Текст книги "S-t-i-k-s Харон 2.0 (СИ)"

Автор книги: Андрей Желдак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Мой хороший, один ты меня всегда понимаешь с полуслова. Пойдем внутрь, я тебя вкусняшками покормлю. Один ты сегодня заслужил, заработал свой ужин... – с этими словами довольная парочка скрылась внутри боевой машины. Дверь захлопнулась незамедлительно...

– Похоже, мы стратили, Дита.

– Пошли. Поможешь мне поначалу?

– Да куда ж я денусь-то, если в подводную лодку все люки задраены? Давай так, я стараюсь подсечь ноги, а потом уже на пару крошим в капусту? Идет?

– Не попробуем – не узнаем.

Говорят, правильно составленный план, разработанная тактика боя – половина будущего успеха кампании!

А еще говорят, что гладко было на бумаге, да забыли про овраги...

В любом случае, вернее всего придерживаться где-то середины этих, безусловно, мудрых высказываний.

Если, по всей видимости, умудренный каким-то житейским опытом, какими-то случавшимися в его истории драками мужик и сумел с первого удара попасть в ногу твари, то... То дальнейшее развитие ситуации пошло по новому для актеров сценарию. Во-первых, его удар пришелся не совсем туда, куда он метил. Не в колено, травма которого, несомненно, снизила бы маневренность даже такого живучего создания. Удар рассек бедро! Качественно, глубоко! Как всякое рассечение этой переполненной всякими крупными и мелкими артериями плоти, результатом стал просто-таки фонтан крови из разорванных, разошедшихся краев. Но скорость зараженного от такого повреждения упала не сильно. Нет, потом, через минуту-другую он, возможно, и упал бы, но пока же попросту выбрал цель, прыгнул на нее все своим телом, вцепился в топор одной рукой, в волосы бича второй и вонзил ему в плечо зубы. Ну да, в плечо, целился в горло, а коварная жертва успела-таки наклонить голову! Спросите, что же Дита?

Может быть, не стоит? Ну, раз вы настаиваете... Дита в это время, выронив из рук топор, упав на колени и уперевшись обеими руками в такую твердую и устойчивую землю... блевала. Женщины могут ее понять. Мужчины где-то даже посочувствуют. Бичу было не до этих высоких чувств! Он готовился к самому решающему движению в своей жизни! Не в силах выдернуть топор или освободить вторую руку, не имея достаточного места для замаха головой, он попросту... повторил маневр твари! И удачно! Вырвал зубами кусок мяса из ее горла и уже выплевывал его для повторения маневра, когда до зараженного наконец-то дошло, что в своей первой трапезе в данной ипостаси ест не он, а вовсе даже наоборот!

Ну пусть не едят. Но зато откусывают! И успешно! Что-то прохрюкав, тварь отпустила свободную руку бича и попыталась ею закрыть рот противника. Удачно, очень удачно. Снова патовая ситуация? Ну... так бы и было, если бы пальцы так вовремя освободившейся руки не вонзились бы в глаза уже обмякающего от потери крови зараженного.

– Как же мне его окрестить-то? – бормотал в это время наблюдающий за ситуацией через смотровую щель Харон. – Мясником? Было бы грозно, но паренек заслуживает чего-то более благозвучного. Девчонка, конечно, предсказуема, но очухается ли?

Знаете вы или нет, но подобной привычкой – бормотать иногда вслух – зачастую. Сами того не замечая, обзаводятся люди, подолгу скитающиеся в одиночестве. Не неделя, нет, гораздо-гораздо дольше. Наверное, эта деталь поможет нам узнать о Хароне немного больше и понять его глубже? Посмотрим.

– Ты смотри, что вытворяет! Нет, ты видал, Зверь!

А посмотреть действительно, было на что: полностью освободившийся от захвата мужчина поднял резким рывком бледную Диту, дал ей в руки свой топор, не теряя времени, чтобы поднять ее оружие и спокойно, даже как-то ласково выдохнул:

– Руби, девочка. Руби. Ты сможешь, иначе нам обоим хана. Этот чертов ублюдок не выйдет. Руби, маленькая...

– Зверь, из него выйдет толк.

Наверное, сценарист какого-нибудь фильма ужасов теперь руками Диты все-таки снес бы голову пытающемуся ползти ослепленному зараженному. Наверное. Но в этой истории все снова вышло немного иначе.

Ему раздробил череп подоспевший на помощь мужичок лет за пятьдесят. Раздробил добрым десятком ударов здоровенного гаечного ключа, ну знаете, при помощи которых меняют колеса. Бил, пока не превратил в полное месиво из осколков кости, мозгов, крови, волос...

– Фух... едва успел. А ты думал, парень, что все разбежались? Да погляди, народ просто вооружается, кто чем может! Кстати, паря, со спины ты больше на этакого безумца был похож, – это уже бичу, – очень вовремя обернулся!

А в это время народ из машин начал потихоньку организовываться – маленькими, а иногда и большими стайками кучковаться вокруг новорожденных тварей... Вот группа метрах в десяти сомкнулась, несколько взмахов всякими подручными инструментами и... и с отвращением расходится от оставшегося кровавого месива на земле. Вон другая, лица суровые, хоть и ошеломленные; оглядываются, ищут глазами нового врага.

– Явился? – бич, явно рассерженный, зло уставился на Харона.

– Имеешь что-то против? Так скажи сразу, чтобы не было между нами недоговоренностей. Нет? Молчишь? Ну так готовьтесь, самый пик, самый скачок на первые часы, а следующие день-два только остатки добивать. Вопросы?

– У меня вопрос, уважаемый, – подоспевший человек с ключом. – А в самом деле, почему не помог?

– Кому, дядя? Тебе? Ему? Каждый из вас может такой же тварью стать. Так какой резон? Среди всей этой толпы я могу быть уверен только в себе и Звере! Ты можешь мне гарантировать, что, пока я бы рвал задницу ради него, – ткнул пальцем в бича. – он бы меня не тюкнул своим топориком по затылку?

– Ну... Сложно все как-то...

– Сложно станет, когда выживете, а пока так, цветочки. Ладно, развлекайтесь. Дита, зайди в машину, – и, к ее спутнику: – а ты далеко не уходи, к тебе тоже дело будет!

На этом явление Харона народу закончилось. Правда, дверь в машину осталась открытой, но возле входа лежал такой добродушный Зверь, скалясь ласковой улыбкой, что вряд ли случайный прохожий решился бы без приглашения заглянуть на огонек. Кстати, он же, выждав минуту, носом подтолкнул замешкавшуюся Диту ко входу.

– Харон, я... – начала она, понурив голову.

– Ты женщина, Дита, я все понимаю. Знаешь, каков процент женщин среди измененных? Примерно такой же, каков будет среди выживших на этом поле, если не меньше. И потом им становится по0настоящему плохо. Представляешь, как уставшему от прогулки по таким дорогам вернувшемуся в стаб и нажравшемуся до синих чертей рейдеру хочется бабу? А?

– Почему до синих? – хлюпая носом, переспросила Дита.

– У каждого – свой колер. Тебя только это волнует?

– А... а какой выход? Ты же про это?

– Молодец, быстро отходишь. Что умная, я уже понял. Есть выход, но очень рискованный. Смотри.

На руке Харона появилась небольшая черная горошина, невзрачная на вид, маленькая, но, почему-то притягивающая внимание.

– На, подержи в руке. Чувствуешь, как она теплеет, правда?

Дита заворожено кивнула, продолжая хлюпать носом.

– Что это? И что я должна сделать?

– Это? Это твой шанс, девочка. Или смерть. Может быть, тело останется живо, но разум умрет. Погаснет. Станешь как те, даже хуже – сильной, ловкой, быстрой, настоящей смертью для каждого встречного. Но если все будет в порядке, если эта черная жемчужина предназначена именно тебе, ты получишь очень сильный дар. Очень. Там тоже не все так просто, но для тебя лучший, едва ли не единственный шанс жить нормальной жизнью, а не раздвигать ноги перед десятком мужиков ежедневно, пока не сдохнешь от такой жизни.

– А ты бы что выбрал?

– Я? Хочешь переложить решение на старенького Харона? По-женски, ничего не скажешь.

– Прости. А без нее?..

– Без нее, с ней ли... шансы одинаковы. Все просто, девочка, с ней ты почти гарантировано станешь сильнее. Слушай меня внимательно, в некоторых стабах. Продав такую жемчужину, можно жить безбедно год. Ты представляешь, что такое год жизни в таком веселье, как за окном? Но если ты решишься, и вы с ней понравитесь друг другу, то перед тобой откроется намного больше... Я бы просто мог тебе сказать – ешь, ничего не объясняя. И ты бы послушалась, ведь правда?

Дита в очередной раз кивнула.

– Сегодня твой первый день тут. Поэтому вероятность срабатывания эффекта... Статистики нет, очень мало кому везет настолько – заполучить жемчуг в свои руки в первый день. Даже увидеть жемчуг удается далеко не каждому. Но если подействует плохо – я пойму. И убью тебя сразу же, пока еще могу справиться, пока ты не станешь сильнее – зачем плодить тварей, их и без нас с тобой хватает. Ну так как?

– Просто есть.

– Просто есть. На, запьешь потом, это придаст сил. Не волнуйся, алкоголя немного, и я мешаю с неплохим коньяком. Вот так... Проголодалась? Ну, как захочешь есть, возвращайся, а пока иди, девочка, иди. Привыкай к виду крови, ее теперь на твоем пути будут целые реки. И позови мне... черт, ну ты поняла, да?

Явившийся в дверь бич вид имел довольно рассерженный, но сдерживал себя, не отнять.

– Я не буду вмешиваться, если ты снова об этом, – предупредил его вопрос Харон. – И объяснять лениво, потом как-нибудь. Тебя только это злит?

– А тебе этого мало? Я смотрел этой твари в глаза, там же нет ничего человеческого!

– Ну я же говорил уже, – со вздохом протянул Харон. – Экий ты невнимательный. И я не человек, и ты скоро им станешь. Или такой же тварью безумной, или измененным, вроде меня. Кстати, о твоей драке, тебе только глаза не понравились?

– Ты сдурел, да? Я дрался с обычным, с виду мужиком. Хлюпиком-ботаником, и то едва одолел, а мне на своем веку... ну, довелось, одним словом, начальник. Как вы тут живете вообще с такими соседями?

– Да по-разному, кто как. У кого с мозгами в порядке, тот нормально.

– Как себя поставишь, да?

– Почти. У них, у зараженных, развитие идет в тело, у нас, иммунных, открывается Дар. Или два, или...

– Помню, помню... скажи, меня все мучит эта фишка с погонялами... что, тоже примета такая? А если я не суеверный и, придя в этот твой стаб, назовусь иначе, у меня что, все время шнурок развязываться будет?

– Иди, – Харон махнул рукой в сторону открытой двери.

– Ты гонишь, начальник. Я же не про сейчас, а вообще. Куда я один пойду-то?

– Ну, если приведу я, то первым делом зайду к ментату и расскажу о крестниках. А потом и тебе зайти придется, это обязательно для всех. А ментат уже снимет с тебя слепок и отправит другим. Это если в двух словах.

– Ясно. Прописка, как на родной зоне. Какое погоняло заслужил, с тем свою пайку и хлебай весь остаток срока. Ну, дело знакомое.

– Не на зоне же тебя таким приемам научили, правда?

– Ну тут ты пальцем в небо метишь. Там замесы бывали и покруче.

– Как хочешь, не лезу, – продолжил Харон. – Дар хочешь?

– Бойся данайцев, приносящих дары, – на что Харон только хитро усмехнулся. – Что взамен потребуешь, начальник? Стукачка себе заиметь решил?

– Совсем даже наоборот. На, посмотри, – на этот раз в руках Харона появилась красная жемчужина. – С очень большой вероятностью откроет в тебе сильный, очень сильный Дар прямо сегодня. Взамен молчание, полное, обо всем, пока мы идем вместе. Навсегда!

– Гладко стелешь. Погоди... А если проболтаюсь. Ты, конечно, меня на краю света отыщешь, да?

– Палец о палец не ударю. Тебя грохнут заинтересованные лица, до которых дойдет твой треп. Вначале будут долго, вдумчиво расспрашивать специально обученные люди, ну, ты понимаешь. О ком я. Чтобы проверить, не упустил ли ты чего. А потом убьют. Просто из жалости. Тело твое регенерировало бы, но ты, как по конвейеру, попал бы к следующим любопытным, и потом еще к следующим. Ну?

– Понял. Тебе помощник нужен, да? А какие гарантии. Что ты меня не того?

– Никаких. То, что ты держишь в руках...

– Дорогое?

– Лет пять жить хватит.

– Эх... мне не хватит.

Если б было море водки,

Стал бы я подводной лодкой!

Если б было море пива!

Я б дельфином стал красивым!

– Ну, считай, что тебе повезло. Тут алкоголиков и нет, почитай. Так, народ в стабах поквасит месяц-другой и надоедает. Отходняк неслабый, все по правилам, но тело регенерирует. Зато наркоманов навалом.

– Так не бывает, Харон.

– Бывает, бывает. Алкоголь приносит из того мира. А вот наркота уже из местных тварей, из зараженных.

– Не жизнь, а курорт. Убедил. Ну, что мне делать? Говорить: 'Вот те крест на пузе?' и глотать?

– Если тебе так хочется, можешь сказать, мне пофигу. Сначала дослушай. Когда мне понадобиться твоя помощь... Этого может и не случиться... Ты кое-что узнаешь. Сопоставишь факты. Прикинешь хрен к носу. Одним словом, я пойму твою цену. Поверь мне, пойму!

Бич только весело усмехнулся:

– Харонову ладью я вижу пред собою

И взмах его весла над черною рекою.

Я слышу кормчего. "Не медли, – он кричит. -

Тебя здесь ждут. Иди! Спускайся к нам в Аид!

– Жан Баптист Расин, Ифигения... За нее когда-то мой крестный меня и окрестил. Вот если ты мне сейчас соврешь, что читал в нужнике на зоне или дежурным по роте от скуки,.. а если скажешь правду, имеется неплохой вариант имени.

– Институт Востока. Так, для общего образования.

– Вон оно как, Петрович. Так ты шпиён?

– Да куда мне. Рылом не вышел. И не доучился... Одним словом...

– Одним словом, Улисс, если решился – глотай. И запей живчиком.

– Все, что ли? Так просто? И красная? А Дану ты какой купил?

– Черной. Суеверие. Страхуюсь, может и не сработать, а так шансы выше. Начнешь превращаться в тварь, убью немедленно.

– Начну болтать – убьют слушатели. Харон, а другие варианты есть? Ну пряник какой-нибудь? Стоп, Улисс? А... вот он, пряник! Ну че, за крестины!

По лицу крестника Харон догадался, что быть Одиссеем его удовлетворяет. Не меньше.

– Ну все? А теперь вали отсюда. Убей там всех, нам еще два дня ждать, так проведи их с пользой!

Глава 3

Особенно непросто было ночью.

То, что на местном небе заменяло луну и звезды, света, как такового, давало маловато, а новорожденные твари очень чутко реагировали на малейший звук, но подопечные Харона выжили. Даже ему самому несколько раз пришлось подключаться, а Улисс уже под утро расстался с куском мяса на плече. Не успел, не потянул сразу двух тварей.

– Ерунда, – прокомментировал Харон. – Царапина, к вечеру и следа не останется. Ну, максимум через пару дней... Живчик приготовь сам, учись.

– Ну конечно, кто бы сомневался? Все сам и сам... У тебя же еще две полторашки есть!

– Улисс, ключевые слова – 'у меня'. Или тебе спорана мало? Так жди, пока твари созреют.

– Прости. Просто замотался в последней драке немного, вот и злюсь. Дита, а ты на каком расстоянии это можешь?

У Диты от перепуга или от неприятия крови проснулся Дар. Дар, о котором, по его словам, даже Харон не слыхал: она сумела превратить ноги зараженного, евшего Улисса со спины, в гипсовую статую. Ненадолго, всего на какое-то мгновение, но этого времени хватило, чтобы ступни твари от резкого движения противника подломились. И никакой крови!

Нет, кровь, конечно, потом появилась, но уже у Диты из носа, когда она упала от перенапряжения... Зато довольная ухмылка с лица Харона не сходила долго! Особенно после того, как он присел над осколками, оставшимися от твари и долго, со всем усердием изучал остатки. Растирал в пыль, нюхал, на момент показалось, что даже попробовал на вкус. И все это под голодное урчание новых зараженных, на которых он совершенно не обращал никакого внимания. Зверь сидел рядом и охранял своего двуногого хозяина. Или друга? Мощный, почти лысый, с непомерно раздутой грудной клеткой, над которой возвышалась такая же безволосая голова. Окровавленная пасть с мутировавшими челюстями запросто перекусывала руки-ноги подбиравшихся тварей... И умные, необычайно умные для зверя глаза. Ужасное и завораживающее своим сюром зрелище!

– Шутишь? Дай отойти от первого раза! Харон, у тебя лимона, случайно, нет? Если найдешь – съешь поскорее...

– А почему гипс, Дита?

– Сама не знаю, наверно, в фильме каком-то видела. Просто очень-очень захотелось. Так оно и бывает, да?

– Конечно. Хе-хе, это получше очарования, правда? Но работать тебе теперь и работать! Такой дар надо очень упорно развивать. Неожиданно... Если я правильно понимаю, он совсем не боевой, но нужны эксперименты...

– И ты опять все подстроил со своей жемчужиной? Знаешь, наверное, я тебя как-нибудь придушу во сне. Ой, прости, я сама не своя, спасибо тебе, Учитель.

– Баба! Харон, не придушит, я буду следить!

Возбуждение боя сказывалось, выходил адреналин, поэтому Харон лишь добродушно посмеивался, слушая мелкие подначки и споры. Интересно, много раз он бывал свидетелем подобного? Много раз ему доводилось вот как сейчас быть свидетелем радостного возбуждения выживших и слегка окрепших новичков?

– Харон, а Улисс уже точно не станет таким?

Волнение Диты понятно, с ней-то уже все самое страшное позади.

– Не должен, вроде бы. Если, конечно, он не эстонец.

– Почему эстонец? – удивился объект разговора.

– Мне кто-то рассказывал, что в Таллине есть круговой перекресток, перед которым висит знак с надписью 'Не более трех кругов'.

– Аааа... издеваешься! Тебе можно, ты начальник.

– Бросал бы ты придуриваться. Или образ так глубоко въелся, что уже и не снять?

– Так легче жить, начальник! Особенно в тех местах, о которых ты говоришь. В стабах. Я ведь правильно тебя понимаю?

– Не совсем. Да, в некоторых... что-то вроде Дикого Запада с нашим, славянским уклоном. Но есть и... всякие. Сам увидишь когда-нибудь. Да и нам через несколько по пути придется пройти.

– Мы там надолго остановимся? – вмешалась Дита.

Лицо Харона как-то помрачнело от этого вопроса. Совсем незаметно, но женщина успела понять, что затронула какую-то не слишком приятную тему.

– Отдохнем немного. Стоп, не надо загадывать на дорогу!

– Что, снова плохая примета? – оскалился в ухмылке Улисс.

– Плохая привычка. Нам еще Черноту пережить! Ох, и достанется же вам... Зато немного окрепните, перестанете быть этакими хлюпиками.

-Запугал уже, прямо, – но по лицу Улисса не заметно, что он хоть немного напуган. – А чего ждем-то? Пока все не заразятся, да? Двинули бы еще вчера, а то торчим тут.

– Можно, конечно. Но не хочу кабину броневика пачкать. Вдруг ты в ней превращаться начнешь, а? Оттирай потом твои кишки пополам с мозгами. Или на броню посадить?

– Эх... все, молчу, молчу.

– Харон, – вмешалась Дита. – Ты вот про регенерацию вчера говорил, все хочу спросить... А что у тебя с лицом?

– А, это... Пустяки, через месяц-другой как новый буду. Волосы вон уже отрасли, а то ходил, на Зверя похожий. Измененных в стабах пугали на пару.

– Я поняла. Значит, она не быстрая.

– Нормальная. Не как у зараженных, конечно, но жаловаться не вижу смысла. Вон у Улисса укус за пару-тройку дней затянется. Улисс, может, зашьем?

– Ну... Если умеешь... Было бы здорово. Только Диту внутрь отправим? Не будем нервировать девушку?

– Пусть привыкает. В жизни все может сгодиться, верно, девочка?

– Как скажешь, Харон, – покорная своей судьбе, согласилась Дита.

Достав из какого-то очередного кармана своей примечательной куртки вполне себе современный набор хирургической нити и игл, Харон усадил пациента, успевшего снять порванную джинсу, промыл рану живчиком, и, прежде чем приступить, поинтересовался:

– Могу, конечно, коньяка немного предложить...

– Если немного, не надо. Только душу травмировать.

– Хозяин-барин. В самом деле, что там терпеть-то? Ну, приступим.

И споро, за считанные минуты стянул края ровными, аккуратными скобами, комментируя каждое свое действие побледневшей Дите. Несложная операция тяжелее всех далась, пожалуй, именно ей.

– А теперь внутрь, полчашки. Со временем и шрама не останется.

– Серьезно? А... только шрамы?

– Я понял вопрос. Помолодеешь еще немного. Тут у каждого по-своему. Можешь внешне таким же остаться, на свои сорок-сорок пять, а можешь и лет десять скинуть. От тебя все зависит, – вот к этим словам уже с гораздо большей заинтересованностью прислушивалась и Дита.

– Ну что, позавтракаете и спать? По очереди, конечно.

– А что ждем-то, Харон? Ты ведь так и не ответил пока.

– Ждем? Пожалуй, что ждем, пока город не очистится.

– От зараженных? Так ведь по твоей логике, выжившие нажрутся и только сильнее станут.

– Зараженные не так страшны, как некоторые измененные, а их там сейчас много. Несколько команд грабят город. Ну, тот кусок, который перезагрузился. Расходники всякие – консервы, тряпки.

– А мы как же?

– И нам останется, не переживай, Улисс... Завтра поедем. Так... Оливки... Дита, твоя работа? Манго... Ага, тушенка. Ну, кто что принес, тот и получает, справедливо? Давайте, светает уже, надо за день выспаться.

– Харон, а ведь ты, как с нами связался, ни разу не ел. И живчик свой только Тузику подливаешь, – заметил Улисс. – Что нам еще не известно?

– Да не накручивай ты себя, диета у меня такая. Лишние килограммы набрал, можешь считать так.

– У тебя лишние? – изумилась уже Дита.

– Ага. Полтора. Девушкам не нравлюсь такой толстый. Все, ешьте и спать, а я первый немного подежурю.

Весь день и следующая ночь прошли довольно однообразно: разбежавшиеся было остатки перенесенных людей постепенно возвращались к дороге, подтягивались к броневичку. Чтобы в один не прекрасный вид начать похрюкивать, издавая отнюдь не человеческие звуки, тянуться к ближнему своему и... И успокаиваться навечно под ударами остающихся. Нет, вернулись, конечно, не все, но утро следующего, третьего дня возле БТР встречали еще семеро... назовем их пока выжившими, так как Харон не питал полной уверенности в окончании превращения.

Кстати, за это время со стороны перезагрузившегося кластера проехало еще с десяток машин. Некоторые водители с полубезумными глазами проносились мимо, некоторые останавливались на время, но, узнав, что владельцы БТР собираются в город, крутили пальцем у виска и ехали дальше.

– Харон, а тебе их совсем не жалко? – спросила после очередного микроавтобуса Дита.

– Кого? Дита, тебе пора уяснить одну простую вещь – ежедневно в Стикс прибывает несметное число неудачников. Большинство сразу умирает, – он кивнул за плечо – машину уже дважды перегоняли, трупный запах давал себя знать. – У меня не настолько большое сердце, чтобы вместить в себя всех, свидетелем смерти которых я был. И тебе пора немного черстветь.

– Она справится, Харон. Дай только немного времени!

– А вот его-то, пожалуй, у нас и нет. Быстро в машину, Улисс, заводись! У нас гости! Все, как учил, следишь за моими жестами! Зверь, в сторону! Дита, двери закрыть!

Оставшаяся семерка выживших проворно юркнула в придорожные заросли. От греха подальше, как учил их Харон, который, оказывается, не собирался больше никого брать с собой в путешествие.

А на дороге, ведущей из перегрузившегося кластера, в это время появилась... мечта Безумного Макса, при виде которой он срочно стал бы искать покупателя на свою левую почку. И правую.

Наверное, когда-то в предыдущей жизни это был трактор. Наверное. Опоздать его можно было только по невероятно огромным колесам, защищенным вдоль дисков цельными листами металла. Сварная рама-клетка с навешанной же самодельной броней с небольшими амбразурами, выдавалась за колесную базу далеко в стороны, давая понять, что внутренний размер вполне может вмещать в себе четыре-пять человек, правда, пренебрегающих привычным комфортом. Собственно, именно четыре ствола и смотрели в каждую сторону. Автоматных, что странно.

– Нищеброды. Но умелые, – по своей привычке прокомментировал вслух увиденное Харон.

Прицеп. Доверху груженый поклажей огромный прицеп, уже без брони. Скорость... ну, как у быстрого пешехода, видимо, перегруз всяким нештатным железом сказывается на ТТХ конструкции, во главу которой поставлены отнюдь не эргономика или комфорт, но безопасность экипажа. Ну да, именно экипажа, так как называть пассажирами людей внутри было бы кощунством. Пардон, измененных.

Остановилось это рукотворное чудо метрах в семидесяти впереди БТР. Немая сцена... Особенно, учитывая, что все движение бронированного монстра сопровождалось легким поворотом оружейной башенки с тридцатимиллиметровой пушкой, спаренной с немаленьким же пулеметом. Для тех, кто понимает – зрелище убедительное. В тракторе, похоже, собрались исключительно понимающие измененные, один из которых выскочил на дорогу и сейчас осторожно, озираясь по сторонам и совершенно никуда не спеша, приближался к БТР.

'Как он только влез в камуфляж'? – думал Харон. Обширный, а вернее будет сказать, необъятный дядька ростом под добрые два метра, бородатый, мордатый. Вот первые слова, которые пришли бы любому при его виде. Пузатый. Добротное брюхо любителя пива с многолетним стажем. Правда, при нынешних ценах на алкоголь отрастить такое совершенно не представляет проблем, поэтому говорит оно скорее только о благополучии кластера, из которого прибыл его владелец. Или же о его роли в этом кластере.

– Епс туды чича чебурашка! – подойдя на расстояние нескольких шагов, выдал камуфлированный густым, сочным басом. – Хуман! С ума сойти, живой хуман!

– А ты что, круглый, мертвых видел? – немного прищурившись, процедил Харон.

– Нет, нет, ты не подумай! – затарахтел толстяк! – Я к тому, что вообще никаких не видел, только слухи! Я не так давно здесь, месяцев шесть всего.

– Откуда будешь, круглый?

– А ты что, про меня слышал? Ну... это... имя знаешь... Из Понизовки мы!

– Имя? Так как же тебя еще назвать-то могли? – усмехнулся Харон. – Ну и кто там сейчас у вас в боярях сидит? Шум?

– Да ну, Шума еще ранней весной сожрали, я и не застал его. У нас теперь князь! Зима!

– Этот маленький заморыш?

– Ну дык... у него сила, у него дружина.

– Понятно. А сами куда?

– Так за споранами же! Каждый месяц здесь добычу ведем. В городе уже всех постреляли, вот, думали в спокойном кластере бегунов побить. Обычно неплохая добыча раз в месяц.

– Извини, дорогой, не в этот раз. Сам видишь...

– Ну да... – печаль в басе бородача была неподдельной. – И в городе облом. Опоздали.

– Что, зачистили уже весь?

– Ну само собой. Привычное дело – медленный кластер, рейдеры со всей округи собираются. Бедновато у нас на тварей.

– Не прибедняйся, у вас Долина под боком! Уж чего-чего, а тварей там всегда хватало!

– Знаток! Там посерьезней дела, а тут выждал, поколол бегунов и домой. Легкие деньги! Были, – Круглый покосился на трупы, устилающие сплошным покровом обе обочины. – Ты что, им даже созреть не дал? Не по-хозяйски.

– Не тебе судить! – и, увидав согласный кивок, уже более спокойным тоном: – давно у вас не был, как там вообще? Ну, житье-бытье?

– Да нормально все, – Круглый пожал плечами. – Только после войны народишка маловато.

– Войны? Снова с Кулебовкой?

– Ага. Нет, ну чего они? Сами виноваты! Зато мы им так наваляли, ты бы видел!

– И теперь рады каждому измененному, верно?

– Ну... Зима налоги снизил.

– Понятно. Ладно, сам видишь...

– Ага. Так мы это... Пойдем? Можно?

– Да идите уже. Хотя, постой, – начавший уже было разворот толстяк потешно замахал руками, возвращаясь лицом к Харону. – Возьмешь семерых измененных?

И, даже не дожидаясь ответа, Харон крикнул в пространство:

– Эй, народ! Вылезайте из кукурузы, вам повезло, вас берут в благополучный стаб! Выходите, выходите!

Раз... три... считал про себя Харон. Шесть. Странно, было же семь? Ну... бывает.

– Ты же говорил про семерых?

– Черт его знает, может быть, обсчитался?

– Жаль. И одни мужики... – действительно, Харон отчетливо припоминал девушку. Этакого божьего одуванчика. Сбежала, что ли? Ну и сама виновата.

– Чем богат. Ну все? А то и нам пора, хотели с утра пораньше выдвинуться.

– Да, да, спасибо. А?..

– Пока.

– Ну да, да. До встречи, друг. И спасибо!

Трактор проворно развернулся в сторону, с которой только недавно прибыл и поспешил удалиться, увозя своего немаленького пассажира.

– И что это было? – высунулся из водительского люка Улисс. – Харон, ты их по понятиям задавил? И чего мы вообще прятались-то?

– Береженого бог бережет. Про этих я немного знаю, а могли быть и другие. Которые вначале стреляют, потом здороваются, просто для профилактики. Или еще хуже.

– Куда уж еще-то? – подала голос Дита.

– Узнаешь. Хотя, тьфу-тьфу-тьфу, лучше не надо! Ну что, друзья мои, будем и мы сворачиваться. Заедем в городок, благо, его почистили, загрузим еды на дорогу, вас приоденем по-человечески и в путь?

– Подожди, Харон, – потупилась Дита. – Тут такое дело. В общем, я не успела тебя предупредить... попросить... Я... мы...

– Ну и чего я не знаю?

– Одним словом... Ты такое рассказывал про женщин. Про то, как с ними обходятся...

– Так-так-так... Так вот почему их было шестеро, да? Эта щуплая пигалица, правда?

– Ну... девочке всего семнадцать, ей бы жить и жить еще.

– Ой, Дита, Дита... Вот выпороть бы тебя. Разложить прямо на броне. Взять ремень и по голой заднице!

– Харон, а давай, я ее подержу? Дита, ты не переживай, я аккуратно.

– Ну... – Дита снова начала хлюпать носом. – У нас же... столько места.

– Которого скоро не будет совсем, если тебя не связать. Ты понимаешь, что она не перенесет черноту. Всего не перенесет. Слабая слишком. Так у нее был хоть какой-то шанс. Да и потом, после... Нам топать и топать до места!

– Я...

– Оставить вас на дороге, что ли? И зачем только с бабой связался, старый дурак.

– Ну...

– Баранки гну! – Харон на секунду задумался. – Что сделано, то сделано, в принципе, бывало и похуже. Но что мне не нравится, Дита...

– Я все поняла!

– Поняла она. Веди давай. Дита, вот честное слово, если еще хотя бы раз!..

– Я поняла-поняла. Сейчас мы!

И, пока Дита умчалась с криками в сторону кукурузы, слово перешло к ее спутнику, Улиссу. Ну да, и у него появились вопросы.

– Хуман?

– И так называют. Что-то не так?

– Нет, все нормально. Хуман, так хуман, бывает. Нет, я не ворчу, конечно, и так все понятно. Ведь хуман же, да? Бывает.

– Гуманитарий.

– Ххе... Институт культуры речи?

– Ладно, зануда, – на что Улисс многозначительно покашлял. – Хуманами нас так называют, за то, что не очень уважаем всякие эти трещотки.

Харон постучал по боку БТР, потом поднял автомат, показывая его собеседнику.

– Но пользуетесь.

– А ты презервативами в той жизни пользовался?

– Хм... резонно. Без всякой охоты, но приходилось. Нахожу твой довод достаточно образным и понятным. И все?

– Ну не все. Если кратко, не люблю зависеть от всякой техники. Мы в мире, где всё разделено на иммунных и зараженных. Твари растут, матереют, а иммунные... Готовы душу продать, чтобы заполучить пушку потолще, ящик патронов побольше. Костыли, – Харон слегка презрительно сплюнул.

– Ну ясно. И чтобы отказаться от этих костылей, надо пройти тысячу ступеней Шаолиня.

– Утрируешь. Просто я частенько брожу вдали от стабов, волей-неволей мне стали ближе лук и стрелы, нож, Зверь, остальное.

– Вот про остальное хотелось бы немного подробней, – затараторил почувствовавший интересную тему Улисс. – Дар?