Текст книги "Тайны советской империи"
Автор книги: Андрей Хорошевский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
В общем, как считает исследователь Е. Съянова, «брошенные женщины опасны для вождей». Каплан, узнавшая, что Гарский ее бросил, решила за это отомстить Ленину и доказать всему миру, на что способна неразделенная любовь.
ВЕРСИЯ 7. Фанни Каплан стреляла в Ленина. Ее не расстреляли 3 сентября 1918 года.
В добрых царей хотелось верить не только подданным Российской империи, но и победившему пролетариату. Существует версия о том, что Ленин пожалел стрелявшую в него Каплан (а может быть, решил исправить несправедливость и сохранить жизнь обвиненной ни за что женщине).
Наиболее интересными в этом плане являются свидетельства Василия Новикова, того самого, который по версии ЧК принимал участие в покушении на Ленина и обеспечивал для Каплан удобные условия для стрельбы. На одном из допросов в конце 1937 года он показал следующее:
« Вопрос: Вы называли всех бывших участников эсеровской террористической дружины, с которыми вы встречались в последующие годы?
Ответ: Я упустил из виду участницу покушения на В. И. Ленина – Ф. Каплан, которую встречал в Свердловской тюрьме в 1932 г.
Вопрос: Расскажите подробно, при каких обстоятельствах произошла эта встреча?
Ответ: В июле 1932 г. в пересыльной тюрьме в г. Свердловске, во время одной из прогулок на тюремном дворе, я встретил Каплан Фаню в сопровождении конвоира. Несмотря на то что она сильно изменилась после нашей последней встречи в Москве в 1918 г., я все же сразу узнал ее. Во время этой встречи переговорить мне с нею не удалось. Узнала ли она меня, не знаю, при нашей встрече она никакого вида не показала. Все еще сомневаясь в том, что это Фаня Каплан, я решил проверить это и действительно нашел подтверждение того, что это было именно так.
Вопрос: Каким образом?
Ответ: В Свердловской тюрьме содержался Кожаринов, переводившийся из челябинского изолятора в ссылку. Кожаринов был привлечен к работе в качестве переписчика. Я обратился к нему с просьбой посмотреть списки заключенных, проверив, находится ли среди них Фаня Каплан. Кожаринов мне сообщил, что действительно в списках тюрьмы числится направленная из политизолятора в ссылку Каплан Фаня, под другой фамилией – Ройд Фаня…
Вопрос: От кого и что именно вы слышали о Каплан в 1937 г.?
Ответ: 15 ноября 1937 г. я был переведен из Мурманской тюрьмы в Ленинградскую на Нижегородской ул. Находясь там в одной камере с заключенным Матвеевым, у меня с ним возник разговор о моей прошлой эсеровской деятельности и, в частности, о Каплан Фане. Матвеев, отбывавший наказание в Сибирских к/лагерях, сказал мне, что он знает о том, что Каплан Фаня – участница покушения на В. И. Ленина – работает в управлении Сиблага в Новосибирске в качестве вольнонаемного работника…
Новиков подтвердил правильность записи протокола и то, что он им был прочитан.
Допрос вели: начальник и оперуполномоченный 4-го отделения УГБ УНКВД Ленинградской области».
Эти сведения не то чтобы встревожили руководителей НКВД, но все же заставили провести их проверку. В декабре 1937 года в Свердловск и Новосибирск поступили запросы за подписью заместителя наркома внутренних дел СССР Фриновского с требованием проверить сведения, изложенные Новиковым. Слова Новикова не подтвердились. После проверок картотек, материалов конвойного полка и т. д. был сделан вывод: «Не установлено ни одного арестованного, сходного с Ройд Фаней».
Были и другие свидетельства, – например, утверждалось, что Каплан даже выпустили на свободу и она умерла в 1947 году. Очевидцы якобы видели ее то в Сибири, то на Урале, то в Воркуте.
И, наконец, последняя версия, сформулированная одним из самых компетентных исследователей первых революционных годов А. Л. Литвиным: «Да там вообще разобраться ни в чем нельзя, ничего не ясно». Конечно, такое мнение не оставляет шансов на установление истины. Но с другой стороны – оно, как это ни парадоксально, ближе всего к истине. Сейчас уже трудно сказать, намеренно ли кто-то «запутывал следы» или же это получилось, что называется, само собой. Но при кажущемся обилии материалов и версий, претендующих на достоверность, это дело было и остается одной из самых больших загадок советской истории.
* * *
Мы уже говорили о том, что покушение на Ленина в 1918 году было фактически единственным, о котором хоть что-то стало известно советскому народу. В последующие годы информация о любых подобных инцидентах являлась строжайшей государственной тайной, и поэтому простым советским гражданам могло показаться, что покушений на вождей больше и не было. Но они были, причем не одно и не два. И это несмотря на то, что с каждым годом совершенствовалась охрана: отныне не могло быть и речи о том, чтобы руководитель государства приезжал на какой-нибудь завод в сумерках фактически один, как это было 30 августа 1918-го. Например, уже 9 апреля 1919 года Оргбюро ЦК направило коменданту Кремля Малькову перечень дополнительных мер по охране Ленина:
«Уважаемый т. Мальков!
Оргбюро постановило:
1. При выездах тов. Ленина из Кремля необходимо сопровождение 2-х автомобилей с охраной из 5 человек. Шофер – партийный, преданный. Рядом – вооруженный конвоир.
2. Охрана квартиры и кабинета – часовыми из коммунистов (не менее 1 года партстаж). У часовых – сигнализация; кнопка на полу (использовать в случае нападения).
3. Вход в квартиру В. И. – по особым билетам, выдаваемым т. Лениным.
4. Перенести канцелярию вниз.
5. Перенести кабинет рядом с квартирой В. И. Ленина (рядом зал заседаний).
6. Провести основательную чистку среди сотрудников Совнаркома».
Впрочем, эти меры были детским лепетом по сравнению с тем, как была организована охрана следующего вождя. Если верить материалам судебных процессов тех лет, то на жизнь товарища Сталина покушались едва ли не миллионы. Сейчас уже всем хорошо известно, как добывались «чистосердечные признания». Однако, как считают историки, были и реальные попытки убить Иосифа Виссарионовича.
Первым покушением на него считается эпизод 1933 года, произошедший недалеко от дачи вождя, расположенной на берегу реки Лашупсе, впадающей в озеро Рица. Сталин иногда отдыхал на этой даче, его сопровождал Лаврентий Берия, который тогда еще работал первым секретарем грузинского ЦК. Однажды, когда кавалькада из пяти бронированных машин ехала на дачу, Берия попросил Сталина пересесть из второй машины в предпоследнюю, мол, у него тяжелое предчувствие. Удивительно, но когда кортеж переезжал через небольшой деревянный мостик, одна из машин рухнула в воду. И это была именно вторая машина… Почему это произошло – осталось загадкой: мост не обследовали, сваи на предмет подпила или взрыва не осматривали, никаких документов по этому происшествию составлено не было.
Второй случай произошел буквально через несколько дней. Катер, на котором Сталин катался по озеру Рица, был неожиданно обстрелян с берега. Берия якобы даже заслонил вождя своим телом. Расследование показало, что стреляли пограничники. Катер не был внесен в список плавсредств, имеющих доступ в охраняемую пограничную зону. Пограничники действовали по инструкции, но впоследствии все это было «перешито» в заговор – с соответствующими последствиями. Естественно, что у современных историков «феноменальное чутье» Берии и его способность и желание использовать свое тело в качестве живого щита вызывают большие сомнения. Очевидно, что это были провокации, организованные с целью показать вождю свою преданность.
Естественно, что после того как Советский Союз в конце 1930-х годов начал боевые действия на Дальнем Востоке, а затем вступил во Вторую мировую войну, планы уничтожения советского лидера разрабатывались разведками Японии и Германии. Однако, что удивительно, наиболее реальное покушение на вождя было спланировано террористом-одиночкой.
6 ноября 1942 года одна из правительственных машин проезжала по Красной площади. Когда автомобиль поравнялся с Лобным местом, оттуда неожиданно появился человек и открыл огонь из пистолета (по другим данным, он был вооружен винтовкой). Стрелявший успел сделать несколько выстрелов, после чего был схвачен сотрудниками охраны. Ни одна из пуль не достигла цели, при покушении пострадавших не было. Позже было установлено, что нападавшим был дезертировавший из Красной армии ефрейтор Савелий Дмитриев. В ходе следствия Дмитриев рассказал, что действовал в одиночку, собирался убить Сталина, однако перепутал его машину с машиной Анастаса Микояна. В тюрьмах НКВД Дмитриев провел восемь лет. Наконец в августе 1950 года в газетах появилось небольшое сообщение: «Террорист Дмитриев был задержан на Красной площади. 25 августа 1950 года по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР он расстрелян».
Накануне встречи Сталина, Рузвельта и Черчилля в Тегеране в ноябре – декабре 1943 года советская и английская разведки получили данные о готовящейся германскими спецслужбами операции под названием «Длинный прыжок». Руководство этой операцией было возложено на немецкого «супердиверсанта» Отто Скорцени. В результате совместных мер было ликвидировано гитлеровское подполье в Иране, арестованы десятки агентов. Заговор против «Большой тройки» провалился. Позже, в 1960-х годах, Скорцени рассказывал, что действительно имел задание уничтожить Рузвельта, Черчилля и Сталина или выкрасть их в Тегеране.
На этом абвер не успокоился. В 1944 году начальник восточного отдела РСХА оберштурмбанфюрер СС Греве получил задание – подготовить и направить в Москву небольшую группу террористов. В качестве «ударной силы» выступали двое – лейтенант Красной армии Политов, в 1942 году перешедший на сторону немцев, и его любовница, Адамичева, также сотрудничавшая с немцами. И здесь не обошлось без Скорцени – именно он занимался подготовкой двух диверсантов. По легенде, Политов «превращался» в начальника отдела Смерш 39-й армии майора Таврина. Мотивировка появления в Москве – отпуск после ранения и лечения в госпитале. Для имитации залеченных ранений немецкие хирурги сделали пластическую операцию – несколько надрезов и «бывших» швов. Политову-Таври-ну дали советские награды, среди которых были орден Ленина и медаль Золотая Звезда, принадлежавшие замученному в концлагере генералу Шепетову. Были предусмотрены и такие детали, как фальшивые вырезки из газет «Правда» и «Известия» с очерками о подвигах, указах о награждении и фото майора Таврина. Согласно изготовленным немецкими специалистами документам, майор Таврин и младший лейтенант Шилова (т. е. Адамичева) были направлены командованием в Москву, где после сдачи специального груза им предоставлялся краткосрочный отпуск.
К операции в абвере готовились очень серьезно. Для переброски диверсантов через линию фронта был изготовлен специальный самолет «Арадо-332», располагавший самым современным навигационным оборудованием и способный сесть на очень ограниченной площадке. А в качестве орудия убийства был разработан уникальный прибор, названный его создателями «Панцеркнакке» (в переводе с немецкого что-то вроде «вскрыватель брони»). Он представлял собой пусковую трубу диаметром около 60 и длиной около 200 мм, крепившуюся ремнями на предплечье. Труба заряжалась реактивным снарядом с кумулятивной боевой частью, пробивавшей броню толщиной 30–45 мм на расстоянии до 300 метров. Для маскировки «Панцеркнакке» было сшито кожаное пальто с удлиненным правым рукавом. Пуск производился при помощи электрозапала, батарея которого размещалась на поясе, а пусковая кнопка – на кисти второй руки. В качестве запасного варианта Политова снабдили вмонтированным в портфель мощным взрывным устройством, которое он должен был оставить в зале заседаний Кремлевского дворца во время торжественного собрания, посвященного очередной годовщине Октябрьской революции.
6 сентября 1944 года в 3 часа ночи «Арадо-332» приземлился на поляне леса недалеко от Смоленска. Из него по выдвижному трапу выкатили советский мотоцикл М-72, на котором «Таврин» и «Шилова» быстро поехали в сторону Москвы. Казалось бы, операция была продумана до мельчайших подробностей. Однако уже утром Политов и Адамичева были задержаны сотрудниками Смерш.
По поводу того, почему диверсантам не удалось даже добраться до Москвы, существует несколько версий. Во-первых, Политов «засветился», еще когда находился в оккупированной немцами Риге. Ему захотелось сшить себе кожаный плащ, такой, как носили в Москве «особисты» и сотрудники Смерша. Вряд ли Политов мог предполагать, что владелец швейной мастерской, которому он принес сверток кожи с советскими клеймами, связан с подпольем. Так у советской разведки оказался словесный портрет Политова.
Найти подходящую площадку для посадки самолета «Арадо-332» должна была небольшая группа диверсантов, заброшенная за месяц до отправки Политова и Адамичевой. Она была задержана смершевцами (по другим данным, диверсанты сами пришли с повинной), и таким образом было известно, что в назначенный день из-за линии фронта должен прилететь самолет. Впрочем, кто именно должен прилететь, диверсанты не знали.
В указанные «группой подготовки» день и место самолет не прилетел. Оказалось, что он попал под огонь зенитной артиллерии и, получив повреждения, сел в 150 км от того места, где его ждали смершевцы. Пустой самолет вскоре нашли (его экипаж пробирался к своим лесами), на всех дорогах, ведущих в Москву, были установлены дополнительные посты.
Один из таких постов и остановил мотоцикл Политова и Адамичевой. Документы были в порядке, но, когда Политов зашел в дом и снял плащ, у старшего группы возникли подозрения, что он не тот, за кого себя выдает. «Майора Таврина» выдали награды – пока Политов был у немцев, был изменен порядок ношения наград, соблюдавшийся на фронте очень строго. Дальнейшее уже было делом техники – запросили 39-ю армию, где никакого майора Таврина отродясь не знали. Политов и Адамичева поняли, что раскрыты, и пошли на сотрудничество с советской разведкой. А их немецкие хозяева более двух месяцев были уверены, что они занимаются подготовкой к выполнению задания.
* * *
О покушениях на следующего советского лидера – Никиту Хрущева – известно немногое. Странная и загадочная история произошла в 1957 году, когда Хрущев прибыл с дружественным визитом в Великобританию на советском крейсере «Орджоникидзе». Во время стоянки в Портсмуте советский лидер дал прием на корабле, на который были приглашены видные политики, влиятельные банкиры, предприниматели и другие представители деловых кругов страны. Когда прием был в самом разгаре, корабельные акустики засекли аквалангиста, который приближался к крейсеру. Что произошло дальше и зачем, собственно, аквалангист «пожаловал в гости», покрыто мраком тайны. На следующий день правительственные издания сообщили о некоем аквалангисте-любителе по имени Лайонелл Крэбб, который на свой страх и риск решил обследовать днище советского корабля, однако его подвела система подачи кислорода и он погиб. На это тут же ответили оппозиционные СМИ – по их данным, Крэбб являлся командором Британского королевского флота. В любом случае премьер-министр Великобритании Антони Иден принес извинения Хрущеву, и на этом инцидент был исчерпан.
Не так давно грузинская телекомпания «Рустави-2» показала документальный фильм, в котором рассказывалось о четырех жителях Грузии, готовивших заговор против Никиты Хрущева. Отари Миквабишвили, Алеко Меладзе, Абрек Батошвили и Акакий Мдинарадзе планировали убить Хрущева во время празднования 40-летия установления советской власти в Грузии. Для молодых людей это был акт мести Хрущеву за развенчание культа личности Сталина, а также якобы имевшие место намерения Хрущева выслать сотни тысяч жителей Грузии в Среднюю Азию. Заговорщики купили в одной из воинских частей несколько гранат, с помощью которых хотели собрать взрывное устройство. Однако за месяц до приезда Никиты Сергеевича все четверо были арестованы. Миквабишвили, как руководитель заговора, был приговорен к смертной казни, Меладзе получил 15 лет, Батошвили – 10, Мдинарадзе – 2 года лишения свободы. Когда Хрущев приехал в Тбилиси, мать Миквабишвили выбежала навстречу кортежу и попросила не расстреливать сына. Что и было сделано – смертную казнь заменили на 15 лет заключения.
О том, что на жизнь Никиты Хрущева готовились какие-то покушения, простые советские люди ничего не знали – в те времена пресса о подобных вещах предпочитала умалчивать. А вот в случае с четвертым по счету советским лидером – Леонидом Брежневым – пришлось отреагировать даже немногословным советским газетам – слишком уж громким было дело…
* * *
24 января 1969 года. «Правда», как и положено главной советской газете, была скупа на информацию:
«22 января во время торжественной встречи летчиков-космонавтов совершен провокационный акт – было произведено несколько выстрелов по автомашине, в которой следовали космонавты тт. Береговой, Николаева-Терешкова, Николаев, Леонов. В результате получили ранение водитель автомашины и мотоциклист, сопровождавший кортеж. Никто из космонавтов не пострадал. Стрелявший задержан на месте преступления. Производится следствие».
А вот еще одно сообщение, посвященное тому же событию:
«Не один, а пять – шесть выстрелов раздалось в Москве, в первый раз за долгие годы, в первый раз с тех пор, когда в 1918 году в Петрограде Фанни Каплан, поняв, что он предал народ и революцию, стреляла в Ленина…
Ясно, что это не поступок сумасшедшего. Это также не может быть полицейской провокацией. Какой смысл для советских властей или МВД организовывать покушение, указывающее на неблагополучное положение в стране? Еще опаснее для них террористический акт, являющийся наглядным примером, что они не обладают монополией насилия и что оружие может быть обращено против них. А предлога для нового зажима народа им, конечно, не нужно. «Растерянность и подавленное настроение» присутствовавших на трибуне в Кремле официальных лиц, отмеченные многими иностранными корреспондентами, также опровергают эту версию. Наконец новое сообщение ТАСС’а о каком-то «провокационном действии», сделанном уже не органами госбезопасности, а кем-то неизвестным, можно отнести только к какой-то странной советской терминологии. – Какая провокация? Кем и против кого? Косвенно это признание политического характера покушения.
На самом деле выстрел в Москве мог быть действием человека – трагическим протестом против бесчеловеческой государственной системы, держащей в рабстве вот уже 50 лет великий народ. Неизвестный отдавал себе отчет, что ему придется заплатить жизнью за свой поступок. По последним сведениям, при нем нашли две капсюли цианистого калия, которые он не успел проглотить. Участь его должна быть ужасной. Все указывает на то, что в СССР происходит также борьба, которая идет вот уже несколько месяцев в Чехословакии, где протест против захвата и насилия принял такие странные формы. Так как в Советском Союзе люди готовы на великие жертвы, предпочитая смерть вечной неволе».
Выходившая в Париже газета «Русская мысль» была эмоциональна, но в плане информации мало чем отличалась от «Правды». Понятно, что кто-то в кого-то стрелял, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Но что?..
Гриссом, Чаффи, Уайт погибли у американцев, Комаров – у русских, разбились на самолете Гагарин и Серегин. Почти полтора года мир не знал, что такое пилотируемые полеты в космос. Наконец в СССР решились – отправили в полет на трех «Союзах» под порядковыми номерами 3, 4 и 5 космонавтов Берегового, Волынова, Елисеева, Хрунова и Шаталова. Первый успешно завершил свой полет в конце 1968-го, Волынов, Елисеев и Хрунов на «Союзе-4» приземлились 17 января 1969-го, а на следующий день мягко приземлился «Союз-5» с Шаталовым на борту.
Это был триумф, причем неподдельный, чувства людей, встречавших космонавтов, были искренни – радость и гордость за свою страну. Тысячи встречали героев на улицах Москвы, миллионы следили за происходившим по телевизору. Во «Внуково-2» космонавтов встречали едва ли не все высшие руководители страны во главе с Брежневым. Из аэропорта кортеж направился в Кремль. Около 14.00 пять «ЗиЛов» приблизились к Красной площади. Диктор телевидения вел репортаж:
– Кортеж правительственных машин приближается к Боровицким воротам, и через несколько минут герои-космонавты будут в Кремле, где состоится торжественная церемония их награждения…
На этих словах трансляция оборвалась. Через час она возобновилась, картинка шла уже из Кремля. Тогда еще мало кто знал, что произошло, но люди проницательные заметили: что-то не так. На лицах космонавтов вместо радости – какая-то бледность и тревога, не лучше выглядели и руководители государства. И самое главное – почему-то вместо Брежнева награждение проводил председатель Президиума Верховного Совета СССР Николай Подгорный…
* * *
Родился в 1948 году, закончил Ленинградский топографический техникум, из которого был призван в армию в звании младшего лейтенанта, в 61-й геодезический отряд, расквартированный в Ломоносове – одном из пригородов Ленинграда. Стандартные биографические данные, таких, как он, младших лейтенантов в Советском Союзе были, наверное, сотни тысяч. Впрочем, особенности в биографии Виктора Ильина все же были.
Его родители-алкоголики вскоре после рождения сына были лишены родительских прав. Виктора отдали в Дом ребенка, после он был усыновлен бездетной супружеской парой. В документах Витя значился русским, однако был похож на цыгана, из-за характерной внешности к нему с детства приклеилось прозвище Копченый. Жил в Ленинграде, в трехкомнатной квартире с приемной матерью и бабушкой, откуда каждый день ездил в Ломоносов на службу.
Служба в армии особой радости Ильину явно не доставляла. Сослуживцы сразу отметили странности в поведении молодого коллеги. Молодой офицер Советской армии, служивший в секретной части, мог на политзанятиях заявить, что время комсомола как объединяющей советскую молодежь организации давно прошло. Неодобрительно Виктор отзывался и о вводе советских войск в Чехословакию. Восхищался поступком Ли Харви Освальда, который, застрелив президента Кеннеди, прославился на весь мир, приводил в качестве примера офицеров из государств третьего мира, устраивающих военные перевороты в своих странах, – мол, а мы что же? (Уже после покушения сослуживцы Ильина младшие лейтенанты Степанов и Васильев были осуждены на пять лет и отсидели свой срок от звонка до звонка за то, что слышали высказывания Ильина, но не сообщили, «куда следует».) Когда же Виктор поссорился со своей девушкой по имени Наташа, то якобы взял табельный пистолет и поехал выяснять с ней отношения.
Странности странностями, но сослуживцы и командиры не могли предположить, что на самом деле творится в голове Виктора Ильина. Замполит части иногда проводил с ним «душеспасительные» беседы, однако на Виктора они, судя по всему, не действовали. Часть, естественно, курировалась КГБ, однако и там не слишком интересовались крамольными речами молодого офицера. К тому же случилось так, что в 1968 году офицер госбезопасности, в ведении которого находился 61-й геодезический отряд, сначала ушел в отпуск, затем у него была сессия, и КГБ в течение двух месяцев практически не имел информации о том, что происходило в дислоцированной в Ломоносове части.
* * *
Вечером 20 января 1969 года Виктор Ильин заступил в наряд помощником дежурного по части. В тот день командир части Машков и замполит Мельник отбыли в Ленинград на недельные командирские сборы. Во время обеда им сообщили, что в их части ЧП: Ильин исчез прямо с боевого поста.
О том, что помощник дежурного пропал со своего места, стало известно ранним утром. Но до одиннадцати часов об этом никому не сообщали, думали, что, может быть, спит где-нибудь на территории отряда или ушел в самоволку – например, выяснять отношения со своей Наташей. Однако вскоре выяснилось, что дела обстоят гораздо серьезнее: из оружейной комнаты пропали два пистолета Макарова – Ильина и еще одного офицера – и четыре полных обоймы.
Солдаты, стоявшие в наряде на проходной, показали, что примерно без четверти восемь утра Ильин проследовал мимо них, сказав, что идет на кухню снять пробу с завтрака. Это входило в обязанности дежурных офицеров и поэтому не вызвало ни малейшего подозрения. Однако, по словам поваров, на кухне младший лейтенант в то утро не появлялся, не проходил он обратно и мимо проходной.
Прибыв в Ломоносов, командир части Машков сформировал для поиска дезертира две группы – одна должна была вести поиски в Ломоносове и ближайших окрестностях, вторая, во главе с самим командиром, отправилась в Ленинград, на квартиру, где жил Ильин. Там его не оказалось, однако при беглом осмотре комнаты Виктора один из офицеров обнаружил на столе тетрадь с записью: «Узнать, когда рейс на Москву. Если летят, брать. Идти на дежурство. Все уничтожить». В аэропорту «Пулково» офицеры узнали, что Ильин действительно улетел в столицу рейсом в 10.40.
С одной стороны, появилась уже хоть какая-то определенность по поводу судьбы пропавшего офицера, но с другой – это означало, что о его исчезновении надо сообщать в милицию и КГБ. Однако Машков, которому, очевидно, очень не хотелось этого делать, протянул до вечера и только тогда сообщил о пропаже своего подчиненного в областное управление КГБ. Оттуда информация пошла уже в Москву.
Не нужно было быть «лучшим в мире сыщиком всех времен и народов», чтобы понять, что подразумевал Ильин под словами «если летят, брать». О встрече космонавтов говорили на каждом углу. Было ясно: с этим как-то связаны и действия Ильина. Однако зачем он поехал встречать героев космоса, прихватив с собой два пистолета, оставалось загадкой. В любом случае, это было уже серьезно, за поиски сбежавшего младшего лейтенанта принялись основательно, по отделениям милиции полетели ориентировки на него.
О том, было ли это просто везением или чем-то иным, мы поговорим немного позже, пока же ограничимся констатацией факта – несмотря на всю наивность своего плана и усиленные поиски, Виктору Ильину практически удалось совершить задуманное…
* * *
Прилетев в Москву и без проблем пройдя досмотр, Ильин сразу же отправился на квартиру своего дяди, жившего в столице. Причину своего неожиданного приезда он объяснил просто, сказав почти правду: «Хочу на космонавтов посмотреть. Когда еще такая возможность представится. Завтра ведь встреча?» Родственника (кстати, работника милиции) такое объяснение вполне удовлетворило. Уже вечером, за ужином, Виктор неожиданно сказал: «Вот если бы ты, дядя, дал мне свою форму, тогда, глядишь, и в Кремль пропустили бы». Родственник от такой идеи в восторг явно не пришел. «Ты что, спятил? – ответил он Виктору. – Знаешь, что за это полагается?» Ильин обратил дальнейший разговор в шутку и больше к своим планам на завтрашний день не обращался.
Утром Виктор исчез. Дядя обнаружил, что пропал не только племянник, но и его летняя милицейская форма. Церемониться он не стал и, сопоставив факты – разговоры Виктора о том, чтобы проникнуть на Красную площадь, и пропажу формы, – сообщил об этом в органы. Там уже не на шутку встревожились, ведь уже было известно, что у дезертира есть оружие. К дяде Виктора прибыл сам комендант Кремля генерал Шорников и, посадив его в свою «Чайку», дважды проехал с ним по маршруту до «Внуково-2» и обратно: вдруг дядя увидит в толпе лицо Виктора? Но это результата не дало.
Позже Ильин рассказывал, что, выйдя из квартиры, он нырнул в метро и вышел на станции «Проспект Маркса». Оттуда пошел по направлению к Боровицким воротам, где, по его расчетам, должен был проехать правительственный кортеж. Удивительное дело – на всем протяжении отнюдь не близкого пути на молодого «сержанта» милиции, одетого в самый разгар зимы в легкую летнюю форму, не обратили внимания ни сотрудники милиции, ни одетые в штатское гэбисты, коих в тот день на Красной площади и подходах к ней было великое множество.
Дойдя до ворот, Виктор встал в милицейское оцепление. И вновь ему невероятно повезло (мы до определенного момента будем считать, что речь идет именно о везении) – он очень удачно стал на стыке двух отделений. По версии следствия, получилось так, что в первом отделении подумали, что Ильин – сотрудник второго, и наоборот.
Простояв некоторое время в оцеплении, Виктор решил переместиться поближе к зданию Алмазного фонда. И вновь какое-то просто фантастическое наитие – Ильин встал на том месте, где ранее был милицейский пост, который буквально накануне встречи космонавтов почему-то упразднили. И опять на него никто не обращал внимания. Впрочем, в какой-то момент к Виктору подошел крепкий человек в штатском и спросил: «Ты чего здесь стоишь?» – «Поставили, вот и стою», – просто ответил Ильин. Сотрудник КГБ знал, что пост отсюда убрали, но решил, что его восстановили, и больше вопросов не задавал.
* * *
«…Это было не спонтанное решение, Ильин тщательно готовился к покушению: просматривал кадры кинохроники, изучал маршруты передвижения первых лиц государства и их гостей, учился стрелять. Он почти до метра вымерил Красную площадь, вычислив самое удобное место для нападения. Кстати, его странные манипуляции вызвали некоторые подозрения у дежурившего милиционера, но, поскольку Ильин был одет в милицейскую форму, тот не придал значения чудаковатому офицеру», – так о деле Ильина вспоминал Алексей Кривошеин, который, будучи молодым офицером госбезопасности, проходил службу в Особом отделе Ленинградского военного округа и принимал участие в расследовании дела о покушении на Брежнева. Интересно и свидетельство еще одного сотрудника органов, В. В. Мухина, без малого двадцать лет проработавшего в охране первых лиц государства: «Ильин находился возле Алмазного фонда и, пользуясь формой, делал вид, что работает в Кремле. Он ходил взад-вперед и все время призывал людей встать поровнее, придерживаться порядка. Это и сбило с толку».
Наконец пришло время действовать. У поворота на мост Боровицкой башни появился сопровождаемый эскортом мотоциклистов правительственный кортеж. Когда он поравнялся со зданием Алмазного фонда, Виктор Ильин быстро стянул с рук перчатки, вытащил из карманов пистолеты и метнулся ко второй машине. За шесть секунд он успел выпустить по лобовому стеклу лимузина шестнадцать пуль. Водитель, заливаемый кровью, обмяк на рулевом колесе. На долю секунды «ЗиЛ» потерял управление. Пятеро пассажиров бросились на сиденья, затем один из них, увидев, что машина стала неуправляемой, сумел перехватить руль и направил «ЗиЛ» к обочине.
Одна из пуль срикошетила и попала в плечо сопровождавшего кортеж мотоциклиста. Превозмогая боль, он направил мотоцикл на стрелявшего и сбил его с ног. На Ильина тут же набросились стоявшие неподалеку офицеры «девятки» – управления КГБ, отвечавшего за безопасность высших должностных лиц государства. Виктор не сопротивлялся. Ему казалось, что он сделал нужное и важное дело, за которое не страшно и умереть…
