Текст книги "Наемники фортуны (сборник)"

Автор книги: Андрей Левицкий

Соавторы: Алексей Бобл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Глава 14

В Москве я бывал неоднократно, и на метро довелось поездить, но такой станции не помнил. Довольно быстро стало понятно, что это какая-то правительственная ветка или нечто подобное. Вроде я даже читал в Интернете, как ее отыскали какие-то диггеры.

Серебряный свет озарил пассажирский перрон, рельсы и дрезину на них. На передке, за рычагами ручной тяги, виднелась тумба с кривыми рукоятями переключателей, двигатель и топливный бак, от всего этого хозяйства под днище уходили провода и шланги.

На дрезине стоял невысокий сухонький человечек в черной, наглухо застегнутой хламиде. С откинутого капюшона свисали концы шнурка. В руках он держал необычное оружие: трубка с прорезью и натянутой тетивой, кривая деревянная рукоять, на ней спусковая скоба. Похоже на ружье для подводной охоты, но слишком короткое.

– Ладно, не свети, не свети, – сипло произнес он, прикрывая глаза ладонью. Голос казался каким-то неуверенным, словно обладателю его не часто приходилось говорить. – Погаси штуку свою, говорю.

– Но тогда мы ничего не будем видеть, – возразила Юна Гало, подходя к дрезине.

– Да будете, будете, сейчас я… погоди…

Маленькое небритое личико с острым носом и вздернутой верхней губой напоминало крысиную мордочку. Невозможно было определить возраст этого человека – ему с равным успехом могло быть как тридцать пять, так и пятьдесят.

Посапывая, двигаясь быстро и суетливо, Почтарь спрыгнул с дрезины, обежал ее, вскочив на передок, дернул что-то и повернул. Затарахтел мотор, закашлял, перхая, словно больной, посыпались искры из-под днища, и на тумбе зажглась фара. Мерцающий тусклый свет озарил небольшой зал с железными дверями в конце. Все встали у дрезины, а я забрался на перрон. На другой его стороне не было туннеля с рельсами… Точно, правительственная ветка. Наверх можно подняться только по лестнице за этими железными дверями, наглухо запертыми. Я обернулся, положив хауду на плечо, встал на краю перрона.

Почтарь соскочил с дрезины, снова обежал ее, присел и ковырнул что-то – искры из-под днища сыпать перестали.

– Ну, садитесь! – позвал он. – Надо ехать уже. Впереди вон лавка да сзади… Нет, то мое место, там я, изыди, изыди!

Он бросился вперед и кривой лапкой цапнул за плечо Чака. Карлик, усевшийся на выступ за тумбой с рукоятями, оглянулся на монаха и слез. Лука с Юной тем временем устроились на сиденье в передней части. Девушка позвала:

– Разин, быстрее.

Я спрыгнул на дрезину. Рычаги, которые надо было качать, чтобы она ехала, находились посередине, а на лавке сзади лежал потрепанный портфель со сломанной ручкой и раздутыми боками, словно внутри находилось что-то объемное, едва поместившееся туда. Я переставил его на железную полку сбоку, и внутри звякнуло.

– Эй, ты, не трогай это! – зашипел Почтарь, подскакивая ко мне. Небритая рожица его смешно исказилась, низкий лоб сморщился, черные брови задрались, как и верхняя губа, обнажившая острые мелкие зубы. – Не трогай чего не положено, не научила тебя родительница чужого не брать?! – Озабоченно сопя, он поправил портфель, погладил быстрыми тонкими пальцами шершавую кожу и побежал обратно.

Чак, забравшись на заднюю лавку, посмотрел вслед монаху и постучал кулаком по лбу. Покосился на меня, придвинувшись ближе, зашептал:

– Ну ты хорош, наемник. Зачем с Лукой Стидичем опять сцепился? Я ж говорил, он не просто монашек какой – глава храмовой разведки! А жрецы покруче ребят из школы убийц Меха-Корпа будут. Захотел стрелку отравленную в шею получить, умник?

Почтарь, взгромоздившись на выступ за тумбой с рукоятями, обернулся на пассажиров.

– Все готовы? – спросил он. – По сторонам глядите, если что увидите – сразу стреляйте.

– А что мы можем увидеть? – живо полюбопытствовал Чак.

– Да много тут всякого, – монах сдвинул рукоять и подался вперед, нажимая на педаль, – в темноте шастает.

Скрежетнули тормозные колодки, двигатель снова заперхал, и дрезина покатилась вперед.

* * *

Колеса стучали на стыках рельс, мотор тарахтел и чихал. Туннель полого изгибался, иногда с покатого свода капала вода. Фара на стойке рулевого колеса мерцала, то почти совсем угасая, то разгораясь ярче.

– Почтарь, сколько нам ехать? – спросила Юна Гало.

– Долго, долго, – ответил монах, не оглядываясь. – С конца в конец пути. Я вас после другим передам, они на тепловозе, на большом. Я не люблю это, я сам по себе…

– Лука? – Юна повернулась на лавке. – Я думала, ты придешь не один, а с другими монахами. Ведь Гест должен понимать, что в Балашихе для нас опасно.

Жрец ничего не ответил, зато снова заговорил Почтарь:

– С другими только опаснее! Я один по туннелям и езжу, и хожу…

Лука Стидич заерзал на лавке.

– Сообщения разношу из Храма, – продолжал монах, поворачиваясь и быстро кивая, – послания, посылки, вылез наверх, передал – и сразу вниз. Живу здесь, всё тут знаю. А другие ничего не знают. Только шуму от них да света много. Факелы их, стуки-грюки… Только хуже будет, а Почтарь вас куда надо доставит. Почтарь…

– Болтаешь много! – оборвал его Лука.

Монах отвернулся. Некоторое время мы ехали молча. Сырая тьма расступалась перед дрезиной и смыкалась за ней. Пахло мазутом и плесенью, воздух был спертый, дышалось тяжело. Наклонившись к Чаку, я тихо спросил:

– Что за школа убийц в Меха-Корпе?

Карлик взглянул на меня удивленно:

– Это чё за вопрос, человече? Что за школа… Да вот такая у них школа. А чем, по-твоему, Меха-Корп вообще занимается?

Припомнив рассказ Юны, я ответил:

– Держит лаборатории с мастерскими, где развивает всякие… ну, науки, которые были до Погибели. Электронику.

– Ну, а монеты они где на все это берут? Чтоб лаборатории эти содержать?

Понятия не имея, как Механическая Корпорация финансирует свои исследования, я предположил:

– Продают то, что изобрели, а как же еще?

Карлик покрутил головой, покосился на сидящих впереди спиной к нам Юну с Лукой и прошептал:

– Ты откедова свалился, южанин? С чего б они продавать стали? Чтоб врагов своих сильнее делать? Это только Цеха харьковские всем, что клепают, торгуют направо да налево… Хотя нет, и у них, говорят, есть такое, что они сделали, но продавать никому не желают, при себе держат. А Меха-Корп – как Замок Омега все одно, наемников обучает и тем живет. Только Замок такие… взводы солдат из наемников составляет, войны ведет за деньги, а Корпорация больше… как их назвать… элитных бойцов готовит.

Когда он замолчал, мои мысли сами собой вернулись к тому, о чем я уже неоднократно думал. Что вокруг? Куда я попал? Как, если это виртуал, узнать правду? Неожиданно в голову пришел простой ответ: надо сделать нечто невероятное, невозможное для этого мира. Нечто, что убьет меня.

Что, если, к примеру, сейчас я перемахну через рычаги ручной тяги, пройду между Лукой и Юной, оттолкну Почтаря и прыгну на рельсы перед дрезиной? Что, если она переедет меня, размажет грудь, голову?.. Может, после этого стены туннеля станут прозрачными, исчезнут, и я увижу зал лаборатории и три силуэта за тонированными стеклами под потолком?

Картина эта встала перед глазами очень ясно, я зажмурился и мотнул головой, избавляясь от наваждения. Нет, это не выход, потому что я не знаю точно, виртуал вокруг или нет, и могу умереть по-настоящему. Надо придумать что-то другое…

Карлик, воспринявший мое движение по-своему, прошептал, отпрянув:

– Э, человече, тебя что, мутит? Ты, смотри, на меня не того… Да мы ж не быстро едем совсем, что с тобой?

– Ничего, просто… – начал я и замолчал. За стеной туннеля зашумела вода, что-то гулко плеснулось, будто опрокинулась большая ванна, и сквозь щели брызнули тонкие струйки. Напор усилился, они ударили сильнее, а потом туннель изогнулся, и этот участок остался за поворотом.

– Плохо, плохо! – Почтарь привстал, глядя назад поверх наших голов. – Что, дождь наверху?

– Сильный дождь, – подтвердил Лука. – Может затопить?

Монах снова сел, громко сопя.

– Здесь – нет, здесь не может, но впереди… там и раньше… В Тихие туннели неохота сворачивать, ох неохота, там много всего… много всякого…

– Что такое Тихие туннели? – спросил я, но он не ответил.

Тональность звука, с которым дрезина катила по рельсам, изменилась, и слева возникло отверстие другого туннеля, узкого и с низким сводом – если бы мы въехали туда, мне и Луке пришлось бы пригнуть головы. В проход свисали толстые языки мха, они качнулись в потоке воздуха, когда дрезина проехала мимо.

– Почтарь! – позвала Юна. – Это ответвление ведет в Тихие туннели, про которые ты говорил?

– Туда, туда. Сейчас еще будет…

Дрезина накренилась на повороте, и справа опять возникло заросшее мхом начало туннеля, а потом, с небольшим промежутком, еще два. Перед последним колеса простучали по стыку рельс на стрелке. Мелькнул рычаг с черным коробом на конце, а в боковой туннель убежали две тусклые полоски рельс. Проезд в него был частично перекрыт гермозатвором, на треть выдвинутым из стены.

Почтарь почему-то засуетился, привстал, оглядываясь, сдвинул ремень самострела на плече, накинул на голову капюшон и затянул шнурок.

– Знаешь, что за оружие у него? – тихо спросил Чак, кивая на монаха.

Я покачал головой.

– Гарпунер, вот что. Он дротиками стреляет особыми. Впереди игла полая, в нее забиты крупицы пороха. Под ней крючок с серной головкой… Гарпунеры только один харьковский Цех делает, машинка вроде и простая, но заряды дорогие. В них порох особый, влаги не боится, говорят, даже под водой можно стрелять.

– Почтарь, я что-то слышу… – начала Юна, и монах, засопев громче, перебил:

– Слышит! Слышит она! Я уже давно слышу… Бегут сюда. Нам навстречу. И рокочет… вода там. Земля просела на краю кратера, прорвало, значит… Эх!

Теперь сквозь тарахтение мотора я тоже услышал эти звуки – шорох, стук, цоканье, пока еще приглушенные, но быстро усиливающиеся. Лука Стидич приподнялся на лавке, вслушиваясь, и приказал:

– Почтарь, назад! Езжай назад!

– Да знаю я, знаю! – Монах дернул рукоять.

Дрезина со скрежетом встала, движок стих, погасла фара, но тут же разгорелась снова – мотор опять затарахтел, загудело под днищем, и машина медленно покатила назад. Шорохи, стук и цоканье нарастали, они лавиной ползли на нас, и следом с плеском и бульканьем двигалась вода.

– Святой крест! – выкрикнул монах, налегая на рычаг. – Догоняют!

Дрезина поехала немного быстрее. Лука Стидич встал с пистолетом на изготовку и сказал:

– Вода еще далеко, но крысы близко.

Оглянувшись на нас с карликом, Юна спросила:

– Но куда мы едем, Почтарь?

– К стрелке, к стрелке надо… Ты! – вдруг выкрикнул он, тыча пальцем в Чака. – Сюда, живо!

– Ну, чего тебе? – Карлик пролез под рычагами, протиснулся между Лукой и Юной.

– Вот эту ручку видишь? Дернешь, когда крикну. А эта… – Почтарь что-то еще объяснял, но я не слушал. Как и Лука, я выпрямился во весь рост и достал оружие.

Дрезина неторопливо катилась задним ходом, впереди туннель был прямой, и на границе освещенного фарой пространства вдруг замелькали быстрые тени.

– Разин, до стрелки далеко? – спросила Юна.

Ответить я не успел – монах, спрыгнув с дрезины, побежал вдоль стены туннеля, цепляя ее плечом.

– Рядом, рядом! – крикнул он на ходу. – Но я ни разу ее не трогал, никогда – может, сломана…

Опередив дрезину, монах подскочил к торчащему возле рельс рычагу с черным коробом на конце и навалился на него. Рычаг не шелохнулся, и я уже собрался спрыгнуть, чтобы помочь Почтарю, но понял, что на самом деле он не нажимает на рычаг, а лишь приготовился сдвинуть его с места, как только дрезина минует стрелку.

Колеса застучали на стыках. Лука Стидич выстрелил.

Я вскинул хауду. Жрец спустил курок второй раз, третий… Сначала я не понял, куда он метит – впереди было лишь какое-то непонятное мельтешение, – а потом в нескольких метрах от дрезины над рельсами взвилось тощее тело. Длинная шея, узкая голова с треугольными ушами, гибкий хвост. Усы. Облезлые бока поблескивают в свете фары.

Крыса была размером с поросенка.

Пуля попала ей в морду. Тварь упала, но следом неслись другие – большая стая бежала по туннелю, уходя от проникшей в него воды. Крысы были совсем близко, когда Почтарь передвинул рычаг. Лязгнули рельсы. Монах закричал Чаку:

– Дергай! Дергай его! – Он поскользнулся в луже мазута, свалился на пол туннеля и сразу вскочил. – Тормози и вперед! Вперед давай!

Дрезина встала, Лука Стидич, не удержавшись, упал на лавку. Я крикнул:

– Пригнитесь!

Несколько крыс были прямо перед дрезиной. Чак, рванув вторую рукоять, присел за тумбой. Дрезина покатила вперед, качнулась, въезжая на боковые рельсы. Вскочив на лавку, я выстрелил из обоих стволов. Дробь отбросила двух крыс, прыгнувших на передок, они упали на бегущих следом. Почтарь, почти забравшийся на дрезину, опять поскользнулся и упал. Я присел, бросив оружие, вцепился в лавку одной рукой, свесился с дрезины и ухватил монаха за шиворот. Почтарь захрипел, когда край капюшона врезался в шею, а потом я рывком втащил его наверх.

Дрезина въехала в боковой туннель, сорвав свисающие с потолка языки мха и проскрежетав бортом по торчащей из стены створке гермозатвора. А по туннелю, через который мы катили до того, повалили крысы.

* * *

– Плохо дело. Плохо! – бормотал Почтарь, обеими руками держась за рукояти на тумбе. – Так, а ну тихо все! Тихо! Что слышите?

Мы слышали тарахтение мотора, стук колес да частый лязг под днищем. И еще – шум воды, текущей сзади. Она не рокотала, как может рокотать сильный поток, а журчала, булькала и плескалась. Значит, вода проникает под землю через узкие отверстия и заполняет систему туннелей постепенно.

И все же она двигалась за нами.

То, что Почтарь называл Тихими туннелями, выглядело не очень приветливо. Мы несколько раз сворачивали, и с каждым поворотом вокруг становилось все неуютнее. По стенам тянулись дырявые трубы, свисали обрывки проводов. Часто туннели разветвлялись, дрезина проезжала по стрелкам, несколько раз Почтарь останавливал ее раньше, соскакивая, бежал вперед и сдвигал рычаг, чтобы перевести машину на другую ветку.

Трижды я замечал темные пласты плесени на стенах, но это был не некроз.

Все притихли, даже Почтарь перестал сопеть – эти места навевали какую-то угрюмую тоску. В конце концов, когда с появления крыс прошло уже много времени, Лука Стидич спросил:

– Сколько нам еще ехать, Почтарь?

– Не знаю, – отозвался тот. – Здесь путаные туннели совсем.

– Но мы не потерялись? – забеспокоилась Юна. – Ты хоть понимаешь, где мы находимся сейчас?

– Потерялись! – Монах был возмущен. – Под землей? Я никогда не теряюсь под землей, всегда знаю, в какую сторону… Верно едем, верно. И осталось недалеко.

– Но ты выглядишь каким-то озабоченным.

– Солярка, – просопел он и махнул на топливный бак. – Солярки может не хватить, а за нами вода идет… Стоп!

Заскрежетали тормоза, и дрезина остановилась в небольшом овальном зале без перрона, нанизанном на туннель, словно бусина на нить. Под железными шкафчиками у стен валялись ржавые инструменты и ветошь, на крюке висел вконец истлевший ватник, внизу стояли кирзовые сапоги с оплавленными голенищами.

– Что там? Чего встал? – Чак вскочил, нервно оглядываясь. Кажется, ему больше других не нравилось здесь. Если карлик так уж любит высоту и простор, как болтал на мосту через Разлом, то туннели на него и впрямь должны действовать угнетающе. Я, привыкший к полетам, к небу и далекому горизонту, под землей тоже чувствовал себя не слишком хорошо. Сердце иногда будто пугалось чего-то и начинало громко колотиться в груди, а еще перехватывало дыхание, как бывает, когда переводишь самолет в пикирование.

– Что это такое? Откуда? Откуда взялось? Этого не должно быть! – Почтарь, размахивая гарпунером, соскочил с дрезины и бросился вперед. Лука с Юной поднялись, я тоже, Чак забрался на рычаги и закачался на них, расставив кривые ножки. Я схватил его за шиворот, чтоб не упал.

Там, где рельсы втягивались в туннель, лежали камни.

– Это кто-то специально набросал, – сказал я, спрыгивая и шагая к завалу.

– Откуда ты знаешь, наемник? – спросила Юна.

После появления Луки Стидича она снова стала обращаться ко мне так. В Юне Гало словно боролись две личности: нормальная молодая девушка и дочь Тимерлана Гало, первая переговорщица Меха-Корпа. Пока мы двигались по Пустоши, она будто оттаяла, но когда появился жрец из Храма, девчонка, вспомнив о своей роли и важной миссии, опять стала холодной и официальной. Хорошо хоть, не пытается больше покрикивать на меня, да и вообще приказывать.

Проходя мимо нее, я молча ткнул пальцем вверх. Лука Стидич пояснил:

– Ни в потолке, ни в стене над входом в туннель нет дыр. Эти камни не выпали оттуда.

Юна нахмурилась:

– Вы хотите сказать, кто-то намеренно преградил нам путь? Почтарь, ты слышишь? Кто это сделал?

Плеск и журчание воды становились все громче. Я подошел к монаху, присевшему на рельсе. Он сопел, как чайник на огне, разглядывая камни. Приподнял один, отбросил в сторону и сказал:

– Нет, не перед нами. Кто знал, что мы сюда свернем? Наверно, так просто завалили, на случай, вдруг кто появится.

– Но здесь же никто не бывает, кроме тебя, – возразила Юна. – Да и ты говорил, сюда почти не заезжаешь.

– Бывает, бывает. Всякие, кто старье ищет, машины древние, кабели из земли тянет на железо…

– Два сезона назад в Тихих туннелях пропала бригада старьевщиков, работавших на Храм, – произнес Лука Стидич.

Старьевщиков? Наверное, тут у этого слова другое значение. Решив позже расспросить об этом Юну, я поднял один камень, отбросил в сторону, но он ударился о закругленную стенку туннеля и скатился обратно к рельсе.

Звук воды стал еще громче. Подошедший Чак сказал:

– А ну дай хауду, человече.

– Зачем? – спросил я, отбрасывая другой камень, полегче, к шкафчикам.

– Так кто булыги эти растаскивать будет, я, что ли? Нет, я караулить стану. А у меня, окромя пары ножиков, ничего. И быстрее шевелитесь, вода сюда идет!

– Тогда залезь на дрезину и смотри на зал и на тот туннель. – Я передал ему оружие. – Почтарь, отдай Юне гарпунер. Юна, встань впереди, чтобы из этого туннеля никто не появился. Мы втроем разгребем завал.

Спорить никто не стал. Мы принялись растаскивать камни – приходилось относить их к шкафам, чтобы не скатывались обратно на рельсы. Движок дрезины тарахтел на холостых, зал постепенно наполнялся запахом солярки. Мерцала фара, наши тени тянулись по полу, ломаясь, заползали на стены, мы стучали камнями, пыхтели и напоминали, наверное, гномов, занятых какой-то таинственной подземной работой.

Юна, перебравшись через завал, встала в начале туннеля спиной к нам. В одной руке она держала пистолет с глушителем, который ей дал Лука, в другой гарпунер.

Чак выпрямился на задней лавке дрезины, подняв хауду к плечу.

– Вода! – сказал он, не оборачиваясь. – Вон она, быстрее вы там!

Никто не оглянулся. Оттаскивая к стене очередной камень, я услышал плеск совсем рядом. Вода растекалась по залу, журчала вокруг отколотых кусков бетона, медленно заполняла пространство между рельсами.

– Эй, монах, до какой высоты она может подняться? – спросил Чак.

– Откуда мне знать? – пропыхтел Почтарь. – Смотря какой напор да насколько в кратере уровень повысился… Может и до верха затопить, а может по колено остаться. А может и вообще схлынуть, если в нижние туннели пойдет… Там же они тоже есть, под нами.

– Слушайте, а может, нам движок пока вырубить, чтоб горючку не тратить? – предложил Чак.

– Фара погаснет, – возразил я.

– Так у нас фаеры есть…

– Больше нет, – отрезал Лука. – Заткнись. Просто надо быстрее расчистить завал.

Вода залила уже весь пол и потекла между камнями во второй туннель. Уровень ее медленно поднимался, небольшие волны набегали из прохода, через который мы въехали сюда.

Поднимая брызги, оскальзываясь и ругаясь, мы оттащили с рельс все крупные булыжники, которые приходилось носить по двое, и взялись за те, что поменьше. Гальку сбрасывали между гнилых шпал, остальное отшвыривали к шкафчикам.

– Куда ты собираешься вывести нас? – спросила Юна. – К тому же месту, что и раньше, где ждет ваш тепловоз?

– Нет, не выйдет, – засопел монах. – Тогда мы вдоль кратера ехали, по краешку, а сейчас прямиком к нему… Он же глубокий, туннели там порушены. Упремся в другой завал, да побольше этого, за которым уже дно кратера – куда дальше? Нет, раньше подняться надо будет. Я погляжу еще, куда нам теперь.

– Почтарь, мы очень спешим. Наверное, сейчас уже утро, к этому времени мы должны были быть в Храме. По крайней мере, к полудню. Если задержимся дольше… просто не успеем. Некроз накроет Арзамас.

– Эй, большаки! – подал голос карлик. – Так а как в Храме Меха-Корпу сподмочь должны? Как это вы там с некрозом научились управляться, а, жрец?

Лука Стидич не ответил, а Юна сказала:

– Не твое дело, Чак.

Когда я перешагнул через рельсу с очередным камнем в руках, в зале громыхнуло так, что заложило уши.

Бросив камень, я опустился на одно колено, шаря рукой у пояса, но не находя хауды. Лука Стидич отскочил к шкафчикам под стеной, Юна растерянно обернулась, а Почтарь, упустив камень себе на ногу, завопил и уселся в воду между шпалами.

Карлик, сброшенный отдачей с лавки, лежал на рычагах ручной тяги, задрав ноги. К груди он прижимал хауду, над ним расплывалось облачко пороховой гари.

– В кого ты стрелял? – Вскочив, я перепрыгнул через рельс и бросился к Чаку. – Кто там?

– Это… тут… – пробормотал он. – Да быстро так, сволочь…

Запрыгнув на край дрезины, я стащил Чака с рычагов, бросил за лавку и сунул ему в руку два патрона, которые достал из петель на ремне. Зарядов к хауде осталось всего три.

Лука Стидич вдоль ряда шкафов пробирался к нам с пистолетом в руке, таким же, как тот, что он отдал девушке, только без глушителя… Значит, у жреца под плащом было спрятано два ствола. Юна стояла на том же месте, подняв гарпунер и пистолет, а Почтарь, не обращая ни на что внимания, опять растаскивал камни. Их на рельсах оставалось всего ничего – скоро мы сможем ехать дальше.

– Ничего не вижу, – сказал я, разглядывая вход в туннель, по которому всё бежали и бежали небольшие волны – и с каждой уровень воды в зале становился немного выше.

Карлик, переломив обрез и впихивая в него патроны, буркнул:

– Наверно, в туннель обратно отскочила.

– Но кто это был?

– Да откуда я знаю?! Какая-то тварюка подземная. Ты не туда смотришь вообще, она по потолку бежала!

– Как это – по потолку?

Лука Стидич, встав рядом с дрезиной, осмотрел выход из туннеля и поспешил обратно, чтобы помочь Почтарю. Вода поднималась – скоро она коснется колес дрезины, а потом и двигателя, после чего тот наверняка заглохнет.

– На паука похожа, и глазища, как у совы. – Чак зарядил хауду и выпрямился за лавкой. – Видишь, провода там всякие вверху? За них, наверно, цеплялась.

Я крикнул через плечо:

– Почтарь, в этих туннелях живут пауки? Большие?

– Никаких пауков, – откликнулся он. – Сказки, сказки, мамки так детей пугают в московских кланах, чтоб те под землю не лазали.

– Я, по-твоему, ослеп совсем?! – возмущенно заверещал Чак и даже ткнул меня прикладом в бок. – Говорю: ползло там! Быстро-быстро так руками-ногами перебирало. Ну, я по нему с перепугу и…

– Куда оно тогда делось? Если из двух стволов да дробью… оно бы вниз упало и дергалось бы сейчас тут перед нами.

– Ну так, значит, не попал я! Или тварюка эта живучая очень. Знаешь, какие мутанты бывают живучие? В него десять пуль засадят – а он еще бегает, падлюка. Если…

– Готово, – сказал Лука. – Можно ехать. Юна, сюда.

– Карауль и ни на что не отвлекайся, – велел я Чаку, поворачиваясь. Вода целиком залила рельсы, но камней на них больше не было. Почтарь, подобрав полы насквозь мокрой хламиды, бежал по шпалам в нашу сторону, рядом спешил Лука. Юна Гало направилась за ними, но тут в туннеле за ее спиной что-то мелькнуло.

– Осторожно! – крикнул я. – Сзади!

Взметнулась стена воды, накрыла девушку, а когда последние брызги упали, видно ее уже не было. Из туннеля донесся сдавленный крик.

Первым отреагировал Лука Стидич – мы с карликом еще только спрыгивали с дрезины, а он уже метнулся обратно мимо бежавшего навстречу Почтаря.

Спинами мы почти перекрыли тусклый свет фары, и в туннеле стало совсем темно. Там что-то двигалось, шуршало, стучало камнями. Опять раздался сдавленный вскрик. Я оттолкнул Чака к стене, быстро поднял оброненный Юной пистолет с глушителем и шагнул вперед.

Стало немного светлее, но толку от этого было мало. Впереди дважды выстрелили, снова вскрикнула Юна. Вскочив, я побежал.

Девушка сидела у стены, прижав колени к груди, и смотрела на распростертое тело на рельсах. Над ним с пистолетом склонился Лука.

Я встал рядом с жрецом, с другой стороны остановился Чак.

Вода до этого места уже добралась, голова мутанта покачивалась на мелких волнах. Он напоминал того, которого мы видели на мосту через высохшее русло, только был совсем тщедушный, гладкокожий, грязный, бледный… Я наклонился, разглядев что-то необычное на длинных тонких пальцах с когтями – их соединяли перепонки.

Обе пули Луки Стидича попали в морду, напоминающую обезьянью, но с выпученными совиными глазами, накрытыми прозрачными перепонками. Одна пуля оставила дырку в скуле, вторая пробила нос.

– Ранена? – спросил я у Юны.

Девушка молчала, и вместо нее ответил Лука:

– Он только поцарапал ее.

– Куда он тебя тащил? – Я протянул ей руку.

Несколько секунд Юна смотрела на меня, потом приняла помощь и поднялась. Коснулась пальцами плеча, где на ткани остались рваные полосы.

– Не знаю. Просто волок по туннелю. У него такая холодная кожа…

Сзади сквозь журчание и плеск затарахтела дрезина. Я повернулся к Чаку:

– Такую же тварь ты видел на потолке?

– Ага, – мрачно ответил карлик, теребя серьгу в ухе. – Может, этот мутант там и полз?

– Как же он в туннель на другой стороне зала попал?

– Да там дыры в потолке, ты что, не видел? Наверно, сверху какой-то проход есть, выше трубы какие-то… Когда я по нему пальнул, он назад отскочил, вверх забрался, над залом пролез и с другой стороны обратно спустился.

– Посторонись! – крикнул Почтарь, подъезжая к нам. – Бестию, бестию безбожную с дороги уберите! Где гарпунер мой?

– У меня, – сказала Юна.

Дрезина начала притормаживать с уже привычным скрежетом колодок. Девушка вдоль стены прошла назад и забралась на лавку. Карлик засеменил за ней, а мы с Лукой нагнулись над мутантом, и тут прозрачные перепонки на его глазах поднялись.

Потом все произошло очень быстро. Взметнулась тонкая рука, когти впились в щеку жреца. Другая лапа вмазала ему по голове, и тут же мутант, согнув ноги в коленях, саданул меня длинными ступнями в живот. Я упал спиной в воду, ударившись шеей о рельсу. Над головой закричала Юна, что-то засипел Почтарь. Прямо на мое лицо надвинулось железное колесо, я рванулся в сторону, едва выскользнув из-под дрезины, и увидел мутанта перед собой. Он склонился над лежащим навзничь Лукой, сжимая его горло и выворачивая в сторону руку с оружием.

Я бросился вперед, вскинув пистолет. Тварь начала поворачивать голову, глушитель ткнулся в сморщенное серое ухо, и я вдавил спусковой крючок. Лязгнул затвор, выбрасывая гильзу, но выстрела слышно не было. Пуля оставила в черепе пролом, будто от удара молотком. Мутант стал клониться набок, рука соскользнула с шеи Луки, открыв глубокие царапины на ней. Жрец с громким выдохом ударил тварь ногой в морду. Мутант отлетел к стене, я схватил Луку за плечи, поднял. Он оттолкнул меня и сам шагнул к дрезине, которая медленно ехала мимо нас.

Навстречу Луке протянула руки Юна. Я запрыгнул наверх. Из щеки жреца хлестала кровь, ухо было разорвано почти надвое. Он покачнулся, мы с девушкой схватили его и втащили на дрезину.