снимать второстепенные сцены, чтобы не тратить время: досняли какие-то разборки в логове Мафии, полностью закончили сцены в полицейском участке, даже маленькие эпизодики с Тедео, заказывающим кофе в кафе, обработали – а нового сценария все не было и не было.

МакКой не понимал, что снимать дальше, и снимать ли вообще.

Он уже был готов смириться с ситуацией, и на случай, если сценарист так ничего и не придумает, перелистывал фото актрис, которые в свое время тоже приходили на кастинг. Если не можешь изменить ситуацию – измени свое отношение к ней, повторял он про себя, как мантру, и приучал себя к мысли, что он, как первоклассник, будет «переписывать все заново».

Натали прибежала к МакКою в истерике, пыталась угрожать и требовать вернуть ее обратно. Когда она услышала, что инициатива расторжения контракта исходила от Сиятельной Мадам, окончательно потеряла лицо, вопила, что не спустит это с рук «вам всем, негодяи», рыдала, пыталась то давить на жалость, то соблазнять МакКоя своими прелестями – в общем, вела себя непотребно и безобразно.

МакКою пришлось ее выставить вон, хотя изначально он даже сочувствовал бедной девушке, попавшей в жернова влиятельной семейки. Но сочувствие моментально испарилось, когда он увидел всю эту неприглядную сцену в своем офисе; МакКой даже подумал, что не бывает дыма без огня, и наверняка за прекрасным фасадом звездной парочки крылась какая-нибудь грязная историйка, которую и перерубила властной рукой Биг Мама.

Вполне возможно, что действия Мадам Казино не были лишены здравого смысла, просто деталей и подробностей никто не соизволил объяснить.

Рассудив так, пожилой режиссер немного расслабился и заставил себя успокоиться: в конце концов, ничего катастрофического не произошло. Спонсор не требует укладываться в какие-то конкретные сроки, не давит на него с экономией бюджета, позволяет тратить столько, сколько необходимо, не влезает в производство и не мешает работать по своему разумению. Конфликт с актрисой? Ну что ж, бывает и такое, не смертельно; МакКою предложили самому выбирать пути разрешения пиковой ситуации, и если он как следует соберется и включит голову, выключив эмоции, он вполне еще может спасти свой фильм. А возможно, и сделает его намного лучше, ведь он сам еще недавно мечтал уволить истеричную парочку. Бойся своих желаний, как говорится; не прошло и месяца, как из парочки остался только один. Может, без своей «прекрасной» второй половины и Тедео наконец «разморозится», и станет играть немного лучше?

МакКой плеснул себе в стакан немного коньяку и откинулся в кресле, смирившись с неизбежным.

Как будет – так и будет.

Хлопнула дверь.

– Я изменил сценарий, – не предвещавшим ничего хорошего голосом проскрежетал над его ухом сценарист, и МакКой сглотнул, медленно открывая глаза.

Интуиция ему подсказала, что все-таки зря он отказался от мысли о новой актрисе…

Глава 10. Бо

Бо снова не досталось места на стульях, и он устроился на полу у стены, подложив для мягкости рюкзак.

Он не понимал, для чего должен каждый день приходить на площадку, если в расписании нет его сцен. Но МакКой в последнее время сдвигал все графики и менял расписание так часто, что махнул рукой и просто попросил не слишком именитых актеров постоянно присутствовать где-нибудь поблизости. На случай непредвиденных обстоятельств, туманно выразился он, хотя все прекрасно поняли, о чем идет речь.

Фильм повис на тонком волоске из-за каких-то управленческих неурядиц; с площадки пропала Натали, а Тедео, хоть и приходил исправно каждый день, почему-то не снимался ни в одной сцене.

После того разговора в машине Бо больше не общался с мужчиной; как-то не складывалось. Бо никак не удавалось попасться ему на глаза даже для приветствия: Ниши с обычным своим невозмутимым выражением лица проходил по павильону и растворялся за его пределами. Бо так ни разу и не успел подсмотреть, где же отсиживается этот странный человек.

С другой стороны, это было даже хорошо: после Шопена, когда Бо смотрел на оживающее выразительное лицо, рассказывающее ему музыку, он немножко боялся оставаться с Тедео один на один. Мужчина притягивал своей непонятностью – и пугал ею. Бо неудержимо влекло к этому всегда молчаливому, холодному и спокойному человеку, он казался Бо таким непохожим на других, таким отстраненным, что даже нахождение рядом представлялось чем-то сродни приобщению к тайне.

Тогда, в машине, вдруг показалось, что Тедео совсем не такой, каким его видят все вокруг; и даже не такой, каким его себе надумал Бо. Но какой он на самом деле? Этого Бо не понимал, и старался не задумываться. Лучше не пытаться узнать… ведь правильно ему тогда сказала Натали, нет ничего глупее, чем влюбиться в натурала. И хотя гомофобом Тедео не оказался, это еще не значит, что интерес со стороны Бо покажется ему приятным.

Если отбросить очевидный факт, что Тедео не увлекается парнями, Бо ничем не может его заинтересовать. Ведь Бо – никто. Пыль под ногами таких, как Тедео. Без особых талантов, без ауры обаяния и очарования даже. Ну и к чему тогда травить себя и пытаться с ним пообщаться? Зачем углублять свой интерес? Только расстраиваться потом.

Бо прикрыл глаза и оперся о стену затылком, опустив на колени планшет с открытой книгой. Все равно пока время на съемочной площадке застыло, как муха в янтаре. Можно читать что-нибудь учебное, чтобы не тратить впустую время. А если надоест – подремать…

– Можно, я присяду здесь?

Знакомый мягкий баритон прямо над ухом.

Бо дернулся и открыл глаза: вспомни черта… И в самом деле, Тедео Ниши, собственной персоной, звезда с внешностью бога, стоит с ним рядом с двумя стаканчиками кофе и выжидательно смотрит на парня.

– Ддда, – выдавил он, наконец, – но… может, найдем тебе стул?

– Я не хочу стул, – Тедео легко присел прямо на пол, скрестив ноги, и протянул Бо один из стаканчиков, – вот. Черный.

– Спа…спасибо, – Бо никак не мог прийти в себя от неожиданности. Впрочем, не он один: сидящие вокруг – и на стульях, и на полу, и на подоконнике – актеры тоже уставились на внезапное явление самого Наследного Принца. На лицах было написано примерно одно и то же: что он, черт побери, здесь делает? И почему он сел рядом с Бо? Да еще принес ему кофе? Что вообще происходит?

Бо тоже не понимал, но спрашивать не рискнул; он просто молча уткнулся в стаканчик.

Тедео, по своему обыкновению, молчал. Для него это было обычным состоянием – молчать. Бо заметил, что вне интервью мужчина разговаривал крайне мало, коротко и неохотно; из-за этой особенности его называли надменным и высокомерным, но Бо с недавних пор подозревал, что дело вовсе не в заносчивости.

Это было как будто защитной стеной между Тедео – и окружающими; словно бы необходимая мера; так избегают орехов те, у кого на них аллергия. Не потому, что считают ниже своего достоинства есть орехи, просто не хотят задыхаться от анафилактического шока.

А возможно, это просто такая черта характера. Кому, как не Бо, понимать такое?

С самого детства Бо стеснялся открывать рот и общаться с людьми. Ему казалось, что он говорит какие-то глупости, и окружающие просто смеются над ним. Со временем молчание вошло у Бо в привычку. Молчать было комфортно. Оказалось, что восемьдесят процентов слов, которые произносят люди, не несут в себе ничего, кроме сотрясания воздуха; многословные фразы виделись Бо огромными плитками, состоящими из воды, мусора и скрепляющей все это грязной глины, и без этих плиток вполне можно было бы обойтись.

Именно поэтому Бо не очень любил многословность.

И именно поэтому видел в Тедео что-то понятное для себя.

Но кто знает, что за причины были у холодности и молчаливости Ниши? Может быть, все эти сложные причины Бо сам себе надумал, а Ниши – и в самом деле просто зазнавшийся денежный мешок?…

Рука с тонкими пальцами и сдержанно-дорогими часами на запястье потянулась к айпаду Бо. Парень, не говоря ни слова, передал гаджет сидящему рядом.

Это было похоже на детскую игру: «да-нет не говорить, черного-белого не называть». Только в их игре нельзя было говорить вообще.

Для Бо это было вполне удобно, так он, по крайней мере, не чувствовал себя смешным и глупым. Ниши, судя по всему, тоже все устраивало.

Тедео посмотрел на название книги, которую читал Бо, пробежал глазами по строчкам, улыбнулся краем рта, кивнул и тихо сказал:

– Фишер? Мне понравилось.

– Тоже было нужно для занятий? – вполголоса спросил Бо. Он почему-то все время хотел понизить голос, когда разговаривал с этим человеком. Наверное, подсознательно он давно заметил, что Ниши едва заметно кривится и отстраняется, когда его собеседник говорит громко, весело, с напором и энтузиазмом. Может, это наблюдение и было неверным, но от Бо мужчина пока не отстранялся.

– Нет, я просто читаю все подряд, – пожал плечом Тедео, возвращая айпад.

– Ты любишь Бетховена? – Бо мотнул головой на текст.

– Мгм.

– У тебя есть его записи?

– Мгм. Я принесу тебе.

– Может… лучше послушаем пару минут вместе?

Бо сказал – и залился краской. Но что он мог поделать, если он не понимал классическую музыку? Не то, чтобы ему не нравилось… просто он был далек от музыки вообще, и сумбур всех этих полифонических подголосков давил на уши и мозг неподъемным грузом. Когда он танцевал, он просто считал про себя ритмический рисунок, и все; но стоило ему начать слушать музыку, как он тонул в ней и барахтался, как не умеющий плавать щенок, упавший в лужу.

Тогда, в машине, Тедео включил Шопена – и все его лицо как будто ожило, заговорило громче слов; глядя на тонкие, выразительные черты, Бо вдруг услышал то, что играл пианист.

Вот мелодия взлетела вверх, словно ласточка в небо, и там затрепетала крылышками под солнцем, и небо было голубое-голубое, высокое, как бывает только в мае; и хотелось тянуться за этой ласточкой вслед, но что-то очень болело в груди, держало на земле, что-то затаенно вздрагивало близкими слезами и сдавливало горло… а ласточка все парила вверху, звала за собой, то опускаясь ниже широкими спиралями, то снова взмывая… Тедео просто сидел с закрытыми глазами, но легкий его порывистый поворот головы – словно он следил за полетом ласточки – и на секунду замерший вздох дали Бо шанс вдруг увидеть, ГДЕ легкой трелью засеребрились перышки, КОГДА ласточка внезапно позвала за собой… на миллиметр приподнялись плечи и напряглись тонкие пальцы на колене – это что-то мешало отправиться в полет, как будто не пускало, вцепившись холодными тисками в запястье, и Тедео словно бы провожал улетающую на свободу птичку, прощаясь с ней и смиряясь с собственной неспособностью раскрыть крылья… немного откинутая назад голова, слегка сдвинутые страдальчески брови – как последняя безуспешная попытка рвануться вслед…

Тогда Бо смотрел, не в силах отвести взгляд, и в носу щипало от этой рассказанной ему истории. Неужели же в каждом классическом произведении скрыто что-то такое же прекрасное, такое же тонко-звенящее, чего он, поверхностный и бездарный, никогда не мог сам рассмотреть и услышать?…

С того дня Бо мечтал еще раз ПОСМОТРЕТЬ музыку Тедео. Но они больше не общались, да и вообще, нельзя же было подойти и сказать: «Покажи мне музыку....»? Подобная просьба даже при наличии частого дружеского общения показалась бы как минимум странной любому нормальному человеку.

А сейчас Бо не удержался – и озвучил свое тайное желание.

Конечно, Бо понимал, что у Тедео нет ни времени, ни желания возиться с мальчишкой и слушать с ним музыку. Но хотя бы пару минут… Неужели же Тедео ему откажет даже в такой малости?…

Тедео удивленно смотрел на Бо, приподняв брови. Он молчал, как обычно, но глазами словно бы спрашивал: почему? Зачем?

– На твоем лице написано то, что ты слушаешь, и тогда я все сразу понимаю, – совсем смутившись, еле слышно пояснил парень.

Тедео улыбнулся краем рта, кивнул и вскочил на ноги так же легко, как до этого садился.

– Пойдем.

Он сказал всего одно слово, но Бо ощутил себя так, словно ему повезло сорвать джек-пот. Он поспешно запихнул свои вещи в рюкзак, заторопился, поднимаясь, наступил на свой шнурок, чуть не упал…

Тедео смотрел на эту суету все с той же затаившейся у краешка губ улыбкой, не подгоняя, не торопя – просто стоял рядом и наблюдал. Наверное, ему было забавно… Наверное, он никогда не видел таких смешных глупых мальчишек – а может, наоборот, привык видеть вокруг обожание в глазах и готовность бежать за ним в любую точку планеты…

Все это время они обменивались скупыми фразами вполголоса, и со стороны, наверное, казалось, что они находятся в ссоре. Из-за того, что оба говорили очень тихо, окружающие были лишены возможности узнать, о чем же идет беседа, хотя и вытягивали в сторону сидящих у стены шеи и уши.

А теперь внезапно эти двое принялись собираться куда-то. Не иначе, как на дуэль?… куда еще можно идти с такими серьезными лицами?…

И актеры, и персонал съемочной группы недоуменно переглядывались, пожимая плечами: генератор идей и слухов снова был готов запуститься на полную мощность. Совсем недавно Тедео утащил парня с площадки поздно вечером под предлогом какой-то репетиции, а теперь они снова куда-то вместе уходят! Такие события, за неимением прочих, стоило бы обсудить поподробнее!

Бо, наконец, справился со шнурками, рюкзаком и вещами, и выпрямился, выжидательно вытягивая шею. Тедео спокойно ждал его, слегка склонив голову к плечу и улыбаясь одними глазами.

Странно… этот мужчина в повседневной жизни не блистал ослепительной улыбкой, не изображал радушие, его лицо казалось всегда немножко застывшим и холодным, но теперь Бо точно знал: равнодушие – это иллюзия. Тедео совсем не ледяная скульптура, просто он никогда не выпускает свои эмоции наружу. Но достаточно увидеть его глаза, чтобы окунуться в эти спрятанные эмоции с головой.

– Пойдем, – повторил Тедео и двинулся в сторону выхода, непринужденно заложив одну руку в карман.

Хотел бы Бо двигаться так же грациозно… балетная осанка – это еще не залог успеха, как ошибочно полагают многие. Разворот плеч Тедео и посадка его головы отличались от осанки любого другого танцовщика. Это было что-то врожденное, наверное. Легкое. Небрежно-элегантное. Неуловимое глазом. Так ощущается в людях аристократизм: нечто неосязаемое, но безошибочно угадываемое.