Текст книги "Путь одиночки"

Автор книги: Андрей Левицкий

Соавторы: Виктор Глумов,Антон Кравин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Никак не буду оправдываться! – сразу пошел в атаку Момент. – С чего мне отмазываться? Я сказал, что знал, предупредил, что опасно, а что Сектор изменчив, вы должны были знать и без меня, чуваки. Не так, что ли?

Сказал он это очень уверенно, с вызовом, и показная агрессивность мужиков, и без того вялая, сошла на нет. Чернобородый дернул себя за длинные волосы с седыми дорожками, дыхнул перегаром:

– Одним разом поседел, чтоб тебя!

– Я ж не поседел! – возмутился кудрявый Казанова. – А мне больше вашего досталось.

– У тебя рожа смазливая, тебе не привыкать…

– А ну заткнитесь!

Все повернули головы на голос. Чуть наклонившись вперед, от ангара шагал мужчина средних лет, жилистый, с черными усами, похожими на щетку пылесоса. Черты узкого лица не запоминались – только усища эти да кустистые брови. Ну, еще черные, глубоко посаженные глазки. Глазки сновали, как руки карманника, ощупывали взглядом, встряхивали и ни на ком не задерживались подолгу. Еще обращала на себя внимание одежда: темно-синие спортивки с тремя полосками по бокам – типа «Адидас» – и облезлая кожаная куртка, сужающаяся книзу.

– Кардан, скока тебе говорить можно, шоб ты не бухав? Опять пяный. Еще раз увижу тебя пяным, хрена тебе свинячого, а не обмена.

Бородач погрустнел и сел к костру, а новоприбывший обратился к Моменту:

– Ну а ты шо припэрся? Шо тэбе?

– Назар, бро, человека привел.

Назар Цыбулько подвигал усами, потер подбородок. Данила ощутил себя рабом на невольничьем рынке, криво ухмыльнулся и выложил правду:

– Я патрульный МАС, мои люди погибли, теперь мне нужно назад. Я уйду с первыми проводниками, которые двинутся в Тверь.

Цыбулько подбоченился, выпятив усы. Если у большинства животных основной выразитель эмоций – хвост, то у него обязанности хвоста выполняли усища.

– А мне шо с того? МАС-хренас… Бродят тут усякие.

Данила знал, что любое более или менее постоянное поселение существует, пока оно угодно МАС или военным. Как только перестает быть нужным – масовцы устраивают зачистку. Поселок контрабандистов, судя по всему, под самим Ротмистровым и еще будет им использоваться. Не с зарплаты же он себе «майбах» купил.

– Назар, на твоем месте я не стал бы ссориться с сотрудником силовых структур, – начал Данила. – Тебе заплатят, обещаю. Ты же знаешь, что все, кто оказывает гласную или негласную помощь сотрудникам министерства, в обиде не остаются.

Чернобородый Кардан принялся перебирать струны гитары. Мужчины у костра с интересом следили за Цыбулько, который думал, двигая усами и теребя подбородок. Наконец он махнул рукой:

– А шоб вас! Гешка, а сам шо его не проводишь до поста?

– Не с руки мне назад переть, бро, хотел по болотам пошариться. – Момент кивнул на КУНГи. – А чёй-то у тебя за поселенцы?

– Хрен на редьку меняють. Цацки на оружие и усякое такое, – пробормотал хозяин, направляясь в ангар. – Ладно, топайте за мной.

К ангару он пер, отклячив зад и наклонившись вперед, словно хотел протаранить стену головой.

– Бро! – окликнул его Момент. – А если я у тебя перекантуюсь до утра, ничё?

– Тебе можно.

Момент подмигнул Даниле. Похоже, Геше здесь были рады, поселенцам – рады не очень, а ему, Даниле, совсем не рады. Сектор жил своей жизнью и пытался отторгнуть чужеродный элемент. Хорошо, с проводником повезло, он хоть и балабол, но со всеми знаком и с большинством дружен.

А еще здесь, в Секторе, свобода… Или видимость свободы. Башмак за спиной в виде МАС, конечно, есть, но за Барьером тот, кого тяготят законы и правила, чувствует себя аквариумной рыбкой, выпущенной в мутную реку с омутами и водоворотами. Здесь другие правила, и они должны быть прошиты в душе, иначе не выживешь.

– Назар, а у тебя оружие есть? – спросил Данила.

– У долг не даю, – буркнул Цыбулько, сворачивая к торцу здания, где был вход.

– А если поменять на хорошую вещь?

– У вон тех меняй, – хозяин махнул на КУНГи. – Я меновую торговлю не веду.

Момент покосился на Данилу, но тот не стал объяснять, что не сильно рассчитывает на помощь МАС или военных патрулей. Интуиция, никаких на то особых причин, но Данила предпочел бы впредь ходить по Сектору при оружии. И цацку, спасшую ему жизнь, не жалел. Автомат понадежней будет.

– Ступай, Геша, я скоро приду. – Подождав, пока они исчезнут в ангаре, Данила направился к ближайшему костру и обратился к чернобородому, по-прежнему занятому гитарой: – Нужны калаш и патроны. Есть?

Глаза бородача сверкнули, он белозубо улыбнулся:

– Есть цацки. За полцены отдам, ей-богу!

– Мне нужен автомат.

– А почему именно автомат?

Данила пожал плечами, вспомнив одну присказку, которую любил повторять знакомый спец из другой масовской бригады:

– Бог создал людей, Сектор создал мутантов, а Калашников сделал их равными.

Бородач задрал брови – и расхохотался, ухая и хлопая себя по ляжкам.

– Э, слыхали?! – Он оглянулся. – Слыхали, чего парниша брякнул? Ха! Ну ты, короче… автоматы самим нужны, мало их. Сколько бабла отсыплешь?

Данила снял с шеи шнурок с мешочком, где лежал «сувенир», или по-здешнему «цацка». Жаль отдавать, полезная штука, но скоро выдохнется, а оружие нужно.

– Знаешь, что это? – Он показал камень.

По роже видно было – знает бородач, просиял, но спохватился и придал лицу скучающее выражение:

– Ерунда какая-то. Даже если это то, о чем я думаю, оно полезно бакланам, а мы калачи тертые, обойдемся.

– Как хочешь, – пожал плечами Данила и собрался уже идти, но Кардан положил руку ему на плечо:

– А сигареты есть?

Данила заглянул в пачку – восемь штук осталось – и протянул две:

– Извиняй, брат, самому мало, дотянуть бы до Барьера.

– Оружие у Цыбульки, он по жизни барыга, возьмет твою штуку, перепродаст, что ему, – сказал Кардан. – Жа-а-дный, сволочь! Пожалел табаку горсть, а наш кончился! Ты ему не доверяй, он мать родную продаст, фашист. И это, торгуйся с ним, у него канал налажен, он найдет кому штуку загнать, а оружие у него гниет. Сгниет – выбросит, а за полцены честному человеку не продаст.

Данила кивнул:

– Благодарю.

Ему хотелось остаться, слушать треск костра и незатейливые байки следопытов. Здесь было… ну да – спокойно и душевно, несмотря на напускную грозность Кардана: каждый здесь друг и брат своему напарнику, и даже чужаку не выстрелят в спину и не отнимут последнее. А вот в Цыбулько Данила сомневался. Кривенький человечишка, с гнильцой.

Он направился к Моменту.

Заперев за собой входную дверь ангара, Данила поднялся на второй этаж по лестнице, едва различимой в свете узких окошек, и зашагал на голоса по длинному коридору. Толкнул дверь: а вот и местные. В нос ударил специфический запах лапши быстрого приготовления – трое бритых налысо мужиков ужинали. Подняли головы. Крайний машинально схватился за обрез, и Данила спросил:

– Назар где?

– А ты кто?

– К главному меня отвел, живо! – рявкнул Данила – и сработало.

Цыбулько с Моментом сидели в другой комнате. На столе поверх газет стояла консервированная гречка с тушенкой, манили нарезанный крупными ломтями ржаной хлеб и банка соленых огурцов. Копченое сало с прожилками мяса Цыбулько придвинул поближе к себе. Довершала натюрморт, естественно, горилка. Начинало смеркаться, и чадящая свеча бросала отблески на плакат, косо приколоченный к стене, – рекламу пива «Сармат».

От ухающей буржуйки тянуло теплом. Данила поборол желание снять влажный костюм и берцы, положил на стол сигналку и сказал:

– Назар, я знаю, что это дорогая вещь, она спасала мне жизнь, но теперь мне нужнее оружие. – Потом, не спросив разрешения, взял большой кусок хлеба, намазал на него тушенку с гречкой, вытащил огурец из банки и стал есть.

Цыбулько сжевал кусок сала, зажмурился от удовольствия, опрокинул в рот рюмку водки и крякнул.

– Чого тэбэ?

Момент наблюдал за ними, заведя руки за голову и вытянув ноги.

– Бро, да у него тут целый склад. Не жмись, Назар, пусть выберет, все равно при выгоде будешь. Святой Джа, да пусть хоть посмотрит, что ли! Я такого богатства больше нигде не видал.

Цыбулько съел еще один кусок сала и сказал:

– Не видев – и николы не увидишь.

– Да ладно, Назар, вот ты такой…

– Чортяка з вамы, йдемо, – перебил хозяин.

* * *

Когда-то, еще в армейской учебке, Данила слышал байку о том, что во время Великой Отечественной войны из Америки в Союз по ленд-лизу поставляли не только джипы «Виллис» и банки с тушенкой, но и какое-то совершенно немыслимое количество стрелкового оружия – «томпсоны», «гаранды» и даже легендарные «Кольт-1911». Но на вооружение всю эту красоту не приняли ввиду отсутствия подходящих боеприпасов и законсервировали прямо в фабричной смазке до лучших времен. Отложили, что называется, в закрома Родины, а потом, во времена зарождающегося капитализма, стали потихоньку продавать населению.

Попав на склад Назара, Данила понял, что байка эта – вовсе не байка, но сущая правда, а склад и есть те самые пресловутые «закрома Родины».

Чего тут только не было… Американские «томмиганы», словно прямиком из гангстерского кино. Автоматические винтовки Браунинга. Карабины «Гаранд». Разумеется, «кольты». Трофейные немецкие МП-40, ошибочно именуемые «шмайсерами». Герой мифов и анекдотов «Штурмгевер», который из-за внешнего сходства записывают в прародители «калаша». Винтовки «Маузер», до сих пор ценимые охотниками. И конечно же старые добрые ППШ и ППС (последний Данила считал вообще самым удачным пистолетом-пулеметом Второй мировой), снайперские винтовки Токарева, СКС, АК-47 чуть ли не пятидесятых годов выпуска…

И все это богатство – практически не пользованное, в масле, новенькое… Глаза разбегались, слюнки текли, а руки сами тянулись к стволам.

Во время большой эвакуации 2015 года, когда военные спешно вывозили из Сектора все, что только можно было вывезти, и так же спешно возводили Барьер, про этот склад, очевидно, попросту забыли в суматохе. А уж когда его прибрал к рукам предприимчивый выходец из Украины по имени Назар Цыбулько, превратив в опорную базу своего «купи-продай-обмани»-бизнеса, богатство закромов начало прирастать в геометрической прогрессии.

Так среди оружейного антиквариата появились заслуженные ФН ФАЛ и новехонькие М-468 «Грендель», последние модификации АК-12, штурмовые дробовики АА-12 и «Келтек КСГ», экзотический «Страйкер» южноафриканского производства, старые добрые РПГ и «Шмель», и даже – вот уж откуда он взялся, Данила себе не представлял – противотанковый комплекс «Джавелин», ст о ящий сумасшедших деньжищ.

Все это добро было аккуратно разложено на стеллажах. Стеллажи простирались в сумрачные недра склада на неопределенное расстояние и поднимались почти до самого потолка, с которого свисали на витых шнурах тусклые лампочки. Словом, тут было где покопаться…

– Шо, нравыця? – хитро прищурился хозяин. – Давайте, хлопчики, но быстрэнько. Обырайте, шо вам надо, а потом поторгуемося…

Момент восхищенно присвистнул:

– Богато живешь, Назар! И что, можно вот так вот брать и рыться?

– Рыться-то ройтэся, главное – не зарыватыся, – веско сказал Цыбулько.

Данила молча зашагал вдоль стеллажей, оценивая все это богатство.

В первую очередь надо было заполучить пистолет… Вот «кольт» 45-го калибра – агрегат, конечно, серьезный, но уж очень медленный, и всего на семь патронов. «Глоков» в хозяйстве Цыбулько не водилось – слишком популярный ствол, быстро разбирают, зато в глубине одного из стеллажей обнаружился «Зиг-Зауэр П-229» под оригинальный патрон 357 Зиг – этакий пистолетный «магнум» с бутылочной гильзой, идеальное сочетание мощности и приемлемой отдачи.

– Патроны к нему есть? – осведомился Астрахан.

– У мэнэ все есть, – важно кивнул Цыбулько. Он опять что-то жевал, шевеля усами.

– Ну на фига тебе эта экзотика? – удивился Момент. – Вон, смотри, ТТ, идеальная волына, бро! Патроны к ней у любого можно сменять на банку тушенки. Или вот – «Беретта-92», классика! Патрон самый обычный, но если пули надрезать – такой «дум-дум» получится, вырвиглотку на куски рвет!

Данила снисходительно хмыкнул.

– Ты жену поучи щи варить, салага, – сказал он, возвращая Моменту «стечкин» и убирая «зиг-зауэр» в кобуру. Три запасных магазина он рассовал по подсумкам. – Где тут у вас длинноствол?

С длинностволом все оказалось сложнее. Во-первых, Данила был совершенно не уверен в прицельных приспособлениях – по уму, любое оружие после покупки надо пристрелять; а во-вторых, тяжело оценить качество УСМ и газоотводного механизма без полной разборки. Он выбрал несколько образцов, имевших наименее потрепанный вид, деловито разложил на полу два АКС-74 и один «бушмастер», он же «масада», весь обвешанный коллиматорами, фонариками, дальномерами и целеуказателями. Вся эта электроника на «бушмастере» ни фига не работала, вероятно сполна испытав на себе Всплеск, а то и не один, поэтому Данила быстро разобрал первый АКС-74.

– Э нет, бро, – возразил Момент, – ты, конечно, спец по стволам, сразу видно, но тут ты меня послушай. Тебе до Твери пилить километров тридцать, так? А это самая окраина Сектора. Если ты кого и встретишь, то либо бандюков в брониках, либо тварей вроде шестилапа. Калибр больше нужен!

Пожалуй, к этому совету стоило прислушаться. Опять-таки воевать предстояло в лесу, где пробивная сила пули имеет большое значение. Проблема заключалась в том, что модификации «калаша» подходящего калибра имели несколько плачевный вид – с обмотанным изолентой цевьем, погнутым прикладом и сбитой мушкой. Был, конечно, еще антиквариат из пятидесятых, но его надо было грамотно расконсервировать после стольких лет хранения, удалить загустевшее масло, прочистить все баллистолом, опробовать и опять-таки пристрелять… Ни времени, ни баллистола у капитана Астрахана не было.

«Винторез» было бы славно найти – взамен отобранного бойцами Влады, но вот как раз «винторезы» на складе Назара Цыбулько отсутствовали.

– Дехфицит, – развел он руками.

Пришлось взять «Хеклер-Кох 417» – массивную дуру под натовский патрон 7,62x51. Как и вся продукция «Хеклер-Кох», эта винтовка отличалась чрезмерной сложностью конструкции (сумрачный тевтонский гений не может не наворотить черт-те что и сбоку мушка) и, благодаря мощному патрону, сильной отдачей. Очередями из нее стрелять, конечно, невозможно (вернее, бессмысленно – слишком задирает ствол), но стрелять очередями – изначально занятие идиотское.

Данила бросил взгляд на Цыбулько – мол, как, не вышел я еще за пределы кредитной линии? – и, так как тот безмятежно жевал, продолжил шопинг.

Оставалось подобрать что-то для ближнего боя. В меру мощное и компактное. На случай встречи с чупакабрами, ларвами и им подобными мерзопакостными тварями. Очень уж неприятные впечатления остались у Астрахана от чупакабр и ларв…

Южноафриканский «Страйкер» оказался идеальным вариантом. Выглядит, конечно, нелепо, как револьвер переросток, зато двенадцать патронов в барабане, и если патроны с картечью, может выдавать вполне себе ураганный огонь.

Укомплектовавшись оружием и боеприпасами, Данила впервые за последние сутки почувствовал себя в своей тарелке. Пропало противное ощущение беззащитности. «Вот теперь мы повоюем», – подумал он довольно.

– Ну ты даешь, бро! – сказал Момент. – Как на войну собрался. Тут пилить – ну два дня, ну три, если много искажений.

– Идешь на день – соберись на неделю, – процитировал Данила старую военную мудрость. – Оружие лишним не бывает.

Пройдясь по мелочам – пара дымовых шашек, четыре осколочные гранаты, два фальшфейера и два химических факела, – он неожиданно наткнулся на упаковку промышленных термитных карандашей и не удержался, сгреб горсть и сунул в карман. Пригодится…

– Ну шо, хлопцы, – сказал Назар, – цацка твоя стоит полтора кусаря.

– Да ты чё, Назар? – возмутился Момент. – Каких полтора куска?! Да ей вообще цены нет! Ты ж знаешь, как ее добывают!

– Знаю. Но вещь бэ-у. Тоесь, була в употреблении. Добре – два куска, но больше нэ дам, это правильна цена. Зараз пидрахуемо, то есть посчитаемо, стволы и побачым, скильки вы мени доплатите…

– Пидрахуе он! – пробормотал Геша, скривившись.

Хозяин вытащил калькулятор и начал тыкать сальными пальцами в клавиши, хмуря лоб и шевеля усами. За спиной у него нарисовался один из его бойцов. Данила решил было, что Цыбулько опасается получить прикладом в зубы и остаться без стволов, побрякушки и зубов (не без оснований, кстати, опасается – Геша вон тоже подтянулся весь, перехватив «Вепрь» поудобнее), но боец нагнулся к уху начальника и прошептал так, что все услышали:

– Там к вам пришли.

– Хто? – недовольно оторвался от калькулятора Цыбулько.

– Военные вроде…

– Военные? Армейские, нэ МАС? Це точно? – засуетился Назар.

– Вроде армия. Ну форма-то зеленая…

– Идиот, – вздохнул Цыбулько. – Погоны в них е?

– Я не посмотрел… – виновато понурил голову боец. – Вроде армейские.

– Ну, дывись у меня! – погрозил ему кулаком барыга. – Сходи спытай, шо им треба.

Когда боец ушел «пытать», Цыбулько повернулся к Астрахану и объявил:

– А с тебе, хлопцю, ще чотыреста долярив. Але можно и еврами.

Данила задумчиво поиграл желваками. Вариантов было два: вломить Назару и пробиваться к выходу с боем, либо вернуть на полки что-то из оружия. Тот же «страйкер», например…

Расставаться с оружием не хотелось.

– Цыбулько! – раздался на складе зычный голос. – Совсем охренел?! Ты чего нас у входа мурыжишь?! И чмыря своего забери, больно умный он у тебя.

Чмырь, которого совсем недавно назвали идиотом, а теперь повысили (или понизили?) до «больно умного», прихромал к барыге, зажимая разбитый нос. Из носа капала кровь.

– Армия, – прогундосил боец. – Старший лейтенант у них главный, два прапорщика и четверо рядовых.

– Армия – это хорошо! – Цыбулько от радости перешел на чистый русский язык с легким московским акцентом. – Армия нас охраняет, армия нас бережет. Армии мы всегда рады!

«Значит, армия тебя и крышует», – понял Данила. Он, впрочем, тоже был рад появлению армейских. Конечно, вокруг Барьера стояли в основном тыловые крысы, коррумпированные по самое не могу – а попробуй не скурвиться, когда мимо тебя такой поток денег течет каждый день! – но с армейскими капитан Астрахан общий язык найдет. Армия не любит МАС, и это понятно, МАС вообще мало кто любит, значит, размахивать корочками не будем, а будем упирать на славное ветеранское прошлое. Ну а если этот старлей совсем ссученный, денег ему пообещать…

– Здравия желаю! – гаркнул Цыбулько, когда армейский патруль вошел на склад.

Старлей был ссученный – это стало ясно с первого взгляда. Заплывшая жирком морда, брюшко свисает, автомат болтается на ремне, как седло на корове. Этого ветеранскими байками не проймешь, этот только деньги любит. И водку. Вон нос весь в прожилках… Не зря говорят, что в нашей армии от цирроза погибают чаще, чем от пули.

А вот патруль вроде ничего. Боевой. Оружие держат грамотно, палец на спусковой крючок не кладут, по складу рассредоточились, контролируют каждый свой сектор.

– Привет, Цыбулько! – махнул рукой старлей. – Всё барыжишь?

– Крутимся потихоньку… Заробляемо як можем… Якщо вам щось потрибно, то вы кажыть, не стесняйтесь.

– Да уж не постесняюсь, – хохотнул старлей, подозрительно глядя на Данилу и Момента. – Это кто такие?

– Следопыты мы, – ответил Момент. – За припасами пришли.

– Следопыты? – нахмурился старлей. Он посмотрел прямо на Астрахана и наморщил лоб, словно пытаясь вспомнить, не встречались ли они раньше. Пропитые мозги ничего старлею не подсказали, и он перевел взгляд на Цыбулько. – Слушай сюда, барыга, дело есть. Важное. По оперативной информации, в Секторе находятся два особо опасных преступника. Первый – Федор Костров, контрабандист, знаешь такого?

– Авжеж. Фиделя тут кожна собака знает. Он же того… долбанутый. На всю голову.

– Вот, – важно кивнул старлей. – Поступило распоряжение этого Федора-Фиделя пустить в расход. А вместе с ним приказано уничтожить опасного дезертира и террориста Данилу Астрахана, бывшего офицера МАСа.

Данила едва не подскочил, в голове будто перевернулось все, екнуло в груди. Ни черта себе расклад! Да что они там, совсем охренели? Это что за игры начались?!

– Где-то у меня была его фотка… – продолжал вещать старлей. – Рябченко, дай рюкзак!

– Ща…

Данила поймал удивленный взгляд Момента. Еле заметно кивнул: меня, меня ищут. Да уж, ситуация складывалась, мягко говоря, неловкая. А ведь патрульные разбираться не будут. По уму, надо бы сдаться и попросить препроводить «опасного дезертира и террориста» в МАС, а там уже поставить всех на рога и вывести на чистую воду… Если доживет. Придется решать проблему силовым путем, другого просто не видно.

– Вот! – торжествующе сказал старлей, показывая фотографию капитана Астрахана.

И когда на сытой физиономии старшего лейтенанта отразилась смесь узнавания, удивления и ужаса, Данила выстрелил ему в ногу из «страйкера» и рыбкой нырнул за стеллажи.

Заряд картечи разнес старлею коленную чашечку. Он рухнул, побелев от болевого шока, и завопил. Патруль, только что грозно и высокопрофессионально сканировавший сектора и контролировавший обстановку, впал в оцепенение – слишком уж неожиданно оно получилось.

Тем и отличается человек опытный и обстрелянный от человека пускай и подготовленного, но пороха не нюхавшего: когда обыденная и привычная ситуация за долю секунды сменяется боем, вся наука вылетает из головы, уступая место первобытным рефлексам «замри и прикинься трупом, авось не сожрут». Проще говоря, перестрелка – такое дело, что требует привычки, а у бойцов просто не хватало опыта.

Этим и воспользовался Астрахан. Он еще дважды выстрелил из дробовика, лежа на полу и целясь в ноги. Один раз попал, выведя из строя прапорщика Рябченко, второй – промахнулся. Потом перекатился и четыре раза шмальнул в потолок, особо не целясь. Картечь разбила три лампочки из пяти, и склад погрузился в еще более густой полумрак. Момент к этому времени тоже оказался за стеллажом, неподалеку от Данилы.

– Отделение – к бою! – заорал кто-то из служивых, и загрохотали по полу армейские берцы – солдаты бросились врассыпную. Кто-то даже пальнул из «калаша», скорее для острастки, чем рассчитывая куда-либо попасть.

– Окружай его! Вон там! Там!

Они тоже попрятались за стеллажами, но ближе к выходу. У одного из солдат в магазине были трассеры, и он четыре раза выпалил туда, где, по его мнению, находился противник. «Умный очень», – подумал Данила. Сменив «страйкер» на «зиг-зауэр», первую пулю он положил точно в центр массы стрелка, то бишь в грудь, прекрасно зная, что мягкая пистолетная пуля не пробьет бронежилет, а только собьет солдата с ног или, по крайней мере, с дыхания. Вторую и третью выпустил над упавшим, чтобы тот лежал и не отсвечивал. Страшно не хотелось убивать своих… Но тут Цыбулько заорал дурным голосом:

– Мочи их, хлопцы!

И ситуация кардинально поменялась. В склад ворвались охранники барыги. Не отличаясь ни особой подготовкой, ни высоким интеллектом, они сразу от двери начали палить во все стороны из всех стволов, защищая хозяина. Цыбулько скрючился на корточках у стены и ткнул пальцем в Момента, который до сих пор участия в перестрелке не принимал и тихо-мирно хоронился за стеллажом.

– Его, его мочите! Валите на хрен москаля!!! Это он второго сюда привел!!!

Пока солдаты привыкали к мысли, что теперь по ним стреляют и сзади, и спереди, Данила отвлекся на бандитов Цыбулько, тоже рассредоточившихся за стеллажами. Одного, самого крупного, подстрелил Момент из «Вепря», двух снял он сам. Еще один, как-то прокравшийся сбоку, неожиданно вырос за спиной следопыта-проводника и вскинул обрез.

– Падай! – гаркнул Данила.

Момент, хоть и выглядел заторможенным наркошей, отреагировал мгновенно, оправдывая свою кличку, и в один момент распластался на полу. Данила дважды выстрелил из «зиг-зауэра», отправив бандита к его предкам, Момент же, вытащив «стечкин», спокойно и даже почти меланхолично выстрелил дважды под нижней полкой стеллажа в сторону двери и перекатился, спасаясь от ответного огня.

Окрик Данилы, конечно, спас жизнь проводнику, но привлек нежелательное внимание к самому Астрахану со стороны солдат и раненого старлея. Последний умудрился вскинуть автомат и выпустил длинную очередь.

Стрельба очередями, как совсем недавно вспоминал Данила, – занятие идиотское. Все пули прошли мимо, так как ствол безбожно задрало вверх и влево (стрелок держал «калаш» одной рукой, второй пытаясь зажать кровоточащее колено). Но свое местоположение старлей обозначил, и в него начали палить и солдаты, и бандиты.

Тут уж Астрахану стало не до сантиментов. Сменив пистолет на штурмовую винтовку, он перебежал к дальним стеллажам и принялся огрызаться всерьез. Мощный «хеклер» рявкал в замкнутом помещении, как ручная граната. Где-то справа бабахал «Вепрь» Момента. В ушах звенело. В воздухе висел запах гари и крови.

Перестрелка принимала затяжной характер позиционной войны, а Даниле это было совсем невыгодно. И как раз в тот момент, когда он принял решение прорываться к выходу и потянулся за гранатами, ситуация на складе в очередной раз кардинально поменялась.

Дверь, которую один из бандитов запер изнутри, вышиб направленный взрыв, впустивший внутрь сноп яркого солнечного света. Из этого сияния в склад вбежали, стреляя на ходу, человек десять, среди них Астрахан с изумлением опознал Владу и ее «долбанутого на всю голову» отца Федора Кострова, то есть Фиделя, то есть объект провалившейся операции.

Свежие силы очень быстро подавили сопротивление армейского патруля, но завязли в ожесточенной перестрелке с бандитами. Данила в очередной раз сменил позицию, но огня не открывал, внимания к себе не привлекал и выжидал, пока кто-нибудь кого-нибудь окончательно нагнет.

– Хреновое место, бро! – объявил Момент, неожиданно выкатившись из-за стеллажа и перезаряжая «Вепрь». – Это ж ящики с патронами, а ты за ними прячешься. Вообще, по-моему, пора сваливать. Им тут и без нас весело, как в цирке.

– Пора, – согласился Данила.

– Прекратить огонь! – неожиданно громко гаркнул Костров. – Всех касается!

Как ни странно, его услышали и даже послушались. Причем и бойцы Фиделя, и бандиты.

– Мы пришли сюда не воевать! Нам нужен диверсант, который напал на наш лагерь! Я хотел бы говорить с Назаром Цыбулько!

Упомянутый Назар Цыбулько лежал у стены, обильно заливая пол вокруг темно-красным. Когда попали в хозяина – никто и не заметил в суматошной перестрелке, но огнестрельное ранение в грудь было, говоря языком медицины, не совместимым с жизнью.

– Убили его… – сообщил кто-то из бандюков. – Завалили нашего Цыбульку.

– Тогда кто тут главный? – спросила Влада.

– Хрен его знает… – ответили бандиты.

– А зачем вы тогда вообще воюете? – удивилась девушка. – Вам же за это не платят. Идите себе, мы вас не тронем. А то сейчас армия нагрянет, и всем каюк.

«Умная, сучка», – оценил Данила, вытаскивая из кармана термитный карандаш. Как чувствовал, что пригодится.

Термит – очень интересное вещество. Простейший состав, смесь алюминия с оксидом железа, а температура горения больше тысячи градусов. Правда, воспламенить его не так-то легко, но в карандаше для этого предусмотрен запал. Вот его-то Данила и поджег, после чего спокойно сунул карандаш в ящик с патронами и бесшумно скользнул вдоль стены, низко пригибаясь, в сторону выхода. Момент так же тихо последовал за ним.

Бандиты, осознав бессмысленность продолжения схватки и численное превосходство противника, выходили из укрытий, держа людей Кострова на прицеле.

– А барахло? – жадно спросил один. – Барахло как делить будем?

– Поровну, – ответила Влада.

– Э нет, – возразил бандит. – Не канает. Нам Цыбулько должен был, а вы приперлись такие борзые – и поровну…

Ситуация, вроде бы только что сдвинувшаяся в сторону успокоения, опять начала обостряться.

– Да не тронем мы ваше барахло! – в сердцах махнул рукой Костров. – Нам диверсант нужен, мы же не грабители какие-то…

– Что за диверсант? – удивился бандит, и в эту секунду догорел запал карандаша.

Термит негромко хлопнул, воспламеняясь, и через мгновение от жара начали взрываться патроны.

Звучало это так, как будто по бандитам и костровцам открыли огонь из сотни стволов одновременно. По складу засвистели пули, рикошетя от стен и потолка, и люди тут же начали палить в ответ.

Пользуясь неразберихой, Данила с Моментом рванули к выходу, но тут у них на пути возникла Влада. Она единственная предпочла не отвечать на непонятную стрельбу, а поискать укрытие – и в полном соответствии с законом подлости это укрытие оказалось на пути беглецов.

– Ты?! – выдохнула Влада.

– Я, – подтвердил Данила и врезал девушке под дых.

Влада сложилась вдвое, спецназовец поднырнул под нее, взвалил на плечо и рванул к выходу.

Сзади, отстреливаясь, бежал Момент.

* * *

Руки были связаны за спиной – наспех, больно, но хотелось верить, что ненадежно. Спец… как его там?.. Архангельск? Астрахань? Влада в детстве путала эти города. В общем, враг крепко держал ее за локоть и ломился сквозь лес, девушка едва успевала за ним. Продираясь сквозь кусты, он защищал лицо рукой, Владе ветви хлестали по щекам, и, чтобы не остаться без глаз, она щурилась, жмурилась, отворачивала голову в сторону.

Позади бежал здоровенный, похожий на хипповатого скандинава хрен с дредами и глазами укурка. Не уйти. Вырвешься – и только получишь по шее от этого наркомана.

Зацепившись за корень, Влада чуть не растянулась, спец дернул ее за руку, едва не вывихнув плечо. Веревки впились в запястья, она выругалась и поняла, что надо быть осторожнее. Если вырваться и побежать в сторону и на выстрелы, будет шанс. Хотя вряд ли – догонят. Да и те, кто напал на Цыбулько, не слишком дорожат чужими жизнями – пристрелят под шумок, и всё.

Или все-таки попытаться? Сделать подсечку, пнуть его… Не будет же он стрелять в спину? Влада искоса заглянула в лицо спеца и решила: будет. Загнанный в угол человек способен на многое, а хладнокровный убийца, такой, как этот зверь, – и подавно. Так что лучше дождаться удобного случая.

Кровь колотилась в висках молотом, заглушая выстрелы. Всё дальше и дальше… Шлеп – ударила ветка по щеке. Все лицо исполосовано, черт! Ничего, царапины затянутся, уцелеть бы. А жить ой как хочется! И не жила-то толком, не видела ничего, кроме мордобоя и Сектора.

К счастью, лиственный лес сменился сосняком, спец ускорил шаг, и Влада побежала. Подстраиваться под его походку было неудобно, ноги заплетались. Ныли запястья и рука, за которую спец дергал, когда она отставала.

Высоченный хрен с дредами даже не запыхался. Когда Влада делала два шага, он – один. Уже не слышно было выстрелов. Интересно, как скоро отец поймет, что дочь жива и ее надо спасать?

Вскоре спец выдохся и остановился. Влада скосила глаза: вид у него был не ахти, на виске, возле шрама, пульсировала венка.