Текст книги "Второй шанс"
Автор книги: Андрей Ерпылев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Часть 3
Парадиз для всех
18
– Журналист газеты «Манчестер Монинг» Гарольд Аткинс. Господин президент, после сегодняшних обсуждений как вы можете прокомментировать перспективы достижения окончательных договоренностей во время предстоящего саммита в Риверсдейле, в частности, по вопросам государств Центральной Азии?
– Мне бы хотелось для начала сказать, что мы в России, – ответил президент Сергеев со своей неповторимой тонкой улыбкой на лице, – привыкли называть тот регион, который вы имеете в виду, Средней Азией. Вы ведь именно бывшие советские азиатские республики имеете в виду?
Высокий сухопарый журналист, несколько напоминающий аиста марабу, переждал оживление и смешки в зале и степенно кивнул седовласой головой:
– Да, именно их я и имел в виду.
– Я не хотел бы повторяться, так как совсем недавно озвучил наш взгляд на эту проблему на пресс-конференции по итогам переговоров с США, но раз этого требует представитель такой известной газеты…
Не менее чем для вашей родины, Британии и США, для нас важно положение во всех независимых государствах и республиках бывшего Советского Союза. Надеюсь, что в будущем году мы сможем с коллегами также объективно оценить ситуацию во многих из этих государств. У нас непростые отношения с некоторыми странами бывшего СССР, но все они нуждаются в поддержке международного сообщества.
Президент сделал паузу, заглянул в лежащие перед ним листочки и продолжил:
– По старой памяти нас многие на Западе считают ответственными за положение населения в этих странах и за судьбы демократии во всем этом регионе. Увы, после окончательного вывода российских военных баз изо всех государств, где они ранее дислоцировались, а также непродуманных политических ходов лидеров большинства из них, мы практически лишены рычагов воздействия на эти территории. В том числе и экономических… Нас, как и все мировое сообщество, беспокоит процесс бесконтрольного дробления некоторых республик на более мелкие государственные образования, но это – выбор населяющих их народов. И вынужден признать, что этот выбор далеко не всегда в пользу России или других демократических государств.
– Вы имеете в виду ввод китайских войск на Алтынбашское нагорье?
– Да, именно договор непризнанных лидеров Алтынбашстана с Китайской Народной Республикой я и имел в виду.
Но мы ни в коем случае не должны превращать среднеазиатское пространство в какое-то поля боя, соперничества между великими державами. Напротив, мы должны превратить его в поле сотрудничества и выработки единых подходов по оказанию содействия народам этих государств в становлении государственности и развитии экономики.
– Большое спасибо, господин президент.
– Представитель телекомпании «Ти-Ви Венециано» Марио Гондольфани.
Едва почтенный британец успел усесться на свое место, в бой вступил чернявый подвижный итальянец, прилагающий титанические усилия, чтобы не жестикулировать в присутствии руководителя великой державы. Или ему казалось, что он прилагает усилия…
– Господин президент, вы упомянули экономические сложности России…
– Я их не упоминал.
– И все равно! Всему миру известно, как сильно ударило по российской экономике прошлогоднее падение цен на нефть из-за отказа стран ОПЕК снизить добычу. После многолетнего профицита бюджета налицо срыв его исполнения в этом году. Растут инфляция и безработица, а также бегство капиталов из России. Как вы охарактеризуете высказывания ряда заметных политических деятелей России о недостаточно продуманном использовании стабилизационного фонда, создававшегося для подобных нужд?
Даже из задних рядов было заметно, как неприятен этот вопрос президенту Российской Федерации. Пауза затягивалась непривычно долго, и поэтому некий серый человечек, скользнувший откуда-то сзади и что-то шепнувший на ухо главе страны, был воспринят большинством «акул пера и объектива» как некий «рояль в кустах», заготовка на случай такого вот неудобного вопроса. А уж когда президент поднялся из-за стола и, извинившись, вышел из зала…
– Ручаюсь, что спичмейкеры Сергеева сейчас работают в авральном режиме, чтобы выдать по первое число «клеветникам России»! – громогласно заявлял Джо Долинс, лет двадцать назад проживавший на Моховой и звавшийся Йосей Долинским, а теперь представляющий «Лос-Анджелес Трибюн». – Молодец Марио! Подбросил перчику в это пресное пойло!..
– Вряд ли это соотносится с журналистской этикой… – пыталась спорить с громогласным Джо датчанка Инга Дибструп. – Ведь список вопросов был обсужден заранее…
– Долой все предварительные обсуждения! – длинноволосый хорват Ворач, отличающийся левацкими взглядами, убеждал коллег превратить прерванную пресс-конференцию в трибуну обличения «русского медведя». – Пусть отвечает вживую!..
Обстановка в зале накалилась до предела, и выход к публике пресс-секретаря президента, привычно лощеного и невозмутимого, как английский дворецкий, вряд ли снизил температуру.
– Господа! – объявил Александр Маковский, призвав всех к тишине и сделав двухминутную паузу, пока шум понемногу улегся. – В связи с непредвиденными обстоятельствами пресс-конференция переносится на неопределенное время. Я уполномочен президентом Российской Федерации принести всем вам и представляемым вами уважаемым средствам массовой информации глубочайшие извинения. Мы рады будем видеть вас снова. О времени встречи вам сообщат дополнительно.
Спорить тут было бесполезно, и журналисты потянулись к выходу, обсуждая, что именно могло послужить причиной столь вопиющего срыва мероприятия – очередной террористический акт неутомимых кавказских сепаратистов, стихийное бедствие или, к примеру, вторжение инопланетян. Самые развязные даже предлагали делать ставки за и против того, что президент выступит с речью о собственной отставке не далее чем сегодняшним вечером…
* * *
– И вы хотите сказать, что вот это все, – президент обвел рукой развалины домов и высокие пни сгоревших деревьев, расплывающиеся в мареве ледяного тумана, лениво наползающего с невидимого озера, – иной мир?
Невыспавшийся и хмурый глава государства пребывал не в самом лучшем настроении. Сначала его сорвали с пресс-конференции с представителями ведущих мировых СМИ, потом, кормя в дороге всякими фантастическими баснями, протащили через половину страны на самолете и не менее чем через четверть этой огромной губернии – на военном вертолете, лишенном минимальных удобств. Мало того: пришлось карабкаться по скользким камням в гору, протискиваться через какую-то длинную каменную щель с риском проломить голову… Сердце до сих пор покалывало, прихваченное на самой середине этой узкой «кишки» – не мальчик уже, чай… И ради чего? Ради этой сырой мутно-белесой мерзости?..
Естественно, большую часть свидетельств недавнего ночного боя уже убрали, но боевики сопротивлялись так отчаянно, что их приходилось выбивать из каждого дома, барака и едва ли не из собачьей будки, не выбирая средств. Практически ни одного строения не осталось в целости: спецназ, да еще настроенный сурово, – страшная штука… А как он должен был быть настроен, если в первой же стычке потерял двоих бойцов убитыми и семерых – ранеными? Поэтому и пленных оказалось – кот наплакал. То ли обороняющиеся ни в какую не желали сдаваться, то ли их не слишком-то желали брать…
– Эксперты…
– Что там говорят ваши эксперты?
– Я бы не был категоричным на все сто процентов… – начал издалека выпихнутый откуда-то из-за спин «соратников» толстячок в запотевших очках.
– Короче, профессор! Или кто вы там по званию…
– Профессор, профессор… – обрадованно закивал головой очкарик, будто китайский фарфоровый болванчик. – Даже академик…
– Не важно. Так что вы говорите по поводу всего этого? – повторный наполеоновский жест в сторону руин.
– Если вы хотя бы вкратце знакомы с теорией Диффеншталя-Ронца…
– Немец?
– Д-да… Американец немецкого происхождения, сын эмигранта из нацистской Германии…
– Тоже неплохо. И что там его теория?
– Теория?.. Ах, да…
Академик поправил очки на переносице, настраиваясь на долгую лекцию.
– Его теория, опирающаяся на более ранние разработки математиков и физиков, например, Минковского и Энштейна, предусматривает существование не одной-единственной, а бесконечного количества вселенных, находящихся рядом, взаимопроникающих, но нигде не пересекающихся физически. То есть одна такая вселенная будет неощутима для обитателей остальных, даже если их будет разделять какой-то миллиметр… Что там миллиметр – микрон, нанометр…
– Стоп! – перебил увлекшегося «докладчика» президент. – Я ясно расслышал то, что вы сказали? Вселенных? Значит, все это – не какой-то изолированный уголок нашего мира? Не в переносном смысле вселенная?
– Конечно же, нет! Не уголок, не страна, не материк, не планета и даже не Солнечная система! – торжествующе воскликнул ученый. – Это другая вселенная. Совсем другая, чем наша, хотя они и очень похожи.
– И здесь есть другие материки, острова…
– Конечно!
– И насколько все это похоже на нашу планету? Ну, в смысле географии… Кстати, как вас зовут, академик?
– Не знаю…
– Не знаете, как вас зовут?
– Что вы, конечно, знаю… Меня зовут Дмитрием м-м… Михайловичем, а… Очень приятно.
– Взаимно. Так что там насчет географии? Только в общих чертах, пожалуйста, а то я в школе вместо географии…
Президент хмыкнул и весело обвел глазами окружавших. Большинство поняло намек и угодливо захихикало. Высокообразованного интеллектуала глава государства из себя никогда не строил, что очень импонировало электорату из «простого народа».
– Я постараюсь… Если судить о ближайших окрестностях, то наш мир и этот, где мы сейчас находимся, идентичны. Одинаковы то есть… Конечно, только в плане рельефа. Но из-за различий в климате…
– Это я заметил. А чем климат может повлиять?
– Ну-у… Различный уровень океана из-за различного объема полярных шапок, другое направление течений и ветров… Отсюда ветровая эрозия горных массивов… Пустыни…
– А сами горы?
– Скорее всего, те же…
– Вы поняли? – президент обвел всех взглядом, чем вызвал одобрительный гул.
– Так, – отвернулся он от ученого, потеряв к нему всяческий интерес. – Срочно передайте мой приказ… Николай Данилович, – обратился он к министру обороны. – Какие из воинских частей расквартированы поблизости?
Тот кратко доложил, сохраняя непроницаемое выражение лица.
– Значит, передайте следующее…
– Не получится передать… – отчаянно пискнул кто-то из задних рядов.
– Кто это?
Сподвижники расступились, неодобрительно глядя на молоденького офицера в мятом и запачканном камуфляже.
– Представьтесь… – сощурился главнокомандующий, вглядываясь в темно-зеленые звездочки на плечах вояки. – Капитан.
– Капитан Ермолаев! – вытянулся офицерик, пытаясь молодецки прищелкнуть каблуками ботинок, путающихся в сырой траве. – Воинская часть…
– Вольно, капитан. Так что там вы говорили?
– Нет отсюда связи, товарищ… господин…
– Без титулов. Почему нет?
– Вероятно, – вклинился в разговор забытый академик, снова затертый подальше, с глаз долой, – особенности сопряжения пространств… Граница, легко проницаемая для физических тел, непроходима для электромагнитных волн… И радиосвязь таким образом невозможна.
– И по проводу – тоже, – добавил связист, с благодарностью косясь на ученого, объяснившего то, что он никогда не смог бы так круто сформулировать. – Тут проверяли – нормально. Там – тоже. А протянем кабель – никак…
– Значит, связи с внешним миром нет? Что же вы молчали? Я, как президент и главнокомандующий, не имею права на отсутствие связи. Скорее назад…
Перед самым входом в расселину президент споткнулся. Тоскливо заныло в груди.
– А обойти эту дыру никак нельзя?..
– Не получится, – развел руками Рогачев. – Кругом этот мир, а наш – только по ту сторону этого коридора.
– Тогда вперед. Чего встали? – стиснул зубы главнокомандующий и шагнул вперед…
* * *
Снаружи вовсю светило солнышко, по-осеннему ласковое, и президент приободрился.
– Много золота изъято у банды?
– Только здесь – шестьдесят две тонны, девятьсот тридцать восемь килограммов. С граммами.
– Ско-о-олько?
Министр пожал плечами и повторил цифру.
– Но это только здесь. Сейчас ведутся допросы взятых живыми преступников, и не исключено, что большие запасы драгметалла хранятся за пределами Парадиза.
– Как ты его назвал, Николай?
Мужчины расположились за накрытым столом в некотором отдалении от остального лагеря, разбитого на обратном склоне метеоритного кратера. Охрана, естественно, где-то поблизости присутствовала, но была профессионально невидима.
Президент, убедившись, что все, включая «ядерный чемоданчик», под контролем, вновь обрел свойственное ему бодрое расположение духа, чему немало способствовала рюмочка армянского коньяка многолетней выдержки под прозрачный бочок неизвестной копченой рыбы.
– Парадиз, – повторил министр, вгрызаясь в рыбину.
– Что это?
– Рай, – пожал плечами «соратник», наливая в крохотные серебряные стопки благородную жидкость. – По-каковски – не помню… Академик что-то такое разъяснял… Пленные это место так называют.
– Какой же там рай? Хмарь, слякоть… То ли дело тут.
– Тут всего через неделю-другую так же будет, если не хуже, а там, – перышко рыбы указало на щель, отсюда прекрасно видную. – Еще пару месяцев осень будет стоять… Золотая. Климат такой.
– Так вот что там про климат этот очкарик молотил… Значит, только изза климата?
– Почему?.. Природа там нетронутая, зверья полно, рыбы… Между прочим, этот ленок – из их запасов. Трофейный, можно сказать…
– Что-то не похоже там на безлюдье…
– Безлюдье абсолютное. Людей там нет вообще. Кроме, естественно, пришлых отсюда.
– Да ну? А почему?
– Кто знает…
Приятели (а приятельские отношения связывали их давно, еще со времен службы в «конторе») чокнулись и выпили.
– Зато зверье там знаешь какое? Тигры саблезубые шастают!
– Не тренди.
– Ей-ей!.. Сам шкуры видел. И черепа с вот такими клыками, – министр отложил на руке добрых полметра.
– Горазд ты врать, Коля! Они же повымерли тыщи лет назад.
– Хочешь профессора кликнем? – предложил министр. – Или сразу двух, для верности. Они подтвердят.
– И все равно… А откуда они взялись?
– Сохранились… Тут и лоси гигантские есть, и медведи… И мамонтов, бандюки говорят, видели. Не верится, правда… Врут, наверное.
– А динозавров?
– Брось ты прикалывать-то, – обиделся рассказчик. – За что купил – за то и продаю. Шкуры сам посмотреть можешь. Они, правда, подкоптились слегка…
– Не верится… Так мы на одних только зверюгах этих миллиарды можем иметь, а! Представь себе: какому-нибудь Берлинскому зоопарку… Der Zoo помнишь?.. Саблезубого тигренка за десять «лимонов» евро. Лондонскому – мамонтенка за сто… Куда там нефти!
– Ага. А предварительно – кастрировать, чтобы не размножались. Коммерция… Мелко плаваешь.
– С чего вдруг?
– Там ведь целая планета. Понимаешь? Эти деятели-то не наобум Лазаря золотишко мыли, а по картам старых приисков. Даже давным-давно иссякших. Кстати, их прииски мы пока прикрывать не стали – пусть пашут по-прежнему, но уже на государство. Охрану только сменили…
– Стой… Получается, что и алмазы на тех же местах лежат, откуда их у нас повыбрали?
– Естественно. И в Якутии, и в Южной Африке, и в Индии. А также изумруды, рубины, платина, уран…
– И все наше?
– Чье же еще? Или ты китаез туда хочешь пустить?
– Вот еще… Не верится даже…
За обсуждением таких интересных тем не заметили, как солнце начало клониться к западу.
– Засиделись мы тут с тобой, Коля! – спохватился президент. – Мне же назад пора… А то решат, что ты меня сюда заманил и сверг.
– А что? Я без проблем…
– Ты мне смотри! – президент погрозил приятелю пальцем. – Дошутишься! Кстати, ты уверен, что все бандюки по ту сторону нейтрализованы?
– На девяносто пять процентов… – пожал плечами министр.
– Как это? – прищурился главнокомандующий.
– Понимаешь… Они там тоже, видимо, хотели дотянуться до якутских алмазов. И с этой целью собрали караван на дальнем прииске – мы до него пока не добрались…
– Почему?
– Не на чем. Все вездеходы там, далеко. Видимо, экспедиция готовилась серьезная… А те, что остались здесь, – пожгли. И не поймешь сейчас – специально или случайно, в перестрелке. И вертолеты.
– А у них и вертолеты были?
– Да, несколько штук. Так – стрекозы, не вертолеты. Американские, для рейнджеров… Ну для лесников разных, списанные…
– А как они их туда протащили?
– По частям, через щель. Она выше расширяется немного…
– А мы почему не можем?
– Уже работаем над этим. Но сгорели не все – один попытался уйти.
– Попытался или ушел?
– Спецназовцы, которые это гнездо брали, доложили, что успели его обстрелять. Из НСВ…
– Серьезная штука. И как?
Министр пожал плечами.
– Без понятия… Обломков на берегу не обнаружено. Может быть, упал в озеро.
– Поискать…
– Шутишь? Там сто метров глубины! Это же метеоритный кратер на каком-то там разломе. Я в геологии, прости, не силен.
– Да-а… Значит, возможно, ушел кто-то… Налаживайте транспорт и туда. Нам конкуренты не нужны. Даже такие.
– Так точно!
– Не прикалывайся. Кстати, ребят, которые тут поработали, нужно отметить. Как ты говорил? Полковник Бело…
– Белоярцев.
– Поздравь генерал-майором. И всех остальных – на ступеньку вверх. И этого капитана заодно, связиста…
– Его-то за что?
– А за то, что первым сказал про отсутствие связи. А если бы пока мы там пурхались, тут ядерная война началась? Вот-вот… Смотри, проверю!
– Ладно, ладно. Записал уже…
Солнце коснулось вершин леса…
19
– Я хочу открыть сегодняшнее заседание Совета Безопасности вопросом…
Только что после ритуальных съемок всех высших должностных лиц страны одной единой командой, в которой президент всего лишь «первый среди равных», журналисты, комментаторы, фото– и видеооператоры были выдворены за высокие белые двери с вычурной золотой отделкой.
Как обычно в последнее время, члены Совета рассаживались долго, перебраниваясь и перешучиваясь, шаркая стульями и поминутно роняя на толстый ковер ручки, расчески и прочую мелочь.
«Что-то разболтались все… – недовольно подумал Сергеев, едва удерживаясь, чтобы не постучать черенком ручки по одной из стоящих перед ним бутылок минералки. – Пора это безобразие прекращать…»
Интригующее вступление президента подействовало на собравшихся, и шум понемногу улегся.
– Что мы, здесь сидящие, могли бы предпринять, чтобы удержать страну от сползания в кризис?
Зал снова разочарованно зашуршал, зашептался и заскрипел стульями: подобные вопросы с минимальными вариациями задавались на протяжении последнего года постоянно. Жаль только, что ответы на них всегда давались такие же бессодержательные.
Мало того, этими вопросами задавалась вся страна, особенно с тех пор, как удар по нефтяной трубе, на которой она прочно сидела, эхом отозвался на карманах всех без исключения ее граждан. И рецепты выхода из этого подзабытого за сытые годы «нефтяного бума» состояния рознились на порядки: от элементарного булгаковско-шариковского «взять все, да и поделить» до суперсложных логических построений, сводящихся к одному: оставить все, как есть, – авось кривая вывезет. Думается, что пояснять, кому именно принадлежат столь разные мнения, не стоит…
– А разве она еще не в кризисе? – вполголоса удивился «чрезвычайный» министр, как известно, отличавшийся изрядным фрондерством. – Я думал, мы уже по уши в… в этом самом.
– И все-таки? – предпочел не заметить колкости президент, но про себя сделал заметку: – Я хотел бы услышать более конструктивные предложения…
– К примеру, вы, – кивнул он министру финансов Лыскову, обменявшись при этом мимолетными взглядами с министром обороны и директором Службы безопасности.
Министр поднялся и принялся частить заученной скороговоркой, обильно пересыпанной малопонятными терминами и цифрами. Как и всегда, большинство членов Совета, не исключая «хозяина», уже после третьей фразы ощутили неодолимую тягу ко сну, хотя заседание проходило во второй половине дня.
«Да-а… – думал президент, скрывая титанические попытки подавить зевоту за покачиванием головой, могущим сойти в том числе и за поощрительные кивки. – Его доклады на диски записать и вместо снотворного „за бугор“ продавать – мигом казну пополним… Жаль только, что переводить придется и весь кайф потеряется. Или по-английски его попросить докладывать… Да хоть по-китайски – результат-то один и тот же…»
– …мы смогли преодолеть важные качественные барьеры в формировании налогового и бюджетного законодательства, улучшить в целом здоровье финансовой системы страны и субъектов Российской Федерации, что обеспечило тем самым и реальные стимулы для народного хозяйства в повышении экономического роста и наполнении бюджетов всех уровней.
Министр сложил свои листочки в стопку и подравнял ее, давая понять, что закончил.
– Да-а… Очень интересно. А по существу?
– Я уже говорил в своем выступлении о…
– Достаточно. Кто еще желает высказаться?
Ответом президенту было гробовое молчание.
– Хорошо, – сказал после некоторой паузы Сергеев. – Я немного изменю вопрос. Что может спасти Россию?
– Чудо… – прошелестело откуда-то из задних рядов, и все члены Совета сразу задвигались, с показным недоумением друг на друга оглядываясь, чтобы показать, что это вовсе не их мнение.
– Кто это сказал?.. Ладно, не важно… Чудо, говорите? А разве чудеса бывают?
– Нет… Не бывают… Нет… Нет… Невозможно…
Президент терпеливо переждал водопад одинаковых, по сути, ответов и продолжил:
– Ошибаетесь, господа. Николай Данилович, доложите.
Только и ждавший сигнала министр обороны вскочил со своего места и, одернув костюм, начал:
– Представьте себе, господа…
* * *
Президент, как обычно, сделал два пробных взмаха клюшкой, чтобы приноровиться к мячу, прежде чем направить его по месту назначения. Попереминавшись с ноги на ногу, он поднял клюшку, помахал ей над мячом и опустил на газон за ним. Потом поднял клюшку и медленно, очень медленно опустил ее снова, чуть-чуть не касаясь мяча. Поднял ее, опустил, еще раз поднял и опустил уже в третий раз.
– Боже, Джо! – простонал Джеральд Рейндольс, приближенный советник, страдальчески кривя лицо. – Он же сейчас от тебя убежит!
– Отстань, Джерри, не болтай под руку…
Проделав обязательный ритуал, президент с минуту оставался неподвижным и погруженным в себя, будто индийский факир, созерцающий собственный пупок. Затем вновь поднял клюшку и снова опустил ее в прежнее положение позади мяча.
– Ну!..
Игрок медленно отвел клюшку назад и мощным ударом запустил мяч на сотню с лишним ярдов [31]31
1 Ярд – мера длины, принятая в США. Ярд равен 3 футам, или 36 дюймам, или 91,44 см.
[Закрыть]по прямой.
– Слава тебе, Господи! – пробормотал советник, молитвенно заводя глаза. – Свершилось…
Увы, мяч лег довольно далеко от лунки…
– Накаркал под руку… – недовольно пробормотал президент, вскидывая сумку с клюшками на плечо и шагая к мячу.
Партия складывалась неудачно с самого начала. Пара улетевших неизвестно куда мячей, один, застрявший посреди прудика – пресловутой «водной преграды», теперь этот вот ляп… Президент отвратительно играл в гольф, но учитывая его бычье упрямство, можно было надеяться на повышение показателей к концу срока.
Мужчины, облаченные в белые костюмы для гольфа, остановились над круглым предателем, мирно белевшим в тщательно подстриженной траве газона. Попасть отсюда точно в лунку не стоило и надеяться: даже мастер вряд ли справился бы с такой задачей.
– Может быть, сжульничать?.. – с надеждой спросил президент, опускаясь рядом с мячом на корточки и пригибая лицо чуть ли не к самой земле.
– Как можно, Джо! При таком-то количестве свидетелей? – патетически воскликнул Рейнольдс, обводя взглядом совершенно пустынное поле. – Да уже завтра об этом раструбят по всему свету!
Глава мощнейшей на Земле державы тяжело вздохнул и встал, отряхивая от травы коленки.
– Хотя ты же практически всемогущ, Джо. Можешь издать декрет, разрешающий президенту США… Допустим, три раза подряд жульничать при игре в гольф!
– А госсекретарю – два…
– А федеральному прокурору – один…
– Не получится… – снова вздохнул президент. – Все они тут же потребуют равных прав. А госсекретарь – даже преимущества… Она ведь баба…
– Тс-с!!! – советник прижал палец к губам и в шутливом ужасе оглянулся по сторонам. – Ты что – с ума сошел? Феминистки тебя растерзают!
– Прекрати паясничать. Чертовы островитяне – не могли изобрести свой чертов футбол на сто лет раньше! Не пришлось бы тогда учиться этим проклятым гольфу с бейсболом…
– Джо! Ты серьезно нарываешься на импичмент! Президент США, так грубо отзывающийся о двух национальных играх Америки…
– Как же обучиться этой проклятой «национальной игре»?
– Странный ты человек. Непонятно, чего хочешь… Знаешь, как русские говорят? Залезть на елку и собственную задницу не оцарапать.
Президент думал минуты две.
– Слушай, Джерри! А они что – на деревья задницей вперед лазят? Как это?..
– Откуда я знаю! – развел руками Рейнольдс. – Я же не этот… Лингвист. Как-то лазят… Русские, одним словом.
– Занятный народ… Кстати, о русских: кто-то, помнится, обещал мне скорый крах России. Ведь почти год прошел после падения цен на нефть, а эта громадина все стоит.
– Может быть, потому и стоит, что громадина? Большая инерция и все такое… Зато когда грохнется, вся земля вздрогнет.
– Как бы нас не растрясло заодно… ОПЕК-то удается сдерживать из последних сил. За что я плачу такие деньжищи тебе и твоим людям?
– Ну, допустим, не такие уж и деньжищи…
– Что, пособие по безработице тебе нравится больше?
Рейнольдс промолчал, вызывающе-пренебрежительно глядя в другую сторону.
– О трудном положении в России не говорит и не пишет только ленивый. Особенно после демонстративного ухода с пресс-конференции их президента после неудобного вопроса. Они, кстати, ничем не объяснили причины срыва мероприятия.
– Что-то объясняли вроде бы…
– Невнятно. Вы не желаете видеть явных успехов нашей дипломатии, сэр! – перешел на официальный тон советник. – Россия была вынуждена уйти из Центральной Азии точно так же, как раньше ушла из Прибалтики, Молдавии и Закавказья.
– Да, ушла. Но в Азии их место тут же занял Китай. Никогда еще после Корейской войны американские солдаты не находились в такой близости от китайских! Это тоже достижение?
– Россия вынуждена распродавать свой золотой запас, – выкинул последний, тщательно приберегаемый козырь Рейнольдс. – Это тоже свидетельствует о ее устойчивом положении?
– Вот это новость, – опустил клюшку, уже занесенную для удара, президент. – И откуда такая информация? Почему я узнаю ее вот так, походя?
– Наверное, потому, что платишь кучу деньжищ мне и моим людям, – не преминул уколоть советник. – Поэтому они и узнают все раньше твоих хваленых дипломатов и разведчиков…
– И все-таки? Русские ведь носятся со своим золотом, как курица с яйцом. Я бы понял, если бы они начали распродавать картины из своего главного музея… Лувра, кажется?
– Эрмитажа, Джо. И тем не менее это так. На прошлой неделе Центральным банком России, конечно, через подставные банки, правительству Японии предложено двадцать пять тонн золота в слитках.
Президент быстро прикинул что-то в уме и махнул рукой:
– Это же ерунда – жалкий миллиард долларов!
– Но точно такие же партии предлагаются Китаю и Индии. По непроверенным данным, Саудовской Аравии и Брунею.
– Сто тонн. А каков золотой запас России вообще?
– До нефтяного кризиса составлял примерно триста тонн. И вряд ли намного увеличился после.
– Значит, треть? Тогда твои новости, Джерри, действительно неплохие.
Президент размахнулся и ударил по мячику, особенно не целясь, послав его далеко вперед, никак не ближе ста ярдов. И удивительно точно: едва различимый отсюда белый шарик подпрыгнул при ударе о землю несколько раз, прокатился и замер в каком-то десятке дюймов от синего флажка.
– Двойной богги [32]32
Богги (bogey) – счет, когда количество ударов на одной лунке на один больше чем пар (условный норматив, зависит от расстояния между лунками). Двойной богги соответственно на один удар больше.
[Закрыть], а, Джерри?
Белозубая улыбка президента снова была стопроцентно американской.
* * *
Эх, блин, и угораздило же залететь на эту точку!..
Младший сержант мотострелковых войск Сергей Черниченко, «черпак» [33]33
Здесь и далее – неофициальная терминология, принятая среди рядового и сержантского состава Российской армии. «Дух» – только что призванный на срочную службу солдат, который через полгода службы становится «молодым», через год – «черпаком», через полтора – «дедом». С момента подписания главнокомандующим «приказа о призыве на воинскую службу и увольнении в запас», то есть ровно через два года после призыва, солдат становится «дембелем».
[Закрыть]по внутриармейской терминологии, повернулся на койке и попытался уснуть, стараясь не обращать внимания на многоголосый храп, кашель и вскрики во сне.
Да какая там койка! Грубые, наспех сколоченные нары из сырого леса, застланные тощим соломенным тюфячком, через который боками ощущались все неровности жесткого ложа.
Вот уж не думал, что за какие-то полмесяца до заслуженного посвящения в «дедушки» очутится в таких, прямо сказать, нетепличных условиях. И неизвестно еще, на сколько… А так мечталось о долгожданной сладкой жизни практически на вершине армейской иерархии… Тут, пожалуй, так до приказа и продержат – ни альбома дембельского более-менее приличного не сварганить, ни «молодых» толком погонять, как мечталось в горькие «духовские» времена… Говорил же Володька Куликов, что давно уже пора альбомом заняться, да все казалось, что успеется…
Скрипучая койка, сейчас вспоминаемая с ностальгией, почти как полузабытая домашняя постель, осталась в Кедровогорске, откуда Серегину часть сдернули месяц назад ночью, по тревоге, и перебросили сюда, в чистое поле. Самим пришлось устанавливать огромные «ротные» палатки, самим сколачивать эти вот, будь они прокляты, нары, окапываться, строить КПП, натягивать «колючку»… И все ради чего? Чтобы охранять какую-то щель в горе, ведущую неизвестно куда. Ладно бы хоть действительно что-нибудь стоящее!
Скука тут страшенная. Офицеров и прапорщиков тоже разместили почти в таких же палатках и посадили на паек. Вот они и злые как собаки, только втихаря водяру глушат и солдат гоняют день-деньской. Увольнительных, понятно, никаких – до ближайшего «цивильного» населенного пункта триста кэмэ. Дождь, слякоть, а скоро вообще «белые мухи» полетят.
А дома, в родном городке в Оренбуржье сейчас хорошо… Тепло еще, наверное, как летом, лист с деревьев не облетел, на базаре фруктов завались, арбузов, дынь… Сто лет ведь не писал писем своей банде… После того письма про Варьку вообще не писал никому… Эх, Варька, Варька…
Сергей представил выгоревшие добела волосы над загоревшим милым личиком с круглыми улыбчивыми ямочками на щеках, тесноватый ситцевый сарафанчик, обтягивающий ладную фигурку… И так ему вдруг захотелось пройтись по улочкам, на которых пролетели детство и юность, знакомым до малейшей трещинки в асфальте… Нет, не нескладным пацаном, конечно, а возмужавшим парнем, почти мужчиной.
Вот он с дембельским чемоданом в руке и шинелью на сгибе локтя сходит на перрон родного вокзала, не торопясь, со вкусом закуривает, оглядывается вокруг. Слышит шепоток вечных привокзальных бабушек-торговок: «Сережка! Сережка Черниченко с армии пришел! Надо мамке его на работу позвонить… Не написал, поди, стервец!..».
А он действительно ничего не писал, чтобы свалиться вот так, как снег на голову, как свалился пять лет назад старший брат Володька, отслуживший, правда, в ВДВ.
