Текст книги "Череп мутанта"

Автор книги: Андрей Левицкий

Соавторы: Виктор Ночкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– Идем наверх, – неожиданно бросил Шацкин, поднимаясь из-за ящика. Он вышел в центральный проход и двинул к лестнице ускоренным шагом, сопя, пыхтя и спотыкаясь на рельсовых путях. – Здесь никого. Наверх, скорей!

Я сперва растерялся, но никто толстяка не атаковал, никто не бросался из-за штабелей… так что я тоже вышел из-за укрыт и я и почесал следом. Дядя оказался осторожнее нас и брел позади.

– Кто такой Хурылев? – поинтересовался я, догнав следователя. – Тоже бандит?

– Нет, он из Зоны. Поэтому и гнездышко себе свил в глубине подземелья, рядом с этой штукой, которая светится. Не знаю, кто он на самом деле… может, «монолитовец».

Я тут же припомнил рассказы о том, что новый хозяин Ремжелдора постоянно болеет. Конечно, я слыхал о сталкерах, которые, проторчав в Зоне достаточно долго, не выдерживают на большой земле, им словно не хватает чего-то привычного и ставшего необходимым организму. И мутанты тоже, они с рождения существуют в условиях этого излучения, или что там исходит от ЧАЭС. Поэтому в зоопарках вы не увидите тварей из-за Периметра, им просто не выжить – начинают слабеть, гнить заживо. Этим и объясняется строительство лабораторий ученых на Янтаре: подопытный материал нужен свеженький, за пределы Зоны мутантов можно вывезти только в консервированном виде… Вот и Хурылев, наверное, так – побудет вдалеке от своего артефакта, начинает слабеть, его пот прошибает, и он снова бежит в логово, чтобы оклематься. И живет там. Вернее, жил.

Мы пересекли цех, выбрались на лестницу, теперь и я слышал звуки, которые придали уверенности Шацкину: рев моторов, громкие уверенные выкрики, металлический грохот.

– Это ваши? – Я ткнул пальцем вверх.

Шацкин на секунду притормозил, с натугой откашлялся – от быстрого бега дыхание сперло – и выдохнул:

– Мои… наверное… Кто б еще так шумел?..

– Так, может, нам не стоит туда? – Обычная осторожность возвратилась ко мне. Пока в подвале, похожем на Зону,

отстреливались от бандитов и мутантов, мы были вместе, а наверху – Шацкин снова следователь, эсбэушник и черт-те кто еще… А я?

– Держитесь за мной, – велел толстяк, – оружием не размахивайте. Если кого встретим – говорю я, вы молчите. Ну. пошли. Эй, ты, как тебя, пенсионер… и ты – вы как сюда попали? Тем же путем уйти сумеете?

– Ты только за цех выведи, который у жэдэ, – буркнул дядя, – оттуда мы тихо исчезнем.

Шацкин кивнул. Он успел перевести дух и снова довольно бодро затопал по ступеням.

На первом этаже административного корпуса ничего не изменилось, покойник так и лежал в прежней позе. Хотя, приглядевшись, я заметил: пакетики с травой исчезли. Значит, ху-рылевская охрана смылась… А за окном уже было утро. Дядя что-то пробормотал и потер ладонью глаза. Может, удивился, что утро наступило.

Мы вышли в серые сумерки и двинулись по аллее, затем свернули за деревья. Дальше нас снова повел дядя Сережа – теперь, при свете, все выглядело совсем иначе, груды ржавых железяк и поваленные фанерные щиты с выцветшими надписями не казались зловещими. Прохладный ветерок шевелил листву старых тополей, а со стороны ворот доносился шум моторов, там метались огни и скользили тени. Я слышал команды, отдаваемые уверенным тоном, и дробный топот – ну, такой, когда армейцы шагают, делая вид, что соблюдают строй.

Шацкин вдруг сел на бетонную плиту и как-то резко расслабился, будто из него выпустили воздух. В тусклом утреннем свете одутловатое лицо казалось белым как бумага. – Ох, устал… – просипел толстяк.

И то верно, ему нынче крепко досталось. И крови порядочно потерял.

– Отсюда можно и… – начал было родич, – того…

– Вали, вали, пенсионер, – поощрил Шацкин, – только автомат оставь и не забудь протереть. Отпечатки, понял? Здесь теперь будет о-о-очень серьезное разбирательство. – Потом толстяк глянул на меня: – И ты тоже ствол бросай… как тебя, э-э… сталкер…

Ствол его акаэма глядел в мою сторону. М-да, дружба наша подошла к концу.

– Извини, сталкер, обоих отпустить не могу. Я должен предъявить хоть кого-то в рапорте.

– Между прочим, я не сталкер, – заметил я, – и у меня документики имеются, все в порядке.

– Да знаю я, – устало прохрипел Шацкин. – Я еще внизу догадался, когда понял, что ты цвета путаешь. Я же материал по Усаченко внимательно изучал, уж поверь. Так что твои документики даже не спрашиваю.

– Нет, мужик, это ты брось, – вдруг твердо заявил дядя, – мы тебя из подвала вытащили, мы за тебя…

– Мне никто не поверит, что я был один. Мог бы соврать, но это не поможет. Могу отпустить одного, но хоть кто-то должен фигурировать в рапорте. Меня ведь тоже проверяют! – Похоже, толстяк в самом деле был растерян… но палец со спускового крючка не убирал. – И как же быть?

– Атаки быть. Мы пойдем, а ты скажешь: под дулом автомата отпустил.

– Нет, у нас это не отмазка. Под дулом я вас тем более обязан задержать. Послушай, сталкер, идем со мной, я тебя за воротами отпущу, но взамен ты мне подпишешь…

– Ничего взамен. – быстро сказал я. – До ворот провожу, сдам на руки твоим. Ты ж сам идти не сможешь, я тебя доведу.

Я видел, как палец Шацкина подрагивает на спусковом крючке, и решил: пусть дядя Сережа спокойно уходит…

Так и сделали. Я зашвырнул ствол в кусты, кивнул дяде – мол, вали. Потом подал руку Шацкину Тот оперся, тяжело встал. Мы пошли к железнодорожному въезду, а родич скрылся в кустах.

В разгрузочном цеху кипела жизнь. Повсюду сновали вояки в камуфляже, за воротами разворачивалась БМП, тяжело ныряя всем корпусом на рельсах, звучали отрывистые команды. На нас сперва навели оружие, но Шацкина узнали, подхватили, туг же какой-то офицер стал грозным голосом требовать врача. Старший следователь держал меня крепко, на офицера наорал, не стесняясь в выражениях, и потребовал разыскать Самохвалова. Оказалось, капитан распоряжается снаружи. Толстяк снова оперся о мою руку и заковылял к воротам. Врача он прогнал.

– А кого Хурылев расстрелял в подвале? – спросил я, перекрикивая гам и грохот. – Там были люди…

– Не знаю, наверное, строители. Он нанял бригаду шабашников, чтоб переоборудовать убежище… Ну, и не выпускать же их было. Или еще кто, бомжи, не знаю… Хурылеву зверей кормить надо, а бабок в обрез, человечиной дешевле… – Щацкин длинно выругался. – Слушай, парень, давай твой ПДА, я тебе скину кое-какие файлы. Ты имеешь право знать… почитаешь на досуге.

Вот тут меня осенило. Бывают, знаете ли, такие гениальные догадки – и я подсунул толстяку комп, который снял с убитого хурылевского телохранителя, благо машинка так и осталась у меня на запястье. Толстяк на ходу полез куда-то под мышку – должно быть, там у него был припрятан комп, вытащил проводок с разъемом, подключил к моему устройству. При этом он, не стесняясь, наваливался на меня… Мы наконец добрели туда, где Самохвалов допрашивал троих бандюков. .

Неожиданно один из пленных, рослый тощий парень, стал орать:

– А-а! Я тебя узнал! Я узнал тебя, сука! Ты, сталкер хренов, я тебя запомню, ты, как тебя, Слепой!..

Ребятки в камуфляже быстро и очень сноровисто заработали кулаками и прикладами – кстати, досталось и приятелям долговязого крикуна, хотя те помалкивали. Но, святые мутанты, теперь и им была известна моя кликуха. «Слепой» – они все слышали. Я не стал говорить Щаккинц, что он сволочь, это было само собой ясно.

– Вот что, парень, – важно объявил Шацкин и многозначительно покосился на капитана, – здесь я тебя отпускаю. Благодарю за помощь… за содействие, так сказать, следствию. В файлах, которые я тебе слил, найдешь мой электронный адрес. И если узнаешь что-нибудь по поводу всей этой истории, не поленись, скинь инфу. И… это… сам видишь, узнали тебя. Так что схоронись, что ли… сам придумай, где. А родне своей, которая здесь живет… Ну, и без меня понимаешь, что теперь здесь начнется, потому заставь их уехать, да побыстрее. Все, счастливо, не поминай лихом.

Я ничего не ответил. Сволочь Шацкин – нарочно показал меня бандюкам, теперь ясно, где я схоронюсь – в Зоне. Толстяк хочет, чтобы я искал хозяина Хурылева и артефакты, создающие Зону, ведь они должны существовать, их много… Когда будет найден человек, стоящий за планом создания второй

Зоны, таинственный шеф Хурылева, тогда и я буду в безопасности – во всяком случае в большей безопасности, чем теперь.

Надо было бежать, но сил не осталось, и в голове наступило какое-то помутнение, потому я побрел к центру Кольчевска, а навстречу мне тянулись розовые лучи восходящего солнца. Сволочь Шацкин, сволочь – втянул в историю, да какую!

С трудом вспоминаю, как брел по улицам, как редкие прохожие косились на мой перепачканный костюмчик, как сторонились. Потом в памяти провал, не могу припомнить, как добрался к родне. Кажется, Ларик кинулась обниматься, плакала, гладила меня… Тетя Вера засуетилась – мол, нужно переодеться, застирать, то-сё… А я только спросил, как дядя Сережа. Пенсионер уже спал сном праведника. Вошел и сразу свалился. Это бывает – нервы, усталость… Так что пришлось самому объяснять, чтоб бросали всё, бросали дом и валили скорее из Кольчевска. Растолкали дядю, я повторил и ему: нужно валить. Срочно, пока наши органы защиты правопорядка не расчухались и не ввели в Кольчевске военное положение. Введут обязательно, перетряхнут здесь все сверху донизу.

Потом снова провал в памяти, какой-то туман… Следующая картинка: мы стоим на вокзале. Залитый ярким солнечным светом перрон, сумки, узлы, чемодан… Дядя Сережа в пиджаке. У тети Веры в руках упаковка таблеток, руки дрожат, я упаковка никак не разрывается… Ларка вцепилась в меня, рыдает, моя рубашка промокла на груди, я сую Обезьяне свою банковскую карточку, называю код и требую, чтобы повторила… Она шмыгает носом, срывающимся голоском повторяет, я сам не понимаю, что со мной и… А потом подходит их поезд. Моя электричка через двадцать минут – в противоположном направлении. Впереди Зона.

Глава 2
СОРОКА-ВОРОВКА

Поскольку я спешил, пересекать Периметр пришлось с помощью Гоши. Я, конечно, не стал рассказывать обо всех кольчевских приключениях, ограничился тем, что сообщил: влез в неприятности, нужно укрыться в Зоне. Назвал имя Бори Козыря, об участии СБУ и прокуратуры даже не упомянул. Причина сдержанности была очевидна: Гоша вполне может решить, что для него спокойнее, если я исчезну не в переносном смысле, а натурально. Мертвые не болтают, а я знал о делах Карого несколько больше, чем тот готов был открыть общественности.

Обычно я стараюсь обойтись без услуг Карого, но сейчас требовалось спешить, так что я попросил хозяина «Звезды» устроить мне проход. Упоминание имени кольчевского бандита оставило Гошу равнодушным – о Боре Козыре он слышал, но тот не считался большим авторитетом. Я объяснил, что меня может разыскивать не Козырь, а его наниматель, о котором мне известно только одно: от такого лучше укрыться в Зоне. Это объяснение Гошу удовлетворило. Надо было еще утрясти вопрос с ценой. Карый мне по-прежнему оставался должен за последнюю поездку, но стоимость «окна» в Периметре была, разумеется, куда выше. Я пообещал рассчитаться позже, Гоша махнул рукой – мол, свои люди, сочтемся. Это обычные игры в недомолвки, правила такие. Мы оба прекрасно понимали, что щедрость Карого налагает на меня определенные обязательства и мне придется в свое время ответить не менее широким жестом… но это уже детали. Гоша велел мне подождать в зале. Закрывая дверь, я увидел, как он набирает номер на мобильнике. У нашего хозяина хватает недостатков, но деловой подход компенсирует их с лихвой. Если Гоша принял решение, то уже не станет тянуть время.

Минут через пятнадцать в зал заглянул Костик. Я думал, меня снова пригласят к Гоше, но Тарас только сказал:

– Вранци пидемо, я проводжу Иды, СлипыЙ, зараз спа-гы, бо я не знаю, колы пидийму тебе.

Николка завел новую песню, я такой раньше не слышал:

Там, где кончается путь,

Там, где стихает пурга.

Может быть, есть что-нибудь,

Может быть, нет на фига.

Там мне отпустят вину,

Там позабудется грусть.

Может быть, там я усну,

Может быть, там я проснусь…

Странным образом песня показалась мне очень подходящей к случаю. Знать бы только, где он кончается, мой путь?

* * *

Подъем состоялся в половине пятого. Я вскочил, по-быстрому собрался, подхватил приготовленный заранее рюкзак и спустился в зал. Костяк, едва завидев меня, поднялся.

– Йдемо. Краще на мисци зачекаємо.

Ну, понятно. Когда именно нам откроют проход, не известно, лучше ожидать на месте.

Привал мы устроили метрах в трехстах от первых предупредительных табличек «Стой! Запретная зона». Вообще-то,

Периметр охраняется миротворцами, но вдобавок он оборудован автоматический системой слежения. Данные с автоматики снимают не местные, а офицеры при международном штабе.

Если бы просто договориться с вояками, они были бы только рады пропустить – всего лишь в цене сойтись надо. Но автоматика зафиксирует нарушение, и у вояк будут неприятности, так что наша система действует следующим образом: какой-нибудь прапор или летеха, кто там дежурный по сектору длиной в три-четыре километра, заносит в журнал сообщение о неполадках, участок Периметра отключают и отправляют техников – ремонтировать. Отключенный участок патрулируют, у бойцов тревожной группы приказ стрелять без предупреждения… но между патрулями можно проскочить – конечно, если они не против. Вот их согласие смотреть в сторону и оплачивает Карый.

Костик достал мобильник, поглядел на часы и велел мне:

– Вмыкай свою машинку.

Я включил ПДА и убедился, что поблизости нет коллег. Это одно из условий Гошиного соглашения с миротворцами – чтобы «левые» сталкеры не проскочили в оплаченное «окно». На ПДА было чисто, и Костях сделал звонок. После этого по плану отключают сигнализацию, обесточивают системы слежения и минные поля.

Минут через десять Костик получил ответный звонок и велел мне:

– Будь готов. Як скажу, побижыш.

– Всегда готов, – сказал я.

Он подумал, потом засопел, полез за спину и вытащил из-под ремня старенький тэтэшник.

– Возьми, – заговорил почему-то на русском. – Там и «маслят» две обоймы. Смотрю я на тебя и думаю: откуда

у тебя талант? Умеешь в неприятности влипать. Только я тебя в Кольчевске этом с сестрой оставил, как ты тут же в какую-то… в жопу какую-то влез. И это в таком тихом городке! Теперь и ко мне на свадьбу не придешь.

Я снова пожал плечами – а что сказать? Можно подумать, я ищу неприятности. Нет, они меня сами находят. Наверное,я в самом деле талант…

Потом снова зазуммерил Костиков мобильник, он выслушал. бросил в ответ на украинском: «Гаразд!» – и со вздохом объявил

– Ну, пора. Йли, турыст. Нехай щастыть, чи як вы там кажете.

Мы обменялись рукопожатиями – и я побежал. Даже в Зоне редко приходится так носиться. Вернее, в Зоне особо не побегаешь из-за аномалий, а при пересечении Периметра очень полезно проскочить побыстрее.

Остановился я, только когда решил, что точно нахожусь по ту сторону Периметра. Привалился спиной к дереву и стал переводить дыхание – стонал, хрипел, отплевывался и прислушивался к ощущениям в больной ноге. Ощущения были безрадостные – не скоро смогу опять выдать подобный рынок… И едва я настроился на как минимум получасовой отдых, сзади послышались выстрелы. Палили, конечно, миротворцы – это их манера лупить длинными очередями и не экономить патроны. Сквозь грохот я различил хруст веток, совсем рядом. Теперь размышлять было некогда, и я рванул сквозь заросли в подлесок. На ходу включил ПДА – и вовремя, приборчик пискнул, предупреждая о близкой аномалии.

Пришлось притормозить па краю полянки, чтобы оглядеться, туг-то из кустов ко мне и вывалился слепой пес. Молодой зверь, сдуру сунулся к Периметру, там его приметили доблсстные миротворцы, ну и решили поразвлечься. Открыли огонь, псина с перепугу устремилась за мной – все это я сообразил позже, а тогда мне было не до раздумий, я рванул из кармана подаренный Костиком ТТ, вдавил спусковой крючок – щелк! Осечка! Зато слепая скотина осечки не дала, хрипло взвыла и кинулась точнехонько ко мне. Долей секунды позже взвыл и я – когда клыки сомкнулись на моей ноге. На той самой, которую я недавно сломал! Перед глазами мелькнули тощие бока, покрытые облезлым мехом, две кровоточащие дырки в них – миротворцы подстрелили…

Я врезал рукоятью пистолета по рыжей спине, но собака вряд ли даже ощутила боль – они, когда почуют кровь, шалеют. Зато от удара тэтэшник выстрелил! Левой рукой я вцепился в мохнатый загривок, правой вжал ствол в поджарое рыжее тело и всадил оставшиеся пули в спину псу. Тот сперва стиснул челюсти, прокусив наконец ботинок, потом прыгнул в сторону. Но я держал крепко, собака под моей рукой вздрагивала, получая пулю за пулей, рванула из последних сил, вывернулась из хватки сведенных судорогой пальцев, оставляя клочья шерсти, метнулась из тени деревьев на поляну – навстречу жаркому летнему солнышку… и угодила в карусель. Аномалия включилась, мне в лицо пахнуло прохладой, потом невидимые руки ухватили меня, поволокли к ней. Я знал, что, если сделать хоть один послушный шаг, аномалия уже не выпустит, затянет по спирали к центру, туда, где беспомощно барахтается визжащий комок рыжего меха. Я повалился на спину в кусты и пополз, отталкиваясь ногами. Подо мной хрустела поклажа в рюкзаке, она выпирала острыми углами и больно давила между лопаток, но я не обращал внимания, спешил оказаться подальше от смертельно опасной невидимой спирали. И не сводил глаз с угодившего в ловушку пса – вот он взвизгнул последний раз, смолк, когда тощее тело скрутилось в невероятный узел. Тут я зажмурился, а карусель с грохотом разрядилась. Мне в лицо ударили горячие брызги, по земле и кустам застучали клочья мяса, и все закончилось. ПДА на запястье мирно попискивал, по-прежнему предупреждая о близкой аномалии.

Я повернулся на бок. выволок из-под себя рюкзак… А нога болела совсем уже невыносимо. И тут меня озарило: именно эта нога и притягивает неприятности! Ну точно, сперва на нее свалился электровоз… Память стала услужливо подсовывать случаи, когда еше неприятности приключались именно с этой несчастной конечностью. Оказалось, таких моментов накопилось порядочно! Но что делать, даже если нога в самом деле притягивает несчастья, я все-таки не готов с ней расстаться. Я слишком к ней привык. Ну что ж, значит, предстоит постоянно хромать, ничего не попишешь.

Я стянул прокушенный ботинок и полез в рюкзак за аптечкой. Обработав ранки, вспомнил, как Костик учил меня содержать оружие в чистоте, и осмотрел дареный тэтэшник. Разумеется, оружие было в полном порядке, идеально вычищено и смазано. Но осечку пистолет, тем не менее, дал. Что значат все человеческие ухищрения против судьбы, против везения и невезения? Как-то сталкера по кличке Профессор спросили: "Почему вы подались в Зону? У вас три высших образования, владеете десятью иностранными языками, работали в престижном институте… как же вышло, что вы стали сталкером? – "Да вы знаете, – ответил Профессор, – мне просто повезло".

После встречи со слепым псом моя скорость существенно снизилась, и к развалинам, где находился тайничок, я прихромал только под вечер. Тут опять не пофартило – место было занято, какой-то незнакомый сталкер – похоже, новичок – наладился заночевать. Таких свежих пацанов можно узнать сразу, манера выдает, какую снарягу ни нацепи, а новичка сразу видно. К тому же у этого парня и ком без был чистенький. Нет, не новый, а старый, ношеный, но чистенький. Так вешь может выглядеть в одном-единственном случае – если ее нарочно отмывают перед продажей, чтобы придать товарный вид. Свое-то барахло кому придет в голову драить до блеска? Что мне еще не понравилось, это взгляд парня – странный такой, блуждающий, и глаза будто туманом подернуты. Потом я почувствовал знакомый запах, опустил глаза и приметил окурки. Ясно, он отыскал коноплю и успел порядком пошалить. Мне не хотелось ночевать с этим салагой у одного костра – не то чтобы я чего-то опасался, просто знаю по опыту: обкуренных частенько тянет поболтать, излить душу, а то и пофилософствовать, чего доброго. А я не люблю назойливых болтунов, такой как начнет косноязычно излагать что-то, интересное только ему одному на всем белом свете, – рад не будешь… Но делать нечего, мне же нужно было достать свою снарягу, припрятанную за стеной, так что я подошел и поздоровался.

Парень назвался Чижом и, вопреки моим опасениям, с разговорами не лез. По-моему, из-за того, что мое снаряжение выглядело очень уж убого, Чиж вообразил, что перед ним еще более неопытный сталкер, чем он сам. Может, решил, что с таким и говорить не о чем?

Как бы там ни было, мы поели, Чиж закурил самокрутку, испускающую специфический аромат, а я вытащил ПДА, принадлежавший бандиту, подручному Хурылева, и решил наконец почитать, о чем это старший следователь подполковник и прочая, и прочая так важно сообщил, что я, мол, имею право про это знать.

По-моему, прежний владелец не очень-то ловко умел обращаться с компом, есть приметы, по которым это можно определить: всякий хлам свален в одну папку, бережно сохраняются все установки, образцы и всё, что пихают в новую машинку изготовители, а опытный человек первым делом сотрет, чтоб не мешало. В почтовом ящике сиротливо маячили автоматические рассылки, так что наследство покойного бандита ее сулило мне ничего интересного, и я перешел к документам, которые предоставил Петр Шацкин. Начал с самых старых – какие-то транспортные накладные да акты военной прокуратуры, касающиеся прапорщика Усаченко. Сперва я подолгу разглядывал грифы «Секретно», «Совершенно секретно» и «Для служебного пользования», но это мне скоро наскучило, и тогда я перехватил взгляд Чижа. Я, конечно, выглядел странно: сидит молодой сталкер, по снаряге – новичок, один ПДА на руке, а читает с другого… Однако случайный попутчик помалкивал, и я не стал заводить беседу, продолжил чтение. Ничего занятного в документах не нашлось, к тому же у меня сложилось стойкое убеждение, что сотрудники военной прокуратуры – то ли иностранцы, то ли вовсе инопланетяне, их речь существенно отличается от нашего языка. «Во исполнение распоряжения Главной военной прокуратуры привести в соответствие с новой редакцией приказа заместителя Генерального прокурора…», «…направить начальникам структурных подразделений Главной военной прокуратуры, военным прокурорам окружного звена, которым довести их содержание до сведения всех подчиненных работников…» Святые мутанты, стал бы кто так выражаться, если он не марсианин?

Но окончательно сформулировать мнение о сотрудниках прокуратуры я не успел. Мои мысли прервал рокот – поблизости кружил вертолет, я что особенно неприятно, шум винтов нарастал. Мы с Чижом переглянулись, он стал торопливо затаптывать костерок, я отключил трофейный ПДА и собрал манатки. Тлеющие угли мы прикрыли проржавевшим стальным листом, который я притащил из руин, и сразу стало темно. А вертолет не думал удаляться – кружил и кружил, я уже видел белый столб света, плывущий по верхушкам деревьев.

– Хреново… – растерянно протянул Чиж. – Валить надо.

Еще бы не хреново! Ночью в одиночку даже здесь, поблизости от Периметра, ходить опасно, значит. Чиж от меня не отстанет, а при нем лезть в тайник я не хотел. Луч света приближался, шум винтов нарастал. Вертолет явно держал курс в нашу сторону.

Делать нечего, пришлось уходить. Шагали мы молча, поглядывали на ПДА, обходили аномалии и прислушивались. На счастье, мутанты по дороге не встретились, хотя в этих краях, насколько я помнил, постоянно кружила стая слепых псов. Возможно, тварей спугнул вертолет.

Сперва у меня была мыслишка возвратиться к руинам и залезть наконец в тайник, но, оглянувшись, я увидел, как белый столб света ползает в том районе, где мы собирались ночевать, и мысли о возвращении тут же испарились.

Около пяти утра, сонные и усталые, мы вышли к развалинам фермы, где я когда-то пережидал выброс с Костиком и Вандемейером. Лестница была на месте, мы с Чижом взобрались на плоскую крышу, укрылись под обломанным шифером и завалились спать. Насколько помню, когда я засыпал, вертолет все еще кружил над лесом. И вроде даже два вертолета. Невезуха! И откуда вояк принесло на наши головы?

Проснулся я первым, около одиннадцати. Если бы ушел, не прощаясь, это могло показаться подозрительным, да и спешить было некуда, так что я снова выташил чужой ПДА и углубился в военные тайны. Чиж крепко спал.

Следующий блок документов составляли сводки железнодорожных перевозок. Сперва было непонятно, что здесь может быть интересного, но постепенно я начал догадываться, что речь касается грузов, отправленных с Южно-Украинской АЭС. – опасных грузов, следы которых в дальнейшем теряются. Гм. И что же тут такого особенного? Теперь-то мне отлично известно, какой груз имеется в виду и где пункт назначения. Что мне хотел сообщить этими документами таинственный пан Шаикин?

Тут в отдалении снова загудел вертолет. Теперь машина не приближалась – звук дрожал и вибрировал на грани слышимости, однако после вчерашнего происшествия появление вояк мне не понравилось. Каким бы тихим ни был рокот. Чижа он разбудил. Парень проснулся, потер глаза и уставился на меня:

– Вроде снова?.. Чего это их принесло? Хорошо, хоть сюда не лезут…

И тогда меня осенило. Я поглядел на ПДА – не на бандитский, а на свой собственный. Так и есть! На периферии экрана показались яркие точки. Зона бы их взяла – десант! Вертолет высадил десант. Я велел Чижу поглядеть на монитор, тот сообразил мигом.

– Разойдемся. – предложил я. – Если они по наши души, то лучше уходить порознь.

Чиж кивнул и первым спустился с крыши. Случись стычка с миротворцами, от меня с тэтэшником будет не много пользы, а Чиж наверняка решил, что я – лопух и уведу погоню за собой.

В общем, мы наскоро пожелали друг другу доброй Зоны и разбежались. Парень взял курс к Свалке, а я стал забирать

западнее, чтобы, описав дугу, возвратиться к тайнику. Пока шагал, поглядывал на монитор – военные держались в стороне, но их сигналы нет-нет, а возникали на периферии экрана. И еще мне показалось, их стало меньше. Пожалуй, половина двинула за Чижом.

Метров за двести до развалин, из которых нас прогнал вертолет, я отключил ПДА. Местность около тайника я знаю отлично, так что попробуем сыграть в прятки… К счастью, у тайника никого не оказалось, я быстро натянул свой привычный комбез, прихватил «калаш». Тут снова стал нарастать гул вертолета. Вот так номер! Я припомнил полет с Вандемейером на Янтарь, как военсталы говорили о датчиках, позволяющих обнаруживать «ежиков», и мне стало совсем кисло.

Я поспешно нагрузился, замаскировал тайник и ускоренным маршем двинул в сторону Периметра – вряд ли там меня станут искать. Шагал осторожно, иногда отключал ПДА – и прислушивался к шуму вертолетных винтов. Десант меня потерял еще у тайника, у них-то не было возможности обнаружить человека с отключенным компом, для этого нужно стационарное оборудование.

Потом пропал и вертолет. Возможно, потерял время, чтобы забрать пехоту, а уж после бойцы не догадались искать меня у Периметра, полетели в глубь Зоны. Меня посетила неприятная догадка: всякий раз вертолет возникал после того, как я запускал трофейный ПДА. Если сопоставить это с ничего не значащими файлами, которые млил Шацкий… Зачем он это сделал? А вот зачем – чтобы превратить меня в наживку. Как там говорил лейтенант покойного сержанта Иващенко? «Забрасываем удочку, а наживка – это сталкер», так, кажется. Значит, мне Шацкин намекнул, что я должен искать шефа Хурылева, а за мной будет тянуться хвост… Логично, Зона его дери? Это открытие меня, признаться, расстроило. Что же мне, радоваться бригаде незваных телохранителей? Как бы не так! Бойцы с вертолетом, кем бы они ни оказались, миротворцами или военсталами разбираться, кто здесь наживка, а кто улов. Знаю я их манеру – сперва начнут палить во все, что шевелится, а уж потом опознание. Стало быть, прибор с подарочком от Шаикина лучше не включать. Жалко, мне еще хотелось глянуть, нет ли там чего о банде Козыря, дай вообще, среди хлама могло в самом деле содержаться хоть что-то значимое, хоть какая-то зацепка, которая поможет найти хозяина Хурылева.

Или можно все-таки включить?.. И посоветоваться-то не с кем. Убедившись, что вокруг тихо, я отбил письмо Бороде. Из всех, к кому я мог сейчас обратиться, механик был, пожалуй, лучшим спецом в интересующем меня вопросе. Я спросил, можно ли при копировании текстовых файлов подсадить в комп «жучка», позволяющего следить за перемещениями владельца машинки. Мне повезло, ответ пришел быстро: «Никогда не пиши мне с зараженного компа. И вообще лучше смени ПДА. И в «Сундук» – ни ногой! Даже не приближайся!» Вообще-то я писал Бороде со своего ПДА, а он заражен не был, но ответ показался мне убедительным. Я в последний раз полюбовался трофейным компьютером и засунул его поглубже в рюкзак. Значит, если я не хочу оказаться в поле зрения военных, следует убраться подальше от привычных мест, сменить кличку, постараться поменьше общаться со старыми знакомыми…

Делать нечего, я двинулся на запад. Потом начну забирать к северу, обогну места, где на меня шла охота, и выйду куда-нибудь к «Агропрому», а оттуда, если удастся найти попутчиков, отправлюсь дальше на север. В одиночку мне не хотелось соваться к Янтарю… Но тут пришло в голову, что ближе к лагерю ученых я сумею разузнать о странных артефактах, способных воссоздавать условия Зоны по ту сторону Периметра.

* * *

Прошло два дня. Во время блужданий по лесам у юго-западного сектора Периметра меня посетила идея: ПДА мертвого бандита я смогу включить в слепом пятне! Уж там-то меня не смогут засечь, правильно? Поэтому я сменил направление и взял курс на лагерь Корейца у края Свалки.

Пройти к кладбищу техники с юга довольно сложно, нужно тщательно выбирать маршрут между радиоактивными холмами, изобилующими аномалиями, так что я передвигался медленно и осторожно. Нога приходила в норму очень неторопливо, что также не способствовало спешке. Благодаря низкому темпу я и успел обнаружить патруль военных сталкеров прежде, чем они направились в мою сторону. При встрече с этой публикой, как правило, имеется несколько минут форы, поскольку военсталы – не вольные охотники, они непременно выполняют ту или иную задачу. Чтобы погнаться за сталкером, им нужно формальное разрешение. Пока они связывались с начальством, я успел убраться за поле действия их приборов. Потом отключил ПДАзатаился. Выждав два часа, двинул на северо-запад, чтобы обойти гряду радиоактивных холмов по дуге, – и снова наткнулся на патруль. Получается, в районе сталкерской стоянки проводится крупная операция… Пришлось отказаться от идеи посетить знакомые места, и я возвратился к прежнему плану.