Текст книги "Супермаркет"

Автор книги: Андрей Житков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Андрей Житков
Супермаркет

Серия первая

Колбаса молочная

Утренняя заря окрасила остывший за ночь асфальт широкой московской улицы в грязновато-красный оттенок. Мертвые, чем-то похожие на гигантские палицы черные деревья с отпиленными ветвями, стоящие по обочинам дороги, заплакали выступившим на спилах прозрачным соком, ожили, затрепетали, потянулись короткими культями к невидимому пока еще за домами солнцу.

По дороге с реактивным воем пронеслись две спортивные “Хонды”, подняв в воздух розовую, словно пудра, пыль. Противно завизжали тормоза, машины скрылись за поворотом, но еще долго были слышны две тонкие, звучащие в унисон, ноты, издаваемые не на шутку разъярившимися движками. Куда так спешили водители, куда неслись? – одному богу известно.

Потом на дорогу с урчанием выползла пузатая поливальная машина с мокрыми оранжевыми боками, мотор взвыл, из брандспойтов хлынули мощные струи, мгновенно превратив пыльные клубы в поток черной грязи, который медленно пополз вдоль поребрика тротуара.

Рыжий кот Максим, сидевший за витриной первого этажа супермаркета, повел ушами. На стекло брызнули мелкие, как бисер, капли. Густая шерсть на спине кота приподнялась. Он повернул голову вслед уползающему по дороге мокрому чудовищу, поднялся и неслышно двинулся по матово поблескивающему полу вглубь торгового зала.

Нет, вся эта шумная, грязная, мокрая уличная жизнь была не для него. Куда приятней ранним утром побродить вдоль прилавков-холодильников, вынюхивая тонкие, дразнящие, сочащиеся из их нутра мясные и рыбные запахи. Нагулять аппетит, а потом припасть к стоящей в углу подсобки миске с ярко-красной вырезкой, урча умять ее и после полдня спать на бухгалтерском сейфе, изредка приоткрывая зеленые глаза и недовольно щурясь, когда вдруг скрипнет дверь кабинета.

– Серафима Дмитриевна, курс доллара опять на восемь пунктов скакнул. Вы вчерашний “Туборг” по какой цене оприходовали?

– Не морочьте мне голову со своим “Туборгом”! У меня баланс! – у главбуха Серафимы Дмитриевны тоже были зеленые глаза. Конечно, не такие красивые, как у Максима… Ей было тридцать пять, она много курила и прятала рано поредевшие волосы под черным париком, который пах пряными духами.

– Как же, сто пятьдесят упаковок! По восемь копеек с баночки.

– У нас что, одна я работаю? Идите к девочкам сходите. Они вас просветят.

“Девочки” Люда и Наташа сидели в соседнем кабинете и тоже были бухгалтершами, правда, не такими главными. Максим иногда просто так, безо всякой для себя выгоды, терся об их по-летнему голые загоревшие ноги и мурлыкал. Нет, правда, ну, что можно съесть в бухгалтерии – японский ластик? Люда с Наташей гладили Максима по шерсти и чесали за ушами.

Кто и за какие заслуги наградил кота человеческим именем, никто не знал. Давно это было. Еще до того, как супермаркет стал супермаркетом – огромным магазином с никелированными воротами, камерами слежения, внимательными охранниками, кондиционерами, современными электронными кассами, мониторами, транспортерной лентой и окошечками для считывания штрих-кодов с товара.

Еще два года назад торговый зал первого этажа был разгорожен на десятки мелких закутков, в которых ютились многочисленные арендаторы, торгуя чем попало: кто бананами, кто джинсами, кто рыбой. Рыба воняла, бананы гнили, а джинсы гроздьями свешивались с прилавков, едва не касаясь грязного затоптанного пола.

Вместе с покупателями в магазин заходили бродячие собаки, обнюхивали пахнущие краской джинсы и ложились под прилавки отдохнуть. Разве это жизнь? Максим тогда скрывался на галерее второго этажа, где в темноте стояли отслужившие свое деревянные прилавки и холодильники “ЗИЛ”, лишь иногда поглядывал вниз через решетку, отгораживающую первый этаж от второго – не убрались ли собаки. Обычно собаки были на месте.

На решетке висел огромный замок. Несколько раз мальчишки-подростки пытались его открыть, надеясь найти среди хлама что-нибудь ценное; они ковырялись в замке стальными проволочками, подбирали ключи, дергали решетку. Максим со страхом наблюдал за ними из-под прилавка. Но замок проржавел, решетка была прочная, и каждый раз подростки убегали не солоно хлебавши.

Когда у магазина появился новый хозяин и начался капитальный ремонт, кот исчез.

В день открытия на стоянке рядом с супермаркетом выстроились в ряд красивые машины, сбежались жители окрестных домов. Приехал даже заместитель мэра, чтобы разрезать алую ленту перед стеклянными дверями. Говорили – в первый день все будет очень дешево. Как это они называли – спецпредложение?

Заместитель мэра с директором щелкнули ножницами, кусок алой ленты лег на подушку. Стеклянные двери открылись, и важные гости вошли внутрь. Заместитель мэра оглядел торговый зал первого этажа.

– Ляпота! – сказал он, улыбаясь.

Директор, в свою очередь, тоже улыбнулся.

– Надеюсь, вы будете нашим постоянным покупателем. У нас действительно разумные цены и высокое качество товаров. Причем отечественных, – подчеркнул директор.

– Непременно буду, – сказал заместитель мэра.

– Всегда милости просим.

И тут из-за кассы показался Максим. В зубах он тащил большую семгу. Хвост рыбины волочился по полу. Завидев людей, кот замер.

– Это что такое? – строго спросил директор своего заместителя.

– Кот, наверное, – глупо ответил заместитель.

– Я вижу, что не собака. Как он здесь оказался?

– На любое новоселье обязательно кота пускать надо. К счастью в доме, – тут же нашлась заведующая торговым залом Анастасия Андреевна.

– Да, верно, есть такая народная примета. Вместе с грязным тазиком, – неожиданно поддержал ее заместитель мэра, и все рассмеялись.

Максим немного постоял, глядя на непрошенных гостей, и неторопливо удалился за прилавок.

– Хозяин! – сказал заместитель мэра.

– Поймать, и чтоб я его больше здесь не видел! – тихо сказал директор своему заму. – Что СЭС скажет?!

– Владимир Генрихович, пять минут! – заместитель отстал от гостей и поманил к себе пальцем начальника службы безопасности, майора милиции в отставке Кулакова.

– Видел? – спросил он.

– Видел, – кивнул Кулаков. – Жирный, собака! И как мы его раньше не углядели?

– Чтоб через минуту не было!

– Евгений Викторович, а куда его девать-то? – растерянно спросил Кулаков.

– Отвези квартала за два и выкини. Пусть живет, – милостиво разрешил заместитель директора.

Начальник службы безопасности достал из нагрудного кармана крохотную рацию и отдал своим людям приказ: изловить кота, не попадаясь на глаза гостям и начальству.

– Как ниндзя… черепашки! Коробку какую-нибудь возьмите, и мне его потом… – Кулаков не знал, что кота зовут Максимом, и просто сообщил по рации приметы нарушителя: здоровый, рыжий, с семгой в зубах.

Кулаков встал невдалеке от стеклянных дверей и принялся терпеливо ждать, поглядывая то на бродящих среди прилавков именитых гостей, то на дожидающуюся своего часа толпу покупателей на крыльце супермаркета. Толпа на него смотрела недоброжелательно.

Минут через десять показался высокий охранник в униформе с картонной коробкой в руках. Лицо и руки охранника были сильно исцарапаны.

– Поаккуратней нельзя было? – недовольно поинтересовался Кулаков, оглядев охранника. – Как ты теперь в таком виде на службу будешь ходить?

– Верткий, гад! – сказал охранник, передавая начальнику коробку. – До свадьбы заживет.

– До какой еще свадьбы? От тебя рыбой воняет!

– А то! Он ее сожрал почти всю. Еле выдрали.

– Иди умойся и приведи себя в порядок! – строго приказал Кулаков. – И чтоб в зале я тебя не видел!

– Есть! – по-военному отозвался охранник.

Кулаков с коробкой направился к выходу.

– Во, не успели магазин открыть, а уже несут! – сказал кто-то из толпы.

Кулаков на провокацию не поддался и торопливо зашагал к своей машине.

Он отвез Максима не за два квартала, как просил зам, а за четыре – подальше от греха. Кот в коробке присмирел и не подавал признаков жизни.

Кулаков остановил машину около мусорных баков, выставил коробку на асфальт.

– Эй, парень, ты живой? – спросил Кулаков.

Из коробки не доносилось ни звука. Кулаков осторожно открыл коробку. Максим смотрел на него горящими огнем зелеными глазами и нервно бил хвостом. В следующее мгновение он резко выпрыгнул из коробки и юркнул между мусорных баков. Кулаков вздрогнул.

– Тьфу ты, мать твою, бывают твари! – Кулаков сел в машину и быстро уехал.

Через час, после небольшого фуршета в честь открытия супермаркета, именитые гости сели в свои красивые машины и разъехались по делам, а в магазин хлынула толпа уставших от ожидания покупателей. Торговый зал и широкая галерея второго этажа, где теперь располагались мебельный, ювелирный, парфюмерный, обувной, меховой, тряпичный и прочие отделы, быстро заполнились людьми, и началась обычная для супермаркета работа. Пищали кассовые аппараты, гремели металлические тележки и корзины, хлопали дверцы ярко освещенных холодильников с напитками, длинноногие девицы в строгих черных костюмах зазывали на рекламную распродажу эксклюзивной косметики из Англии, из мини-пекарни, находящейся в торговом зале первого этажа за стеклянной, ярко разукрашенной рекламой перегородкой, выкатили многоярусную тележку с первой выпечкой. Дети припали к стеклам, с открытыми ртами глядя на плывущие к прилавку румяные, мягкие, дышащие жаром булочки с корицей, изюмом и маком. Дразнящий сдобный запах быстро распространился по огромному залу, заполз в подсобки, цеха и склады, и около стеклянной перегородки мгновенно выстроилась длинная шумная очередь, состоящая в основном из детей и пенсионерок.

Люди, цепляясь друг за друга металлическими корзинами, бродили между прилавков, брали в руки холодные упаковки с полуфабрикатами: замороженными овощами, пельменями, варениками и прочей снедью, читали надписи, изучали ценники, переговаривались, обсуждая качество товара. Кто-то уже наполнил свою тележку всякой всячиной и вез ее к кассе, где его ждала приятная неожиданность – гренадерского роста усатая контролерша вместе с широкой улыбкой вручала каждому солидному покупателю просроченную банку острого кетчупа.

Сзади супермаркет был огорожен высоким металлическим забором с раздвижными воротами и кирпичной проходной, в которой за стеклянной перегородкой сидел вооруженный карабином охранник. В углу стояли три монитора, на них в любой время суток была одна и та же статичная картинка – периметр забора. Лишь изредка картинка оживала – к забору пристраивались то бродячие собаки, то подвыпившие мужики.

Кот Максим крадучись подбежал к воротами и протиснулся в узкую щель между проходной и металлическим столбом. Он пронесся по пандусу и шмыгнул в полуоткрытую дверь подсобки. Максим забрался под металлический стеллаж и решил немного выждать.

– Уважаемые господа, через десять минут наш супермаркет закрывается, убедительная просьба поторопиться с выбором покупок, – прозвучал из динамиков приятный женский голос.

Поздние покупатели, однако, не торопились. Они неспешно примеряли одежду, обувь, приценивались к спальным гарнитурам, нюхали пластмассовые пробки от туалетной воды, бродили по торговому залу первого этажа с пустыми корзинами, копались в холодильниках, разглядывали упаковки, брали товар, потом снова выкладывали его, вызывая у продавцов и кассиров плохо скрытое раздражение. А как иначе? Сейчас эти люди наконец-то что-нибудь выберут и уйдут, разъедутся по своим уютным домам и квартирам, будут готовить ужины, примерять обновки, крутиться перед зеркалами, будут есть, пить, мыться, смотреть телевизор, заниматься любовью или еще чем. А тут, после их неспешного ухода в десятом часу, еще дел невпроворот: нужно сдать деньги, убрать скоропортящийся товар, спрятать золото в сейф. У каждого – свое. А, не дай бог, недостача… Пока развяжешься со всем этим дерьмом, пока доедешь до дому…, а любимый сериал уже кончился, и от мужа пахнет водкой, и дети опять не выучили уроки. Разве это жизнь? Нет-нет, это, конечно, жизнь! Потому что потом будет неделя законных выходных, когда можно отоспаться, проследить за мужем и детьми, постирать, погладить, приготовить. А продукты по закупочной цене? Хоть немного экономии в семейный бюджет. Впрочем, говорят, на оптовых еще дешевле.

Когда супермаркет опустел, в торговом зале появились уборщицы с пластиковыми ведрами и швабрами. Они разбрелись по залу и галерее и принялись за дело. Через месяц Евгений Викторович обещал привезти импортную полировочную машину, так это когда еще будет! А пока – по старинке, по-простому: ведро, швабра и руки. Впрочем, пол в супермаркете был гладкий и ровный, как ледовый каток. Такой мыть – одно удовольствие.

Тетя Валя, уборщица с тридцатилетним стажем, ловко орудовала шваброй, вымывая нанесенную покупателями грязь. Она тихонечко напевала себе под нос: “Ты не шей мне, матушка, красный сарафан…” Вдруг ей показалось, что на нее кто-то смотрит. Тетя Валя подняла голову и увидела на холодильнике со стеклянной дверцей кота Максима. Он призывно мяукнул.

– Максим?! – удивилась тетя Валя. – Ну, чего пялишься? Жрать хочешь?

– Ух ты, здоровый какой! – заметила кота молодая уборщица Саша. – Вы его знаете?

– Как не знать! – улыбнулась тетя Валя. – Он тут еще при гастрономе жил. При хозяйственном жил. При арендаторах. Лет двенадцать уж прошло. Прямо как домовой!

– Кыс-кыс, иди сюда! – позвала Максима Саша.

Максим спрыгнул с холодильника, осторожно приблизился к Саше. Уборщица достала из кармана новенького халата завернутый в целлофан бутерброд с колбасой, отломила маленький кусочек, положила перед котом. Максим понюхал колбасу, брезгливо дернул передней лапой и отправился восвояси.

– Ты посмотри, паразит, не ест! А дорогая ведь – молочная! – удивилась Саша.

– Он такой – привередливый, – улыбнулась тетя Валя.

– Максим, – снова окликнула кота Саша.

Кот замер и оглянулся.

– Ты начальству на глаза не попадайся, а то шапку сошьют, – наставительно сказала ему Саша.

Кот повел ушами и пошел своей дорогой. Сашиного совета он, однако, послушался: ни директор, ни его зам, ни начальник охраны Кулаков Максима больше не видели. Жил он в подсобке под стеллажами, иногда появлялся в бухгалтерии, чтоб поспать на сейфе с деньгами, иногда спускался по пандусу, чтобы пощипать жиденькой травы вдоль забора, разгуливал ночами по супермаркету и чувствовал себя вполне вольготно. Женщины его обожали, и всякая норовила погладить.

Моющие средства

На письменном столе, заваленном тетрадями, учебниками, атласами, ручками, карандашами и прочими принадлежностями, выдающими школьный возраст хозяина, запиликал электронный будильник. Повторяющийся, нудный, режущий уши сигнал мог бы поднять мертвого из могилы, однако темноволосая, коротко стриженая девица пятнадцати лет преспокойно спала под теплым одеялом, уткнувшись носом в подушку; правой рукой она обнимала плюшевого кролика с завязаными узлом ушами. Косые глаза кролика бессмысленно смотрели в потолок. Наконец, будильник сдался и замолк. Но тут же распахнулась дверь и на пороге комнаты возникла мама Нина Владимировна – растрепанная женщина в длинной майке с надписью “Титаник” на груди.

– Аня, у тебя совесть есть?

– Угу, -промычала во сне девица.

– Немедленно вставай!

За дверью послышалось шуршание, щелкнул выключатель. В прихожей усатый мужчина надевал обувь.

– Задники поломаешь, – заметила Нина Владимировна, глядя, как мужчина втискивает ногу в полуботинок.

– У тебя все равно рожка нету, – недовольно заметил мужчина.

– Давно купил бы. Подожди, я ложку принесу, – Нина Владимировна ушла на кухню и появилась со столовой ложкой в руке. – На!

Мужчина напялил полуботинки, поцеловал Нину Владимировну в щеку.

– Завтра позвоню.

– Завтра – это через неделю? – грустно спросила Нина Владимировна.

– Нина, ты же понимаешь – у меня уши кругом. На работе – шеф, дома – стерва моя.

– Уши у него! А у меня, может, климакс. Мне каждый день мужика надо! Завтра не позвонишь, другого себе заведу.

– Нина, ты редкая сука, – со вздохом сказал мужчина, открывая дверь и беря с обувной полки кожаный портфель.

– А ты – частая, – отпарировала Нина Владимировна.

– Пока!

Дверь захлопнулась, и женщина со вздохом повернула ручку замка. Она прошла на кухню, набрала в большую кружку холодной воды. Вошла в комнату дочери.

– Считаю до трех! – сказала она грозно, слегка наклонив кружку над Аниной головой. – Раз, два, три…

– Четыре, – сказала Аня, открывая глаза. Она с визгом соскочила с кровати, успев увернуться от холодной струи. Вода ударилась о подушку и тут же впиталась в наволочку.

– Мам, что за дурацкие привычки! – обиженно сказала Аня, надевая на ноги тапочки. – Сушить сама будешь.

– Не фиг до двух ночи головесить! Сегодня, как миленькая, в десять ляжешь.

– Ага, щас!

Дочь убежала в туалет, потом перекочевала в ванную. Нина Владимировна пощупала мокрую подушку, подняла ее. Под подушкой оказался номер “Плэйбоя”. Нина Владимировна взяла журнал и перелистала.

– Анька, это мужской журнал! – громко сказала Нина Владимировна, чтобы дочь могла ее услышать.

– Ну и что! – отозвалась из ванной Аня. – Между прочим, это я у твоего Валерика сперла. Обнаженное женское тело всем нравится.

– Анька, ты что совсем дура – по чужим портфелям лазаешь? Тело им нравится, понимаешь ли! – тихо добавила Нина Владимировна. Она бросила журнал на Анькину кровать, принялась рыться в учебниках и тетрадях на столе, извлекла из-под них дневник. Перелистала его, пошла с раскрытым дневником к дверям ванной комнаты.

Анька выдвинула из-под раковины маленький табурет, сняв тапочки, взгромоздилась на него. Осторожно надавила указательным пальцем на нижний край одной из кафельной плиток в четвертом ряду сверху. Верхний край плитки вылез наружу. Анька вынула плитку с засохшей мастикой из паза, аккуратно положила ее в раковину. Под плиткой был тайник – в небольшом углублении лежали две пачки перетянутых резинками долларов. Она достала одну из пачек, полезла в карман пижамы, вынула из него мятую пятидесятидолларовую купюру, сняла с пачки резинку…

– Анька, ты мне можешь объяснить, почему у тебя дневник не заполнен? – раздался за дверью голос матери.

От неожиданности Анька вздрогнула.

– Дочь заикой оставить хочешь? – спросила она, перетягивая пачку резинкой и водворяя ее на место.

– Ты мне зубы не заговаривай! Тут красным по зеленому написано – “Заполни дневник! Заполни дневник! Заполни дневник!” Когда заполнишь?

– Зато две пятерки. По русскому и по истории, – Аня аккуратно вставила плитку в паз, прихлопнула ее ладонью. Стоя на табурете, она сняла с себя пижаму, повертелась перед большим зеркалом над раковиной, разглядывая свою стройную фигуру, пощупала выросшую за зиму грудь.

– Ну что, ниче девочка? – тихо спросила Анька и подмигнула самой себе в зеркало.

– А по физике одни трояки. Знаешь, какой я отличницей всегда была?

– Знаю-знаю, мне бабушка про твое золотое детство все уши прожужжала. Мне б легче жилось, если бы ты двоечницей была. Не надо родную дочь грузить. Все равно через полторы недели год кончается, – Аня включила душ, отрегулировала напор, полезла в ванну.

– Тем более подтянуться надо. Давай быстрей, без двадцати пяти уже! – Нина Владимировна со вздохом закрыла дневник и отправилась на кухню готовить дочери завтрак.

Анька вышла из подъезда, глянула вверх, на кухонное окно, в котором торчала растрепанная голова Нины Владимировны, помахала на прощанье матери рукой. На Аньке была разноцветная майка с коротким рукавом и широкие джинсы-шаровары с накладными карманами, за спиной – рюкзак. Она завернула за угол дома, достала из рюкзака “Мальборо лайтс”, щелкнула зажигалкой. Затянулась сигаретой.

В соседнем дворе на детской площадке тусовались подростки – парни и девчонки Анькиного возраста. Курили, громко смеялись, по-детски задирали друг друга. Один парень из компании был старше остальных – коренастый плотный здоровяк Иван. На вид ему можно было дать все двадцать.

Во дворе появилась Анька, подошла к компании.

– Привет, «мойщики” занюханные, выспались?

– Анька, у тебя дэцл есть? – тут же поинтересовался высокий худой парень Миша. – Колбасит, как фантик в толчке.

– Майкл, ты мне дневничок заполни, – в свою очередь попросила Анька. Она достала из рюкзака дневник, открыла его на нужной странице, протянула парню вместе с красной ручкой.

– Чего писать-то? – поинтересовался Миша.

– Пиши… – Анька на мгновение задумалась. – Поставь мне за сегодня по химии трояк и по английскому четверку. А внизу напиши: “Аня, почему опять дневник не заполнен?”– и закорючку.

Миша исполнил все, что она просила. У него был редкий талант – Миша легко копировал любые почерки, подписи, и мог карандашами нарисовать деньги. К счастью, деньги рисовать его никто не просил.

– Класс! – сказала Анька, заглянув в дневник. Она сунула его назад в рюкзак, достала пластмассовый пенал, вынула из него трехцветную ручку, раскрутила ее. Между стержнями был спрятан крохотный кусочек гашиша. – На, траванись, наркоша, – Анька протянула Мише кусочек.

– Блин, ты золото, Ань! Я весь твой, – Миша потянулся к ней, чтоб поцеловать, но Анька отстранилась и брезгливо поморщилась.

– Ты себя в задницу целуй, а то наспидовился со своими “руинщиками”!

– Анют, ты же знаешь, я “герычем” не балуюсь.

– Не знаю! – отрезала Анька.

Миша, ничуть не обидевшись на ее слова, отошел в сторону, закурил, положил на тлеющий табак кусочек гашиша, сунул в рот пластиковую трубочку и втянул в себя легкий дымок, который заструился от сигареты.

– Ань, когда мы уже с тобой поваляемся? – Иван подошел к Аньке, приобнял ее за плечи. – Я тебе сто баксов дам.

– Я тебе сама сто баксов дам, только отвали. Иди вон сними себе на Тверской. Сразу двух получится.

– Так они же бляди! – гнусно заулыбался Иван.

– А я – нет! – Анька достала атлас Москвы, полистала его. – Где “мыть» -то будем, тунеядцы?

Компания сгрудилась вокруг Аньки.

– У нас нельзя. В прошлый раз хорошо “помыли”, – сказал Иван.

– Ну и что? Мы ж родные, местные.

– Охрана взвоет.

– Может, тогда на Маклая “помоем”? Там два “маркета” друг напротив друга стоят. Один “копеечный”, и охранники – лохи, а другой – крутой. Я у них там коньяк за пятьдесят тысяч видела. Только не в зале. Прилавок отдельный с охранником и бабой, коньяк в шкафу, шкаф на замке. Зато камеры нет, и народу никого. Подходишь, охранник тебя сразу взглядом вжик! – как матрешку. У них там товара – на “шестисотый Мерс” хватит.

– Да ладно тебе…здеть-то! Не бывает таких коньяков. Они его высосали давно, а туда “квинтовского” пойла налили, – возразил Иван.

– Замажем на пятьсот “зеленых”, что есть? – тут же завелась Анька.

– Ты пятьсот не потянешь. Давай двести? – предложил Иван.

– Давай! – согласилась Анька.

Слегка “поплывший” от наркотика Миша, посмеиваясь, разбил пари.

– Вот куда такого брать? – вздохнула Аня, глянув в его покрасневшие глаза. – Слушай, Майкл, может тебя сразу ментам сдать, чтоб не мучался?

– Нормальный я, чего ты на меня баллоны катишь?! – возмутился Миша.

– Ладно, со мной пойдешь. Будешь на велике у дверей “маркета” стоять, будто с утра уже нагонялся, а теперь тусуешься. Ты только вспотей как следует, и “колы” попей. Рюкзак чтоб синий был. Понял, нет?

Миша со вздохом кивнул.

– Иван, ты тоже со мной. А то скажешь потом, что я в бутылку подкрашенного спирта налила.

– Так оно и есть, – засмеялся Иван.

– Остальные напротив “маркет” “моют”. Дерьмо не брать! Через полтора часа у рынка. К Самвелу не ходить, понятно? Я сама пойду. А то он сердится.

– Понятно, – нестройно ответила компания.

– Ну что, двинули за коньячком? – Иван, снова приобнял Аньку за плечи.

– Ты не гони, Ванечка, быстро только кошки родятся. Тебе еще удочку купить надо, – сказала Анька, уворчиваясь от объятий.

– Удочку-то зачем? – удивился Иван.

– Ты, Ванечка, карасей в сметане любишь?

– Люблю, наверное, – пожал плечами Иван.

– Вот и я тоже.

День становился жарким. Солнце накалило плотную прорезиненную крышу летнего кафе, расположенного на заасфальтированной площадке около супермаркета на Миклухо-Маклая. Посетители кафе, обливаясь потом, потягивали пиво из банок и бутылок.

Взвизгнули тормоза. Из-под носа у машины вынырнул велосипедист в мокрой от пота майке, оранжевых трусах и бейсболке, повернутой козырьком задом наперед. За спиной у него болтался ярко-синий рюкзак. Водитель “Форда” высунулся в окно и закричал: “Парень, тебе что, жить надоело?” Миша – а это было он – виновато улыбнулся и пробормотал в ответ: “Извините”. Он въехал на площадку, прислонил велосипед к низкой решетчатой ограде кафе, вошел внутрь, отирая бейсболкой пот с лица.

– Мне “Пепси”, литровую, – попросил он у девушки за прилавком.

– Наездился, – улыбнулась девушка, доставая из холодильника пластиковую бутылку.

Миша отвинтил крышку, жадно припал к горлышку. Пил, обливаясь, потом сел за стол, снял рюкзак, положил его на пластиковое кресло рядом с собой. Со своего места он хорошо видел вход в супермаркет.

Прошло минут десять. Миша неторопливо потягивал “пепси” и ждал. Наконец, он увидел, как Анька с Иваном поднялись по ступенькам и вошли в супермаркет. Теперь на Аньке было обтягивающее “мини” и туфли на высоком каблуке. Волосы тщательно уложены в модную прическу, на плече – крохотная сумочка. У Ивана за спиной болтался синий рюкзак, в правой руке он нес телескопическую удочку и сачок.

“Да, блин, на такую девку любой клюнет,” – подумал Миша, оценивающе глянув на стройные Анькины ноги.

Анька с Иваном скрылись в дверях супермаркета.

– Я первой пойду, – тихо сказала Ивану Анька, останавливаясь у киоска с фотоаппаратами недалеко от входа. – Поболтайся пока в зале, тортик купи. Как увидишь, что я подвалила, тоже подваливай и за выпивку базарь. Главное, чтоб она его открыла. Охраннику старайся на глаза не попадаться. Удочку прячь. Ты сегодня как – тупой, нет? Бутылку-то увидишь?

– Умный я, – проворчал Иван, глядя на рекламный стенд с девицей в купальнике. – Камеры там точно нет?

– По-моему, нет. Ну все, а я за фруктами. А ты не суетись. Сегодня ты не “мойщик”, а солидный покупатель, понял? – Анька застучала каблуками по каменному полу.

Она зашла в отдел и попросила взвесить килограмм апельсинов, полкило яблок, три банана, морковь, капусту, лук…

– В ваш пакетик, пожалуйста, – улыбнулась она продавщице.

Выполняя Анькину инструкцию, Иван купил торт, поболтался по залу, поглядывая то на покупателей, то на прилавок винного отдела. Покупатели были заняты выбором котлет, креветок, салатов, по сторонам не глядели и дорогие вина их не интересовали. За все время, пока Иван бродил по торговому залу, к отделу, находящемуся в отдельном закутке, так никто и не подошел. Сбоку над прилавком Иван заметил кронштейн для камеры. На кронштейн был намотан телевизионный кабель, но самой камеры не было.“Умная девочка Аня – сечет “фишку,”– подумал Иван.

Анька огляделась, убедившись, что на нее никто не смотрит, достала из сумочки маникюрные ножницы и слегка надрезала дно тяжелого пакета. Вздохнула, небрежно перекрестилась и решительно направилась к винному отделу.

Иван увидел, как Анька подошла к прилавку, и охранник в черной форме оценивающе на нее посмотрел. “Давай-давай, лохастый!”– про себя подбодрил его Иван.

Он двинулся к отделу. Подошел к прилавку, водрузил на него торт. Действительно, шкаф из дуба на замке, в нем на полках “крутые” напитки: настоящее французское шампанское, коньяки, огромная бутылка виски. Вот он – “Хеннеси” из темного стекла, на нижней полке. До него не больше метра, и очень удобная позиция. Напитки попроще и подешевле стояли вне шкафа на полках. Иван стал изучать ценники: виски, ром, джин, текила… Охранник его не видел, он не мог оторвать взгляда от Анькиной груди, от четко очерченных под легким летним платьем аккуратных сосков.

– Вам чем-нибудь помочь? – поинтересовалась продавщица.

– А можно вот эту маленькую бутылочку посмотреть? – Иван ткнул пальцем в крохотную черную бутылку на средней полке.

– Пять тысяч, – предупредила продавщица.

– Я вижу, – кивнул Иван.

Продавщица открыла шкаф, подала Ивану бутылочку.

Пакет с треском разъехался по шву, и на гладкий полированный пол посыпалась морковь, капуста, яблоки, бананы, апельсины…

– Ой, мамочки! – запоздало взвизгнула Анька. Она присела на корточки над рассыпавшимися овощами и фруктами так, что теперь из-под платья были видны ее белоснежные трусики. Охранник мгновенно взмок. Он тоже присел на корточки и стал помогать Аньке.

– Девушка, больше трех килограммов в такой пакет нельзя, – сказал раскрасневшийся охранник, стараясь не смотреть на ее ноги.

– Как же я теперь все понесу? – по-детски захныкала Анька. – Такие дурацкие у вас пакеты!

– Девушка, не волнуйтесь, я вам сейчас хороший принесу! – охранник вскочил и умчался. Иван проследил за ним взглядом. Охранник скрылся за полками торгового зала.

Анька стала выкладывать овощи и фрукты на прилавок.

– Девушка, немедленно уберите все с прилавка! – строго приказала продавщица.

Анька и ухом не повела.

– Вы русский язык понимаете, нет? – повысила голос продавщица.

Апельсины покатились по прилавку и упали на коробки с вином.

– Да что это такое-то! – окончательно взъярилась продавщица. Она взяла у Ивана бутылочку, поставила ее на полку рядом со шкафом.

“Ты только шкаф не закрывай!”– мысленно приказал продавщице Иван.

Продавщица направилась к Аньке.

– Я сказала – убери все отсюда!

– Что вам, жалко, что ли? – Анька продолжала свое дело. Под прилавок упало яблоко. – Может, у вас пакетики есть?

– Девушка, вы не видите, я занята!

– Да вон же у вас под полками пакетики лежат.

Продавщица присела спиной к Ивану и стала собирать скатившиеся апельсины и яблоки. Иван оглянулся – чисто. Одним движением он выдвинул удочку с петлей, перехватил сачок в левую руку, протянул удочку к бытылке на нижней полке шкафа, под которой был ценник с цифрой 50.000, подставил сачок под полку, подцепил петлей бутылку и сбросил ее в сетку сачка. В следующее мгновение он все убрал под прилавок, присел, переложил бутылку из сачка в рюкзак, сдвинул удочку.

Скандал нарастал. Продавщица стала скидывать фрукты назад на пол.

– Что вы делаете, эй! Вот, блин, коза драная!

– Слушай, ты, проститутка малолетняя, я ведь тебе русским языком сказала!…

– Сама ты проститутка!

– Ах ты, дрянь! Я сейчас вызову нашу охрану. Они тебе быстро мозги вправят!…

– Ага, я сейчас к менеджеру пойду и расскажу, как ты матом ругаешься, он тебя с работы нахрен выгонит!

Продавщица задохнулась от негодования.

– Девушка, вы мне вино продадите? – поинтересовался Иван.

– Да-да, сейчас, – раскрасневшаяся продавщица наконец-то обернулась к Ивану. Она подошла к шкафу, поставила бутылочку на среднюю полку, повернула ключ в замке. – Какое вам вино?