Текст книги "Воины Зоны"

Автор книги: Андрей Левицкий

Соавторы: Алексей Бобл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Часть третья
Цейтнот

Глава 11

Докладная записка начальнику штаба Объединенного командования полковнику…

Группой военных сталкеров из состава 3-го отряда, проводившей доразведку близлежащих объектов в районе «Радара», вследствие боевого столкновения был захвачен рядовой боец секты «Монолит». Пленного вывести за Периметр не удалось, сектант покончил с собой, бросившись в аномалию. Группа понесла серьезные потери. Командир группы доставил в ППД отряда образцы снаряжения и оружие пленного.

Начальник разведки группировки, подполковник…

На рассвете я разбудил Лабуса и рассказал ему большую часть того, что услышал и передумал вчера. Только про код ликвидации, полученный Давыдовым якобы из ОКа, не успел – Костя меня перебил, сказав то, что я и так ожидал услышать. Он шел со мной.

При свете фонариков мы почистили стволы, слушая ворчание тварей снаружи, потом в доме начали просыпаться: послышались легкие шаги Ани, тяжело протопал Бугров, прошел Доктор. За окном едва проклюнулся серенький холодный свет, когда нас позвали во двор.

Мутантов на поляне поубавилось – большинство убрели в заросли, лишь жирная псевдоплоть лениво лопотала, разлегшись в траве, да хрюкали детеныши кабанов вокруг огромной матки.

Солнце еще не взошло, только начало светать, было зябко и влажно. Монолитовцы дали нам снаряжение, которое принесли в дом Доктора с Радара. Лабус повертел в руках новый шлем и задал кучу вопросов, на которые ответил Бугров. Получается, что я стану чем-то вроде информационного центра в группе, так как на мне будет шлем со сканером, обрабатывающим акустические и электромагнитные волны. У остальных чипов нет – буду транслировать им информацию в нашлемную систему целеуказателей, круглый прибор, висящий у правого глаза. Убедившись в исправности иглы, я запустил тестовый режим. Бугров сказал:

– БТС включает в себя четыре основных элемента, плюс пятый, обеспечивающий их взаимодействие.

– Какие именно? – спросил я.

– МЭП – модуль электронного позиционирования, ТУМ – тактический универсальный модуль, ЦП – центральный процессор, МНС – модуль нейронной связи. Еще есть МСК, модуль соматического контроля, способный менять некоторые химико-физиологические параметры тела. Перечислить специфику работы модулей?

– Давай.

Бугров стоял неподвижно, только губы шевелились.

– МЭП высвечивает иконки вражеских и дружеских объектов, следит за их передвижением. ТУМ вычисляет расстояние до них, меняет интенсивность подсветки шкал в зависимости от количества потенциальных целей, показывает азимуты. МНС осуществляет непосредственный ввод информации в зрительный участок коры головного мозга, ЦП – вычисления для остальных систем.

– А МСК этот твой?

– Соматический модуль способен менять параметры работы надпочечных желез, продуцировать выброс адреналина и других гормонов. Но он отключен, были случаи травматизма среди испытателей.

Я почесал затылок. Нащупал впадинку под волосами.

– Тестирование закончено? – спросил монолитовец. – Подключайся.

У меня возникло чувство, схожее с ощущениями перед первым прыжком с парашютом. После перерыва во много лет я вновь подключался к БТС…

Вспомнились старые навыки. Надев шлем, привычным движением поднял руку, большой палец нащупал на подшлемнике клавишу и…

Погружение.

Тусклая вспышка в голове. Шелест – едва слышный. Потрескивание – будто радиофон в приемнике. Потом что-то развернулось, комок света расправился, стал пятном – возникла картинка. Глазные нервы не задействованы, сигналы идут прямо в кору головного мозга – ведь на самом деле все, что находится вокруг, мы видим в голове, наши нейроны расшифровывают сигналы, поступающие от белковых оптических устройств под названием «глаза». А чип просто засылает вместе с этими сигналами свой поток. В сознании я видел четкую картинку, трехмерную сетку местности, поделенную на квадраты. Бледно-зеленое, почти серое, поле, на нем – зигзаги, параболы, пунктиры. Всплыли проекции деревьев, потом модуль электронного позиционирования показал движущиеся шестиугольники целей – это мутанты в радиусе пятидесяти метров. Контуры монолитовцев подсвечивались ярко-зеленым цветом – свои. Я, скорее всего, на их мониторах такой же цвет имею. Электронное изображение висело где-то в районе моего лба. И оно не накладывалась на реальность, два потока сигналов не мешали друг другу – в голове будто возник третий глаз, которым я видел проекцию, в то время как два «старых» глаза привычно воспринимали окружающую действительность.

– Как опознавать «свой-чужой»? Собственный голос прозвучал странно. БТС немного меняет восприятие – будто слышишь себя в записи.

Бугров пояснил:

– Координация подразделений Монолита осуществляется при помощи нескольких БПЛА, посменно находящихся в воздухе. Все бойцы патрульных групп подключены в общий мониторинг. Обработанные данные интегрированная система управления (ИСУ) может транслировать на нашлемный целеуказатель, если боец находится в радиусе действия Радара или вспомогательных радиолокационных станций беспилотников.

У меня на картинке всплыли аналоговые шкалы и указатели предполагаемой численности целей вне радиуса действия шлема. Удобно – столбик горизонтальной шкалы меняет цвет от желтого к оранжевому. Если объектов в радиусе действия вычислителя слишком много – столбик займет всю горизонтальную часть проекции и будет ярко-красного цвета, как сейчас. Шкала, отвечающая за жизненные функции организма, – зеленая, значит, я в норме.

Бугров добавил:

– Раньше я входил в систему общего мониторинга, когда Северов и Кречет разделились, меня с моими людьми исключили из нее. Для остальных мы теперь «красные». Для вас двоих – «зеленые».

– Костя, разобрался? – спросил я. – ПДА у тебя работает?

Он стоял немного в стороне, то поворачивался туда-сюдa, то приседал, а потом даже лег на землю. Полежал, перевернулся на бок, вскочил и сказал:

– Нормально. А девчонке вы тоже собираетесь такой шлем дать?

– При чем тут она… – начал я, и тут появившийся крыльце Доктор произнес:

– Ей нет необходимости. У нее это от природы.

Я повернулся к дому.

– Она что, с нами идет?

– Конечно. Без нее вам не пройти.

Я перевел взгляд на Бугрова, после на Лабуса.

– А ты что, решил, остается она? – сочувственно спросил напарник.

– А у меня спросил кто-то?! – рявкнул я, делая шаг к дому.

– Почему ты должен решать, идти ей или нет? – Не дожидаясь ответа, Доктор шагнул обратно в коридор и закрыл за собой дверь.

– Бугров! – я повернулся к офицеру. – С каких пор на спецоперации берут женщин?

– Анна может оказать существенную помощь, – произнес тот и пошел к остальным монолитовцам, стоящим поодаль.

Я глядел ему вслед, сжимая и разжимая кулаки, не зная, что сказать. Проорать, что отказываюсь идти, если девушка будет участвовать в операции? Но это уже на истерику смахивает, да и не могу я за нее решать.

Лабус направился к дому, проходя мимо меня, заглянул в лицо. Один его глаз скрывал мини-экран БТС, выступающий из шлема на тонком кронштейне.

– Ничего, Леха, последим, чтобы ничего с твоей красавицей не случилось, – сказал напарник. – Пойду, чайку попью на дорожку.

Из кустарника сбоку высунулась псевдоплоть – красный шестиугольник на картинке в голове сразу стал ярче, тактический универсальный модуль высветил азимут на него. Я вскинул оружие, подсветив цель лазером, транслировал данные на Костин монитор. Лабус почти мгновенно развернулся, и на теле мутанта возникла еще одна красная точка лазерного указателя.

Доктор, появившийся на крыльце с пластиковым боксом в руках, одобрительно покивал. К нему подошел Бугров, хозяин протянул ему бокс, офицер передал его одному из бойцов.

– Все, – сказал хозяин болота, поднимая руку в прощальном жесте. – Бугров доведет маршрут движения, когда выйдете с моей территории. Я буду ждать вашего возвращения. По крайней мере, хоть кого-то из вас…

Из дома вышла Аня, облаченная в защитный комплект, в шлеме, оставляющем лицо открытым. Оружия нет, на поясе фляга. За спиной небольшой рюкзак, на ногах черные армейские ботинки.

Доктор махнул рукой. Бугров оглядел нас, кивнул и легко зашагал к зарослям.

* * *

Для себя я присвоил монолитовцам порядковые номера. Второй возглавлял отряд, Бугров, ставший Первым номером, шел за ним, Третий и Четвертый замыкали группу. Лабус двигался позади – я видел его как зеленый кружок, – а вот Аня светилась у меня на проекции желтым квадратом. Я просканировал местность – по проекции пробежала волна – ага, неплохо, значит, можно усиливать мощность и соответственно расширять круг поиска возможных целей. В затылке кольнуло. Про это я забыл, любое повышение мощности отзывается нейрологическим уколом через иглу. Когда первый раз на полигоне мы надели шлемы, один из участников проекта, несмотря на предупреждение, чуть не сжег себе мозги. Он потом месяц отлеживался и в группу не вернулся, а у нас пара недель ушла на тренировку по управлению проекцией при наращивании и понижении мощности сигнала, поступающего от чипа в мозг.

Я попытался скорректировать гамму, но иконка Ани упорно светилась желтым. Странно, что это значит? Обернулся – Аня как Аня, идет немного впереди Третьего и Четвертого, за Лабусом. Плохо все же, что с нами отправилась. Надо ее назад вернуть, что это за дела, чтобы женщина со спецгруппой десантников на операцию шла? Да будь она хоть трижды телепатка и ясновидящая…

Почувствовав мой взгляд, девушка подняла голову, улыбнулась. У меня не было желания улыбаться в ответ, и я отвернулся.

Четырежды мы проходили аномалии, которые на электронной картинке проявлялись по-всякому: Электры – как синеватые клубки, воронки – как фиолетовые смерчи. По дуге миновали небольшой холодец, не замеченный системой вообще. Еще раньше Бугров предупредил, что в смысле аномалий на нее полагаться нельзя, подвижных органических врагов БТС засекает куда лучше.

Лабус нагнал меня, продолжая идти за спиной, сказал:

– Круто, Леха? Любой сталкер за такую штуку полжизни отдаст. Слушай, а чего ты раньше не говорил про железку эту у тебя в голове?

Не оборачиваясь, я ответил:

– Давай не сейчас, а?

Представил, как сзади напарник теребит усы, и добавил:

– Когда вернемся, напомнишь – расскажу.

– Ага, – согласился он.

Вскоре земля стала суше, кустарник поредел, появились крепкие деревца с кривыми стволами. Живность предпочитала пастись вблизи дома Доктора, а здесь было пусто, лишь однажды к нам попытался приблизиться кровосос, но Бугров пустил какой-то импульс – на проекции отразилась разрастающаяся белая сфера неизвестного излучения. Границы ее стали сереть и вскоре истаяли. Кровосос, как только излучение накрыло его, дал такого деру, что затрещали ветки. Интересный отпугиватель «грызунов». Наверное, я еще не раз за этот рейд удивляться буду…

Облака затянули небо, хотя дождя не было. Дул ветер, кроны деревьев качались, шелестела трава.

Ведущий остановился, когда на севере показались холмы. Монолитовцы присели, за ними опустились на корточки мы с Лабусом и Аня. Я просканировал местность – чисто. В чем дело, почему встали? Бугров показал знаком, чтобы я подошел. Достал планшетку с жидкокристаллическим экраном, из углубления на корпусе вытащил пластиковый карандаш и стал тыкать в изображение. Я заглянул.

Там была карта района: болото, Радар, опять болото, но только почему-то фиолетовое – карандаш пробежал по границе этого участка. Дальше Припять, обводной канал, созданный для охлаждения некоторых объектов станции, пруд охладителя и, наконец, ЧАЭС.

Прикосновением карандаша Бугров нанес узловые точки маршрута и заговорил:

– Проходим через территорию Радара, следуем вдоль границы этой фиолетовой области. В тех местах водится пвсевдоплоть болотной породы. Район включен в карту полетов беспилотников, поэтому у нас все рассчитано по минутам, любая задержка, отклонение от графика – и нас обнаружат с помощью РЛС, информация поступит в центр системы управления Монолита, будет обработана и переправлена всем патрульным группам. Тогда миссия под угрозой. Дальше, – он показал на планшет, – железнодорожная станция и садовое товарищество. На отрезок пути от Радара до товарищества отводится шесть часов максимум. После этого минуем гаражи, заходим в Припять – здесь короткий участок, сорок минут, не больше. Город пересекаем в течение полутора часов. В окрестности Припяти большая вероятность столкновения со снорками и большими группами зомби. Покидаем Припять в районе причального комплекса, следуем мимо порта и в условленном месте встречаемся с Северовым. Получаем информацию, оружие, боеприпасы. Дальше – ЧАЭС.

– И что на ЧАЭС? – спросил я. – Вы прикинули, как попасть к заряду?

– Тактика проникновения разработана лишь частично, будем корректировать ее, исходя из обстоятельств. Подобраться к заряду по земле, скорее всего, не выйдет, другого пути я не знаю, этим сейчас занимается Северов.

– А какие там препятствия?

– В районе ЧАЭС можем столкнуться с чем угодно. Дополнительную информацию получим от Северова.

Касанием карандаша монолитовец сменил режим, появилась схема маршрута – пунктир, соединяющий контрольные точки. В некоторых местах его пересекали окружности синего цвета – радиусы действия беспилотников, которые производили мониторинг для сектантских патрулей. Окружностей было три, самая большая вокруг Радара. Значит, нас ждут два беспилотника и РЛС на Радаре. В каждом круге черными цифрами был прописан интервал между запусками и включением.

Бугров указал на небо, я кивнул. Сейчас в нескольких километрах на север должен был пройти БПЛА. Мы пережидали, чтобы он нас не засек, потом нужно очень быстро покинуть участок наблюдения. В углу на экране планшетки шел отсчет времени – ждать оставалось две с небольшим минуты.

Второй подал знак: «ложись».

Все упали плашмя, Третий и Четвертый подняли стволы. Интересно, а если и вправду БПЛА нас атакует, смогут они его сбить? Аня лежала рядом, я слышал ее тихое дыхание. Мы с Лабусом смотрели на север, где в дымке смутно проступали силуэты конструкций Радара. Низкие тучи и туман не давали разглядеть установку целиком.

Офицер, подняв сжатый кулак, начал разгибать пальцы. Монолитовцы будто сжались в тугие пружины, готовясь к броску. Лабус перевесил пулемет за спину и приподнялся. Пальцы Бугрова распрямились, он взмахнул рукой.

Второй «черный» за миг до этого высветил на проекции БТС вектор направления с цифрами расстояния – и мы вскочили.

Анна бежала за мной, рядом сопел Лабус. Он вскоре начал кряхтеть под весом пулемета и снаряжения, да и я едва успевал за бойцами секты – рванул, как на стометровку, а до высвеченной Вторым точки еще метров триста с гаком.

Костя стал отставать, Бугров тут же засек это по проекции, оглянувшись на бегу, крикнул: – Быстрее!

Лабус тихо зарычал и прибавил ходу.

Четыре темных силуэта мчались передо мной длинными скачками. А я только сейчас до конца осознал, что иду в группе с монолитовцами. Вместе с членами секты, по которым раньше открыл бы огонь, как только увидел, и слова бы им не сказал… Профессор Северов неплохой психолог или это Доктор так спланировал? Всe внимание перед выходом было направлено на дорогую игрушку из прошлого, на шлем со сканером общего спектра и боевой тактической системой. А Лабус как радовался тогда, изучая супертехнику… и оба мы не стали задумываться над тем, что вскоре предстоит доверить жизнь сектантам.

А теперь уже поздно про это думать.

Мы успели. Спустя минуту были на месте, у подножия холма. Он полностью закрывал линию горизонта по северному направлению, лес и выступающие над ним постройки Радара.

Ветер разорвал тучи, сквозь серую пелену пробились солнечные лучи. Тяжело дыша, я присел, рядом напарник повалился в траву. Я просканировал пространство вокруг – чисто, только наша группа. Что сейчас, передохнем – и очередной рывок? Как Бугров собирается пройти Радар? Десять минут назад, во время инструктажа, он об этом ничего не сказал. Основная установка периодически отключалась, но после этого сразу врубалась вспомогательная РЛС. Значит, скорее всего, нас уже заметили на мониторах и спешат сюда…

– Что дальше? – спросил я у Бугрова. – Они сейчас здесь будут.

– Давайте, – сказал он бойцам. – Три минуты. Второй и Третий убрали оружие за спину, достали длинные, с матово-черным лезвием, штыки. Пройдя немного вперед, присели на корточки в полутора метрах друг от друга и стали вспарывать дерн.

– А! – сказал Лабус и кивнул. Я посмотрел на него, ожидая объяснения, но тут же все понял сам, увидев, как они разрывают дерн двумя прямыми линиями.

Четвертый в это время достал из ранца ту самую коробку, которую Доктор передал Бугрову на крыльце. Я уже научился различать сектантов, не ориентируясь по данным проекции и не видя их лиц. Четвертый был более массивный, чем остальные двое, видимо, поэтому он и Бугров вооружены «Саабами». Хотя все же не такой здоровый, как офицер, скорее толстоватый, мясистый. Второй – немного ниже ростом Третьего, а тот более худой. Несмотря на различия, трое бойцов все равно казались мне не живыми людьми – роботами-солдатами из черного пластика. Лишь их офицер имел какие-то зачатки личности, а вернее, сохранил остатки прежнего, домонолитовского характера.

Бугров то и дело сверялся с электронной планшеткой – время шло. Под дерном, срезанным монолитовцами, оказалась квадратная крышка люка, снабженная поворотным механизмом, штангой с двумя ручками, насажанной на толстый, покрытый резьбой стержень. Бойцы взялись за ручки и с усилием провернули ее. Третий номер стоял между люком и холмом, подняв оружие.

– Полторы минуты, – произнес Бугров.

Они откинули толстую бронированную крышку, Четвертый нырнул в темноту, за ним исчез офицер. Заглянув, я увидел уходящую вниз лестницу. По ступенькам и бетонным стенам скользили лучи фонарей.

– Минута, – донеслось снизу. – Спускайтесь.

На краю проекции появились красные шестиугольники – один, второй, третий… пять, десять, двенадцать! МЭП показал их передвижение, тактический модуль высветил цифры расстояний, а МНС передал все это мне в мозг. Будто насекомые, сектанты быстро двигались к нам из-за параболы холма.

Я сделал несколько шагов по ступеням и в луче фонаря увидел двух монолитовцев. Туннель оказался коротким, замыкала его железная дверь, наверняка герметичная. Бугров одновременно подсвечивал фонарем и сверялся с экраном планшетки, от которой к двери протянулся тонкий шнур. Рядом присел Четвертый.

Чем это они заняты? Я пошел дальше, сзади раздались шаги Лабуса и Ани. Как только голова опустилась ниже уровня земли, зеленая картинка в сознании мигнула, поблекла, но не исчезла.

Бокс, который сектантам отдал Доктор, стоял на полу возле Четвертого, раскрытый. Из него торчал держатель с пробирками, заполненными непрозрачной серебристой субстанцией. Ртуть у них там, что ли? В верхней части каждой пробирки был клапан необычной формы.

– Минута, – сказал Бугров.

Красные шестиугольники стремительно приближались, их было много, очень много. Они сгрудились за параболой холма, будто совещались. Вдруг половина устремилась вверх по ней, а остальные – в обход.

– Бугров, они рядом!

– Двадцать секунд, – сказал он бойцам.

Я наконец разглядел, чем занят Четвертый: в свете фонаря боец возился со щитком электронного замка. Створка со скрипом ушла в сторону. Внутри мигали диоды, в захвате находилась колба, наполненная субстанцией, похожей на ту, что в пробирках. Рядом – еще один захват, пустой. Монолитовец повернулся к боксу, пальцами в перчатках пересчитал батарею стекляшек и аккуратно извлек одну из держателя. Вставив в свободный захват за разъехавшимся щитком, надавил на клапан сверху. Уровень вещества в сосуде стал падать. На черной панели замка в двери загорелась красная лампочка. Как только вся жидкость покинула пробирку, она стала зеленой, и щелкнули затворы.

– Десять секунд! – сказал Бугров. – Заходим!

Четвертый, держась за рычаг, с трудом открывал тяжелую дверь. Я кинулся помочь. Бугров подхватил бокс с пробирками и первым протиснулся в открывшийся просвет.

– Закрывайте, – донеслось оттуда.

Глава 12

Из протокола совещания командующего группировкой:

…согласно графику приступили к осуществлению разведывательной операции в районе Радара силами отдельной группы военных сталкеров из состава 3-го отряда. Во время последнего сеанса связи группа находилась в районе холмов. Больше на связь не выходили. Когда стало ясно, что группа исчезла, принял решение отправить двух разведчиков на поиск пропавших. В семнадцать тридцать одну поступил доклад: «Следы группы обнаружил, обрываются у холма в квадрате 3680, аномалий не наблюдаю, остатков снаряжения, стреляных гильз не наблюдаю, жду дальнейших указаний». В дальнейшем разведчики на связь не выходили.

Я, Аня, потом Лабус вбежали в следующий коридор. Сзади донесся глухой стук – Второй и Третий захлопнули крышку люка. И тут же проекция задрожала, бледнея, в шлеме что-то едва слышно затренькало – сканер общего спектра перестраивался для работы в новых условиях, – и красные шестиугольники исчезли с нее, будто кто-то смел ладонью со стола игрушечные фигурки.

Проекция подрагивала, я едва различал линии координатной сетки; зеленые кружки других членов группы и желтый квадратик девушки стали бледными призраками.

Что-то неслышно щелкнуло – и картинка разгорелась ярче.

Через несколько шагов коридор закончился решеткой; Четвертый вскрыл замок на ней тем же способом, что и предыдущий, хотя теперь на это ушло куда меньше времени.

– Что это вообще такое? – спросил я у Бугрова, когда мы поспешили дальше. – Пробирки эти и колбы в замке?

– Ртутный анализатор.

Уточнять он не стал, а я решил больше не спрашивать. Получается, в колбах замка должен совпасть уровень жидкости, тогда пробирки – своего рода ключи… хитро придумано. Никогда о такой системе не слышал.

Вскрыв очередную дверь, офицер с Четвертым вошли внутрь, следом шагнула Анна, потом мы с Лабусом. Я приостановился, оглядываясь. Туннель напомнил участок метрополитена: высокие платформы для пассажиров и углубление с рельсами… вот только рельс и не было. Все зажгли фонари, лучи озарили бетонныe стены, лужи воды, остатки плитки – бежевые квадраты по большей части осыпались и грудами лежали по углам.

Третий со Вторым заперли дверь, и мы побежали, хотя теперь куда медленнее, чем когда преодолевали район, контролируемый беспилотником. Было душно и влажно, пахло плесенью. Звук шагов гулко разносился по большому помещению, лучи фонарей скакали из стороны в сторону, я крутил головой, глядя по сторонам. Мелькнула забитая досками дверь, густая паутина в углу, куча битой плитки, уходящие в темноту ржавые перила. А это что такое? Мне показалось – под стеной стоит скамейка с литыми узорчатыми ножками, и под ней лежит человеческое тело, раздувшееся от трупных газов. Или это мешок там какой-то валяется? Или куча чернозема? Луч фонаря ушел дальше, я вернул его обратно, но не увидел скамейки и того, что лежало под ней, они исчезли во мраке. Странное место! Метро под Радаром? Кто его здесь соорудил, зачем? Нет, конечно, это не обычное метро, скорее автономная ветка, построенная кем-то, чтобы преодолевать отрезок пути под землей. И появилась она наверняка задолго до того, как монолитовцы превратили Радар в выжигатель мозгов.

Третий, приотстав, бежал позади. Изредка луч его фонаря, описав дугу по сводам туннеля, исчезал из поля зрения: сектант проверял, не преследуют ли нас. На проекции я видел иконки спутников, зеленое и желтое, но не красное – БТС не высвечивала вражеские цели.

Впереди забрезжил свет, по сигналу Бугрова мы перешли на шаг. Он погасил фонарь, мы тоже. Несколькими короткими жестами офицер дал указания – нам с Лабусом досталось контролировать сектор вдоль стены.

Свет стал ярче, источник его находился по правую руку, тот участок взяли на себя монолитовцы. Аня шла возле меня, то и дело оглядываясь, вместе с Третьим наблюдая за тем, что творится сзади.

Наконец мы приблизились к длинной выпуклой лампе, установленной в нише на высоте головы. Под нею была приземистая дверь с обычным навесным замком, большим и ржавым. Двумя ударами Бугров сбил его и шагнул в сторону, подняв «Сааб», висящий на груди офицера на непривычно широком черном ремне.

Третий стоял позади, целясь вдоль туннеля. Второй с Четвертым распахнули дверь и скрылись внутри. Бугров шагнул за ними, потом я.

Еще один туннель – гораздо уже предыдущего и без пассажирских платформ. Низкий свод, лужи воды. Рельсы.

На них стояла дрезина с раструбами в задней части.

Монолитовцы ухватились за штангу на кормовой части, и только сейчас я заметил, что задняя пара металлических колес не стоит на рельсах. Один из бойцов показал два растопыренных пальца, Бугров махнул нам с Лабусом, мы шагнули к дрезине, а офицер вместе с Третьим взяли под прицел дверь.

Вместе нам удалось поставить машину на рельсы, все, кроме Бугрова и Четвертого, забрались на платформу. На левом краю стоял нехитрый блок управления простейшими шкалами – скорость, расход топлива, – с другой стороны в захватах лежала пара красных баллонов, похожих на большие огнетушители. Их патрубки опоясывали заднюю часть дрезины и заканчивались раструбами по углам платформы. Вот так – реактивная тяга. Отсюда я не видел, но сразу решил, что такие же раструбы есть и впереди. Не разворачивать же каждый раз дрезину, слишком тяжелая.

На приваренных к платформе сиденьях висели ремни безопасности. Сидений этих было пять: четыре пассажирских и одно для управляющего платформой – сзади, на небольшом возвышении. А нас – семеро…

Второй и Третий, усевшись впереди, стали пристегиваться. Мы с Лабусом заняли кресла за ними, я знаком показал Анне, чтобы садилась ко мне на колени, Положив рюкзак под сиденье, передвинул винтовку на грудь, но потом снял – все равно мешает. Распустил страховочный ремень; Аня села, обхватила меня за шею, я перебросил ремень через ее ноги и затянул пряжку, но не слишком туго.

«М4» я сунул под сиденье рядом с рюкзаком. Лабус упер приклад «Миними» в рифленый пол между ступней.

Я посмотрел через плечо. Бугров занял место машиниста, Четвертый встал за ним между баллонами и блоком управления, ухватившись за поручень на кресле командира, прицелился в дверь.

Бугров, перещелкнув пару тумблеров, задумался – значит, не знает точно, как этой реактивной дрезиной управлять. Может, и не был здесь ни разу? Я внимательно наблюдал за ним. Он вернул один тумблер в прежнее положение, вдавил кнопку на пульте, и когда послышалось шипение, взялся за изогнутую ручку. Это, наверное, акселератор. Интересно, стоп-кран там тоже имеется?

И в этот момент из темноты впереди нас прилетел камень. Просвистев между сиденьями, угодил в затылочную часть шлема Четвертого – тот беззвучно кувырнулся с платформы. Лабус крякнул, завозился, поднимая пулемет. Я обернулся так резко, что если бы не ремень, сбросил бы Аню с колен. Просканировал местность… Три треугольника вдали, расплывчатые и бледные, на максимуме возможностей БТС. Бюреры, скорее всего, – кто еще в подземельях любит жить и камни швыряет черт-те куда.

Стоп, а почему треугольники? Выходит, система разными иконками цели помечает? Или она именно бюреров выделяет среди других, потому что они активно излучают какие-то особые волны, связанные с их телекинетическими способностями?

Я дал трансляцию на мониторы сидящих впереди монолитовцев, и Второй тут же выстрелил.

Пламегаситель съел выхлоп, но легкая вспышка пробилась сквозь него, на миг озарив туннель.

Четвертый, прижав к шлему ладонь, запрыгнул на платформу, Бугров придержал его за плечо. Под днищем загудело, что-то громко треснуло. Из раструбов вырвались острые синие струи, и мы стартовали.

Реактивная дрезина рванулась вперед не со скоростью гоночного болида, но довольно резво. Меня вжало в спинку. Рюкзак поехал назад, лязгнула винтовка, но я наступил на цевье, не позволив ей скользнуть дальше. Лабус что-то забормотал – он ненавидел большую скорость, его от этого тошнило.

Туннель полого изогнулся, я разглядел между шпал истекающего кровью бюрера – Второй не промахнулся. Дрезина пронеслась над карликом, слегка накренилась, колеса с одной стороны застучали чаще, потом туннель вновь выровнялся. На проекции была лишь свернувшаяся в бесконечную трубу сетка. Может, это единственный бюрер здесь? Хотя они ведь таборами кочуют, никогда не слышал про бюрера-одиночку…

Аня поерзала на моих коленях, садясь удобнее, и прямо перед собой я увидел ее профиль, совсем близко. Нельзя, чтобы девушка с нами до самой станции шла. Меня будто ледяной волной окатило – внезапно появилось предчувствие, что она погибнет. В таких операциях неподготовленные люди не выживают. Я тряхнул головой – прекрати! Ты не знаешь, что и как будет дальше, а пока что она жива. Но все равно, надо как-то задержать ее, заставить остаться.

Облако мелких красных треугольников наплыло на проекцию спереди, будто стая мошкары, и тут же платформа вылетела в кишащий бюрерами зал. Вдоль стен то тянулись мостки и лестницы, под потолком были подвешены решетчатые балки.

– Держись! – Я подался вперед. Аня нагнулась, схватив винтовку, сунула мне. Я развернул оружие стволом вбок, хотя стрелять, когда на коленях кто-то сидит, неудобно, и уж тем более невозможно нормально прицелиться.

Засвистели камни, одни пронеслись над головой, друтие заколотили по платформе. Лабус охнул. Аня начала отстегивать ремень. Второй с Третьим открыли огонь, каждый целился в свою сторону – вспышки замигали по краям платформы, пули врезались в бетон, железо и карликов.

Я повел стволом за бегущей по мостку фигуркой, выстрелил, не попал. В ногу ударил камень. Мы преодолели половину станции, когда Лабус упер приклад «Миними» в сиденье между ног, направил ствол наискось вверх и дал длинную очередь. Впереди под потолком перекрещивались несколько балок, там стояла четверка бюреров, напарник первым заметил их. Пули ударили в железо, очередь пошла дальше, сбила двух карликов, одного подбросила, впечатав в потолок. Последний метнул в нас кусок металла, пули подрубили кривые ноги, и он свалился вслед за остальными.

Ржавый брусок врезался в шлем Второго, тот откинулся на сиденье, голова свесилась набок. Трое бюреров рухнули на рельсы, передок дрезины ударил в них, одного отшвырнул, двух подмял, вдавив в бетон между шпалами.

Но последний свалился на дрезину.

Он упал на голову Третьего как мешок с опилками. Вот только у этого мешка были руки и ноги, а еще – зубы. Сектант попытался спихнуть карлика, тот вцепился когтями в его лицо, рванул монитор на кронштейне, полоснул по глазам и прыгнул на нас. Выпустив пулемет, Костя перехватил его в воздухе.