Текст книги "Второй шанс"
Автор книги: Андрей Ерпылев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
10
– Да ничего они не подозревают, шеф, – бубнил, глядя куда-то в сторону Макар, начальник безопасности в ведомстве Самохвалова, огненно-рыжий здоровяк, бицепсы которого обтягивала даже просторная по определению джинса. – Ментол с Герычем и Аджика с Плющом уже неделю пасут за их хатами. И по нулям.
– Слушай, Мак…
Владислав попытался поймать взгляд бесцветных водянистых глазок громилы, но те привычно ускользали. Если правду говорят, что глаза – зеркало души, то Макарово зеркало отражало все, что угодно, только не его душу. Или душа у него была такая незеркалогеничная…
– Я же тебе сто раз уже говорил: оставь ты собачьи клички и называй своих людей человеческими именами. Вы ведь давно уже не урки базарные, не рэкетиры… Привыкайте.
– Сами ведь – Мак, да Мак… – буркнул боевик.
– Так Мак – это уменьшительно-ласкательное от Макар.
– А меня ведь не Макаром зовут…
– Да ну! А как?
Самохвалов отлично знал, что зовут Макара не Макаром, а Александром, и даже фамилия у него не Макаров… Погоняло прилипло начальнику службы безопасности еще в далекие детские времена и происходило от пистолета Макарова, который тот однажды спер из кобуры у папаши-милиционера, забежавшего домой на обед, и попытался устроить во дворе стрельбы. Неудачные – так и не сумел снять с предохранителя, да и мальчишечьих сил все равно не хватило бы передернуть затвор, – но запомнившиеся надолго. Особенно, «пятой точке», и так знакомой с отцовским офицерским ремнем не понаслышке.
– Как зовут-то? – подначил шеф застеснявшегося парня.
– Сашей… – совсем смутился Макар.
– Са-ашей?!! Пф-ф-ф!.. Шурик, значит? По-моему, Мак – круче. Точно?
– Угу.
– Ладно, Мак. Ступай. Но надзора за этими самыми Лазаревым с Безлатниковым не снимай. Что там, кстати, с дантистом?
– С кем?
«О Боже!..»
– С зубным техником этим из Новосибирска.
– А что с ним? Сразу после того, как мы с ним потолковали, он и смылся куда-то.
– Куда?
– А я знаю?
– Ладно, иди. Как что появится – сразу ко мне.
Макар потоптался еще немного и вышел, деликатно притворив за собой дверь.
«Уже положительные сдвиги… – подумал Самохвалов, откидываясь на спинку кресла и задумчиво поигрывая карандашом, зажатым в пальцах. – Дверь уже не захлопывают, а прикрывают… Просто молодцы… Скоро Кафку начнут читать и Малевичем восторгаться…
Так куда же делся дантист?.. Нужно было и за ним приставить «глаз»… Черт! Людей катастрофически не хватает!»
* * *
– Слушай, Анвар! А почему бы нам самим не разобраться с этими шакалами?
Трое солидных черноволосых и смуглых граждан сидели за «привилегированным» столиком далеко не самого последнего в Кедровогорске ресторана «Эльбрус». Содержал это заведение общепита тоже выходец с Кавказа, а попасть туда просто так, человеку с улицы, было не проще, чем в приемную президента. Несмотря на самый «прайм-тайм», заведение было практически безлюдно. Лишь официанты сновали туда-сюда неслышными и почти бесплотными тенями.
– Я дал слово, что все будет по-тихому. Русские сами должны разобраться со своими. И сообщить, откуда те тащили свое золото. Ты, кстати, проверил прииск, Рустам?
– Все это ерунда насчет «Советского», – заявил худощавый, коротко стриженный кавказец с хищным лицом, казалось, состоявшим из одного, но очень выдающегося профиля, вообще без анфаса. – Мои люди обшарили там все вдоль и поперек, на пять километров вокруг. Там с восьмидесятых годов никто ничего не рыл! Даже охотники и рыбаки туда не суются – все напрочь отравлено ртутью [19]19
Раньше золото с промывочных ковриков драг собиралось ртутью, а потом получившаяся амальгама выпаривалась на открытом (!) огне для получения металлического золота. Подобный метод у нас был запрещен из-за огромного вреда окружающей среде, но по-прежнему широко используется в некоторых зарубежных странах, к примеру, в Гайане.
[Закрыть]! К тому же народ тут опытный – знают, что после драги старателю делать уже нечего…
– А может быть, стоило на десять километров вокруг все обшарить? Или на пятнадцать, – тонко улыбнулся молчавший до сих пор лысый, интеллигентный с виду человечек в очках с золотой оправой, делающих его похожим на покойного Берию. – Ты не поленился, случаем, Рустам?
– Да хоть на двадцать пять! – взорвался тощий. – Хочешь, сам туда съезди и посмотри.
– Рустам, Ваха, успокойтесь! – легонько пристукнул ладонью по столу Магадиев. – Чего без толку орать друг на друга?..
– Чего-то изволите, господа? – подскочил к столу прилизанный, обильно потеющий толстячок в смокинге – владелец ресторана, сегодня добровольно исполняющий обязанности метрдотеля.
– Нет, ничего. Ступай, Сулейман, – царственным жестом отослал его Анвар. – И распорядись там, кстати, насчет десерта…
– Будет исполнено, уважаемый Анвар, – низко склонилась сверкающая напомаженная макушка.
Немного помолчали.
– Так что ты там предлагал насчет того, чтобы разобраться самим? – подал голос Анвар.
– Как что? Берем этих двоих свиней, говорим с ними по-своему и они нам показывают, откуда брали золото. А потом их там и хороним, а русским говорим, чтобы не беспокоились – мол, сами разобрались.
– А договор?
– А шайтан с ним, с договором!
– Русские начнут войну, – покачал головой Ваха, брезгливо ковыряя вилкой салат. – Их больше. Много правоверных погибнет…
– Их больше, но мы крепче! – запальчиво возразил Рустам, самый молодой из трех горцев. – Сколько лет на Кавказе война, а они ничего не могут с нами сделать. Тут будет то же самое. Одних купим, другие струсят…
А оставшихся – убьем. Почему мы тут имеем право заниматься только золотом и всякой ботвой? Давно пора…
– Это не тебе решать, Рустам. И даже не мне. Хотя поговорить с теми двумя можно.
– А если они ничего не скажут? – спросил осторожный Ваха.
– Ха! – Рустам воткнул нож в кусок жареного мяса так, что во все стороны брызнул сок. – Скажут! Если не захотят – есть жены, дети…
– Фу…
– Рустам прав. Они не могут не сказать, – подытожил Магадиев, думая о чем-то своем; горячность Рустама, напоминавшего его самого в юности, ему более импонировала, чем осторожность Вахи, родившегося в Москве и давно потерявшего духовную связь с родиной. – А с русскими потом как-нибудь договоримся.
* * *
В прихожей затрезвонил зуммер домофона, и Безлатников оторвал взгляд от чертежа, расстеленного на столе поверх большой карты.
– Валь! Открой! – крикнул он в глубину квартиры. – Кто там?
– Алешка пришел с улицы! – ответила Валентина. – Пойду ему дверь тамбура открою…
Загремел в замке металлической двери ключ и шлепанье тапочек удалилось.
Павел снова склонился над бумагами.
На плане было нанесено местоположение золотых приисков, существующих сейчас или когда-либо существовавших в окрестностях Кедровогорска. Хотя понятие «окрестности» в данном случае имело весьма расплывчатые очертания, так как план вмещал в себя триста пятьдесят тысяч квадратных километров, то есть участок суши в без малого две трети территории Франции. И добыть его, кстати, не составило особенного труда…
Оставалось только выбрать самый перспективный из самых близлежащих к Воротам Парадиза, как решено было окрестить «шкуродер», и проложить к нему наиболее удобный маршрут. Дело было вовсе не в том, что Дуванка иссякала. Просто нужно было смотреть шире, а заодно и изучать неожиданно свалившийся на голову мир, богатый и чудесный, но до сих пор остающийся сплошным «белым пятном». Пока еще есть возможность изучать.
Хотя и россыпи Дуванки не бесконечны…
В тамбуре послышался возмущенный голос Валентины.
«Опять, похоже, Лешка как-нибудь набедокурил, – привычно предположил Павел. – Подрался, что ли… Вот оболтус растет…»
В этот момент дверь распахнулась и в комнату просто влетела Валя, прижимающая к груди перепуганного мальчишку. Следом за ними ввалились четверо брюнетов в кожаных куртках-распашонках.
– Звони своему корешу! – подскочил один из них к потерявшему дар речи Безлатникову, приставляя лезвие ножа к его горлу. – Только без шуточек…
* * *
Телефонный звонок вырвал Самохвалова из сладкой полудремы.
Зря он напраслину возводил на Мэри… Деваха оказалась – что надо! Огонь и порох в одном флаконе…
Теперь она мирно посапывала, отвернувшись к стенке, и в полумраке смутно светилось ее молочно-белое сдобное плечико, виднеющееся из-под одеяла.
Умолкнувший было мобильник снова ожил, наигрывая что-то бравурное, совсем не подходящее для расслабленной истомы после бурных любовных утех.
«Ну, как назло… – подумал Владислав, потихоньку, чтобы не разбудить спящую девушку, выбрался из постели, забрал со стола аппарат и вышел с ним на кухню. – Чего там у Макара стряслось?..»
– Что у тебя? – буркнул он в микрофон, плотно затворив за собой дверь и поеживаясь от струящегося из распахнутого окна холодка – солнце давно уже село. – До утра подождать не мог?
– Срочно, шеф! – хрюкнула трубка. – Только что Плющ… Плющенко, то есть, отзвонился.
– Да, – весь подобрался Самохвалов.
– Черные пятнадцать минут назад вошли в подъезд Безлатникова.
– Какого еще… – начал было Владислав, но прикусил язык: на внутреннем жаргоне Безлатникова называли Бегемотом, тогда как Лазарев именовался Мелким; Макар же твердо придерживался инструкций и, похоже, вообще отказался от кличек.
– Бегемота, – бесстрастно пояснил боевик и добавил: – А еще через пять минут туда же вошел сын Безлатникова…
– Ты думаешь…
– Две минуты назад Лазарев вышел из своего подъезда и сел в машину.
«Неужели черные решились…»
– Мак… Александр. Те двое, что пасут хату Лазарева, пусть поднимутся к нему на этаж и контролируют вход. Внутрь пока не входить. Оружие при них?
– Оба упакованы.
– Отлично. Тогда Безлатниковские пусть перехватят Лазарева… Нет. Пусть продолжают наблюдать, а ты сам и человек пять твоих – срочно туда…
– Мы уже там.
– Молоток! Только без меня ничего не предпринимайте – я лечу…
Мэри появилась в прихожей, когда он уже собирался выходить.
– Куда ты?.. – совсем по-детски она протирала глаза, не позаботившись накинуть на себя хоть что-нибудь. – Ты же обещал…
Самохвалов ощутил, что если он пробудет здесь еще минуту…
– Извини, Маш… Бежать нужно. Ты тут оставайся, чувствуй себя как дома… В холодильниках – на кухне и на лоджии – полно еды всякой…
– А если твоя нагрянет?
– Не нагрянет. Она об этом гнездышке ничего не знает. Никто не знает.
– И все-таки я, наверное, пойду…
– Не мели ерунды – ночь на дворе. Я скоро…
* * *
Костя все понял, когда из темной безлатниковской прихожей его грубо втолкнули в ярко освещенную гостиную. Понял все без вариантов. Уж слишком колоритными выглядели гости этого тихого дома.
Павел сидел у стола, уронив руки на колени и потупившись. Рядом поигрывал ножом носатый крепыш в черных джинсах и кожаной куртке.
– Ну и сука же ты, Пашка…
В спину тут же уперлось что-то твердое.
Безлатников медленно поднял голову, и Константин ужаснулся от вида друга: тот разом постарел лет на десять.
– Костя… У них Лешка и Валя… У меня не было выбора…
Вот и все. Доигрались ребята…
– Прости, Паш…
– Это ты меня прости…
– Потом пошушукаетесь! – толкнули Лазарева в спину так, что он пролетел половину комнаты и приземлился на диван. – Если будете хорошими мальчиками. Мальчиками-колокольчиками.
Говорившему эти слова тощему остролицему кавказцу было на вид лет двадцать пять – двадцать семь, не больше, и в других условиях он точно заработал бы от Кости в лоб. В других условиях…
– Что вам нужно?
– Да так, пустяки… Скажете, где взяли золото, и будете свободны. Почти…
– Какие у нас гарантии?
– Гарантии тебе? – взорвался остролицый, похоже, особенным терпением не отличающийся. – А если я тебе сейчас что-нибудь отрежу, это будет гарантией? Или дружку твоему.
Самое обидное, что он не шутил и не пугал… То есть пугал, конечно, но в том, что ни на минуту не задумается, прежде чем привести в исполнение свою угрозу, Лазарев не сомневался. Не умеют такие сомневаться. Нет у них в организме штуки, ответственной за сомнения.
– Расскажи ему, Костя, – бесцветным голосом сказал Павел, уставясь в пол. – Нас они все равно убьют… Так, может, хоть жен и детей пощадят…
– Конечно, Костя, – сверкнул белозубой улыбкой бандит. – Рассказывай, дорогой!
В дверь требовательно позвонили, и все кавказцы переглянулись.
– Кто это? – шепотом спросил остролицый почему-то Константина.
Тот пожал плечами и кивнул на Павла.
– Может быть, соседка зашла, – безразлично пожал тот плечами. – Луковицу попросить или соли… У них с Валей взаимопомощь…
Звонок снова залился негодующей трелью, словно говоря: «Я знаю, что вы дома! Открывайте!».
– Тс-с-с… Нет никого дома.
– Не получится, – снова пожал плечами Павел, по-прежнему глядя в пол. – У нас лоджия общая, лишь перегородкой разделена. Она свет в гостиной видит…
– А не открыть?
– В милицию побежит звонить.
– Зачем еще?
– У супруги сердце слабое. Решит, что плохо стало, а меня дома нет… В милицию и в «скорую» позвонит.
«Молодец, Павка! – пронеслось в голове у Кости. – Сообразил! Какое сердце? Валька-то у него здорова, как лошадь!.. Может, что и выгорит…»
Остролицый на мгновение задумался. Звонок снова тренькнул.
– Ш-ш-шайтан!.. Пусть жена твоя выйдет и даст, что той сучке нужно. Только без глупостей! Рахим, пойди проконтролируй. Не высовывайся там смотри… Если что не так – вали обеих не раздумывая!..
Плотный здоровяк, названный Рахимом, кивнул и вынул из-за пазухи необычно длинный пистолет.
«Глушитель…»
Валентина, похоже, держалась из последних сил. По бледному лицу катились слезы, губы дрожали.
– Сопли подбери, с-сука! – хрипло прошипел остролицый. – И чтобы там ни-ни…
Для подтверждения своих слов он коротко двинул кулаком, и Валя согнулась вдвое, вытаращив глаза и немо глотая разинутым ртом воздух. Пашка вскочил и с рычанием кинулся на бандита, но карауливший его коротышка мгновенно выхватил свой пистолет и с хрустом впечатал рукоять ему куда-то за ухо. Безлатников рухнул на ковер без звука.
– Ты что? Чокнулся? – прошипел остролицый. – Убил его, да?
– Живой! – растянул до ушей щербатый рот коротышка. – Ахмет дело знает!..
Словно в подтверждение его слов, Пашка застонал и тяжело заворочался, пытаясь встать.
– Хоть слово вякнешь не так – убьем его! – схватил женщину бандит за локоть и так его сжал, что остановившиеся было слезы брызнули с новой силой. – Пошла, пошла!..
Валентина мелко-мелко закивала и двинулась в прихожую, держась за стену, будто пьяная. За ней шел Рахим, подталкивая стволом пистолета под ребра.
Звонок уже трезвонил не умолкая.
Костя попытался представить, что сейчас произойдет.
Валентина откроет дверь соседке, та увидит ее лицо, все поймет или, наоборот, ничего не поймет, завизжит или поднимет крик… Нет, лучше не надо думать об этом…
В прихожей скрежетнул в замке ключ, и трезвон оборвался.
Невнятный разговор.
Шаги.
Хлопок, будто от открываемой бутылки шампанского…
Все.
Павел, неуклюже копошащийся возле кресла, застонал и несколько раз ударил кулаком в ковер. Он тоже все понял…
– Эй, Рахим… – позвал негромко остролицый, тоже сунув руку за пазуху. – Что там…
– Все в порядке… – глухо раздалось в ответ.
И тут на квартиру обрушилась темнота.
Топот, глухие удары, вскрики, стоны…
Костя рванулся, но жесткие пальцы схватили его за горло, сдавили, мешая вздохнуть, потащили куда-то в сторону, а в щеку ткнулось что-то холодное.
Свет вспыхнул вновь, больно ударив по глазам.
В который уже раз за этот вечер ситуация переменилась.
Все бандиты лежали на полу, а комнату заполнили крепкие парни в таких же кожаных куртках, что и на кавказцах. Вот только брюнетов среди них не было. Коротко стриженные светлые, русые или рыжие волосы, крепкие затылки, литые плечи… Только один выделялся из общей массы модной стрижкой и светлым костюмом, виднеющимся из-под распахнутого белоснежного пыльника.
Один-единственный из всех пришельцев, старых и новых, он не был вооружен. Вернее, не держал оружия в руках.
И еще одно уточнение. Тот, кто сейчас сжимал цепкой пятерней Костино горло, явно был не из числа новых гостей. Скорее, наоборот…
– Что вы здесь делаете? – каркнул он над ухом Лазарева.
– А вы что? – по-одесски вопросом на вопрос ответил Безоружный.
– Не твое дело, шакал! – сорвался на визг бандит. – Убери свою шпану, или я сейчас снесу полбашки этому лоху!..
«Ну все… – подумал Константин, не питая никаких иллюзий: это только в плохих американских боевиках полицейские послушно складывают оружие при первой угрозе преступника, в жизни так не бывает. – Песенка моя спета…»
– Да хоть всю сноси. Не жалко, – беспечно махнул рукой Безоружный. – Вот второй уже оклемался.
Пистолет у виска (а Костя ничуть не сомневался, что эта ледяная железяка, больно давящая на верх скулы, именно пистолетный ствол) дрогнул.
«Все! Сейчас выстрелит!..»
Ощущение близкой смерти было таким острым, что он закрыл глаза и попытался вспомнить хоть какую-нибудь православную молитву, чтобы на том свете не засунули по ошибке не в тот рай или, скорее всего, в ад.
В голову, как назло, лезли какие-то совсем к делу не относящиеся: «Не корысти ради, а токмо…», «Аз есмь царь!» и почему-то сакраментальное: «Женема па сис жюр…».
Ствол вдавился в щеку еще глубже, хотя глубже-то уже было некуда, и внутри Кости кто-то жалобно пискнул детским голосом: «Все, пи…!».
Умирать с матерным словом в голове было мучительно стыдно, но сидеть ему там оставалось недолго – легкое нажатие чужого пальца на спусковой крючок, и вместе с такими дорогими лазаревскому сердцу мозгами оно повиснет на стене…
Но вместо адского грохота, слышимого в последний раз в жизни, в комнате что-то глухо хлопнуло, и пистолет нехотя ослабил давление на многострадальную щеку, едва-едва, почти ласково провел по виску, волосам и исчез совсем… Затем разжалась рука на горле и, наконец, откуда-то сзади раздался длинный мягкий звук, с каким обычно падает с вешалки тяжелое пальто.
Константин автоматически оглянулся и увидел давешнего остролицего, лежащего на полу, упершись затылком в стену и мечтательно изучающего левым глазом кончик своего длинного носа. На месте правого зияла безобразная черно-багровая дырка, из которой обильно струилась почти черная жидкость…
Костя немало повидал в своей охотничьей жизни убитых птиц, зверушек и даже зверей, включая смилодона, с анатомией которого познакомился вплотную, но вот мертвого человека, да еще умерщвленного столь злодейским способом, так близко видел впервые. Простите за чересчур неаппетитную подробность, но его вывернуло прямо на ковер…
11
– Ну-ну! Хватит! – чья-то рука довольно увесисто похлопывала Костю по щекам. – Не девочка, чай, в обмороки-то падать!..
Он приоткрыл глаза, с удивлением осознав, что лежит на полу, и различил над собой страховидную, но вполне на вид добродушную физиономию рыжего здоровяка, почему-то смутно знакомого. Может быть, по прошлой жизни?
– Оклемался, ё..! – неприлично обрадовался неизвестно чему рыжий, подхватывая Лазарева под микитки и усаживая на диван, где уже имелся Павел, бледный и узнаваемый лишь по одежде, так как голову его, до самых глаз, обматывал белоснежный тюрбан с красным пятном слева, а нос, и без того не самый мелкий, стремительно наливался сизой опухолью.
Никого из прежних налетчиков в комнате уже не было, только то там, то здесь пятнали светло-зеленый ковер уродливые темные пятна. Отсутствовала и Валентина, да и самих «освободителей» стало заметно меньше.
Зато Безоружный восседал прямо перед диваном на стуле, вольготно развалившись, закинув ногу за ногу и сцепив пальцы на остром колене.
– Ну что? Пришли в себя? – весело поинтересовался мужчина, скаля великолепные зубы.
Когда он улыбался, на левой щеке ясно проступал старый шрам, похожий на глубокую морщину, правда, прорезавшуюся вопреки всем законам анатомии.
– Более-менее…
– Отлично! Тогда не ответите ли мне на пару вопросов?..
«Что-то не похожи они на ментов…»
– Вы ведь не из милиции?..
Безоружный закатил глаза, покачал головой и изрек:
– Ну, вообще-то, да…
– Расскажи им все, Костя, – простонал Павел, нянчащий свою ушибленную голову.
– А ведь ваш друг прав! – закивал головой предводитель пришельцев. – Облегчите душу. Считайте, что я батюшка… Или вы представитель иной конфессии?
«Действительно! Какого черта… Как ни крути, а они нам жизнь спасли… И пытать вроде не собираются…»
– Только обещайте мне не насмехаться, пока я не закончу и не считать меня сумасшедшим.
– Торжественно клянусь! – Безоружный с шутливой серьезностью поднял перед собой два пальца, поцеловал их и прижал к груди. – Ну-ну, не тяните!.. Я весь горю от нетерпения, словно девица на выданье…
Лазарев вздохнул, взъерошил волосы пятерней и начал:
– Началось это все в августе прошлого года…
* * *
– И что ты по поводу всего этого думаешь?
Самохвалов с Макаром сидели на безлатниковской кухне и неодобрительно разглядывали никак не желавший закипать чайник на газовой плите.
– Думаю, что с черными теперь так и так война… Не простят они нам жмуров, ох не простят…
– Я про то, что мужики эти рассказали.
Действительно, Павел, поначалу деятельно изображавший сотрясение мозга и общую прострацию, мало-помалу втянулся и то и дело дополнял Костин рассказ новыми подробностями.
– Да не верю я в эти бредни… – пожал литыми плечами шеф безопасности, со скрипом почесывая заросший рыжей стерней квадратный подбородок с «дугласовской» ямочкой. – Думал, что эти лохи сразу расколются до ж…, как поленья, а они, вишь, пургу какую-то несут… Похоже, придется силу применить.
– Да-а-а… Бред, конечно, полный… Я бы еще понял того толстого…
– Никакой он не толстый, – пожал плечами Макар, сам не отличающийся хрупкой конституцией и болезненно относящийся ко всем подобным выпадам, даже не в свой конкретно адрес. – Так, плотный немного…
– Пусть будет плотный… Ему-то по голове попало и все там могло перемешаться… Вообще не пойму, как ему башку не проломили.
– Ерунда, – отрезал Макар, наклоняя стриженую макушку, сплошь испещренную белыми полосками старых шрамов. – Мне сто раз перепадало, да еще и не так, и ничего.
– Ну сравнил!.. То ты, а то интеллигент… Но второго-то по голове никто не бил.
– Да придумали они эту туфту сообща, вот и все. Книжек поначитались и думают прокатит фуфло.
– А ты бы смог так складно врать, когда тебе только что чуть башку напрочь не отстрелили, а, Мак?
– Легко!
– Сомневаюсь… Что-то слишком легко все сходится… И золото с «Советского» в эту версию тютелька в тютельку ложится…
– Все равно ерунда. Не бывает такого.
Чайник наконец-то засвистел.
– Неправдоподобно, согласен… – Самохвалов задумчиво протянул руку и выключил конфорку. – Но кто нам мешает проверить?
– Как проверить-то?
Владислав пристально посмотрел в водянистые глазки Макара.
– Слушай, а тебе не слишком часто в детстве по балде перепадало? Смотаемся туда с этими фантастами доморощенными и проверим. Если туфта – просто черным подарим, когда вернемся, да и все. Заодно, может, и без стрельбы обойдется…
– А не туфта?
Владислав покачал головой и постучал костяшкой пальца по лбу своего цербера, а потом по столешнице. Звук вышел примерно одинаковый…
* * *
– Ну и где тут ваш Парадиз?
Кавалькада из трех черных джипов домчалась до места меньше чем за двенадцать часов. Похоже, Костя зря так презрительно думал о заморских машинах, начитавшись ура-патриотических статеек про «пляжную технику». Правда, это были и не «лендроверы»…
Костя и Павел выбрались из машины, чтобы размять затекшие за долгую поездку ноги. Обоих сверлила одна и та же мысль: «А что, если ворота снова закрыты „на переучет“?..»
Такое случалось не то чтобы часто, но с настолько удручающей бессистемностью, что друзья, начавшие было высчитывать закономерности в работе капризного механизма «шкуродера», скоро махнули на это гиблое дело рукой. Проще, наверное, было предсказать погоду на май будущего года, чем то, открыты или закрыты будут ворота Парадиза на этот раз. Точно так же, на сколько именно минут, секунд или даже часов будут отставать или спешить часы по разные стороны «рубежа».
Абсолютно непредсказуемы были и периоды «простоя». Рекордно долгим был срок три с половиной недели, а самый короткий длился всего четыре часа. Однажды проход закрылся прямо между друзьями, как раз протаскивающими сквозь него длинную связку заготовок, и им пришлось провести по разные стороны Грани Бытия долгие двое суток, тупо разглядывая сверкающие срезы рассеченных, словно каким-нибудь боевым лазером, стальных трубок и стержней. Страшно было представить, что было бы, замешкайся кто-нибудь из них «на границе»…
– Ну-ну, показывайте! – подтолкнул их в спины Безоружный, который за время поездки обрел имя и даже успел превратиться из господина Самохвалова сначала во Владислава, а потом даже во Влада.
– Или набрехали все-таки? – набычившись, спросил рыжий, теперь звавшийся Макаром. – Лучше сразу признайтесь – целее будете.
– Н-нет…
– Тогда пошли?..
До «шкуродера» добрались, изрядно сопрев и перемазавшись пылью, а Макар, к тому же поскользнувшись, разодрал брючину джинсов от низа до самого колена.
– Ну, не дай Бог, туфта… – злобно пыхтел он. – Пристрелю обоих тут – назад не потащу.
– Остынь, Мак! – хохотал через плечо Самохвалов, единственный из всех «альпинистов» не потерявший присутствия духа и даже, похоже, радовавшийся подобному экстриму. – Это штаны твои – туфта! На фирму´ не тянут. У китаёз покупал, что ли?..
Наконец сложный подъем остался позади.
– Где ворота-то?
Друзья пожали плечами и сообща вынули из щели кусок разрисованного под скалу пенопласта, который даже в двух шагах нельзя было отличить от настоящего камня. Второй такой же на всякий случай маскировал выход (или вход?) по другую сторону.
– Ого! Вот так маскировочка… Пошли!
– Стоп, – Макар покачал головой. – Не катит. А вдруг мы туда все втянемся, а там мина направленная? МОН-50 [20]20
МОН-50 – противопехотная мина направленного действия.
[Закрыть], к примеру. Вишь, замаскировали-то как!
– Хм-м… Ты прав, – почесал затылок Владислав. – Ладно, пусть Плющ… Плющенко остается с нами, а остальные ждут снаружи…
Из зева «шкуродера» несло промозглой сыростью, и на душе у Лазарева с Безлатниковым несколько полегчало: нынешнее лето в Парадизе не задалось, и с начала июня там зарядили проливные дожди с небольшими просветами. По эту сторону, напротив, царила почти полная сушь. Похоже, что и сейчас там вовсю лил дождь. Что ж: тем эффектнее получится.
– Ну что? Вперед? – поторопил Влад.
– А если у них там за углом пулемет припасен?
– А если атомная бомба? Ты, Мак, часом, не в паранойю ли впал? Сам тогда и иди вперед! Что увидишь – расскажешь.
– Чего я-то? – насупился Макар. – Пусть вон Плющ идет.
– Ладно, – махнул рукой Самохвалов. – Пусть идет. Но только одна нога тут – другая там!
Костя про себя перекрестился: не дай Бог такое случится в самом деле…
Побледневшего упирающегося боевика впихнули в зев «шкуродера» чуть ли не насильно. Отсутствовал Плющ с минуту, но когда появился обратно, с него ручьем лилась вода, а на лице цвела ухмылка тихого олигофрена.
– Ты чего – в озеро упал?
– Не-а… По ту сторону дождь льет, как из ведра…
Влад выглянул наружу, а потом демонстративно пощупал у «первопроходца» мокрый лоб.
– Температуры вроде нет… Откуда там дождь?
– А я знаю? Льет и все… Там еще столб такой торчит, а на нем – башка вот такая! – он развел руки, будто обхватывая большой арбуз. – И клыки – во! А еще дома какие-то и озеро…
– И ты все это за минуту разглядел?
– Какую минуту? Да я там минут двадцать проторчал, к озеру спустился…
Друзья снова переглянулись: про проказы «несцепленного» времени они как-то позабыли рассказать в своей «исповеди». Как, впрочем, и про памятник смилодону, к которому давным-давно привыкли.
Владислав сцапал украшенное поддельным китайским «Роллексом» левое запястье Плюща и долго сверял показания его часов со своими.
– Ничего это не доказывает! Просто долбанул идиот часы о камень, вот и все! Выброси свое барахло и купи что-нибудь приличное!
– Так ведь идут…
– Тогда чего же мы тут стоим? Вперед!..
