Текст книги "Кошмар поселка Синицино(СИ)"

Автор книги: Андрей Туркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Сам поселок состоял, в основном, из частных домов, лишь в его центре располагалось несколько пятиэтажек. Жившие в них люди считались жителями элитного района. Несколько продуктовых магазинов, два кафе, дом культуры, несколько школ и детских садов, – вот, пожалуй, и все достопримечательности поселка Синицино. И все это было окружено лесным массивом, красотой Южного Урала, своими живописными холмами, ручьями и водопадом. К нему приводили девушек на свидание при луне. Ночью это было неописуемое зрелище. Когда луна заливала светом, падающие из горной реки в каньон, водяные потоки с такой силой и скоростью, что вода внизу пенилась и пузырилась, а над водоемом внизу стояли клубы пара и мелких-мелких капелек воды, – у девушек просто захватывало дух. В эти мгновения они становились на все согласны. Чем и пользовались парни в полном объеме.

А затем приходили в "Радугу" и хвастались своими победами в тесном кругу местного контингента.

Как и всегда, сейчас здесь шел пир полным ходом. Столики были заполнены под завязку, это означало, что на дворе пятница. Времени было еще мало, не было еще 11 вечера, но на улице было уже темно. Хотя на дворе самый разгар лета, но с переменами летнего и зимнего времени, сейчас должен был бы быть уже 12-ый час.

–Завтра еще денек отработаем и все, можно расслабиться по полной,– осушив очередной стакан пива, произнес Саня.

–А щас мы, как будто, не расслабляемся,– с сарказмом подметил Вася,– домой-то, чай, еще не собираемся. Партейку еще распишем, да по паре кружек пива задавим.

–А завтра опять опоздаем,– улыбнулся Стас.

–Ну, а что, нам впервой что ли,– Саня отодвинул кружку и крикнул официантке, чтобы принесла еще выпивки.– Всех троих нас не уволят, это полюбому. А если не уволят, значит, будет повод отменить это.

–Охрененный повод,– вновь с сарказмом в голосе произнес Вася,– отметим неувольнение. Мы так сопьемся с такими многозначительными датами. В понедельник нас тоже вряд ли уволят, хоть мы и с похмелья будем, как обычно.

–Мы же ценные работники, так или иначе,– Саня ухватился за новую кружку пива, которую принесла девушка в синем переднике.– Да и не водку жрем, а культурно пиво выпиваем.

–А я в следующую субботу опять экзамен пойду сдавать, с инструктором уже договорился,– Вася тоже отпил из новой кружки,– надеюсь, в этот раз уж точно все получится.

–Мечтай, мечтай, ты по ходу вечный пешеход.– Саня заржал во весь голос.– Бухать надо меньше.

–Кто бы говорил про "бухать". Ты сам-то давно в спортзале был? Твой пресс уже жиром зарос от пива.

–Я в отличной форме. Мастерство, как говорится, не пропьешь.

–Расскажи это тем деревьям,– съязвил Вася, и они со Стасом в один голос заржали.

Саня уже открыл рот, чтобы парировать эту шутку, но так и не успел ничего сказать. Входная дверь с шумом распахнулась, и на порог буквально ввалился Сергей Майоров, по прозвищу Майор. В кафе в одно мгновение наступила гробовая тишина. Выключили даже музыку и все, кто там находился, уставились на ввалившегося Майора. Его руки и одежда были в крови, глаза бешено бегали по помещению, ни на ком конкретно не останавливаясь, как будто что-то высматривали. Наконец он нашел то, что искал. Барную стойку. Поднявшись на ноги, он двинулся туда, прихрамывая на одну ногу. Никто не осмеливался нарушить тишину, все внимательно наблюдали за Майором. Он попросил водки и опрокинул две рюмки одну за другой, повернулся лицом в зал, опершись локтями на барную стойку и произнес:

–Боцмана убили. Они его убили и сожрали...

2

Дни проходили за днями в психиатрическом отделении, все было похоже, как две капли на то, что происходило днем или двумя ранее. Ничего не менялось в окружении. Только иногда кого-то выписывали, но сразу же клали новеньких, с их новыми причудами. Основной контингент не менялся годами, а вечно кочующие алкаши, суицидники и наркоманы бывало, по несколько раз проскакивали за лечение одного стабильного больного. И ходке на 3 – 4 были как у себя дома. Всех врачей и медсестер уже по именам знали, к заведующему по отчеству обращались, местные байки, когда и с кем лежал, рассказывали всем новеньким, уже считая себя в авторитете тут. Раздавали советы, с кем общаться, а к кому лучше не подходить. И одного такого Стас этим утром увидел в отделении. Неужели, он так долго тут загорает, что люди по второму разу успевают лечь сюда?

Его привезли в буйном состоянии и сразу же отправили на "вязки". Как говорил Коля-маятник: "на "вязках" быстро успокоишься". Это была его крылатая фраза в те моменты, когда на него кто-нибудь "наезжал".

И тогда Стас решил понаблюдать за состоянием того утреннего пациента. Ему стало интересно, через какое время он вылечится. И во сколько этапов это будет происходить. Он ведь, наверняка, выпишется раньше, тем более, что один раз он уже выписывался. Стасу хотелось проследить за ним от начала до конца, как за гусеницей, в ожидании, когда она станет бабочкой. Парень начал называть этого больного "своим отчасти пациентом".

Просто от того, что здесь каждый день было одно и то же, а этот пациент стал для него как календарем, дабы можно было отличать дни. В понедельник, например, его отвязали, в среду он столкнулся с ним лицом к лицу в туалете, а в пятницу, так вообще, тот был пьян. Для Стаса так и осталось загадкой, как тот пронес в отделение спиртное.

Вот такой вот пациент был.

Ну, а пока он еще лежал на "вязках", Стас решил поговорить с ним, узнать что-нибудь о его жизни, почему он уже дважды оказывается здесь. Но "Почти свой пациент" не захотел общаться и стал орать, чтобы Стас шел нах...й, да поскорее. Хотелось врезать хорошенько этому "дятлу", чтоб не "лажил благим матом", но Стас решил выйти из палаты. Все-таки это больной человек, и проще добиться результата – взять и уйти. И это помогло. Но теперь Стас твердо решил, что наблюдать будет только со стороны.

Уже несколько дней, как он стал меньше кричать во сне. Кошмары до сих пор снились, но теперь они были намного слабее, выглядели, как обычные сны. А эти простые сны уже не так пугали Стаса. Он просыпался, но уже не с такими громкими криками. Врачи считали, что он шел на поправку. Значит, диагноз они поставили верный, лечение назначили правильное. Стас рассказывал истории Елене Александровне, она их слушала, а иногда даже что-то записывала к себе в тетрадь. Или в его личное дело. По мере того, как парень рассказывал свою историю, ему становилось лучше. Каждый раз после рассказа – немного лучше!

Он зашел в последнюю от выхода палату под номером четыре и увидел, что его местные кореша, оба, кстати, Александра, сидят на привычных для себя местах, на кровати возле окна и выдыхают дым сигарет через решетку.

–Так и понял, что вы тут,– обрадовался, заходя, Стас.

–Так, а где нам еще быть?!– Отозвался Саня-Киллер-По-Пьяни.

Утром, когда врачи на обходе или просто даже в отделении, никто не осмеливается при них закурить, в какой бы то ни было палате. Или в коридоре. Только если без палева, с человеком на стрёме.

–Сегодня, кстати, баня,– напомнил Саня-Слава-России.

–Точно,– вспомнил Саня-Киллер-По-Пьяни,– щас пойдем дуриков купать, да потом сами хорошенько вымоемся.

–Ты вымоешься,– сделал еще одно напоминание Саня-Слава-России,– нам со Стасом не разрешат баню проводить.

–Стас пока еще не пришел в себя, а у тебя статья – терроризм, какие вам бани вести?!

–Да, надеюсь, что скоро отпустит,– вздохнул Стас, – чувствую себя лучше, но кошмары не прекращаются.

–Ну, когда прекратятся, тебя сразу же переведут в коридор, да и я бы в коридор не отказался,– Киллер-По-Пьяни докурил и выбросил окурок сквозь решетку на улицу.

–Я думал, тебе в палате нравится,– улыбнулся Слава-России.

–Да нет, просто повод не попадается никак. Так с воздуха просить, смысла нет. Хотя, доверие уже, какое-никакое, ко мне появляется. Скоро все вместе в коридоре зависнем.

–Да там храпят трактора всю ночь. Одно дело пятерых слушать, другое дело 50 человек.

–Базара нет, храпят, но не все же,– Киллер-По-Пьяни поднялся с кровати,– ладно, пойду, почитаю, а то скоро баня уже.

Он вышел из 4-ой палаты и направился в свою, под номером 3. Стас молча сидел и смотрел, как докуривал Саня-Слава-России. Затем перевел взгляд на окно. Прямо напротив их отделения находился женский корпус, их разделяло всего метров 30, поэтому было прекрасно видно, если кто-то там стоял у окна. А кто-то там действительно стоял. Стасу даже показалось, что его заметили и помахали рукой. Он ответил аналогичным жестом.

–На ду?рочек потянуло?– улыбнулся Саня.

–Да так просто, знак вежливости. Там же наверняка, как и у нас, нормальные люди есть, не только шизики.

–Да кто их знает, я там не бывал никогда. У нас один парень лежал, солдатик, с армии сбежал, так вот, пока он документы ждал на комиссование, его выпускали на улицу. Ну, там, обеды приносить, в прачечную ходить. Так вот, он там с одной дурочкой познакомился и начал к ней ходить. В итоге его "спалили" там, и запретили выходить на улицу после того случая.

–Да ну, ты моришь!

–Я тебе отвечаю, ее потом выписали и она к нему на свиданки приходила. Передачки приносила. И самое главное, брагу.

–Ага, брагу, передачки же шмонают на входе?– Все еще не верил до конца в сказанное Стас.

–Да она на грейпфруте настояна была, так она ее в полторашке от аналогичной газировки приносила. Никто и не догадывался. Газява, как газява. Что теперь каждую бутылку открывать, каждую печенку надкусывать что ли?

–Ну, так-то да.

3

Спустя пару часов, сразу после утреннего осмотра и ежедневного ритуального мытья полов, началась баня. Душевая комната находилась на этом же этаже, сразу за процедурной. Это было очень светлое помещение, выложенное кафелем советских времен, в котором находились две чугунные ванны, две душевые стойки. Из них и поливали пациентов теплой водой, давая им мыло. Когда они натирались, их ополаскивали и приглашали следующего. Вся процедура занимала часа два, в среднем. Так как баню проводили всегда молодые парни, входившие в круг доверия врачей, то иногда они прикалывались над дурачками. Поливали их из ведра холодной водой или выпроваживали пинком под зад, когда те не хотели уходить. На выходе им стригли ногти на руках и ногах, выдавали чистую одежду и подстригали. В основном, налысо, профилактика от вшей, да и экономия времени. Ну не модельные же им стрижки делать. Такие прически, только по спец заказу, опять же тем, кто был в кругу доверия врачей, помогал им в подавлении бунта буйными пациентами и прочими услугами, выше упомянутыми – такими, как поход за едой и т.д.

Стас уже бывал в душевой комнате, но смутно это помнил. Сейчас ему давали меньшую дозу препаратов, отменили эти болезненные уколы, от которых отнимается все тело. Поэтому, в этот раз он позволил себе полежать полчасика в ванной, отмокнуть хорошенько, да понаблюдать, как Саня-Киллер-По-Пьяни с еще одним парнем по прозвищу Степь проводили банное мероприятие. Степь был совсем еще молодой, лет 16 или 17, сбежал из дома, шатался с беспризорниками, промышлял мелкими кражами, но попался детским инспекторам, закатил им там истерику, и его привезли сюда.

Сбегал он, как оказалось, уже не первый раз. Жил в благополучной семье, ходил в школу, несколько раз из-за своих вылазок в большой город, его оставляли на второй год. Вот родители и не понимали, что там творится в его голове, почему он убегает из теплого дома и живет на улице в окружении трудных детей.

На пару с Саней-Киллер-По-Пьяни, они каждый вечер, в одно и то же время слушали радио Шансон. Точнее, отдельную его передачу, по заявкам слушателей. Писали в студию сообщения, поздравляли друг друга разными способами, желали приятного лечения и заказывали песни. Это был ежевечерний ритуал, который никогда не пропускали. Стас тоже приходил к ним слушать музыку, хоть телефона у него не было, но он особо и не переживал. Больно много денег снимали за сообщения, а если уж позвонить на станцию, то баланс тут же превращался в ноль. Что самое интересное, лучше всего радиоприемник принимал сигнал в той же самой палате N4, у того же окна, где они собирались на перекуры вечерами. После передачи, просили у дежурного врача кипяток, пили чай и рассказывали разные истории. Здесь лежали люди со всей области, кто-то из больших городов, кто-то из деревень или поселков.

И, вот сейчас, лежа в теплой ванной, Стас понемногу начинал чувствовать себя в безопасности. Те ужасы, из-за которых он оказался здесь, уже не так сильно пугали его. Конечно, когда он спал, во сне они казались ему такими реальными и настоящими, но когда бодрствовал, не шарахался от каждой тени и от каждого скрипа.

–Сегодня водку с воли передадут,– сообщил Саня-Киллер-По-Пьяни,– ты будешь с нами?

–Ну, я бы пару стопок опрокинул,– не открывая глаз, отозвался Стас.

–Ну, тогда позову тебя, как сядем.

–Вы там же, в палате собираетесь?

–Нет,– засмеялся Степь,– дурики не должны видеть, что мы пьем. У них же языки за зубами не держатся. Расскажут заведующему и все, приплыли. В столовой посидим, сегодня Толя санитар дежурит, он откроет нам, потом закроет.

–У вас тут все "подвязано"?– спросил Стас.

–Ну, живем потихоньку,– в голос засмеялись Саня и Степь.

–Степь, ты тоже бухаешь что ли?– поинтересовался Стас.

–Нет, конечно.– Саня залез в соседнюю ванну, так как очередь за дверями иссякла, теперь можно и самому помыться, пока их там, в отделении стригут, бреют и пересчитывают. Минут двадцать точно свободных есть.– Он же мелкий, так пасется с нами иногда. Ему как-то раз налили стопку, так потом чуть не спалились. Развезло Степь, как удава по стекловате.

–Так правильно, сколько я не пил,– стал оправдываться Степь,– вы-то частенько, а я все газировочку. Вот и развезло.

–Ну не с одной же стопки,– Саня повернул голову в его сторону,– я тут первый год вообще ни капли не пил, а потом сразу с санитаром на двоих пузырь 0,7 вылакали. И ничего, медсестер за титьки не побежали щупать.

–Нихрена себе,– улыбнулся Стас,– ты что, медсестер мацать после стопки пошел?

–Да, вообще, беспредельщик,– Саня добавил еще горячей воды,– мы потом все получили люлей, и три месяца ни капли в рот, сидели, ждали, пока все успокоится. Вот поэтому меня на улицу до сих пор не выпускают. Толяну выговор вообще занесли в трудовую, чуть не уволили. Поэтому Степь у нас не пьет, а мы сидим закрытые в столовой и потихоньку выпиваем.

–А на дверях специально ручек нет?– спросил Стас.

–Да,– Степь показал воображаемую дверную ручку, поворачивая ее, как будто, открывая дверь,– ручки съемные у врачей, медсестер и санитаров. Ну, вообще вон у Сани ложка есть обломанная, когда нужно, он дверь может открыть, но без палева. Никто не должен знать. Тут стукачей знаешь сколько?

–Сколько?

–Да много, каждый второй наверно. Они же больные, не понимают, что рассказывать нехорошо.

Каждую пятницу врачи выдавали списки пациентов, которых в понедельник готовили к выписке. За выходные у них было время сообщить родным, чтобы встретили их, или привезли одежду. Каждый в этом отделении, да и не только в этом, мечтал услышать свою фамилию в пятницу вечером в графе "на выписку". Все собирались в коридоре, и наступала тишина, какая бывает здесь только по ночам. Иногда этот список был коротким, иногда длинным. Раз в месяц пациентов подчищали как можно больше, чтобы предоставить места для новых больных. Стас никогда бы не поверил, если бы не видел собственными глазами, сколько сумасшедших ходит по улицам городов. И ведь, наверняка, их еще больше, просто всех невозможно вместить в этих стенах. Они спокойно проходят мимо каждый день, попадаются в автобусах, в трамваях, многие из них работают на ответственных должностях, от которых зависит жизнедеятельность населения. И никто, лишь раз на них взглянувший, не догадывается, что у них не все в порядке с психикой, что от них можно в любой момент ожидать чего угодно. Что им за это даже ничего не будет, пару лет лечения в стенах психиатрической больницы. Через год они смогут ходить на прогулку, при желании заказывать сюда водку, пиво и еще многое другое. Если хорошо общаться с персоналом – здешние апартаменты могут превратиться в своеобразный санаторий.

После обеда, Стаса вновь вызвала к себе Елена Александровна. Как обычно, она пригласила его присесть на стул, поинтересовалась, как его дела, как он себя чувствует, снятся ли кошмары. Пообщавшись еще несколько минут, она попросила его продолжить свой рассказ о том, что случилось в поселке Синицино несколько недель назад. И Стас продолжил свой рассказ на том месте, на котором в прошлый раз он остановился:

4

Максима Анатольевича Тушина по прозвищу Боцман хоронили спустя три дня на местном кладбище. То, что от него осталось, пришлось скрывать за закрытым гробом. Его зверски истерзали. Судмедэксперты пришли к выводу, что это сделали какие-то животные, но у Сергея Майорова была другая версия. Все эти три дня он находился в запое, рассказывал ужасные истории, что сделали это вовсе не животные, а человекоподобные чудовища. Но в том состоянии, в котором он находился, никто не предавал его словам большого значения. Все посчитали, что у него поехала крыша, когда он увидел, что его собутыльника раздирают живьем какие-то звери. По местному радио сделали сообщение, чтобы никто не отпускал детей одних гулять далеко от дома, и, пока ведутся необходимые проверки, даже взрослые жители по возможности не посещали лес и не ходили через мост за речку, где и обнаружили тело Максима Анатольевича.

На похоронах было немного народу, только близкие и соседи. Когда гроб на веревках опустили в яму, близкие сказали прощальные слова и кинули по горсти земли в могилу. После чего рабочие кладбища стали быстро закапывать тело Тушина, находящееся в деревянном ящике на глубине двух метров. Закончили они быстро и пришедшие проститься начали расходиться по своим машинам. Кто-то уходил пешком. Все это происходило в полной тишине, никто до сих пор не мог поверить, что в поселке совершено убийство. Уже лет пять, как не было даже бытовых преступлений, не говоря уже о том, чтобы кого-то зверски растерзали. Местные люди такого не могли даже представить. Многие в ту ночь не могли заснуть, даже те, кто не имел к Боцману никакого отношения. Жителям было страшно от того, что на его месте могли оказаться и они. Те, кто работал на стройке завода, каждое утро проходил через лес на работу, и каждый вечер возвращался обратно тем же маршрутом. Это было совсем рядом с тем местом, где протекает речка, за которой было совершенно нападение. Конечно, никто не верил, что это сделали какие-то чудовища, но все прекрасно понимали, что кем бы ни был этот хищник, он все еще там, в лесу. И, что он может снова напасть, или, даже прийти в поселок. Хотя, дикие животные, обычно, не приходят в жилые зоны, но сейчас в этом нельзя быть уверенным. Во дворах гуляют дети, они же совершенно беззащитны перед этим зверем. Это кабан или медведь, говорилось по местным новостям. Но в этих краях встречались только кабаны, медведей здесь, отродясь, не было. Возможно, это был какой-то заблудившийся медведь-кочевник, но от этого легче не становилось.

Стас встретился с Саней ближе к вечеру, они собирались сходить в "Радугу" и обсудить события, произошедшие тремя днями ранее. Все эти три дня они не работали, в субботу решили отпроситься, затем был выходной, а в понедельник они решили забить, сославшись на то, что будут присутствовать на похоронах Боцмана. Но идти туда они и не собирались, просто нужен был повод увильнуть от работы. А сегодня они планировали обсудить свою дорогу до работы, так как встречаться с диким зверем они не хотели. И, если он бродит где-то в тех лесах, то нужно было договориться, каким маршрутом и в какое время будет лучше всего проделывать этот путь.

Пошатавшись немного по поселку, они направились к кафе. Там их уже должен был ждать Вася. Его обещали привезти туда родители, собравшиеся в Челябинск, пройтись по магазинам, да посидеть в ресторане.

С порога парни увидели, что Вася уже на месте. Он забронировал им столик, как обычно, возле стены, напротив телевизора. Хотя, в понедельник народу собиралось немного, место можно было легко найти за другим столом, но им нравилось именно это.

–Здорова,– Саня плюхнулся на свое любимое место и отхлебнул пива из кружки Васи,– нам пивка заказал?

–Нет, конечно,– ответил парень,– чтобы выдохлось что ли? Сейчас гарсона позовем, и все будет.

–Стас, сгоняй,– Саня широко улыбнулся,– ты еще не сел просто.

Стас направился к барной стойке и заказал еще три пива и фисташки за их столик, затем вернулся к ребятам. Заказ был готов через пару минут и, попивая пиво, они поделились друг с другом своими соображениями по поводу всего произошедшего.

–Я считаю,– начал Вася,– что нужно держаться вместе. Возьмем биты, ножи, уж втроем-то отмахаемся.

–От человека может и отмахаемся,– высказался Стас,– но ты когда-нибудь пробовал отмахиваться ножом от кабана? Или от медведя? Да им наши ножи только шкуру почесать. Кабана ружья не с первого раза берут, а медведи вообще, два с половиной, а то и три метра ростом, я бы посмотрел на тебя, как ты вышел бы с ним на спаринг с ножом.

–Ну, а что еще делать? Что нам теперь работу менять из-за этой зверюги? Может, он уже убежал давно из этих мест. Как говорят по телевизору, это заблудившийся медведь. Значит, он тут проездом. Просто Боцман оказался не в то время, не в том месте. Возможно, что уже и опасаться некого.

–Ну, в любом случае, завтра на работу идти придется,– Саня, долго слушавший друзей, решил высказаться тоже,– если завтра не выйдем, точно нагонят всех троих. На всякий случай, конечно, стоит немного вооружиться, чтобы чувствовать себя спокойнее, но параноить тоже не надо. А ты бы мог давно сдать на права, и ездили бы на машине уже.– Обратился он к Васе,– и ни о каких медведях не переживали бы.

–Что ж ты сам не сдашь на права?– спросил Вася.– Могли бы и с тобой кататься.

–У меня щас деньги на другое уходят потому что. Хочу одну тему замутить, чтоб на карман потом процент падал. И можно будет вообще не работать.

–Что ты там опять мутишь?– поинтересовался Стас.– Мы от твоих прошлых дел с металлоломом еле от ментов отмазались.

–Да, я пока не буду говорить,– улыбнулся Саня,– а-то, как всегда, не получится ничего. Потом скажу.

–Я тебя больше в своем сарае прятать не буду, больше за соучастие и укрывательство не хочу идти. Ты бы завязывал со своими темными делишками, в следующий раз штрафом вряд ли отделаешься.

–Нормально все будет, не мори. Вот, я себе когда коляску тюнингованную пригоню, тогда посмотрю на тебя, как ты будешь говорить, что не надо было этим заниматься.

–Так, чем этим?

–Да отстань, сказал же, всему свое время.

На улице уже начинало смеркаться, когда им принесли еще по кружке пива. Друзья порешили на том, что на работу идти надо, но с оружием. С тем, какое найдется у них дома. Лето было порой пикников, но за последние дни никто не засиживался в лесу до вечера. Рыбаки ходили на водоем, находящийся в противоположной стороне от речки, молодежь ходила туда же, по соседству с рыбацким водоемом. Там находился небольшой песчаный пляж, где можно было окунуться в прохладную воду. Приносимые с собой бутылки пива можно было складывать у берега, в камышах, и не бояться, что после купания оно будет теплым. Здесь проводили время: и стар, и млад. Родители приезжали с детьми, с собаками, места хватало всем, хоть и был водоем относительно небольших размеров. Он располагался в пятидесяти метрах от центральной трассы, которая через несколько километров впадала в Троицкий тракт. Движение здесь было не такое и большое, так как численность поселка составляла всего тысяч десять. Здесь все знали друг друга по имени, поэтому и жили душа в душу. Хоть, иногда и происходили какие-то дележки, то собственности, то просто, по пьяни, но все обходилось, в крайнем случае, кулаками, без ножей и других колюще-режущих приспособлений.

Все трое друзей родились в этих местах, и уезжать отсюда не собирались, по крайней мере, в ближайшее время. Хотя, иногда и рассуждали о том, что неплохо было бы перебраться жить в Челябинск, но все это оставалось лишь на этапе разговоров и мечтаний. Вася единственный из троих был женат, вот уже несколько лет. Он сделал предложение своей избраннице сразу после того, как устроился на свою первую работу. Тогда он еще был подсобником, мешал раствор, махал кувалдой и копал лопатой. Но все с чего-то начинают, рассуждал он в те времена. Хоть, за плечами и был техникум, но работы в поселке было не так уж и много. Многие выбирались в Челябинск, но без машины это было очень неудобно. Автобусы ходили всего несколько раз в день, поэтому, пока он и жил, и работал в поселке. Потом началась стройка перерабатывающего завода, и он, подтянув туда двух своих одноклассников, одного бывшего боксера, другого просто хорошего парня, стал трудиться каменщиком-бетонщиком. Работа была тяжелая, но за нее неплохо платили. А тут выбирать не из чего. Так они и жили, работали в будни, и пили пиво в выходные. Сельская романтика.

Внезапно двери «Радуги» распахнулись и на пороге появились трое крепких мужчин. У каждого из них на плече висело ружье. Одеты они были в непромокаемые костюмы защитного цвета, на ногах каждого красовались до блеска начищенные берцы. Посетители резко замолчали и, с удивленными лицами, уставились на вошедших. Что-то частенько, как показалось Стасу, здесь стали происходить странные дела. И от прихода таких вот нежданных посетителей в кафе повисала гробовая тишина. Люди, как будто, наперед предчувствовали, что сейчас будет происходить что-то интересное, закрывали рты и созерцали вновь прибывших в полном молчании. Они, словно ждали, что сейчас им скажут нечто важное, из которого нельзя упустить ни единого слова. Так было с Майором, так должно быть и с этими тремя мужиками. Словно, почувствовав, что от них ждут каких-то объяснений, они медленно двинулись вперед, в направлении барной стойки.

5

Уютно обставленная двушка, находящаяся на втором этаже дома 13 по улице Лесной, была местом жительства Влада Громова, его жены Олеси и их дочери Танечки. Влад всю свою жизнь был охотником, зарабатывал этим на жизнь. Продавал мясо, делал выделки из шкур животных. Он уже два десятка лет состоял официально в охотничьем клубе, в котором они собирались раз в месяц, чтобы похвастаться, кто куда ездил и кто какую дичь подстрелил. Там они могли часами травить свои байки и пить алкоголь, а затем показывали фотки с охоты и хвастались, что они лучшие в мире охотники. Иногда такие ярые посиделки заканчивались мордобоем, но спустя несколько часов все забывалось и охотники вновь обнимались и смеялись над новыми и старыми историями. А за полночь разъезжались по домам. И через месяц все повторялось снова и снова.

В квартире Влада было несколько ружей, пара пистолетов, различные ножи, подарочные и самодельные. И всю эту коллекцию завершал старинный арбалет. Влад им никогда не пользовался, потому что это был подарок губернатора за отлично выделанную шкуру медведя, которую Громов привез из поездки на север. К арбалету прилагалось несколько стрел и кожаный колчан, каким, наверняка, еще пользовались несколько столетий назад. Подарок был очень дорогим, это было видно сразу. За такой могли спокойно дать квартиру и машину в приличном районе Челябинска, но Влад не торопился с продажей этого антиквариата. Эта память была ему дорога. Те воспоминания о поездке, о медведе, который чуть не задрал их с его другом Максом. Тогда им крупно повезло, что остались живы. Потеряли одно ружье в схватке с животным, и Влад едва не лишился руки, когда медведь сокрушительным ударом попал лишь по оружию. Охотник в тот день отделался вывихом и простудой, поскольку, оказавшись без оружия и ожидая помощи от Макса, ему пришлось долго лежать на холодной весенней земле, присыпавшись сверху снегом. Затем, одолев, с горем пополам, медведя, он получил заказ на шкуру животного от самого губернатора. По окончанию работы, он и принес в дар охотнику тот самый арбалет, который и висел сейчас в большой комнате, на самом видном месте на стене.

–Влад, иди обедать,– с кухни донесся голос жены.

Он встал и направился на зов, подкрепиться сейчас было как раз кстати. По пути заглянул в ванную и вымыл руки.

–Сейчас мужики придут,– сообщил Влад, зайдя в кухню,– нам нужно кое-что обсудить.

–Уж, не по поводу ли этого случая с Тушиным?– Олеся совершила последние приготовления на столе, и села напротив мужа.

–Да, по этому,– набив полный рот котлетой, сказал Влад,– хотим выследить зверюгу.

–Что-то мне не по себе. У меня плохое предчувствие. Не ходил бы ты в этот раз.

–Ну что ты такое говоришь, сколько я за свою жизнь медведей и кабанов пострелял. Этот зверь то чем лучше? Тем более, это наш родной лес, мы в нем все кочки знаем, у него нет никаких шансов.

–Все равно, опасно это все. А вдруг это вовсе не зверь?

–Ты наслушалась рассказов Майора что ли? Он алкоголик, не надо его слушать. Несет всякий бред, напугал до чертиков весь поселок. Мы убьем зверя и покажем его всем жителям. Тогда народ успокоится. Какие – такие чудовища, что за детские сказки? Просто было темно, вот он со страху, да с пьяных глаз напридумывал себе.

В этот момент раздался звонок в дверь, и Влад направился открывать. На пороге были его друзья-охотники. Макс Тарасов, тот самый, с кем они охотились на медведя в лесах на севере страны и Чипа, тоже их старый друг, которого не было в то время с ними по причине заключения под стражу последнего. Дело прошлое, как выражался сам Чипа, отмотал пятерик за разбойное с причинением тяжких телесных, стал мудрее, как высшее образование получил. Вычеркнул из жизни пять лет свободы, но что теперь поделать, так получилось. Винить некого, да и себя не хочется. В 40 лет жизнь не заканчивается, можно еще много чего сделать. Больше за решетку он не планировал, но от этого зарекаться лучше не стоит.

–Заваливайтесь,– Влад отошел от двери, пропуская гостей внутрь.

После приветственных рукопожатий, он показал им, куда можно повесить куртки и поставить ботинки. Затем проводил на кухню и велел жене налить всем чаю. Чипа любил покрепче, привычки все еще оставались с мест лишения свободы. Но со временем они должны пройти. Так же, как прошли армейские. Первое время, после демобилизации, он не мог нормально ходить по улицам, особенно, если шел не один. За два года службы просто рефлексом в мышечную память была добавлена функция шагать в ногу с кем-то, в такт. И он постоянно ловил себя на этой мысли, что подстраивается под людей, идущих рядом. Но через несколько месяцев это прошло, как и привычка бриться каждое утро. Постепенно, от армейского осталось только содержание обуви в идеальном состоянии.