Текст книги "Перчатки для убийцы (СИ)"

Автор книги: Андрис Лагздукалнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Лагздукалнс Андрис Андрисович
«Перчатки для убийцы»

*** Пригород Потсдама, Германия, осень 2007 года***

Двое мужчин расположились в небольшой гостиной, на первом этаже двухэтажного типового дома в пригороде Потсдама. Пару десятков лет назад, эти дома составляли часть жилого комплекса для советских офицеров, входивших в состав ограниченного континента советских войск в Восточной Европе. После объединения Германии, войска были выведены и дома перешли в муниципальную собственность, после чего их распродали на аукционе. Новые жильцы каждый в меру своих возможностей и вкуса постарались изменить внешний вид однотипных зданий. Владелец описываемого дома тоже приложил немало усилий, чтобы придать своему жилищу презентабельный вид. Но внутренняя отделка удалась ему гораздо лучше. Интерьер дома был выдержан в классическом стиле. Стены закрыты дубовыми панелями. Темная мебель начала прошлого века, ковры и бронзовые статуэтки придавали жилищу оттенок старины. Комнату освещал огонь камина и три свечи в ажурном подсвечнике, стоявшем на столе. Рядом с подсвечником тускло мерцая холодным блеском металла, в раскрытом кожаном чехле, отделанном темно красным бархатом и серебряными завитушками, лежали девять стилетов. Искусство мастера изготовившего клинки несколько столетий назад завораживало точностью своей работы и своеобразием орнамента. Тонкие расширяющиеся кверху лезвия переходили в рукояти, выполненные в виде переплетённых змей, обвивающих стебель розы. Венчали рукояти темно-красные рубины размером с крупную вишню, закреплённые в лепестках бутонов полураспустившихся металлических цветов. Один из мужчин внимательно рассматривал стилеты, время от времени беря один из клинков в руки, изучал его поверхность с помощью лупы, сверяясь с описанием в каталоге, разложенном у него на коленях. Второй мужчина, с присущими арийцам строгими чертами лица, с великолепной шевелюрой седых волос на голове, закрыв глаза неспеша пил коньяк из пузатого бокала. Наконец более молодой из мужчин, который судя по всему, являлся посетителем, отложил в сторону каталог и лупу.

– Всё сходится герр Штофман. Всё сходится. На одном клинке памятная гравировка, на остальных клеймо мастера и фамильный герб Борджиа, – он улыбнулся. Скажите, как вам столько времени удавалось хранить такое сокровище в тайне и ни разу не заявить о себе?

– Всё очень просто, – пожилой мужчина открыл глаза и покровительственно взглянул на собеседника. – Долгие годы жизни в ГДР, приучили меня соблюдать осторожность. Да и особой необходимости в деньгах не было. Но вот на днях врачи мне озвучили диагноз, и я понял, что готов поменять это как вы сказали сокровище на несколько десятков лет моей жизни. Сердце, знаете ли, поизносилось.

– Да это не мудрено с вашей прежней службой.

– Вы правы. Служба в Stasi никому из нас не добавила здоровья. Мне шестьдесят восемь, но я здоров и полон сил, вот только сердце подводит. После операции я надеюсь прожить не менее интересную жизнь ещё на протяжении пары десятков лет. Куплю яхту и в кругосветку. Хочу наконец-то посмотреть на мир глазами туриста.

– Да вы романтик герр Штофман.

– Все разведчики – романтики в душе. Поиск новых ощущений, опасные ситуации вызывающие всплеск адреналина в крови, – мужчина улыбнулся. – Так сколько готов выложить ваш клиент?

– Один миллион британских фунтов стерлингов.

– Смешно. На любом из аукционов вы поднимете в двадцать, а то и в тридцать раз больше. И что-то мне не вериться, что ваш клиент из доброй старой итальянской семьи, несущей в своей крови ДНК Чезарио Борджиа. Вы так, по-моему, истинный британец или мой соотечественник. Хотя ваш акцент говорит в пользу Лондона. Но акцент дело наживное, мне ли об этом не знать.

– Я могу быть даже родом из Китая. Какое для вас это имеет значение? Не я а клиент покупает ваш товар. Вы ведь не стали выставлять стилеты на аукцион и мой клиент тоже не собирается их продавать. Он потратил много лет, чтобы вернуть эту семейную реликвию.

– Кто я в этом мире? Отставной майор спецслужбы несуществующей страны? Я и аукцион. Ха. Не смешите меня. Начались бы вопросы. Пускай и неофициальные, но довольно неприятные, а мне нельзя волноваться. Максимум что я поучил бы – это половина той суммы, которую предложили вы. Да, этого хватило бы на операцию и кругосветный круиз на лайнере забитом такими же старпёрами как и я, а мне хочется индивидуальности, чтобы только для меня одного. Мир богатых – для богатых. Поэтому я повёл себя более осторожно, – улыбка пропала с лица собеседника и сменилась грустным выражением. Уголки рта опустились вниз, мгновенно добавив ему на лицо десяток лет. – Добавьте пару миллионов, и мы сойдёмся с вами в цене. Не спрашивайте, зачем мне столько денег, – он предупредительно поднял ладонь. – Не спрашивайте, как мне достались стилеты. Это долгая история и за пару дней её не рассказать. Ваш клиент готов заплатить столько?

– Думаю, что он согласится. Но обналичивание этой суммы потребует дополнительного времени, как вы понимаете.

– У меня есть месяц до начала операции. Считаю что этого вполне достаточно для того чтобы вы привезли мне оставшуюся сумму. Аванс оставите, – он кивнул на чёрный кожаный портфель, стоявший у массивной ножки стола. – Когда вы выплатите всю сумму, то кроме стилетов, получите вот эти бумаги, которые мне удалось собрать, – мужчина поднялся и подойдя к книжной полке взял в руки обычную канцелярскую папку перевязанную красной тесьмой.

Его собеседник воспользовавшись тем, что мужчина отвлёкся быстрым движением достал из кармана пиджака небольшой флакон из синего стекла и открыв пробку плеснул несколько капель в бокал с коньяком неосмотрительно оставленный на столе хозяином. Закрыв флакон он спрятал его в карман и протерев рукавом капельки пота выступившие на лбу снова придал своему лицу сосредоточенное выражение.

– Вот можете ознакомиться, – Штофман передал гостю папку и, взяв бокал, сделал несколько глотков. – Довольно интересная подборка, которая сама по себе стоит больших денег. Но я отдам вам их в качестве бонуса, как это принято говорить в сегодняшнее время.

Гость развязал тесьму. Бегло просмотрев бумаги, он закрыл папку и бросил её на стол. Потерев пальцем переносицу, он снял очки и протер их шёлковым платком, который достал из внутреннего кармана пиджака.

– Хорошо герр Штофман. Я передам клиенту ваши условия. Думаю, мы договоримся с вами.

– Это превосходно, – его собеседник глотнул ещё коньяка и поморщившись потёр рукой горло. – Чёрт возьми! Вы что мне налили сюда мерзавец вы эдакий? – отодвинув бокал он поднялся с кресла во весь рост и массируя горло одной рукой второй извлёк из кармана брелок с закреплёнными на нём тремя ключами. Подойдя к книжной полке, он нажал на корешок одной из книг, приведя в действие скрытый механизм. Часть полки отошла в сторону, открыв доступ к дверце небольшого сейфа вмонтированного в стену.

– Вы смешны молодой человек. Отравить старого Ганса с помощью современной химии, рецепт которой вы нашли в интернете. Ха-ха-ха. Это вам не под силу, – мужчина остановился, переведя дыхание. – Я всегда готов к этому и у меня есть набор противоядий на все случаи жизни.

– Это не химия Штофман. Это яд растительного происхождения и едва ли у вас есть от него противоядие, – гадко улыбнулся его собеседник, с интересом наблюдая, как хозяин пытается попасть ключами в замочную скважину. – Вы даже дверцу не откроете, а в заключение врача будет написано – сердечный приступ, – он поднялся из кресла и стал сворачивать чехол со стилетами. Сунув его в портфель, он отправил туда же папку с бумагами. – Прощайте герр Штофман и передавайте привет вашему отцу с которым вы скоро встретитесь в аду. Ведь это он зверски пытал дочерей на глазах у старого еврея отца, пока тот не передал ему стилеты. Но даже после этого ваш папочка убил всех. Теперь вы приняли расплату за его грехи. Не будет ни нового сердца, ни круизной яхты, ни потных мулаток, – гость надел плащ и шляпу, кивнул умирающему хозяину, который уже не в силах был ему помешать, протер свой бокал с коньяком, поверхность стола и подлокотники кресла всё тем же шёлковым платком. Закончив с этим, он неспеша надел чёрные лайковые перчатки и вышел из дома, оставив Ганса Штольмана наедине с его воспоминаниями и болью вызванной действием яда приготовленного по рецепту африканских колдунов.

*** Долина реки Луары, Франция. Осень 2007 года***

Поздней осенней дождливой ночью, продолжатель старинного французского дворянского рода, принимал в своём личном кабинете долгожданного гостя. Так же как и в гостиной дома в пригороде Потсдама, в камине кабинета горели дрова. На дубовом массивном столе, заваленном бумагами и старинными книгами, в тусклом свете настенного бра зловеще поблескивали стилеты Борджиа. Граф держа один из стилетов в руках, присел у каминной топки на низкий пуфик и увлеченно разглядывал старинное оружие. На его лице отражались смесь восторга и гордости. Наконец-то он получил желаемое, потратив на достижение цели не один год своей жизни. Налюбовавшись красотой клинка, он поднялся и вернувшись за стол положил стилет на чехол.

– Всё прошло без осложнений? – граф вопросительно взглянул на своего гостя.

– Да. Как вы и предполагали, герр Штофман не имея выбора, согласился на ваши условия. Я специально отправил вам стилеты курьером, чтобы вы смогли убедиться в их подлинности до нашей встречи, – гость встал из кресла и подойдя к камину присел грея от огня озябшие кисти рук. – Мерзкая погода отец. Не найдётся ли у вас немного того превосходного коньяка, которым вы угощали меня в прошлую нашу встречу.

– Конечно, конечно, – граф поднялся из-за стола и подойдя к бару достал небольшой графин и два бокала. Плеснув в них коньяк, он предложил один бокал посетителю. Гость принял бокал, согрел его в ладонях и пригубив подошёл к столу.

– Как на счёт моей доли? – мужчина, немного помявшись, поднял глаза от содержимого бокала и взглянул графу в лицо.

– Ты же в курсе моих нынешних дел. Предстоящий кризис вытащил все мои средства. Следующая осень будет для всех большой неожиданностью. Поэтому продажа стилетов даст мне возможность остаться на плаву и даже уйти вперёд, оставив позади большую часть конкурентов.

– Насколько я осведомлён, в Париже вам предложили пятьдесят миллионов английских фунтов. По сегодняшнему курсу в евро это значительная сумма. Думаю, прибавка к моему гонорару пары миллионов не затруднит вас? – он снова вопросительно посмотрел на графа.

– Два миллиона? Да ты с ума сошел! Я не потрачу ни единого су сверх той суммы, о которой мы договаривались. Максимум на что ты можешь ещё рассчитывать это стопятьдесят тысяч которые я приготовил для тебя наличными. Зная о твоей жадности и любви к деньгам, я позаботился заранее, – граф поднялся из-за стола и подойдя к скрытому за картиной сейфу набрал код на панели электронного замка.

Движение посетителя было молниеносным. Несколько капель из синего флакона растворились в содержимом бокала графа. Желая скрыть своё волнение, мужчина отвернулся и стал разглядывать картину, закреплённую на противоположной стене.

– Вот держи! – граф бросил на стол несколько пачек денежных купюр в банковской упаковке. – Здесь стопятьдесят семь тысяч. Это достойное вознаграждение за твои труды. Тебе хватит и на твоих шлюх и на собственное дело. Но ты ведь не собираешься применять свои знания на деле? Не так ли? Тебе претит работа на кого-то да и сама работа вообще. Те твои писульки, которые ты мне время от времени подсовываешь никуда не годятся. Если ты вложишь в них деньги, то непременно прогоришь. Никто не станет печатать эти книги, никто не станет их покупать, а уж тем более читать. Да и книгами их назвать можно с трудом, – граф одной рукой взял со стола бокал, а другой стилет. Поигрывая сверкающим в отблесках пламени камина лезвием, он пригубил коньяк и презрительно посмотрел на своего гостя, – Забирай деньги и убирайся вон из моего дома. Я не желаю тебя больше видеть! – граф допил коньяк и поставив бокал на стол закурил сигару.

– Хорошо. Я возьму эти деньги. Но вы ошибаетесь, я получу гораздо больше денег. Вам не стоило столь презрительно относиться ко мне. Я ещё мог смириться с вашей оценкой моих деловых качеств, но моё творчество вы не имеете права осуждать. Вы, который в своей жизни не написали и пары рифмованных строчек, не говоря уже о прозе, вы который живёте в отблесках славы этой талантливой девки, которую подобрали на помойке и используете как шлюху не пожелав иметь от неё детей, как вы можете меня осуждать?

– Что это с тобой? С каких пор ты стал со мной разговаривать в таком тоне? Куда делась твоя плебейская благодарность и склонённая голова? – граф удивлённо взглянул на своего посетителя.

– Ваш уход из жизни, дал мне это право. Я хочу, чтобы вы и на том свете мучились вопросами, которые только что озвучили. Гореть вам в аду. Вы, который использовали мою мать для достижения своих целей. Вы, который потом бросили ёе беспомощную и больную. Вы, который шарахаетесь от меня как от прокажённого, ни разу в жизни не оказав мне помощи по своей воле, а заставляя меня вымаливать у вас крохи. Вы сейчас получите расплату за все свои грехи, – мужчина резко выговаривал слова, как бы бросая их в лицо своему оппоненту. При этом он выглядел совершенно спокойным, стоя у старинного бюро красного дерева и держа руки в карманах брюк.

– Что за бред ты несёшь о моей кончине? Ты собрался меня убить? Не смеши. У тебя не хватит духа даже зарезать курицу, окажись ты на необитаемом острове, – граф допил коньяк и взяв хрустальный прямоугольный графин наполнил бокал вновь. – И о каком унижении ты говоришь? Ведь ты сам поставил себя в такое положение, придя ко мне в первый раз с протянутой рукой. Я мог бы дать тебе больше, взять тебя в дело. Но твой жалкий вид, твоё унижение передо мной, а особенно перед деньгами, которые ты боготворишь, сыграли с тобой злую шутку. Ты хотел разжалобить меня, но вызвал лишь отвращение. А теперь скажи что я не прав?

– Я не знаю и не умею читать ваши мысли, но своё вы уже получили. И мне незачем стрелять в вас или резать вам горло. Одно из любимых средств Борджиа уже начало своё действие.

– Что ты сказал? Ты отравил меня? Жалкий слизняк! Признавайся, ты это сделал? Как? Когда? – граф схватился рукой за горло, дыхание у него спёрло. Сердце суматошно металось в груди, гоня потоки крови по внезапно начавшим сужаться сосудам.

– Несколько минут назад, пока вы лазали в сейф за своей подачкой, – усмехнулся гость. – Всё кончено. Я заберу стилеты, продам их, и мне хватит денег до конца дней и моим потомкам на несколько поколений, – ухмыльнувшись, мужчина допил коньяк и пристально посмотрел на графа.

– Идиот. Ты не сможешь их продать. Тебе никто не заплатит и рваного франка. Все знают, что стилеты у меня. Возникнут вопросы, – силы оставили графа и он вынужден был сесть в полукресло, облокотившись локтями о стол.

– Не врите. Никто ничего не знает кроме посредника. Даже ваша супруга. Вы настолько жадны и трусливы, что даже ей ничего не сказали. А с посредником я договорюсь. Заметьте, ведь я мог и не говорить вам, что выполнил ваше поручение, а просто присвоить деньги, которые вы дали на покупку и коллекцию.

– Присвоить деньги? Что ты этим хочешь сказать? – лицо графа исказила гримаса боли.

– Штофман умер, так же как и вы в страшных мучениях, расплатившись за грехи своего отца. Я не заплатил ему ни копейки. Теперь говорю об этом вам, чтобы вы в полной мере почувствовали, как это быть обманутым и раздавленным, – ухмыльнулся гость.

– Да кто ты такой, чтобы судить людей за их грехи? Кто дал тебе право выносить приговор и приводить его в исполнение?

– Вы отец. Я ваш достойный сын. И я поменял решение. Когда вы покинете этот мир, то я доберусь и до вашей супруги и до сына. Потом простая процедура – экспертиза ДНК и я полновластный владелец вашего состояния и этого поместья. Всё это будет моим. И этот кабинет тоже. Великолепная расплата за унижение женщины и маленького ребёнка. Не находите граф?

– Ублюдок. Жалкий ублюдок. Господи ну почему твоя мать не послушала меня и не сделала аборт? Зачем она родила такое чудовище как ты? – мужчина приложил руки к животу и согнувшись скорчился от приступа боли пронзившей его тело.

– Чтобы вы расплатились за свои грехи отец. Прощайте. Лёгкой вам кончины, – мужчина встал со стула и свернул чехол со стилетами. Взяв со стола пачки купюр, сложил всё в элегантный стильный рюкзак. Накинув его на плечо, он подошел к окну, открыл створку. Встав на подоконник, гость ступил одной ногой, на перекладину дюралевой лестницы заранее приставленной им к карнизу. Проверив лестницу на устойчивость, мужчина в последний раз взглянул на умирающего графа и покинул кабинет, прикрыв снаружи створки окна.

Добравшись до земли, мужчина, подняв воротник пальто, укрывая лицо от холодных струй дождя, убрал лестницу от стены, сложил её и вернул на место под навесом хозяйственной пристройки. Потом набрав ведро воды из высокой деревянной бочки, стоявшей под водосточной трубой, он вернулся к стене, где стояла лестница. Устранив оставленные на мокрой земле следы своего пребывания, он вылил на это место ведро воды, бросил его в кусты и быстрым шагом направился в сторону леса, темневшего на фоне тёмно-серых облаков затянувших ночное небо. Подойдя к опушке, он направился к одинокому домику. Достав из кармана ключ, мужчина вставил его в замочную скважину. Но не успела его рука сделать и пол оборота, как сзади раздался хриплый голос.

– Наконец-то ты попался мерзавец! Я тебя сейчас хорошенько отделаю, чтобы тебе было неповадно воровать мой сидр и кальвадос. Ты что же думал, старик Валиньи совсем из ума выжил и не заметит, как кто-то прикладывается к его бутылкам? А ну ка повернись! Дай я рассмотрю твою гнусную физиономию, – говоривший закашлялся и осветил силуэт мужчины лучом переносного фонаря. – О! Да это ты маленький гадёныш. А я то думал, кто ко мне повадился? Теперь всё ясно. Что это ты там притащил? Я видел в бинокль, как ты вылезал из окна графского кабинета. Опять какие-то пакости готовишь? – Валиньи снова закашлялся. – Вот чёртова простуда, даже глинтвейн её не берёт. Открывай дверь, раз пришёл, посмотрим на твою добычу.

Мужчина, стоявший у двери не шевельнулся.

– Давай открывай я тебе сказал, а то пальну в спину из обреза и никто мне ничего не сделает. Скажу, что вора поймал, – Валиньи шагнул ближе и упер в спину гостя обрез вертикальной двустволки.

Повинуясь приказу, посетитель отпер дверь и шагнул внутрь. Валиньи последовал за ним, но не успел включить свет, как получил удар по голове дубовым табуретом, который он сам же и выстругал из ствола старого дерева. Охнув, старик осел на пол, потеряв сознание.

*** Киев, май 2014 года***

Лёлька третий час подряд, боролась с рекламным текстом, который ей кровь из носу нужно было отправить завтра утром заказчику. Пока в неравной борьбе верх одерживал текст. Посещавшие мозг необходимые слова проскакивали, как состав метро на перегоне, не задерживаясь. После них также как и после освещенных вагонов в темных подземных тоннелях, в Лёлькиной голове оставалась разноцветная бегущая ленточка мысленных образов, исчезавшая за крутым поворотом. Слова не задерживались, улетая неизвестно куда. – Наверное, прямиком к более удачливому копирайтеру, – решила девушка.

Ей стало обидно, что она потратила первую половину дня на двухстраничный текст, который должен был пробудить в покупателе непреодолимое желание приобрести дорогущий навороченный пылесос. Тот, разве что не умел разговаривать и варить кофе. Судя по технической документации предоставленной добросовестным клиентом, со всем остальным у этой супер современной модели домашнего монстра все было в полном порядке. Он даже имел связь с интернетом, через который сообщал своей хозяйке об объеме проделанной работы, пока леди или мадам, наводила красоту в престижном салоне. Именно этот факт, по мнению клиента и должен был сразить наповал жен бизнесменов и бизнес-вумен, заставив их не раздумывая выложить полторы тысячи американских долларов за чудо-машину. Лёлька представила это чудо в своей двухкомнатной «хрущевке» и рассмеялась. Уборка занимала у неё час времени, один раз в неделю и помогал ей в этом добротный пожилой пылесос на колесиках с гофрированным шлангом в нескольких местах замотанный скотчем и синей изолентой, подаренный лет десять назад Маргошей. Маргоша, приходившаяся Лёльке двоюродной теткой, не раз сбагривала ей старую немодную «бытовуху», которая, тем не менее, долгое время верой и правдой служила «Золушке». Ещё в числе помощников числились китайская швабра, веник и суперсалфетки, которые вытирали пыль, не оставляя разводов. Если среди недели в её жилище не устраивались посиделки с пивом, чипсами и креветками, то особо убирать было нечего. Зато уж после посиделок – у-у-у-у-у-у. Но всё равно, как Лёлька ни прикидывала, применения чуду импортной техники в её уютной квартирке не находилось.

Квартира перешла в Лёлькино полное распоряжение три года назад, когда мама, после смерти своего родного брата, получив в наследство добротный дом в Полтавской области, с радостью перебралась туда. Кроме дома маме досталось домашнее хозяйство в виде: двух коров, кур, гусей, собаки Гильзы и кота Рикошета. Покойный дядя Лёня, при жизни был кадровым военным, артиллеристом, поэтому и клички у его домашних любимцев были соответствующие. Теперь мама несколько раз в году, приезжала к единственной дочери с гостинцами, затаскивая на третий этаж неподъемные клетчатые сумки «мечта оккупанта», набитые бутылями с закаткой, салом, потрошеной птицей и пирожками. При мысли о пирожках у Лёльки заныло под ложечкой. Она вспомнила, что вступив в борьбу с неподатливым текстом, за всё это время, напоила себя тремя чашками кофе и «накормила» никотином, выкурив штук пять сигарет.

– Завтра, завтра не сегодня, – пробормотала девушка и, сохранив вызывающие раздражение строчки, закрыла текстовый документ, а следом за ним папку "Рабочие материалы". Протянув руку, добавила громкости на радиоприемнике настроенном как обычно на любимую станцию "Хит FM". Она выскользнула из удобного кожаного кресла, с анатомической спинкой, тоже подаренного Маргошей и потянулась до хруста в суставах, отчего любимая серая растянутая майка с изображенным на ней вылинявшим длинноухим зайцем, поднялась вверх, оголив изящные бедра плавными линиями, переходившие в тонкую талию и плоский живот, на который тут же уставились глазки бесстыжего зайца. Лёлька повращала головой, разминая затекшие мышцы шеи. Подошла к закрепленной в углу комнаты "шведской" стенке и, подпрыгнув, ухватилась за перекладину. Привычно выполнила комплекс упражнений, состоявший из "уголка", "велосипеда" и подтягиваний. Закончив обязательную при её сидячей работе разминку, она спрыгнула на пол и отправилась на кухню.

Открыв холодильник, Лёлька быстро собрала себе на завтрак, а вернее уже обед, остатки вареной курицы, состоявшие из части грудки и двух крыльев, добавив к ним отварного риса. Засунув тарелку в микроволновку, включила таймер и мурлыкая под нос незатейливую мелодию приготовила салат. Устроившись за столом-полкой, на высоком стуле, она неспеша поела, привычно глядя в окно, заменявшее телевизор. За окном местные воробьи в очередной раз устроили драку со скворцами за право обладания скворечником, закрепленным неизвестно кем и когда на толстом стволе раскидистой березы вровень с окнами четвёртого этажа. Воробьи взяли верх, оказавшись в большинстве. Скворцам пришлось постыдно ретироваться под победное чириканье противника и наглое карканье ворон наблюдавших за дракой с видом футбольных фанатов на стадионе. Промокнув салатную жижу оставшимся кусочком серого хлеба, Лёлька с удовольствием его доела. Помыв посуду, она навела порядок и вернулась в комнату. Через приоткрытое окно, тёплый весенний воздух наполнял спальню, которая служила ещё и рабочим кабинетом, ароматом цветущих каштанов. Лёлька снова уселась в кресло, закурила и закрыла глаза. Работать ей не хотелось. Захотелось пива с креветками и легкого трепа с подругой Дашкой.

С Дарьей они учились в одном классе, сидели за одной партой, влюблялись в одних и тех же киноактеров. Потом вместе ходили на танцы, вечера напролет просиживали во дворе, целовались с парнями под гитарные переборы и дрались с соперницами за трансформаторной будкой возвышавшейся кирпичным кубом посреди школьного двора. По окончании школы, их пути разошлись. Лёлька поступила на журфак и с отличием его окончила, а подруга после физмата, начала карьеру менеджера в фирме отца, оптом тащившую на просторы СНГ импортную сантехнику. Но несмотря на это, они постоянно общались, часами болтая по телефону зимними скучными вечерами, пили кофе в любимой кафешке, носились по ночным клубам, концертным залам и театрам столицы в поисках развлечений и даже пару раз съездили вместе на курорт в Турцию. Турция это была идея Дашки, которая после того как они окончив первый курс основательно накачались «Мартини» в ночном клубе, изрекла: – Лишиться девственности мы должны красиво! Что и было исполнено в шикарном «люксе» пятизвездочного отеля в Анталии. Правда, праздника не получилось, так как для храбрости они изрядно напились. У Лёльки от той ночи остались воспоминания стойкого запаха перегара, резкой боли внизу живота и перепачканного кровью постельного белья. Дашка утром пыталась «поколотить понты», восторженно описывая нюансы ночной сказки, но судя по её походке и кислому выражению лица, она или сказку не прочитала, или книжку перепутала.

На ноутбуке мяукнул сигнал вызова скайпа. Лёлька нехотя открыла глаза, и как оказалось вовремя. Пепел с сигареты, догоревшей до половины, собрался нагло упасть на коврик для «мышки», и она отправила его в пепельницу. Дотянувшись пальцами до «мышки», шевельнула ее, выведя ноут из спящего режима. Найдя иконку скайпа, включила ответ. На экране показалось лицо Антона, ее знакомого по литературному клубу «Золотой Ундервуд». Стильная стрижка, выбритые виски, модная небритость, чертовски красивые голубые глаза на смазливом лице – прям мечта, а не парнишка.

– Привет конкурентам! – он помахал рукой.

– Привет Антон. Чем обязана столь раннему визиту? Или снова текст отредактировать нужно?

– Ой, я тебя умоляю..., – Антон картинно вскинул руки, изображая крайнюю степень возмущения. – Ты почту смотрела?

– Нет, не смотрела. Я с самого утреннего утра с рабочим текстом трахаюсь. А ты, что мне любовное письмо в стихах отправил?

– Ольга, ты не в моем вкусе. И ты прекрасно это знаешь. Мне вызов прислали. Я в числе финалистов и прошел в третий тур. Можешь меня поздравить, – рот парня растянулся в улыбке, как говорится от уха до уха. Он сложил руки на затылке и откинулся на спинку кресла, в ожидании реакции Лёльки и заслуженных поздравлений.

– Поздравляю.

– Не, ну ты посмотри на неё! – улыбка на его лице, сменилась возмущенным выражением, а затем иронией. Даже уголки рта, опустившись вниз, выражали эмоциональное напряжение их владельца. – Ты чего дурой-то прикидываешься? Письмо от издателя, по итогам конкурса пришло. Врубаешься?

– Врубаюсь..., – до Лёльки начало доходить, о чем ей говорит Антон. – Спасибо Антоша, я сейчас, я потом, я посмотрю, а потом свяжусь с тобой.

– Ага, как же, свяжешься. Хоть камень потом в мою сторону брось. Кстати из наших ещё Марк прошел. Я перед тобой с ним пообщался. Так прикинь он даже....

– Спасибо Антоша ещё раз, с меня рюмка пива и креветка, – Лёлька перебила собеседника, отключила скайп и открыла электронную почту.

Рядом с папкой «Конкурс» стояла жирная цифра два. Это означало, что со времени последнего просмотра в папку добавилось два новых письма. С замирающим сердцем Лёлька подвела к папке курсор и щелкнула кнопкой «мыши», одновременно закрыв глаза. Выждав несколько секунд, она открыла один глаз. Так и есть два новых письма от жюри конкурса «Современный детективный роман». Щелчок клавиши и строчки текста запрыгали перед глазами. Перескакивая через слова, Лёлька прочла уведомление. Потом перечитала его снова. Слова сложились в предложения и известили обладательницу рыжих косичек и веснушчатого лица украшенного задорно вздернутым аккуратным носиком, о том, что по единогласному решению членов жюри, Ольга Александровна Павлюченко, двадцати пяти лет отроду, допущена к участию в третьем туре литературного конкурса.

– Мама! Ой, я прошла! Ура! Ура-а-а-а-а-а! – заорала Лёлька и, вскочив с кресла, закружилась по комнате в танце, напоминающем своими движениями пляску пещерного человека загнавшего в яму мамонта.

В ответ на её вопли и топот босых ног по лакированному паркету, в стену забарабанил сосед Дима, работавший физруком в средней школе и подрабатывавший по ночам таксистом, потому как на зарплаты учителя и продавщицы супермаркета одеть, накормить и выучить двух восьмилетних дочек близняшек, молодым родителям было нереально.

– Лёлька будь человеком дай поспать. У меня вторая смена в школе сегодня, – раздался приглушенный стеной голос соседа.

– Спи Димончик, спи. Я больше не буду. Сейчас в другую комнату уйду, – крикнула в ответ счастливая девушка.

Лёлька подскочила к столу, отключила провода и, схватив ноут, убежала в гостиную. Плюхнувшись в кресло, она быстро прочла второе письмо, в котором ей сообщали о награждении премией в размере тысячи евро, которая полагалась всем финалистам.

Такой новостью нужно было немедленно поделиться с Дашкой и Марго. Лёлька, положив ноутбук на журнальный столик, метнулась из кресла в поисках мобильного телефона, который по закону подлости лежал там, куда она добралась в последнюю очередь – на подоконнике в спальне. Схватив коварный аппарат, Лёлька вернулась в кресло, но оказалось, что без сигареты, как-то не так вкусно будет рассказываться. Взяв сигареты, она вместо кресла направилась на кухню. Насыпав в турку молотый кофе, добавила сахара, и залив водой поставила ее на огонь. Подкурив сигарету, она включила вытяжку и набрала номер Дарьи. Подруга долго не отвечала, потом сбросила вызов и через пару минут перезвонила сама.

– Приветь Лёльчик. Я тут с клиентом обедаю, так, что пардонь, времени в обрез, – затараторила подруга.

– Дашка, меня приняли! Ура!

– Куда приняли? Ты что это? Ты чего? Куда это ты поступила? Тебе что времени девать некуда? – возмущенный голос подруги разрывал динамик мобилки.

– Дашка, аллё. Включи мозги! Или ты из-за обеда с клиентом не в состоянии? Я в финал конкурса прошла, и штукарь евриков выиграла!