Текст книги "Король и воробей"

Автор книги: Андрей Загузин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 13. У воеводы

Воевода, проснувшись, открыл было глаза, но тут же снова сомкнул их. Этой весной он нашёл для себя «лазейку в рай». Так Вардег в душе называл умиротворение и радость в минуты раннего утра, когда тишина наполнялась пением вернувшихся с юга птиц. Нужно было только тихонечко лежать и слушать – и перед внутренним взором его появлялись картины яркие, ширины необъятной. Вроде знакомое всё, те же холмы да леса, река, табун коней на берегу. Всё как наяву, да только сверху как-то. Зимой тоже, бывало, чирикали воробьи, когда теплело. Но Вардега они своей детской веселостью никак не могли заразить. Он-то чётко знал, что до настоящего тепла ещё долго – рано радуются птахи, думал он про себя.

Сейчас же всё было наверняка. Сама земля теплеть начала – готовится дать миру всё, что нужно, чтоб дожить до следующего года. О своём «рае» Вардег никому не говорил – не поймут дружки его, будут только ржать как кони. Он и сам ещё с месяц назад любого за такие россказни на смех поднял бы и гоготал бы сколько мочи было.

Воевода выбрался из хижины. Зная точно, что вода в рукомойнике не замёрзла за ночь, он всё же заглянул в него. И, как бы доказав самому себе – вишь, мол, я же говорил, не замёрзнет! – довольно крякнул. Вардег умылся ледяной водой, изрядно фыркая, и не торопясь направился к конюшне. Но тут небо вдруг посерело, закапало и внезапно жахнуло такой грозой, что Вардег на ещё не разгулявшихся после ночи, почти не гнущихся ногах поспешил укрыться под навесом загона.

Вот уже несколько дней как воевода наказал конюху Тереку не выпускать вороную жерёбую кобылу с табуном, а выводить её на выпас в поводу. Конюх хоть и ворчал про себя, что Вардег из «воронухи» принцессу делать вздумал – другие-то все «как полагается, в поле жеребятся, и ничего», но перечить, разумеется, не стал.

Кобыла неспокойно кружила по загону. Заметив Вардега, она на миг остановилась, нервно крутя хвостом и раздувая ноздри, как если бы только что перешла с бега шаг, и заходила снова по кругу. Воевода понимал, что вот-вот всё начнется. Вороной до грозы дела нет, а вот что происходит внутри неё, она ещё не знает. Потому и волнуется. Непогода тем временем прошла так же внезапно, как и налетела. Кобыла встала. Передние ноги чуть дальше вперёд, чем обычно. Спина немного прогнулась вниз, и ещё чуть-чуть. «Лучше б ты легла, – подумал воевода. – Ну да ладно, давай так».

– Вот и живот заходил, давай, давай, – уже вслух говорил Вардег, как бы подбадривая кобылу.

– Она тебе, что ли, родня? – пошутил Терек, тихо подойдя к воеводе. – Сына тебе рожает, – усмехнулся он, ещё больше наглея.

Он знал, что так, без посторонних ушей, воевода позволял ему пошутить над собой. Вардег, не замечая желания старого товарища побалагурить, вполголоса ответил:

– Вон копытца показались, хорошо пошёл!

Меж обтянутых «рубашкой» передних ножек показалась угловатая мордочка жеребёнка. Кобыла, похоже, поняла, что ей нужно делать, и успокоилась. Воевода перевёл взгляд на Терека:

– Жив ещё, бродяга! – поприветствовал он.

– Хе-хе, только так и умею. Помирать не научился ещё! – довольно отвечал тот.

Пацетер появился как раз в тот момент, когда жеребёнок шлепнулся на землю. «Рубашка» натянулась на носу и лопнула, ноздри впервые втянули воздух. Вардег и Терек быстро пробежали глазами по нескладному телу жеребёнка – всё на месте, всё хорошо!

Пацетер, всё ещё незамеченный, наблюдал за воеводой и конюхом, стоя в нескольких шагах от них. «Постарели, – думал он. – Ох, постарели! Как встретят меня и мои новости?»

– Доброго здравия!

Вардег и Терек аж вздрогнули. Обернувшись к Пацетеру, оба вытаращили на него глаза. Вид у них был такой, как будто они узнали Пацетера, но явно не хотели в это верить. Зачем он здесь? Сейчас? В таком виде, что можно спутать с бродягой? А эта кляча с седлом короля?

– Приветствую вас! – попытался Пацетер ещё раз. – Как жизнь?

– Как в раю! – отозвался наконец воевода. – Какими судьбами к нам занесло? Охотишься?

– По делу я к вам, – ответил Пацетер.

– Ух ты, по делу! – удивился Вардег. – Слышь, Терек, у короля к нам дело, – обратился он к товарищу. – Интересно, какое? Ты не знаешь?

– Как не знать – важное, если король сам к нам пожаловал. Ты воевода, он король, очень важным делом попахивает! А давай его спросим, чего гадать-то!

– Тиора вернулась. Тигрус убил Пириса и захватил его земли. Очень вероятно, Тигрус выступит и против нас, – кратко объяснил Пацетер, глядя прямо в глаза воеводе.

Вардег молчал. Он пристально смотрел на Пацетера. Терек переводил взгляд с одного на другого. Ему вдруг показалось, что он больше не узнаёт Пацетера. Ни принца, которого знал с детства, ни того, который распустил армию, будучи их королём. Ему казалось, сейчас перед ним стоял Верликт. Терек даже вытянулся, как, бывало, раньше в присутствии короля.

Вардег молча обернулся к жеребёнку. Тот уже пытался встать, но пока не получалось. Задние ноги толкали хорошо, да вот только вытянутые во всю длину передние уперлись в землю так, словно специально мешали встать.

– Пойдём, – сказал воевода и направился к своей хижине. На полпути Терек вильнул в сторону со словами:

– Я догоню!

Воевода и Пацетер молча сидели друг напротив друга за сколоченным из могучих плах столом. Вардег, видимо, думал, а Пацетер просто не знал, с чего начать разговор. Терек нарушил тишину. Он зашёл, по-свойски толкнув скрипучую дверь ногой. Руки его были заняты большим кувшином, который он громко поставил на стол. Тут же появились три глиняных чашки, вылепленные будто детьми. Терек лихо наполнил их до краёв. Все трое молча их осушили. Терек тут же налил ещё раз. Теперь выпили двое – Пацетер показал, что ему хватит.

– Когда? – спросил воевода, в упор глядя на короля.

– Пока не знаю. Но скоро, надеюсь, узнаю.

Вардег не сводил с него глаз. Отвечая на его немой вопрос, Пацетер пояснил:

– Я отправил кое-кого разузнать.

– Отправил к Тигрусу? Кого? У тебя есть люди, способные на это?

– Да, у меня есть кому доверить такое дело, – ответил Пацетер.

По лицу Вардега скользнула тень уважительного одобрения.

– Я знаю этого человека? – спросил он.

– Нет.

– Он пришлый? – воевода нахмурился. – Как знать, что его не послали шпионить за тобой?

– Поверь мне, Вардег, он наш!

– Хорошо. Я переговорю со своими. Посмотрим, кто ещё в состоянии воевать.

– А где все? – спросил Пацетер. – Я, кроме вас двоих, никого ещё не видел.

– Да кто где – кто на реке рыбу колет, кто в лесу промышляет. Кто-то к вам в город подался. Думаю, человек пятьдесят найдём.

– Пятьдесят?! – переспросил Пацетер. – Вас же намного больше было.

– Время идёт, многих не стало уже. А кто одряхлел совсем, в строю только обузой будет. Новых-то нет! Есть горстка старых вояк, которые и не воевали никогда. Так что, брат, пятьдесят если наберём, то хорошо ещё будет. Ну в городе у вас ополчение соберём, поднатаскаем. Глядишь, всех тысяча получится. Я тут дождусь своих – не сегодня так завтра вернутся, наверное, и в город к вам придём.

Вардег встал.

– Пойдём, глянем, может, табун неподалёку ходит. Поищем тебе лошадку подостойнее.

Терек выбрал доброго жеребца. Тот, пока его седлали, стоял как вкопанный. Но когда Пацетер вскочил на него, тот сразу задурил. Пошёл в дыбы, скачками в бок и понёс! Понёс обратно к табуну. Пацетер решил не ломать коня сразу, а дать ему сначала пар выпустить. Привстав в стременах, он только ещё больше подгонял его. Заметив их, табун тоже сорвался с места. Жеребец Пацетера врезался в самую гущу. Справа и слева неслись бок о бок лошади, срывая копытами подмоченную недавним дождём землю и швыряя её высоко вверх. Один такой ком прилетел Пацетеру в глаза – пришлось зажмуриться и скакать ничего не видя, полагаясь только на опыт и чутьё. Благо конь под ним, хоть и рвал вперёд как все, но имел очень приятный ровный ход. Это помогло Пацетеру удержаться в седле. Проскакав так всей гурьбой приличное расстояние, кони поняли, что ничего страшного-то и не произошло. Они сбавили ход. Жеребец тоже начал успокаиваться. Но Пацетер, чуть проморгавшись, снова погнал его, направляя из табуна. И вот тут пришлось побороться. Конь хоть и смирился с новым ездоком, но от собратьев уходить ни в какую не хотел. Всё так и норовил завернуть обратно. Но Пацетер не спускал, всё гнал и гнал прочь, заламывая уздой шею, пока тот не сдался и не зашагал покорно туда, куда правил его новый хозяин. Жеребец то и дело возмущённо ржал, но всякий раз тут же получал пятками под дых и смиренно замолкал.

Глава 14. Предатели

Понаблюдав за представлением, которое устроил Пацетер, Вардег и Терек подались обратно в хижину воеводы.

Придя к Вардегу, Терек сразу схватился за кувшин и со словами: «Наконец-то есть за что выпить», – разлил по чашкам.

– И за что же мы пьём? – сухо спросил Вардег.

– Как за что? Мы же воины – вот и наше время пришло! А то вроде впустую жизнь прожили. Ух, повоюем ещё!

Вардег, ничего не ответив, выпил. Выпил и Терек. Воевода, хоть и смотрел на Терека, но, казалось, не видел его. Терек же буквально впился в товарища взглядом, пытаясь понять, что у того на уме.

– Ты как думаешь, когда вернётся Шеркон со своими? – спросил Вардег.

– Да к полудню-то будут уже, наверное. Если рыба пошла, то они махом набьют сколько надо. А если нет, так чего там на реке делать?

– Выпьем ещё, дружище! – предложил воевода и сам разлил по чашкам.

Терек с ещё большим удивлением смотрел на него – с каких это пор воевода стал с утра прикладываться, да так с размахом? Выпили. Терек почувствовал, как хмель стал разливаться по телу и шибанул в голову.

Он спросил напрямую:

– Ты вроде не рад, что в нас надобность появилась? То всё говаривал, что наступит час, и вспомнят про нас, и мы покажем, зачем воины нужны! А теперь гляжу я на тебя и не вижу, чтоб ты особенно воевать хотел.

– Обида у меня на короля. Неправ он тогда был, когда от нас отказался. А сейчас сразу к нам прибежал, ни извините, ни простите! Как будто так и надо.

Терек не верил своим ушам. Да, обида, понятно, но ведь дело к войне! Какие счёты могут быть сейчас?

– Но ты ведь пообещал, что мы придём, что поможем! – возмутился он.

Вардег медлил с ответом. А потом сказал:

– Ты выпей лучше, чем так волноваться.

У Терека и так уже голова кругом пошла, но он ещё налил – только себе. Залпом выпил и снова уставился на воеводу.

– И что же ты надумал, воевода?

– Кому надо, тот пусть и воюет. Я никого держать не стану. Хочешь, иди и ты. А я лучше отсижусь в горах, пока всё не успокоится. Думаю, половина наших точно со мной пойдёт. Тигрус придёт, возьмёт что надо и уйдёт.

– Это как так – придёт, возьмёт и уйдёт? – глаза у Терека сузились, лицо сморщилось, спутанная борода вздыбилась. – Ты что, спятил, воевода?!

– Я-то как раз не спятил, а вот ты, видимо, совсем дураком на старости стал. Ну как воевать нам с Тигрусом? Он не просто так полмира уже покорил. У него армия!

– А мы?!

– А мы – бродяги!

– Но ты обещал! – прохрипел Терек. – Трус! Предатель!

Но Вардег его и слушать не хотел. Он молча указал конюху на дверь. Терек рванул стол так, что тот вместе с кувшином взлетел в воздух и рухнул на воеводу. Задыхаясь от гнева, Терек выскочил наружу. Из его горла, словно из жерла вулкана, вырывались вперемежку со слюной, которой он яростно плевался, самые немыслимые невоенному человеку проклятия! В таком состоянии он встретил вернувшегося с дружками Шеркона. Он не любил ни Шеркона, ни его приятелей. Они были самыми молодыми и заносчивыми в лагере. Всегда надо было им спорить, выделываться. Но сейчас Терек просто бросился к ним, ища участия в своей беде, – он только что потерял лучшего друга! И как потерял – не в бою, а в гнуснейшем предательстве! Он был просто в бешенстве! Он хрипел, ревел, плевался, грозил кулаком в сторону хижины воеводы. Шеркон, самый смышлёный из своей компании, начал понемногу понимать причину неистовства несчастного конюха.

– Старина Терек, пойдём, выпьешь с нами, – предложил он. – И ты всё нам по порядку расскажешь.

Шеркон прихватил Терека под локоть и повёл к хижине, где они жили с товарищами.

Воевода, наблюдавший всю картину сквозь щель в стене и прекрасно всё слышавший, выбрался по-тихому из дома. Незаметно он прокрался к задней, глухой стене дома Шеркона и там притаился. Терек выругался вдоволь и теперь рассказывал про встречу с Пацетером и про разговор с воеводой. Язык у него не слушался, но он старался.

– Значит, старый хрыч решил в горы податься, не хочет он, говоришь, воевать? Так?

– Не хочет, тварь трусливая! Гад! – Терек снова сорвался в ругань.

– Ну а ты? Ты пойдёшь к королю? Как остальные?

– Я пойду! И все пойдут! Вы ведь же пойдёте!

– Мы-то, конечно, как не пойти за короля-то воевать, – отвечал Шеркон за всех, незаметно подмигнув своим. – Давай выпьем, старина! Воеводу мы нового выберем. А Вардега – в хлам!

– В хлам! – подхватил Терек, но тут же смолк, прижав поданную ему чарку к губам. Ему налили от души. Терек пил огромными глотками и чувствовал, как его мозг залило «под крышечку». Он рухнул на земляной пол. Наступила тишина. Вардег напряжённо прислушивался. Вот заговорил Шеркон:

– Такие вот дела, братцы, – он сделал паузу. – Я вижу здесь такой расклад, – продолжил Шеркон, – воевода, старый пень, мстить решил. Это у него хорошо получится. И не надо ему мешать! Король сам виноват! Зачем он нас в леса как собак ненужных выпнул? Те, что за него пойдут, будут перебиты. Где им с армией Тигруса тягаться. Умрут красиво, но впустую. Те, кто с воеводой по горам прятаться будет, может, и спасутся. Да только жизнь такая крысиная. Я думаю, к Тигрусу надо идти, за него воевать. С ним на юг пойдём, там есть где разгуляться.

– Так ведь он сперва сюда пошлёт, наших бить, – возразил Лорк.

– Кого бить? Воевода спрячется, другие от старости своей сами в строю развалятся. Мы тут всё знаем, подскажем Тигрусу, как всех без боя в окружение взять. И Тигрусу поможем, и нашим жизнь спасём! А они уж пусть потом сами решают, в новой армии служить или на тот свет податься.

– Ну и хитёр же ты, Шеркон! Голова! Вот это план! – загудели в хижине.

– Тихо, тихо! Нам лучше прямо сейчас и уйти, пока ничего не началось.

Вардег, слышавший каждое слово, поторопился обратно к себе. И снова сквозь щель в стене, а их хватало, стал наблюдать за дверью дома Шеркона. Появился Лорк, оглянулся, как будто украл что-то, и побежал к коновязи, где стояли их лошади. Быстро отвязал всех четырёх и повёл к дому. Шеркон, Дугр и Видер вышли ему навстречу с полным вооружением, молча вскочили на коней и были таковы.

Вардег ждал. Хмель почти совсем вышел, и ему захотелось есть. Тут он вспомнил, что Шеркон с приятелями ездили добывать рыбу. Он вышел и спокойно отправился к их дому. Рыба была в чане. Терек лежал на полу и громко храпел. Вардег, кряхтя, поднял его и уложил на нары. Затем вышел на улицу и запалил костёр.

– Так-так-так, вот оно, значит, как, ну и ладненько! – вслух подумал он.

Глава 15. Хитрость воеводы

Терек проснулся только на следующее утро. Голова раскалывалась. Он всё ещё был пьян. С улицы доносились звуки какой-то беготни, суеты, стук, крики. Терек не мог даже представить себе, что там случилось, чтоб их лагерь пришёл в такое движение. Он постарался вспомнить, что было накануне, и тут его аж пот прошиб. Он вскочил и ринулся на улицу.

Такого он уже давно не видел. Все были чем-то заняты, куда-то шли, чего-то тащили, вытряхивали. Терек мотнул было головой, как бы стараясь выкинуть из нее остатки хмеля, но только сморщился от боли.

– Эй, Терек, дружище, ты уже на ногах? – услышал он голос воеводы позади себя.

Обернувшись, он увидел Вардега. Тот шёл к нему, как всегда, прямо, открыто глядя в глаза… Неужели это всё был просто бред? Пьяный бред? Терек опять чуть было не тряхнул головой, но вовремя спохватился.

Подойдя, воевода обнял Терека как родного брата и расплылся в широкой улыбке.

– Пойдём, – сказал он, – поговорить надо.

Терек молча поплёлся за ним в хижину. Воевода поставил кувшин с водой и чашку на стол. Тереку ужасно хотелось пить, но сперва он заглянул под стол. Вчера он явно стоял немного не так – на земляном полу возле каждой из ножек был виден прежний отпечаток. Терек перевёл взгляд на воеводу.

– Прости, меня, брат! – начал Вардег. – Времена непростые наступают, а у меня сомнения тут были.

– Это ты меня, значит, так проверить решил! – Терек с кулаками бросился на воеводу. – Меня! Ах ты гад!

Но Вардег играючи усмирил его в своих медвежьих лапах.

– Нет, бродяга, в тебе я нисколько не сомневался, а вот Шеркона на чистую воду сразу надо было вывести. И ты мне в этом помог! Он со своими уже на пути к Тигрусу, ему присягнуть решили.

Терек только теперь понял, какой театр воевода вчера затеял, а он в нём главную роль сыграл.

– Ну ты, воевода, даёшь! – только и сказал Терек. – А попроще никак нельзя было проверить?

– Никак. Шеркон умён, его на мякине не проведёшь. Если б он учуял чего, долго бы с ним в кошки-мышки играть пришлось. А так у него даже мысли не было, что мы его проверять вздумали.

– А зачем ты этих перебежчиков отпустил?

– Ты помнишь, что им сказал? Вот так они Тигрусу и передадут, воевода, мол, крыса, в нору спрятаться решил, и воевать, в общем, не с кем будет. Пусть Тигрус на то и рассчитывает.

Терек с восхищением смотрел на Вардега.

– Да уж, Шеркона и Тигруса враз с толку сбить… Это ты здорово придумал!.. И я тебе помог! – с гордостью добавил он.

– И ещё как помог! Вчера ты был великолепен! – хитро улыбаясь, подтвердил воевода. – Теперь отдохни чуток! А я пойду проверю, как сборы идут.

Глава 16. Поединок вместо казни

Лететь вдвоём с Керлоком было намного веселей. В компании молодого сильного ворона, готового дать отпор любому коршуну и даже крупному соколу, Чиру незачем было опасаться за свою жизнь. На ночлег расположились в лесу в ветвях пихты. Перед тем как уснуть, они долго болтали и смеялись. Им казалось, что они знакомы уже тысячу лет. Но вот где-то по соседству сердито защёлкала белка, недовольная, что не дают спать. Ворон и воробей поспешили пошутить и посмеяться и над ней тоже, но необидно. И тут же уснули.

До владений Тигруса они добрались только на следующий день поздно вечером. Чир предложил переночевать в конюшне. Керлок ещё никогда в жизни не ночевал под крышей и, будучи любопытным, согласился. Но ласточки, облепившие своими гнёздами каждую балку, подняли такой переполох, увидев ворона, и налетели на него с таким напором, что уставшему за длинный дневной перелёт Керлоку только и оставалось, что уносить крылья от этих тоненьких, но бойких птичек. Чир попробовал было объяснить хозяевам, что они с Керлоком только хотели переночевать, но его никто и слушать не стал.

Керлок, уже не раз имевший честь общения с ласточками на небесных просторах, решил просто с ними не связываться и полетел на крышу замка. Чир – за ним. Они устроились в углу башни, где меньше всего дуло, и сразу провалились в глубокий сон. Ночью Чир проснулся от холода, подобрался поближе к своему спокойно спящему другу и, отогревшись у него под боком, снова уснул.

Утром друзья с интересом наблюдали за приготовлениями, которые шли внизу на площади. Там спешно устанавливали помост, к которому потом прикатили большущую, тяжеленную чурку и водрузили её там наверху. Затем принесли трон из замка и выставили караульных. Чир и Керлок понимали, что сегодня должно было случиться что-то важное, но пока не догадывались, что именно.

Тигрус каждый раз, захватывая новое королевство, поступал с местными жителями по одному и тому же правилу, которое он ввёл давным-давно по совету начальника его личной охраны и первого советника – Тырка. После зачистки всех явно несогласных с новой властью с остальным населением поступали так: те мужчины, кто хотел и мог служить в армии, давали присягу, и их сразу распределяли по отрядам войска Тигруса. Остальные мужчины, а также женщины и дети с четырнадцатилетнего возраста, отправлялись на работу, их задача была содержать армию – кормить и одевать. Матерям с малыми детьми до седьмого года позволялось жить и заботиться самим о своём пропитании. Потом мальчиков отдавали в «казармы» – на воспитание к старым воякам, которые готовили из них новую смену воинов. Девочки оставались при матерях до четырнадцати лет, а потом вместе с ними шли в работу. Если надзиратели видели, что кто-то не может или не хочет трудиться изо всех сил, их переводили в отдельную группу. Там им урезали дневную пайку вполовину в пользу тех, кто работал хорошо. Если человек «исправлялся», что чаще всего и случалось, его возвращали к общим работам и восстанавливали обычное питание. Тех же, кто так и не смог начать работать как вол, казнили на глазах у всех.

В это утро должна была случиться первая экзекуция в новых владениях. На площадь привели «ненужных». Тигрус сидел на принесённом по случаю троне и разглядывал несчастных. Их было четырнадцать. В основном «рвань» – старые да немощные. Но среди них были трое, которые привлекли к себе особое внимание Тигруса. Один был средних лет, крупный, некогда явно бывший очень упитанным, но резко похудевший. Одежда его повисла на нём как парус на мачте в безветрие. Ещё недавно бывшие упругими щёки – тоже. Тигрус заметил, что верхняя губа уже совсем стала тоненькой, а нижняя ещё была пухлой. Другой, весьма молодой человек, очень худой, в расшитом золотыми нитками, но теперь изодранном платье, как-то уж очень быстро крутил головой, будто пытаясь найти кого-то взглядом. И ещё, как казалось Тигрусу, несмотря на суету головы, он старался как-то особенно «предстать» перед ним, всем своим видом выражая почтение. Ещё был подросток лет пятнадцати. Высок, широк в плечах, строен. Лицо светлое, в веснушках и радостное. «Дурачок», – заключил Тигрус.

По традиции, возникшей много лет назад, Великий обязательно присутствовал на первой казни. Тырк утверждал, что именно так порабощённый народ воспримет его правильно – жёстким и неумолимым. А это облегчит правление на многие годы вперёд и убережёт новых подданных от соблазна ослушаться или, ещё хуже, взбунтоваться.

По правую руку от Тигруса стоял Тырк, по левую Вырк – командующий армией. Впереди, у поставленной у самого края эшафота огромной чурки, торжественно возвышался над толпой палач с топором. Чурка была свежеспиленная. Она сверкала на солнце огромными каплями чистейшей смолы и источала такой аромат, что он доносился даже до Тигруса. Все ждали команды Великого. Он знал это, но медлил. Он смотрел на осуждённых и их конвоиров, смотрел на синее небо с аккуратными, будто постриженными небесным садовником кустиками пронзительно белых облаков, на палача Гирейдука, его топор и смолу на чурке.

– Я помилую того из вас, – начал он, обращаясь к осуждённым, и остановился, чтоб у его подданных было время осознать, что им не послышалось, – кто сможет стать помощником палача.

Это было настолько неожиданно для всех, а особенно для Гирейдука, что Тигрус сделал ещё одну продолжительную паузу. На лице палача, похожем больше всего на неровный булыжник, скользнула-таки тень удивления. Чтоб Тигрус решил кого-то помиловать, да ещё в первую экзекуцию… Кроме того, условие, которое он выдвинул, потрясло не только Гирейдука, но и Тырка и Вырка. Нет, он, Гирейдук, всегда выполнял свою работу чётко. Не может быть, чтоб Великий усомнился в его способностях.

Тигрус изучал лица осуждённых – одного за другим. Бывший «большой» человек, дождавшись взгляда Тигруса на себе, медленно, украдкой озираясь по сторонам, поднял руку. Это тут же заметил худой – недаром он так старательно вертел головой, и его рука стрелой взметнулась вверх. Сейчас он смотрел с ещё большей тревогой по сторонам. «Надеется, что больше никто не захочет в палачи», – раскусил его Тигрус. Но желающих больше не было. Тигрус высказал свою волю ещё раз. Бывший толстый и бывший богатый отчаянно замахали руками и даже заподпрыгивали на месте, то посылая друг другу злобные взгляды, то обращая полный надежд взор Тигрусу, расплываясь в медовой улыбке.

– Почему эти двое здесь? – спросил Тигрус.

– Тот, что побольше, – лентяй и хитрец, – ответил Тырк. – Ни в поле от него никакого проку, ни в кузне, нигде. А второй – криворукий и тоже лентяй.

– А вы знаете, что ремесло палача – непростое дело? – обратился Тигрус к желающим попытать счастья на новом поприще.

– Знаю, научусь, буду стараться, – наперебой кричали они.

– Но вас двое. А нам нужен один помощник. Решим ваш спор в бою! Дайте каждому по мечу, – скомандовал Великий.

Конвоиры вывели их из строя, вложили каждому в руку меч.

– Начинайте! – скомандовал Тигрус.

Противники отчаянно ринулись друг на друга в стремлении первым пронзить врага. Это удалось обоим. Хрипя, они повалились на землю. В этот момент одно из облачков чуть прикрыло солнце, и пошёл слепой дождик. Тот, кого Тигрус определил «дурачком», задрал лицо веснушками вверх, высунул язык и с удовольствием подставил его под капли.

– Всем дать пить! – скомандовал Тигрус. – Накормить и на работу!

Чир и Керлок видели всё случившееся прямо с крыши замка. Когда всё закончилось, ворон пристально посмотрел на воробья и спросил:

– Ты уверен, что ты и я имеем к этому какое-то отношение?

– Нам нужно поспешить за Тигрусом и этими двумя! – ответил Чир. – Вероятно, я смогу услышать много интересного, если удастся подслушать, о чём они будут сейчас разговаривать. За мной! – И с этими словами воробей полетел вниз к уходящему с площади Тигрусу.

Во внутреннем дворе замка Чиру пришлось немало потрудиться, чтобы найти окна того зала, куда прошли Тигрус и его сопровождающие. Они все были закрыты. Чир зацепился коготками за ставню одного из них и постучал клювом. Его, видимо, никто не услышал. Он постучал ещё и ещё – безрезультатно. Керлок, наблюдавший за его стараниями с крыши, подлетел на помощь и постучал в окно своим мощным клювом. Все трое сразу посмотрели в сторону окна и, увидев ворона, замахали на него руками и зашикали. Ворон не улетал, а стучал и стучал в окно. Все трое встали и пошли к нему. В последний момент Керлок слетел с карниза. Ставни распахнули, и голова Тигруса высунулась наружу. Он в недоумении посмотрел вниз во двор, по сторонам, но нигде не видел ворона. Тёплый ласковый ветерок, наполненный ароматами цветущих яблонь и вишен, был приятен. И окно не стали закрывать, а, наоборот, распахнули и все остальные. Троица отправилась обратно к столу, где они сидели до этого. Чир воспользовался моментом, когда все трое увлеклись беседой, и влетел внутрь залы. Сейчас он отчётливо слышал каждое слово.

– Великий, – обратился Тырк к Тигрусу, – в этой части света осталось одно-единственное королевство, неподвластное тебе. Волен ли ты покорить и его, прежде чем мы отправимся в большой поход на юг?

– А почему я должен оставлять за кем-то право жить не под моей властью? – ответил вопросом Тигрус. В голосе его слышалось раздражение.

– Это королевство ничтожно мало, Великий, и я не был уверен, достойно ли оно твоего внимания. Прости мне мою глупость, – извинялся Тырк. – Нам, разумеется, нужно занять все территории и сделать каждого человека твоим слугой или рабом!

– На север пойдём осенью, – заявил Тигрус. – Я понимаю, что вы и, скорее всего, большинство из наших военачальников хотели бы поскорее покончить с этим королевством-карликом и выступить в поход на юг. Но мы подождём, пока люди Пацетера соберут урожай. А потом отправим туда две-три тысячи солдат. Возьмём у них, что будет, и ещё до наступления холодов двинем на юг.

Вырк, с пониманием дела и одобрением, молча выслушал повелителя. Тырк почтенно склонил голову и сказал:

– Ты – Великий! Тебе решать!

– Я так решил, – обрезал Тигрус.

Тырк и Вырк, прекрасно знавшие повелителя, поняли, что совет закончен. Они встали, поклонились и вышли вон.

Чир тоже покинул своё укромное местечко и вылетел на улицу. Керлока он нашёл на крыше.

– Всё, дружище, дело сделано! Теперь нам домой!