Текст книги "Нашествие. Битва за Москву (сборник)"

Автор книги: Андрей Левицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Глава 19

На пол упал большой камень.

И тут же следом влетело что-то еще, быстро вращающееся. Оно врезалось в угол шкафа, разбившись, во все стороны полетели искры.

Яков отпрыгнул и присел. Леша, опрокинув стул, метнулся в комнату за перегородкой. Кирилл, сидящий на стуле у стола, пригнулся.

Шкаф уже полыхал вовсю. Еще один метательный снаряд влетел в комнату – Кир успел заметить, что это бутылка с горящим горлышком, – врезался в стол и разорвался брызгами пламени.

Хакер повалился на пол. На четвереньках обогнул стол, вскочил, закричал, ударяя себя ладонями по груди, наконец сумел потушить сигарету, выпавшую изо рта за пазуху, и бросился к перегородке, за которой гудел огонь.

И едва не столкнулся с выбегающим наружу Лешей. На спине его был рюкзак, в руках – «сайга» и охотничье ружье.

– Там горит, вещи спасай! – приказал старик.

Кирилл нырнул в комнату. Окно было разбито, деревянный пол горел, плавилась, растекалась пузырящимися лужицами клеенка – хорошо, что варханской одежды там уже не было. Два рюкзака стояли под столом, огонь подбирался к ним. Кир схватил их.

Его катана лежала на подоконнике разбитого окна.

В другой комнате раздались выстрелы. Кир бросил рюкзаки, прыгнул к стене и пошел вдоль нее, вытянув руку. Пол горел прямо под окном, языки пламени облизывали торчащую за край подоконника рукоять. Кир схватился за нее, обжигая запястье, отпрыгнул, мельком заметив в окне здание СТОА, на крыше которого стоял подросток в джинсе и раскручивал широкую пращу.

Прижав катану локтем к боку, он снова подхватил рюкзаки и выбежал из комнаты. Яков с охотничьим ружьем и Леша с «сайгой» припали к окнам, выставив наружу стволы. Кухонный шкаф пламенел, стол и часть пола тоже горели. Дым быстро заполнял помещение. Кирилл подбежал к сторожу, положив рюкзаки, стал пристегивать катану к ремню. Обожженная кисть болела.

Леша выстрелил. Джинсовый подросток опрокинулся навзничь, вложенная в пращу бутылка с горящим горлышком покатилась по наклонной крыше. Держась за ногу, раненый пополз прочь и свалился с дальнего края крыши, а бутылка в этот момент упала с другой стороны.

Яков негодующе закричал, когда та разбилась об асфальт и растекшееся вокруг пламя поползло по стене здания.

– Автовозка моя! – он бросился к другому окну. – Оттуда никого не вижу, Леша, что здесь?!

– Прячутся, сволочи. – Старик оглянулся. – Баллон может взорваться.

Занавеска, прикрывающая нишу, где стоял подключенный к плите газовый баллон, горела, и потушить ее не было никакой возможности – в том месте огонь был самый сильный, оттуда валил дым и шел ощутимый жар.

– Надо уходить, Леша. – Яков подхватил один из рюкзаков.

– А как? – спросил Кир, накидывая на плечи лямки второго. – Они выход стерегут, наверное. Если у них какое-то оружие появилось, кроме сигнального пистолета…

– Вон он, петух драный! – Леша дважды выстрелил, но не попал в пронесшегося мимо башни на своем велосипеде панка с оранжевым гребнем. Прежде чем скрыться за станцией техобслуживания, тот метнул бутылку прямиком в сбитую из досок, листов фанеры и жести дверь, закрывающую пролом в основании башни. Она сразу загорелась, дым и языки пламени поползли вдоль стены. Окно, из которого глядели все трое, находилось над проломом, и видно стало хуже.

А ко второму окну было уже не подступиться – теперь там полыхало не меньше, чем возле плиты. За дощатой перегородкой тоже гудел огонь, из двери валили серые клубы.

– Сукины дети! Что творят, что творят! – Леша рывком затянул узел банданы на затылке. – Ведь не с врагами дерутся, на своих нападают! Все, уходим. Без спешки, но быстро, не паникуем. Рванет – так хоть башня моя им не достанется.

Он направился к двери, за которой начиналась лестница, идущая спиралью вдоль внутренней стены постройки.

– Но куда уходим? – спросил Кирилл.

– За мной, парни! – продребезжал Леша, и подошвы его охотничьих ботинок застучали по железным ступеням.

На первом этаже он сразу свернул под лестницу. В темном закутке была квадратная дверца, такая приземистая, что, не пригибаясь, войти туда смог бы только ребенок. Сорвав незапертый висячий замок, старик открыл ее и протиснулся внутрь. Яков с ружьем в руках пропустил Кирилла.

– Давай, я замыкать буду.

Прежде чем нырнуть в дверь, Кир оглянулся. Закрывающие пролом доски горели; башню наполнял дым, вверху его скопилось уже очень много, да и внизу висела гарь.

Квартира, дом бабы Пани, теперь башня… третье жилище он покидает за считаные дни, причем в последнем не успел даже переночевать. Возникло предчувствие, что теперь ему предстоит все время скакать по разным местам, как дичи какой-то, которую обложили охотники, – ни минуты покоя.

– За мной, Кирюха! – донеслось спереди, и он протиснулся вслед за Лешей.

Короткая лестница, глухая комната с трубами и вентилями… Потом они попали в бетонный желоб с плоским железным потолком. Желоб тянулся прямо, под легким уклоном. Луч фонаря в руках Леши плясал по стенам. Яков сзади сказал:

– Отсюда отойти подальше надо, потому что когда рванет, засыпать может.

– Вперед, – кивнул Леша. – Фонари пока не включайте, экономьте.

Кир едва не цеплял макушкой низкий железный потолок. Под ногами было сухо, лишь иногда попадались небольшие лужицы дурнопахнущей жижи.

– Пересохло-то как, а? – заметил сторож. – Я раньше заглядывал – тут всегда такие потоки… А теперь вот пустыня.

– Может, противогазы наденем? – предложил Кир. – Воняет.

– Ничего, пока терпимо. А в противогазе ты быстрым шагом долго идти не сможешь, если без привычки.

Луч фонаря выхватил из темноты решетку, перегораживающую желоб, но Лешу это не смутило.

– До этого места я доходил, – пояснил он, сворачивая. – Вот дальше не знаю что.

Фонарь осветил овальный темный проход, закрытый решетчатой дверью – без замков, но прикрученной к скобе на стенке проволокой. Леша повесил «сайгу» за спину, достал небольшие кусачки, перекусил проволоку и навалился на дверь. Со скрипом она отворилась, старик шагнул вперед. Когда за Кириллом в узкий коридор вошел Яков, сзади загромыхало, желоб тряхнуло, и низкие раскаты, словно от грома, покатились по нему.

– Ну вот… – протянул Леша, пряча кусачки в боковое отделение рюкзака. – Башня-то моя хлипкая уже была, гнилая… А теперь и вовсе нет ее.

– Всё, назад не выбраться, – заметил Кир.

– Ничего, разберемся. Под землей часть пути пройдем, а может, и весь.

Он пошел дальше. Позади Кира тихо пыхтел Яков. Коридор плавно загибался влево. Был он совсем узкий, но зато потолок повыше, чем в желобе. Через одинаковые промежутки в нем темнели небольшие круглые отверстия, вокруг которых с бетона свешивались какие-то жирные сопли, довольно мерзкие с виду.

– Я вначале подумал, ты эти подземные ходы знаешь, – сказал Кирилл старику, – а выходит, что нет. Ну и как мы до Красной площади под землей сможем дойти, если плана никакого нет, карты? Не выйдет, заблудимся. Да мы и сейчас не заблудились ли уже?

– Совсем ты, Кирюха, людям не привык доверять, – хмыкнул старик. – Хотя в чем-то и прав – тут заплутать легко. Но это если на нижние горизонты спуститься, а мы сейчас у самой поверхности, так что не робей. Главное, мы знаем: Красная площадь от нас на юге, немного к востоку забирать надо. У меня компас, ориентироваться мы с Яковом умеем. Так что… Стоп!

Они встали.

– Что, Лешенька? – спросил Яков.

– Дыра тут, я и не заметил сразу – вроде просто пятно темноты под ногами.

– Это же первое правило диггера, – сказал Кир. – Вернее, третье: «Не видишь пола – не ступай».

– Да ладно, она неширокая, перешагнуть можно, – возразил Леша. – Раз… все, давайте за мной. Коридор вон скоро заканчивается.

Когда они оказались на другой стороне черной дыры в полу, Яков спросил:

– Третье, говоришь… А ты, Кирилл, откуда правила диггеров знаешь? Сам под землей лазал?

– Я? – удивился Кир. – Да ни в жизнь! Я подземелья не люблю. Просто читал про диггеров, у меня и в «Кубышке»… ну, в папке компьютерной про них куча инфы есть.

– Во как, – уважительно протянул Леша. – Компьютерной, значит. А какие еще правила, говори, раз уж мы сами диггерами стали?

Кир, то и дело уклоняясь от свисающих с потолка жирных сосулек, стал перечислять:

– Ну, во-первых, минимальное число людей в экспедиции – трое.

– Это как раз про нас.

– Дальше: не пить спиртное под землей. Не трогать оголенные провода, вообще любые железные штуки, даже если они совсем ржавые. Смотреть не только вниз, но и вверх. Лучше не пользоваться открытым огнем, а особенно если гнилью пахнет, мог газ скопиться. Видишь свет – осторожно, разберись, что светит. Слышишь шум в темноте – еще осторожней, пойми, что шумит. По гнилым доскам не ходить, под ними может быть дыра. И… А, дозиметр! Есть у нас дозиметр? Очень его советуют.

– Ну, конечно, есть, Кирюша. ДРГ у меня, не тикает пока.

– Лестница, – объявил Кирилл, глядя вперед над плечом старика. – Там лестница.

Они остановились. В неглубокой нише пряталась железная лестница, выходящая из квадратного проема в полу и исчезающая в таком же над головой. Кирилл вслед за Лешей подошел ближе. Под ногами, лишь немного ниже уровня пола, застыла маслянистая вода – в луче фонаря она казалось твердой черной поверхностью, не пропуская свет даже на миллиметр, и Кир, не удержавшись, плюнул в проем – убедиться, что это и правда жидкость.

Леша посмотрел вверх и решил:

– Давайте поднимемся.

Кирилл направился за ним, внизу пыхтел Яков. Узкий колодец над коридором закончился комнатенкой с низким потолком и наклонными стенами. В одной – решетка, а за ней…

Они затаили дыхание, глядя между толстыми прутьями. Возле длинного грузового вагона начинался варханский лагерь – там темнели кожаные щиты, дальше был шатер, рядом пыхала дымом из трубы железная печка на колесах. Перед сдвинутой заслонкой на приваренной к печке решетке лежали куски мяса, низкорослый вархан в закатанных до колен шароварах, босой и с голым торсом, при помощи длинной лопатки один за другим отправлял их в печку.

Лагерь начинался метрах в пятнадцати от торчащей между путями бетонной будки, в которой они очутились. Слева были вагоны, справа – только рельсы и шпалы, а дальше перрон, за которым стояли вокзальные постройки. В лагере, помимо пары костров, вокруг которых сидели и лежали варханы, горели несколько синих светильников, свет одного пробивался из шатра сквозь занавешивающие вход шкуры.

– Глядите, парни! – зашептал Леша, тыча пальцем вперед.

Вдоль вагона шли трое вооруженных… нет, не варханов – людей! То есть варханы, конечно, тоже люди, но они чужаки, а эти, судя по одежде и лицам, были свои. Москвичи, русские… земляне! У всех троих на головах плотно облегающие грязно-серые тюрбаны, а на рукавах – фиолетовые повязки. Двое постарше, один молодой; они не спеша шагали один за другим, и у каждого было ружье с коротким стволом, но не электрическое, как показалось Киру, а обычное, хотя и варханское.

Троица достигла ряда щитов и свернула вдоль него. Двое молодых при этом повернули головы в сторону бетонной постройки, затем часовые развернулись обратно и пошли по шпалам соседнего пути.

– Это что значит? – спросил Леша. – Предатели!

– Какие-то они странные, – заметил Яков. – Видели, какие у них глаза? Как у… как…

– Как у рыб, – добавил Кир. – И почему все трое с бинтами на головах? Или это не бинты?

Раздались голоса. Сидящие вокруг костров варханы подняли головы, некоторые выпрямились. Через лагерь ковыляли, спотыкаясь, трое военных в порванном грязном камуфляже, со скрученными за спиной руками. Двое хромали, у одного нога совсем не гнулась, колено было в крови.

Леша завозился, рискуя привлечь внимание, сунулся к решетке, осмотрел ее, закрыв от спутников происходящее снаружи, и попятился.

– Не выйти, – прошептал он. – Что же делать?

– А что мы можем сделать? – удивился Кирилл. – Там же целый лагерь, их несколько десятков…

Когда старик повернулся, стало видно, что военных поставили на колени спиной к вагону. Одного качало. Перед ними прохаживалась пара вооруженных варханов.

Раздались гортанные голоса, из шатра выбрался высокий чужак в шароварах, сапогах и кителе.

– У него полоски на плече, – зашептал Яков. – Две, красные. Может, офицер? Раньше я почему-то не видел таких.

– Раньше они плащи носили, – напомнил Кир и, подумав, предположил: – В том месте, откуда они пришли, может быть холоднее, поэтому теперь они форму меняют.

Офицер подошел к военным. Тот, что с раненым коленом, подался вперед и плюнул ему под ноги. Чужак что-то сказал двум конвоирам, они коротко рассмеялись. Варханы со всего лагеря подходили ближе, наблюдая за происходящим. Конвоир поднял пистолет, но офицер сделал отрицательный жест, быстро повернулся и, шагнув назад, схватил за плечо одного из троицы вооруженных москвичей, шагавших вдоль рельса. Те остановились. Офицер обратился к ним.

– Стрелять, – долетело до будки. – Стрелять!

Москвичи стояли не шевелясь.

– Они как роботы, – прошептал Кир, внимательно наблюдавший за лицами москвичей.

– Ты о чем? – спросил Леша.

– Кирилл имеет в виду… – Яков замолчал, когда «роботы» встали напротив троих военных.

– Стрелять! – повторил офицер и показал на пленников.

Остальные варханы с любопытством наблюдали. Москвичи подняли ружья.

– Вы чего?! – прохрипел один из стоящих на коленях. – Братки, что же вы…

Один из москвичей, тот, что постарше, вдруг зашатался. Ствол в его руках заходил ходуном. Молодые выстрелили, двое военных повалились под вагон, раненый вскочил, неловко отставляя поврежденную ногу, и быстро шагнувший вперед офицер ударил его ножом в живот. Военный упал на бок, а вархан развернулся к москвичам. Двое, выстрелив, застыли, а третий опустился на колени и слепо тыкал перед собой стволом. Замычав, он бросил оружие, схватился за голову. Тюрбан слетел, обнажив бритую макушку. На ней что-то темнело, похожее на три круглые раны.

Офицер, сунув в ножны извилистый нож, выхватил из рук конвоира оружие с торчащей вбок кривой рукоятью и выстрелил в голову лежащего на земле пленного. Клацнув рычагом, повернулся к москвичу и выстрелил в него. Тот упал. Остальные двое равнодушно смотрели на него.

Офицер произнес несколько непонятных слов. Они продолжали безучастно стоять. Он каркнул что-то – будто выругался. Ткнул одного стволом в плечо, показал на мертвеца, потом – в сторону будки. Повесив ружье за спину, москвич нагнулся, схватил убитого за плечи, второй подхватил его за ноги, и они потащили тело прочь из лагеря. Миновав щиты, приблизились к будке. Прячущиеся в ней наблюдатели затаили дыхание, но москвичи не заметили их – прошли мимо и скрылись из виду.

– Давайте обратно, вниз, – едва слышно произнес Леша. Голос у него был сдавленный.

Глава 20

В церковной башенке обнаружились четыре окна, из которых открывался вид на всю округу. Когда спутники поднялись туда, начался дождь, скверик возле церкви наполнился шелестом листвы и дробным перестуком капель. Багрянца с АК поставили дежурить возле одного окна, Хорька, получившего назад свой ПМ, – у другого, Лабус с СВД занял позицию у третьего, а Курортник с «бизоном» у четвертого. Игорь присел на краю открытого люка в центре помещения и положил рядом автомат. Чужака, едва очухавшегося после «ласки» Багрянца, они бросили на узкой лестнице, Сотник видел его внизу. У пленника были скованы запястья, от наручников шла длинная цепочка, захлестнутая за перила.

Свою историю капитан хотел завершить как можно быстрее – но не получилось. Курортник повернулся, услышав про стволы в тайнике:

– Погоди, Игорь. Это что значит, откуда там…

– Алексей, твоего ФСБ уже нет, – перебил Сотник. – Забудь про службу на государство. Наш управляющий со своим отцом-генералом приторговывали оружием – это все, что я тебе расскажу. Мы с компаньоном ничего не знали, а когда узнали… Вот тогда все и началось. И хватит про это.

Он не стал упоминать, что между подставой партнеров и началом нашествия прошло значительное время, в которое уместились смерть Павла Вольтова, следствие и суд над Игорем.

Курортник смерил Игоря взглядом, однако возражать не стал, отвернулся к окну, бросив напоследок:

– Продолжай.

Сотник продолжил. Хорек несколько раз порывался перебить его, но замолкал под взглядом командира. Лабус, услышав, как Игорь упустил нож из зубов, хмыкнул:

– Со всеми казусы бывают, не переживай. Я как-то исхитрился гранатомет задом наперед на плечо положить в горячке… Ладно, так что дальше?

Закончив, Игорь перевел дух и сделал несколько глотков воды из фляжки, которую дал Лабус.

– Ну а вы? – спросил он. – Что с вами было?

– И кто вы такие вообще? – вклинился Багрянец. – Служба охраны ФСБ – это что значит? Чего охраняете, ФСБ свое?

– ОПов, – ответил Лабус.

– Кто такие «опы»? – заинтересовался Хорек.

– Охраняемые персоны. В основном из наших, генералов всяких, полковников…

– Когда те в «горячие точки» ездят? – кивнул Сотник.

– И в «горячие точки» тоже. Нас вообще семь человек в отделении, но сейчас мы вдвоем поехали, потому что работа в Москве, близко, да и никто ничего не ждал.

– Какая работа?

Лабус посмотрел на Курортника. Взгляд того стал сосредоточенным, задумчивым. Он повернулся боком к окну. Дождь усилился, снаружи били косые струи, и правильный, с прямым носом и выступающим подбородком профиль Алексея Захарова чеканно выделялся на их фоне. Что-то его гложет, подумал Игорь. Как Хорька, только прапорщик человек сдержанный, дисциплинированный, да и попросту – взрослый. Конечно, в такой ситуации, как сейчас, любой ощутит себя не в своей тарелке. Одному Багрянцу, кажется, все по фигу – то есть сначала он сильно растерян был, а теперь приспособился. Хорошо, когда у тебя кулаки больше мозга, легче жизнь воспринимаешь. Хотя вот Константин Гордеев – явно поумней Павла, но тоже с виду не очень напряжен. Совсем иначе, чем боксер, но приспособился к положению дел, осознал их, принял – и теперь просто действует так, как считает нужным, и все тут. Флегматичный человек, рассудительный. А вот у Курортника в душе, похоже, целая буря бушует, но он ее тщательно закупорил, как в котле. Под давлением держит… Главное, чтоб крышку однажды не сорвало.

– Где служил, Игорь? – спросил Курортник, встав сбоку от окна, спиной к стене. – В каких местах бывал?

Сотник ответил.

– Что, и в Батуми во время «котла»? – удивился Лабус.

Игорь сухо кивнул – про армейское прошлое он не любил рассказывать, ни гражданским, ни другим военным.

– И выбрался, да не покалеченный? Ну ты молодцом, капитан. А Леху Боблова не знал? Он-то как раз не выбрался, из «мухи» в него азеры…

– Костя! – прикрикнул Курортник.

– А что? – Лабус погладил усы и пояснил остальным: – Не любит напарник всякие такие словечки… А я ж не в уничижительном смысле это, я просто чтоб покороче. Ну, ладно.

Он снова вопросительно глянул на Курортника, и тот кивнул, приняв решение:

– Ладно, рассказывай. Теперь уже все равно.

Лабус заговорил:

– Ну, в общем, мы сопровождали в Лефортовский СИЗО замначальника ФСБ. Там наш бывший изолятор. Ну, бывший не бывший, а до сих пор наших клиентов иногда в нем держат.

– И что за клиент был? – спросил Игорь.

– Да неважно. Ну, Нака Гаргаев.

– Черный Нак? Он же убит, говорили. Люди из конкурирующего тейпа постарались.

Курортник отвернулся к окну, а Лабус хмыкнул:

– Кто говорил, бабки на лавке? Или в Интернете вычитал? Побольше там сиди – еще много чего узнаешь.

У нас он, в том-то и работа была, чтоб все на кровников думали. В общем, зам ездил на допрос, мы его сопровождали. Так получилось, что вдвоем, остальное отделение на учениях полевых за городом, а нас из отпуска вытащили срочно. У нас автобус. – Лабус ткнул вниз пальцем. – Любое отделение охраны таким оснащено. В нем все причиндалы: оружие, снаряжение… На этой машине и прикатили. Хотя наш-то как раз автобус не такой, как у всех. Зам ездил в Лефортово тайно, очень тайно, то есть вплоть до того, что он с нами в автобусе сидел, а не в машине, как обычно. Операция с Гаргаевым потому что такая… тонкая была, мало кто про нее знал. Там вообще такая большая политика, что суши весла, почти никто не…

– Ну, хватит про это, – перебил Курортник, – ты так до вечера проговоришь. Короче, когда мы были в СИЗО, все и произошло. Оборонялись вместе с тюремной охраной. Сначала вроде легко было, техника у противника слабая, оружие тоже, только ружья эти необычные. Но связи толком нет, что происходит – непонятно. Три дня держали в тюрьме оборону. Они нас закидывали большими зажигательными снарядами, такой при ударе не взрывается, а скорее расплескивается, если кто рядом – сгорает как факел. Липкая горючая гадость пристает ко всему: бетону, камням. Долго горит, температура большая. Атаки на периметр мы отбивали, но в тюрьме начались пожары.

– Решили прорываться, но зэки подняли бунт, – вставил Лабус.

– Бунт! – удивился Багрянец.

Курортник пожал плечами.

– Бунт, не бунт, а как-то они в суматохе из камер вырвались. Не все, но много. Часть охранников положили, попытались наружу ломануться. Восстания никто не ожидал, когда зэки освободились, нашего зама они завалили, потому что он тогда в тюремном корпусе был, а нам приказал защищать следственный корпус. Нас зажали с двух сторон: снаружи противник, внутри толпа зэков. Отогнали их, они куда-то на закрытые объекты нырнули. Костя потом предположил: вниз ушли, там же подземные уровни есть.

– Тут противник подогнал к тюрьме БХМ, – продолжал Лабус, – сразу несколько. Игорь, видел в прицел, там стволы по бокам? На них шланги насаживают и газом начинают окрестности поливать. Но сначала из переднего ствола, который овальный в срезе, стреляют такими газовыми патронами или капсулами – те, когда падают, разрываются, выплевывают облако.

– Но ведь противогазы… – начал Багрянец.

– Не действуют! – отрезал Курортник. – Маски этих чужих газ держат, а у наших фильтры забиваются почти сразу. Газ непонятный какой-то, тяжелый. Выше третьего-четвертого этажа не поднимается, даже если целое облако напустить.

Он достал из разгрузки пачку сигарет, а Костя продолжил:

– Газ таким густым сизым туманом висит над землей. Фильтры глохнут почти сразу, тогда человек либо задыхается, либо снимает маску… И задыхается еще быстрее. Судороги, рвота и конец.

– Товарищ прапорщик, а можно сигарету стрельнуть у вас? – спросил Багрянец. – Я два блока в ресторане нашел – так забыл оба там.

Курортник дал ему сигарету, они закурили.

– И мне! – шагнул от окна Хорек.

– А тебе рано еще, – отрезал Костя. – И не тяни руку – не дам!

– Хорь, следи за своей стороной, – велел Игорь, и насупившийся мальчик вернулся к окну. Игорь добавил: – Я видел маску одного чужака вблизи, даже фильтр раскрутил.

Спецы живо повернулись к нему, Алексей спросил:

– Что внутри?

– Какое-то абсорбирующее вещество незнакомое. Кашица зеленоватая, она пузырилась там. Понятия не имею, что это такое.

– А как вы спаслись из тюрьмы? – спросил Хорек.

Лабус ответил серьезно, будто взрослому:

– У нас и у охраны тюрьмы противогазы разных моделей. Наши газ чуть дольше держали. Когда началась атака БХМ, мы в автобусе наружу прорвались.

– А почему все машины стоят, а ваш автобус едет?

– Потому, парень, что это спецмашина, не просто защищенная от ЭМИ, особо защищенная, понимаешь? Новейшая опытная модель. Любимое детище того самого зама, он этот проект лично вел, потому в спецавтобусе в Лефортово и ездили. Все равно после появления купола он забарахлил, я больше суток в нем копался, пока запустил. В СИЗО особая подземная автомастерская есть с гаражом. Там нужные детали нашлись, кое-как запустил автобус. Так вот и спаслись. С нами еще четверо охранников, но они все отравились и погибли. Потом мы прятались по разным местам, наблюдали, что происходит. Противник десантируется через эти зеленые воронки, вы их наверняка видели. БХМ шныряют по всему городу, их всегда сопровождают машины боевого охранения и пешие. Накроют газом несколько домов – все, кто на нижних этажах или в подвалы спустились, гибнут.

– С омоновцами и прочими таким же способом справлялись, – предположил Игорь.

– А как иначе? Леха вот теорию выдвинул: у захватчиков сообщники где-то в верхах. Может, не в самом правительстве, но враги проинформированы о расположении главных военных и полицейских баз в столице. Шире – мест, где есть большое количество оружия. Такие объекты после начала вторжения, в момент основной паники и неразберихи, окружали и заливали газом. После атаки газ опадает, просачивается через всякие трещины под землю. Если кто в канализации, в метро – им тоже конец почти гарантированный. Тех, кто выжил на верхних этажах многоэтажек, сгоняют вниз, одних сразу отстреливают, из других формируют бригады, которые стаскивают трупы в кучи, а третьих угоняют куда-то. Трупы жгут. Это все, что мы успели понять, но надо еще разведданные собирать, потому что вообще-то пока мало что ясно.

– Они угоняют людей? – Игорь выпрямился. – Куда? Это же важно. Для чего им пленники, их ведут в одно место или нет? Вообще есть логика какая-то? Кого из тех, кто не отравился, они убивают, кого угоняют?

Курортник выпустил ноздрями табачный дым.

– Людей гонят на юг, кажется. А, Костя?

– Не знаю, мы ж только ночью видели. Вроде в одном направлении всех уводят. К Красной площади, что ли?

– К Кремлю? – снова влез в разговор Хорек. – Надо ехать туда!

– Зачем это? – удивился Лабус.

– Чужаки забрали его отца, – пояснил Игорь. – Еще в первый день, он его с тех пор везде выглядывает. Хорь, сейчас мы к Кремлю не поедем.

Хорек поник, но возражать не стал – он вообще, получив пистолет, вел себя потише и больше слушался.

– Вы потому на броневик напали, что он один ехал?

Курортник бросил окурок на пол и раздавил подошвой.

– Ну да. Мы вообще-то «языка» хотели взять, поэтому ручные гранаты не стали использовать. А то бы вам конец.

Все замолчали. Пленник внизу пошевелился, Игорь заглянул в люк. Блондин сидел на ступеньках в неудобной позе, иногда позвякивая цепочкой наручников, и смотрел вверх, часто моргая. Стягивающая рот повязка намокла от крови – Багрянец сквозь ткань разбил ему губы. Что там за мысли в этой светловолосой голове, какие чувства? Одно Сотник мог сказать точно: чужак их не боится. Ничего, скоро начнет бояться, подумал он и отвернулся. Дождь почти стих, было пасмурно, прохладно и сыро, в помещение под куполом задувал промозглый ветерок.

– Парни, а как вы в охрану ФСБ попали? – нарушил молчание Багрянец. – Я б тоже хотел, туда спортсменов берут?

– В армии отслужили, – сказал Лабус, – подали в ФСБ документы, проверку прошли, после этого попали в штат учебного подразделения. Повысили квалификацию и получили прапорщиков. Стали работать. Так до капитана можно дойти. То есть можно и выше, но тогда надо академию ФСБ заканчивать. А ты хочешь, чтоб тебя за то, что ты спортсмен только, взяли?

Он улыбнулся. Игорь поднял голову, почувствовав пристальный взгляд. Курортник смотрел на него в упор.

– Капитан… Буду тебя капитаном называть, хоть ты и гражданский теперь. Что делать собирался?

– До того, как мы с РПГ и СВД в клешнях появились, – хмыкнул Лабус.

– Схрон подыскать, – ответил Игорь. – Думал, подвал под магазином каким-то или стройку. Обосноваться там, потом людей еще найти. Таких… – он искоса окинул взглядам Хорька с Багрянцем. – Нормальных, короче. А дальше… Я ж разведчик. Значит – разведывать. Ну и действовать потом.

– А как?! – Курортник подался к нему, так сжав пальцы на магазине «бизона», что побелели костяшки. – Я тоже думаю: действовать. Но как? Перестреливаться с противником, громить патрули? Что это даст? Несколько дней уже прошло! Что это значит? Всё, помощи не будет, сквозь купол не пройти, да?

Сотник кивнул.

– Точно мы этого не знаем, но если бы он был проницаем – тут бы уже столько наших было…

– Не пройти, – уверенно повторил Курортник. – И наружу выхода нет. Так что делать? Нужен план. Но мы больше силовики, мы таким не занимались. Нет у нас никакого плана!

Впервые в голосе его проявилась растерянность.

– А его сейчас и не может быть, – возразил Игорь. – Тут же все последовательно. Надо поставить четкие цели. Разработать под них стратегию. Для этого собрать тактические данные – то есть как можно больше информации о противнике, его методах, задачах, численности, структуре подчинения. Обо всем. Допрашивать «языка», делать вылазки. Обосноваться. Провиант, боезапас…

Снизу донеслось громкое звяканье, и он заглянул в люк. Пленник выпрямился и дергал цепочкой, соединяющей наручники с перилами.

– А ну застыл! – зло выкрикнул Хорек, подскочив к люку. – Замри, гад!

Игорь взял мальчика за плечо.

– Спокойнее, Хорь.

Чужак поднял к ним лицо и вопросительно замычал сквозь окровавленную повязку.

– По-моему, он хочет нам что-то сказать, – заметил Лабус. – Павел, держи ключ. Подними «языка» сюда и сними с его морды эту тряпку, послушаем парня.