Текст книги "Нашествие. Битва за Москву (сборник)"

Автор книги: Андрей Левицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

– Не знаю, мне так кажется.

– То есть ты против поиска лэптопа?

– Этого я не говорил. – Кир бросил сигарету в бутылку с недопитым пивом, и внутри зашипело. – Я просто скептически настроен. Но попытаться его найти – надо, факт. Нужно вообще во всем разобраться. В овраге этом сидеть неуютно как-то, да и что тут вообще делать, дрова катаной рубить? И если из-под купола не выйти, значит, рванем обратно в город. Искать лэптоп, говоришь? Ладно, попробуем поискать. А может, сразу в лабораторию попытаться вернуться?

– Это следующий шаг, – кивнул Яков. – Но лаборатория аж в Подольске, туда далеко, Кремль гораздо ближе. Мы ведь не знаем, что там теперь, в городе. Вроде пожары стихают уже, дыма меньше стало, выстрелов почти не слышно… Что это значит?

Кир предположил:

– Варханов разбили? Ведь это столица, здесь столько полиции и военных! А может, наоборот…

– Значит, завтра все и узнаем, – Яков Афанасьевич хлопнул ладонями по столу и встал. – Ты видишь: военные снаружи не появляются, ни авиации, ни пехотинцев – никого. Стало быть, внутрь они не могут проникнуть, так же, как мы – наружу выйти. Значит, двинемся теперь в обратном направлении, к центру. А насчет того, как к месту, где ты лэптоп оставил, проникнуть… Этот вопрос я решу как-нибудь. Есть способы. Так что, Кир Иванович, сейчас соберем все, подготовимся, поспим немного – и выедем засветло.

* * *

Кирилла разбудил взгляд. Он был пристальный и злобный, и какой-то безумный, а еще кровожадный. Угрожающий. Страшный. Во сне Кира словно кипятком обдало, жар прокатился по телу, он сел на жалобно скрипнувшей койке – и увидел два желтых светящихся глаза в углу у печки, на которой похрапывал Яков Афанасьевич.

Глаза смотрели не мигая. Затем из угла донеслось пронзительное громкое шипение. Кирилла пробрала дрожь, он взялся за катану, которую на ночь клал рядом, и медленно потянул из ножен. Желтые глаза качнулись вперед, будто их обладатель высунулся дальше из норы.

Что-то было не так. Глаза, этот обливающий жарким страхом взгляд, – в них была неестественная сила. Гипноз, телепатия? Кир словно очутился в глухом холодном подвале, в полном мраке, в котором к нему крадется кто-то большой и темный, он все ближе, он протягивает когтистую руку, вот-вот коснется лица…

Едва не вскрикнув, Кирилл вскочил, пытаясь сбросить чертово наваждение, выставил катану и кинулся, с грохотом перевернув стол, в ту сторону, где были глаза. Нагнулся, метя в них клинком. Вновь шипение, глаза мигнули – и пропали.

– Что такое?! Что случилось, Кирилл?!

Щелкнула зажигалка. Яков Афанасьевич, полностью одетый, сел с ружьем в руках. Зажег свечу в блюдце на краю печки. Тусклый свет озарил стоящего под стеной в одних штанах Кирилла с катаной.

– Чего ты вскочил?

– Яков… Ты говорил, когда я еще валялся, крысы из-под пола полезли?

Голос его слегка дрожал. Агроном спрыгнул с печки и стал надевать туфли.

– Было дело. Ну так что?

– Какой-то гость к нам снизу пожаловал. Я проснулся… ну как от кошмара. А он на меня из угла этого глядит. Глаза желтые, светятся. Такие… страшные. – Кирилл говорил отрывисто, его все еще не отпустило, паника накатывала волнами, все более мелкими, слабыми.

– Может, привиделось? – спросил Яков неуверенно. – Приснилось?

– Да брось, мне никогда… Вот, слушай!

Он развернул катану клинком книзу, занес ее обеими руками, будто собирался вонзить в пол.

Яков снова схватился за ружье. Под полом шуршало – тихо, но явственно. Звук сместился к центру комнаты, смолк… и через несколько секунд возобновился уже возле печки, прямо под ногами агронома, который едва не подскочил.

– Не пойму, где это, – растерянно произнес он. – Ведь пол из глины – нет там подпола.

– Значит, ходы крысиные прорыты, – возразил Кир. – А здесь в стене дырка. Но только это не крыса была, точно говорю. Глаза слишком здоровые, да и что это за крыса с желтыми глазами?

Шум стих – кажется, подземный обитатель убрался куда-то за стену. Яков присел на лавку у печки, Кирилл вернулся на койку и стал одеваться.

– Если не крыса, так кто? – спросил агроном.

– Тварь вроде тех гиен. Которая вместе с варханами сюда… Это что такое?!

Снаружи испуганно заржала лошадь, на ночь привязанная в сарае.

– Оно Маруську может укусить! – Агроном бросился наружу с ружьем наперевес, крикнув напоследок: – Фонарик возьми, на столе лежит!

Старая гнедая кобыла Маруська вздрагивала, дергала головой и пятилась, натягивая привязанную к крюку веревку. Больше никого в сарае не было. Кирилл прошелся вдоль стены, направив вниз луч фонарика – и нашел в земле несколько дыр, причем парочка была довольно внушительных размеров, в такие и кошка пролезть сможет. Яков успокаивал Маруську, гладил ее, хлопал по холке, ласково что-то приговаривая. Кир кобылу несколько опасался, боясь, как бы она его не лягнула (он где-то прочитал, что удар копытом может сломать человеку бедро, и с тех пор сторонился лошадей), а Яков, наоборот, очень ее любил и всячески жалел.

– Точно говорю, желтоглазый этот и здесь побывал, – вынес свой вердикт Кирилл, возвращаясь к агроному. – И Маруську твою напугал, как меня перед тем.

Он замолчал, когда Яков поднял указательный палец. Прислушавшись, Кирилл поспешил из сарая, в то время как агроном стал отвязывать кобылу.

Снаружи раздавалось многоголосое тявканье и завывание. Посреди двора Кир повернулся кругом и замер, уставившись в ту сторону, где за деревьями и зарослями бурьяна было Жаково. Там разгорался пожар, зарево становилось все сильнее. Тявканье тоже доносилось оттуда. Оно усиливалось.

– Что там? – спросил Яков, выходя. – Горит!

– Да, деревня твоя. И, по-моему, я шум моторов слышу.

А гиены сюда бегут.

– Быстрее, тащи вещи наружу! Да не стой ты!

Кир бросился в дом. Еще с вечера, решив, что выедут до рассвета, они запаковали все, что хотели взять с собой; свертки и пакеты аккуратный Яков Афанасьевич сложил на лавке под стеной. Кирилл надел куртку, нацепил рюкзак, но катану в него совать не стал – повесил ножны на ремень слева. Проверив, цел ли «Король Джунглей» в кармане куртки, схватил с лавки сразу три пакета и побежал обратно во двор. Там Яков запрягал тревожно ржущую Маруську. Гиены тявкали совсем близко. Кир бросил пакеты на задок машины, кинулся обратно, схватил два свертка побольше…

– Сюда! – завопил Яков. – Они уже здесь!

Двор был озарен багровым светом, тявканье оглушало. Кир добежал до автовозки, перебросил свертки через бортик. Яков, выпрямившийся на передке, прокричал:

– Кир, залезай! Ну!

Глухо затопали копыта по земле, автовозка поехала.

В борту слева агроном сделал дверцу на петлях, с засовом изнутри – Кир нырнул в нее, перевернулся на дне повозки, захлопнув дверцу, сдвинул засов и выглянул.

– Держи! – сжимая вожжи одной рукой, Яков сунул ему оружие, и Кирилл машинально схватил его, хотя стрелять толком не умел.

Маруська вломилась в заросли рядом с сараем, пробила кусты и влетела в овраг. Автовозка закачалась, затрещали ветки.

– Но-о-о!!!

Они взлетели по другому склону, едва не зацепив колесом дощатый крест на могиле бабки Пани. Позади в овраге начали появляться гиены. Крупная пятнистая тварь прыгнула на телегу, и Кирилл, выставив длинный ствол над бортиком, пальнул ей в морду.

Он попал, хотя действовал совсем неловко. Отдача вбила приклад прямо ему в лицо, и боль прострелила челюсть. Закричав, Кир выпустил ружье, опрокинулся на спину, вернее, на рюкзак, который не успел снять. Гиену отбросило. Дико ржущая кобыла выволокла автовозку из оврага и понеслась прямо на ржавый трактор. В последний момент Яков сумел, сильно натянув вожжи, повернуть ее – они покатили вдоль поля. Кирилл сел, держась за нос, из которого текла кровь. Оскалившись, осторожно потрогал зубы – они тоже были в крови.

Яков крикнул:

– Они за нами! Где ружье? Зарядить надо!

– Упустил я ружье! – выкрикнул в ответ Кир, сморщился от боли в челюсти и добавил уже тише: – Выпало.

Спутник дернул повод, снова закричал на Маруську, которая и так уже бежала на пределе своих куцых возможностей. Вытерев кровь рукавом куртки, Кирилл привстал. Гиены нагоняли – стая двигалась клином, впереди бежала кривоногая тварь со сморщенным горбом, похожим на сложившийся стопкой мешок. Некстати пришла мысль: для чего тварям горбы, как у верблюдов? Значит, они из какого-то засушливого места?

Он лихорадочно огляделся. Что делать? Автовозка невысокая, они начнут прыгать через борта…

– Кирилл, догоняют же! – крикнул Яков, не оглядываясь. – Сделай что-нибудь! Я быстрее не могу!

Встав на колени, Кир отцепил ножны от ремня. Вытащил катану, бросил на дно. Достал из куртки нож и полоснул по одному свертку. Поднял голову – кривоногая гиена была прямо за автовозкой, вот-вот прыгнет. Оторвав от свертка кусок ткани, Кир стал наматывать ее на конец ножен.

– Где настойка?! – крикнул он.

– Что?

– Настойка! Хоть одна бутылка есть? Быстрее соображай!

– Нет, они все в сумке, которую ты не…

– А что есть? Горючее?

– У левого борта ящик, там глянь!

В этот момент кривоногая гиена прыгнула. Сделала она это слишком рано и упала на телегу сзади – голова внутри, зад снаружи. Тварь заскребла когтями по металлу и свалилась обратно.

Кир рванул крышку ящика. Внутри были два отделения, в одном лежали инструменты, а во втором, обитом войлоком, несколько больших бутылей, замотанных в тряпки. Он схватил одну, зубами сорвал пробку и плеснул солярку на ножны. Гиена, после неудачного прыжка слегка отставшая, снова начала догонять, быстро опередив товарок. Кир захлопал ладонями по карманам, крикнул: «Зажигалку дай!» – но тут нащупал в кармашке на рукаве свою собственную, бензиновую «зиппо», сунул внутрь пальцы и выудил ее. Щелкнув, поднес к обмотанному тканью концу ножен. Вспыхнуло темно-красное пламя.

Гиена прыгнула во второй раз – теперь она была ближе и легко перемахнула через борт. С разворота Кир саданул ей по башке факелом, тот полыхнул ярче, загудел на ветру. Визг, фырканье, тявканье… Зверюга покатилась по земле, сбивая с ног других тварей.

– Что у тебя?! – крикнул Яков, оглядываясь. В отблесках далекого пожара было видно, что впереди начинается условно-асфальтовая дорога.

– Нормально! – прокричал Кир, взбудораженный и опьяненный скоростью, пляшущими в небе звездами, холодным ветром, гудящим пламенем, искрами, тявканьем гиен, всей этой ночной погоней. – Гони!

Он перехватил факел левой рукой, правой поднял катану и встал на коленях у бортика, лицом к гиенам, готовый встретить ударом любую, которая прыгнет на повозку.

Глава 13

– Тихо, тихо! Я вроде слышу… В подвале кто-то есть.

В темноте чиркнула спичка, огонек ее озарил сидящего с поджатыми ногами Хорька.

– Да потуши ты, Сурок, что ты их жжешь всю дорогу?

У нас же фонарик.

– Дурак! Фонарик экономить надо!

– Спички тоже!

Багрянец приник ухом к задней стенке холодильной установки.

– Ничего ты так не услышишь, – подал голос Игорь, лежащий на одеяле в углу, и включил фонарик.

– Да говорю тебе – что-то там стучало.

– Мерещится.

– А может, и мерещится, – согласился покладистый Багрянец. – Сидишь в этой темноте – всякое приглючиться может. Хотя тогда ведь точно грохнуло над нами, затряслось все, я аж подскочил спросонья. И после этого еще стучало, падало там что-то… пожар, что ли?

– При пожаре в вентиляцию дым бы пошел, и мы бы задохнулись.

– Так дым и был, ты что, не помнишь? Гарью потянуло… Не очень сильно, правда, при пожаре не так было бы. Ну, короче, выходить пора. Вон у нас скоро бутыли закончатся. Куда тогда по нужде ходить? И потом, мне сильно хочется еще…

– И мне! – вставил Хорек.

Сотник молчал.

– Нет, ну правда, капитан, ну сколько тут сидеть можно? – напирал Багрянец. – Ты ж сам понимаешь: ну, доели мы почти это печенье, воду вон через пару часов допьем, потом бутылки все наполним, – а потом что? Все равно ж вылезать. Ты рассуди: если серые в клубе твоем надолго обосновались, значит, они здесь и будут, хоть когда мы ни выйди – через день или через три. А если они так просто свернули, местность разведать, так уехали уже по-любому. Давай, поднимаемся, сил нет здесь торчать уже, я от скуки извелся весь.

– Ты спал почти все время, а не изводился, – возразил Игорь, вставая и перекидывая через голову ремень автомата. – Храпел на весь подвал, Хорек вон даже кедом в тебя кидал.

– Это я от темноты, – ухмыльнулся Павел. – Темнота на меня, понимаешь, так действует… как на канарейку все равно, когда клетку накрыли. Раз – и заснул.

– Счастливая натура, боксер. Ладно, сидеть здесь дальше действительно нет смысла. Будем выходить.

Хорек вскочил, Багрянец с готовностью повернулся, и Сотник продолжал:

– Теперь слушайте, что говорю. Павел, автомат в руки бери.

Багрянец передвинул АК со спины на грудь.

– Проверь магазин, заряжен ли.

– Ну ты обижаешь, капитан!

– Проверь, говорю. Тебе воевать много приходилось?

В боевых действиях участвовал?

– Да какие там боевые действия. Я все больше в этих… в боксерских действиях участвовал. Хотя мужика того завалил, когда ты в ресторане был, а? Очень боевое действие!

И раньше, на свалке… Ёксель, да я опытный уже, оказывается, хлопец.

– Короче, слушай, что я говорю. Проверил магазин? Теперь встань на одно колено вот здесь под стеной, целься в холодильник. Хорек, доставай свой пистолет.

– У меня… – начал мальчишка.

Сотник перебил:

– Знаю я, что у тебя. Ты его ночью опять взял и ремешком под штаниной пристегнул, дырку в ремне ножом ковырял, вроде я не заметил. Ладно уже, если ты от него отлипнуть не можешь, пока что держи у себя. По крайней мере, дай мне его проверить.

Игорь присел на корточки, протягивая руку. Хорек громко засопел и стянул штаны до колен. К правому бедру ремешком был прижат ПМ.

– Нога немеет? – спросил Сотник, пока мальчик расстегивал его. – Ты ж вены себе, наверное, все пережал.

Взяв «макаров», Игорь выщелкнул магазин, передернул затвор и сделал контрольный спуск. Клацнул ударник. Мальчишка облегченно вздохнул, получив пистолет обратно – опасался, наверное, что капитан оружие не вернет.

– Знаешь, как держать правильно?

– Да знаю я, знаю, я же уже одного серого убил! – возмутился Хорек.

– Тише, в подвале услышать могут, если там кто-то есть. И через вентиляцию звук идет. Так… теперь вон в том углу присядь, тоже целься. Нет, вон там, говорю, если здесь будешь, я тебе линию огня перекрою. Все приготовились?

– Готов, – откликнулся Багрянец.

– И я!

– Если там какое-то движение, силуэты – сразу стреляйте, без раздумий. Потом выскакиваем и наверх прорываемся. Все, открываю…

Игорь достал «грач» из кобуры, фонарик положил на пол прямо под стенкой холодильника, чтобы луч уперся в нее, отошел вбок. Теперь, когда откроется проем, луч фонаря ударит в глаза тем, кто там может стоять, а они трое останутся в полутьме и смогут открыть огонь первыми. Поправив автомат на боку, он поднял «грач» перед собой и сдвинул кривой рычаг запорного механизма. Упершись в холодную металлическую стенку плечом, оглянулся. Хорек и Багрянец застыли, подняв оружие.

– Ну, давай устроим им ёксель всем, капитан! – напутствовал его боксер, и Сотник поднажал.

В подвале никого не было.

– Фухх! – Багрянец вытер лоб рукавом. – А столько готовились…

– За мной пока держитесь.

Взяв фонарик, Игорь стал подниматься по лестнице, за ним шел Павел, потом Хорек.

– Дай я вперед, – засопел мальчишка, пытаясь протиснуться мимо курсанта. – Багровый, вперед меня пусти!

– Сзади держись, Сурок, – Багрянец, выставив локоть, преградил ему путь.

– Сам ты сзади!

– Заткнулись оба! – приказал Игорь, и они смолкли.

Он уперся в люк теменем и очень-очень медленно, осторожно, чтобы не скрипнули петли, приподнял, сунув в щель пистолет.

И увидел кожаные сапоги с тупыми, будто срезанными, носками прямо перед собой. Сантиметрах так в десяти, не больше. Чужак стоял к люку боком, Игорь скосил глаза влево, вправо… Стена кухни, с другой стороны – груда битой посуды на полу. Он снова уставился вперед. Сапоги отличались от тех, что были на других чужаках, которых Игорю довелось рассмотреть. Во-первых, светлее, во-вторых, казались менее грубыми, кожа вроде помягче, в-третьих, поверху голенищ – меховые отвороты. И не жарко мужику в такой обувке летом?

– Капитан, – прошептали сзади, и сразу заткнулись, потому что до всех, находящихся на лестнице, донесся голос, произносящий чужие слова, – это чужак пробормотал что-то таким тоном, будто разговаривал сам с собой.

А ведь на кухне как-то слишком уж светло. Сейчас одиннадцать утра, электричества нет, окна здесь не такие большие, как в зале… собственно, окно только одно, и пусть даже его прикрывает занавеска – все равно света слишком много. Позади серого обломки, на полу пыль и мелкое крошево, наискось торчит почерневшая балка…

Короче говоря, они взорвали ресторан.

Чужак пошел прочь, сапоги пропали из виду. Опять появились в поле зрения – уже дальше, под стеной. Сотник был уверен, что если попытается опустить крышку, та непременно стукнет, и тогда его заметят. Вернее, услышат, но после все равно заметят, потому что спрятаться в тайнике, задвинув на место холодильную установку, они не успеют, а если и успеют, то серые будут знать, что в подвале есть скрытое помещение, и вскоре отыщут вход в него.

Меховые сапоги вновь стали перемещаться, Игорь повел за ними пистолетом. И замер, когда они обратились носками к люку. Позади было тихо, спутники, оценив серьезность ситуации, не шевелились и не издавали ни звука.

Чужак зашагал к люку.

Игорь не двигался, темя упиралось в крышку, ее край был приподнят над полом на несколько сантиметров.

Сапоги остановились прямо перед ним, тупые носки почти касались его лба.

Над ухом раздалось сопение. Скосив глаза, на самом краю поля зрения Игорь увидел короткий ствол ПМ.

Продолжая одной рукой держать «грач», Сотник отвел другую назад, локтем уперся в лоб Хорька и отпихнул его, но не сильно, чтобы тот не покатился по лестнице.

«Макаров» исчез из виду.

Один сапог качнулся вперед, стоптанный каблук, затем середина подошвы, потом носок оторвались от пола… и носок ткнулся в край крышки.

Сапоги исчезли из виду, когда споткнувшийся чужак едва не упал и, чтобы удержать равновесие, поспешно перешагнул через люк. Стук каблуков раздался сзади, донеслось восклицание. Игорь, уже понимая, что сейчас произойдет, начал поворачиваться, сидя на корточках на четвертой сверху ступеньке, стараясь, чтобы голова оставалась точно на том же уровне – чтобы крышка не качнулась и серый не понял: ее кто-то поддерживает снизу. Сейчас-то он мог решить, будто она просто во что-то уперлась…

Он успел повернуться градусов на шестьдесят, когда крышка рванулась кверху.

Стало светлее. Игорь увидел Багрянца и Хорька, как-то ухитрившихся занять одну ступеньку немного ниже той, на которой скорчился он.

А еще увидел разодетого в темно-серые и черные меха чужака, который, наклонившись, откинул крышку люка.

Игорь распрямился с громким выдохом, вскинув руку с пистолетом. Ствол «грача» впечатался прямо в приоткрытый рот. Второй рукой Игорь схватил чужака за горло, выпрыгнув из подвала, опрокинул на спину и сам упал сверху.

Сзади громко засопел Хорек, завозился грузный, неповоротливый Багрянец. Прямо перед лицом Сотника оказалась круглощекая морда. Чужак попытался ударить, но Сотник успел первым. Уселся на противнике верхом. Взметнулась рука, сжимающая что-то длинное и темное – оно врезалось Игорю в висок. Из глаз полетели искры, он выпустил пистолет, заваливаясь набок. Чужак почти скинул его с себя, но тут рядом возник Багрянец. Огромный волосатый кулак его врезался в мясистый подбородок, и серый снова спикировал на спину. Зрачки закатились, в щелках глаз остались лишь матово-белые, будто вырезанные из слоновой кости белки.

– Вяжи его, – хрипло прошептал Игорь, приподнимаясь. – Кляп в рот засунь, найди тряпку какую-то. Я осмотрюсь, рядом другие могут быть.

Он слез с чужака, подобрав отлетевший к куче битой посуды «грач», на коленях развернулся к окну, прицелился в него.

– Щас! – возбужденно зашептал Багрянец сзади. – Полотенцем пасть ёкселю этому заткну!

У здания исчезла фасадная стена и треть крыши. Кирпичная кладка по краям пролома почернела, по обоям внутри тянулись темные полосы. Части потолка и крыши проломили мебель, участок боковой стены тоже обвалился – теперь из кухни был виден ресторанный зал. Куски перекрытия расколошматили стойку, стулья, столы – лишь один, чудом уцелевший, стоял посреди обломков. Скрепленные арматурой осколки бетона гирляндами свешивались сверху, в проломы на месте окон задувал ветерок.

Сзади возились, пыхтели и шепотом ругались. Игорь на коленях обошел остатки кухонного стола, целясь в оконный проем. Тот находился в обращенной к стрельбищу торцевой стене, пострадавшей меньше прочих. Занавеска была сдвинута. Подобравшись вплотную, он увидел трех чужаков, идущих прочь от здания. Все трое были в широченных, волнами спадающих на сапоги шароварах, на двоих – куртки, а на третьем рубаха с коротким рукавом и кожаная жилетка. В мускулистых смуглых руках он держал нагайку и оружие, отдаленно смахивающее на автомат, с торчащим вбок длинным кривым рычагом. Волосы с металлическим блеском были иссиня-черными, на затылке выбрит горизонтальный овал, внутри которого оставлен кружок растительности.

Черноволосый оглянулся – и Сотник понял, что это женщина! Плоскогрудая и с широкими плечами, но все-таки женщина, ошибки быть не могло. Она скользнула взглядом по зданию, мгновение казалось – сейчас заметит человека в окне, но нет, не заметила. Игорь не шевелился, целясь в нее из «грача». До троицы недалеко, и если эта амазонка все же его увидит, надо стрелять ей в голову, потому что, кто знает, может, жилетка на ней из броневой кожи и пулю «грача» задержит. А после валить ее спутников. С такого расстояния он, пожалуй, сможет быстро нанести три точных прицельных выстрела, ну а после…

А что после?

Отсюда Игорь не видел больше ни одного чужака, хотя это вовсе не значило, что их в округе нет. Скорее всего – таки есть. Они услышат выстрелы и прибегут, причем неизвестно, с какой стороны появятся.

Сзади раздался возбужденный шепот. Амазонка приостановилась, но тут рыжеватый веснушчатый мужчина слева что-то сказал ей – Игорь, конечно, ничего не понял, но тон чужака показался ему слегка игривым.

Амазонка развернулась и наподдала ему кулаком в живот. У рыжего подкосились ноги, он повалился на колени. Идущий с другой стороны рассмеялся, и женщина сделала в его направлении резкий жест – растопырив указательный и средний палец, ткнула ими, будто хотела выбить глаза. Он отскочил, а она зашагала дальше, в сторону мотеля. Рыжий встал, держась за живот, и мужчины пошли за воительницей.

Когда они исчезли из виду, Игорь поспешил назад. Багрянец оттаскивал Хорька от чужака, связанного грязными полотенцами. Мальчишка отбивался, все норовил куснуть Павла за руку, и одновременно – пнуть лежащего навзничь пленника по ребрам.

– Он его допросить хотел, – доложил Багрянец, когда Сотник оказался возле них. – Допрос третьей степени, с применением пыток. Чтобы, значит, узнать, где батя. Сурок, увянь уже наконец, достал!

– Хорек, отставить! – шепотом приказал Игорь.

– Да отпусти ты! – зашипел мальчишка. – Я этого не убью, я только…

– Ты его больше не тронешь, – перебил Игорь. Он и сам испытывал большое желание сделать со связанным что-нибудь очень жестокое, потому что лицо Тони то и дело возникало перед глазами… Но позже, сейчас не время.

– Я только узнаю…

– Не дури, Сурок, – перебил Павел. – Этих серых тысячи уже, ты ж видел, как они из воронок лезли, вроде тараканы из щели. Откуда он про твоего батю может знать?

– Может! Ты не командир, заткнись! Надо допросить…

– Да тихо ты! – Игорь зажал Хорьку рот. – Серые рядом. А этого мы допросим позже. Надо же еще как-то его понять… Это я тебе как командир говорю: допросим позже, сейчас пленного не трогать. Приказ ясен?

Хорек кивнул, потом отстранился и прошептал:

– Слушаюсь! А где серые?

– Павел, спиной кверху его, – приказал Игорь. – Хорек, принеси снизу ремни, в тайнике несколько валялось. Но по лестнице не топочи.

Хорек нырнул в люк, а Багрянец перевернул начавшего приходить в себя пленного на живот. Кровь из разбитого носа потекла по полу.

– Глянь, капитан, а ведь блондин, – заметил курсант. – Нет, ты видишь?

Игорь стащил с пленника меховую куртку. У того были светло-желтые волосы и крупные черты лица. Толстощекий, с мясистым подбородком и большим носом, он совсем не походил на серых из патруля.

Чужак заворочался, замычал сквозь стягивающее рот полотенце, и Багрянец пятерней вдавил его лицо в пол.

– Чем он меня ударил, кстати? – Сотник поискал взглядом и увидел откатившуюся в сторону трубку из темно-красного дерева. Поднял. На одном ее конце была грубо выплавленная из серебра пирамида с глазом в центре, несимметричная, с потеками металла. Вдоль трубки шла щель, откуда торчал витой шнурок. Это футляр, понял Игорь. Футляр, а внутри…

Он потянул – наружу с мягким шелестом поползла широкая полоса хорошо выскобленной кожи. На ней были письмена, похожие на древнеегипетские значки. Какие-то фигурки, кружочки с лучиками, полумесяцы, волны, всякие животные, рыбы, деревья и домики. А еще закорючки и непонятные значки.

Текст черный, но в начале каждого абзаца жирными красными линиями, будто кровью, выведена пирамида с глазом, у которого вместо зрачка спираль. Игорь пригляделся: глаз был заключен внутрь змея. Изогнувшись овалом, тот кусал себя за хвост.

Он размотал кожу примерно на метр. Тянуть приходилось с усилием – в футляре была пружинка или что-то в этом роде. Иероглифы шли большими блоками, между ними рисунки. Стрелочки, непонятные значки… похоже на электрические схемы. Выглядели они совсем иначе, чем текст, накаляканный довольно неаккуратно, с помарками. Казалось, схемы эти на кожу откуда-то скопировали, тщательно перенесли каждый элемент, вычерчивая прямые линии под линейку, а кривые – под лекала.

– Ты глянь, глянь, – Багрянец, не убирая руки с затылка блондина, ткнул пальцем в верхнюю схему. Сбоку от нее был нарисован лежащий человек, а от схемы шли три линии, которые на концах резко изгибались, вонзаясь ему в голову. Игорь, положив кожу на пол, склонился над ней. У человека на рисунке не было ни глаз, ни носа, зато был нарисован мозг – облачко извилистых линий. Все три крючка заканчивались внутри мозга, в разных его частях. Рядом с каждым виднелись закорючки иероглифов.

– От гады! – с чувством произнес Багрянец и врезал чужаку кулаком между лопаток. – Ты гляди, что эти паскудники с людьми творят!

– А что они с людьми творят?

– Да ты не видишь? Ритуалы какие-то ёксельные, эти… Жертвоприношения! И еще хвастаются, рисуют себе на память. А что еще оно, по-твоему, такое?

– Не знаю, – покачал головой Игорь, вытаскивая кожу дальше из футляра. – Но что-то неприятное.

– Неприятное! Скажешь тоже! У-у, морда чухонская… – Багрянец вновь занес руку для удара, но Сотник перехватил ее.

– Отставить бить «языка».

– Есть отставить бить «языка»! А заметил, капитан, везде у них глаз? Они на свои порталы, или как ты их там назвал, молятся, вот ей-богу! Только у этого еще в пирамиде глаз, как на долларе. И змеюка вон какой-то.

Над схемой и лежащим человеком был еще один рисунок – нечто вроде треноги с кубиком на верхнем конце. От кубика расходились волнистые линии, словно лучи. Сбоку от треноги стояли крошечные человечки, а выше был следующий рисунок: шатер, сверху торчит подобие антенны, два длинных уса, между ними – зигзаг молнии.

Из люка показался Хорек с ремнями в руках, и Сотник смотал кожу обратно в футляр. Пленник попытался вырваться, когда он стаскивал с него неумело завязанные полотенца и стягивал конечности ремнями, но Багрянец быстро подавил сопротивление, пару раз стукнув чужака пудовым кулачищем. В рот тому засунули скомканную тряпку, стянули полотенцем. Хорек раздобыл где-то моток проволоки, которую Игорь намотал поверх ремней, чтобы блондин уж точно не мог вырваться. Футляр с кожей он отдал Павлу, приказав спрятать получше и ни в коем случае не потерять.

– Боксер, вниз его тащим. Бросаем в подвале, люк прикрываем, сверху кладем всякий мусор.

– Зачем мусор? – спросил Багрянец, вместе с Игорем волоча серого по лестнице. Голова того стукалась о каждую ступеньку, но на это никто не обращал внимания.

– Затем, что мы на разведку пойдем, вернее – поползем, и если кто-то в это время на кухню заглянет, может вниз сунуться. Нам еще повезло, что тяжелые обломки после взрыва на люк не упали…

Когда они вернулись, Хорек пригнулся возле окна с «макаровым» в руках.

– Вот там и стой, – шепотом приказал ему Сотник. – Сторожи с той стороны, понял?

Мальчик кивнул с серьезным видом и одними губами почти неслышно ответил:

– Слушаюсь!

– Боксер, во весь рост лучше не выпрямляться. Тем более – тебе.

– Ну, ты тоже не маленький, капитан.

– В общем, на карачках наружу через дверь, дальше я по коридору влево, ты – вправо, к залу. Ты смотришь, что со стороны мотеля, я – со стороны полигона.

Спустя несколько минут они вернулись и сели возле люка, на который положили пару кусков бетона и обломок столешницы. Хорек подошел к ним, пригибаясь, чтобы его не было видно в проломы, пристроился рядом.

– На полигоне тихо, – сказал Игорь, – хотя стенки они все обвалили. В башне наблюдения пост, трое. Кажется, с пулеметом или с каким-то таким большим оружием. А у вас что?

– Я никого не видел, – сказал Хорек.

Багрянец ответил:

– А я видел. Кучу народу видел. Лагерь они там развернули, вокруг мотеля, а на крыше часовой. И грузовик наш стоит прямо у них в лагере, то есть на стоянке. Там кузов дощатый, щелей куча – так вроде стволы из тайника, которые мы наверху бросили, в кузове лежат. Ты прикинь, капитан, прямо возле нас – лагерь серых! Как мы теперь отсюда выберемся?